Мы помним про войну
Я помню деда, хоть и не видела его ни разу.
Мой дед, Кузьма Михайлович Матюхин остался только в памяти детей. Да на доске у проходных завода, где вписаны имена всех заводчан, не вернувшихся с той войны.
Он в ту войну погиб
В 45 война отгрохотала,
думали, мир навсегда
Только снова войною земля задышала,
разгорелся пожар.
Наши дети теперь грозу принимают за взрывы,
думают – мины летят.
Вы слыхали, как от ужаса дети кричат?
Страну защищая, снова гибнут мужчины,
Но Донбасс мой главу не склоняет покорно.
Мы правдой своею сильны.
Выстоим мы – здесь осталась элита народа.
Только как мне забыть детский крик
при раскатах летней грозы?
Он погиб под Курском, а бабушке пришла похоронка – без вести пропавший.
Но мы точно знаем, где он погиб. А было дело так. В те годы люди ездили на менку – меняли, что могли, чтобы привезти домой, детям, еду.
Ездила и моя бабушка. Но в тот раз она осталась дома. Знала бы, что встретить может мужа – поехала бы тоже. А встретила его там наша соседка, баба Ляка – Яковлевна. Я ее имени и не знаю. Межевали мы, баба Ляка, и баба Ляка.
И вот она поехала в менку. Остановились путники в каком-то селе ночевать. На Курской дуге.
Ночью пришли солдаты и всех выгнали из домов, потому что утром начнется наступление. И надо же такому случиться – мой дед зашел в тот дом, где ночевала соседка.
Увидев ее, обрадовался. Его последние слова были:
– Яковлевна, уходите сейчас – утром будет наступление. Но после боя дождись меня – я Марии и детям передам кое-что.
Соседка рассказывала, бой был страшный. Она вернулась в тот же дом, ждала деда. Когда поняла, что не придет он – пошла искать. Обошла все лазареты и госпитали, потом по полю боя ходила, искала. Заглядывала всем и раненым, и мертвым, в лица – надеялась найти.
Армия пошла вперед – спросить было не у кого, все войско ушло. Не нашла она моего деда, и не пришел он домой. Только это – пропал без вести.
Но мы хоть знаем, в каком месте он погиб, в каком бою. Прямое попадание снаряда – случалось часто.
А мама моя, покойница, берегла куст розы чайной, посаженной дедом для нее, дочери.
А еще каждый раз 9 МАЯ, когда показывали документальные фильмы о Курской дуге, жадно смотрела на экран – там, на несколько секунд показывался ее отец, бегущий в атаку.
Я помню, как она мне говорила
– Надя, если не приведи Господь, снова будет война - никогда не оставайся в оккупации. Уходи со своими – иди, беги, ползком ползи, катком катись – но не оставайся.
Сама она испытала этот ужас – оккупацию. Ей было 13 лет всего.
И еще очень жалела, что видела, как в город вошли разведчики наши, они шли к подпольщикам. Но мама не знала тогда, что утром - наступление, и эти 13 человек – его первые ласточки. Наш завод был партизанским. Немцы не только не смогли его запустить за годы оккупации – они боялись туда заходить. Там были подпольщики.
А после освобождения через три месяца и шахты, и заводы начали работать на полную мощность.
На праздники – первое Мая, 7 ноября, и прочее они выпускали листовки. Подсовывали в агломерационные печи, и тяга в трубе выносила их на волю, на высоту в 70 метров над городом – листовки разлетались, как весточки.
И вот в ту ночь, перед освобождением, мама находилась в городе – там рядом с заводом, жила бабушкина подруга. Сейчас почти на том месте стоит здание банка. Напротив – горит вечный огонь.
Мама видела, как через двор прошло тринадцать бойцов в полной солдатской форме. Перешли двор и скрылись. А наутро началось наступление нашей армии.
Когда она узнала, кого видела – то плакала от горя, что не вышла к ним, не показала лучшую дорогу к заводу.
© Copyright:
Бояна Громовица, 2019
Свидетельство о публикации №219041101338