Я от старшей сестры уже слышала рассказ о том, что в нашем городе есть удивительное место - театр. Она даже показала мне его из окна автобуса, когда мы ехали к дяде Грише. Кондуктор так и объявила остановку - театр. Я припала к зимнему окну и мало что разглядела.
- Да ты видела это здание, когда в парк ходила.
В парк я ходила. Это точно. Папа любил водить нас в парк по воскресениям. Мама наряжала нас в накрахмаленные ситцевые платьица и заплетала волосы. Она заплетала мне волосы в корзиночку. Я долго и терпеливо стояла около мамы, когда она, расчесав мои непослушные волосы в разные стороны гребешком, брала их прядками и заплетала вкруговую. Пушистые волосы мешали дышать.
- Долго еще?
- Потерпи, потерпи. Никак не справлюсь. Сейчас, сейчас, - говорила моя добрая мама.
Однажды я так долго стояла, что упала в обморок. Нечем было дышать. Папа рассердился, укутал меня старой простынкой, взял ножницы в руки. Он оставил мне только чубчик, как моему младшему брату. Но даже в таком малом количестве волосы не хотели лежать. Они пружинились и поднимали восстание.
- Это она вредная такая. И будет вредной всю жизнь. Видишь, волосы какие непослушные.
Это сказала моя старенькая бабушка, которая наблюдала эту пытку со стороны.
Наконец, причесанная, наряженная я шла по городу за руку с отцом. Я еще прихрамывала, и папа крепко держал меня за правую руку, облегчая мне упор на правую ножку, которая так долго не хотела ходить. Мы приходили на остановку автобуса и долго-долго его ждали. Наконец, крепкие руки отца сажали меня на мягкое сидение. Потом отец легко меня снимал со ступеньки, бережно ставил на землю. Мы переходили дорогу. Городской парк в ту пору был обнесен очень высокой деревянной стеной. Чтобы пройти в главные ворота, нужно было купить входные билеты. Отец покупал. Контролер отрывала корешки у билетов и пропускала нас в парк. Длинная аллея шла через весь парк. По ней прохаживались горожане. На танцевальной площадке играл духовой оркестр. И эта плывущая музыка делала мир прекрасным. Иногда к звукам музыки присоединялись гудки паровозов, которые ездили по рельсам почти у самой кромки воды там, за забором, потому что к парку примыкал речной порт. И там все время шла какая-то работа. Грузились баржи, гудели, отправлялись по своим маршрутам. Набережная имела рабочий вид. По реке Зее доставлялись плоты с лесом. Иногда их пригоняли так много, что и воды Амура было почти не видно. Чуть подальше по течению Амура на берегу красовалась огромная пилорама. Баграми рабочие вытаскивали из воды бревна и перекатывали их. И вот уже тонко и довольно противно визжали пилы, превращая бревна в доски. Мокрые бревна высыхали на солнышке и наполняли воздух неповторимым запахом далекой тайги.
На территории парка был и небольшой деревянный кинотеатр. А вот за ним стояли огромные железные качели - лодочки. Когда-то это был губернаторский сад. Но теперь бывший Дом губернатора был отдан военным. В доме располагался штаб. И красивый дом был отгорожен от территории парка тоже высоким и плотным забором. На берегу Амура возле парка был павильон, в котором можно было почитать газеты и журналы. На территории парка больше ни за что плату не взимали. Хочешь - качайся на качелях, хочешь - смотри хронику в маленьком кинотеатре, хочешь - иди танцуй на большой танцевальной площадке.
На главной аллее стоял киоск, в котором продавали мороженое. Здесь всегда была очередь. Молодые отцы терпеливо стояли в очереди, соблюдая строжайший порядок. И сколько медалей на выцветших гимнастерках я видела в ту пору. Считалось уместным у горожан вот именно в парке покрасоваться своими наградами, полученными на войне.
