Подъезд — темный, остро пахнущий — встретил нас кошачьим шипением и скрежетом работающего лифта. Подъемник спускался с верхних этажей. Достигнув первого этажа и тускло блеснув светом, через неплотно примыкающие дверца, он, остановившись, медленно открылся, выпустив из своего негостеприимного чрева пассажира. Пропустив мимо себя мужчину, деловито прошагавшим от сдвигающихся створок лифта к почтовым ящикам, мы втиснулись в узкую, пропахшую кабинку. Внутри тоже пахло… Как обычно общественным туалетом. Ткнув пальцем в прожженную сигаретой кнопку, я прокомментировал витающие в воздухе миазмы цитатой из классики.
- "Валенки Семена стояли в углу и воздух также не озонировали"
- Какие валенки?
Я с интересом, глянул через левое плечо на напарника, начинающего свой нелегкий путь на медицинской стезе фельдшера. Как ни пытался, рассмотреть в полумраке лицо Игоря, так звали не знакомого с классикой человека, мне не удалось — по ощущениям в закопченном плафоне под потолком была вкручена лампочка ват на пятнадцать-двадцать не более. Сомневаясь, чтобы в мире существовал индивид не знакомый с творчеством Ильфа и Петрова, я недоверчиво спросил.
- Ты, что не читал «12 стульев»?
Игорь отрицательно покачал головой. Вот те раз!
- И кино не смотрел?
Опять отрицательный кивок головы. Я, было, раскрыл рот, чтобы высказать все, что думаю о современном поколении попкорна и комиксов, как лифт жалобно и пронзительно заскрежетал, останавливаясь. Лампочка под потолком мигнула и погасла. А вот тебе и два!
- Приехали!- проворчал я, доставая смартфон.
- Мы застряли? - констатируя очевидное, подал голос Игорь.
- Именно, - уверил его я. - Не знаю как у тебя, у меня это юбилейный десятый раз. Не конкретно в этом лифте, вообще десятый раз. Посмотри-ка, там под потолком должен быть телефон лифтера. Диктуй!
Набрав десять цифр, я пообщался с заспанным диспетчером, который уверовал нас, что в ближайшие полчаса нас вызволят из плена. Зная, по опыту (не забудьте десятый раз, я попадаю в подобную оказию!) в два часа ночи, в выходные подобная спасательная операция затянется минимум на час, я отзвонился и своему диспетчеру на «скорой», предупредив о неизбежной задержке. Там уже диспетчер сориентируется и либо предупредит больного, что бригада задерживается, либо пришлет другую. Если реализуется второй вариант, не завидую коллегам — подниматься пешком на двенадцатый этаж, с чемоданом и аппаратом ЭКГ это то еще удовольствие!
Темнота давила, время тянулось, как это всегда бывает невероятно медленно. К запахам нос привык и витавшие вокруг ароматы не доставляли неудобств, а вот тесная кабина, в которой нам оставалась только стоять, оказалось испытанием. Если застревать в лифте, то лучше в грузовом! Икроножные мышцы ныли, хотелось все время переступать с ноги на ноги, словно конь в стойле. Игорю плюнул на все и прислонился к стене, сплошь залепленной засохшей жвачкой. Ему тоже было скучно и тягостно.
- Скажите, а много у вас на практике было… эдаких случаев? То есть интересных и необычных?
Я усмехнулся.
- Игорь, сколько раз я тебе говорил. При пациентах ты со мной на вы, а в неформальной обстановке зови просто Андрей... А интересные случаи были. За двадцать лет работы на скорой!
- Расскажите! А то, время будто остановилось на месте. Так хоть веселее будет!
И то верно! Я задумался. Рассказать ему про «Дикого прапорщика»?
