Литературный проект "Rip current: возвратное течение".
Книга первая - "Эликсир жизни" - курортный роман, рассказаный героиней. Читать бесплатно на портале ЛитНет.
Книга вторая - "Между Лиссом и Зурбаганом", роман из пяти частей с эпилогом. Опубликован здесь, на ПрозаРу.
Книга третья - "Кольцо Саладина" - выкладывается здесь в режиме впроцессника.
События двух первых книг цикла разворачиваются в Крыму.
Часть 5. Каникулы пани Эсмеральды.
3 января, 1991 года.
Я надела перед зеркалом белую шапочку.
Аккуратно натянула её на лоб. Потом сдвинула назад – мне не понравилось, что не видно волос. Потом опять нахлобучила вперёд. Руки у меня слегка дрожали - прямо в такт колёсам. И этими дрожащими пальцами я принялась расправлять вязаный цветок над ухом.
Скоро... Уже сейчас... вот-вот...
Поезд ощутимо замедлял ход.
И чем медленнее двигался состав, тем сильнее во мне росло острое волнение. Оно поднималось от каждой моей клеточки, собиралось в одно большое облако – облако плыло к солнечному сплетению – и там густело, мешая дышать. Дышать теперь можно было только глубоко. А обыкновенно, как всегда привыкла – никак...
В дверь нетерпеливо стукнули.
В последний раз я кинула взгляд на своё отражение. Девушка в синей куртке и белой шапочке - всё, как условлено, как договорено по телефону. Весёлая белая шапочка. Задорная стёганая куртка на молнии. Пушистый длинный шарф вокруг модной стоечки.
Ничего другого маленькое зеркало вагонного туалета отразить было не в силах. Но я вполне нравилась сама себе в этом кусочке – с этими накрашенными ресницами, с этими блестящими глазами на разрумяненном лице. Всё было в порядке. Только в солнечном сплетении облако всё увеличивалось и увеличивалось, словно там наполняли гелием воздушные шары.
Я вышла из туалета и отправилась за вещами. Шары мои поплыли вместе со мной, они трепетали, толкались в диафрагму, поднимали меня над землёй.
Вагон был похож на развороченный муравейник, как всегда бывает перед приходом поезда на конечную станцию. Из муравейника торчали многочисленные зады, руки, ноги, кругом запахивались и распахивались шарфы, пальто и куртки, затягивались молнии на чемоданах и сапогах.
Спотыкаясь о вещи в проходе, я протиснулась к своему месту. Там с двумя сумками – моей и своей - сидела моя соседка с нижней полки Рая и писала что-то в записной книжечке. За дорогу мы с ней успели подружиться и поделиться жизненными историями. И теперь она приглашала меня в гости.
- От, держи бумазейку, - певуче, по-южному, заговорила она, протягивая мне листок. - Всё тут нарисовала, как проехать, как пройти... Мимо пляжу до конца, и вот тут у колоночки свернёшь - и по тропочке всё вверх и вверх... И телефон рабочий... Всё написала. В общем, если что – заходи прямо так, не соромься, у нас просто.
Она поднялась и засуетилась. Я тоже подхватила сумку. В окнах вагона замелькали приметы пригорода. Мои воздушные шары взмыли, поднимая меня в небеса. Уже сейчас! Уже вот-вот!
И вот они - мои последние минуты, последние секунды в тамбуре - прижимаясь носом к чужим спинам, унимая дыхание, я тихо улыбаюсь и предвкушаю встречу – а вот интересно, он тоже сейчас волнуется, интересно, что он думает, может у него тоже воздушные шары, надо будет спросить...
«Ты меня сразу узнаешь, - сказал он по телефону - я буду в синей куртке и с дурацким видом». – И я тоже буду в синей куртке и тоже с дурацким видом – сказала я тогда. – Ну, отлично, засмеялся он – два дурацких вида в синих куртках. - Но один дурацкий вид будет в беленькой шапочке, - добавила я.
И вот сейчас, всего через несколько минут я увижу его весёлую загорелую, лохматую рожу, и побегу навстречу, смеясь, и, конечно, повисну у него на шее, как мечтала все полгода - счастливая, совершенно счастливая....
