Разбудил меня не сторож, а тарахтение бульдозера, который работал напротив больших окон спортзала, упрямо пробивая дорогу для учеников. Я понял, что вылёживать нам нет смысла, а пора тоже шевелиться и вести свою маленькую борьбу за существование.
Я осторожно освободился от объятий Инги и бесшумно соскользнул с матов вниз, давая возможность девушке ещё немного поспать, - раз мирные звуки снегоочистительной техники её не тревожат. Всё-таки это был не громоздкий и воинственный "Тигр" или "Пантера", самодовольно вторгнувшийся в нашу деревню, а маленький и скромный советский трудяга ДТ. Он светился похожим на нашу "Ниву" жёлтоватым цветом, и я почувствовал к нему симпатию.
Сторож, как я и ожидал, возобновил свою дворовую работу, размеренно толкая широкий жестяной скребок перед собой, очищая поверхность около главного входа в школу от вновь выпавшего снега.
- Давайте, помогу! - предложил я.
- А-а!.. Проснулся? - обрадовался хозяин нашего временного приюта. - Помогать не стоит, а вот принцессу свою буди. Попейте чаю на дорожку - когда ещё вам придётся подкрепиться, коли в бегах?!
- Толковая мысль... А она правда похожа на принцессу?
- Ещё бы не похожа?! Тоненькая такая и с глазами... Будто из мультфильма.
- Да. Именно из мультфильма. Это правильное определение.
- Мульфильмовских тоже надо кормить. Там у меня сало копчёное стоит на столе. Специально для вас нарезал. Забыл вчера предложить.
- Сало - это хорошо. Сало - это энергия...
Инга уже сидела на верху матов, спустив ноги в "пропасть" и расчёсываясь. Я помог ей спрыгнуть вниз, на этот раз обратив особое внимание на тонкость её талии.
- Сторож сказал, что ты похожа на принцессу!
- Да?!. А ты с ним не согласился?
- Ещё как согласился! Сразу же и безоговорочно...
Плотно позавтракав и напившись чаю, мы щедро расплатились с Сергеем зелёными бумажками и за будущую работу сына, потому что это именно он и был за штурвалом маленького работяги. Сторож завернул нам в дорогу оставшееся сало, которое нам очень понравилось.
- Сам коптил, - удовлетворённо отозвался он на нашу похвалу. - Трое суток без перерыва и по особому рецепту.
- Мой отец тоже так коптил, - вспомнила Инга. - И бил по рукам, когда хотелось посмотреть как там... под пологом.
- А как же? Открывать раньше времени не надо. Это тонкий процесс - холодное копчение...
К ферме мы подошли по рубчатому следу бульдозера. На крышу её я перелез с верха кабины, прихватив с собой настоящую монтажку. С её помощью я быстро, даже щеголевато, повторил операцию "Ы", чувствуя на себе взгляд наблюдавшей за мной Инги. Когда мы уже ехали по деревне, я зачем-то сказал:
- А знаешь, у эвенков тоже есть имя Инга. Только произносят они его - Ынга!
Она ничего не ответила, улыбаясь и выруливая на автобусную дорогу. Мы решили вернуться на нормальное шоссе через Порхов и ехать кратчайшим путём в Москву. Там я надеялся найти Марата и вызвонить Артура. А может, кого и другого...
В Порхов мы ворвались с первыми лучами солнца.
- Нину не хочешь увидеть? - спросила Инга со зловещим оттенком в голосе.
- Хочу... Но у неё сегодня день, посвящённый детям. Она их забирает из интерната. Стоит ли тревожить?
- Пожалуй, не стоит... Вот только почему она нас направила по старой дороге?
- Это я попросил. Чтобы следы замести... А про мост она могла не знать. Не старожилка же. Про неё не надо худо думать. Она - друг!..
Рисоваться в небольшом городишке, где всё просматривалось, было глупо. Мы решили рискнуть и брать курс на Москву через Великие Луки. И без остановок. Когда мы проезжали наш вчерашний въезд на старую дорогу, оба с удовольствием отметили, что на ней лежит не тронутое снежное покрывало. Эти болваны так и не сумели ещё выбраться из своего плена.
День наступил весёлый и солнечный. Мы покупали в дорожных киосках горячий чай и кофе, и, стоя у обочины, без излишней суеты, но торопко, с гордым видом независимых босяков (это ощущение, как мне кажется, разделяла и моя спутница), поглощали тёплую воздушную выпечку, деловито щурясь на мчащиеся мимо нас роскошные иномарки.
