(из воспоминаний фронтовика)
Как-то раз, в бытность командиром разведроты, я отослал на задание за линию фронта двух разведчиков из числа штрафников – Епихина и Угрюмова. Им было поручено наблюдение за передислокацией немецких войск, а именно – за переброской техники и солдат по шоссейной автомобильной дороге с одного участка фронта на другой. Бойцы должны были запомнить увиденное, а после в подробностях пересказать, чтобы по результатам их наблюдений я мог составить отчёт для штаба округа.
Линию фронта Епихин с Угрюмовым перешли ранним утром и добрались до условленного места под вечер. Скрытно расположились возле шоссе и приступили к наблюдению.
Епихин лузгал семечки, а Угрюмов сонно зевал и кутался в плащ-палатку, укрываясь от сырости после прошедшего накануне проливного дождя. Шоссейную дорогу с обеих сторон обступал густой лес, и потому разведчики не боялись быть замеченными немецкими патрулями в его тенистой глубине.
Наблюдаемая ими колонна немецких войск состояла из грузовиков, перевозящих пехоту, и самой разнообразной бронетехники. Видимо, не зря в штабе предположили, что немцы готовят массированный прорыв на коротком участке фронта. Судя по всему это предположение подтверждалось, они стягивали большие силы для внезапного и сокрушительного удара.
Протяжённая колонна немецкой техники благополучно проследовала мимо разведчиков, а те, в свою очередь, сосчитали и запомнили количество грузовиков и бронемашин. Казалось бы, задание выполнено и на этом история себя исчерпала. Но тут, внезапно, замыкавший колонну танк остановился – прямо невдалеке от места, где притаились в лесной чащобе Епихин с Угрюмовым. Из башенного люка вылез немецкий танкист, спрыгнул на землю и потрусил в кусты.
– По нужде приспичило, – хмыкнул Епихин, лениво щёлкая семечки.
Ещё трое фрицев из экипажа танка не преминули воспользоваться остановкой и вылезли на свежий воздух. Они с вальяжным видом расположились на заваленке и закурили.
– Как думаешь, может танк угоним? – предложил Епихин, отплёвываясь от шелухи.
– Скучно без баб и водки, – лениво пожаловался Угрюмов и протяжно зевнул. – Давай угоним, а то засну.
Епихин был осуждён по политической статье и, в своё время, работал в колхозе трактористом на гусеничном тракторе. Стало быть, в случае необходимости, и в танковой механике вполне мог разобраться и с ней совладать. А Угрюмов, до того как попасть в разведку, успел повоевать в расчёте артиллерийского орудия. Следовательно, о том как стреляет танк имел достаточное представление.
Штрафники нехотя и с ленцой поднялись с насиженных мест и направились в сторону немцев. Всё их оружие составляла пара острых финских ножей, но этот факт их ничуть не смущал. Сперва бесшумно и быстро они расправились с первым фрицем, тем, что присел в кустах, спустив штаны – воткнули финку ему между рёбер, зажали рот, чтобы не вскрикнул, и уложили на вечный покой. А дальше и с остальными, расстреляв их из захваченного у первого трофейного автомата.
Сложив трупы фрицев в кучу и забросав еловым лапником, Угрюмов с Епихиным забрались в танк и поехали по дороге догонять гитлеровскую колонну.
Приблизившись к ней и наведя прицел, они первым же выстрелом подорвали грузовик с солдатами. Следующим снарядом разнесли бронемашину, а третьим и четвёртым две гитлеровских самоходки.
Колонну охватила паника. Фрицы не понимали, откуда по ним ведётся огонь и где находится враг, подрывающий технику с возмутительной лёгкостью и хладнокровием. Никто из них даже предположить не мог, что из танка со свастикой на броне их могут расстреливать русские штрафники. А когда, наконец, до одного из танкистов дошло, откуда палят, танк Епихина и Угрюмова быстренько развернулся и, газанув на всю катушку, рванул по дороге в обратную сторону.
Догнать Угрюмова и Епихина у немцев не было никакой возможности – узкая лесная дорога была наглухо перегорожена горящими бронемашинами.
Представьте себе оторопь однополчан, когда Епихин с Угрюмовым заявились в расположение полка на трофейном "Тигре"! Епихин вёл танк, а Угрюмов, высунувшись по пояс из башенного люка, размахивал что есть мочи руками, дабы мы, переполошившиеся однополчане, с перепугу не открыли по ним пальбу.
В полку после этого случая хохмили и травили байки несколько дней, кто во что горазд. Сам подполковник Крапивин гоготал как пришпоренный конь, когда рассказывал о выходке двух лихих штрафников генералу Дымову. По такому случаю Епихина и Угрюмова даже представили к снятию судимостей.
Впрочем, в нашем полку к подобным проделкам давно привыкли. Эти штрафники – сущие дьяволы, способные на самые бесшабашные выкрутасы. Земля им пухом и вечная воля в загробном мире, без вертухаев и неба в клеточку!