- Ну, слушай! Начинал я работать на скорой помощи еще санитаром - параллельно учился и работал, в основном по ночами и на выходных. Ставили меня часто с одним опытным фельдшером, на линейную бригаду. Того фельдшера все коллеги за глаза прозвали «Дикий прапорщик». Почему? Он одно время по контракту служил в медицинской части, и вынес оттуда звание и манеры солдафона. Впрочем, мы с ним сработались. Человек он был грубоватый, прямолинейный, трудно идущий на компромиссы и в то же время, как и все прапорщики хитрый и изворотливый. Так вот, поступает как-то вызов к одной старушке... Старушку ту знала вся подстанция. Постоянный что называется клиент. Чуть часы пробьют полночь, и наша старушенция, теряя сон, начинает вызывать скорую. Скучно ей, вот и придумывает себе то давление, то боли в сердце, то еще какую оказию. В общем, все ее знали, и визит к ней представлял собой некий ритуал. Фельдшер заходил, записывал паспортные данные, измерял давление, делал кардиограмму, вежливо раскланялся и уходил. Все про все уходило на старушку минут десять. Кроме хронической бессонницы, атеросклероза сосудов головного мозга и скверного характера у бабушки ничего такого наблюдалась. Время три часа ночи, и мы поднимаемся к нашей старушке. А живет она, как это часто бывает на пятом этаже. На будущее заметь, чем сложнее пациент, тем выше он живет! Поднялись, расположились. Бабушка жила в однокомнатной хрущевке. Лежит такая, значит, в белой ночнушке, вся такая из себя бабуська. После того, как мы переписали ее данные в карту вызова, она уверенно так жалуется на боли в сердце. «Дикий прапорщик» хмыкнул, измерил давление, пропальпировал переднюю поверхность грудной клетки, диагностируя банальную межреберную невралгию. Кивнул мне - я, разлепляя сами собой закрывающиеся глаза, набрал анальгина с димедролом. Как мне уже сказали эту пациентку сильнодействующие препараты, вроде реланиума и дроперидола ее совсем не брали, не стоило и пробовать! Сделал инъекцию, и мы собрались было на выход, как бабушка ехидно так бросила нам в след: « А кардиограмму снять? У меня сердце болит!» На резонное замечание, что болит далеко не сердце, она с вызовом парировала «Знаю, что невралгия! Но у меня все равно болит в груди!» Объяснять и убеждать, что-либо в три часа ночи не хотелось, проще было быстренько наложить электроды да протянуть пленку, фиксируя работу здорового, не по годам, сердца. Только вот оказия, мы забыли кардиограф в машине. Я шепнул «Сбегать?», с трудом борясь внутри себя с раздражением на злосчастную бабку. На, что «дикий прапорщик» видимо окончательно избавившись от остатков сна, остановил меня жестом. «Вот еще! – пробубнил себе он под нос. И достает он, из внутреннего кармана сотовый телефон. Надо сказать, дело происходило в девяностые, тогда сотовые для народа были в новинку. И выглядели они внушительно, не то, что сейчас. Когда в руках фельдшера оказался здоровенный «кирпич» с антенной, бабка заинтересовано приподнялась в кровати. Как сейчас помню, то была «Моторола», больше похожая на рацию, чем на современный смартфон. И «дикий прапорщик» после демонстрации диковинной штуковины, толкает речь, в которой повествуется о том, что наша подстанция учувствует в новом эксперименте. Что тестируется новинка медицинской техники – портативный, беспроводной 12-канальный электрокардиограф, разработка НИИ Военмаш, созданный для потребностей спасателей и скорой помощи. «Загрузив» доверчивую бабушку по полной, «дикий прапорщик» командным тоном, не терпящим возражений, приказывает бабушке освободить от одежды грудную клетку. После того, как зачарованная бабка легла и замерла как мышка, фельдшер запустил на монохромном экране встроенную в телефон игру «змейку» и аккуратно положил телефон бабушке на впалую грудь, антенной строго параллельно грудине. И мы втроем, зачарованно смотрели и слушали, как трижды пиликал телефон, завершая каждую неудачную попытку собрать из квадратиков змейку электронным перезвоном и незатейливой мелодией. После чего, «дикий прапорщик» взял в руки телефон и с умным видом проверил входящие звонки. «У вас все хорошо! Острой коронарной патологии нет, пульс ровный, ритмичный. 70 ударов в минуту!» - констатировал он. Расстались в ту ночь мы с бабушкой довольные друг другом. Правда потом, у каждой бригады беспокойная бабка требовала новый кардиограф. Пока, наконец, кто-то, прослышав про фокус «дикого прапорщика» не поведал ей, что испытания завершены и прибор отправлен дальше на доработку и пуск в серию.
Игорь про случай с бабкой выслушал с интересом, и совсем как ребенок потребовал еще историй. Впрочем, о чем я говорю? Он и есть ребенок, пару лет назад, закончивший школу, только вот совсем недавно увидавший пациентов «в живую». Сейчас ему все интересно, есть жаркое желание «спасать» и «помогать». Как долго продержаться у него подобное желание? У многих розовые очки, спадают довольно быстро. Я, например, довольно быстро понял, что занятие медициной порой грязное, циничное и тяжкое дело. Ничего, время покажет. Как и то, останется он в медицине вообще, или, перегорев, найдет в себе силы поискать другое призвание. В продолжение, я решил добавить немного «перчика».
