1. Знакомство с десятиклассницей
«Ты в город сегодня собираешься?» - задает вопрос Рыжий, помешивая чай в высокой фаянсовой кружке с синими якорями на стенках. Я отставляю недоеденную ячневую кашу на массивной тарелке с таким же орнаментом, но не успеваю ответить - в разговор вмешивается Мишель:
«Сегодня Рейзнер объявляет результаты семестровой контрольной, а командир предупредил, что с двойками в город не пустит».
Контрольная по производным была в понедельник. Я решил все десять примеров своего варианта и знаю, что в увольнение пойду. Похоже, что не будет проблем и у Рыжего, ибо он, с нотками гордости, парирует:
«Это ты, Мишель, волнуйся, а я решил девять, это - минимум четверка!»
«Я думаю сходить в Базуху, Витя Молодожон в прошлую среду был там. Говорит, было много хорошеньких старшеклассниц. У них сейчас осенние каникулы», - отвечаю я, задумчиво намазывая масло на ломоть хлеба. Базуха или БМК - Базовый матросский клуб на площади Труда.
«А может быть, пойдем к Сладовскому посмотреть его коллекцию открыток, а потом, как прошлый раз, сходим, попьем пива в баре? Он меня приглашал», - предлагает Рыжий.
«Рыжим первокурсникам ходить по питейным заведениям – плохой тон!» - шутит Санек Сысоев.
«Так он же курсант – старший!» - подхватываю подначку я.
«Не тебе, Брамс, стебаться над моей заслуженной лычкой. Ты за этим столом самый младший. Так что отвечай старшему по воинскому званию, пойдешь со мной или нет?» - парирует шуткой Рыжий.
« Нет, не пойду, я совсем на мели с деньгами. А просить у матери не хочется. Пойдем лучше в БМК, это бесплатно, а в бар со Сладовским сходим на той неделе, после получки».
Сегодня суббота, после ужина плановое увольнение. Но увольняться будут единицы. Прошли контрольные по физике, начертательной геометрии и высшей математике, вышли сроки представления переводов «тысяч» по английскому языку. Мы с Рыжим и Сынком пока держимся.
И вот учебный день закончен. Те, кто не потерял право на увольнение, начинают готовиться к выходу в город. Надо подшить подворотничок к галстуку, начистить асидолом пуговицы шинели, которые за те несколько месяцев, пока мы её не носили, стали совсем темными.
Мишель Туровец, как всегда перед увольнением, вымыл голову и надевает вместо трусов плавки. Рыжий замечает эти сексуальные приготовления и начинает подначку: «Мишель, порядочная женщина к себе мужчину без добротного нижнего белья не допустит!»
Туровец хватает наживку: « Не учи ученого, чем мои плавки плохи!» И, продолжая расчесывать еще влажную, кудрявую шевелюру, поворачивается, демонстрируя упругие ягодицы и приличную выпуклость спереди, упакованные в обтягивающие плавки ярко синего цвета.
Рыжий призывает свидетелей: «Вы посмотрите! Мишель идет учить спортсменок плавать!»
И продолжает: «Миша! Может быть, у вас в Белоруссии плавки считают нижним мужским бельем, а у нас в России плавки – спортивная одежда. В Питере настоящий мужчина идет к даме с цветами и непременно в кальсонах.
В ларьке, рядом с парикмахерской, я видел прекрасный голубой экземпляр, с начёсом. Если поторопишься, еще успеешь купить и переодеться».
Я подхватываю тему: «Нет, Шурик, так не пойдет. Я видел те кальсоны. У них спереди ширинка на одной пуговице, а Мишелю, по его темпераменту, надо, минимум, пять. Иначе предмет выскочит во время танца».
Мишель тут же находит ответ: «Молодые вы еще, жизни не знаете! Хорошо, если выскочит! А как иначе девушка узнает, нравится она или нет?»
