Она заходит в дверь машет мне ручкой. Ручка у неё, как у робота, составленного из плоского, некубического конструктора. Впрочем, у Насти всё тельце похоже на технический агрегат: досточка с привинченными параллелепипедами ручек и ножек. Она вся как на шарнирах. Девочка-подросток с глубоким синдромом дауна. Не разговаривает, только клекочет, мычит, завывает. Радуется мне как старой знакомой.
Здесь , в поликлинике, только я не приношу ей боли и неудобств: не слушаю спинку холодной металлической кругляшкой фонендоскопа, не лезу в рот железной палкой – шпателем, не колю пальчик «пером». Я вкладываю в её ручки карточку с красной буквой «Л» - льготная, и они с мамой идут, куда надо.
Сегодня девочке нужно сдать кровь на биохимию, из вены. Мама просит участковую медсестру и меня помочь подержать Настю. Мы топаем в процедурный кабинет, Настя улыбается мне, кивает головой, вдруг у встречного малыша в руках она видит какую-то продолговатую игрушку – она молниеносно выхватывает её из рук мальчика и ломает пополам, потом бросает. «Нельзя, нельзя!- кричит мама и бьёт Настю по ручкам, Настя бьёт маму по рукам в ответ. Мальчишка орёт от обиды, как резаный.
В процедурном Настю размещаем на кушетку. Она ложится безропотно, не сопротивляясь. Пока ещё не знает зачем. Мама говорит: «Я сейчас на неё залезу, буду держать своим телом и руками, а вы (я и участковая медсестра) держите руку – одна в запястье, а другая в предплечье…» Мы держим. Процедурная Леночка ловко втыкает иглу, вытягивает в шприц кровь. Настя не успевает пикнуть. Ей в сгиб локтя кладут ватку, чтоб остановить кровь, она её откидывает, ей меняют ватку. Мама держит руку, Настя начинает плеваться – в маму, в участковую, в меня. Потом губами делает «фуф- фуф», это значит мы должны подуть на "вавку" – мы дуем, все втроём.
Настя с мамой идут к двери поликлиники, я смотрю из регистратуры – обернётся, помашет или нет. Обернулась, насупленная, я ей улыбаюсь и машу рукой, посылаю воздушный поцелуй. Она мне показывает кулак. Выходят…