Ч. II. Жертвенная дева. Гл. VI. Театр теней

Не ропщи на судьбу, данную тебе Богами
и не тревожь их просьбами изменить предначертанное,
дабы не узреть в итоге собственную глупость.
Ты можешь и сам изменить свою судьбу, но берегись:
цена за это окажется слишком высока.
(Книга Истины пророков-близнецов)



Профессор Хиги и штурмовик Рад. Разнос

– Драгоценный Рад, я, конечно, благодарен тебе за то, что ты пришёл один, без своей разлюбезной сестрички, и что вы не нагрянули прямо на заседание оргкомитета, и не нахамили там всем, как в прошлый раз. – Хотя лицо профессора оставалось бесстрастным, слова его так и сочились ядом сарказма. – Однако позволь тебе напомнить, что я лично попросил вас найти и доставить сюда магистра Рамбуна. Возникли какие-то осложнения?

– Да вот представь себе, ещё как возникли! – в унисон ему ответил штурмовик. – И в этот раз сюрприз нам преподнесла та самая девочка, которую ты раздобыл для локализации системы координат.

– Виланка?.. И какого же рода сюрприз, позволь полюбопытствовать?

– Не знаю, кто из твоих сорванцов – то ли Галш, что ли Айка, – передали ей управление «Пикусом». Не ты ли их на это надоумил, а, Бор? – Рад с прищуром уставился на профессора Хиги.

– «Пикус» ты им сам предоставил, драгоценный дружок. А я, вообще-то, послал этих двоих на поиски декоративных пейзажей Геи – как раз для магистра Рамбуна. Заодно и девочку увезти подальше от некоторых чрезмерно любопытствующих персон... Если мои студенты и дали ей там полетать самой, то очень ненадолго.

– Ненадолго? – торжествующе ухмыльнулся штурмовик. – Однако и этого хватило для неслабой такой транспозиции. В ней твой Рамбун и сгинул.

– Вот как... – искренне удивился профессор Хиги, но тут же добавил с прежним сарказмом: – И что же? У тебя сразу опустились руки?

– Да хоть ты знаешь, что твоя девонька натворила? – не сдавался Рад. – Это она отправила жирного колдуна прямо в отстойник к шалгурским войскам, а заодно снесла с планеты твой драгоценный яйцевой кокон! – сказав это, штурмовик разразился грубым хохотом.

– Что такого смешного ты здесь усмотрел?.. Рад, это ведь ты, зная, что «Пикус» накануне был задействован в сепарации планидий, не перенастроил его системы. Это ты должен был понимать, что на привлечённой Гее Рамбуну долго не продержаться. В итоге планета теперь без кокона, а магистр погиб... Какой позор!

– Откуда мне было знать, когда и какая шалость взбредёт в головы твоим студентам?.. И, одно дело искать человека в его родном мире, совсем другое – в недавно привлечённом стерильном отстойнике, – штурмовик сделал вид, что обиделся. – Его же там никто не ждал. Это как искать каплю, упавшую в море.

– Ты, наверное, имеешь в виду каплю чернил, упавшую в реку? Поговорку про то, что сделанного не воротишь?.. А по-моему, мы только этим и занимаемся, – покачал головой профессор. – Кстати, директор Масс осведомлён о ваших успехах?

– Дружище, ты просил меня разыскать толстого бородатого парня, пропавшего с факультета по паразитологии, и он нашёлся... так или иначе. А у директора и без того хватает забот, в том числе и с вашим исследовательским центром. Взять хотя бы хрональную катастрофу в секторе 404. Да-да, я про эту сердобольную старушку, без умолку читающую всем слащавые морали. Едва Последствия вытащили её из тюрьмы, как тут же возникла новая критическая ситуация, и снова в Пограничье: очередные любознательные дегенераты из техногенов пытались пройти через барьер, а в итоге угодили в пространственную мозаику. И с ними за компанию тот самый великовозрастный принц, у которого особенная страсть к моей сестрёнке... э... Угрюмый Каменотёс, кажется?

– Призрачный Рудокоп, – уточнил Бор Хиги. – Официально его зовут владыка Сиунан. Его предмет воздыханий как раз та самая сердобольная старушка, а вот из-за Ниссы у него серьёзная психическая травма. Дурацкая шутка твоей сестрички обернулась нам лишними проблемами... как всегда, – профессор вздохнул и опустил глаза. – Владыка жалуется, что Нисса снится ему в кошмарах в образе огненного дракона. В любом случае, ни в какую мозаику с техногенами он не попадал.

– Похоже, ов'каавтис предоставили нам неверные сведения, – штурмовик развёл руками. – Они сообщили, что принц находился на их искателе, когда тот пропал в мозаике... Твои студенты, кстати, тоже там засветились.

– Так искатель ов'каавтис всё же попал в пространственную мозаику?.. – профессор словно только что понял, о чём говорит штурмовик, и взгляд его оживился. – Надеюсь, в этот раз не придётся выражать соболезнования семьям коллег... И при чём тут мои студенты?

– Уж этот-то корабль мы наверняка соберём и вытащим! – пылко заверил его штурмовик. – Фокус в том, что Айка в последний момент успела подсадить искатель на системы слежения. Без них был бы безнадёжный случай, но теперь...

– Что ж, желаю удачи, – холодно проронил профессор, а затем вновь сменил тон на негодующий: – Только у меня складывается впечатление, драгоценный Рад, что ты и не собирался выполнять обещание, которое мне дал, а теперь придумываешь на ходу оправдания и отговорки! Ты хотя бы прислушался к моему совету насчёт посоха Рамбуна? Это уникальный артефакт, его совсем не сложно было разыскать, а связь между колдуном и его посохом хорошо выражена и устойчива. Даже в привлечённом мире – определи координаты посоха в местной системе, по ним найдёшь его хозяина...

– Да-да, мы с Ниссой именно так и искали, как ты говоришь, – теперь уже искренне обиделся штурмовик. – Только Рамбун перемещался сам по себе, а посох – сам. Вот, погляди... Этот колдун несколько раз использовал телепортацию и скакал по всему отстойнику так резво, что никто не смог бы его поймать. В последний раз мы обнаружили колдуна вместе с его посохом на острове, кишащем шалгурами. Я отправил на остров сестрёнку, но она там немного... увлеклась.

– Ах, вот как? Увлеклась?!. Я ведь так и думал, что вы превратите привлечённую под планидий Гею в своё стрельбище! – возмущение профессора росло, грозя перерасти в гнев. – Нет более бесполезного и неблагодарного занятия, чем убийство отстранённых шалгурских планидий! Они же совершенно беспомощны! Это удел таких садистов, как твоя сестричка.

– Ну, это ты зря! – горячо возразил профессору штурмовик. – Во-первых, боевой танец это не простое упражнение в стрельбе и, тем более, не убийство. Во-вторых, Нисса не просто развлекалась, а получила интересные результаты. Ты ведь знаешь, Бор, что шалгуры никогда не отличались стойкими формами?.. Так вот эти вообще оказались какими-то хлипкими! Чуть их тронешь, сразу превращаются в лужицу слизи.

–  Ту реликтовую культуру, из которой капсулы Шал Гур попали на Гею, когда-то создали существа, близкие к криофильным онихофорам, – неожиданно успокоившись, принялся объяснять профессор. – На заре Вселенной природа причудливо экспериментировала с формами разумной жизни... Ты только представь себе, Рад, какую специфику биология онихофор может привнести в формирующуюся цивилизацию! Их техника была основана на токопроводящих полимерах и тонких плёнках, их культура не знала открытого огня, а коммуникации были в основном химическими, у них даже оружие стреляло силовым лучом, несущим попутный химический сигнал. Планидии, с которыми вы столкнулись, хотя и представляют собой специализированные боевые формы, их вооружение, тактика боя и их реакция на внешние повреждения также специфичны для онихофор. Например, они умеют улавливать и распознавать гормоны страха противника и вырабатывать их затем в экзокринных железах, расположенных в излучающем органе. В краниальной части этих форм находятся другие железы, секрет которых сращивает и заживляет ткани в случае небольших повреждений. А при избытке секрета он просто растворяет всё тело существа, превращая его в органический бульон. Это что-то вроде эвтаназии: когда повреждений слишком много, существо само себя утилизирует. Но если, к примеру, удалить все железы разом, планидия погибнет, не успев раствориться...

– О! Надо будет попробовать! – выслушав эти объяснения, штурмовик вновь исполнился энтузиазма.

– Планидий нет нужды убивать, их достаточно отпугнуть плазменной вспышкой. К тому же, температура на привлечённой Гее для них критически высока, их метаболизм ускорен на порядок и, соответственно, на порядок сокращён жизненный цикл... – Тут профессор запнулся, как будто что-то вспомнил. –  Но вам следовало не шалгурских планидий исследовать, а найти магистра Рамбуна, используя его посох, как метку. А вы их благополучно потеряли – и посох, и магистра, – ехидно напомнил он штурмовику. –  Рад, в вашем распоряжении была Тай-Та, и у вас было простое задание, ещё проще, чем у моих студентов...

– Раз оно такое простое, вот и послал бы своих студентов назад, исправлять собственные ошибки! – теперь пришла очередь Раду возмущаться. – Хватит уже Последствиям нянчиться с сопляками.

– Послать моих студентов?.. Что ж, пока это первая твоя здравая мысль за весь наш разговор. Но что я скажу их родителям? – покачал головой профессор Хиги. – Директору Массу, например, или координатору Талесе?

– Я сам для Айки как родитель, – неловко парировал штурмовик. – Наверняка это её проделки! Лично я бы предоставил ей самой выпутываться. И она бы справилась, нисколько в этом не сомневаюсь!

– Давай пока не будем проговаривать побочные сценарии, а разберёмся с твоими усердными стараниями, – с прежним сарказмом попросил штурмовика профессор, а затем добавил, сделав сильное ударение на последних словах: – Я до сих пор не услышал от тебя ни одного внятного объяснения: что же именно помешало вам найти и доставить Рамбуна в этот центр. – Сказав это, Хиги ткнул указательным пальцем в подлокотник своего кресла. – Рад, ты знаешь: я люблю во всём ясность. Пока что всё выглядит так, будто ты нарочно проигнорировал мою просьбу, а мне не хотелось бы в это верить – не меньше, чем тебе не хочется это признавать...

– Ты сам об этом догадался, Бор: были и другие осложнения, и немало... – демонстративно вперив взор в потолок, принялся оправдываться Рад. – В отстойник угодили близкие Виланки – твоя чёрная бестия сразу это поняла. Полюбуйся-ка: вот мамаша девочки, её младший брат, а в придачу – её парень вместе с небольшим военно-морским флотом... Там теперь несколько боевых кораблей ходит, у них стычки с шалгурами... Мы даже неуправляемые термоядерные реакции засекли. И посох свой Рамбун вначале забыл на каком-то корабле, где этот артефакт прибрали к рукам мародёры и перевезли на свой кораблик, а после Рамбун применил одну из своих магических методик и посох к нему вернулся. В общем, там полный бардак – такая бойкая оказалась девочка.

– Девочка у них, видите ли, бойкая! Рад, я не собираюсь вникать в ваши трудности, тем более, что с подобными случаями вы сталкиваетесь постоянно, – брезгливо отмахнулся Бор Хиги. – Хотя... Постой-постой... Мама? Брат? Парень?.. А, ну тогда всё понятно: Виланка переживала за своих близких, когда настраивала согласование, так что транспозиция просто компенсировала образовавшийся... – профессор Хиги замолчал, на мгновение задумавшись, а затем к нему вернулось чувство возмущения: – Ты должен был понять, что реперная точка может сместиться, калибровка тогда собьётся, всё придётся перенастраивать...

Хотя по лицу Бора Хиги этого и не было заметно, Рад почувствовал, что профессор окончательно расстроился, поэтому дальнейший диалог штурмовик повёл в более мягком тоне:

– Не падай духом, дружище Бор, это же сущие пустяки! – патетично заявил он, а затем похвалился: – Родственников Виланки мы же нашли. Ты ни за что не догадаешься... на борту этой подводной лодки! И не беспокойся, их уже возвратили назад, на Гею, невредимых и счастливых... Кстати, и кокон мы тоже вернули на место. Показать?..

– Что, просто так взяли и вернули?.. А ничего умнее вы не придумали?! – воскликнул явно потрясённый этой новостью профессор.

– Ну, а как ты хотел? – удивился Рад. – К планете движутся облака корональной плазмы, оставить её так – это как палец сунуть в газовую горелку... – (услышав от штурмовика такую метафору, профессор поморщился) – Мы сначала перенаправили весь поток в отстойник, а затем вернули кокон на место... Получилась двойная перестраховка.

– Драгоценный дружок! Про твою сестру я вообще не хочу говорить, она всю свою жизнь только и делает, что приносит мне неприятности, а вот твоё легкомыслие способно поспорить только с твоей самонадеянностью! Как я буду выглядеть в глазах коллег, когда основное наглядное пособие факультета – яйцевой кокон Шал Гур – без каких-либо комментариев с моей стороны то исчезает, то опять появляется? А предназначенный для демонстрации опыта поток корональной плазмы то туда направлен, то сюда? И Виланка... Когда она узнает о судьбе, постигшей по её вине близких ей людей... Ты хоть представляешь, что может случиться?!

– Да когда что-то такое случалось, чтобы я не мог себе это представить? – ляпнул в ответ штурмовик, чем поверг профессора в редкое для того состояние: Бор Хиги вышел из себя. Он вдруг улыбнулся леденящей улыбкой, затем хлопнул ладонью по подлокотнику и, порывисто встав, заявил:

– А я даже представлять себе не хочу, что теперь станет с бойкой девочкой, да и со всей моей демонстрацией! Всё, хватит с меня нелепых отговорок!

– Дружище Бор, что-то я не припомню... А твои опыты хоть раз шли как надо? Постоянно же какие-то проблемы.

– Проблема в том, что приходится полагаться на таких, как ты, Рад! – зловещая улыбка словно прилипла к лицу Бора Хиги, и когда штурмовик, наконец, заметил это, его самоуверенность испарилась, словно её не бывало. – В этой ситуации я просто вынужден просить содействия лично директора Масса, – продолжая улыбаться, заявил ему профессор.

– Бор, не стоит дёргать директора, я сам с этим разберусь, и в самое ближайшее время, – штурмовик не на шутку всполошился. – Аннигилироваться мне на месте! – Затем он попытался сменить тему: – А сестрёнка всю дорогу только о тебе и говорила, она просто восхищена твоей идеей с посохом. Хотя, вместо того, чтобы мне помогать, то рвалась потанцевать с шалгурами, то гонялась за экземплярами для своей коллекции...

– Всякие подробности про твою сестричку я не желаю знать, – профессор помахал перед штурмовиком тем же указательным пальцем, который у него недавно упирался в подлокотник кресла. – А тебе следовало всего лишь задействовать свой разум и, следуя простым инструкциям, найти и доставить сюда магистра Рамбуна. И больше ничего там не трогать! Сколько раз об этом говорили...

– А я ведь догадывался, что толстяк Рамбун сам из отстойника выберется, что нечего его там искать. Вот как живого его увидел, как он благополучно попивает вино в своём Агарти... Надо мне было довериться своей интуиции! – в последний раз попытался отбиться штурмовик.

– «Своей интуиции»?!. – профессор, похоже, не смог для себя решить, продолжать ли ему возмущаться, или же рассмеяться штурмовику в лицо. – Рад, оставь эти нелепые мудрствования, я всего лишь просил тебя помочь, так как мне некогда было заниматься поисками самому. А теперь я опасаюсь, как бы ты своей интуицией не сорвал мне два наглядных опыта, критически важных для темы факультета.

Штурмовик понял, что зря обмолвился про интуицию, поэтому несколько стушевался, опасаясь насмешек профессора. Но Бор Хиги исчерпал свой пыл, улыбка на его лице сменилась прежним холодным задумчивым выражением, а с ним вернулось и философское спокойствие. Он принялся ходить туда-сюда, словно маятник мелькая перед замершим в кресле штурмовиком.

– Подумай: Виланка, сама того не желая, перенесла магистра Рамбуна, своих родных, своего парня и ещё невесть кого на привлечённую под планидий Гею. И она об этом скоро узнает – скорее всего, утром от моих студентов.  И это как раз перед опытами. А ей теперь нельзя отвлекаться на посторонние волнения... – профессор перестал ходить и, вновь недобро улыбнувшись, глянул на штурмовика с немым вопросом: «Понимаешь?..»

В ответ Рад посмотрел на него так, что было ясно: нет, он не понимает.

– Так ведь там никого из её близких не осталось. Э... ну, кроме парня, но она о нём небось и не вспомнит... Да и вообще, как это собьёт тебе калибровку?– возразил было обескураженный штурмовик, а затем спросил неуверенно: –  Что нужно  ликвидировать? Отстойник?.. Или кокон?

– Всё ясно... – обречённо бросил Раду профессор. – Когда нужно что-то ликвидировать, лучше обращаться к штурмовикам. Что же касается остального... Стоило с тобой связываться, чтобы подтвердить банальную истину.

Так как Рад теперь лишь выжидательно помалкивал, Бор Хиги, тоже немного помолчав, подвёл итог их беседе:

– То, что у Виланки есть парень, и он ещё в отстойнике, это, в общем-то, не самая плохая новость. Есть пара идей, как это использовать, – Профессор поднял вверх всё тот же указательный палец. – И ты был прав по крайней мере в одном, Рад: пошлю-ка я разбираться с этой транспозицией своих студентов, пока ещё звёздная плазма не успела сжечь привлечённую планету. А ты... – Хиги вновь задумался на несколько мгновений, прежде чем принять, похоже, окончательное решение. – Ты, кажется, собирался спасать экспедицию ов'каавтис? Вот и отправляйся туда – может быть, с вызволением искателя из мозаики тебе больше повезёт. И, ладно уж, поинтересуюсь твоей драгоценной сестричкой... поскольку давно её не видел. Ну, и как она?

– Да, всё так же: крушит миры, уминает горы сладостей и влюблена в тебя по уши, – искренне обрадовался такому повороту штурмовик. – Скоро их звено прибудет на эту базу, так что встретишься с Ниссой здесь, если не побоишься! – И Рад опять грубо хохотнул.


 Профессор Хиги и Рамбун Рам Карап

– Так хитроумно и предусмотрительно с вашей стороны, многомудрейший профессор, заблаговременно сослать легионы Безликого Воинства в тщательно приготовленные пустынные земли, лишённые не только городов и иных поселений, жители которых в противном случае были бы обречены на заклание беспощадной орде, но и противостоящего войска. Я самолично удостоверился, что доблестные ратники аутентичной Геи – выходцы из населяющих её народов, не склонны отсиживаться в чревах своих смертоносных машин, безучастно взирая на вершащееся подле них непотребство. Они храбро и неудержимо атакуют  каждого встречного демона, чем в свой черёд возбуждают в беспощадных отродьях Тавмаса неудержимую слепую ярость, питаемую ненасытной жаждой убийства. Ведь именно так приключилось с теми злополучными мореходами, что совместно со мной попали в созданный вами мир, что суть истинный Антихтон.

– Драгоценный коллега, я уже объяснял вам в прошлый раз. На привлечённой Гее боевые формы этой колонии Шал Гур отрезаны от своих управляющих структур, проще говоря, там некому ими командовать, планировать и ставить им боевые задачи. А в отсутствие управления, поведение планидий подчинятся лишь их специфическим социальным инстинктам. Если бы те же боевые формы остались на исходной Гее и начали выполнять свою функцию, их деятельность подчинялась бы соответствующей разумной стратегии и стала более эффективной.

– Да, инстинкты! Именно так оно и было – то, что я там наблюдал. Все эти бесчисленные легионы напоминали мне огромное стадо, оставшееся без пастырей, а вернее будет сравнить их с пчелиным роем, лишившимся матки. Рой то копошится на месте, то бесцельно разделяется и вновь сливается, и при том тревожно жужжит, призывая свою царицу. Теперь же рои те вовсе возбудились и кочуют по небесам зловещими тучами... Однако, верно ли я уяснил, будто на доподлинной Гее, а точнее где-то в охватившем её коконе, что называют также смутным куполом, ещё сокрылись архонты и стратеги этих демонов?

– В определённом смысле так и есть.

– Что ж, откровенно признаюсь вам, досточтимый Бор Хиги, что не хотел бы ни в полной, ни даже в частичной мере открыто противостоять сорганизованному Безликому Воинству, предводимому их стратегами, поскольку даже будучи безначальным роем, оно несказанно свирепо и коварно. Я было уже отмерил мирный путь к вызволению из того гиблого места, но в итоге все мои усилия оказались потрачены лишь на то, чтобы продержаться в нём в течение нескольких исполненных терниями дней, опираясь на храбрость и стойкость застрявших со мной в тех терниях мореходов...

   В этот раз профессор и магистр беседовали, стоя в большом помещении, похожем на залы Светлых Чертогов, только ничем не оборудованном – без какой-либо мебели и даже без прозрачного потолка или окон. Руки карапа вновь были свободны: посох его остался где-то в островных джунглях на привлечённой Гее, а бокал с вином Рамбун приспособился вызывать к себе лишь по мере возникавшей у него жажды.

– А мы здесь в ваше отсутствие изрядно поволновались, драгоценный мой друг. Дело в том, что все прибытия гостей в наш исследовательский центр и отбытия из него регистрируются... как правило. Если бы вас, к примеру, похитили, или вы сами неожиданно нас покинули, это было бы отмечено. Но в данном случае возникло недоразумение, так как в вашем исчезновении было непреднамеренно задействовано оборудование, предназначенное для подготовки одного из наглядных опытов. По этой причине вы покинули центр без отметки об отбытии, и Последствиям пришлось проводить отдельное расследование. Хорошо ещё, что вас удалось перехватить на этой базе. Тем не менее, в сложившихся условиях такая операция несла в себе неоправданный риск... – Профессор провёл ладонью по лбу так, словно тот и вправду покрылся испариной. – Представьте моё замешательство, когда, будучи абсолютно уверен, что найду своего коллегу в его покоях, я обнаружил там лишь эту шляпу и спящую на ней змею!

– Но Эрмис Трисмегист вновь был благосклонен к означенному коллеге, и не только не позволил мне пропасть в том тупиковом космосе, став безвинной жертвой кровавой и бессмысленной распри, но и хитроумно сократил мой обратный путь, сделав его хотя не сказать чтобы лёгким, но столь же коротким, что и путь прямой... Как вы справедливо заметили, мой головной убор, хранимый верной Васуки, остался на прежнем месте в целомудренной неприкосновенности, чего не могу сказать о посохе, что, изначально находясь при мне, отправился путешествовать в созданный вами мир. Пережив всевозможные перипетии, в жестокой битве немало пострадав от огня, будучи утерян и затем вновь обретён, под конец тот посох был утерян мною окончательно.

