Как бывает в жизни? А вот так, припрёт, ты поднимаешь глаза к небу и ждёшь милости, понимая, что на твоём месте, жаждущего чудесной помощи, уже побывало великое множество людей. И только единицы получают её, рассказывают, как о чуде, это тиражируется и появляется "маршрут", как в айфоне...
В этот день я, смирившийся с тем, что не получу желаемых денег, чтобы "закрутить" покупку квартиры в прекрасном месте ближайшего Подмосковья, направлялся в офис Российского союза писателей за сборником, в котором был мой короткий конкурсный опус. При спуске на эскалаторе передо мной стоял мужчина, который решил пообщаться по СМС. На экране телефона высветилось:" Сергей Совет Федерации" (транскрипцию не менял для этой миниатюры). Мужчина в чёрной куртке с характерной для прощелыг причёске под "бокс" или, как нынче модно в столице - "под супермена", уже о чём-то раньше просил неизвестного мне человека из высшего органа российской власти и сейчас лишь уточнял: "Сколько?" До конца спуска ещё было далеко, а до конца мысли оставалось одно слово. Нельзя же было оставаться непонятым в важнейшем деле! И он дописал со вздохом: "Денег?" И даже не оглянулся для сохранения конспирации. Я поспешил оторваться от его спины и спустился по левой стороне в потоке спешащих пассажиров.
Вот и всё. А вы говорите: коррупция, коррупция! Вот она, при спуске в метро! На людном месте! Видимо, под вопросом "денег?" подразумевались не одна сотня тысяч или миллион, а такая сумма, на которую я мог бы купить хорошую квартиру недалеко от... Сами понимаете, о чём я!
Чтобы не придавать моей истории криминальный налёт, вернусь к моим заботам. Мы начали уже паковать чемоданы для завтрашней поездки, как раздался звонок. Это мой товарищ, как мы с ним выражались, "по партии", Александр.
- Слушай, ты чего-то там говорил о хорошей квартире в хорошем месте?
- Ну да.
- А чего не хватает? Первичного взноса? А его нет. Я же знаю, что ты на своём "хлебном месте" так ничего и не заработал, борясь за идею! Ну а я подкапливал...
Знаю, как он "подкапливал"! Вставал, как он выражался "сранья", ехал по часу на электричке, работал в авральном режиме, проверяя электрические цепи магистральных линий, иной раз скатываясь по насыпи при приближении летящего поезда, вздрагивая от "приседающего" шума колёс и прикрываясь руками от летящих со скоростью пули камешек гравийной "подушки" пути. Проклиная и работу, и жизнь!
Он хороший электрик. Его взяли на пенсии на работу в одну из воинских частей и лелеяли за сообразительность и самоотверженность! А однажды полетел с высокой лестницы, когда молодой "помощник" включил рубильник. И лежал на "больничном", а хозяйственник из части умолял не поднимать шума из-за нарушений техники безопасности. В его отложенной сумме могли быть и эти "откупные" деньги. А ведь могли давно уже похоронить.
И вот он, еле двигающийся на искалеченных от работы ногах (в гости ко мне долго смазывал ноги какими-то снадобьями и принимал лекарства, подыскивал по пути такое сухое вино, которое ещё позволял его диабет), приходил и рассказывал смешные истории про жизнь. "Мать её!" И мы смеялись, вспоминая молодые годы! А в душе нам было больно от того, что руководители, не умеющие произносить название республики и говорили «азербаджан», предали наши идеалы в угоду империализму. Мы с ним, работники секретариата газеты, спорили с осторожными редакторами о месте «острого» материала на полосах, доказывая, что он нужен для людей. Мы бились за совесть партийного органа печати. И когда всё пошло под откос, а надо было жить, он ушёл из журналистики в электрики, починяя на дому стиральные машины.
Он накопил, как выражался, на «свои гробовые». И вот звонил и просил принять от себя накопленное на желанную мне квартиру в Подмосковье.
- Я был там. Хорошее место. Сам бы пожил на старость…
Но ведь не в этом месте ему предстоит жить, а в моём сердце! И уже до конца моих дней!