При входе в парк стояла скульптура - добрый дедушка Сталин держал на коленях маленькую девочку. И я знала, что Сталин живет в далекой Москве и думает про всех людей в стране. И про всех детей. Так говорили взрослые. И я им абсолютно верила.
Здание театра было тоже на территории парка. В уголке. Прекрасное здание было выполнено из красного кирпича. Оно имело три входа. Парадный для представительной публике и черный вход - сбоку для публики незнатной, для которых были доступны галерка и верхние ярусы балконов. А третий вход был служебным. Огромная веранда выходила прямо в парк. Иногда на ней стояли нарисованные декорации, иногда перекуривали актеры, которые летом были заезжими, потому что наш театр был на гастролях.
Я мечтала побывать в театре и понять, что же это такое? Мама с папой ходили в театр, но меня никогда не брали. Тем еще больше разжигая мое детское любопытство.
Я попала в театр только в школьном возрасте. Мне подарили от профсоюза, как сказала мама, билеты на новогодний спектакль. Я пошла на первое представление с сестрой.
- Тебя же нужно приодеть, - сказала мне мама.
Увы, по настоящему нарядного платья у меня не было. Было теплое платье из вельвета серого однотонного цвета. Платье имело унылый вид.
Мама повертела его в руках.
- Манишка!
Это слово было волшебным. У мамы была манишка из необыкновенных кружев, как память о молодости и о прежней её жизни. Мама взяла в руки иголку, вдернула в неё нитку и стала колдовать над своей манишкой. Она каким-то удивительным образом подвернула тонкое кружево и уменьшила манишку так, что она мне подошла.
И вот в воскресный день я проснулась в прекрасном настроении. Я иду в театр. Я вытерпела процедуру заплетания косичек вокруг головы.
- Будем наряжаться, - сказала мама.
На мою рубашонку одела она манишку. Завязала по бокам ленточки, распрямила прекрасный кружевной воротничок. Осторожно одела она сверху вельветовое платье.
- А теперь иди и смотрись.
Я пошла к зеркалу почти не дыша. Кружевной воротник манишки преобразил платье совершенно. Я выглядела просто сказочной принцессой.
- Нравится?
Я только кивнула.
Мама проводила меня с сестрой до остановки автобуса.
- В добрый час.
В добрый. Хоть сестра и страшно воображала и все время корчила из себя персону важную и делала мне замечания, как маленькой, я все стерпела. Оно того стоило.
Я попала в другой мир. В фойе театра приятно пахло. Мы с сестрой сняли пальто и прошли в раздевалку. Сестра сняла валенки, положила их голяшками один в один. Приемщица мелом написала на них номер и положила под вешалку, также поступили и с моими валенками. Мы обулись в простенькие туфельки, которые принесли в сумке с собой. В театре никто не прохаживался в валенках. Переобувались все.
И вот я пошла по ворсистой дорожке. Я впервые видела зал и сцену, закрытую занавесом, и ряды театральных бархатных кресел. Наши места были на правом балконе в первом ряду. Вначале я села на стул с откидным сиденьем, но потом встала и подошла к перилам. Так лучше было видно.
Благовещенцы пришли на спектакль в своих лучших нарядах. Обстановка была праздничная.
Отовсюду доносились звуки шагов, тихих разговоров, какого-то покашливания и вздохов. И вдруг - тишина. Все зрители замерли. Откуда-то сверху прожектора осветили сцену. Послышалась музыка. Занавес поплыл в стороны. На сцене был участок зимнего леса. Поляна. А на поляне стояла зимняя избушка.
Начиналась сказка "Серебряное копытце".
И моя душа вся была на сцене. Мое сердечко замирало от восторга. Особенно когда козлик стал бить копытцами по домику, а на крыше его и на стеночках вспыхивали разноцветные маленькие огоньки, я пришла просто в восторг.
- Понравилось? - спросила меня мама по возвращении.
Я ничего не могла сказать. Я только кивнула. Я боялась расплескать полученную радость в звуках своего голоса. Я была восхищена.