–  Я лично, и в моём лице весь оргкомитет, искренне сожалеем, коллега, о вашей потере и о том, что вам пришлось испытать столько трудностей и вынести такие страдания. Посох ваш мы пока не нашли, но непременно найдём, и в самое ближайшее время.

– Глубокочтимый профессор, как и любая пользуемая её хозяином ценимая им вещь, посох был для меня не только атрибутом ремесла и символом статуса, но и полезным моим продолжением, предметом, который истинно оживал в тот миг, как только я брал его в свои руки, и даже когда я просто видел его рядом и думал о нём, он был жив моей духовной силою. Но, как и любая вещь исходно бездушная, посох пребывал в благополучии лишь до той поры, пока был мне доступен. В некотором смысле каждая бездушная вещь существует, лишь пока она потребна живому духу, когда же она потеряна, брошена, и о ней забыли, она неизбежно истлевает. Так, жилой дом, пользуемый одной семьёй из поколения в поколение, стоит в веках, и лишь изредка требует ремонта, однако, заброшенный людьми, дом тот спустя считанные годы рассыпается в прах. В точности так же и мой посох... Не подлежит сомнению, что навершие его ныне изгрызано дикими зверьми, а древко изъедено слепыми термитами, что на деле означает безвозвратную и весьма неприятную для меня его потерю...

– Посох ваш цел и мы его вернём, не сомневайтесь, – с лёгким нетерпением заверил магистра профессор, но карап, казалось, не расслышал его реплики, и продолжал без запинки излагать свои мысли:

– С другой стороны, любые неприятности возможно сгладить, а то и вовсе предать забвению, лишь предоставив им в противовес воздаяние в виде соответствующей отрады, способной исцелить и утешить претерпевшую досадную потерю душу. Вот, если помните, в нашем прошлом дружеском диалоге мы подробно обсуждали с вами один сдержанно вожделеемый мною интимный предмет, а именно – яркокрасочные панорамы девственной Геи... Вы отыскали их, вы же не позабыли?

– Конечно, я не забыл, более того, такие панорамы у нас уже имеются.

– Вот и хорошо... Коль скоро я решил перебраться в ваш благословенный мир, панорамы эти станут той исцеляющей отрадой и счастливым мне утешением. Ну, а посох... Хотя буду я о нём горевать, поскольку венчала мой посох мудрейшая из голов, что встречались на моём отнюдь не кратком жизненном пути, даже если не заладится вам тот посох вызволить и вернуть законному владельцу, то есть мне, в какой-то мере и в определённом смысле есть предмет восполнимый.

– Как я вижу, вас ещё что-то тяготит, драгоценный коллега? – заметил профессор, оглядываясь по сторонам и начиная проявлять уже заметное нетерпение. – Если желаете, я вас выслушаю и постараюсь помочь.

– О да, именно что тяготит! Из упомянутых мною ранее терний я вынес немало таинственных загадок, сокрытых во тьме неведения и для должного удовлетворения моего интереса требующих мудрого содействия во вразумительном их прояснении. Как и прежде, я был бы безмерно благодарен вам, достойнейший профессор Бор Хиги, если бы вы осветили эту тьму своим лучезарным логосом, что уже не раз и не два...

– Прошу вас, коллега, постарайтесь изложить суть покороче, – перебив карапа, попросил профессор Хиги. Сказал он это вполне ровно и спокойно, но карап, похоже, оценил его нетерпение и тут же поспешил с заверениями:

– Разумеется, если вы того желаете, глубокочтимый профессор, я стану краток в столь превосходной степени, что мои речи, будь они хотя бы выслушаны со всем вниманием самым многоопытным ритором Лаконии, или даже несколькими таковыми, вызвали бы у них несомненное и глубочайшее изумление, уважение и восхищение... Так вот же. Храбрый капитан, именем Дважды Рождённый, на стремительном корабле которого мне довелось плавать, а вернее будет сказать – подобно бирюзовоногому пелагосу то летать над тревожными волнами, то плыть в толще вод безлюдных и обречённых морей... так вот тот капитан, будучи сам человеком несомненно многоопытным и при том достойном высшей степени чести и благородства, поведал мне удивительные истории, и я хотел бы посоветоваться с вами о них, дабы разрешить содержащиеся в этих историях означенные таинственные загадки. Если, конечно, это не слишком вас обременит и не отвлечёт от более важных и насущных дел и раздумий...

– Я не интересовался именами попавших на привлечённую Гею моряков, – профессор вновь попытался деликатно поторопить карапа, впрочем, уже не особо надеясь на результат. – И что же такого он вам рассказал?

– В первый черёд тот храбрый капитан спросил меня, не в ином ли космосе мы с ним теперь пребываем. Я был немало удивлён его вопросом, и пребываю в недоумении по сию пору. Недоумение моё, надо заметить, проистекает из того основания, что я, как вам известно, досконально знаком с философскими воззрениями, присущими населяющим поверхность Геи этносам, а к этому следует присовокупить мою немалую книжную мудрость, а также и личный опыт, но при том я никогда не слышал, чтобы даже искушённейшие из мудрецов с поверхности знали что-либо, или хотя бы догадывались, о подобного рода путешествиях. Причина же этому заключена в том, что их магия, обращённая к измышлению и обустройству хитроумных машин, строго чужда метафизике, она медлительна и неповоротлива во всём, что касается высших сфер знания. Её костная сущность зиждется на логических основаниях, которые суть иерархия правил, и из этого материала они строят массивные и непостижимо сложные доказательства истинности своих воззрений. Конечно же, такие доказательства тут же становятся заложниками понимания. Вам хорошо известно, достойнейший профессор, что мы чаще догадываемся об истине интуитивно, и на основе таких догадок выстраиваем свои философские воззрения. Если каждую догадку подвергать строгому доказательству безупречной логикой, да при том всякий раз ожидать всеобщего понимания и признания означенного доказательства, стоит ли удивляться, что сам процесс познания усложнится и в итоге вовсе увязнет, словно заблудший вол в болоте, в бесплодной демагогии...

–  Ваше критическое отношение к научному методу хорошо мне известно, мой друг, известна вам и моя позиция по данному вопросу... Однако нельзя ли всё же ближе к сути?

– Да, знания даются нам вовсе не для споров, и нет ничего бесполезнее для ума, чем споры об истине... – Судя по всему, карап искренне пытался излагать свои мысли короче и быстрее, но его усилия выливались лишь в возрастающую жестикуляцию, звон колец в бороде и громкое придыхание. – Так о чём это я? Ах, да... Тем не менее, я без промедления ответил тому храброму капитану вполне утвердительно, уточнив лишь, что мы с ним происходим из различных и удалённых космосов. И тогда храбрый капитан признался, что он уже однажды путешествовал из одного мира в иной, причём не только в собственном твёрдом теле, но и в большом корабле, совместно с подчинёнными ему матросами, при том с благороднейшей целью – переломить ход жестокой мировой распри на сторону справедливости. «Неужели жители внешней Геи, – подумал я, – самостоятельно освоили уже то искусство, которое досталось нам от богов, и физика которого для нас непостижима?» С тех самых пор тяготит меня эта причудливая загадка... Поскольку вы, глубокочтимый профессор, немало изучили мой мир, а кроме того подробно знакомы с физикой нашего космоса, я желал бы получить от вас ясную и доскональную к ней разгадку. Скажите мне, так ли это обстоит в действительности, и как такое возможно?

– Разумеется, такое возможно, и, должен вам заметить, ваша загадка относится к теме, смежной с темой этого факультета. Описано немало случаев, когда цивилизация-хозяин осваивает технику, привнесённую в её среду паразитами. Если инвазия Шал Гур доходит до стадии размножения в среде с достаточно развитой технической культурой, люди заимствуют отдельные функции, присущие яйцевому кокону, чтобы использовать их в первую очередь в военных целях – коль скоро появление кокона сопровождается войной. В случае с Геей мы как раз имеем вторую ступень технического развития цивилизации-хозяина и стадию размножения паразита... Драгоценный мой друг, вы должны понимать, что, хотя разница в технике автохтонной культуры с одной стороны и инвазивной с другой обычно очень велика, война сама по себе ускоряет заимствование, выступая в качестве катализатора исследований. Очевидно, учёным Геи удалось освоить что-то из применяемой шалгурами техники, в частности, их методику транспозиции. В последнем случае ваш капитан, Дважды Рождённый, дважды испытал транспозицию на себе, причём от разных причин... Остаётся надеяться, что такое неординарное приключение, в определённом смысле совпадающее с его именем, показалось капитану забавными...

   Время от времени мимо профессора и колдуна проходили люди – мужчины и женщины – похожие на хозяев Светлых Чертогов, только облачённые в одежду, напоминающую лёгкие доспехи. С некоторыми из проходящих профессор не глядя обменивался эорианским приветствием.

– Благороднейший профессор, я всемерно и глубоко признателен вам за облегчение моей душевной тяготы, осуществлённое через прямое, ясное и доскональное освещение представленной вам загадки... – Рамбун поднёс руку ко рту, и в последний момент в ней появился полный бокал – ровно на столько, чтобы карап успел отпить большой глоток; когда его рука опускалась обратно, бокала в ней уже не было. Не обращая внимание на стекавшие по бороде капли, колдун продолжил: –  Из сказанного вами следует, что я и означенный храбрый капитан, совершив путешествия по разным космосам, в конечном итоге попали в одно и тоже место посредством сродственных между собой обрядов, что названы вами транспозицией... Истинно, шутки богов всегда удаются к их славе! Однако тот капитан, именем Дважды Рождённый, заверял меня, будто подобное путешествие возможно осуществить лишь однажды или, иначе, лишь в один конец, а говоря точнее, один и тот же человек может переместиться из своего космоса в иной космос только единожды в своей жизни, тогда как, скажем, корабли и иные бездушные предметы возможно перемещать многократно. Капитан сомневался, что такое перемещение могло случиться с ним второй раз кряду, я же не смог окончательно рассеять это его очевидное заблуждение так же, как он не смог объяснить мне его происхождение.

– Могу лишь сказать, коллега, что шалгуры используют предельно упрощённые методики, эффективность которых сведена к необходимому им минимуму. Допускаю, что их методика транспозиции именно такова. Применительно к данному яйцевому кокону мы этот аспект не изучали... Да мало ли что там происходило, главное, что вы достаточно быстро выбрались из непростой ситуации и мы сможем провести запланированные на сегодня опыты... Я надеюсь. Так что ещё интересного рассказал вам этот капитан?

– Как вы самолично догадались, мудрейший профессор, этот храбрый Дважды Рождённый капитан поведал мне ещё об одной возбудившей моё непраздное любопытство загадке, не менее таинственной, чем предыдущие, а может быть и более... Суть её в том, что перед нашествием орды демонов Безликого Воинства, или при ином их участии, с небес свисают тонкие нити как дождевые струи; подобно поясу быстрокрылой Ирис, они играют цветными переливами и предвещают, подобно вою псов Ареса, долгую и кровавую распрю. Что есть эти нити?.. Капитан спрашивал меня о них, но я не смог удовлетворить его подходящим ответом, поскольку сам впервые услышал об этом феномене от него самого, и вот теперь, в свой черёд, спрашиваю у вас.

– Не располагая достаточными исходными данными, я вряд ли смогу объяснить вам, драгоценный друг, что имел в виду ваш капитан, – задумался профессор. – Хотя, очевидно, речь об одном из оптических феноменов, связанных с техникой данной генерации паразитов. Их техника довольно специфична, для неё характерны волновые эффекты вроде дифракции и интерференции. Скорее всего, ваш капитан наблюдал дифракционную решётку из каких-нибудь нитевидных полимерных монокристаллов. Точный ответ здесь требует отдельного исследования, так что, если желаете, можем позже этим заняться... Но только после окончания основной повестки факультета.

– О, это, безусловно, лишнее, достойнейший Бор Хиги, теперь же я вполне удовлетворён вашим ответом и ни в малейшей мере не настаиваю на проведении какого-либо рода обстоятельного расследования данного феномена.

– Что ж, коллега, тогда давайте, наконец, оставим эти ваши загадочные темы и обсудим более насущные дела, – тон профессора неожиданно сменился на настойчивый и даже жёсткий, а когда он это произнёс, на его бесстрастном лице появилась ледянящая улыбка. Проходящие мимо штурмовики как один повернулись и с изумлением посмотрели в его сторону.

– Кстати, напоследок, если сделать это не слишком поздно, а вы щедро пожертвуете ещё одной минутой своего времени, – спохватился вдруг Рамбун, сделав, похоже, собственный вывод из этой перемены тона. – Я хотел бы принести вам, благороднейший профессор, а также всем тем, кого побеспокоил, искренние и глубокие извинения за себя, поскольку, хотя и невольно, но всё же стал субъектом нежданных неприятностей и доставил повод для излишних забот и треволнений. Также прошу великодушно простить оплошность ваших неофитов и отпустить им их незлобивую вину. Но главное прощение, мой заботливый друг и благодетель, должно адресовать деве, что доверилась и отдалась нам без сомнений и остатка...

– Виланку нам уж точно не в чем упрекнуть, – тон профессора вновь смягчился, а улыбка на лице растаяла. – К тому же, для предстоящей демонстрации мы учли все возможные сценарии и теперь, уверен, всё пройдёт, как мы запланировали.

– Отрадно услышать от вас, глубокочтимый Бор Хиги, подобные слова утешения и ободрения!

   Рамбун глубоко вздохнул, огромный живот его при этом расширился и профессору Хиги пришлось отступить на шаг, чтобы не нарушать личное пространство колдуна. В шестипалой ладони карапа вновь появился вместительный бокал, из которого Рамбун немедленно отхлебнул несколько больших глотков, после чего бокал исчез. Втерев той же ладонью в бороду не попавшие в рот капли вина, карап продолжил:

– Как я уже говорил вам, достойнейший профессор, я не взял эту деву в законные ученицы, как обещал её матери, бесподобной Гойтее, по причине того, что изначально связан договорами и традициями, нарушить которые моя рука никогда не поднимется. К величайшему моему огорчению, я даже не в силах воссоединить ту семью в счастливой жизни. Я смог лишь вернуть Гойтее часть её молодости и здоровья, что претерпели убыток от ударов судьбы и иных злоключений, но даже при том остался всемерно обязан этой несравненной и дивной женщине за помощь и заботу и за бесчисленные милости, которыми она одаривала нас во времена наших изощрённых сношений с хетхами. Теперь же, как вы знаете, её дочь Виланка невольно открыла нам предмет своей целомудренной филии – юношу, с которым я неоднократно беседовал самолично и могу истинно засвидетельствовать его храбрость, достоинство и благородство, равно как силу и искренность его чувств к означенной деве. И уж коль скоро в Симбхале самой Виланке делать больше нечего, а тот мир, в котором она проживала, вскоре вовсе сгинет с лика богов, вновь обратившись к Хаосу... Так нельзя ли в рамках принятой у нас традиции обмена или иных взаимополезных правил наладить встречу этих юных созданий, Виланки и Адиши, а в дальнейшем обустроить их совместное благоденственное сожитие?

– Здесь не потребуется наше вмешательство, с этим прекрасно справится моя студентка. Айка подружилась с Виланкой и лучше нас с вами разберётся, как её успокоить и чем наградить за содействие в мероприятиях этого факультета.

– Простите, глубокочтимый профессор, вы сказали «успокоить»?

– Да. После известного вам инцидента Виланка, как и следовало ожидать, разочарована и подавлена: она не уверена в своих силах, ей стыдно перед вами и, к тому же, она волнуется за своих близких. Будущее участие в опыте она тоже воспринимает чересчур эмоционально. Встреча с молодым человеком после демонстрации должна эту девочку успокоить и воодушевить...

–  Так вот кстати, о беспокойстве и иных треволнениях... Как мне стало известно буквально накануне, сам грозный владыка Каменных Земель настойчиво домогается внимания Виланки. Подобные притязания, разумеется, несказанно меня беспокоят и представляются в изрядной мере тревожными и опасными как для благополучия самой девы, так и для состоятельности наших с вами замыслов и намерений.

– Драгоценный коллега, в этот раз с владыкой Сиунаном всё достаточно прозрачно, к тому же, у него самого сейчас осложнения психического плана, так что вряд ли стоит ожидать с его стороны каких-то неблагоприятных для Виланки действий. На мой взгляд, вам не следует беспокоиться на его счёт... – Тут профессор неожиданно оглянулся на что-то позади себя. – Тем более, что здесь попадаются гораздо более проблематичные и опасные люди, чем этот владыка. Одна из таких проблем как раз сейчас к нам приближается...

   От очередной проходящей мимо профессора и магистра компании штурмовиков отделилась эорианка с густой копной ярко-оранжевых волос. Безо всяких церемоний она сразу набросилась на карапа:

– Рамбун, лапуля, как я рада, что ты нашёлся! Э, да тебя ещё больше разнесло! – Она крепко обняла колдуна за шею, буквально повиснув у него на животе, затем обеими руками ухватилась за те косички бороды, что свисают с его мясистых щёк и, с неожиданной лёгкость притянув широкое массивное лицо к себе поближе, смачно чмокнула губами – дистанционно, изобразив так что-то вроде воздушного поцелуя. – Чем ты там отъедался?.. Впрочем, флотская кухня во всех мирах очень калорийна.

– И я искренне рад видеть и приветствовать тебя, о Нисса, огнекудрая вакханка! – карап, похоже, лишь обрадовался такому обхождению. – Киприда Пенорождённая  тому свидетель – никак не думал, что на закате своих лет найду не только благоустроенный и душеполезный мир, а в нём сердечных друзей и щедрых благодетелей, но также встречу здесь прелестных женщин, что окажутся ко мне благосклонны и, помимо того, станут откровенно, но при том в должной степени деликатно флиртовать со мной... От этого старая моя кровь согревается и быстрее течёт в жилах!

– Толстячок, вот только не надо прибедняться про возраст, – лицо Ниссы расплылось в добродушной улыбке. – Что он такое? Он всего лишь предрассудок. Главное, ты самый видный мужчина их всех, кого я знаю.

– Какие же заботы  привели тебя в этот мир, о неудержимая Нисса? Твой доблестный брат тоже прибыл совместно с тобой в эти новоустроенные казармы? И что за дело к охваченной пагубой Гее имеют храбрые стражники всемогущего Масса? – засыпал её вопросами Рамбун. – Неужто вы вознамерились теперь силой одолеть эту прискорбную напасть – Шал Гур?

– Пока что мой брат техногенов из мозаики выуживает, а мне поручено ваших школяров сюда привезти. Так что я отправляюсь к Эоре. Как это у вас говорят?.. Мне приходится переваривать то, что другие испекли, но сами есть не стали, –  усмехнулась женщина-штурмовик, недвусмысленно глянув на профессора Хиги. – Да, кстати, и ещё о еде! Ты же просил привезти тебе палец мудреца из сектора 404?.. Так Рад раздобыл отличный сувенир! Только он немного напутал... В общем, у него не палец, а целая голова. Точнее, даже несколько штук на выбор. Ты ведь потерял свой посох? Так может для нового посоха одна из них сгодится.

– Я надеюсь, ты, как всегда, шутишь? – карапа явно обескуражило такое заявление.

– Конечно, конечно, догадливый толстячок! – Нисса рассмеялась. – Голова всего одна, но она принадлежала их лучшему мудрецу. Рад так и сказал: «Что он будет какой-то палец сосать? Вот же полный череп отборных мозгов. Мозги можно съесть, а голову насадить на палку – будет новый посох...»

– Вынужден заметить, что вы не совсем верно истолковали мою просьбу... – начал было Рамбун, но затем осёкся, сообразив, что увещевать штурмовиков дело совершенно бесполезное. И он решил сменить смутившую его тему: – И всё-таки можешь ли ты разъяснить мне, огнекудрая Нисса, к чему в эти светлые и пространные казармы пребывает столь многочисленный сонм бессмертных стражников и стражниц – тех, чья слава гремит по всей обитаемой Вселенной и от поступи которых трепещут эпигоны Мегайры и Аластора? Уж не намерены ли вы затеять великую брань с Безликим Воинством?

– Насколько мне известно, решение не принято, – разведя руками, ответила эорианка. – Орх как-то отправлял все свободные звенья в такой же кокон, – припомнила она, – Но это бессмыслица: что они могут сделать против многомиллионной армии?.. Разве что опять всех ликвидировать.

– А у тебя, надо полагать, есть какие-то более плодотворные идеи? – с сарказмом поинтересовался у неё Бор Хиги.

– Разумеется, есть! – с радостью сообщила ему Нисса. – Вот если бы ты не гонял меня с мелкими поручениями... У нас с ребятами родилось несколько отличных идей. Можно, например...

– Нет, нет, не надо мне про это рассказывать! – тут же запротестовал профессор. – Всё, что вы в состоянии придумать, я и сам могу вам перечислить и, заверяю тебя, мне такое совершенно неинтересно...

   Нисса в ответ лишь фыркнула, затем она размашисто хлопнула Рамбуна ладонями по бокам живота, коротко распрощалась и побежала догонять своё звено. Карап провожал её масленым взглядом, пока она на исчезла в конце коридора – было очевидно, что эта женщина-штурмовик ему глубоко симпатична.

– А как скоро мы сможем созерцать объявленные вами накануне интереснейшие и вожделеемые многими, включая сюда и мою персону, показательные обряды в непосредственной к ним близости? – спросил Рамбун, через минуту обратив наконец внимание на профессора. В руке колдуна вновь появился огромный бокал с вином, но пить он не торопился.

– Друг мой, демонстрации начнутся, как и запланировано, – отрешённо ответил ему профессор, не сводя глаз с конца коридора.

– Простите мою назойливость, не впервые норовящую бесстыдно сбросить с себя покрывало благопристойности, но мне хотелось бы также уточнить, или ещё раз самолично услышать это от вас, глубокочтимый Бор Хиги, а именно, случится ли в процессе одного из сегодняшних обрядов, по окончании одного из них, или же вскоре после их проведения, полномерное и окончательное избавление моего мира от известной вам пагубы?

– Да, вы сами это увидите и убедитесь в результате... У вас, кажется, были ещё какие-то вопросы, коллега? Давайте же поскорее их обсудим, пока к нам не подоспели новые проблемы...