- Вторая история, случилось со мной, когда я в ожидании диплома доктора, после третьего курса работал уже фельдшером. Опыта у меня еще никакого не было, и я опять работал в паре с опытным фельдшером, что называется вторым номером. Звали моего «куратора» Владимир Иванов. О, это была личность! Высокий, худой (сказывалась хроническая язва), он обладал аристократической внешностью — лицо длинное, вытянутое, горбоносое, всегда чисто выбритое, спина прямая, движения уверенные. Он почему-то напоминал мне одновременно и Дон Кихота и благородного дона Румату. Жизнь в свое время его помотала по всему Советскому союзу, щедро одаривая его богатым житейским опытом. Хитрости и коварства (в хорошем смысле слова) в нем было хоть отбавляй! Его коллеги и само начальство за глаза, конечно, все были уверены, что фамилия Иванов не настоящая. Рабинович, мол, ему больше подходила.
Так вот! Мы на вызове оказывали помощь молодой семейной паре. У нее хорошее сотрясение головного мозга, ушибленная рана волосистой части головы, у него травма тяжелее… в физическом и моральном плане... У него оказалась укушенная рана полового члена. Заинтригованные мы стали собирать анамнез. Нет, естественно делал это Владимир, мое дело десятое, я щедро поливал раны «перекисью водорода» да бинтовал. Тактично, но упорно мой шеф, как я его величал, давил на мнущихся молодоженов, выясняя травмогенез. Я, слушая во все уши, тщетно пытаясь не расхохотаться. История вырисовывалась наизабавнейшая!
Я смолк, невольно выдерживая мхатовскую паузу, нагнетая интригу. В неверном свете кабинки лифта, мне было видно, какой живой интерес нарисован был на лице Игоря.
- Молодая пара оказалась жената всего ничего, и сегодня у них намечалась какая-то розовая годовщина - то ли годовщина первого свидания, то ли еще что-то, не помню. Да это и не важно! Наметился какой-то юбилей и мужчина, решил порадовать свою благоверную. Проснулся пораньше, стал готовить праздничный завтрак. Сварил кофе, стал печь блины к завтраку. Умопомрачительный запах свежесваренного напитка да жареного теста разбудил даму его сердца. Та, подкралась на кухню и, увидев такую картину, обомлела. Дело молодое, страсти и чувства еще не угасли, и женщина при виде мужа в трусах, на двух сковородках выпекающего блинчики, решила тоже его со своей стороны отблагодарить. Скользнув на кухню, она опустила на колени… дабы орально отблагодарить мужчину. Но как говорил «дикий прапорщик» - «Секс, как военная операция требует соответствующей подготовки! Экспромты иногда выходят тебе боком!» На пике наслаждения, рука у мужчины дрогнула (процесс выпечки как понимаете, не прерывался, несмотря ни на что!) и блин, подброшенный в воздух, вместо того, чтобы упасть непропеченной стороной на раскаленную поверхность сковородки падает на голую спину женщины. От ощущения горячего на своей спине, она рефлекторно стискивает челюсти, нещадно прикусывая нежную плоть мужчины. От дикой боли мужчина кричит, раненным мамонтом и бьет рукой (видимо тоже рефлекторно!) любимую. А так как в руке у него в тот момент находилась тяжелая чугунная сковорода, то он попадает кухонной утварью точнешенько по темени жене. Как результат госпитализация двух сконфуженных молодоженов в приемный покой. Там надо сказать хмурый травматолог на пару с невропатологом, услышав обстоятельства случившегося, не удержались и заржали на все отделение, словно лошади, вгоняя молодую пару окончательно в краску.
Игорь тоже ржал, лихо, заливаясь, словно пожарная сирена. Случившееся с нами в лифте, для него медленно, но верно превращалась из скорбного в весьма и весьма интересное. Развивая успех, я хотел было поведать историю про мнимого повешенного или бабульку с ампутированной молочной железой, случаи реальные, случившиеся уже со мной, когда я работал самостоятельно, но тут захрипел динамик на стене, оповещая нас о том, что аварийная служба уже работает над нашим освобождением из плена. И, правда, за дверями лифта послышались тяжелые шаги, кто-то забубнил этажом выше, что-то брякнуло, заскрежетало. Кабина лифта дернулась, еще раз, а затем стала медленно опускаться вниз…