– Ну что, старшина, хороша банька? – спросил Колька Ерохин, как только распаренный старшина Потапов зашёл в барак, где временно квартировался наш взвод.
– Ах, хороша! – похвалил старшина со смаком.
– А бабы? – переспросил Ерохин.
– Какие бабы? – старшина напустил удивлённый вид.
– Деревенские, какие ещё, – хмыкнул Колька. – Те самые, из соседнего с нами барака. Людка, Зинка и Клавка... Они как раз перед тобой в баньку зашли. Минут за пять.
– Не видел там никого! – пожал старшина плечами, удивившись очень правдоподобно. – Веники берёзовые видел... кадушки с водой... баб деревенских – не видел!
– А парок хорош, старшина? – подзуживал над старшиной Гришка Щеглов.
– Ах, хорош! – похвалил старшина с удовольствием. – На камни кипяток из ковша подливают и подливают. Вода шипит на камнях раскалённых, а пара всё больше и больше. Клубится парок и кости насквозь прогревает. – Старшина со смаком пригладил усы. – А потом меня берёзовым веничком похлестали. Да по бокам, да по спине, да опять по бокам. Ах, хорошо!
– А потом? – допытывался хитрый Гришка.
– А потом я на улицу выскочил. С пылу с жару, в чём мать родила. Благо, на улице темень кромешная. Тучи луну закрыли, не видно ничего, хоть глаз выколи. – Старшина покривился брезгливо. – В темноте в коровий блин левой ногой вляпался.
– А потом? – не отставал приставучий Гришка.
– А потом я в речку нырнул, – признался старшина, как на духу. – С разбегу, распаренный в прохладную воду. А бабы следом за мной прыгнули...
– Какие бабы? – охнул Гришка.
Старшина прикусил язык и улыбнулся, как мартовский кот, наевшийся вдоволь хозяйской сметаны. Потом вальяжно зевнул и пошлёпал босыми ногами в направлении лежака.
– Пора, пожалуй, на боковую. Сморило меня после баньки.