И я была влюблена. На всю жизнь. В чудо театрального искусства. И потом, взрослея, я почти все спектакли видела из репертуара нашего театра.
Однажды я сказала своей дочери странные слова.
- Говорят, что души человеческие находят себе приют в тех местах, где когда-то были счастливы. Машенька, если это так, то моя душа останется в нашем театре. Где-нибудь в уголке, над балконом.
И засмеялась светло. А в памяти опять ожил тот детский восторг, испытанный мною на спектакле "Серебряное копытце".
Представьте себе, что на днях я услышала, как моя восемнадцатилетняя внучка заучивает какой-то текст. Я прислушалась.
- Театр, как искусство появился в Благовещенске в 1860 году постановкой первых любительских спектаклей.
26 декабря 1860 года в одной из казарм Благовещенска нижние чины линейного батальона и артиллерийской батареи поставили пьесу по повести А.С.Пушкина "Станционный смотритель".
- Никак не учится этот текст.
- А для чего ты его учишь?
- День театра скоро. У нас будет мероприятие.
- Текст унылый очень. А давай в него добавим образности, а? Вот представь себе казарму на берегу Амура. Стоит стылый декабрь. На Амуре ветер шумит в ледяных торосах. Там, далеко в кромешной темноте слабо светятся огоньки китайского города. Граница. А город наш такой молодой. Просто юный. Четыре года назад сюда пришли казаки и основали Усть-зейский пост. И всего несколько десятков семей поселились в небольших домах на самой первой улице города. Только через два года дадут поселению имя и назовут его городом Благовещенском. В 1858 году. Значит и от провозглашения города прошло всего два года. Разве это возраст для города? Детство. И даже самое раннее.
Трудятся солдаты. Рубят просеки и размечают городские улицы. Город застраивается по плану, который создан архитекторами в далеком Петербурге. Плащади и парки, широкие проспекты, прямые улицы - все было безупречным. Солдаты и первые жители города - все здесь были людьми пришлыми. Они были так далеко от дома! А тут им такой подарок - спектакль. Да ведь многие из них были неграмотными. И вот она - первая встреча с искусством и первое знакомство с Пушкиным. Наверное, спектакль произвел на них неизгладимое впечатление.
Мы с внучкой внесли в текст добавления. Но на второй день она мне сказала, что преподаватель не одобрила наши дополнения. И опять внучка уныло заучивала то ли историю нашего театра, то ли протокол.
А я думала, как город стремился приобщиться к искусству. Отстроили павильон из дерева для театральных представлений, но он простоял несколько лет и сгорел. И тогда стали горожане собирать на строительство здания театра с миру по нитке. И собрали. И прекрасное кирпичное двухэтажное здание было построено и открыто в 1899 году. Прекрасный парадный вход в здание, а рядом, сбоку маленькая дверка для неимущего простого люда. Отдельный вход на галерку. И лестница отдельная. Проходите и вида не портите своим бедным платьем, своей стоптанной обувью.
А я в детстве, когда подходила к этой странной двери, всегда думала, что это запасной пажарный выход. А нет. Это памятник социальному расколу в нашем обществе.
Стоит здание театра чуть измененное и сегодня. И уже мои внуки ходят на детские новогодние спектакли. И уже они верят в сказку. Не заменят и не вытеснят никакие современные достижения игру актеров на сцене.
- Бабушка, бабушка, - взволнованно сказал мне внук Никита после первого увиденного спектакля, - знаешь, что там было? Там злодейца в клетку железную посадили, опутали клетку цепями, и потом вывези его куда-то, чтобы он не мешал Деду Морозу и Снегурочке детям добрые подарки подарить. А мы вышли после спектакля одеваться в раздевалку, смотрим, а злодеец стоит в ихнем буфете театральном и пирожки жрет. И как он выбрался только?
Я улыбнулась. Чудо с нами. Чудо продолжается!!!