Как же медленно, томительно медленно останавливается поезд, и сердце колотится уже не в груди, а в горле, и – вдруг в последний момент, когда уже плавно раскрылись двери, и народ потёк на свободу из тесного тамбура – вдруг словно ножом полоснула мысль: а вдруг он не придёт?
А вдруг?...
Вдруг его вообще нет на свете? Я всё придумала, сочинила?..
Князь, а ты точно есть на свете – или это только мой летний сон? Сон длиной в полгода...
Я взялась рукой за холодный металл. Взволнованно вдохнула воздух южной зимы. Вот она, значит, какая - зима у моря... Немного сыро, немного прохладно. Просто осень. Такой октябрь, ноябрь... Или, может быть, весна?..
На несколько секунд я зависла, держась за поручень и обшаривая ищущими глазами перрон.
Я не увидела его.
И опять, словно молния, мелькнула картинка из Милкиных страшилок. «А вдруг он тебя не встретит? Что будешь делать?» ...
Я спустилась по ступенькам на сырой асфальт перрона. Никого похожего вокруг не было. Ни одной синей куртки. Мелькнули белые цветы у кого-то в руках. Кого-то встречали цветами. Не меня.
Я отошла в сторону, чтобы не мешать другим спускаться, встречаться, радоваться. Подошла к скамейке. Толпа у вагона редела - в разные стороны отходили обнимающиеся и целующиеся парочки. Я была одна...
Что я там ответила Милке на её страшные предсказания? Пойду на вокзал звонить. Ну, допустим. А у меня теперь ещё и Рая есть... Кстати, куда я дела листок с её адресом, а вдруг понадобится... Я пристроила вещи на лавку и старательно начала расстёгивать, а потом застёгивать все молнии на сумке. Плохо осознавая, зачем я это делаю. Наверное, чтобы не смотреть с дурацким видом вокруг.
- Простите...
Я оглянулась. Мой взгляд уткнулся в белые цветы. Белые розы.
- Простите... вы не видели здесь девушку в белой шапочке?..
Какой-то незнакомый, улыбающийся парень. Девушку в белой шапочке? Я растерянно смотрела на него. Вообще-то, это был пароль. Неужели что-то случилось, и встречать его пришёл его друг? Или это не меня? Наверное, не меня... Ну, да, мало ли девушек в белых шапочках на свете... Я старательно повертела головой в синеющем сумраке. Ну, вообще-то, вот там девица в белой шапочке... и впереди тётенька в белой шапке, меховой...
- Я вижу, вы тоже ищите девушку в белой шапочке, – продолжал улыбаться парень. – Может, мы объединимся и будем вместе искать?..
Странная какая-то улыбка... странная, застывшая. Или это я застыла в тупом недоумении... Может, мне надо просто повернуться и уйти? Пройти по перрону, поискать князя... Но он же сказал про мою белую шапочку... А вдруг что-то случилось?.. Мои гелевые шары перестали взмывать и в страшном подозрении сгрудились в плотную кучку. Белые розы... белые розы, беззащитны шипы...
- Понимаете, – не отставал парень, - я ищу девушку в белой шапочке. Её зовут пани Эсмеральда.
Я вдруг оцепенела: что-то знакомое прорвалось в голосе, какие-то знакомые интонации. Я оторопело остановилась взглядом на лице. Это было совершенно незнакомое лицо. И улыбка медленно гасла на нём. И, наконец, погасла совсем.
- Ты правда меня не узнаешь? – спросил он тихо.
- А... вы кто, - спросила я ужасно неуверенно, чувствуя страшную неловкость.
Парень помолчал. Посмотрел по сторонам, потом снова – на меня.
- Как вам сказать... – сказал он, как-то очень знакомо переломив бровь, - вот сейчас я уже и не знаю. Может, какой-нибудь сокольничий князя Радзивилла... Хотя... сейчас мне всё больше начинает казаться, что я лошадь этого сокольничьего... – он усмехнулся. - Или даже собака. Просто собака, побитая и бездомная. Пани, ты правда меня не узнаешь?
Я смотрела на него, помертвев. Я, правда, не узнавала его. Это был другой человек. Чем-то похожий, но совершенно другой. Другого роста, другой комплекции, с другой причёской... Даже цвет волос был другой, темнее...
Я опустила глаза, закусила губу, подняла глаза. Я что-то должна была сказать. Что?
Он вздохнул, усмехнулся, поерошил волосы - и кажется, это был первый отчётливо знакомый жест.
