«Солнце палило нещадно. По синему небу плыли пушистые облачка. А вот то похоже на средневековый замок! Ах, жить бы в нём, я была бы принцессой, а ты прискакал бы на белом коне, таком же белом, как эти облачка, и стал бы принцем...»
Она оторвалась от листа бумаги, подпёрла подбородок кулачками. Что-то мешало. Ах да, ручка. Она с досадой отшвырнула её. Вот пишут же люди сразу на компьютере, а ей — ей надо видеть белый лист и фиолетовые строки. Да и компьютера тут нет. Да, облачка... синее небо, палящее солнце...
За окном четвёртый день моросил дождь, серое небо было безнадёжно унылым. Она отвела взгляд от окна и снова попыталась представить солнечный жар на коже. Получалось плохо. Совсем некстати нахлынули какие-то совершенно ненужные мысли.
«Ты»... А кто он — этот «ты»? Ну, будущим читателям необязательно знать, что никакого «его» нет, но самой-то — ведь тоскливо, ну тоскливо же. Одноклассников она представить в этой роли не могла, но где же его взять, этого «ты», который достоин стать принцем, в крошечном городке, где молодые люди не задерживались после школы, а уезжали или начинали спиваться, сидя на шее родителей? Да и здесь, в деревне, куда её сослали на каникулы, ничем не лучше. Мальчишки грубые и развязные, тянут клешни куда не надо, да не только тянут, еще и лапают. Так противно. А дала нескольким по рукам — за ней закрепили презрительное прозвище «городская», ладно, не хуже чего. А всё ж обидно.
Она стала чертить каракули на уголке листа. Понемногу её охватывала злость. Мама с папой уехали, как обычно, к морю, а её, как обычно, отправили к бабке с тёткой, в эту унылую степную деревню, где даже до ближайшего леска — да и глазом-то его не видать! Бабка была совсем старенькой — разве такие старые бывают? — тётка же, хоть и была уже на пенсии (ну уж так почему-то получилось), всё еще работала. Она была учительницей. Математики, правда, вот уж ужас. Но сейчас тётка была в отпуске.
Легка на помине, тётка вошла на веранду с ведёрком свежесобранных огурчиков.
- А, ты здесь? Всё пишешь? Ну-ну. Будет у нас в роду знаменитая писательница!
Девочка вспыхнула. Она чувствовала, что тётка относится к её занятию снисходительно и слегка насмешливо, как к подростковой блажи. Сама тётка из литературы признавала лишь школьные методички и детективы, которые читала запоем. Детективы, фу. И девочка соврала:
- К учебному году готовлюсь. Реферат велели написать за лето, — листок уже был перевёрнут чистой стороной.
- А, ну дело. А я сейчас огурчиками займусь. Хорошо они пошли в этом году. Побалуемся малосольненькими. А ты вот что. Оденься и сходи в центр, хлеб у нас кончается, сходи, сходи, пока весь не разобрали. Только сапоги резиновые набуй.
Её охватила тоска. До центра было четыре километра по полному бездорожью. То есть, если не было дождей, дорога была. Грунтовая. Но сейчас это была кромешная глубокая грязь, которую и обойти-то было нельзя. Правда, за бывшей машиннотракторной станцией начинался местами разбитый асфальт, но до него ещё эту грязь помесишь! Но возражать не решилась, не дома, да и всё равно кому-то идти надо. «Набула» сапоги, спрятала листок — мало ли кому на глаза попадётся!
В магазине уже было пусто, утренне-дневные покупатели уже всё купили и схлынули. Продавщица протапливала магазинную печечку, ну да, чтобы не так сыро было, плесень ведь заведётся, а у нее товар! За порченое придётся платить из своего кармана.
Девочка медленно шла обратно и думала: какой ужас жить здесь вот так, всю жизнь! А здешним всё нипочём, им нормально. Как они могут? Потом вспомнила свой городишко: а там чем лучше? Нет, вот закончу школу и уеду! В большой город. Учиться. И жить. И уж там-то мой принц мне обязательно встретится. И мы с ним тоже будем каждый год ездить на море!
В гостиной грохотал телевизор — бабка была плохослышащей. И, снова юркнув на веранду, девочка мстительно подумала: а мы с принцем будем, будем летом ездить на море!