Они успели покинуть Мон до того, как небо залил пронзительный, розово-багровый свет, заглушая свет ночных фонарей.
Когда Защитный Колпак накрыл город Мон, перекрывая входы и выходы, они, уже в обычном, видимом обличье, легко бежали по просёлку, идущему параллельно шоссе, по направлению к последнему на Большом Материке албэронскому городу княжества Хигоб, расположенному в живописных предгорьях. Город жил за счёт таможни космодрома Лё-Монти, и жил, надо сказать, неплохо.
Они могли миновать город, чтобы выйти сразу к горам, но это обошлось бы в несколько дней пути по ровной местности, среди фермерских полей, где сложно укрыться, а Инок спешил: он уже давно не слышал зов Гарпика. К тому же, у них наверняка имеется несколько спокойных дней в запасе: пока ещё избалованный долгим бездействием Патруль прочешет всё окружающее пространство, пока опросит жителей… Те, кто видел Инока вблизи и мог его описать, потеряли благодаря его гипнозу память. Только вот Синдру было легко опознать. Придётся ей маскироваться, а это возможно только в городе.
Через 50 километров, в последний час дня, когда Большие Ворота закрывались на ночь, беглецы смешались с толпой албэронских и инопланетных паломников, рвущихся в Храм Горных Богов, и проникли в Северную цитадель Хигоб. В последний раз укрыв Синдру на краткое мгновение гипнотической защитой, Инок вошёл в город-княжество незамеченным. В городе оказалось много теплее, чем на пронизывающем ветру равнины: сюда не проникал ни ветер с материка, ни свирепый холод с гор.
Хигоб напоминал грибную поляну, или гроздь цилиндрических кристаллов. Все последние века он рос не вширь, а ввысь. Дома-колонны из тонированного металлопластика венчали грибообразные крыши с энергонакопителями. И весь город сверху тоже укрывал поляризованный купол-гриб – защита от обвальных зимних снегопадов и нападений плайдов с воздуха, оставшийся с давних времён. Плайды давно были изолированы в горах и не нападали на город, но купол по-прежнему украшали острия под высоким напряжением, во время снежных бурь искрящие синими молниями.
Лже-паломники, прежде всего, зашли в харчевню поприличней – подкрепиться и присмотреть торговцев контрабандой.
- В княжестве неспокойно, господа, - сказал распорядитель, внимательно оглядывая их острым взглядом. – Плайды вновь заволновались, на границе дважды отбивали нашествие. Вы издалека?
- Да не так чтобы очень. Из Центрального княжества.
- Неблизкий путь. И что привело вас на Север?
- Зов Храма.
- Похвально, господа. Через пять дней первая праздничная служба. Вы успели вовремя. Мясо? Яйца? Пиво?
- Нет, нет, - поспешно заявил Инок. – Ни в коем случае! Мы свято блюдём осенний пост!
Им пришлось довольствоваться тем же, чем все прочие паломники: постной, но, тем не менее, сытной пищей: варёным картофелем с подливой из овощей, дикой стручковой фасолью, запечённой в сыре, густым молочным киселём, яблочным муссом. Посетителей было много, и скоро изучающий взгляд распорядителя отвлёкся на небольшой скандал – двое богато одетых юношей повздорили с паломниками, расположившими рядом со столиком тюки и торбы, которые без гравитопов нельзя было сдвинуть с места – пришельцы обычно не прибывали впустую, и попутно приторговывали всякой всячиной, на радость местным жителям.
Насытившись, Инок и Синдра решили свести знакомство с одним из них и дождались торговца на улице.
- А что за товар у тебя, любезный? – спросил Инок невысокого, шустрого, кареглазого красавца, уроженца города Алтербана Южного княжества. – Неблизкий путь ты проделал, ведь не только же из-за этих мохнатых горных уродов топтал ноги?
- Кому что приглянется, любезный, - уклончиво ответил тот.
- Стало быть, возьмём, что приглянется. Плачу наличными.
Глаза торговца загорелись, и он стал разговорчивей. Они уединились в помещении душевых-автоматов – там, в холле, за один кредит, можно было греться сколько душе угодно. Тесный холл-предбанник едва вместил всех троих и поклажу. Торба оказалась неисчерпаемым кладезем сокровищ. Инок и Синдра выбрали светлые парики, модные нынче в Южном княжестве – с пышной шапкой волос, торчащих в разные стороны, для Инока, и более короткими – для Синдры. Затем – куртки и обтягивающие рейтузы с металлической вышивкой, стойкую краску для ресниц и бровей в тон волосам. Синдра, с помощью контрабандиста, без сожаления обкромсала свои длинные кудри и превратилась то ли в девочку, то ли в юношу лет 15-ти, а Инок – в заботливого и любвеобильного опекуна.
