Ничто не выдавало ее волнения. Тонкие пальцы перебирали шелковые ткани, бережно укладывая их на дно чемодана. Полная луна заливала комнату серебряным светом, в котором всё обволакивалось тайной и тихим свечением.
- Может, я принесу тебе новую свечу? Ты же ничего не видишь…
- Оставьте. Я почти всё собрала. Завтра напишу Вашей матушке и отправлю письмо с почтовой станции в Царском или Гатчине…
- Перестань, знаешь же, что…
- Да, знаю.
Она шагнула в его сторону, подставив лицо в полоску лунного света. Ее глаза, полные слез, смотрели куда-то мимо него. Из рук его она забрала рубашку и, отвернувшись, вернулась к многочисленным коробам, чемодану и сумкам.
- Идите в постель, я скоро приду.
На дворе еще стояла ночь, когда в одном из домов на Адмиралтейской набережной зажгли свечи. Фигура юной девушки появилась в высоком окне. Прозорливый прохожий мог заметить ее дрожащий силуэт и опущенное лицо. В руках она держала потёртые бумажные листы, неторопливо изучая их далеким и мутным взглядом. Все ее тело излучало отрешенность и покорное смирение с судьбой.
***
Некогда муж ее – Вистицкий Алексей Андреевич – был дворянином, пользовавшимся славой в высших кругах Петербурга. Он дослужился до штаб-офицера, имел репутацию честного и благородного мужа. В карты он не играл, пить не любил, а женщин в алых корсетах избегал. Больше всего он наслаждался временем, проведенным в компании своего отца. Вистицкий-старший любил верховую езду и часто брал сына с собой. Но особым его развлечением были благотворительные обеды, которые он давал каждый четверг. Он приглашал всех дворовых и устраивал для них вечера в своем пышном, казалось, всегда цветущем розарии. На одном из таких вечеров Алексей и встретил Аделаиду. Уже через год он видел, как эта девушка, когда-то танцующая перед ним в яблоневом саду в черной маскарадной маске, стояла на коленях в тонкой рубашке перед алтарем, шепча молитвы и сбивая дыханием свечу. Отец, одобривший их брак, пожелал сам вести службу.
Но была в жизни Аделаида и другая, менее счастливая за нее, женщина. Мать Алексея Екатерина Ивановна, потомственная дворянка, едва выносила забавы мужа. На вечерах она никогда не появлялась, демонстративно запираясь с экономкой в своих комнатах. Аделаида часто слышала, как она ругалась с мужем, а иногда Екатерина Вистицкая приходила и к ней. В такие дни, а иногда это бывало и поздней ночью, она приходила с лукавой улыбкой и пыталась уговорить Аделаиду покинуть дворянский дом. Причин у Вистицкой не любить Аделаиду было много, но главное, о чем знали все в этом тихом доме, - Аделаида не была дворянкой. И это, по мнению Екатерины Ивановны, омрачало жизнь всех в её доме.
После смерти своего мужа Вистицкая вызвала сына к себе. Поскольку и дом, и титул принадлежали ей по наследству, она чувствовала себя вправе устанавливать свои правила. Сначала она проводила с сыном мягкие беседы. «Алешенька, одумайся, она же… мещанка», - полушепотом призывала Екатерина Ивановна. Она слепо верила, что сын, поборовшись со своей яростью, примет эту мысль и оставит девку, женившись на знатной особе. Но это не помогало.
Спустя полгода она решилась. Именно так про себя и подумала Екатерина Ивановна, вызвав к себе Аделаиду и Алексея.
- Итак, Алеша, выбирай. Либо она, либо я.
- Матушка…
- Замолчи, девка. Выбирай! Я или она.
- Мама, мое решение Вы знаете. И я твёрд в нем.
Алексей Вистицкий поклонился и вышел. Аделаида, знавшая обо всех распрях в семье, кинулась к Екатерине Ивановне, упала перед ней на колени и стала целовать ее руки. «Вы же знаете… он любит Вас… зачем Вы так… не оставляйте его». Екатерина Ивановна была непреклонна. Ее остекленевший взгляд, упершийся в щель дверь, за которой скрылся сын, не выдавал ничего, кроме презрения и тихой ненависти. «… Андрей Николаевич не позволил бы…»
- А ну, пошла отсюда! Вон из моего дома! – Вистицкая перешла на крик. Она оттолкнула ногой Аделаиду и ушла, оставив девушку рыдающей на полу навзрыд в задранным до колен испачканном платье.
