У Анны прибавилось забот: сын пошёл в первый класс бывшей её школы,
расположенной по соседству, да ещё беременность эта нежданная-негаданная.
Семён дома не появлялся почти три месяца, так забегал изредка, приносил
немного денег.Подруга,любимая тоже заходила редко, особенно после того,
как Аня засвидетельствовала, впрочем формально, её быстрое и скромное
бракосочетание. Всё ещё муж, пришёл как то и поведал, что подал на
развод и предстоит суд, но на квартиру он не претендует- купил себе
двушку в спальном районе и, что ему понадобится кое что из мебели.
Взял только диван из кабинета и почти всю обстановку из него же и так
немного по мелочи. Детям принёс, давно обещанные ролики. К удивлению
Анны с размером почти не ошибся. Опустевший "кабинет" превратился
в каток.
Семён не успел к сыну на линейку и корил себя, поскольку пообещал ему.
Жизнь налаживалась. Посредством жесткой экономии,в основном за счёт
семьи, купил таки квартиру, убитую правда, но с джакузи!, как мечтала
Ника. С ванной пришлось повозиться особо, но в августе уже переехали
со съёмной- в собственную. Ника не переставала его удивлять: поступила
в универ на психологию, да и вообще притихла, не давила и,потому
наверно, всё получилось, как нельзя лучше. Он много работал. Ника
обустраивала быт. Бывала грустной, но с появлением Семёна, как
будто лампочку переключала на большее освещение- менялась на глазах.
Он замечал, беспокоился немного, но беспокойство гнал прочь- не до того!
Если бы он узнал, что гнетёт любимую, так и не случившаяся за четыре
года беременность,- то очень бы удивился. Наивный во многих житейских
вопросах, мужчина никогда не беспокоился по таким "пустякам", тем
более, что к чадам относился сдержанно, если не сказать больше...
После рождения детей,бывшая жена не беременела и, если бы она- врач
посчитала нужным поставить его в известность, что почти четыре года
"носит" спираль, ставшую для неё абсолютно бесполезной в последнее
время,- он бы несказанно удивился. Но Ника ребёнка вожделела!
Анна остро переживала свою женскую невостребованность, на лице
застывала порой унылая мина, так не шедшая к ней и прибавляющая
слегка к её звенящим тридцати двум. Вспоминалось, как пожилой и
добрый учитель физкультуры в школе, так и обращался к ней: "Ну ка,
звенящее деревце, покажи ка этим лентяйкам, как нужно прыгать через
козла". "Козла" шестиклассница Аня тоже боялась, как и все девочки,
но шла смиренно с прямой спиной и прыгала безупречно. Вот так смиренницей,
бездарно и прожила она, пожалуй лучшие десять лет своей жизни.
Единственное, о чём никогда не жалела, так это о том, что родила двоих:
и сына, и дочь, на редкость "удачных" детей, растворялась в них,
жила их заботами. Сын, правда, стал несколько отстранятся в последнее
время от прежних обнимашек,- отнеслась с пониманием, мальчишка всё таки,
но сердце щемило чуть-чуть...
В начале лета обратилась к коллегам и сняла таки спираль эту, поскольку,
вопреки логике, стала ощущать её почти физически.
"Приключение" случилось вскоре. Когда они с Ленкой делились своим
сокровенным, что имело место с юности между ними, то поразились сходству
ситуаций, в которых "счастье постучалось" и к одной, и к другой.
Анна тоже тащила неподъёмные сумки, ругая себя за жадность, но овощи
были так дороги в последнее время, а она так удачно скупилась на Привозе,
а, что там- до трамвая дотащить, да до дома потом метров двадцать...
Десять метров не донесла, всё таки. Сосед нагнал и сумки отнял. Отдала
радостно и столь же радостно, неожиданно для самой себя и отдалась вскоре
этому мужчине, которого помнила ещё со школы- первую свою,девчоночью
любовь к старшекласснику, который, казалось и не замечал её вовсе.
Стоял всегда в стороне, вихрастый, нескладный, в компании одноклассников,
плотным кольцом сомкнувшихся вокруг Дианы Веселовской- главной школьной
красавицы и ветреницы. Знала, что зовётся Антоном, а больше ничего о нём
не знала.
Догнал и сказал только, что у неё вроде муж есть, да на тачке, что ж она
надрывается.
