Хочу писать то, что писать нельзя, хочу писать то, что опубликовать невозможно, хочу писать себе в убыток. Это ортодоксальный мазохизм и чистое безумие. Но может быть это игра? Я не знаю. И знать не хочу. Я люблю играть может именно потому что я не актёр. И никогда бы им не смог быть. Я слишком серьёзен и лишён чувства юмора. И не люблю когда на меня смотрят. А ещё я не тщеславен. И может быть это самое главное почему я не актёр. Но моя игра самая дикая и хаотическая. Взбалмошная. Это игра слов и понятий, игра ирреалий и абсурдов. Я не приемлю никаких правил и даже правил быть неправильным. Я не приемлю отрицания и утверждения, противоречия и опровержения его. Что я приемлю?
???
Никому я нафиг не нужен в этом мире. Только своей половине. Пока. На будущее не загадываю. Ну и то хорошо. Вот так откинешь копыта и никто о тебе не вспомнит. Лишь могильная плита (если таковая будет) «на сорок лет по крайней мере, названье ваше сохранит». Ну и то хорошо. Да и вообще всё хорошо. Нет, я не оптимист (впрочем как и не пессимист), но всё равно всё хорошо. Я –эсхатологист. И поэтому всё хорошо! «Хорошо!» – как сказал Маяковский.
Полигимния, муза муз, ведёт меня по стеклянным лабиринтам, где я встречаю духи далёких предков: Платон, Плотин, Прокл, Ямвлих, Каллимах, Гомер, Вергилий, Ямбул, Лукиан Самосатский, Апулей, Сафо… Можно перечислять тысячи и тысячи имён… я соприкасаюсь с их эмпирийными телами. Я тоже чистый эфирный огонь, полученный путём аутоалхимической трансмутации регрессирующего меркурия. Трансгрессия моего полигимна всем существам и неорганическим элементам конденсируется в симфонию энигматических сфер и переливается за края мирозданий.
Даже когда моя плоть сгниёт и станет частью гумуса, даже когда станут пылью мои кости, – что-то после меня останется. Я не имею в виду душу и мои произведения – это само собой разумеется. Я имею ввиду, что останется нечто и после тела. Нимб, ореол, например, который подберёт кто-то из смертных и присоединит к своему, как трофей или просто для коллекции или из непредсказуемого аффекта.
Дебилятором-депилятором мир извлекает волоски мудрости из наших душ. Вместе с луковицами выдирает – и навсегда. Не сеет, а выжинает вместе с луковицами. Вот почему я отращиваю бороду и не люблю подстригаться. Если облысею естественным путём, тогда другое дело – calvitium non est vitium sed prudentium initium.
Архианархия архиплутархия архимеланика архизэрро
Просто изголяться в апофегозе вербоэякуляции как альтернатива дермоядерной реакции и восседать на троне с палароновой (именно так!) подбивкой как царь Горох как шут гороховый и плеваться из трубочки горохом во все стороны
Скрепя сердце срепя зубами скрепить скрепкой от Скьяпарелли скрипучие с криптографическими скрепамитекста подобными скрипичными ключами манускриптами
Постскриптум: стропольщик на скрепере скрупулёзно скропал сие скрытое послание при посредстве скрипки скребницы и скребка скопом со скрипачом скрягой скромником скрытником скрепиристом и скопидомом
Я не говорю языком литературным, человеческим или ангельским. Я говорю своим языком, одному мне присущим, языком своего внутреннего космоса. Вы можете сказать – и только мне одному известным языком. Пожалуй да. Но его может узнать любой, если преодолеет свое раздражение и отвращение. Вся литература зиждется на сюжете, интриге, большей или меньшей доли таинственности и герое. Особенно на герое. Герой это стержень всех произведений. Правда сейчас уже появились антигерои, но это только другая сторона медали. Без героя (антигероя) никак нельзя, именно ради него закручивается весь сюжет, да и вообще, может быть, всё искусство существует ради него одного. Герой (антигерой) наиболее возбуждает, наиболее привлекает, заставляет трепетать сердца и писать продолжения. Именно он остаётся в памяти и служит примером (теперь уже неважно дурным или хорошим). Герой (антигерой) – это фундамент, и каркас, и цемент. Без него рассыпается вся литература. Но я-то как раз и хочу, чтобы она рассыпалась. Чтобы она представляла не здание, а хаотическую груду песка. Он всё время пересыпается, перемещается, образуя всё новые и новые химеры. Литературная анархия – это моя самоцель.
