Палящее светило, прикрывши мантией свой светлый лик,
Нещадно угасало, оставив за собой сожженные поля,
Которым суждено навеки кануть под толщу льдов,
Что волокли себя слоями каждодневно,
Захоронив цветы и бабочкам всем крылья затянув, и заточив, и остудив собою до скончаний.
Коль не возьмись коростой мантия на светлом лике, сотканая из тягот всех былых деяний,
Льды разлились бы чистою рекой,
Толпою бабочек сопроводимой.
Льды бы погибли под карающим лучом любви,
И грянул гром надежды над брегом обнажившегося счастья,
Что окаймляло ток ожившей вновь Амуры.