***
В эту ночь она так и не смогла заснуть. Аделаида зажгла свечу и подошла к окну. На дворе искрился плотный снег, покрывавший розарий. Она заметила, как по ту сторону на мощеном тротуаре под еще чернеющей точкой фонаря стоял человек в одном пальто. Взгляд ее привык к темноте, она различала багровое небо и огромные тяжелые декабрьские тучи. Она поднесла ладонь к свече. Обжигающий жар от тающего воска напоминал ей о теплом родном доме, о временах, когда бабушка сама пекла хлеб, а отец с младшим братом лепили глиняные горшки.
Через пару часов они уже будут в пути. Далеко от этого мрамора, меха, дерева. Далеко от этой ненавистной ей женщины. Алексей сделал ей паспорт, в котором красивой рукой стояло «Вистицкая Аделаида Евгеньевна».
Но всё же что-то было не так. Какое-то ужасное предчувствие мучало бедную девушку. Ей казалось, что снег был каким-то кровавым, что человек стоял черным, что свеча меркла и стихала, что лампада у иконы жалобно стонала. Не так было что-то в этой бумаге, не так было что-то в том, чтобы отнимать у женщины единственную любовь всей ее жизни – ее сына.
***
- Отдай мне сумку, она же тяжелая!
- Нет, я сама! – Аделаида дернула багаж на себя и упала на жесткий снег. Он взял у нее сумку, заглянув в глаза. На застывшем лице беззвучно лились слезы.
***
- Ведь мы скоро приедем, да? Расскажи мне, как там… знаешь, когда я была маленькой, бабушка читала мне и моему брату сказки о сибирских ночах. Но я не знала, что это. Никогда не видела. А ты ведь помнишь, что брата моего звали так же, как теперь тебя… Алеша… помнишь… Так хорошо мне, знаешь…
Она редко обращалась к нему на «ты», редко нарекала ласковыми словами, редко произносила его имя. Она боялась, что если скажет его вслух, обязательно его потеряет. Вдалеке от него, покидая его на час, уходя на работу в сад или купаться к реке, она, словно маленький ребенок, боялась вернуться и не найти его на своем месте. Говорят, что любовь проявляет себя по-разному. Для нее это казалось странным, но свою любовь она нашла в страхе.
Иногда все же она погружалась в легкое забытье. Лежа на его груди, она забывала о своих бедах и боли. Она рисовала пальцами круги на его теле, гладила его небритую шею и всё вспоминала далекие счастливые дни в старинном розарии.
Алексей особенно любил такие моменты. И вкрадчиво, и спокойно он начинал рассказывать о густых сибирских лесах, низких деревянных домиках и широких русских печах, пока она не засыпала мирным и детским сном в его руках, что случалось с ней так редко.
***
Они приехали поздно ночью. На улице стоял суровый мороз. Транспорта для них не нашлось, и им пришлось идти пешком. Аделаида как-то странно всё это время улыбалась. В его голове рождались тысячи мыслей, но одна грела его душу – он знал, что она счастлива.
***
Через пару лет всё было окончательно обустроено. Алексей стал принимать серьезных пациентов, иногда он выезжал в соседние уезды к тем, кто сам не мог к нему добраться. Но во всей этой слаженности, отточенности и некотором профессиональном удовлетворении он находил нечто странное. Аделаида казалась ему другой. Она почти не говорила с ним. Редко улыбалась. Приехав, она переоделась во все черное и будто носила траур по близкому родственнику. Днем он почти не видел ее, она уходила в лес и подолгу бродила там в одиночестве. Ночью он иногда заставал ее на кухне, где она, упав на колени и сложившись вся в маленький комок, подолгу шептала молитвы в своем повседневном траурном платье. Бывало, что он устраивал себе выходные дни, и тогда пытался поговорить с ней о чем-нибудь. Он замечал, что она почти ничего не ест, а только лишь механически намешивает тесто, ставит его в форму, запекает в печи. Он не знал, о чем она думала. А она молчала.
***
3 января в губернии всё еще шел снег. Он сухо сыпался с неба и покрывал голую землю, оставляя за собой столп сырого запаха в воздухе. Перемешиваясь с запахом земли, он ударял в голову весенним цветущим ароматом пробуждающейся земли.
