Прошло много лет, а в памяти наше студенческое общежитие коридорного типа. С одной стороны четырехместные комнаты, а с другой трехместные. По торцевой части здания общие комнаты для приготовления пищи и санузлы. На первом этаже размещалась общественная душевая комната, которая работала по графику и расписанию. Два дня в неделю были мужские и три дня женские. В общежитии два нижних этажа были мужскими и три верхних этажа женскими. На проходной был круглосуточный пост дежурных.
После возвращения с производственной практики мы могли заселить четырехместную комнату, но Михаил Залесский отказался жить с нами. У него появились новые друзья. И права была моя мама, которая говорила:
- С кем поведешься от того и наберешься. И прав оказался наш школьный математик, его прогнозы подтвердились. Еще на производственной практике, моего друга Михаила, непреодолимо потянуло «налево» - на вечера танцев с девицами и на шумные застолья. Поэтому он с трудом осилил начертательную геометрию, а когда перешли на дневное обучение, он совсем выпрягся, гуляя до утра, а днем отсыпался, пропуская занятия. На мои предупреждения реагировал раздраженно:
- Ты же знаешь я способней и талантливей тебя, это ты все берешь своей усидчивостью, а я все наверстаю и сдам. Отстань!
На втором курсе для него непреодолимыми стали практически все предметы, начиная с истории и он был отчислен за неуспеваемость. Недолго продержались и его новые друзья, которые так же завалили экзамены и были отчислены из института. К пятому курсу от нашей группы из 25 человек осталось только 6 студентов. Остальные не выдержали требований Высшей Школы.
Справедливости ради нужно отметить, что в советское время строгости и ответственности было больше чем сейчас. Из студенческой жизни хорошо запомнился преподаватель истории. Она вела научно – теоретический кружок, куда зачисляла всех своих студентов и за хорошо обоснованный реферат автоматом ставила высший балл и за экзамен по истории.
Я получил тему по организации социалистического соревнования и социалистическому нормированию. Так как кружок был научный, я не стал дублировать газетные штампы, а выдал на гора свои соображения и доказательную базу, используя опыт производственной практики. И в своем реферате «доказал», что все это идеологические надуманности, которые не имеют ничего общего с научностью и более того они вредят производству, отвлекая от выполнения государственного плана. Если станок рассчитан по нормо-часам на изготовление 100 деталей в час, то нельзя брать обязательства по изготовлению на нем 150 деталей в час, во вред качеству и износу оборудования.
Преподаватель, изучив мою работу, сказала:
- Спасибо за прямоту и обоснованность, ставлю пять баллов за реферат и пять баллов за экзамен по истории. Но докладывать на конференции по этой теме не будем, своими выводами ты на много опередил время, которое обязательно придет,
- сказала она, а сейчас научными разоблачениями социалистического соревнования, можно серьезно навредить себе и кафедре, подождем, времена меняются!?
А о Михаиле сказала:
- Полная раз балансировка, он не только не помнит данного ему рефератного задания, видимо его утерял, не счел нужным обратиться за восстановлением темы, а это серьезная деградация личности – греховщина.
И я вспомнил слова своей родной нянечки – незабвенной бабушки Иренушки, которая со слезами произносила это слово, которое я вновь услышал из уст доцента и кандидата исторических наук, как оценку происходящей действительности.
- Почему греховщина, - переспросил я, и она доверительно ответила:
- Да потому, что революция подорвала основные устои общества и государственности. Нужно было молиться на церковь, а ее до сих пор гробят, не понимая что творят. Вот и твой друг Михаил не смог противостоять низменным потребностям и потерял свою цель и свое лицо, и таких, как Михаил, в государстве с каждым днем становится все больше и больше. Это и есть «греховщина» или «дьявольщина», поэтому нет никакого прощения размывателям стержневых устоев государственности. Недопустимо искажение и переписывание истории в угоду вождей и лидеров, а это произошло и происходит. И вам, новому поколению инженеров, придется жить, работать, выправлять и восстанавливать порушенное, как бы сложно и трудно это не было. А для этого необходима самостоятельность мышления, которая у многих уже на генном уровне заблокирована от страха перед последствиями…
Я не страдаю избыточным тщеславием, но имел твердое намерение получить красный диплом. За первые два курса все предметы были сданы отлично. Меня все больше и больше обуревало желание перевестись в авиационный институт. Я написал письма в Киевский и Московский авиационные институты и получил положительные ответы по зачислению переводом в эти учебные центры.
От принятия этого шага меня отговорил мой инструктор Власенко В.М, который сказал:
- Действуй, если хочешь быть извозчиком всю жизнь на большом аэродроме. Помни одно, как начинается взрослая жизнь, романтика кончается и начинаются суровые будни, а если не дай бог, что случиться со здоровьем, куда пойдешь работать и кому ты нужен со своим авиационным образованием? А сейчас ты учишься на инженера - специалиста широкого профиля и широких возможностей. Ты сейчас фактически в штате аэроклуба, как спортсмен-планерист. Хочешь летать - летай, ни кто тебе не мешает. У нас можно летать всю жизнь, пока позволяет здоровье. А главное, когда ты сам этого желаешь, потому что не привязан к жесткому летному графику, становись спортсменом асом - это в нашей стране только приветствуется, и не нужно напрягать свою судьбу!
Я хорошо подумал и счел доводы Владимира Федоровича весьма убедительными. Он по - отечески просто и понятно все разъяснил, тогда еще не знал, а главное не понимал, что имея даже частичное нарушение зрения, у меня в большой авиации были бы большие проблемы.
Как я не старался быть «паинькой», а все-таки в разряд воздушных хулиганов попал. Помню, был жаркий сухой и безоблачный день. Хороших воздушных потоков не было. Практически все планеристы отказались от полетов, а я взлетел на высоту 800 метров прошелся по большому кругу над аэродромом. Воздушных потоков действительно нет. Падаю.
Пролетая над огромными трубами водоохлодителя Хабаровской ТЭЦ, слабые воздушные потоки начали меня поднимать вверх, я вошел в вираж и с 300 метров набрал высоту почти 600 метров, больше не получалось и полетел в сторону Амура, где над рекой развернулся и обратно к трубам и так несколько раз.
Дальше за Амур летать было нельзя, там граница с Китаем. И надо же было случиться, что находясь в центре города мой планер увидел начальник аэроклуба. Ему издали показалось, что я летаю над крышами домов и чуть ли их не цепляю. На своей машине он примчался в аэроклуб и по рации направил истеричный приказ:
- Номер 15 срочно на посадку.
Обычно перед посадкой запрашивают место, высоту и сообщают скорость ветра и его направление, а здесь ничего:
- Садись и точка. Я в это время возвращался к трубам и высота была менее 300 метров, но приказ есть приказ, довернул машину и взял курс на аэродром.
На кромку родного поля вышел с высотой менее 100 метров, о посадочной «коробочке» не могло быть и речи, поэтому напрямую пошел на посадку, а это по нашим правилам считалось грубым нарушением требований полетной безопасности.
Когда приземлился и остановился, начальник клуба от ярости готов был разбить фонарь планера, который я предусмотрительно не открывал, пока он не успокоился.
Он матами высказал все, что о нас хулиганах думает, и сказал Власенко:
- Делайте с ним что хотите, но что бы я его в небе не видел две недели! Вот так случайно я «влип» и не на шутку напугал своего начальника. К сожалению, когда работаешь, такое по жизни случается. Не случайно у летчиков, как приветствие, бытуют слова, как девиз: «смотри, слушай и учись»! Продолжение повествования "Вредоносные бациллы".