Летопись Виланки

   Мы вновь на борту эорианского корабля-звездолёта, в этот раз это «Тай-Та», и он заметно отличается от «Пикуса». На «Тай-Та» меня окружает незримая, неосязаемая, непостижимая, но при этом явная необъятная мощь. Побывав здесь сразу по прибытии в мир Эоры, а немного позже – лишь на пару мгновений – заглянув сюда из праздного любопытства, я чувствовала что-то подобное во взгляде анака, но теперь этим заполнен, кажется, весь космос. Наверное, эта мощь сродни тому самому могуществу, которого вожделеют многие из гостей Светлых Чертогов и ради которого некоторые из них норовят поставить на кон собственную судьбу. И здесь я вновь столкнулась с эорианской навигацией, поэтому держу ухо востро. Нас теперь шестеро, включая анака. В кресле неподалёку от меня дремлет штурмовик Нисса – та самая женщина с огненными волосами, которая растоптала достоинство самого владыки Каменных Земель.
В зале управления «Тай-Та» гораздо светлее, чем было на «Пикусе», и свет этот по какой-то чудесной причине ничуть не умаляет свечения звёздного неба, зато в нём волосы Ниссы и правда выглядят как языки пламени. Нет, они, конечно, не торчат вверх и не шевелятся сами по себе, да и цвет их не очень похож на настоящее пламя, но их форма, длина и фактура естественных прядей навевают однозначный образ пылающего костра. Этот образ особенно ярок, когда Нисса двигает головой – например, когда поворачивается, чтобы поговорить с кем-то. Пусть она не богиня, но как же мне спокойно в её компании! Айка Масс заверила, что чёрный колдун, в попытках вновь меня отыскать, будет каждый раз находить именно Ниссу – по крайней мере таково (как сказал бы мой учитель) заклятие, которое ослепительная эорианка наложила на колдуна. Интересно, появится ли Рудокоп снова? И если да, то в какой момент и где? И что с ним тогда сделает эорианская стражница?..
   Теперь по дороге случилась заминка, вновь у границы Сферы, только в этот раз остановка вызвана тем, что здесь работает спасательная команда Последствий.   Команда эта состоит из нескольких кораблей-звездолётов, а спасают они тот самый попавший в пространственную мозаику искатель ов'каавтис. Мы не участвуем в спасении, мы лишь ждём брата Ниссы – штурмовика Рада – когда тот освободится. Зачем – этого я пока не поняла, но после встречи с братом Нисса сопроводит нас до базы Последствий, расположенной где-то у Геи. Там я приму, наконец, участие в одном из наглядных опытов профессора, а опыт этот должен будет избавить мой родной мир от напасти Шал Гур. С опытом мои труды на сегодня не закончатся: сразу после него мы отправимся на привлечённую Гею – уже без огненноволосой стражницы. У нас там по меньшей мере ещё одно срочное и неотложное дело... В общем, как оказалось, в этом мире серьёзные и неотложные дела тоже сходятся в одном месте, толкаются и мешают друг другу. Пока же я хочу воспользоваться заминкой и успеть записать побольше, так как со вчерашнего вечера произошло многое, в том числе нечто критически важное!

   Накануне я боялась, что не смогу заснуть, но экстремальная прогулка по морозу, свежий воздух, мягкий полумрак и первобытный уют древнего эорианского жилища смешались в безотказное снотворное. Мне приснился странный сон. Мне снилось, будто я – штурмовик Нисса, но при этом остаюсь собой – то есть Виланкой, и я прибыла или вернулась в Симбхалу. И почему-то в Агарти мне заменили тело на другое, только вот размер его оказался уж больно велик, а точнее, меня по ошибке снабдили телом эорианского дракона. И едва я ступила на церемониальную аллею перед Пирамидой Странствий, как тут же гранитные плиты не выдержали моего веса и разошлись подо мной, и я провалилась ещё глубже в недра Геи. Низвергнувшись в отверстый тёмный провал, я успела расправить свои крылья и тем смягчить падение. Внизу, на дне провала, оказался целый город, населённый малюсенькими, слабыми и глупыми гномами. Кое-как я устояла на ногах, а точнее на задних лапах, удержав равновесие и лишь по счастливой случайности никого там не раздавив. Одна моя лапа сразу же обрела опору на пустыре среди заброшенных построек, другая – на широкой площади. Мне было неловко пребывать в таком положении, но я не видела больше места, куда могу ступить, тем более, куда пристроить огромный свой хвост: везде теснились миниатюрные домики, а вскоре из них высыпали и целые толпы гномов. Я чувствовала, как в моём горле таится огонь, готовый вырваться наружу при неосторожном выдохе, поэтому даже выдохнуть свободно я боялась. А между тем крохотные человечки выглядели одинаковыми: сверху я видела их белые в серебро длинные волосы и красные плащи. Гномы спешили куда-то по улочкам шириной в пояс, несли поклажу, торговали в своих лавочках, похожих на открытые шкатулки. Они натыкались на мою огромную, стоящую на площади когтистую ступню; некоторые пытались её обойти, а иные норовили забраться на неё, и никому из них не приходило на ум просто взглянуть вверх... Я понимала, что при всех моих силе, весе и размере достаточно мне лишь переступить на другое место, как я стану причиной гибели и увечий множества этих созданий, а стоит разок кашлянуть, как я спалю не один десяток здешних домов заодно с их обитателями. А гномы такие глупые и жалкие, что даже не поймут, кто и почему их давит и сжигает. Но вот один из гномов всё-таки задрал свою голову кверху. Похоже, ему не удалось разглядеть меня целиком – по причине близорукости или из-за царящей наверху темноты, зато я хорошо разглядела его лицо. Это было лицо Призрачного Рудокопа! Я с ужасом осознала, что подо мной копошится несметное множество крохотных Рудокопов. А осознав такое, я вдруг почувствовала, что теряю равновесие и заваливаюсь на спину, в отчаянии я взмахнула хвостом и замолотила крыльями, пытаясь устоять, понимая вместе с тем, что мне уже не взлететь и не удержаться, и что я не в силах больше сдерживать своё огненное дыхание, и сейчас я, изрыгая пламя, завалюсь на город всей своей тушей, раздавлю и пожгу сотни и тысячи обитающих там крохотных колдунчиков. Последней моей мыслью в том сне было выдохнуть огонь куда-нибудь вверх, чтобы хотя бы он не причинил гномам вреда... В тот момент я проснулась. Кому-то мой сон покажется нелепым или даже смешным. Предрекал он что-то, или это был приправленный фантазией Морфеуса салат из кусочков моих недавних впечатлений и переживаний?..

   А утро вновь не предвещало никакого подвоха. Хотя меня немного удивил ранний подъём, – рассвет тогда едва занялся, и даже нависающая над домом верхушка скалы ещё не была освещена, – поскольку я хорошо выспалась, то не придала этому значения. Скорее напротив, я понадеялась, что впереди нас ждут какие-то дополнительные и безусловно увлекательные приключения на заповедной планете. Однако позже выяснилось, что за приключениями придётся отправиться очень далеко... Айка Масс, разумеется, поднялась первой, бесцеремонно растолкала спящего Салинкара Матита и потащила его вниз. Я тоже тихонько встала и вновь пристроилась в том же кресле, что и накануне вечером, где принялась просматривать последние записи – на свежую голову. Вскоре до меня донёсся запах эорианского варианта сатея – Айка решила повторить вчерашнюю готовку.

   Галш будто не слышал общего подъёма и проснулся примерно через четверть часа после нас. Он бодро встал, хлопая глазами, улыбнулся мне, потянулся, прищурившись и сладко зевнув – так же, как это порой делаем с утра мы! – надел сапоги и спустился вниз, ещё показав едва заметной гримасой, что ему не по нраву стоящий во всём доме запах жареного мяса. Я же вернулась к своей летописи. Вскоре я почти закончила приводить её в порядок и радовалась, что за столь короткое время мне удалось описать все важные события, которые произошли со мной на заповедной Эоре, как вдруг я узнала от антиподов нечто из ряда вон... Это истинно трагический, но вместе с тем уникальный и ценный урок, причём относится он напрямую к невероятным и до этого случая мне неизвестным возможностям эорианских кораблей-звездолётов. Как выяснилось, вчера мне удалось – по большей части невольно – воспользоваться одной из таких возможностей! К сожалению, за самые важные сведения я заплатила и самую высокую цену, хотя пока что цена эта даже не выставлена мне в вину. Ещё когда Айка Масс предложила мне самой управлять звездолётом «Пикус», я ощутила подвох, и вот моё предчувствие оказалось верными: я действительно (по собственной воле!) стала соучастницей проделки, которая моим антиподам, наверное, легко сойдёт с рук, но как это повлияет на мою дальнейшую судьбу, я даже подумать о том боюсь, и лично для меня это самое большое потрясение за всё недолгое пребывание в этом мире. Я совершила то, что посчитала бы только лишь позорным, непростительным и непоправимым проступком, губительным в первую очередь для меня самой, если бы не два обстоятельства. Во-первых, я выведала нечто чрезвычайно важное для моего учителя и для других мудрецов в Симбхале. А, во-вторых, совершенно неожиданной для меня оказалась реакция на эту историю юных эориан – как Галша Талесы, так и – особенно – Айки Масс.
Произошло это перед самым завтраком, когда Айке и Салинкару всё-таки удалось приготовить годный в пищу сатей – я поняла это по их восклицаниям, доносившимся до меня вместе с запахом готовки. Я встала и собралась было спуститься вниз, но тут на лестнице появилась вначале Айка, а за ней вернулся и Галш. Как они обо всём этом прознали – про то мне остаётся лишь гадать. Это одна из тех тайн, которые не разрешить даже с помощью заклятого медальона: как эориане узнают новости из удалённых уголков Вселенной. Поначалу оба они ничего мне не говорили, пребывали в некотором весёлом замешательстве, улыбаясь и переглядываясь. Не успела я смутиться, как после очередных переглядок Айка  начала заразительно смеяться, чуть ли не хохотать, сгибаясь и прикрывая рот ладонью, а Галш поначалу лишь смотрел, ухмыляясь, то на неё, то на меня, а потом вдруг и сам рассмеялся. Всхлипывая и запинаясь от смеха, эорианка принялась объяснять, что случилось, и так я об этом узнала. Боги свидетели: если бы антиподы сообщили мне о том же с серьёзными лицами, я просто умерла бы на месте. А так я была лишь растеряна и обескуражена. Галш смеялся недолго и успокоился гораздо раньше Айки, но для него вообще не характерно бурное проявление эмоций – и здесь он напоминает досточтимого профессора Хиги.
   Вот о чём мне поведала ослепительная эорианка. В то время, когда я, установив тесную связь с Пикусом и ощущая себя свободной и всемогущей, управляла кораблём-звездолётом, я принудила эту чудесную эорианскую машину перенести всех, о ком я тогда думала и кого представляла, на Гею-дубликат, которую медальон называет привлечённой Геей, хотя юные эориане чаще говорят про отстойник, – то есть на ту девственную Гею, над которой я с таким удовольствием летала в поисках красивых пейзажей для досточтимого своего учителя, не имея даже верного представления, что при этом творю. Эорианский звездолёт, став в моих руках орудием, разрешающим судьбы миров, перенёс с Геи моих родных – маму и братика, а с ними и участников сражения, в котором наши экранопланы атаковали джаггернаут Альянса, в этот самый отстойник. Мало того, Пикус туда же отправил и моего учителя – прямо из Светлых Чертогов! То есть получается, что это я, используя корабль-звездолёт как могущественный инструмент, всех их туда отправила. Своим близким, а также тем морякам, что на моих глазах сошлись в смертельной схватке, я лишь желала сохранить жизни, обезопасить, перенести в тихое и спокойное место подальше от войны. Таким местом мне представлялась тогда привлечённая Гея! Почему то же самое произошло с моим учителем – этого я не понимаю. Скорее всего, потому, что я о нём тоже думала. «Ментальный советник» объясняет это примерно так: «для транспозиции репрезентативность детерминанты важнее локализации объекта». Междумировая транспозиция – так эориане называют явление, когда часть одного мира перемещается в другой мир. Вернее, так я это слышу, и такой же термин предлагает мне  «советник». Из его объяснений я поняла, что технически это действие или явление отлично от перелёта с места на место на космическом корабле. Разумеется, меня никто не обучал искусству транспозиции, я даже не сознавала, что делаю нечто подобное. По большому счёту, это Пикус понял меня по-своему и сделал то, что сделал, но его винить столь же глупо, как винить любое используемое орудие. Это я не сумела тогда успокоить свой дух, поддалась нахлынувшим чувствам, моя медитация оказалась ущербной и в итоге... Я ещё могу принять то, что в другое место были перенесены люди – ведь совсем недавно вместе с антиподами я сама мгновенно перенеслась на этот борт. Но неужели эта транспозиция, помимо людей, захватила целый участок Великого Восточного океана из того района, где мы наблюдали за морской битвой, и перенесла его в отстойник вместе с водой и всеми кораблями, что в ней оказались? Это вовсе непостижимо и невероятно!

– И ещё... – Айка не сразу смогла это сказать, так как смех буквально душил её. – И ещё... с Геи пропал яйцевой кокон! – наконец-то смогла она выдавить из себя, после чего ослепительную эорианку обуял такой пароксизм смеха, что она с трудом доковыляла до кровати и повалилась на неё, держась за живот и всхлипывая. Она повела себя, как ребёнок, которого защекотал не в меру любвеобильный родитель. Даже зная весёлый характер эорианки, я не ожидала от неё такой простой человеческой реакции на смешную ситуацию... Смешную, конечно, для антиподов, но никак не для меня.

– Если бы не исчезновение приглашённого на факультет по паразитологии Рамбуна Рам Карапа, вся эта история могла бы осложниться, – объяснил мне Галш, который к тому моменту уже полностью обрёл свой обычный невозмутимый вид. – Но как только наш профессор узнал об отсутствии на месте своего коллеги, он попросил двух штурмовиков – тех самых, которых ты видела при посадке на «Пикус» – магистра разыскать. Они эту транспозицию и обнаружили.

– Рад и Нисса отправились искать магистра Рамбуна, а вместо этого им пришлось вызволять из отстойника твоих родных, и ещё они там застали небольшой военный флот, воюющий с шалгурами... – Айка наконец подавила смех и тоже принялась за разъяснения. – Магистр, к счастью, как-то сам выбрался из отстойника, он теперь с профессором и с ним всё в порядке... Только вот свой посох он потерял.

   Антиподы рассказали, что членов моей семьи штурмовики благополучно вызволили из отстойника и отправили обратно, целыми и невредимыми. Любезный Галш даже назвал один из районов Фаора, где живут наши друзья – они и приютили маму с братиком. Пропавший яйцевой кокон, то есть Смутный Купол, тоже вернули на место, но как и, главное, зачем – этого я не могла понять. Однако мне объяснили.
   Как и следовало ожидать, для самих эориан убрать и даже вернуть кокон не является каким-то затруднением, но пропажа кокона ставила под сомнение первый из запланированных на сегодня опытов. Профессору нужно показать участникам факультета, как те сами, собственными силами могут разрушить эту оболочку, при этом не слишком навредив планете. Боги! А ведь получается, что на мне лежит двойная ответственность – и за родную Гею, и за тех, кого такая беда, как шалгурский кокон, уже постигла или, возможно, постигнет в будущем.

– Мы специально берегли его для наглядного опыта, – объяснил мне эорианский юноша. – Сегодня мы должны продемонстрировать простую методику, позволяющую убрать яйцевой кокон с планеты. Дело в том, что стадия размножения это последний цикл для колонии Шал Гур, по его завершении колония погибает. Стадию размножения может инициировать, например, грядущий упадок или гибель цивилизации-хозяина. Паразиты используют специфические маркеры, чтобы отслеживать, насколько хозяин пригоден к их паразитизму, и в случае серьёзного упадка стараются употребить оставшиеся ещё у этой цивилизации ресурсы для собственного размножения. Этих маркеров, или показателей, не так уж много, и большинство из них не сложно подменить или блокировать. Паразиты решат, что хозяин стал непригоден для дальнейшего роста колонии, начнут строить кокон и поспешат с размножением. Но здесь неизбежно возникает проблема. Дело в том, что яйцевой кокон в итоге наносит биосфере планеты такой вред, что цивилизация-хозяин гибнет независимо от того, находилась она в упадке или нет. Вот поэтому важна демонстрация опыта, в котором кокон будет разрушен по нашей методике...

   Но ведь это именно я виновата в том, что кокон исчез! Я непроизвольно напряглась, ожидая упрёков в свой адрес, но Галш даже похвалил меня. По его мнению, совершить подобное неподготовленному новичку, да ещё не из эориан, совсем не просто –  и в первую очередь потому, что звездолёты, как правило, не слушаются чужаков.  Под конец он сообщил мне ещё одну ошеломляющую новость:

– Штурмовиков отзывают к границе Сферы – выручать из мозаики искатель ов'каавтис, поэтому разыскать посох магистра и решить проблему с моряками, попавшими в отстойник, профессор просит нас.

   В общем, антиподы преподнесли мне эти новости так, что я просто не успела как следует испугаться, хотя и не до смеха мне тогда было. Моя растерянность также представлялась им забавной и только добавила задора – во всяком случае, Айке Масс. Я уповаю на безграничные возможности эориан, я познала теперь эти возможности на собственном неуклюжем опыте, и поэтому очень надеюсь, что содеянное мной и правда легко поправимо и в итоге останется лишь недоразумением. Надеюсь также, что попавшие на привлечённую Гею моряки, хотя и не желала я им ничего, кроме безопасности и мира, будут благополучно спасены и возвращены назад... Конечно, я сразу вспомнила Адишу, точнее, я решила, что коль скоро и о нём тогда думала и желала уберечь от бед, он также должен был попасть на Гею-дубликат. Но я не решилась спросить про Адишу у эорианских отроков, точнее, на меня накатило такое волнение, я так смутилась, что, как ни старалась, не смогла раскрыть рта...

– Да, подруга, и парень твой там, но можешь за него не беспокоиться, – легко поняв моё состояние, ответила на мой немой вопрос Айка Масс. –  Твоими стараниями у него почти предельный показатель устойчивости судьбы, так что с ним уж точно никакой беды не случится. – Ослепительная эорианка, отойдя от приступа неудержимого смеха, теперь горела желанием действовать.

– Профессор одолжил нам «Тай-Та», а скоро как раз будет окно, так что посетим отстойник ещё разок... чтобы исправить то, что исправить получится, – Галш, похоже, был также исполнен энтузиазма, но более скептического рода, чем его однокашница. – Посох твоего учителя Рамбуна необходимо найти и вернуть хозяину. Ещё с попавшими туда кораблями и их экипажами предстоит уладить ситуацию... Так что нас ждут новые приключения.

– А мой опыт... Тот, в котором я участвую... Его же не отменят? – почти невольно вырвался у меня вопрос. Какие осложнения возникли у профессора из-за устроенной мной междумировой транспозиции, я, конечно, до сих пор не представляю, но я опасалась, что осложнения эти могли распространиться и на опыт с моим участием.

– Раз кокон вновь на месте, саму демонстрацию не отменят, и первый из запланированных опытов в любом случае покажут участникам факультета – или с нами, или без нас. Что касается второго... Теперь, когда всё это случилось, даже не знаю... – развёл в ответ руками Галш Талеса.

– За свой опыт можешь не беспокоиться, – беспечным тоном заявила мне Айка. –  Профессор найдёт выход, ему не привыкать!

   Какой выход и из чего конкретно найдёт глубокочтимый профессор Хиги, эорианка не пояснила, а я не спрашивала. В тот момент меня посетила ещё одна неприятная мысль – что во время опыта я могу вновь сорваться и оплошать, так, что вместо спасения Геи не только спутаю эорианам все карты, но и окончательно погублю родную планету. С другой стороны, – подумала я, – если будет хоть какая-то возможность помочь антиподам в исправлении нашей ошибки, я, конечно же, приложу к тому все усилия... Айка Масс в очередной раз уловила мои мысли и пояснила:

– Профессор нас попросил, чтобы ты непременно приняла в этом участие. Наверное, он хочет так избавить тебя от ложного чувства вины.

   Ложного? Значили ли слова Айки, что сам профессор обо всём знает и не считает меня виновницей произошедшего?.. Разумеется, выслушав от антиподов ошеломляющую новость про междумировую транспозицию, я была подавлена, однако жизнерадостный их настрой, а особенно дружелюбное отношение и беззаботный смех ослепительной эорианки, я не могла воспринимать равнодушно и, сама того не желая и от себя не ожидая, в конце концов улыбнулась в ответ на её улыбку, и тогда хоть немного стихло во мне пламя стыда... Но всё же, пламя это то и дело норовит разгореться вновь, а я отчаянно пытаюсь смирить его тем оправданием, что моему учителю, достославному магистру Рамбуну, как и многим мудрецам в Симбхале, цена моего позора покажется ничтожной в сравнении с ценностью знаний, которые мне удалось в итоге добыть. Главное из этих знаний – это то, что даже я, скромная девушка, не обладающая сколь-нибудь выдающимися свойствами, вчерашняя безнадёжная больная, способна не только управлять эорианским звездолётом в полёте над материками, но и перемещать его из одного космоса в другой, а также принуждать эорианскую машину переправлять людей между мирами, и даже проделывать такое с целым флотом, населённым живыми моряками... Неужели и Смутный Купол исчез с Геи по моему желанию? Признаюсь, что прикосновение к такому могущество пугает, но не может наряду с этим и не восхищать! Так, или иначе, если у меня и правда получится – при содействии эорианских отроков и анака Тай-Та – хотя бы отчасти исправить свою невольную, но роковую оплошность, это будет и упокоением моей совести, и ещё одним несомненным подарком тем мудрецам, что вникают в тайны эорианской техники.
   Моя добрейшая подруга Айка искренне мне сочувствовала.

– Виланка, ты ни в коем случае не должна себя ни в чём винить, – с сердечной теплотой заявила она мне. – Профессор предупреждал, что тебе нельзя слишком переживать за своих близких, а получилось так, что мы сами тебя к этому подтолкнули. Прости нас, мы не подготовились, и поэтому не знали, что твой дом сгорел, а найти твоих родных окажется непросто... И в придачу к этой неприятности мы тебе показали жестокую гибель людей из твоего мира в морском сражении.

– А потом передали тебе управление «Пикусом» и не уследили за последствиями... – добавил Галш.

– В общем, если есть тут чья-то вина, то целиком наша, – подвела неутешительный итог Айка, продолжая, тем не менее, улыбаться.

– А точнее твоя – ведь ты нас во всё это и втянула, – заметил ей Галш Талеса, но сказал он это больше в шутку, чем в упрёк.

   Я же, хотя говорила эорианка тоном вполне добродушным, а в её взгляде можно было прочесть всё то же характерное для их народа внимательное, но совершенно бесстрастное выражение, почувствовала в её словах искреннее раскаяние, отчего отягощённой душе моей вновь полегчало. Конечно, ещё я утешаюсь достоверным известием о благополучии мамы и братика, а также тем, что где-то на Гее-дубликате жив и избегает бед тот юноша – Адиша-Вал. Почему Айка Масс уверена, что с ним ничего плохого не случится? Что это такое – устойчивость судьбы?.. Боги! Душа моя тоскует и рвется к юному воину, как никогда до этого.

