(из воспоминаний немецкого солдата)
Хуже русской зимы я ничего в жизни не видел. Мороз, дизентерия, вши.
Эта варварская война выкашивала нас, немецких солдат, словно косой. Восточный фронт – ничего более страшного и представить нельзя. Русская зима, русское бездорожье, русские медведи и волки. И наконец – русские партизаны!
Большая часть моих бравых фронтовых друзей, с которыми мы в своё время победоносно прошли пол-Европы, к этому времени – декабрю сорок второго года – были убиты или тяжело ранены и отправлены в тыл.
Я тяжело переживал потери. Переживал за неудачи на фронтах, всем сердцем ненавидя эту дремучую страну. Дикую, замученную сталинизмом и потому непобедимую.
Командование вермахта обещало нам, солдатам и офицерам фюрера, что война закончится ещё в сентябре сорок первого, но с того времени минуло полтора года, а русские и не думали капитулировать! Они смеялись нам в лицо, стоя перед расстрельным взводом: дикие, безумные, неистребимые. Варвары! Коммунисты!
А сколько нам приходилось мучиться с нашими боевыми машинами на морозе – словами не передать! Двигатели не заводились, приходилось прогревать их кострами. Механизмы ломались от стужи, замерзала смазка и кровь в наших жилах.
Нас то и дело перебрасывали с одного горячего участка фронта на другой – ещё более горячий. Наши танки раз за разом спасали ситуацию от полного краха, ведь стрелковые части не справлялась совсем. Эти железные бронированные гробы с пушками и на траках хоть немного страшили русских. Нашу пехоту они щёлкали как кедровые орехи – любимое лакомство сибиряков и медведей в морозной и дикой русской тайге.
В то время, когда случились события о которых хочу рассказать, мы находились на марше. Наш танковый полк двигался колонной по шоссейной дороге в сторону Сталинграда. В какой-то момент на горизонте показались советские самолёты – какие-то доисторические кукурузники. Они догнали нас и полетели над нами на бреющем. Сначала мы здорово испугались, решив, что русские кукурузники, сколоченные из фанеры, пойдут на таран и начнут врезаться в наши бронированные махины, падая сверху. Случись такое, я нисколько бы не удивился. Эти краснопёрые фанатики способны на любое, самое бесшабашное безумство!
– Это у русских штурмовики такие, – отозвался о "кукурузниках" наш пулемётчик Бахман, высунувшись из люка. – Кажется, "У-2" называются. Будут атаковать нас бомбами с малой высоты.
– И куда только смотрит люфтваффе? – проворчал наводчик Хейнкель. – Геринга давно пора гнать взашей. Третий год этот боров спускает в унитаз так славно начавшуюся для нас войну.
Но русские штурмовики, как оказалось, не собирались бомбить или таранить нашу колонну. Вместо этого они начали сбрасывать что-то в снег. Посреди поля, прямо в сугробы.
– Зачем они сбрасывают бомбы в сугробы? – удивился Хейнкель. – Эти краснопёрые фанатики окончательно выжили с ума!
– Это не бомбы, – отозвался Бахман, высунувшись из люка. – Они сбрасывают какие-то большие белые мешки. Эти мешки затем встают на лыжи и катят по снегу, отталкиваясь палками!
– Это парашютисты! – воскликнул испуганно Хейнкель. – Десант без парашютов, вот это да!
– Господи, как можно выжить после такого? – ужаснулся Бахман. – У них даже лыжи не сломаны!
И тут, со стороны леса, начали раздаваться пулемётные очереди. Зазвенели пули, ударяясь о нашу броню.
Напуганный Бахман нырнул в кабину танка, спрятавшись подальше от русских пуль. И накрепко захлопнул люк.
– Русские лыжники атакуют нас! – заверещал командир танка Хаусхофер. – Они швыряют в нашу сторону противотанковые гранаты.
Мы увидели, как невдалеке вспыхнул один из танков нашей колонны. Сначала загорелась броня, затем взорвался бензобак, а несколько секунд спустя сдетонировал боекомплект танка. Находившиеся внутри танкисты, разумеется, погибли в полном составе.
– Приготовиться к бою! – рявкнул Хаусхофер.
Тем временем громыхнуло ещё несколько взрывов. То тут то там вспыхивали танки со свастикой на броне. Они полыхали на заснеженном поле, словно большие костры сложенные из железа.
– Огонь в сторону леса! – послышался по радио суровый и непререкаемый голос полковника Шредингера.
Наши танки дали дружный залп из орудий. Загрохотала канонада взрывов. Мы палили снова и снова, практически беспрерывно, но несмотря на это со стороны леса в нашу сторону то и дело прорывался один из русских лыжников и забрасывал броню одного из танков зажигательными гранатами.
Ещё через пять минут вокруг колонны творился кромешный ад. Не меньше половины наших танков пылали как факела, телами убитых русских солдат в белых маскхалатах было устлано целое поле.
Но русские не кончались! Они вновь и вновь появлялись из леса и забрасывали зажигательными гранатами наши танки, пока не сожгли все до единого!
Редких выживших танкистов взяли в плен и пешком повели в русский тыл. Мы с Хейнкелем были в их числе. Шагали, повесив головы и проваливаясь по колено в сугробы. И молча проклинали эту страну и этих несокрушимых людей.