В этот день Аделаида по привычке снова направилась в лес. Она долго бродила по узким тропам, замерзшим, намертво погребенным в снегу. Задумавшись, она могла часами ходить вокруг деревьев, и лишь почувствовав озноб под мокрым тонким пальто, она торопилась домой.
В этот день отчего-то сердце ее билось неровно. Склонности к слепому доверию суевериям у нее было, и она все также бродила по тропинкам, не заметив, как опустилось солнце за горизонт, и последние лучи его осветили осунувшееся и похудевшее лицо Аделаиды.
***
- Нет, его нет дома… господин следователь, помогите… помогите…
- Девушка, не плачьте. Наверняка, он скоро придет домой. Задержался у пациента, сами понимаете, дороги сейчас размывает. Погода какая. Это вам не по лесу ходить…
Аделаида сидела в тесной каморке губернского следователя. Строгий и суровый мужчина с недоверием косился на ее грязное платье. Вистицкого Алексея знали здесь многие, отчасти из-за того, что считали его жену юродивой.
- Но ведь прошло уже три дня. Столько же невозможно! Помогите! – Слова ее прерывались тяжелым грудным рыданием. Она готова была упасть на колени перед этим человеком в форме, казавшемся ей тогда разве что богом, способным вернуть ей ее мужа.
***
Ни через день, ни через неделю Алексей так и не появился. Следователь Нерецкий, пообщавшись с пациентами врача, узнав подробно о характере и привычках Аделаиды, предположил, что тот, вероятно, мог вернуться к своей богатой жизни в Санкт-Петербурге в старинном просторном доме с мраморным мезонином.
- Уважаемая Аделаида... как вас по паспорту?
- Евгеньевна.
- Евгеньевна. Следствию открылось, что Ваш муж имеет маменьку в Санкт-Петербурге и богатый дом. Чего Вы так морщитесь?
- Никак невозможно. Мы расстались дурно, она прокляла нас. Она прокляла его. Она его не любит. Он не вернулся бы.
- Но Вы же…
- Послушайте, не мог он. Уж я то знаю. Я то знаю…
***
В канун рождественской ночи юные девушки отправлялись к Марьиному болоту. У местных существовало свое гадание: невесты садились у берега, ставили зажженные свечи на болотную муть и нашептывали известные им имена. На имени суженного, по приданию, свеча потухала.
- Оксана, ну куда ты? Холодно же!
- И страшно!
- Ой, девки, пугливый вы народ! А я пойду! Знать имя хочу.
- Вот замуж выйдешь и узнаешь.
- А, смешно вам всё. А я вот сегодня узнаю.
Весело ей было уходить под смех и галдеж подружек в мрачную мглу. Марьино болото лежало в низине на окраине города и подступалось к густому лесу. Время приближалось к полуночи, ветер гудел и насвистывал тихие трели. Оксана неспешно шла по тропинке. Под хруст снега она предавалась своим мыслям, ласково улыбаясь и морща высокий лоб.
На берегу она раскинула медвежью шкуру, унесенную у отца. Она села на колени, зажгла свечу и примостила ее в воду у выступа. «Так… фух… ладно. Соберись, Оксана. Начнем. А…». Из-за пазухи она вытащила листок, куда красивым почерком занесла известные ей мужские имена. Медленно она начала шептать: «Август, Аверьян, Авксентий, Агап… что за имя такое, Агап? Адам, Аким, Ал… погасла? Нет… Так, Алевтин. Александр. Алексей…», и краткую она еле выдохнула. Свеча погасла, сердце в груди начало учащенно биться. «Алексей!». Она потянулась за свечой, и, коснувшись выступа, она ощутила тепло. Вдруг рука выпрямилась и схватила ее синими пальцами. Оксана закричала и кинулась бежать.
***
- Как звали того?
- Алексей Андреевич Вистицкий.
- Он, кажись.
- Других не было.
- Да, не поступало… что ж, бери его. И за женой сходите. Помер.
Аделаида вошла в темную комнату. Было около полудни, когда дверь распахнулась, и вбежал поручик Николаенко.
- Авдотий Ефимыч, нашли?
Он ничего не ответил, только снял шапку и поник. Она стянула вуаль с образа, накинула ее на плечи и медленно пошла вслед за ним.