   Не дав толком опомниться, антиподы позвали меня завтракать. Мы спустились на первый этаж, уселись за уже сервированные столы и принялись за еду. Айка что-то мне говорила, но это были лишь ободряющие реплики, поэтому я не буду их заносить в летопись. Кажется, среди блюд я попробовала и эорианский сатей, но не могу сказать, понравился ли он мне, и даже каков он был на вкус, так как глотала я его куски, как и всё остальное в то утро, словно безвкусные пилюли. А после завтрака мы сразу оказались на «Тай-Та». Я ещё сидела за столом и только намеревалась встать, чтобы затем привести себя в порядок, выйти со всеми из дома, дойти по заснеженной дорожке до посадочной площадки и сесть в похожий на масур кораблик... В общем, встать я не успела, лишь почувствовала на мгновение, как меня мягко захватила некая сила, и вдруг я очутилась в уже знакомом мне зале управления «Тай-Та». Этот самый мощный эорианский звездолёт («из тех, что нам сейчас доступны» – так сказал Галш) с лёгкостью и без церемоний перенёс всю нашу компанию из каменного дома на скальной террасе, прямо из-за стола, на свой борт, хотя находился при этом довольно далеко от планеты – её было видно (если не приближать) как упавшую на звёздный ковёр горошину. Ничего похожего на выброс я при этом не ощутила. Такое принудительное перемещение с планеты на борт космического корабля, я думаю, сродни добровольному переходу, каким мы попадаем из того же корабля в Чертоги и обратно, а также из одного помещения Чертогов в другое, то есть в нём применяется иной физический принцип, чем в междумировых путешествиях. Остаётся лишь удивляться, зачем мы вчера воспользовались небольшим корабликом, чтобы попасть на поверхность Эоры. Анак Тай-Та, похожая на живую статую из обсидиана,  сидела в своём кресле, будто и не покидала его с момента нашей первой встречи, и снова она была с нами любезна и предупредительна. Рядом с анаком, в одном из кресел расположилась Нисса – эорианская женщина-штурмовик. Именно Нисса управляла кораблём, она и забрала нас из дома на скальной террасе таким неожиданным для меня образом.

   И вот теперь здесь, у границы Сферы, Нисса нам сообщила, что пространственная мозаика схлопнулась, а пропавший искатель ов'каавтис спасательная команда Последствий вот-вот соберёт. Что это значит, огненноволосая стражница не пояснила, но я хотя бы поняла, что она уже как-то переговорила со своим братом, и тот сообщил ей, что со спасением всё складывается удачно. Я ожидала, что Нисса предложит нам подождать, пока искатель вызволят из мозаики, затем принять Рада на борт «Тай-Та» и уже всем вместе лететь на Гею, точнее, на ту самую базу Последствий, где  уже пребывают в ожидании опытов многие из участников факультета, включая обоих моих наставников. Но мы то ли торопимся, то ли... В общем, мы отправляемся дальше, в мой родной мир, в прежнем составе.
   Должна ещё сказать, что на этом корабле я далеко не праздный пассажир. Я живо ощущаю всё, что происходит с «Тай-Та» во время этого путешествия, хотя подробно и чётко описать, что же именно, не возьмусь – ощущения слишком необычны. Впрочем, вот пример: хотя я не видела звездолёты эорианских спасателей на панорамном экране, я чувствовала нечто такое – как будто заметила, где именно они расположились, сколько их и как они движутся – я словно могла их мысленно потрогать. Были там и корабли ов'каавтис – те, которых не поглотила пространственная мозаика. Я даже представляла, хотя и не совсем ясно, переговоры штурмовиков и тех странных существ в гнёздах, что управляют этими кораблями. Тогда я узнала, что существа в гнёздах и есть ов'каавтис, что это истинный облик расы Уламиксона в его родном мире. В Светлых Чертогах их воплощённые тела выглядят иначе, – очевидно, чтобы больше подходить миру Эоры. Судя по нашей прошлой встрече у Сферы, ов'каавтис порой используют человеческий облик и для общения с эоринами в сеансах связи. Мой заклятый медальон уточнил, что в этом случае они прибегают к искусственной картинке.

   Зал управления звездолётом «Тай-Та» больше похож именно на зал, на большое помещение, нежели на неопределённое пространство, которым ты окружена на звездолёте «Пикус». Кресла здесь более, что ли, вещественны, они другой формы – в них скорее сидишь, чем лежишь. Отмечу особое свойство эорианских кресел. Не смотря на разнообразие форм, все они обладают чудесным сочетанием качеств: в них удобно садиться, комфортно сидеть и на удивление легко с них вставать. Поначалу это вызывало у меня недоумение, теперь же я привыкла, и эти качества не объяснить одной только удачной конструкцией. В кресла явно добавлена та эорианская техника, которая, по причине своей непостижимой сложности, воспринимается мной как волшебство. Между чудо-креслами в зале управления расположено хотя и претерпевающее метаморфозы, но вполне реальное возвышение, напоминающее обширный стол. Когда Нисса забрала нас на этот борт, стол этот уже был сервирован, и теперь все, кроме разве что анака, время от времени чем-то с него угощаются – в основном напитками и небольшими порциями закусок и десертов. Судя по всему, я второй день наблюдаю своеобразную традицию этого мира, связанную с угощениями. В каком-то смысле эориане проводят своё время за пирами – во всяком случае, именно такая фраза приходит на ум. Мне они тоже предложили поесть, но я отказалась, поскольку была сыта, более того, скорее всего от пережитого волнения и в ожидании выбросов, меня немного подташнивало.

   Времени на записи остаётся уже не так много, поэтому обращусь к вещам более важным.

   Нисса и Айка всю дорогу разговаривают. Со стороны они кажутся юными подругами-ровесницами: Нисса не относится к собеседнице свысока, скорее как к равной, а в отношении к ней Айки, в свою очередь, не заметишь почтения, вроде бы положенного из-за разницы в возрасте. Однако в манере их разговора всё же чувствуется зрелость первой и юный задор второй. Я сразу поняла, что попутно они обмениваются образами – возможно теми, что я называю живыми картинами –  или чем-то подобным. Сама я их образов не вижу, а темп разговора и содержательность речи эорианок гораздо выше, чем когда они беседуют со мной, но если постараться и сосредоточиться, уследить за смыслом их беседы вполне возможно. Эорианки вихрем проносятся по самым разным темам, но я не уверена, что в праве переносить в свою летопись их приватное общение, в особенности те его эпизоды, которые касаются личных взаимоотношений. Пару раз разговор неожиданно прерывался айкиным смехом – конечно, не таким пароксизмом, какой я наблюдала сегодня утром, а её обычным смехом – искренним и раскованным, порой к ней присоединялась штурмовик Нисса, но над чем именно они смеялись, я не уяснила, возможно, это были какие-то невидимые мне образы, сопровождавшие их беседу. Тем не менее, некоторые фрагменты этого разговора всё же стоит упомянуть, а кое-что запечатлеть в рунах дословно. К примеру, Нисса напомнила Айке, что профессор относится к ней, да и ко всем штурмовикам, с предубеждением. Айка попробовала ей возразить:

– Похоже, наш профессор всё же тебе доверяет, раз поручил забрать нас с Эоры, – заявила она стражнице.

– Ой нет, лапуля, – тут же возразила ей Нисса. – Поручить-то он, конечно, поручил, но доверился при этом не мне, а Тай-Та. У меня такое ощущение, что мне просто оказалось с вами по пути.

   Из их короткого диалога на эту тему можно заключить, что профессор Бор Хиги по какой-то причине относится к штурмовикам с недоверием.
Конечно же, меня взволновала ещё одна затронутая эорианскими женщинами тема – про погибший в термоядерных вспышках огромный джаггернаут и – особенно – про атаковавшие его ныряющие экранопланы. По моей оплошности часть этих кораблей угодила на привлечённую Гею  вместе со своими экипажами. Моё волнение эорианки вскоре заметили, и в итоге не преминули втянуть меня в свой диалог.
С их слов я узнала, что на привлечённую Гею попали сразу два корабля из коллекции огненноволосой стражницы, то есть я причинила неприятности ещё и Ниссе! И хотя по реакции самой Ниссы не было заметно, что это её как-то расстроило, напротив, она заявила, что такое вмешательство лишь добавило «коллекционным экземплярам» интересного содержания, всё же чувство вины полыхнуло в моей душе вновь.
   Нисса рассказала Айке о поисках магистра Рамбуна, о том, как магистр побывал на одном из её коллекционных кораблей и даже принял участие в сражении с шалгурскими планидиями, но затем след моего учителя затерялся. Она говорила об этом судне так: «кораблик маленький, но юркий и живучий». Скорее всего, она как раз и имела в виду ныряющий экраноплан. Приключения «живучего кораблика» на привлечённой Гее представляются огненноволосой стражнице особенно интересными, и она просила Айку забрать с него некие документы – кажется, речь идёт о судовом журнале, – прежде, чем история «кораблика» закончится в морской пучине.

– Ты уж прости, лапуля, – извинилась она перед молодой эорианкой. – Мне в этот раз недосуг, а будет жаль, если эта вещица пропадёт.

   «Забрать» – не совсем точный перевод, у этого слова имеется и другой смысловой оттенок – «скопировать». В общем, забрать-скопировать «вещицу» нужно у моряка, имя которому Смотрящий за Горизонт или как-то так. Судя по всему, это Честное имя – значит, и моряк бывалый – скорее всего, один из капитанов, с непременной династический приставкой -Ан, суровый седовласый мужчина пятого или шестого возраста. И если он описал какие-то приключения, то, конечно же, описал их сухим языком судового журнала. Я без особой надобности не стала бы подобное читать, но эориане, очевидно, не полагаются только на судовые документы – истории кораблей, как я теперь понимаю, пишут те самые соглядатаи, и представлять собой эти истории должны, конечно же, нечто вроде тех самых живых картин. Нисса ещё говорила об этом корабле так, словно он и его экипаж обречены. Но кого же мы тогда собираемся спасать из отстойника?..
   Айка в свою очередь рассказала Ниссе про искатель ов'каавтис и, приветливо посмотрев в мою сторону и поймав мой взгляд, упомянула при этом меня – что это именно мне она обязана таким ценным приобретением. Теперь юная эорианка рассчитывает, что её новоприобретённый коллекционный экземпляр благополучно вызволят из мозаики в целости и сохранности. Эорианская стражница отреагировала на это известие поздравлениями, как в адрес Айки, так и в мой, но затем добавила: «А если он там сгинет, будет ещё интереснее!». Хочется думать, что она так пошутила. И ещё Айка пожаловалась Ниссе на то, что меня хотят использовать в опыте, а дальше никто толком не знает, что со мной делать. И тогда штурмовик тоже повернулась ко мне и произнесла такую фразу:

– Лапуля, да решай ты сама, как хочешь, и займись тем, чем тебе интересно заниматься. У тебя нет и не может быть никаких обязательство перед кем бы то ни было, зато многие здесь с удовольствием тебе помогут... К примеру, если позволишь себе слишком много, всегда найдётся, кому тебя остановить.

   Могу засвидетельствовать, что в этом неожиданном совете огненноволосой стражницы не чувствовалось ни весёлого задора, каким порой лучатся слова Айки Масс, ни грубости или угрозы, которую можно усмотреть в рунной его записи. Скорее уж Нисса сказала это со спокойной уверенностью. Конечно, я не собираюсь ничего такого себе позволять.
   Айка ещё посетовала, что Призрачный Рудокоп буквально не даёт мне прохода, и после этого Нисса окончательно переключила своё внимание на мою персону. Она развернулась в сторону моего кресла так, что мне даже стало неловко, и заявила:

– Не подумай, что каменный принц трус и слабак. В своём мире он смел, силён и беспощаден. Мне ребята из звена показывали, как он читал заклинание, или какой-то обряд совершал, забравшись ночью на одну из башен крепостной стены. В крепости тогда находился восставший гарнизон – около трёх сотен солдат. А он пришёл туда и потом ушёл оттуда так, что никто его не заметил. Впрочем, на обратном пути некому было замечать: после обряда все эти солдаты стали трупами. Думаешь, это всё, лапуля?.. А вот и нет. В ту ночь семьи тех солдат, жившие по деревням в округе, тоже перемёрли – колдун одним заклинанием истребил весь их род, включая малых детей. Даже нас, штурмовиков, от такого с души воротит...

   Тут я вдруг живо представила себе эту крепость, подсвеченную во тьме факелами, и как на плоской крыше надвратной башни, под чёрными тучами, Призрачный Рудокоп творит чёрный обряд... Но это было не моё воображение, слишком уж всё казалось реальным. Я уверена, что Нисса показала мне что-то вроде записи эорианского соглядатая. «Так вот каковы реальные злодейства этого колдуна!» – так я подумала, и тут недоумение, граничащее с негодованием, нахлынуло на меня. Почему всемогущие эорианские стражники, штурмовики из звена Ниссы, не предотвратили хотя бы гибель невинных детей? Тот, кто намеренно убьёт малое дитя, лишается всех духовных наград, полученных в этом круге жизни. Но как быть с тем, кто не предотвратил такое убийство, хотя и мог?..
   Огненноволосая стражница отлично поняла мою последнюю мысль. Горько усмехнувшись, она спросила:

– Когда ведомые голодом сиары отбивают у стада элафов детёныша и разрывают его, ещё живого, на части, тебе ведь жалко маленького и хочется его спасти?.. Но разве сиарам не нужно кормится самим и кормить своих детёнышей?.. То, что может показаться тебе бессмысленной жестокостью, на самом деле лишь необходимое условие жизни. Это же просто...

   Конечно, Нисса говорила не про животных Геи, но услышала я её именно так. И, разумеется, мне сразу стало ясно, что она имеет в виду. Так, наивные люди часто спрашивают жрецов: «почему боги допускают зло в отношении невинных детей?» А ведь я знаю ответ на этот вопрос, и хотя штурмовики не боги, принципиальной разницы здесь нет. С щемящей сердце остротой я припомнила то ощущение, когда, обладая запредельным для меня могуществом, дарованным эорианским звездолётом «Пикус», я побоялась по неведению навредить этому миру, а то и вовсе его разрушить. Есть строка в Книге Истины, которая здесь подходит: дорого поплатится глупец, прервавший естественный круг жизни. Я ведь искала справедливость в том, чтобы нарушить естественное равновесие!

– А по мне <...> полное ничтожество, а его привычка жаловаться кому ни попадя на собственную несчастную судьбу просто отвратительна, – по обыкновению съехидничала в адрес Рудокопа Айка. – И ещё он лгун и наглый попрошайка.

Галш Талеса, видимо, счёл своим долгом пояснить и уточнить заявление Айки:

– Рудокоп не то, чтобы врёт, наоборот, он нарочито демонстрирует собеседнику свою искренность... Ты пока ещё не привыкла к этому, но это же вполне логично – то, что разум большинства наших гостей существенно отличается от разума тех людей, с которыми ты имела дело раньше. Ов'каавтис, к примеру, тоже не лгут, однако вместо лжи они используют такие недомолвки, чтобы собеседник сам сделал ошибочные выводы. Для сестёр ордена, который возглавляет Антель, ложь это первый грех, особенно возбраняется лгать злонамеренно или с корыстной целью, – таким лжецам не место в их рядах, но это не касается андроидов – андроиды могут нести любую чушь, так как считаются среди сестёр невинными и поэтому морально безответными куклами. А владыка <...> и многие его соратники нарочито искренни с собеседником, будто распахивают ему свою душу, в расчёте не то, что разрушат так барьер недоверия и вызовут ответное откровение. Но за этим стоит лишь хитрость, лишнего они всё равно не скажут...

– Я давно уже всем предлагаю ликвидировать этого парня, – Как мне поначалу показалось, Нисса имела в виду «убить», и я невольно содрогнулась от такой её прямоты. Но эорианская стражница произнесла слово, которое ближе к нашим «обезвредить» и «сдержать». – Чтобы он сам не мучился и не доставал других. Никто особо не возражает,  только вот упомянутая Антелькавада – ты же, лапуля, её видела! Так вот эта сердобольная, но очень настырная дама категорически против. По-моему, она неравнодушна к принцу Каменных...

– Да все про это знают: у них любовь и неприязнь как две стороны одной страсти, – перебив Ниссу, рассмеялась Айка Масс. – Антель ещё в молодости на <...> глаз положила, а он ради неё терпит в своих землях присутствие её ордена.

   Неужели Айка перебивает в разговоре не только своего однокашника Галша, но и штурмовиков? Потому что они подчинённые её отца?.. Нисса отреагировала на это примерно так же, как реагирует Галш – то есть совершенно невозмутимо; она вновь повернулась ко мне и продолжила, рассказав такое, отчего мне вновь стало не по себе:

– Это ещё одна нехорошая история, лапуля, я даже не хочу тебе её показывать, просто пару слов скажу... На границе Сферы есть хронически проблемная область – сектор 404. Когда-то техногены построили в этом секторе транспортную сеть – хотели так проникнуть внутрь Сферы. Разумеется, ничего у них не получилось, и сеть давно заброшена. С тех пор там успело случиться несколько вооружённых конфликтов... В общем, живущие в секторе 404 аборигены сохранили память о том, как через транспортные площадки к ним приходили добрые люди с советами и подарками, в то время как с неба к ним упорно спускались лишь разбойники и завоеватели. Недавно техногены нас попросили проверить непонятный сигнал с одной из их заброшенных площадок. Себя посылать туда они не хотели, боялись хронального коллапса. Кстати, правильно боялись... Я другого такого безобразия даже не припомню! Не знаю, за кого местные принимают штурмовиков Последствий, но вот догадайся, что они нам преподнесли? Сундук сокровищ?.. Может, тортик?.. А вот и не угадала! Они годами забрасывали площадку птичьими тушками, а когда прибыли мы, они швырнули нам под ноги ещё и отрезанную человеческую голову, заявив, что это голова их последнего мудреца, которого не пожалели, лишь бы нас призвать. Это при том, что для входа в систему и связи по сети как раз и нужен был человек с развитыми мыслительными способностями, только живой! Братик Рад накануне искал у них кое-что, связанное с местными мудрецами, наверное, это его они неправильно поняли... Жрецы ползали на четвереньках вокруг транспортной площадки и причитали: «Примите в дар эту мудрую голову, о всемогущие боги войны, а в ответ дайте нам мудрый совет! Наши земли заполонили ведьмы, которые оборачиваются птицами!», – и дальше всякий бред про пернатых, несущих с небес несчастья. «Много лет назад, – говорят, – мы схватили их главную ведьму, и с тех пор держим её в глубокой темнице, ожидая нашествия с неба.» Я им – просто в шутку: «Ну так подержите там эту ведьму ещё столько же, может быть тогда до вас дойдёт, что никакого нашествия не будет...» В общем, следующий заход в сеть, на ту же площадку, был связан как раз с поисками мастера Антелькавады. Вот тогда-то и выяснилось, что эта «ведьма» не кто иная, как она. Мастер пооткрывала у них благотворительных миссий, а они её... Нехорошо как-то с ней получилось.

   Эта примечательная история с орнитофобией, рассказанная Ниссой, вносит немного ясности в смутившие меня замечания антиподов, которые я услышала на прозрачной галерее. Когда мы распрощались там с магиней Антелькавадой (она с близняшками Хоа и правда напоминала птицу, выгуливающую своих птенцов), Галш произнёс: «А теперь это миленькая бабушка», и ещё он упомянул таинственных координаторов синхронизации, про которых мой «ментальный советник» ничего внятного не поясняет. Со слов же Ниссы получается, что из-за её шутки Антелькавада провела в тюрьме так много лет, что успела состариться... Видимо, у меня тогда был озадаченный вид, потому что огненноволосая стражница сказала мне ещё следующее:

– Если доведётся вновь встретиться со штурмовиками, что весьма вероятно, когда ты в компании дочери директора Последствий, – я заметила, что, упомянув так Айку, Нисса лукаво усмехнулась, – То они наверняка покажутся тебе вызывающе грубыми, циничными и даже жестокими... примерно как я. Будь к нам снисходительна: так уж сложилось, так у нас принято, и многим из нас так легче жить.

   В тот момент мне отчаянно захотелось выложить эорианам многое, что я не осмеливалась высказать вслух из-за своей робости и нерешительности. Я вознамерилась, наконец, объяснить им, насколько это для меня важно – чтобы Гея избавилась от войны и Смутного Купола и от всей напасти Шал Гур, и как страстно я желаю быть полезной в этом и профессору, и моему учителю, и внести в это избавление свой посильный вклад. Но при этом я не понимаю толком, что же именно они от меня ждут! А также, что мне, конечно, неприятен Призрачный Рудокоп, который держит меня в напряжении со вчерашнего утра, но при необходимости я готова и дальше с ним общаться. Знать бы только, ради чего! И уж точно меня ни за что не смутят штурмовики, тем более такие, как Нисса. Мне ли, дочери Избегающего Удара, смущаться доблестных воинов справедливости из благого мира, бесстрашных защитников, которые самоотверженно выручают тех, кто попал в беду?..
   Но говорить обо всё этом вслух мне не пришлось. Словно считав эту бурю эмоций с листа, эориане первым делом окончательно развеяли моё романтическое представление о штурмовиках. Более того, своими неосторожными мыслями я спровоцировала их на откровенные и ценные для моей миссии высказывания об этих таинственных стражниках, поэтому я на всякий случай включила в свою летопись всё то, что удалось узнать о них как от заклятого медальона, так и из моего разговора с эорианами.

– Ты пока что хорошо знакома только с нами и с профессором, но не суди по нам о штурмовиках, – заявил мне Галш Талеса – Они совсем другие... Может быть, немного похожи на Айку.

   Тут Айка с Ниссой переглянулись и одновременно с улыбкой произнесли: «Разве что чуть-чуть...» Затем Нисса сама принялась мне объяснять:

– Видишь ли, девочка, первоначально мы задумывались как служба, призванная обеспечить безопасность научных мероприятий и устранение их последствий, но в итоге мы оказались крайними. Однако мы стараемся ограничиться лишь теми проблемами, которые непосредственно относятся к нашим исследованиям. Нужно было найти члена оргкомитета Антелькаваду и доставить на очередной факультет – мы нашли и доставили. То, во что она там попала не по нашей инициативе – соответственно не наше и дело. Ты ведь понимаешь?..