- Муж- переел груш,- проговорила зачем-то Аня
- Так, что его в унитаз и смыло, ухмыльнулся он
Оба сморозили глупость, повисла тишина. Шли молча, Анна подумала, что вот
она носится со своей печалью, как Сирано со своим носом, а кругом ликует
старый, видавший виды и непокорённый город, светит солнце и рядом
привлекательный, крепкий мужчина, кажущийся таким надёжным, к тому же -
не случившаяся любовь...
-Тебе, что за дело,- ответила резко,- может ты замуж меня
позовёшь, детей моих усыновишь, удочеришь,- не побрезгуешь?
- Не побрезгую, ты...это, не кури больше, ладно... И добавил неожиданно
даже для себя - люблю я тебя...давно, ещё со школы...
Тысячу раз прав весёлый и печальный Лопе де Вега, что любовью
оскорбить нельзя... Аня не узнавала себя: укладывала детей и бежала через
дорогу к поджидавшему её Антону. Как подростки: таясь от его кроткой
матери, устраивались в дальней комнате и, как потом, не могла от него уйти,
оторваться, да надо было к детям возвращаться. Так и ходили туда и обратно
до середины ночи. Антону предстояла вскоре давно запланированная,
довольно длительная командировка, связанная с его работой- в ближнее
зарубежье, а Анна с восторгом и ужасом констатировала, что беременна.
Она с юности не позволяла себе часто вспоминать родителей и особенно
сестрёнку, с которой так и не успела по- настоящему сблизится.
Болело остро и не отпускало долго. Лена, подруга, в известной степени смягчала
эту боль утраты. Они выручали друг дружку всегда, чем только могли.
Но подруга не приходила давно: хоронила свекровь бывшую, которая ушла,
достойно, почти без выматывающих болей.
Анна устроилась врачом-стажёром в хоспилс, в который взяли её без
категории и с прерванным стажем, поскольку других желающих не наблюдалось,
пошла на курсы вместе с подругой. Там, в хоспилсе они и опекали больную до
самого конца.
Дочь её, сестра Мишкина, Лариска,- почти не проведывала- брезговала.
Зато работяг с Приднестровья наняла и они спешно обдирали и ремонтировали
материну квартирку.
Перед самым отъездом,Аня хотела рассказать Антону свою тайну, да как-то
не получилось. Он уехал и пришлось там задержаться.Присылал деньги, часто звонил.
Узнала, что ждёт девочку. Посмеялись тогда с подругой и решили, что Ленкину,
которую ожидали раньше, назовут Анькой, а Анькину- Ленкой.
Таких их, луноликих и безмятежных, и повстречал, однажды Семён, недалеко от
бывшей своей квартиры ,- с задорно выделяющимися животиками да с распущенными,
правда не такими длинными, как в юности гривами: пшеничной и каштановой...
Давно были забыты и сигаретки ментоловые и винишко Ленкино,- обе
готовились к материнству.
- Ну, ты даёшь,- только и сказал бывшей,не приходивший к детям больше
двух месяцев Семён, протягивая ей тощую "трубочку" с дензнаками.
-Даю, однако,- зачем-то сказала она почти фразой из полюбившегося
фильма. На том и расстались.
Антон приехал в середине сентября. Настоял на белом платье. Был куплен
условно размерный, кружевной балахон, ещё и одетый в спешке задом наперёд.
Хорошо, хоть не навыворот,- смеялась Аня. Многочисленный выводок, наподобие
мини-детсада, сопровождал шествие. Тетя Маша, мама, как её называла Анна
плакала украдкой и приглядывала за детьми. Отец Ленки, дядя Игнат со своей
спутницей Клавдией, заменившей ему всех на свете эскулапов, молодцевато
расхаживал перед ЗАГСом, вслух заявляя, что надо бы и им с Клавкой.
Вовка, с крупной и роскошной женой, приехал в Мерседесе, растоможенном
таки "всем миром". Артур труднее всех "привыкал" к Антону,-новому маминому
мужу, но мальчик старался... Девочки и малыши, перекрикивая друг друга, выбирали
цветные конфетки из пачки. Враз подросшая и похорошевшая Ксения, аккуратно
поправляла на себе самое красивое в своей жизни, голубое платье, подаренное
тетей и Артёмом. Прозвучал бравурный марш Мендельсона.
Картонная болезнь оказалась излечимой и вполне себе безобидной...