Внушительная купюра, один гипнотический импульс – и алтербанец навсегда забыл о том, что и кому продавал. Самая минимальная и примитивная маскировка была соблюдена, а идти на большее было рискованно. Они отыскали дорогую гостиницу для высокопоставленных паломников и поселились в одном номере, вызывая шушуканье, смешки и постные мины почтенных поселенцев.
Так они и жили один день, другой, третий, в праздности и чрезмерной роскоши, уныло сознавая, что через день придётся вместе со всеми посетить Храм. Хигоб был дорогим княжеством, кредиты быстро таяли и скоро совсем исчерпались, потраченные на увеселения, аттракционы и кинозалы, на инопланетные яства и весёлые безделушки для Синдры, на запасы пищи и одежды для горного перехода, на маскировочную косметику и парики. И тогда они нашли себе развлечение.
- Ты говорила, что умеешь воровать? – подзуживал Инок Синдру.
Они заходили в богатый магазин, где к ним сразу же бросались служители. И маленькая капризная девочка перебирала платье за платьем, перемерила кучу всякого белья, шляп, сапожек, превращаясь то в юную королевну, то в серьёзного учёного мальчика в очках, то в разбитную гермейскую веселушку, то в непослушного, капризного сыночка. Пока служители, замученные её придирками и взбалмошностью, а также высокомерной холодностью господина-покровителя, не оставляли их наедине с нарядами. Тогда Синдра легко и непринуждённо надевала на себя что-нибудь понравившееся, а попутно прихватывала что-либо необходимое, и они, вежливо и скучающе раскланиваясь со служителями, покидали магазин с неудовлетворёнными, кислыми минами. Инок огораживал её взглядом, отшибал чужое любопытство и подозрительность – слегка, в пределах допустимого, а Синдра вела себя как истинная гермейская актриса.
Однажды Синдра увидела в витрине великолепное свадебное платье, и, завороженная, потребовала снять его с манекена и принести ей в примерочную.
С буйных чёрных кудрей слетел белый парик, на них легла невесомая ажурная маск-вуаль, обволакивающая голову перламутровым сиянием. Чрезмерно длинная для неё, кружевная юбка, усыпанная мерцающими огоньками, волочилась по полу. Атласный лиф, напротив, оставлял открытыми смуглые плечики и стройную шейку. Да, это была настоящая Королева Син! Она вертелась перед зеркалами, бросала томные или повелительные взгляды, и Инок отражался рядом с ней желанным Гермейским женихом. От избытка чувств Синдра расцеловала Инока, и он позволил ей насладиться шалостью сполна.
Под прикрытием Инока, важно и неспешно, Синдра так и прошествовала к выходу из салона, подметая пенным подолом плитки пола, точно албэронская госпожа. Синдра была великолепна в белом платье, она была рождена для того, чтобы носить роскошные одеяния.
Но на самом деле, подобная одежда быстро надоедала и тяготила её. Вечером в гостинице, покрасовавшись, она с наслаждением скидывала всё, чтобы остаться наедине с любовником нагой.
Заигрывания с огнём щекотали чувства, заставляли ярче и острее чувствовать друг друга. Пожалуй, они слишком увлеклись игрой, потеряли чувство времени, и Инок расслабился.
Они веселились и развлекались, точно дети, пока в город не явился Патруль. Бесшумно и под видом простых ремесленников: Инок проснулся среди ночи – и больше не мог уснуть: вой опознавателей и глушителей разрывал уши. Входы и выходы из города были перекрыты. Инок и Синдра перебрались в соседний район, поближе к центру, где ещё не успели побывать. Здесь было спокойнее, вой и свист в ушах – глуше: патруль ещё не рассеялся по окраинам, чтобы начать постепенно сжимать кольцо. К поимке главного Меора готовились тщательно и обстоятельно. Его боялись. Выход был один – не применять Силу и попробовать присоединиться к паломникам.
Инок спросил совета у Синдры. Ведь она странствовала с цирком по всему Хигобу и не только, она должна знать всё о шествии и обрядах.
Синдра очень удивилась.
- Ох, Инок, я нич-чегошеньки не знаю о шествии! Гуго всегда держался от Хигоба подальше в дни Праздника. И никто из наших ничего никогда не рассказывал! Знаешь, Храм даже не показывается в обычные дни таким, какой он есть. Но если ты хочешь сделать так, то я пойду за тобой: ведь с тобою ничего не страшно! Хотя я и боюсь…
И Иноку пришлось действовать на свой страх и риск.