   Айка Масс тут же прокомментировала сказанное стражницей:

– Нисса к тому, что не следует ждать от штурмовиков всестороннего благородства и беззаветного служения добру, их функции далеко не всегда с этим пересекаются.

   «Ментальный советник» даже на конкретный запрос о Ниссе и Раде выдаёт очень скудные сведения. А славный Галш пояснил, почему:

– Информация об этой структуре не входит в пространство данных наших гостей, так как не относится к тематике факультета. Впрочем, доступные данные о Последствиях вряд ли удовлетворят твоё любопытство...

   Я тут же решила, что подробные сведения о Последствиях и штурмовиках в принципе недосягаемы для чужаков – это было бы вполне логично. Но Галш, уловив мои мысли, тут же возразил:

– Нет, они вполне доступны, но ты там мало что сможешь понять... Если интересуешься этим, тебе стоит поближе пообщаться с самими штурмовиками... – дальше Галш не стал продолжать, и тогда вновь заговорила Нисса:

– По Вселенной о нас ходит дурная слава, но поверь, лапуля, не мы её заслужили. Это власть предержащие в иных мирах нас боятся и поэтому стараются опорочить. Самая большая беда для разумных сообществ во Вселенной – сочетание в одном человеке глупости и власти. – Сказав это, стражница приподняла левую руку, и в ней вдруг волшебным образом оказался изящный узкий сосуд, наполненный каким-то напитком, в полумраке я смогла лишь разглядеть, что похож этот напиток на традиционный эорианский «нектар».

– Кстати говоря, в этом одна из причин, почему владыка Каменных Земель вхож на наши мероприятия, – заметил Галш Талеса, пока Нисса не торопясь пила свой напиток. – С некоторых пор у нас действует постоянная программа повышения ментального уровня такого рода людей. У её истоков стояли наш профессор и Айкин отец – директор Масс.

– Если человек хочет власти над другими людьми, это уже само по себе подозрительно, – не преминула добавить Айка. – Если же кто-то активно стремится к этой власти, возомнив, будто избран самими богами, то поверь мне, Виланка: лучше сразу его ликвидировать.

– Принц <...> из таких, кто уже имел с нами дело. Но даже тем, кто что-то о нас услышал от тех, кто уже сталкивался со штурмовиками, и даже многим, кто узнал о нас из десятых рук, становится очень неуютно, когда речь заходит о штурмовиках Последствий. – Нисса заявила это одновременно с грустью и с некоторым ехидством, но в её словах, кажется, не прозвучало ни толики гордости. – И мы, конечно, никакие не стражники, не защитники, и даже не спасатели. У нас как раз такая миссия, как сказала Айка: мы ликвидаторы, которые...

– Полагаю, владыке <...> несказанно повезло, что выяснять отношения к нему послали тебя, – опять перебила её Айка. – Потому что, столкнись он с твоим братом, не отделался бы лишь обрезанными ногтями.

– Если бы Рад это слышал, он бы с тобой не согласился, – как-то робко возразил ей Галш, однако Айка и Нисса сделали вид, что не заметили его реплики.

   Выходит, что эорианские штурмовики воспринимаются сильными мира сего как меч Дамокла. Я уверена, что так оно и должно, ведь многие властители считают себя великими, однако единственное величие, которое боги уготовили для них – это великий ужас, что в нетерпении ждёт во тьме их посмертия – это написано в Книге Истины. Я тогда вновь задумалась о том, какая же фишка может быть у штурмовика по имени Рад, и сразу получила ответ огненноволосой стражницы:

– Тебе лучше об этом не знать, лапуля, во всяком случае, пока не окрепла твоя психика... – Не смотря на серьёзный вид стражницы, с которым она мне это заявила, я до сих пор не могу решить, пошутила ли она так, и что она вообще имела в виду. И почему она назвала Рудокопа принцем? Он же не королевского рода...

   Я всё-таки попробовала вновь воспользоваться «ментальным советником», при этом расширив пространство данных, – только чтобы узнать о штурмовиках побольше. Но даже так мне удалось выяснить о них до обидного мало. Судите сами. У Последствий имеется несколько подразделений. Нисса и Рад относятся к тому, которое называется «Проникновение». Группа штурмовиков, выполняющих определённое задание, какой бы численности эта группа ни была, обозначается отдельным словом, для меня это слово звучит как «звено». Если я верно поняла, обычные задания для звеньев Проникновения – первыми прибыть на место, разобраться в ситуации и по возможности устранить возникшую проблему. Странно, но без конкретной задачи нет и звена – получается, что рабочая команда Последствий начинает существовать с момента, когда пред ней поставлена задача, а после её выполнения звено своё существование прекращает. По крайней мере, именно так объяснил это «ментальный советник». «Советник» выдаёт мне ещё много всяких данных, но я не нахожу в них смысла достаточно, чтобы изложить его в рунной записи.

– Ты, наверное, и сама успела заметить, что от Рада обходительного обращения не дождёшься, равно как и сочувствия. Его пример в этом плане показателен. Нередко сама встреча со штурмовиками – это встреча с могучей и опасной стихией. – Галш вроде как поддержал загадочную реплику Ниссы, однако это не понравилось Айке Масс.

– Не пугай мою подругу всяким вздором! – возмутилась она. – Виланка, на самом деле Рад грубоватый, но совершенно беззлобный человек. А тётя Нисса у нас так вообще кроткая и дружелюбная, увлекается танцами и кулинарией, и от неё уж точно не дождёшься ничего плохого, кроме сладких угощений.

   Упомянув сладости, Айка отсалютовала Ниссе ломтиком какого-то десерта, лежащем на лопаточке, затем демонстративно отправила этот ломтик в рот. Ещё не проглотив его, она добавила весьма душевно:

– Хотя все мы разные и не совсем тебе понятные, все мы желаем тебе только добра.

   Действительно, какие они, эориане?.. Во всяком случае, совсем не такие, как можно было ожидать, или как я это ожидала, начитавшись о них в Симбхале. Не скрою, что стражница Нисса своей профессией и внешним обликом навевает мне образ богини Эньо, а невероятно весёлая и жизнерадостная, роскошная и немного спесивая Айка напоминает чарующую Аглайю.  Если бы мне представили эорианок именами именно этих богинь, смогла бы я тогда усомниться в эорианской божественности?.. Боюсь, что не никогда смогу ответить на этот вопрос. Впрочем, всё это лишь поверхностное впечатление.
Механизм мышления большинства людей в моём родном мире основан на эмоциях, контролируемых логикой здравого смысла. Последователи Аристокла в Симбхале считают таких людей, а точнее тех, кто способен лишь на такое мышление, прямоходящими обезьянами с широкими ногтями. Это определение не назовёшь обидным, так как оно лишено предвзятости. Во всяком случае, в мудрецах Обители Просветлённых не найти даже намёка на неприязнь к человеческому роду. Если и встретишь среди них осуждение нынешних людей, то будет оно сродни огорчению родителей при взгляде на любимое, но нерадивое дитя. В свою очередь, мышление мудрецов основано на развитой интуиции – непосредственном видении истины, которым питается отвлечённая логика холодного разума. Человек с таким мышлением может показаться вам энергичным, целеустремлённым и даже непоседливым, но при том совершенно бесстрастным, а его устремления вы сочтёте странными и непонятными. Чего-то подобного бесстрастию симбхальских мудрецов я ожидала и от эориан, но ожидания мои оправдались лишь наполовину. Нет, они вовсе не заумные и во всём таинственные величайшие маги, богоподобные создания, глядящие на нас с ледяных вершин всезнания. Эориане мудрые и одновременно беспечные, прямолинейные порой до грубости и в то же время доброжелательные, их светлые души словно нарочито открыты настежь, а их манера общения, хотя и основана на логике и знаниях, щедра на простые и яркие эмоции. Они словно пережили недавно нечто угрожающее и гнетущее, и теперь испытывают бесконечное облегчение, вовсю наслаждаясь каждым моментом и каждым проявлением безопасной и вольной жизни. С видимым удовольствием и изяществом они делают всё – не только общаются, но и двигаются, едят, вот и спят даже. Их штурмовики никак не могут быть злодеями, зло даже во благо не приложимо к эорианам. Вот эта строка из Книги Истины как нельзя лучше здесь подходит: мудрость неизбежно ведёт к добру, и она не нуждается во лжи и жестокости. Даже без слов, сказанных ослепительной эорианкой, я в полной мере осознаю, что этот мир и его обитатели, не смотря на всю их таинственность и даже противоречивость, источают одно лишь чистое и истинное добро. Не только понимаю, а каждое мгновение словно купаюсь в его тёплых и ласковых струях! Галш, похоже, как раз собирался сказать мне о штурмовиках что-то в таком духе, но Айка его перебила – как обычно! Её однокашник, тоже как обычно, невозмутимо проигнорировал это бесцеремонное вмешательство. Нисса между тем продолжила:

– По мирам ходят легенды о неодолимой силе штурмовиков и о невероятной мощи нашего оружия. Но это не совсем верно. – Кажется, после этой фразы Нисса делегировала дальнейшие объяснения Галшу Талесе.

– Да, Виланка, превосходство штурмовиков обеспечивается используемой Последствиями методологией операций, – охотно поддержал тот стражницу. – Методология эта в системном плане слишком сложна для любого противника, противник обычно не в состоянии даже понять стоящие перед штурмовиками задачи и увидеть конечные цели воздействия на него этой структуры.

   Здесь мой разум едва поспел за словами славного Галша, и не скажу, что хорошо их поняла, но записываю эти слова такими, какими услышала. Скорее всего, он имел в виду, что штурмовики воюют не огнём и мечом, а логикой и знаниями. Продолжила меня просвещать Айка Масс:

– Раз уж речь зашла о войне, вот тебе пример типичной ситуации: противник оказывается связан с дружественной нам стороной таким образом, что победа над ним неизбежно приведёт к фатальным последствиям и для наших друзей. Представляешь такое?..

   Я начала было воображать аллегорию в виде непрополотой грядки, где корни и стебли культуры и сорняков тесно переплелись... Но тут вдруг меня осенило: а ведь Айка имеет в виду инвазию Шал Гур на Гее и предстоящий опыт с моим участием! Эорианка подтвердила мою догадку:

– Как раз с подобной задачей ты вскоре и столкнёшься, – заявила она.

– Кстати, а профессор объяснил, зачем ты участвуешь в его опыте, или он и это на нас оставил? – спросил меня Галш Талеса, явно намекая на мою недавнюю молчаливую эмоциональную бурю.

   Немного растерявшись, я ответила не сразу, но Галш вежливо подождал.

– Я должна буду медитировать – так, как меня учили в Симбхале, а вот насчёт моей роли... Глубокочтимый профессор Хиги говорил, что я автохтон Геи, не затронутый Шал Гур, но про свою роль я мало что поняла... к сожалению, – призналась я наконец эорианскому юноше.

– Здесь особо нечего понимать, – заверил меня он. – Конечно, роль у тебя не самая активная, зато важная: во время медитации ты задашь нам реперную точку. Можно сказать, что под тебя будет калиброваться оборудование, которое вернёт Гею в нормальное состояние,  без следов инвазии Шал Гур. – Галш посмотрел на Айку, ожидая, похоже, что та в очередной раз его прервёт, но Айка лишь внимательно слушала. – Хочешь знать, как это будет сделано?.. Если говорить совсем просто, то влиять на текущую судьбу твоего мира уже нет смысла, поэтому мы её прервём и удалим из неё тот участок, на котором развивалась инвазия... Назовём это купированием реальности. А  судьба твоего мира пойдёт по одной из смежных траекторий... Назовём такую траекторию перспективной. Нет-нет, это не значит, что мы отбросим ваш мир в прошлое. Для тебя это будет выглядеть как альтернативное настоящее.

   После такого объяснения мне невольно припомнились ужасы, что в военное время можно встретить на страницах газет – про тяжёлые ранения и болезни, когда врачи вынуждены ампутировать раненому или больному руку или ногу, которая в дальнейшем заменяется протезом. Неужели то, что эориане называют «привлечённым миром», это своеобразный протез, искусственный суррогатный мир, и они собираются часть живой истории Геи заменить пусть совершенным, но всё же протезом?!. Так я было решила, но тут же одумалась: боги, конечно же нет!
   И ещё я припомнила такую сказку. Один знатный человек из года в год наблюдал, как каждую осень огромное дерево в его саду сбрасывает пожелтевшие листья, а по весне вновь расцветает и зеленеет. Но вот в конце жизни этот человек отошёл от дел, состарился и одряхлел. Когда листья на его дереве вновь пожелтели и начали опадать, он, чувствуя, что недолго ему осталось,  вдруг с горькой тоской в сердце осознал, что больше никогда не увидит это дерево цветущим и зелёным. И тогда знатный человек приказал слугам собирать опавшие листья, красить их зелёной краской и приклеивать обратно – на то место, откуда они отвалились. День за днём по его приказу слуги собирали, красили и клеили листья, и вскоре его любимое дерево вновь обрело зелёную крону. Все знают, чем это кончилось. Эта простенькая сказка или притча отсылает к духовной притче о могучем друзе. Я не стану её здесь расписывать, поскольку даже в Симбхале учение пророков-близнецов широко известно, хочу лишь напомнить об этой притче тому, кто читает мою летопись. Это ведь вновь о том, что всё должно идти своим чередом и не следует прерывать естественный круг жизни! Но как эориане снабдили меня здесь здоровым, во всём совершенным телом, которое, тем не менее, остаётся естественным, гармоничным и в полной мере моим, а вместе с телом подарили мне счастливую судьбу, исполненную увлекательными событиями, так же и моему больному, погибающему миру они подарят чистую и благополучную альтернативу в новом круге судьбы. И я буду в этом непосредственно участвовать!
   Сказанное Галшем я уяснила лишь в самых общих чертах, но что бы ни говорили антиподы, я теряюсь и робею от осознания важности моей роли и огромной ответственности перед всем населением Геи. Понимаю я также, что многие мудрецы, собравшиеся на это грандиозное мероприятие, именуемое временным факультетом, одинаково заблуждаются на мой счёт, неверно истолковывая истинное моё предназначение. Впрочем, я и сама его так до конца и не поняла...
   Славный Галш – отдаю ему должное – старательно и терпеливо растолковывает мне такие вещи, понимание которых я считаю для себя едва доступным. Нередко он прибегает к упрощениям – прямо как мой заклятый медальон – только эорианский юноша куда как лаконичнее.

– Твою личность описывает многомерный массив данных, – продолжил он свои объяснения. – Но если рассматривать линейное упрощение, мы зафиксируем параметры твоей личности в виде точки на этой линии, и тогда сможем разделить людей твоего мира... скажем, на тех, кто лучше тебя, и тех, кто хуже. Разумеется, это не значит, что первые спасутся, а вторые погибнут, просто нам нужно к чему-то привязать систему.

– Так ты становишься совместимой с нашим оборудованием, – добавила Айка. – С Пикусом в том числе. Транспозиция как раз подтвердила, что с этим у тебя всё в порядке! – усмехнулась юная эорианка.

   А как по мне, транспозиция показала, что я не в состоянии медитировать нормально – в мою голову неотступно лезут посторонние мысли. В первую очередь это мысли об Адише. Я уже было смирилась с его потерей, однако теперь знаю, что он существует, что он жив, и что он не на Гее, точнее, не на той Гее, судьбу которой собираются с моей помощью изменить. Я ничего не могу с этим поделать: душа моя тоскует по юному воину... Как это отразится на результатах опыта?

– Не переживай, на опыте никак не отразится, – заверила меня Айка. – Зато в отстойнике твоего парня проще будет найти.

– Успей ты изучить соответствующий раздел топологии, разобралась бы в этом опыте профессора, и ни о чём бы тогда не тревожилась. Но учить тебя некогда, – посетовал Галш. – Время на Гее течёт гораздо быстрее, чем у нас, а яйцевой кокон Шал Гур уже созрел.

   И вновь мне вменили в вину незнание математики! Только на этот раз вполне справедливо. Нас учат, что математика – посредник между материальным и духовным мирами, и чем глубже у человека её знание, тем скорее он поймёт сакральные основы сущего. Так и если я изучу математический раздел, про который говорит юный эорианин, то в совершенстве познаю свою роль в наглядном опыте профессора Хиги... Пожалуй, в тот момент я окончательно определилась, в каком направлении продолжу обучение, когда этот факультет закончится.
   Далее Галш вновь наговорил мне такого, что я едва в силах понять:

– Некоторую сложность для тебя будет представлять то обстоятельство, что плоскость прерывания находится в твоём прошлом. Разумеется, это не столько техническое, сколько субъективное затруднение. Существует множество возможных, или доступных, траекторий судьбы, а то, что ты считаешь своим прошлым и будущим, это лишь последовательность прохождения одной из таких траекторий. Память твоего разума работает только от прошлого к будущему, то есть твоё время – оно только в твоей памяти. Судьбу и человека, и целого мира, можно перенаправить по любой из возможных траекторий, с любого места – хоть прошлым оно тебе сейчас видится, хоть будущим.

   Тут я вновь с тревогой подумала об Адише.

– Значит, если изменится судьба моего мира, то мои воспоминания тоже изменятся? – Я испугалась, что тоненькая ниточка, которая связывает меня с юным воином, после опыта исчезнет, и я даже не вспомню об этой связи.

– После опыта у тебя сформируются другие воспоминания, с новой траектории судьбы, а старые воспоминания исчезнут, – ответил мне эорианин. – Но что-то всё равно останется. Мы переместим мир Геи на смежный участок, и там всё будет почти так же, за вычетом последствий инвазии Шал Гур. Ещё останется память твоей души, которая не зависит от судьбы и времени. К тому же, твой разум, твои представления и помыслы влияют на то, по какой траектории из множества тебе доступных пойдёт твоя судьба.

– Пока ты с нами, в этом плане ничего не изменится, – успокоила меня Айка, вновь произнося слова с набитым едой ртом (как это ей не мешает?). – И когда вернёшься в родной мир, все твои воспоминания останутся с тобой... Если захочешь.

– Это не самое удачное твоё предложение, драгоценная Айка Масс, – осторожно возразил ей Галш Талеса. Затем он вновь обратился ко мне: – Если на одной траектории у тебя будут воспоминания о другой, ты почувствуешь себя неуютно. К многовариантному мышлению такого рода ты не готова, и твой мир его не примет. Новые воспоминания, соответствующие новой траектории судьбы – это самый комфортный для тебя сценарий.

– Это случится не сразу, мягко и постепенно, так что не беспокойся, – не смутившись замечаниями однокашника, тут же заверила меня юная эорианка. – Как личность ты охватываешь множество возможных траекторий судьбы, но сознание твоё сфокусировано лишь на одной. Просто ты постепенно сместишь этот фокус на свою новую судьбу.

   Обращаю внимание изучающего мои записи, что такие привычные и знакомые нам понятия, как «судьба», «душа», и даже «мир», для эориан имеют другое – хотя и близкое, но более широкое и, очевидно, гораздо более точно и ясное значение, чем для нас, так что смысл сказанного антиподами может быть передан мной лишь приблизительно. Поэтому спасибо мудрейшему Бору Хиги и (каким бы странным это не показалось) Призрачному Рудокопу! Благодаря краткой лекции чёрного колдуна, прочитанной им по просьбе профессора за вчерашним завтраком, сама я, хотя и в общих чертах, но всё же поняла то, что хотели донести до меня антиподы.

– Короче говоря, если любишь своего воина, никуда он от тебя не денется, – подвела черту Айка. – Да я ему и не позволю...
Тут в увещевания антиподов вмешалась штурмовик Нисса.

– Ты и правда расстроилась, лапуля?.. На самом деле ни для мира Геи, ни для тебя лично не имеет никакого значения, примешь ты участие в этом опыте, состоится ли он вообще, да и собирался ли по этой теме временный факультет. Если что-то тебе не нравится, ты вправе отказаться, ты свободна в выборе. Никто тебя не осудит, тем более – профессор Хиги. Уж поверь, я знаю его целую вечность: будет новый факультет, по другой тематике, и Бор о тебе даже не вспомнит.

   Как тут было мне не вспомнить слова Призрачного Рудокопа, сказанные во время столь желанной им приватной беседы: «Ты никому не обязана – ни карапу Рамбуну, ни эорианину Хиги. Ты сможешь сама построить себе такую судьбу, какую захочешь»!
   Айка Масс между тем продолжила вслед за Ниссой:

– Виланка, ты постепенно становишься такой же, как мы, и я надеюсь, мы с тобой уже достаточно сблизились, чтобы доверять друг другу, – неожиданно серьёзно, без тени улыбки заявила она мне. – Да что там говорить, мы с Галшем к тебе привязались! Хочешь, мы прямо сейчас увезём тебя в какое-нибудь более интересное место?.. – кажется, ослепительная эорианка соблазняла меня на очередное авантюрное приключение.

   Галш же выглядел не просто серьёзным, а даже немного грустным.

– Опять ты на неё давишь, – упрекнул он свою однокашницу, а затем обратился ко мне: – Твои умственные способности за последнее время значительно улучшились, в частности, повысилась эффективность и точность твоего мышления. Для опыта это пригодится. Но наш профессор считает, что ты не готова такой остаться, поскольку... скажем, твой духовный уровень может не поспеть за интеллектом, и гармония твоей личности нарушится. Хотя профессор, чтобы компенсировать разрыв, планирует продолжить твоё обучение, оно не будет интенсивным, и в итоге ты всё равно вернёшься в свой мир и в диапазон присущих ему норм. Сейчас ты сближаешься с нами, но вскоре вновь окажешься далеко от нас – не столько физически, сколько духовно и ментально. И это не столько твоя беда, сколько наша... Виланка, для нас это действительно будет печально – вот так с тобой расстаться.

   Вот так признание! Юноша и девушка из другого мира, ученики профессора Хиги, стоящие во всех отношениях выше меня, оба сожалеют о предстоящем расставании со мной! У моей души тогда словно выросли крылья! На этих крыльях я перелетела через собственную робость и спросила Галша:

– Поэтому ты считаешь предстоящий опыт печальным испытанием для меня?

– Ну... в общих чертах да. – Я видела, что эорианский юноша и сам смущён. – Только не опыт как таковой, а всю твою миссию здесь.

   Слышавший этот разговор долговязый Салинкар, вопреки своей ревнивой и надменной натуре, смотрел на меня, тепло улыбаясь и чуть ли не с умилением, чем, вообще-то, не так уж меня и удивил. Дело в том, что уже на второй день нашего пребывания в мире Эоры долговязый однокашник стал относиться ко мне заметно благосклоннее прежнего. Конечно, ему далеко до искренних братских чувств, но в нём больше нет того брезгливого высокомерия, которое я часто ощущала на себе, когда имела с ним дело в Симбхале. Явную перемену в его отношении я заметила после нашего краткого путешествия на Гею, но началось это раньше. Поразмыслив об этом, я пришла к выводу, что Салинкар изменился после того, как провёл какое-то время в Каменных Землях. Но тогда я едва обратила на него внимание. Я крепко задумалась о том, что же успело во мне измениться с тех пор, как столь кардинально переменилась моя судьба.