Осмысливая сам себя в себе,
Приходишь к выводу, что сам ты не в себе,
Но не в себе себя осознавая,
Ты сам собою сам себя не знаешь.
Благодать неописуемых слов. Наборы слов, фраз, предложений. Их незаконченность, неначатость и не срединность. Непечатность. Обрывки глосс. Или их коралловые барьерные рифы. Даже в скобках нет литературы. Не говоря уже о герое или антигерое. Не борьба с литературой, а вечный уход ( и даже удох) от неё. В литературщину? Фи, шо за дурной скус! В лабиринты нонсенса и глоссолалии. Или быть может просто в никуда. Но это слишком просто. На Парнас, вылупившийся из онерического глаза. ПСС (без расшифровки – не то что вы подумали)
Каждый король думает, что он король, а он всего лишь ноль. Каждый раз выходя в своём новом платье, он преисполняется гордостью, что он король. А… Каждый раз позируя в тронном зале, на заседании, посреди демоса, в церкви, он не сомневается, что он король. А… Может ли он быть королём?? Даже если хочет, то не может. Даже когда отрекается от престола. Он повязан по рукам и ногам и с кляпом во рту и всегда в своём новом платье.
Может объективное и существует, но каждый воспринимает мир субъективно, а значит объективное никому не нужно. Вселенная, которая не осознаётся, может и существует, но она никому не нужна, она ноль, дурная бесконечность. Если не будет ни одной осознающей личности, вселенная просто станет чёрным пятном. Чёрное пятно ведь тоже существует. Если вселенную никто не видит внутренним взором, то зачем такая вселенная. Животные видят внешними глазами, а внешние глаза ничего не видят. Поэтому вселенная для них не существует. Она существует только для видящих духом. Поэтому субъективное – абсолютно, объективное же – всего лишь относительно.
История всегда занимается великими людьми и великими событиями. А чем же ей ещё заниматься? Без этого и истории бы никакой не было. На отдельные личности ей глубоко наплевать. Так почему бы мне глубоко не наплевать и не плюнуть на историю и именно потому что я профессиональный историк. Вы хотите исторической правды? К чёрту историческую правду и историю вместе с ней! Правды не будет никогда. Правдой живёт только животное. Человек живёт мифом. Без этого нет человека, а только материальная оболочка. Миф – это жизнь человека на этой Земле.
Мир равнодушен и несправедлив к человеку и всегда останется таким. Поэтому человеку нужно противопоставить миру свой мир, какой бы он ни был. Пока человек не отбросит всё, что внешний мир на него навесил, чем он его нагрузил, он не станет свободным. Не бог весть какая истина, однако другой истины и нет, без неё мы каменные истуканы.
Человек обложен внешним миром как волк в логове довольными и потирающими руки охотниками. Ему запрещено всё, его личное право считается взбалмошной и опасной выдумкой. Он лишён даже права на самоубийство, единственную отдушину в этой нестерпимой духоте законов и норм у него отобрали. Он должен пройти от точки до точки покорно как кастрированное тягловое животное не отступая ни на шаг от уготованной судьбы безропотно послушно боязливо и ничего не сметь. Как ловко всё придумали и продумали рабовладельцы! Отойди-ка в сторону от колеи – и тебя ждёт ад, вечные муки, вечное проклятие, вечный позор. Бунт почитается за великий грех но я в который раз скажу что Бунт Священен
Ненормативнолексический максимум. Это максимум что я могу выдать? И то хорошо. Лучше выдать это чем остаться бессловесным орудием.