Небольшая толпа собралась на площади с фонтанами, у высокого экрана: передавали экстренные новости. Инок и Синдра застали конец выпуска, на экране заплясали рекламные символы.
- Позвольте поинтересоваться, светлый господин, - обратился Инок, со смирением и самоуверенностью одновременно, прямо к вельможе в княжеском красном тюрбане. Его наглость привела Синдру в неописуемый восторг – она запрыгала на месте и тоненько завизжала, зажав рот ладошками. – Позвольте поинтересоваться, что за беда стряслась в славном Хигобе?
- Убийство в резервате Цитада, - коротко ответил вельможа, даже не повернув головы.
- Убийство – серьёзное злодеяние, но разве это единственное в своём роде преступление? – продолжал допытываться Инок. – Убийств вокруг совершается немало.
- Можно сказать, так, - вельможа, наконец, соизволил слегка шевельнуть головой. – Но убит коренной албэронец, а в комнате, где обнаружен труп, засекли всплески Энергии. Это Меор, и след тянется до самого княжества.
Синдра завизжала ещё громче, на этот раз от страха, и Инок поспешно схватил её в охапку, зажав рот.
- Простите, господин, мой молодой друг бывает временами не в себе. Я пришёл молить Горных Богов за его здоровье. А что, господин, неужели Меоры всё ещё существуют?
Вельможа совсем смягчился и повернулся к ним анфас.
- К сожалению, друзья, ещё не всех выловили. Они продолжают плодиться. Но настанет день, когда на Албэронии не останется ни одного колдуна. Правительство придумало кое-что похлеще опознавателей и ясновидцев.
Синдра продолжала извиваться в руках Инока и давиться не то от смеха, не то от рыданий. Вельможа с интересом оглядел Синдру-мальчика.
- Примите мой совет, - доверительно сообщил он. – Стоит попробовать любовные упражнения на рассвете по методике Дум-Ди и отменить вечерами.
- Дум-Ди? – Инок едва не рассмеялся от души: чего только не придумают шарлатаны, чтобы оправдать некомпетентность и удовлетворить собственные извращённые вкусы!
- Именно, именно! Я лично, можно сказать, знаком с автором и мог бы с удовольствием вас…ммм…проконсультировать. Вы не заглянете ко мне на ужин, господа? Сегодня, до или после храмового праздника? Улица Маги, Князь Дорки к вашим услугам. Вот моя визитная карточка, она же – пропуск на этаж.
Пожилой господин с достоинством протянул Иноку цветную пластиковую карточку и удалился, бросив на Синдру многозначительный взгляд.
- Старый вонючий козёл! – прошипела маленькая танцовщица ему вслед и высунула язык. – Ни за что не пойдём!
- А я – так уверен, что не стоит пренебрегать такой возможностью, - возразил Инок. – Это может оказаться выходом из ситуации.
- Если не тупиком, - упрямо пробормотала Синдра.
Меж тем паломники на улицах собирались кучками, кучки образовывали толпы, толпы медленно тянулись на центральную улицу, по которой вскоре должно было пройти шествие к Храму. И Инок с Синдрой присоединились к одному из тонких ручейков, спеша слиться с толпой. Вот ручеёк воссоединился с полноводной рекой Центрального проспекта, и они стали вместе со всеми терпеливо ждать: Патруль не потревожит горожан во время Празднества.
Оркестранты приближались со стороны северных окраин: колонна двигалась к центру по спирали. Первыми показались музыканты-духовики, затем шли ударные, затем – струнные инструменты. Навязчивый ритм, плавная музыка наплывали гибкими волнами, завывающий звук обволакивал и навевал странное, гипнотическое состояние. Даже Инок на мгновение поддался его сонному очарованию. Паломники вокруг впадали в транс, Синдра тоже покачнулась и широко открыла стекленеющие глаза. Проклятье! Инок схватил её за плечи, встряхнул, шепнул в ушко: - Очнись, девочка! Нам нельзя спать! Иначе мы никогда не вырвемся! О Боги! – Инок больно ущипнул её за запястье, потом – за мочку уха. Синдра вскрикнула, дёрнулась, скорчила Иноку сердитую гримаску.