   Мои знания начали быстро приумножаться ещё в Симбхале, или даже раньше – в то время, когда я пристрастилась к книгам – в основном к тем, что приносила мне тётя Малати. Для девушки моего положения, даже здоровой, это необычно, потому что у нас требуется в совершенстве знать лишь то, что положено в рамках твоей династии или выбранной профессии, а посторонние знания, как считается, уводят человека с прямой стези профессионального роста и служат удовлетворению праздного любопытства. Кстати, похожее по смыслу положение содержит «Синий Кодекс», только в нём это доведено до неоспоримого правила: пока не достиг зрелости, ты всеми силами обязан стремиться к овладению теми знаниями и навыками, которые необходимы для будущих твоих ремесла и положения в обществе, другими словами –  для полезной жизни, а всё, что сверх того – это грех, извращение, неприемлемое отступничество. У карапов иначе. Хотя у них тоже в ходу специализация по отраслям знаний, они уверены, что разум человека бездонен и потенциально способен вместить всю Вселенную, поэтому их специализация никак не ограничивает знания смежные. Напротив, у карапов считается, что такие знания выступают подспорьем в достижении абсолютной цели духовного роста. Вместе с тем карапы избегают любого усложнения, напротив, у них принято видеть истину ясным умом в предельной её простоте. Они не стремятся в совершенстве овладеть лишь какой-либо одной отраслью, целью их познания является достижение некой универсальной высоты, с которой прозревается всеобщая истина, и со стороны кажется, будто они пытаются покорить сразу все доступные им вершины. К знаниям и ясному уму, по убеждению карапов, должно прилагаться и совершенное тело, – то есть сильное, выносливое и здоровое. Однако они и здесь подходят к оздоровлению тела по-своему: карапы очень много едят, а также улучшают здоровье посредством различных лечебных и укрепляющий снадобий. Учитель говорил мне, что его предки занимали себя изнурительными физическими упражнениями и даже соревновались, кто, к примеру, дальше метнёт щит или быстрее пробежит отмеренное расстояние, но в конце концов такой, на его взгляд, примитивный способ развивать тело уступил нынешнему – не столь утомительному и отнимающему гораздо меньше времени.
   Как вообще соотносятся знания и духовный опыт? Заклятый медальон, кажется, не понял моего вопроса; он начал излагать иерархию разума, в которой я не смогла разобраться (но когда у меня будет возможность, я непременно к ней вернусь!). Получив в последнее время немало полезных знаний в Фаоре, затем в Симбхале, а теперь в небывалом для меня темпе осваивая новые знания здесь, в мире Эоры, я задаю себе вопрос: насколько все эти знания, и мои возросшие способности, оказались полезными для моего духовного роста? Если сравнивать нынешний мой уровень с уровнем глубинных мудрецов, тем более с эорианами, то окажется он невысоким, а вот во мне самой умственные способности уже явно диссонируют и с духом, и с багажом знаний. Боги, я ведь даже не в состоянии понять, что именно может сближать меня с эорианами! Разве что мой разум становится под стать энергичному темпу этого мира. Теперь я яснее воспринимаю, надёжнее запоминаю, быстрее анализирую, гораздо меньше устаю от всего, что связано с умственным трудом – чем это было, пока я жила на Гее. Безусловно, многое достигнуто не без помощи «ментального советника» – заклятого медальона. Поменялись и мои приоритеты, что и не удивительно: ведь мой дух теперь не угнетён недугом, а, напротив, вдохновлён открывшимися перспективами. Во мне растёт ощущение начала пути, а также того, что я становлюсь другой личностью. С другой стороны, я пока остаюсь собой – такой, какой всегда себя знала. Или почти такой... Может быть, что-то кардинально изменится после моего участия в этом опыте, или же после всего предстоящего мне «печального испытания»?..
   «Это не столько твоя беда, сколько наша.» – Так сказал Галш Талеса о предстоящем расставании, и в его словах я уловила нечто вроде досады или горького сожаления. Это ведь ещё одно свойство или, скорее, последствие великого ума: в том, чтобы быть умнее других, нет никого удовольствия или удовлетворения, более того, выдающийся ум не даёт человеку преимуществ в жизни общественной. Вы сами наверняка сталкивались с ситуацией, когда некто недалёкий умом убеждённо и самоуверенно утверждает нечто наивное или ложное. Но вы уже знаете, или хотя бы догадываетесь, что спорить с ним не только бесполезно, но и опасно: мало того, что недалёкий, но при том деятельный ум легко находит легионы убеждённых сторонников, на попытку разубедить такого человека он, как правило, отвечает эмоционально – активным неприятием и даже агрессией. А теперь представьте, что для вас недалёкими умом стали все, кто вас окружает! При этом найти соразмерный себе ум – затея почти невыполнимая, а даже если вы таковой найдёте, человек этот, скорее всего, никогда не станет вашим единомышленником. По этой причине выдающегося умом человека неизменно сопровождает одиночество, вызванное непониманием окружающих, даже самых близких ему людей. К тому же, осознав при знакомстве мощь вашего ума, окружающие начинают вас избегать, а нередко и вовсе пугаются. В общем, вопреки тому, как многие полагают, великий ум это великое бремя, и когда речь идёт о целой расе, целом человечестве – это коллективное бремя. Я думаю, все эориане несут по Вселенной такую тяжкую ношу.

– Когда закончится факультет по паразитологии, мы отправимся на Гею, чтобы завершить исследование и составить отчёт, – сообщил мне под конец разговора эорианский юноша. – Жить мы планируем в Агарти, в доме магистра Рамбуна – если к тому времени он будет пустовать. А тебя профессор наверняка спросит, не захочешь ли ты вернуться сразу на Гею, к своим родным, а в качестве альтернативы предложит несколько вариантов, связанных с дальнейшим твоим обучением. Дам один совет, Виланка... Впрочем, скорее это наша с Айкой к тебе просьба: соглашайся на обучение, на любой вариант по твоему выбору. А там видно будет...

   Мне тоже станет бесконечно жаль, когда наступит пора нашего расставания! Ведь и правда: временный факультет продлится всего несколько дней – во всяком случае, по меркам Эоры, – и уже скоро Айка с Галшем вернутся к своими делами в Симбхале, а мы с долговязым Салинкаром останемся в Чертогах с профессором Хиги. Наверное, профессор сразу пошлёт нас в Каменные Земли, а после их посещения мы ещё немного пробудем с эорианским наставником, но в конце концов этот обмен закончится, мы разлетимся по своим мирам, и пути наши, скорее всего, больше не пересекутся. Во всяком случае, так делалось с другими учениками, прибывавшими в Светлые Чертоги до нас, и я не вижу никаких причин, чтобы для меня сделали исключение. Мы неизбежно расстанемся, и я сейчас боюсь даже представить себе, как же мне тогда станет грустно. Доведётся ли мне вновь увидеть мир Эоры и моих антиподов?.. Несложно догадаться, что в будущем Айка Масс присоединится к штурмовикам, а Галш Талеса пойдёт по стопам профессора Бора Хиги. Когда-нибудь эти юноша и девушка обретут новую степень свободы и могущества и, наверное, начнут самостоятельно вершить судьбы миров и организовывать факультеты. Может быть, тогда они вспомнят обо мне, и мы встретимся вновь?.. Впрочем, что такое будущее эориан, если сравнивать его с моим? Сколько моих лет может пройти прежде, чем это случится? Боюсь, что лет этих пройдёт гораздо больше, чем мне отпущено... Но даже если суждено мне провести оставшуюся жизнь в одиночестве в одном из монастырей Симбхалы, в мечтах когда-нибудь вновь встретиться с Айкой и Галшем, пусть даже позволено мне будет сделать это лишь через сотню лет, я стану терпеливо ждать и надеяться, что доживу, и я верю, что и так буду счастлива...
   Есть у меня, конечно, и более определённые мечты, хотя планами называть их преждевременно. Я, разумеется, при первой возможности продолжу своё образование – как научное, так и духовное. Ещё я хотела бы и дальше путешествовать по неведомым мне мирам – например, побывать в Каменных Землях и помочь, чем смогу, тамошним жителям.  Но и желание воссоединиться со своими близкими, увидеться с Адишей, может быть, даже выйти за него замуж, родить от него детей и прожить обычную жизнь замужней женщины... Всё это никуда не делось и словно разрывает моё сердце на части.

   Вскоре мы отправимся дальше. Не смотря не небольшое волнение и лёгкую тошноту, я без страха ожидаю очередного выброса. На «Тай-Та» эти выбросы уже не настолько мне неприятны, как это бывало на «Пикусе». Возможно, я легче переношу их на этом корабле-звездолёте, или и правда начинаю к ним привыкать, как обещала Айка, но, скорее всего, я просто смирилась с выворачивающем душу на изнанку эффектом от путешествия из мира в мир, и это смирение принесло мне облегчение. И ещё, здесь я по-другому воспринимаю анака. Тай-Та хотя не обычный, но человек, она устроилась в одном из кресел и, пусть и редко, но совершенно свободно разговаривает с нами. Её голос удивительно гармоничен, он звучит, будто кто-то виртуозно исполняет музыку божественных сфер. Поначалу я осторожно искала контакт с её конфигурацией, но быстро поняла, что до поры делать этого не стоит. Кажется, сама Тай-Та – на этот раз безмолвно – дала мне это понять. Когда она не участвует в наших беседах, её состояние внешне схоже с состоянием глубокой медитации. Возможно, так она управляет кораблём. Однажды, словно очнувшись, анак сказала мне нечто, что ещё предстоит осмыслить. Пока лишь ясно, что она внимательно следила не только за нашими разговорами, но и за моими сокровенными мыслями, а сказанное ей – это, возможно, самое важное для постижения секрета эорианского космоплавания из всего, что мне удалось пока разузнать.

– Девочка, твой наставник желает освоить нашу навигацию, и тебя он, насколько мне известно, озадачил тем же, – заявила мне Тай-Та неожиданно и без видимого повода. – Но тебе это понять гораздо проще, чем ему. Самое важное для навигации между мирами это не я и не звездолёт, самое важное это твоё стремление – именно от него всё исходит. В том мире, куда ты собираешься попасть, должно быть нечто для тебя дорогое – то, по чему ты томишься душой. Именно это задаёт и координаты, и вектор на другой мир, и оно же инициирует проекцию. Если твои чувства искренни и постоянны, а стремление глубоко и сильно, звездолёт может и не понадобиться...

   С тех ещё пор, как мы путешествовали на «Пикусе», я всё мучилась вопросом: кроется ли за ностальгией его анака нечто большее, чем мои личные переживания? Услышав слова Тай-Та, я, сразу вспомнила про ностальгию Пикусика, и поняла, что она имеет прямое отношение к космической навигации. И ещё я припомнила слова Рудокопа о магах, «познавших законы воплощения» – тех, что могут путешествовать в чужие миры и даже брать с собой приручённых демонов, а также об упомянутых «ментальным советником» тренировках штурмовиков, во время которых те возвращаться из случайных миров в свой без посредства кораблей-звездолётов. Вот бы мне научиться путешествовать по мирам без корабля, одним лишь своим стремлением!


После опыта

   Наконец-то всё закончилось. Я имею в виду наглядный опыт, из-за которого я так волновалась, терпеливо сносила клеймо «жертвенной девы» и для которого, как теперь выясняется, была предназначена с самого начала. Хотя и смутно, но я об этом догадывалась, и вот теперь профессор Бор Хиги сам мне об этом сказал, в обычной своей манере – без утайки и обиняков. Меня представили антиподам как ученицу Рамбуна Рам Карапа, но профессор ещё в прошлый визит в этот мир просил моего наставника разыскать и привезти на факультет такую, как я – то есть юного автохтона Геи, душа которого не затронута шалгурами. Чтобы спасти меня от скорой и мучительной смерти, а заодно выполнить просьбу профессора, добрейшему учителю Рамбуну пришлось покривить собственной душой. Как бы ни хотел, он не мог взять меня в полноценные ученики – в такие, как его соплеменник Макрас Салинкар Матит. Я не была ни подающим надежды молодым философом, ни юной жрицей, грезящей духовными путями ни, тем более, карапкой, я даже никогда не помышляла всерьёз о духовном образовании, а о магии так вообще не думала. Я была просто умирающей от неизлечимого недуга девушкой, брать которых в ученицы против традиций и правил Симбхалы. К моему спасению, я понадобилась для другого – для этого самого наглядного опыта, задуманного эорианами, величайшими магами Вселенной, а вернее будет сказать – секулярными учёными из необычайно развитого мира. Чувствую ли я себя обманутой? Ни в малейшей мере! Даже если отбросить заверения профессора, сказавшего, что «причины твоего пребывания в исследовательском центре уже не имеют никакого значения», меня действительно терпеливо и тщательно обучили, и при этом подвизавшие меня в таком качестве люди относятся ко мне настолько хорошо, что лучшего невозможно и вообразить. Единственное, что меня немного обескураживает – это обыденность произошедшего, с какой воспринимают всё это сами эориане. Я ждала от опыта чего-то большего, чего-то великого, славного и даже патетического, но, судя по всему, в итоге я послужила, как выразился штурмовик Рад, девочкой для калибровки оборудования, крохотной и не самой значительной деталькой в непостижимо сложном и невероятно могучем механизме эориан. К счастью, механизм этот всё-таки исправил роковую судьбу моего мира.
   Как только мы прибыли, с «Тай-Та» сразу же попали на базу Последствий – тем же волшебным способом, что забирал нас с заповедной Эоры. База во многом похожа на Светлые Чертоги, находится она где-то в космосе, возможно, на удалённой орбите Геи – моя родная планета видна с неё примерно так, как с Геи видно Селену. На базе нас поджидали оба моих наставника, и поначалу у меня сложилось впечатление, будто там собрались чуть ли не все мудрецы с факультета, чтобы лично наблюдать наглядные опыты профессора Хиги. Цель этих опытов заключалась в том, чтобы продемонстрировать представителям множества миров действенные способы борьбы с инвазией Шал Гур. Избавление от неё Геи, таким образом, было лишь целью побочной. Помимо нас – тех, кто ещё недавно гостил в каменном доме на Эоре и, наверное, доброй половины гостей Светлых Чертогов, мне там встретилось немало эориан – не меньше сотни, и большинство из них – штурмовики! Так ещё до начала опытов я успела насмотреться на самых разных штурмовиков. Должна отдать им должное: что бы мне о них ни говорили, эти грозные на вид соратники Ниссы и Рада если и замечали меня, то смотрели равнодушно, порой даже доброжелательно, и ни один из них не отпустил в мой адрес ни единого слова, тем более – грубой или непристойной шутки.  Пробыв на базе недолго, мы вернулись на звездолёт в прежнем составе, за исключением того, что кресло Ниссы – огненноволосой стражницы – вскоре занял мой новый наставник  профессор Бор Хиги.
   И вот, наконец, подошло время опыта. Добрейший профессор сказал мне несколько ободряющих слов в напутствие и я погрузилась в медитацию – прямо в кресле, на борту звездолёта и в виду голубой Геи – к тому времени она вновь, на этот раз окончательно, избавилась от белой оболочки шалгурского кокона. Профессор, Салинкар и эорианские антиподы во время медитации меня не разглядывали, они отстранились, переместившись подальше (или это я от них отдалилась?), и занимались своими делами, зато прямо напротив меня встала чёрная фигура анака. Я впервые увидела Тай-Та стоящей. Кажется, рост её всё же побольше моего... или мне это лишь показалось?.. Поначалу она смотрела на меня так, что робость и смущение, ещё остававшиеся во мне, растаяли под её взглядом, а затем анак закрыла глаза... Тай-Та произнесла несколько слов; очевидно, она тоже хотела меня подбодрить – по-своему:

– Нельзя вернуть всё назад – что сделано, то сделано, – сказала она мне совсем тихо. – То, что я привлеку, это будет уже другая Гея. И все люди на ней будут другими. Хотя ты этого, скорее всего, не заметишь, но в итоге прежней там останешься лишь ты одна... Наверное, для кого-то это стало бы тяжким бременем, но только не для тебя, девочка.

   После этих её слов всё и началось. Ничто не помешало моей медитации, даже те мысли, которые можно посчитать за посторонние, словно бы беззвучно роились где-то в дальнем уголке моего сознания. Мне вновь пришлось перебрать в памяти, пережить и смиренно принять в себя трагедию моего мира, несчастья моего народа, горести и утраты знакомых и близких мне людей – всё то, что отдавалось болью в моей душе. Сколько раз я такое проделывала, а боль эта всё не притупляется. Думала я и об Адише, юном воине, и даже не старалась позабыть, что на этой Гее его сейчас нет. Кажется, я хорошо со всем этим справилась.

   Пока воспоминания свежи, запишу самое важное, а позже ещё раз по этому пройдусь и, если смогу, распишу подробнее. Принимая участие в опыте профессора, я многое поняла, точнее,  во время самой медитации я прекрасно осознавала, кто такие хозяева Светлых Чертогов, каков их мир и почему мы не видим эорианских городов, фабрик и угодий, а также многое другое – все загадки представились мне тогда с ясными разгадками. Но я не смогла пронести эти разгадки целыми и невредимыми через барьер, что отделяет медитацию во время опыта и теперешнее моё состояние. Во всяком случае, я не смогла уберечь их – по завершении опыта разум мой словно сжался, всё мной понятое вылетело из него и разбилось вдребезги, а осколки по большей части растерялись. Теперь у меня осталось лишь до обидного смутное и наполненное досадой ощущение того, что это понимание, эти разгадки у меня были.
   Что изменилось во мне самой? Я ведь ждала участия в наглядном опыте эориан как переломного момента в своём духовном росте, я мечтала, что превращусь в нечто принципиально лучшее, как неуклюжая гусеница превращается в резво порхающую бабочку. Я надеялась, что участие в таком важном мероприятии поднимет мой дух до уровня этого благого мира, или хотя бы приблизит к нему достаточно, чтобы не чувствовать так явно барьера, который меня от этого мира отделяет. В каком-то смысле это действительно случилось: после опыта мир Эоры стал мне гораздо привычнее и понятнее, во всяком случае, я в большей степени прониклась к нему доверием, чем даже после вчерашнего контакта с Пикусом, и вообще, изменилось во мне многое, хотя не совсем так, как ожидала. И я не боюсь, что это ощущение когда-нибудь пройдёт. Я снисходительно смотрю на многие из прежних своих страхов. К примеру, мои отношения с колдуном Рудокопом и его зловещие просьбы видятся мне безобидными и чуть ли не глупыми. Я, конечно, не такая опытная и искушённая в риторике, как владыка Каменных Земель, но чёрный колдун для меня теперь прост и во многом предсказуем. Не скажу, что начала его презирать, но если и стану впредь как-то учитывать факт его существования, то лишь в свете помощи его подданным. Пытаться вознести тёмный дух Призрачного Рудокопа в вожделеемые им божественные сферы столь же тщетно, как забрасывать булыжник на облака: даже если добросишь, он непременно тут же свалится вниз. Каменные Земли – другое дело. Там всё достаточно сложно, чтобы просто так, каким-то могучим воздействием, направить их к счастью и процветанию. С этим не сразу, но постепенно справятся другие – со мной или без меня. Вместе с тем я осознаю, что до мира эориан мне всё так же далеко, как и раньше. Меня провели через непреодолимый для простых смертных барьер Сферы, но только физический. Как показал опыт, ментальный и духовный барьеры всё равно остаются, преодолеть я их могу на короткое время и лишь с посторонней помощью.
   Что в итоге произошло с моим миром – Геей? Во всяком случае, Смутного Купола как не было до опыта, так и нет теперь, и это окончательно – планета очистилась от белёсой в радужных разводах оболочки и вновь стала похожа на «сапфировую маргариту» – голубую жемчужину. Вот она, эта жемчужина – красуется на панорамном экране «Тай-Та», и привычный вид её несказанно меня радует. Описать сам опыт подробно и толково у меня, конечно, вряд ли получится – мне не хватит на это ни ума, ни знаний. Опишу его так, как смогу, как я это видела и чувствовала...
Это было похоже на мою особую связь с Пикусом, только теперь, вместо неразумного жука и безмятежной логики машины, я имела дело с прекрасным женским образом, наделённым гораздо более привычным мне человеческим разумом – с анаком по имени Тай-Та. В этот раз я не растерялась и не испугалась: благодаря поддержке анака, я с самого начала была спокойна и уверена в себе; я понимала, что мне даже не обязательно что-то предпринимать, ведь в медитации и состоит моя задача или роль в опыте. Медитация сразу пошла именно так, как меня ей учили, само ощущение контакта показалось мне знакомым, а вскоре я вновь почувствовала себя всевидящей и всемогущей, словно обозревала ясным взором всю Вселенную и держала её судьбы в своих руках. Во мне открылось то же, что было уже у привлечённой Геи, – то, что я бы назвала взором кристального понимания. Такой взор простирается гораздо шире и дальше взгляда на окружающий мир, присущего нам в обыденной жизни, и даже дальше того ясного видения мира, которое открылось мне по прибытии в Светлые Чертоги. Таким вот бесконечно ясным взором я смотрела на Гею, но видела её не как обычную планету. Я созерцала свой родной мир примерно так же, как ещё недавно собственную судьбу. Тогда моя судьба представлялась мне в виде плавной, чуть искривлённой светящейся траектории, подвешенной в подобной открытому космосу безбрежной пустоте, а в этот раз сквозь пустоту летел мерцающий призрак огромного дракона – не эорианского звероподобного, а длинного, со змеиным телом – как в наших легендах. В то же время я понимала, что это лишь удобный для моего восприятия образ. Я поймала себя на мысли, что свечение этого дракона судьбы Геи сходно с тем, какое я видела у эорианского корабля-звездолёта – у «Тай-Та» – когда наблюдала этот корабль на панорамном экране «Пикуса». Дракон летел, извиваясь волнами подобно змее, но при этом как будто оставался на месте. Наверное, это я летела туда же, куда и он, и с той же скоростью. Извивался дракон судьбы от того, что испытывал боль и стеснение, он будто пытался что-то с себя сбросить, освободиться от какой-то мучительной помехи. Приглядевшись, я заметила, что светящуюся плоть дракона опутывает липкая сеть, неумолимо тянущая его прочь с прямого пути, туда, где пустота бурлит непроглядной тьмой Хаоса. Теряя силы, летящий сквозь пустоту дракон всё пытался освободиться от сети, но та не поддавалась, а лишь крепче впивалась в страдающее тело. Вскоре источаемый им свет начал угасать, растворяясь в окружающем мраке – думаю, этот свет был той частью моего мира, что естественна и непорочна, словно душа Геи отходила к богам, оставляя скованную тенетами  бренную оболочку в слепом безумии проваливаться всё глубже во тьму Хаоса. И затем я увидела, как душа эта, вернувшись откуда-то с высших сфер, засветилась вначале крохотным огоньком, затем начала расти и выросла в нового дракона судьбы – такого же, как прежний, только свободного от пут скверны... Так дракон освободился не только от сковывавшей его липкой сети, но и от чего-то ещё – ещё какое-то зло ушло, а вернее сгинуло в Хаосе вместе со скверной Шал Гур. Что это было, я не скажу, но приведу подходящую аллегорию: это как если бы больную, одетую в грязные лохмотья и проклинающую весь свет старуху опустили в волшебный поток, и поток этот унёс её лохмотья, исцелил болезни и смыл грязь, и старуха предстала вдруг лучащейся безупречной чистотой и юностью невестой, воспевающей гимны любви. Я до сих пор под впечатлением нахлынувшего тогда на меня необычайно сильного чувства, что сродни катарсису.
   Длился опыт недолго, а когда закончился, то первое, с чем я столкнулась, были искренние радость и удовлетворение профессора и его учеников, потому что публичный показ прошёл успешно. Все они благодарили меня так, будто в этом именно моя заслуга, чем немало меня смутили. Вскоре мудрейший профессор Хиги нас оставил, чтобы возглавить обсуждение, которое состоялось у него с другими мудрецами уже на базе Последствий. Но я в этом не участвовала...
   Я описала здесь свои первые впечатления от опыта, и пока воздержусь от того,  чтобы, обратившись к «ментальному советнику», призвать живой образ этого события. В прошлый раз, после полёта с Пикусом, те мои воспоминания, которые были записаны медальоном, при просмотре воспринимались мной уже совсем иначе, и я далеко не уверена, что воспринимались они в чём-то лучше или вернее. Разумеется, я попробую описать случившееся снова – подробнее, но после разговора с профессором Хиги и, конечно же, после ознакомления с официальным отчётом об опыте. Но теперь эти разговор и знакомство до поры отложены...
   Как я уже упоминала, мы отправимся на привлечённую Гею за судовым журналом коллекционного корабля Ниссы и за посохом моего учителя. Пока же ждём окна, которое должно вскоре открыться. Как сказал Галш, это последнее окно в отстойник, и оно короткое. Я так понимаю, что времени у нас там будет совсем немного, так же, как не будет и второй попытки... Но мы, конечно, справимся.