Но в Москве нам пришлось сбавить свой аллюр и притушить кураж - начались мучительные пробки. Это дало мне возможность звонить из автоматов нужным мне людям, но ни Марат, ни отец Вероники не отзывались.
- Слушай, а у тебя есть пейджер? - сообразил вдруг я.
- Конечно есть. Только я его отключила... И лучше не включать.
- Это я понимаю... А можно ли выйти на пейджер из автомата, если ты находишься в другом городе?
- Если автомат междугородний.
- Тогда ищем пункт междугородней связи... Ты знаешь Москву?
- Плохо. Я как бы питерская.
- Тогда будем смотреть по указателям.
Пункт мы нашли быстро, но народу там оказалось непомерно много.
- Жуткий город, - сказала Инга. - Суетный как муравейник.
- Это в тебе санкт-петербургский снобизм говорит... В Ленинграде тоже бывало не протолкнуться.
- Всё же не так...
Но мы протолкнулись. Я позвонил Марии. Необходимость этого я чувствовал давно, на мистическом уровне понимая неизбежность этого шага. Уверенность застать её на месте была абсолютной.
- Привет, Маша!
- Привет!.. Ты куда пропал?
- Так... Был в Европах. Сейчас домой намылился вернуться... Это ничего?
- Что значит - "ничего"?
- Примете меня обратно?
- Примем. Твой дед извёлся. У него нога болит.
- Чёрт! И у меня заболела. Со вчерашнего дня.
- Это значит совесть в тебе стала пробуждаться... А кольцо моё носишь?
- Я его у сердца ношу. В нагрудном кармане.
- Надень обратно на палец! Иначе я трубку брошу...
Я вынужденно притих и взглянул на мою венчанную в белорусской церкви супругу. Она стояла рядом, сосредоточенно слушала и проникновенно смотрела. На мой молчаливый вопрос согласительно хлопнула своими мульфильмовскими ресницами. Волосы свои она стянула чёрной сеткой - после того как я сказал, что они мне всю ночь лезли в нос. "На Шинед О"Коннор стала похожа!" - отметил я про себя и полез в карман за кольцом. Инга сразу отобрала его у меня и сама надела на нужный указательный палец. И поцеловала достаточно звучно и многозначительно в губы.
- Ты чего там? Воздушный поцелуй мне посылаешь?
- Посылаю. Мне нужна твоя помощь... в качестве диспетчера.
- Я в этом качестве тебе только и нужна.
- Не только. Я тебя люблю. Жалко, что ты ещё маленькая.
- Я не маленькая. Говори...
И я рассказал вкратце с кем меня следует связать и чья судьба меня сейчас волнует. Она слушала не перебивая, и это обнадёживало на дальнейшее понимание. Когда я закончил, она сначала вежливо переспросила:
- Это всё?
- Пока да. Разве мало?
- А судьба других людей тебя не волнует?
- Ты имеешь ввиду Пафнутия? Но я скоро вернусь, а там посмотрим как быть. Может, отправлю его на лечение в санаторий с лечебными грязями.
- А судьба моих подружек тебя не волнует?
- О них я потом буду волноваться. Пока не к спеху... - легкомысленно ответил я, но почти сразу спохватился. - А что? Что-то случилось?
- Случилось! Про Тоню не буду говорить - сама виновата. Надо было вовремя остановиться... А вот Натка с Алёшей попали в больницу...
- Автокатастрофа?
- Нет. На них напали грабители и порезали. Сейчас лежат в клинике под Москвой.
- В какой именно?
- Во Владимире.
- Владимир - это не под Москвой... И как они?
- Скоро выпишут. Только счёт им предъявили, а денег у них нет. Вот... Собираю - чтобы выслать.
- Не надо собирать... Лучше дай точный адрес - я сам разберусь с этим делом.
- Да?! Вот здорово!.. Я тебе сейчас номер телефона дам, где Натка лечится. Мы с ней недавно разговаривали. Её позовут... Она сама объяснит.
Внимательно-настороженная Инга тут же подала мне изящную авторучку и малюсенький синий блокнотик. Я записал номер телефона, но всё же настоял и на адресе: на всякий пожарный случай.
- Так это адрес квартиры!.. - удивился я.
- Да... Звони - не тяни! От неё всё узнаешь...