Я перевела дыхание.
- Я, наверное, зря подстригся, - сказал он застенчиво. – Летом я был лохматый...
- А... синяя куртка?.. - вымолвила я наконец что-то. Очень глупое и маловразумительное.
Он посмотрел на рукав своей куртки, потом на меня.
- А она... она разве не синяя, а какая-то другая? – спросил он нерешительно.
Я вздохнула. Глупо. Куртка, действительно была синей. Тёмно-тёмно синей.
Надо отдать должное – он первый вышел из столбняка. Вздохнул и опять улыбнулся. Немного грустно улыбнулся. Немного грустно вздохнул.
- Это тебе, - сказал он – протягивая мне цветы. – И я предлагаю поменяться. Я тебе розы, а ты мне – сумку. Идёт? И давай уйдём с этой чёртовой платформы. Пошли. Пани ждёт авто.
- Авто? – автоматически повторила я, медленно переступив совершенно одеревенелыми ногами.
- Ну да. Я мотор взял. Чтобы не толкаться в автобусах. Доедем на набережной – и там выйдем. Я думал... провести тебя по... по твоим знакомым местам. Я подумал, тебе будет интересно пройти по тем же местам, где ты была летом.
Я видела, что он преднамеренно не говорит «мы». Хотя это было бы правильным. Но он во всех этих местах сказал «ты». Задушил в себе это «мы».
Я машинально взяла букет, машинально прижала к груди. Он подхватил мою сумку и взял меня за руку. И обжёг холодом. Холодная была рука. Просто ледяная. И он, наверное, это почувствовал – выпустил мою кисть и взял под локоть. Я вспомнила его ледяные руки и повернулась к нему с надеждой.
- Князь... – сказала я, прорываясь сквозь чуждое и мучительно ища знакомое... – Это ты?
- Вроде, да, - усмехнулся он и улыбнулся чужой улыбкой. - Во всяком случае, с утра был. А сейчас уже сомневаюсь. Глядя на тебя.
Я покачала головой, закрыла глаза. Мне вдруг показалось, что меня сейчас пошатнёт от напряжения. Что же это такое со мной, почему?..
Почему? Я же совсем всё по-другому представляла, я думала, что увижу его издалека и побегу навстречу, и обниму за шею, и подожму ноги, и уткнусь в его весёлую, загорелую, дурацкую голубоглазую физиономию... И вот...
В полной прострации я уселась в машину, боясь дотронуться как-нибудь случайно до него. Я боялась, что он опять улыбнётся мне той улыбкой, которой я так испугалась. Но он мягко подмигнул мне, и я облегчённо вздохнула. Но я всё равно боялась. Боялась, что он меня обнимет, положит руку на плечо и будет обнимать. Или даже целовать.
Но он и не собирался интимничать. Просто закинул мою сумку в багажник, удобно сел рядом, улыбнулся мне, махнул шофёру, мы тронулись, я неожиданно резко перевела дыхание, почти судорожно.
Он ободряюще посмотрел на меня.
- Хорошо доехала?
- Я... да, хорошо...
Мне вдруг стало жарко в шапке, я стянула её и положила на колени поверх цветов. Потом переложила наоборот – шапку на колени, цветы сверху. Сумочку пристроила сбоку. Потом принялась запихивать шапку в сумочку. Я знала за собой эту дурацкую особенность - в трудную минуту возиться с вещами, чтобы руками унять волнение. Надо сделать усилие и перестать мельтешить руками – что за детский сад, в конце концов...
Я взяла в руки розы, поднесла к лицу. Еле слышный пробивался от них аромат – сквозь бензин, сквозь густые синие сумерки, сквозь зимний лёд и снегопады, и метели, в которых я прожила в ожидании этого часа...
Это зима встала между нами. Это она всё замела и заморозила. Потому что больше нет объяснения тому, что сейчас в моём сердце...
Я осторожно взглянула в тёмное окно. И ничего не увидела. Ничегошеньки знакомого и родного. Чужой город, и я в чёрном стекле: замершее лицо и белые розы возле лица... Кто выдумал вас растить зимой, о, белые розы? И в мир уводить жестоких вьюг, холодных ветров...
продолжение следует http://www.proza.ru/2019/04/12/1125
--------------------------
Лицо образа - Сара Ремер