   Я стараюсь, как меня и учили, без утайки описывать всё, что поняла, и в чём смогла сама разобраться, а также честно сознаваться в том, что пока не в состоянии понять. Но сведения об этом мире норовят оказаться аккурат посередине между ясным пониманием и полным непониманием! Из-за собственного невежества я не всегда могу определить, в каком направлении мне двигаться дальше, но впереди у меня по меньшей мере ещё несколько долгих и насыщенных эорианских дней, и я надеюсь, что этих дней мне хватит, чтобы разгадать хотя бы некоторые здешние загадки. Вы только не смейтесь! Порой я чувствую себя словно собака на охоте, которая наконец отыскала уверенный след, и теперь несётся по нему, предвкушая встречу с вожделенной добычей. Я отношусь к этому миру со всё возрастающим интересом, меня всё больше увлекают его тайны, и я с азартом устремляюсь к любому проблеску истины. Вот сейчас известие об устроенной мной междумировой транспозиции, таинственные слова Тай-Та о путешествиях в другие миры без посредства кораблей, но по одному лишь твоему желанию, а главное – участие в наглядном опыте профессора Бора Хиги, основательно возбудили мой интерес и сподвигли мой ум к тому, чтобы вновь обратиться к важнейшей тайне – к эорианской навигации, и вообще, к теме путешествий по Вселенной. Пока ждём окна, поделюсь ещё кое-какими наблюдениями и предположениями, хотя бы и полными догадок и  сомнений.

   Как управлять кораблём-звездолётом? Мой досточтимый учитель  ошибается, полагая, будто  «эорианский корабль правится через потребные ему тайные заклятья» – то есть что для этого достаточно знать некие команды, которые эориане от нас скрывают. На самом деле – теперь я могу это уверенно заявить – для управления таким кораблём необходимо совместить свой разум с его разумом, и тогда твоя личность словно бы сливается со своеобразной личностью корабля. Посредством этого ты обретаешь все его чувства и возможности, и можешь использовать их по своей воле; ты словно бы сама становишься эорианским звездолётом. Только вот такое управление, как я выяснила, доступно далеко не всем. Эорианские корабли, как оказалось, весьма разборчивы, и я не имею не малейшего понятия, почему. Мне вообще кажется преждевременным обращаться к управлению звездолётом до того, пока я хотя бы в общих чертах не разберусь в принципах, в физических основах навигации по Вселенной.
   Что собой представляют путешествия между мирами? Какими средствами достигается переход из одного мира в другой? Как говорил Постигающий Уламиксон: «на каких законах природы это основано»? Пожалуй, это самые сложные вопросы, с которыми мне пришлось здесь столкнуться. Если я пристану с подобными вопросами к Айке или Галшу, моя навязчивость будет не только бестактна, но и, я уверена, бесплодна. Для познания этого мира антиподы подарили мне и Салинкару «ментальных советников», и в этих подарках содержится явный намёк не докучать им навязчивым любопытством. Впрочем, даже при всём их остроумии, эорианские антиподы вряд ли смогут объяснить мне что-то принципиально лучшим образом, чем делает это подаренное ими чудесное устройство. Именно на заклятый медальон я возлагаю здесь самые заветные упования, ведь большую часть сведений об устройстве Вселенной и о путешествиях по ней, да и обо всём остальном в этом хотя и благом, но слишком затейливом мире, я до сих пор получала именно из его ответов. Будучи истинно неоценимым советником, это чудесное устройство, хотя я привычно обращаюсь к нему как к персоне, на самом деле безлично и чуждо антропопатии. Я не заметила у него ни малейших проявлений индивидуальности вроде характера, не говоря уже о каком-либо аватаре. Не понимаю, почему эорианам не придать заклятому медальону некий удобный для общения образ – к примеру, мудрого наставника... Я уже, кажется, упоминала, что это маленькое заклятое украшение умеет выдавать разные варианты ответов на мои вопросы, при этом ловко избегая слишком сложных – таких, которые заведомо недоступны для моего уровня знаний и понимания. Надо заметить, что общий объём альтернативных ответов бывает довольно велик, но теперь я, пользуясь новоприобретённым навыком быстрого чтения, бегло, но при том достаточно внимательно их просматриваю. Поначалу, просматривая ответы разного уровня сложности, я рассчитывала, что так смогу более-менее толково разобраться в любой загадке, однако на практике чаще блуждаю среди сонма слишком общих и размытых суждений. Тем не менее, попробую собрать вместе всё, что уже смогла выяснить и понять по поводу космической навигации. Как и в случае моего описания паразитов Шал Гур, это будет некий предварительный обзор, набросок синопсиса.

   Начну с родного мира.
   Живя на поверхности Геи, я была склонна считать мир глубинный лишь красивой легендой. Единственное, в чём я расходилась здесь со своими соотечественниками – это что карапы злодеи. Мама с раннего детства меня убеждала, что страшные сказки про пещерных колдунов-людоедов – глупая выдумка, что на самом деле карапы пусть и необычные создания, но мудрые, и далёкие от злых намерений. И вот судьба распорядилась так, что я не только была спасена карапом от неминуемой смерти, но и попала в их благой край, в реальность которого не верила. Очнувшись в Агарти, в совершенно новом для себя мире, я поначалу думала, что умерла и вновь переродилась... Считается, что наши миры разделяет полярный проход, однако он не просто глубокая дыра во внешней оболочке планеты, как утверждают легенды. Проход скорее метафизический, и создан он был теми же богами, что построили пирамиды. Суть его я не очень хорошо понимаю, знаю лишь, что через этот проход духовно развитый человек может попасть в Сибмхалу, а симбхальские мудрецы, в древности часто пользуясь им, посещали диких ещё жителей поверхности Геи, чтобы учить и наставлять. Проход в то же время и барьер, его сравнивают с поверхностью открытого моря: как рыбы и другие водные обитатели не способны жить в воздухе, а птицы не живут под водой, так и люди из разных миров не способны жить за таким барьером. Впрочем, есть же летучие рыбы и ныряющие птицы, так и люди способны проходить этот барьер, но требуется нечто сродни перерождению, чтобы в полной мере переселиться в соседний мир. Мне представляется, что полярный проход между внешним и внутренним мирами Геи построен на тех же принципах, на которых основана навигация по Вселенной, а также он в чём-то сродни Сфере, изолирующей сакральный мир Эоры.
   Впрочем, в самой Симбхале я просто не могла узнать ничего конкретного о принципах, на которых работает междумировой транспорт подземных жителей. Как считается, тайну навигации между мирами хранят там немногие посвящённые в неё жрецы, но на деле в Обители Просветлённых лишь умеют пользоваться древней техникой, а о том, чтобы её воспроизвести, или хотя бы починить, если что-то в ней сломается, и речи быть не может. Поэтому перейду, пожалуй, к воспоминаниям из моей прежней тилварской жизни – мирной и военной. По крайней мере, мне здесь есть, о чём подробно рассказать. Тем более, что мои воспоминания о жизни на Гее становятся всё больше похожими на образы из заклятого медальона, будто медальон не только фиксировал события, происходившие со мной по прибытии в Светлые Чертоги, но и записал то, что было раньше – чуть ли не всю мою жизнь. Скорее всего, «ментальный советник» как-то оживляет мои воспоминания, делая их яркими и подробными, во всяком случае, они теперь гораздо яснее простого копания в собственной памяти. А благодаря этому мне не составило особого труда припомнить кое-что из таинственного, с чем мне пришлось столкнуться раньше, ещё на моей родине, и что может иметь отношение к транспозиции или к космической навигации.
   Довелось мне читать на Гее про множественные космосы и путешествия в другие миры, про секретные проекты Альянса вроде гомункулов и «костяных солдатиков», а также про другие чудеса, но подобных статей в наших изданиях можно найти немало, а их отношения с истиной не всегда чисты. Но однажды я невольно подслушала разговор, который не предназначался для посторонних ушей. Случилось это в годовщину гибели моего отца. На первом этаже нашего дома, в гостиной, собрались тогда его друзья и сослуживцы – сплошь представители военной элиты – чтобы почтить память Акмара-Вала, Избегающего Удара. Солидные мужчины в форме, ветераны славных сражений и обладатели Честных имён, вспоминали совместную с ним службу и произносили памятные речи, а мама, как и положено вдове, молча прислуживала им за столом. Уже поздним вечером мама удалилась к себе, а между тем крепкое вино и настойки развязали офицерам языки сверх меры и, оставшись одни, они принялись рассказывать смешные случаи из армейской службы (мне особенно запомнилась история, как голодные солдаты поймали утку и пытались ей шею свернуть), а затем начали, похоже, выбалтывать государственные и военные секреты. То, о чём я напишу дальше, я решилась добавить в свою летопись, лишь поскольку убеждена: мои записи ни за что не попадут к врагу. Я уверена, что не только ни один представитель Южного Альянса, но и вообще ни один человек с поверхности Геи эту летопись никогда не прочтёт, и даже не узнает о ней из вторых рук, зато записанные мной сведения, как я теперь понимаю, могут оказаться полезными симбхальским мудрецам.
   Я отчётливо расслышала тот разговор, хотя сама лежала в кровати наверху, а офицеры сидели за столом внизу: захмелев, говорили они громко. А теперь заклятый медальон ещё и освежил мне память. Я тогда отложила в сторону горький опийный порошок, который обычно принимала на ночь, и внимательно вслушивалась в доносившиеся снизу голоса. Беседа пьяных офицеров коснулась морского сражения в проливе Аранк, повернувшего ход войны на море в нашу пользу. Официальная версия этого сражения хорошо известна и уже пару лет как вписана в школьные учебники. Однако собравшиеся у нас ветераны, помянув все заслуги моего отца и отдав ему последние почести, а также вдоволь насмеявшись над армейским байками, принялись вдруг вспоминать версии об этом славном морском сражении, не попавшие в официальную историю. Они обсуждали между собой тот факт, что пролив нельзя пройти иначе, как зайдя в одно из двух его устьев, а крупное подводное судно, к примеру, крейсер, не сможет скрытно проникнуть в него даже так, поскольку в Аранке слишком мелко. Даже торговые парусники порой с трудом проходят по усеянному отмелями извилистому фарватеру. К тому же, в светлое время суток почти весь пролив до дна просматривается с воздуха, и надёжно спрятать там большой корабль – что подводный, что надводный – не получится, так как его легко распознает первая же воздушная разведка. Судя по всему, командование флота Южного Альянса, посылая большую эскадру через Аранк прямиком к нашим берегам, не сомневалось в успехе. Они заранее вынудили наши базы эвакуироваться из этого района, они высадили десант в ключевых точках по берегам пролива, проверили его фарватер на мины, а в устьях повесили прикрытие из дирижаблей. Только после этого эскадра вышла в роковой поход. Враг вообще не сунулся бы в Аранк, если бы знал, что где-то поблизости находятся представляющие для него угрозу военные соединения Тилвара, тем более, крейсеры и авианосцы. Откуда же в проливе взялся наш подводный крейсер? Офицеры говорили, что до Аранкской битвы никто не слышал не только о капитане, получившем за этот подвиг Честное имя Дважды Рождённого, но даже о его крейсере, который известен как «Кето». И легендарный корабль, и его славный экипаж появились словно бы из ниоткуда прямо в строю вражеской эскадры. После битвы малаянцам не удалось найти останки «Кето», тогда как оба затопленных рядом с ним линкора, как и другие поверженные в той битве корабли злополучной эскадры, вначале убрали с фарватера, чтобы не мешали судоходству, а затем и утилизировали. Один из сидевших за нашим столом офицеров поделился с товарищами своим сомнением: а был ли там вообще тилварский крейсер? Может быть, нашим удалось каким-то образом так заморочить вражеских моряков, что те открыли огонь по своим? Но тут другой офицер озвучил  версию, показавшуюся мне необычной и странной: по его словам, подводный крейсер «Кето» прибыл прямиком из иного мира, появился он сразу в этом месте пролива – на небольшой глубине между линкорами, после чего всплыл и открыл по линкорам беглый огонь, в итоге сорвав ночной проход эскадры через Аранк и подставив её под удар нашей авиации. Потопив один и серьёзно повредив другой малаянский линкор – так, что огромные корабли перегородили собой пролив – «Кето» вновь погрузился и вернулся обратно в свой мир. А Дважды Рождённый и ещё пара моряков из команды легендарного крейсера то ли не смогли вернуться вместе с остальными, то ли сами решили остаться в нашем мире, – эту подробность офицер изложил вполголоса и заплетающимся языком, поэтому расслышать большинство его слов и, тем более, уловить смысл сказанного, мне не удалось. На эту загадку, среди пришедших почтить память моего отца, нашёлся ещё один рассказчик, из штаба флота. Правда, он к тому времени захмелел настолько, что речь его тоже путалась, но он дополнил необычную версию появления «Кето» подробностью, которая тогда показалась мне совсем уже невероятной. Будто бы в Аранке нашим клерикальным учёным впервые удалось повернуть в свою пользу таинственное явление, которое связывают со Смутным Куполом и радужными нитями – он называл его «радужный резерв» – это когда на подмогу уже проигравшей было стороне, вдруг приходит нежданная никем помощь, и битва вновь разгорается. Удачными пока что оказались опыты с призывом подводных судов, но есть надежда, что вскоре то же получится с надводными, воздушными и сухопутными силами. Я даже помню, как он клялся Близнецами, когда товарищи стали сомневаться в его словах. В этой пьяной клятве он назвал своё имя: Скванак-Ан, Решающий за Всех.

   Я не придавала серьёзного значения услышанному в ту ночь, так как разум рассказчиков был одурманен спиртными напитками, а любое великое и судьбоносное событие норовит обрасти фантастическими версиями и легендами. Но теперь, зная о междумировой  транспозиции, я вижу эти рассказы в совсем ином свете. Шалгуры, каким-то образом овладев такой техникой, призывают те самые «радужные резервы», не давая битвам заканчиваться слишком быстро, и если бы нам также удалось освоить технику подобного призыва, мы могли бы призывать союзников тогда и столько, когда и сколько захотим. Мы в считанные дни переломили бы ход войны! Похоже, этим, а вернее изысканием такой возможности, занимаются наши учёные скопцы. Но наверняка и в Великой Малайне нашлись умные люди, которые работают над тем же...
   Но вернусь к тому, что узнала об устройстве Вселенной от Призрачного Рудокопа. По его словам, в воспринимаемом мной мире единственно реальным и живым является лишь моё собственное сознание. «Не разум твой, не чувства, не память – они всего лишь инструменты, с помощью которых ты видишь этот морок. Истинносущна лишь твоя душа – та невесомая и нетленная квинтэссенция личности, что осознаёт факт собственного существования» – так он сказал. Мир же, который я зрю и осязаю, который я считала реальностью, по большому счёту – плод моего воображения, что-то вроде опиумных грёз. Иначе говоря, моя жизнь – и та, что я прожила, и те жизни, которые были раньше, и те, которые мне ещё предстоит прожить – всё это лишь морок, «бесконечно давно возникшая абсолютно мёртвая иллюзия, недвижное и безсветное ничто» – если процитировать слова самого чёрного колдуна. Хотя Призрачный Рудокоп оговорился, что Вселенная реально существует, но она сама есть иллюзия. Мудрейший профессор Хиги сразу заявил, что краткая лекция Рудокопа содержательна, другими словами, она содержит истину, но я вижу в утверждениях колдуна очевидный парадокс. Иллюзия, которая существует сама по себе – как это можно понять?.. Колдун поведал мне и о перемещении людей между мирами, и вот пересмотрев (а точнее будет сказать – вновь пережив) запись, сделанную заклятым медальоном за тем памятным завтраком, я пытаюсь представить, как приложить его рассказ к путешествиям из мира в мир, какие я наблюдала, находясь на борту «Пикуса». Владыка Каменных Земель говорил о воплощении – но как именно корабль-звездолёт (да и любой другой корабль, предназначенный для путешествий между мирами) вместе со своим экипажем может развоплотиться в одном месте, и затем воплотиться в неизменном виде в другом? Теперь, по окончании опыта, я взглянула на всё это по-новому, и у меня появлись некоторые соображения насчёт этих загадок.
   Начну с того, каким образом люди и машины могут обретать плоть в новом мире. Коль скоро души членов экипажа и даже образ их корабля не зависят от вульгарной материи, вернее, являются отдельной от неё субстанцией, я не вижу для них принципиальных затруднений, чтобы перенестись в любой сущий космос. Первой моей мыслью здесь было, что это напоминает пересылку копии документа или изображения по каналу связи. Чудесный генератор продуктов из буфета, стоящего в доме на скальной террасе, – то устройство, что выдавало нам на драгоценных тарелках свежую, ароматную, словно только что приготовленную искусными поварами еду, а также сведения о биосинтезаторах и замене тел гостей Светлых Чертогов – всё это подсказывает мне, как звездолёт и экипаж могут вновь обрести плотные формы. Их можно воссоздать, используя нечто сродни этим машинам! Конечно, после того, как звездолёт пребывает в мир назначения, я не наблюдаю ничего похожего на такие устройства, но их существование где-то ещё показывает принципиальную возможность, способ создавать нечто из ничего.
   Однако, здесь мои рассуждения упираются в другой парадокс. Если образ корабля, его нематериальная копия, вместе с экипажем воплощается тем или иным способом в новом мире, то куда деваются исходный корабль и его экипаж? Их прежние материальные воплощения, пережив копирование, должны ведь остаться на прежнем месте! Таким способом мы просто получим два одинаковых корабля с одинаковыми экипажами, которые оказались в разных мирах. Более того, так мы получим разделённые судьбы. Если, конечно, сразу после удачной пересылки не уничтожить исходный корабль и не убить его экипаж, но такой вариант, очевидно, для путешествий не приемлем. К тому же, я сама наблюдала, как тает эорианский звездолёт за мгновения перед тем, как отправиться в другой мир. Это противоречие заставляет вспомнить хрестоматийный парадокс с другим кораблём – из классических легенд – с униремой Тизевса, – той самой, которую ахейцы годами ремонтировали, заменяя сгнившие доски, пока на задались вопросом: «А тот ли это корабль, что был изначально, коль скоро мы заменили в нём все детали?» Так и без путешествий в другие миры тело человека, пусть постепенно и неравномерно, но со временем полностью заменяется – просто потому, что время жизни составляющих его живых клеток меньше времени, отпущенного на целую человеческую жизнь... Не таится ли разгадка этого парадокса в словах Айки о моём прежнем теле –  что оно осталось с «прежней мной»? Заклятый медальон объясняет это противоречие целым потоком терминов, из которых уже знакомый мне – проекция на гиперплоскость – из той области математики, о которой я не имею сейчас никакого представления. Впрочем, я уже встречала этот термин, когда жила на Гее. Он несколько раз упоминался в статье про геометрически выверенные узоры,  возникающие иногда по ночам на поросших злаками полях. Если верно помню, в той статье говорилось, что безупречные в исполнении фигуры из полёгших колосьев не что иное, как проекция на плоское поле неких фигур более высокого порядка, и что это явление как-то связано с электромагнетизмом планеты. Но узоры это узоры, а тут целый космический корабль с экипажем!
   Рано или поздно я, наверное, освою и эту область математики, только вот мой учитель вряд ли даже слышал о топологии, и уж точно не захочет ничего о ней знать. Как я уже отмечала, гносеология глубинных мудрецов стремится к предельной простоте понятий и суждений, поэтому карапы и софои избегают высших разделов точных наук, считая их излишним усложнением или даже извращением идеального божественного языка. Сложнейшей задачей, к примеру, той же математики, у них считается задача удвоения куба. Для меня это оборачивается если не парадоксом, то явным противоречием: чтобы разобраться хотя бы в основах эорианской космонавтики, мне необходимо овладеть развитыми инструментами познания, а чтобы объяснить затем эти основы  мудрецам в Симбхале, придётся подобрать для них простые и при том доступные определения. Согласитесь, что одно дело приобретать знания только для себя, совсем другое – разъяснять и доказывать истинность приобретённых тобой знаний кому-то другому. В первом случае ты движешься гораздо быстрее и экономишь много собственных сил и времени... Софоям и карапам вряд ли подойдёт такой термин, как «проекция на гиперплоскость», у них другая, как сказал бы досточтимый профессор Хиги, понятийная система, так что мне приходится, наряду со всем прочим, искать этому термину замену. Медальон предлагает такие слова, как «эманация» и «творение», но, обдумав этот вопрос и перебрав все возможные варианты, я не нашла лучшей замены, чем то слово, которое использовал Призрачный Рудокоп: «воплощение». Мне представляется, что в Симбхале скорее поймут суть именно через это слово.