Трубку поднял мужчина с приятным голосом и хорошими манерами, но мне это совсем не понравилось.
- Здравствуйте, - сказал сдержанно я. - А могу я услышать Наталью...
Тут я замешкался, потому что никак не мог вспомнить её простое и в своё время очень понравившееся мне отчество.
- Очевидно - Степановну? - помог мне приятный мужской голос.
- Да... Именно Степановну!
Взявшая трубку Степановна была привычно приветлива и по озорному беспечна. Это успокоило. Я не стал представляться, а сразу взял быка за рога, требуя разъяснений возникшей ситуации, и она меня сразу узнала:
- Ты говорил с Машей?
- Да. Только что. Я приеду к вам скоро.
- А ты где?
- Пока в Москве.
- Так это рядом!.. Можно на электричке! - обрадовалась она.
- Я на машине.
- Даже так?!.. Ты сегодня приедешь?
- Могу и сегодня. Но уже будет ночь. Как это вам?
- Нам чем раньше - тем лучше. Приезжай! Я буду ждать.
- А как же...
- Про ночлег - не беспокойся. Ты знаешь адрес?
- Я всё знаю... А где Алексей?
- Он пока в больнице. Так удобнее.
- Ладно. Я еду. Жди... - хотел было я завершить разговор чтобы перейти к действиям, но спохватился. - Постой, а что за ранения у вас? Серьёзные?
- У Алексея серьёзные: два удара скользом в районе рёбер и глубокая рана в бедро.
- А у тебя?
- А у меня косметическая. На лице. Буква Зет латинская. Меня на частной квартире хирург зашил и лечит.
- Почему?
- В больнице грубо зашивают. Шрам бы остался
- Ясно. Пока!...
Ясного, конечно, было мало, но исчерпывающую информацию правильнее всё же было получить на месте. Инга не стала жаловаться на усталость, и мы по возможности скорее выбрались на Владимирскую дорогу.
- Скажи, пожалуйста! - стал я тревожить её вопросами, чтобы не дать заснуть, заметив, что глаза её как бы начинают временами слипаться. - Ты, ведь, медик... Почему в больницах грубо зашивают? Потому что леской?
Я вспомнил как мне зашивали живот после удаления аппендицита.
- Не только леской, - ответила она. - Есть и другой пошивочный материал. Для более тонких работ. Лучше всего - растворимый... Но когда его нет по причине бедности, зашивают конским волосом, чтобы можно было его вытащить. Но шрам всё равно остаётся.
- А нитки шёлковые? Они же тоже скользкие, не зацепистые?
- Они рвутся и зарастают. Проблемы дополнительные создают...
На какое-то время мы оба замолчали, и я сам стал клевать носом, погрузившись в размышления от полученной информации. Хорошо нас встряхнуло на какой-то ямке.
- А удар в бедро? Это опасно?
- Смотря в какое место... Если в артерию - можно очень скоро погибнуть от потери крови...
Мне не понравилось как она вяло мне ответила, прикрывая рот от беспрестанно мучавшей зевоты.
- Инга! Останови машину у той кафешки-вагончика. Передохнёшь и кофе чёрный попьёшь.
- От кофе я ещё больше разомлею. Он на меня действует в обратную сторону.
- Тогда подремлешь на заднем сидении.
- Нет. Осталось совсем немного... Лучше расскажи про своих друзей...
И я рассказал, сознательно не упуская пикантных подробностей. Инга оживилась и сама стала меня пытать наводящими вопросами в тех местах, которые я хотел проскочить по-кавалерийски.
Вопросы становились всё острее, но последняя её реплика меня ошеломила:
- Так она могла бы и натурой рассчитаться с этим хирургом. Если он, конечно, не голубой...
Я посмотрел на неё. Губы были сжаты в ниточку, а лицо при зелёном освещении от панели казалось зловещим.
"Это ты по себе судишь?!" - чуть было не вырвалось у меня. Но в этот момент она глянула на меня, и такого рода желание тут же пропало. В глазах её была горечь - будто она собирается заплакать, а может мне только так показалось. Я съёжился и натянул на лицо воротник куртки, понимая что теперь она не заснёт до конечного пункта.
- No comment. Excuse me, but I want to sleep...
Выразив таким образом своё возмущение и укротив негодование, я, действительно, почти сразу заснул и очнулся уже когда машина стояла у подъезда дома сталинской застройки с оштукатуренными и покрашенными в жёлтый цвет стенами.