А за музыкантами уже шла первая фракция Хигобских жрецов – их было трое, в широченных, развевающихся хламидах всех оттенков синего и голубого, в ярко-красных шёлковых тюрбанах с золотыми вензелями высшей власти, с ароматическими бутонами в руках, изливающими слабый наркотический запах Булерании Южной. И вновь пошли музыканты – музыка не должна была прекращаться ни на мгновение, чтобы паломники не выходили из транса. Это тревожило Инока – смогут ли они продержаться?
За музыкантами снова шли жрецы, уже в зелёном, и вновь – музыканты, и вновь жрецы, и так, казалось, будет вечно. Паломников впускали между ними порциями, и те шли покорно, с блаженными, отрешёнными лицами, точно крысы за дудочкой, механически мерно переставляя ноги.
За жёлтой фракцией жрецов пришёл черёд группы паломников, в которой находились Инок и Синдра. Водоворот втянул их, и течение понесло.
- Проклятье! – металось в голове у Инока. Если понадобится, как же они отсюда выберутся? Если патрульные затешутся в толпу, а это рано или поздно произойдёт, они без опознавателей, лишь одним отточенными, тренированными взглядами определят присутствие Меора и беглой танцовщицы. Они двигались вперёд, к Храму, который имел ромбовидную форму и вклинивался в широкую долину меж двух Хигобских отрогов. Горы в голубой дымке, с белоснежными шапками, окружали их. Синдра опять впадала в забытьё. Она ни разу не участвовала в шествиях. Что за картины рисует в её мозгу дух Булерании? Вот проспект сузился, по бокам, на тротуарах выстроилась редкая шеренга стражников с энергокнутами. С каким наслаждением он бы обесточил их сейчас!
Проспект завернул, и Храм вырос, надвинулся внезапно. Ранее, из-за поворота, была видна лишь часть его цоколя, и эта часть была велика. Теперь он увидел Храм целиком.
Цоколь Горного Храма был огромен, почти как цоколь его родного Храма в Гарпе. Великолепные стены из полудрагоценного Марсианского гранита сплошь покрывала тончайшая резьба, сквозные окна, будто открытые рты, выдували и втягивали разноцветные дымки. Широкие ворота, ощетинившиеся хищными остриями, с фальшивым гостеприимством зазывали внутрь, в необъятную, туманную полость, где колыхались призрачные фигуры-миражи.
А если поднять голову вверх, сильно запрокинуть её, можно было увидеть лишь ослепительно сияющий купол, аквамариново-синий, в серебряных звёздах и белоснежной пене искусственных облаков.
Инок пошёл на риск, мгновенно пронзил пространство, прощупал взглядом Храм – и содрогнулся. Он понял всё.
Это был мощнейший накопитель энергии, живущий за счёт приношений паломников. Меор не отдаст добровольно свою энергию, но Синдра? Она не сможет выдержать общего высасывающего потока. Она обессилит, и на руках у Инока останется тряпичная кукла. Паломники будут восстанавливаться сутки, одурманенные наркотиками. За эти сутки патрульные успеют не раз обойти их, лежащих вповалку на прозрачных плитах пола, за которым разверзается бездна, полная мрачных, зловещих картин, выдаваемых гипно-трансляторами, что вливают прямо в мозг проповеди Горных Богов, вызывая у каждого спящего свои видения и прозрения.
Нет, Иноку туда нельзя. А Синдре – тем более. Пора выбираться из этого ада.
Инок отчаянно ругал себя за неосмотрительность. Не зная броду, в реку не суйся! – так, кажется, гласит одна из присказок Саруанского Рассказчика.
Инок попытался сделать Синдре подножку, но ноги Синдры словно одеревенели. И тогда он перекрыл гипноз, вонзил в неё острый шип пробуждения, начал щекотать под мышками – Синдра споткнулась, повисла на нём, корчась от истерического смеха, забила руками в воздухе, пытаясь отмахнуться от него. Инок быстренько подхватил её под мышки и выволок из толпы, нырнув между стражниками; с трудом протиснулся между удивлёнными зеваками, сгрудившимися на тротуаре, стремясь улизнуть в первый же попавшийся переулок, поминутно улыбаясь налево и направо, будто кукла-болванчик, твердя: «Это у него бывает! Это у него болезнь такая! Сначала надо найти доктора… А потом мы назад… назад… вернёмся. Да! Это у него припадок…»
Инок тащил Синдру, начавшую приходить в себя сразу же после того, как они выскочили из шествия.
- Инок, мне снились такие красивые сны! – шептала она.
- В тюрьме тебе приснились бы сны куда любопытнее! – пробормотал Инок. Выходило, что лучшего выхода, чем спрятаться в гостях у Хигобского князя, нет. Лучшего ли?