   С помощью «ментального советника» я научилась расширять доступное мне пространство данных и при этом упрощать чересчур сложные ответы на свои вопросы, что должно было бы способствовать пониманию – как моему, так и моих читателей. Но «советник» всё чаще предупреждает меня о недопустимом расширении этого пространства, которое выходит далеко за рамки моего нынешнего кругозора, а также о чрезмерном упрощении ответов – таком, при котором они вовсе теряют истинный смысл. Очевидно, что злоупотреблять такими возможностями заклятого медальона было бы неразумно, ведь подобные действия неизбежно отдалят от истины как меня, так и читателей моей летописи. Тем не менее, некоторые результаты таких расширений и упрощений неожиданно удачно сошлись с немногими осколками понимания, которые я всё же сумела вынести из опыта профессора, поэтому далее поделюсь этими результатами. Именно через них я пришла к мысли о том, что «проекция на гиперплоскость» и «воплощение» это примерно одно и то же, а также ещё на шаг приблизилась к главному – к тайне навигации.
   Если изложить подсказанное «советником» вкратце и секулярным языком, получится примерно следующее: материя миров большей размерности проецируются на гиперплоскость миров меньшей размерности. Другими словами, посредством такой проекции тонкая духовная материя обретает форму вульгарной материи. Я, конечно, не поручусь за точность и универсальность этих лаконичных утверждений, но их смысл очень близок к тому, что мудрецы и неофиты Обители Просветлённых, которым в итоге моя летопись предназначена, прекрасно знают и без меня: сущности духовного плана могут воплощаются в мире людей. Примерно то же, но гораздо шире по смыслу, описано в трактатах последователей Аристокла, которого карапы почитают как основателя своих философских собраний и чьи изваяния украшают библиотеки Агарти. Хотя получается, что в итоге ничего принципиально нового я здесь не открыла, в разрешении описанного выше противоречия эта своеобразная лемма мне безусловно пригодится! Если использовать лишь доступные мне сейчас образы и понятия, противоречие с разделённой судьбой корабля и его экипажа, кажущееся неразрешимым, решается привнесением ещё одного места или плана, помимо двух космосов, между которыми этот корабль путешествует. Реально или по сути корабль существует только в этом третьем месте. Как объясняет мне «ментальный советник», помимо двух вульгарных космосов – того, из которого отправляется корабль, и того, в который он прибывает – существует некий космос более высокого порядка, в котором находится истинный корабль с истинным экипажем. Место истинного пребывания корабля и его экипажа как раз и имеет множественные измерения, а то, что мы видим в итоге в привычных нам трёхмерных мирах –  и в том, который он покидал, и в том, куда прибыл – лишь проекция этого корабля на гиперплоскость привычного нам мира – как бы след, или тень, или отпечаток. Другими словами, тот корабль-звездолёт эориан, на котором я путешествую, это не настоящий их корабль-звездолёт, а проекция на гиперплоскость трёхмерного мира исходного, единственного реального, но невидимого мной корабля. И, что вовсе приводит меня в изумление и замешательство, проекциями являются сами находящиеся на его борту эориане! Согласитесь что такая картина едва поддаётся воображению.
   Раздумывая над подходящей аллегорией, я вспомнила главную камеру Пирамиды Странствий – ту, в которой исходно стояли ледяные саркофаги. Это явно техническое помещение – простое, обширное и пустое, с уходящим во тьму – тоже ступенчатой пирамидой – потолком. Не найти там следов отделки или украшений, а идеально ровные глухие базальтовые стены словно шепчут вам о невообразимой древности постройки – кажется, что эти стены были свидетелями сотворения Вселенной. Но вот мы направили на такую стену луч фонаря, в скользящем пятне света заплясали призрачные тени, и стена ожила... Нет, конечно, не стена ожила, а наше воображение так это представило. Если поставить на пути луча руку, можно показывать всякие забавные фигурки животных в виде теней на светом пятне. А ведь Призрачный Рудокоп как раз говорил мне что-то загадочное про театр теней! Вы можете выключить фонарь, а затем, направив на другую стену, включит вновь, и показывать фигурки уже на другой стене, при этом и сам фонарь, и ваши руки останутся с вами, на прежнем месте. Так, поглощённые чувствами от восприятия кажущегося нам живым и переменчивым мира, мы не задумываемся о том, что же видим на самом деле. Да и, конце концов, какая разница для человека, перед которым предстал призрак, существуют ли призраки, или они всего лишь глупый предрассудок? В тот момент он думает не о нелепости суеверий, он просто отдаётся чувству страха.
   Если проекция на гиперплоскость – это примерно то же, что колдун называет воплощением, а идеи и души – те сущности, демиурги, что существуют на высшем плане с большим числом измерений, то, опираясь на это допущение, можно двигаться дальше. Должно быть, на этом высшем, идеальном плане, обитающие там сущности воплощены в своей, высшего плана, идеальной материи. Значит ли это, что и тот план, в свою очередь наполнен воплощениями, проекциями какого-то более высокого плана? Другими словами, существует ли мир ещё более высокого порядка, для которого обитатели идеального плана – всего лишь воплощения?.. Если так, то выстраивается некая иерархия миров, достойная Аристокла, в которой миры большей размерности занимают высшее положение по отношению к мирам меньшей размерности.
   И ещё я подумала: а не в этом ли, идеальном по отношению к нам многомерном мире, расположен загадочный и недостижимый для нас истинный дом эориан? Их города, их промышленность, да и вся их культура? А эорианские предметы, которые мы видим (включая Светлые Чертоги и корабли-звездолёты) – лишь одно из полезных свойств того, что создано эорианами в их исконном мире?.. Если так, то на какой из высших сфер находится истинный дом эориан? Сколько в их мире измерений?..
   На такие вопросы медальон, увы, прямо не отвечает. Так происходит всё чаще: медальон вместо ответа может вдруг заявить, что мой вопрос неопределённый или нечёткий. «Где на самом деле живут эориане?», «Могут ли они путешествовать во времени?», «Каким богам они поклоняются?», и даже «С кем воюют штурмовики?» и «Как мне найти отца Айки?» – Всё это «нечёткие вопросы».
   Сколько бы ни было в нём измерений, трансцендентный мир высшего плана похож на мир богов, хотя, на самом деле, только на первый взгляд. Те же Шал Гур, а точнее их полиэмбриональные капсулы, попали на Гею откуда-то с этих высших планов, которые мы называем духовными и божественными, а это означает, что сущности, обитающие на таких планах, могут быть как благими, так и злыми. На почве этих рассуждений произрастает ещё один вопрос, на этот раз тревожный: насколько высоко способно зло забраться по иерархии миров?.. В религии селенитов был образ зла, которое обитало в самых высших сферах и обладало соизмеримым с богами могуществом. Проще говоря, в их религии добрый Бог противопоставлялся злому. Я всегда считала это явным заблуждением, вот и здесь я уверена, что если паразиты вроде Шал Гур в какой-то форме существуют на высших планах, то ушли они по ним недалеко, и уж точно из этого не следует, что они духовно выше нас. Однако это лишь моя уверенность, потому что весомых доказательств у меня нет, есть лишь аргументы косвенные. Так, сам мудрейший профессор Хиги в своём вступительном слове заявил, что «у шалгуров нет своего родного мира, где они жили бы изолированно и откуда могли осуществлять экспансию». При воплощении любая сущность вместе с плотью неизбежно обретает дуализм добра и зла, разница бывает лишь в пропорции этих начал – так меня учили в Симбхале. Рудокоп как раз об этом упоминал: «Воплощение в вульгарном мире предполагает не только непременное наличие духовного начала, но также разделение его на добро и зло» – так он сказал. «Даже боги, – уверял меня чёрный колдун, – Не в силах избежать это дуализма.» Рассуждая над этим, я пришла к такой вот мысли: даже если полиэмбриональные капсулы Шал Гур внедряются в разум хозяев, приходя в вульгарный мир с какого-то идеального плана, поскольку эти паразиты представляют собой чистое зло, не способное соучаствовать в акте творения, они не могут воплощаться непосредственно в собственных телах, но лишь в качестве незримых духовных паразитов уже воплотившихся людей.

   С нашими тремя измерениями – увы – мы являем собой самое дно вселенской иерархии. Если, конечно, не возможна какая-то жизнь в мирах размерности меньше трёх... Уламиксон сказал мне вчера, что на границе Сферы размерность пространства принимает значения отрицательных чисел, но подразумевалось, что это необычайно гибельное явление. Я, конечно, не в состоянии вообразить себе многомерный мир, тем более, мир отрицательной размерности, однако меня заинтересовало, как соотносятся между собой миры с различной размерностью и что из этого следует. В очередной раз, но теперь уже без надежды на ясность, я обратилась за разъяснениями к «ментальному советнику», в ответ, к своему удивлению, получив кое-что наглядное и достаточно понятное. Заклятый медальон знаком со всем моими записями и заметками, которые я здесь делала, а также с темами моих к нему предыдущих вопросов. Но, помимо этого, по всему видно, что вновь оказался прав Призрачный Рудокоп: медальон читает мои мысли, невысказанные и вообще никаким образом не сформулированные догадки и сомнения – даже те, что я сама едва осознаю. Разумеется, это нисколько меня не огорчает, напротив, я очень рада такому свойству своего заклятого помощника! В общем, на мои настойчивые просьбы «ментальный советник» наглядно показал мне, что физическое пространство представляет собой множество точек – как в математике, только точек конечного (хотя и невообразимо малого) размера – своеобразных кирпичиков. При этом каждая такая точка сама по себе – пространство, точнее, в каждой такой точке содержится отдельное пространство, размерность которого меньше на единицу. Таким образом, пространство размерностью 4 – высший по отношению к нам план бытия – представляет собой физическое множество вульгарных пространств, свёрнутых в крохотные, но конечного размера точки. Означает ли это, что видимый нами объёмный, бесконечно огромный космос живёт своей жизнью, свёрнутый в крохотный кирпичик пространства более высокой размерности? Такой вывод я сделала поначалу, однако оказалось, что это не совсем верно, и показанная «советником» картина скорее совпадает с тем, что говорил мне Призрачный Рудокоп. Он уверял меня, что Вселенная неподвижна: «мир же, что ты видишь, на самом деле мёртв и недвижим, тёмен и безлик, он раз был создан и больше не менялся...», а оживляет его лишь моё воображение. Образы, которые показал мне «советник», также заставили меня вновь вспомнить аллегорию с киноповестью, точнее с лентой, содержащей последовательные фотографии динамичной сцены. Отдельный «кирпичик» пространства размерностью 4 в этой аллегории это то самое дискретное, неподвижное состояние нашего вульгарного трёхмерного мира. Соседние кирпичики почти не отличаются один от другого; чтобы увидеть отличия, чтобы воспринимать вульгарный мир в динамике, мы должны последовательно ознакомиться с цепочкой из таких миров-кирпичиков, двигаясь по ней в пространстве размерностью 4. «Это твоя неупокоенная душа крохотным светлячком летает среди навеки застывших во мраке бескрайних покровов морока, и мнит всё то, что, то вспыхивая, то почти угасая, выхватил из вечного мрака свет её сознания, все тени и отражения, что мелькнули и исчезли, за нечто подвижное и живое,» – так сказал мне чёрный колдун. Я думаю, это очень важно понять: точка четырехмерного пространства это не трёхмерный мир в нашем обычном понимании, это его запечатлённое мгновение, как бы объёмная фотография. Чтобы увидеть трёхмерный мир в привычном нам виде – то есть постоянно меняющимся – мы должны двигаться в пространстве четырёхмерном, как бы просматривая снятую на плёнку киноповесть. А движение нашей души, точнее, нашего восприятия, в четырёхмерном пространстве это не что иное, как время – время воспринимаемого нами в динамике трёхмерного мира. Другими словами, время – это результат того, что наши бесплотные сущности – души, воспринимая вульгарный трёхмерный мир, на самом деле живут и движутся в мире с большим числом измерений. И здесь я делаю ещё один вывод: порядок приходит к нам из того же мира, откуда и время –  из мира большей размерности. Без воплощения в в нём созидательных идей вульгарный мир попросту скатится к Хаосу, а это означает очередной парадокс: время несёт в себе две субстанции одновременно – и Хаос, и Порядок. Очевидно, что дихотомии добра и зла, о котором говорил Рудокоп, не в силах избежать даже само время!
   Учитывая, что скорость течения времени в разных мирах различается, и она, судя по всему, переменна, полезно было бы выяснить связь этих явлений с высшими измерениями. Мне пока не хватает понимания, а точнее знаний, чтобы увидеть эту связь и, думаю, я правильно поступлю, если отложу на будущее и эту загадку, причём отложу в ряд к самым важным.
   Привычный нам трёхмерный вульгарный мир в его динамике, как показал мне «советник», выглядит из мира высшего как уже проложенный путь или траектория, протянувшаяся из прошлого в будущее, вроде привидевшегося мне дракона судьбы Геи. Таким образом, у каждого мира свой дракон судьбы. Конечно, я сама придумала это название, однако я лишь неофит, и потому вряд ли заслужила право внести столь серьёзный вклад в познание мира. Разумеется, я не настаиваю на использовании такого названия мудрецами, просто пока не знаю, чем его можно полноценно заменить в моей летописи.
   Мудрецу, знакомому с трудами последователей Аристокла, например, с Пятой Девяткой, несложно будет понять, что иерархия возрастающих размерностей пространства, если таковая и вправду есть, простирается к самому Творцу. Это, опять же, согласуется с известными мне сакральными воззрениями мудрецов Симбхалы, например, с таким: божественные идеи с высших планов воплощаются на планах низших, уничтожая Хаос и устанавливая Порядок, и так вершится акт Творения. Так что я и здесь не сообщу тем мудрецам ничего нового, всё это прекрасно им известно. Может быть, вся эта иерархия миров «мертва и недвижима»? «Раз была создана и больше не менялась»? А наше сознание лишь высвечивает все эти уровни, восходящие с Творцу, чтобы жить, а точнее, воспринимать иллюзию жизни?.. Думаю, такая картина мироздания получилось бы слишком мрачной.

   Как бы там ни было, теперь я могу записать, что взор кристального понимания (ещё одно придуманное мной название, но на использовании его кем-либо ещё я не настаиваю), которым я созерцала собственную судьбу и судьбу Геи словно со стороны, это взор души, обитающей на духовном плане – в мире высшей размерности, когда сознание воспринимает не вульгарный трёхмерный, а этот самый многомерный мир. Такое состояние, как можно заключить, сродни духовному просветлению. Я уже дважды созерцала духовный план, находясь в этом просветлённом состоянии. Вполне возможно, что на самом деле я, а точнее моё сознание, побывало на исконном мире самих эориан! Но затем оно вернулось в вульгарный мир, говоря словами Айки – фокусировалось, и это, судя по всему, было неизбежно. Айка мне так говорила: «Как личность ты охватываешь множество возможных траекторий судьбы, но сознание твоё сфокусировано лишь на одной.» Хотелось бы понять, почему я не могу по собственной воле фокусировать сознание если не на высшем плане, то хотя бы на произвольной траектории собственной судьбы, если их множество, при том, что, очевидно, некоторые другие мои судьбы из этого множества понравилось бы мне гораздо больше?.. Почему-то воли простого человека хватает, и то лишь изредка, чтобы избрать тот или иной путь, по которому пойдёт его дальнейшая судьба в вульгарном мире, но если человек выбрал несчастливый путь и оказался на грани гибели, его судьбу способны изменить только боги. Со стороны такое изменение будет выглядеть как чудо, однако окружающие, даже если увидят, как именно кто-то избежал неминуемой смерти, просто сочтут спасшегося счастливчиком. Хотя, конечно, помянут при этом помощь богов, ведь лишь они, как считается, способны переменить судьбу человека на такую, где он не погибнет. Мне же только что довелось участвовать в опыте или обряде, в котором эориане изменили судьбу целого мира – моего мира. Я не раз повторяла себе, что эориане не боги, но всё же, как много общего оказывается в моём представлении о богах и в том, что я узнаю об этих невероятных людях!
   Получается, что в определённом смысле дух наш слеп: хотя сам он обитает в высших сферах, порождённое им сознание пребывает на низших.
   Сами мы едва в состоянии вслепую выбрать путь, оказавшись на той или иной развилке собственной судьбы. Хотя и здесь нам в помощь имеются верные и терпеливые поводыри – духовные учения. Однако, по какой причине наше сознание сфокусировано на столь низком плане? Почему, избавившись от созерцания бренной плоти, оно не возносится сразу на планы более высокие – на те, где наш дух и обитает? Что удерживает наше восприятие в низшем вульгарном мире? Ранее я уже задумывалась о чём-то подобном, причём неоднократно, в последний раз –  в связи с апофеозом колдуна Рудокопа, с шокирующей просьбой вознести его дух в божественные сферы. Частичный ответ я находила в известных мне воззрениях мудрецов: нас удерживают в вульгарном мире наши привязанности. Мы любим здесь кого-то и что-то, эта любовь входит в привычку и, словно невидимые путы, привязывает нас к вульгарному миру. Но вот теперь я начинаю понимать, что механизм этого удержания не столь прост. Любовь относится как раз к высшим сферам, и вряд ли она способна удержать нашу душу в сферах низших. Скорее всего, пребывание нашего сознания в вульгарном мире связано с особенностями нашего восприятия, ведь органы наших чувств – результат воплощения, порождение самого этого мира. Нас удерживает здесь то, что является производной этих чувств и в итоге опирается на нашу плоть: это здравый смысл, или, как его называют софои, «животная вера». Благодаря животной вере мы воспринимаем трёхмерный мир как единственно реальный, а истинно реальный для нашего духа многомерный мир представляется нам будто в неясном сне. Мы сами нередко называем мир духовный «сверхчувственным», или «невидимым». Те же, чьё сознание остаётся на высших планах, а к низшим нисходит лишь по собственной воле, должны воспринимать духовный мир примерно так же, как мы зрим вульгарный. Только боги зрят истину во всём её величии, человеку же дано увидеть её смутный свет лишь сквозь туман своего невежества, – невольно вспомнились мне эти слова из Книги Истины.
   Вообще-то, я по-иному представляла себе духовный мир. Я понимала, что он гораздо больше и сложнее материального, не подвержен тлену, что время там словно бы остановилось, а также что он несравнимо важнее, чем любые вещи привычного мне окружающего мира – мира, который люди духовно ущербные считают единственно реальным. Но я и предположить не могла, что всё это имеет под собой математическое и даже физическое основание, позволяющее создавать могучую технику, включая корабли, путешествующие между мирами.

   Я допускаю, что где-то в отрывочных и пока что плохо согласованных сведениях, которые мне удалось собрать, возможно, уже находится ключ к разгадке тайны навигации по Вселенной – тот самый ключ, который так хочет добыть мой досточтимый учитель. Разумеется, я не питаю на этот счёт иллюзий и прекрасно понимаю, что в полной мере эта тайна мне пока недоступна, поскольку она сложена по большей части из непостижимых моим разумом элементов. Если развить аналогию с ключом, то даже заполучив его, я вряд ли смогу разобраться, что и как им открывать, и едва ли смогу распознать то, что увижу за дверью, если та всё же откроется. И, конечно, вспоминаю я зловещее предостережение Призрачного Рудокопа – о том, что не следует даже стучаться в запретные кем-то двери. А ведь наверняка эту дверь – искусство своего кораблевождения – эориане заперли от нас не просто так... Боги, помогите мне!
   Я всё же надеюсь, что, если буду продолжать двигаться теми же темпами, к концу симпозиума смогу написать достаточно подробный и доходчивый отчёт по всем этим важным вопросам. А пока оставлю эту тему, а то получается уже не полезное описание, а бесконечные противоречия, смутные догадки и постоянные сетования на собственную глупость...

   Теперь, когда добрейший учитель Рамбун спас меня от смерти и излечил мой тяжкий недуг, а эориане подарили новое, идеально здоровое тело, я не знаю, какая судьба ждёт меня впереди, и не представляю, когда и чем закончится мой жизненный путь. Но я не сомневаюсь, что отныне моя судьба пойдёт по одной из самых счастливых траекторий, из всех для меня возможных. Конечно, срок, мне отпущенный, если сравнивать его с жизнью эориан, тем более, с самой Вечностью, совсем невелик, – даже если я проживу так же долго, как жили селениты, или целых три столетия, как Призрачный Рудокоп. Я теперь твёрдо решила, что если тратить ту часть из отпущенного судьбой времени, что подвластна моей воле, и ту энергию действия, что подарили мне Светлые Чертоги, то лишь на то, чтобы развеять туман собственного невежества и успеть как можно больше понять о мире – о том мире, который нежданно простёрся вокруг, и о том, что стремительно растёт внутри меня. Учитель говорит, что человеческая жадность отвращает богов, но только если это не жадность, обращённая к познанию – она воистину благое свойство. Такая жадность, должна признаться, владеет теперь мной в полной мере. Я не прожила ещё и 15 лет, а боги подарили мне целых четыре мира: Гею, Симбхалу, Эору и, хотя я там ещё не бывала, Каменные Земли, и все эти миры исполнены тайн и загадок. А ведь миров во Вселенной невероятно много, и вряд ли найдётся смертное существо, способное охватить своим разумом сколь-нибудь значимую их часть, мне же не хватит и ста жизней, чтобы исчерпать знания хотя бы об этих четырёх. Неведомый и необъятный простор, что теперь передо мной открылся, не пугает, а чарует меня, он захватывает и притягивает мой дух, обещая наслаждение новым свободным полётом – полётом познания. Настрой разума на подобные сферы уже сам по себе служит преградой для житейских тревог, и я подмечаю, как в процессе постижения истины моя душа становится неуязвимой для внешних невзгод, словно эорианский звездолёт «Пикус» для таранной атаки, как все тревоги – и действительные, и мнимые – исчезают в сиянии открывающихся передо мной тайн. Что это такое, как не духовный рост?.. Нет, я уверена: я ни за что не стану простушкой, которую заботят лишь домашний очаг и нехитрые бытовые радости, но также я не превращусь в бесстрастного учёного вроде наших клерикалов. Все мои чувства не просто останутся при мне, они очистятся, вырастут и станут моим непреходящим духовным богатством.