***
В тесной комнате пахло спиртом. Было темно, огарок свечи почти догорел, а окна были затянуты вековой пылью так плотно, что и свет сквозь нее не проникал.
Посередине стоял стол, на котором лежал человек под белой простыней. «Странно, - подумала Аделаида. – И почему всех накрывают этой белой тканью?»
- Готовы?
Аделаида молчала. Она услышала чей-то шепот из-за спины:
- Приготовьте нашатырь.
Врач взял колбу со стола. Он подошел к убиенному и, взглянув на девушку, которая в тусклом свечении казалась ему отчего-то удивительно красивой, он откинул простынь с тела. Аделаида даже не вздрогнула, только немного отвернула голову, остановив взгляд на усопшем.
- Это не он.
- Вы уверены?..
- Я Алешу узнаю из миллиона. Даже мертвого.
Она вышла из комнаты на улицу. Впервые она глотала свежий воздух так, как никогда прежде. Дверь за спиной скрипнула.
- Вы же понимаете, что его больше нет? Просто тела нет. Но ведь тело могли и загрызть. Здесь столько диких животных и…
- Что Вы хотите?
- Похороните.
- Кого? Его?
- Нет, не обязательно того. Просто. Похороните. – Следователь поймал ее тяжелый взгляд. Казалось, что глаза ее, когда-то определенно очень глубокие и красивые, теперь словно выцвели. Отчего-то в тот момент он решил, что говорит с ведьмой.
Через три дня состоялись похороны.
***
На высоком бугре стоял тонкий стан женщины, крепко опутанный черной атласной тканью. Белые кудри она убрала в высокий хвост и повязала черной лентой. Дрожащими пальцами женщина держала белую лилию.
Было тихо, мертвенно тихо. Даже ветер неслышно трепал ткань на ее теле. Синие глаза ее смотрели, как могильщики роют глубокую яму. В стороне на земле лежал крест.
Через пару часов, вырыв неподатливую землю, они стали опускать гроб. Окаменелые и замерзшие пальцы одного из могильщиков соскользнули по веревке, и деревянная коробка слетела вниз. Крышка разбилась, надломав крест и открыв гроб. Он был пуст.
Аделаида подошла к краю могилы. Ее слеза слетела вниз. Кинув в пустоту лилию, она сняла туфли и пошла вниз по холму.
***
- Алеша…
- Здравствуй, милая! Я дома!
- Алеша, милый!
Он обнял ее за талию и повалил на кровать. Звонкий смех разлился по комнате.
- Скучала по мне?
- Очень.
Он стал целовать улыбающиеся губы, щеки, лоб, шею. Руки его блуждали по ее телу, и она ощутила, что соскальзывает на простыне вниз. Свесившись с кровати, она поняла, что он схватил ее за шею. Она посмотрела вверх. Вместо милого Алеши на нее смотрело черное существо с огненными глазами. Оно скалилось, и с клыков его текла кровь. Она обернулась назад и увидела, что свисает над лавой и горящей кровавой жижей. Аделаида снова подняла взгляд, она попыталась что-то сказать, но он схватил ее за горло сильнее. Вдруг он занес руку и начал бить ее по щекам, неистово крича «Ты забыла меня! Ты похоронила меня!»
Ее разбудил собственный крик. Все ее тело было мокрым, на подушке остались следы слез. Она подошла к зеркалу и увидела капли крови на своей груди.
***
- Можно? Это срочно!
- Авдотий, давай потом…
- По делу юродивой Вистицкой.
- Так?..
- Не было у нее мужа. Никогда. Выдумала его девка. Приехала сюда, потому что бежала от правосудия.
- Бежала от правосудия?
- Я поднял архивы. Проходит по делу об убийстве.
- Убийстве? Как?
- Говорят, брат у нее был. Алексей.
- Алексей…
- И как-то отец ее с бабкой ушли торговать на рынок, а ее оставили с братом. Он маленькой был, лет 5-6.
- И что же? Кричал?
- Да нет же… пошли они вместе гулять к болоту, играли во что-то. Так мальчика и занесло в трясину. А вытащить сил нет, так она и ушла домой, а он там остался. А своим сказала, что забыла про него, с подружками, мол, гадали да и забыли про мальчишку.
- Так он, выходит, утонул…
- Утонул. Нашли-с потом, конечно.
- А замужем не была?
- Никак нет-с, господин следователь.
- Вот ведьма…