Через несколько минут приготовления закончены, и
мы стоим в коридоре спального корпуса в двух шереножном строю, готовые к осмотру старшиной роты. Гена Алексеев, как всегда, исключительно серьезный, обходит строй, выборочно проверяет чистоту подворотничков и нудным голосом напоминает о правилах поведения в городе.
Еще через десять минут мы под шпилем - в небольшой очереди увольняемых. Сегодня дежурит по училищу капитан 2-го ранга Мясников. Он слывет либералом и не требует, чтобы дежурные по факультетам выводили курсантские роты одновременно. Поэтому очередь на проход через Ворота под шпилем идет быстро. Еще две-три минуты, и ворота открывают для 21-й роты.
Большая часть счастливчиков – младшие командиры. Курсантов 1-го курса всего десять человек - меньше четверти численного состава. Радостная минута. Впереди вечер свободы, ожиданий и надежд.
Сразу за воротами строй рассыпается. Мишу Туровца ждёт возле фонтана стройная блондинка с высокой прической, в модном в те годы плаще-«болонья». Толик Будкин поворачивает налево в сторону Зимнего дворца на остановку троллейбуса. Видимо, едет домой, на Черную речку.
Мы с Сашей Игнатовым следуем направо, по аллее Александровского сада, мимо памятника Пржевальскому, в сторону Конногвардейского бульвара, тогда называемого бульваром Профсоюзов.
В конце октября в Ленинграде темнеет рано, уже зажглись фонари и наши тени скользят по опавшим листьям, сплошным ковром, укрывшим газоны. Пряный запах увядшей листвы, холодный северный ветер с Невы, ставший еще сильнее, как только мы миновали Адмиралтейство, сырой песок дорожки, поскрипывающий под ногами, как будто говорили: заканчивается осень, скоро зима.
Начал накрапывать мелкий дождик. Мы ускоряем шаг.
На наше счастье, когда мы вышли из сада и перешли на бульвар, от Адмиралтейского проспекта показался троллейбус пятого маршрута. Короткий рывок, и мы успеваем добежать до остановки к тому моменту, как к ней подошел полупустой троллейбус.
Ехать всего две остановки, у «пятерки» на площади Труда кольцо, но нам дальше и не надо. Базовый матросский клуб выходит фасадом на площадь Труда. От кольца троллейбуса, перейдя через улицу Труда, заходим в фойе клуба, снимаем шинели в гардеробе и поднимаемся на второй этаж.
Мы пришли рано. В танцевальном зале, по всему периметру, расположились матросы - первогодки, которых сюда, явно, привели строем и моряки с бригады новостроящихся кораблей, все как один разукрашенные значками «воинской доблести». Женщин еще немного, а те, кто есть, на школьниц или студенток непохожи. Курсантов тоже не видно.
«Шурик! Наше время еще не пришло»,- говорю я, - «давай спустимся в библиотеку, полистаем журналы. Может быть, когда заграет оркестр, подтянутся и школьницы». Мы спускаемся на первый этаж и заходим в библиотеку.
Читальный зал довольно большой, но почти пустой. За столиком у окна две девушки листают подшивку «Огонька». Рядом со стойкой, за другим столом, усатый мичман просматривает подшивку «Крокодила». Похоже, что это он привел на танцы матросов осеннего призыва, которых поодиночке еще не увольняют.
Мы подходим к стойке. Улыбчивая женщина средних лет
первая здоровается с нами и предлагает записаться в библиотеку: «Давайте ваши военные билеты, я заполню на вас формуляры. А вы пока можете пройти за стойку и посмотреть книги по стеллажам. У нас очень хорошее собрание».
Я люблю покопаться на книжных полках, да и Сашка любит читать, поэтому мы с благодарностью отдаем библиотекарше документы и проходим в глубину хранилища.
Библиотека и вправду огромная. Мы с интересом разглядываем книгохранилище, пытаясь сориентироваться по темам хранения. Особенно велик раздел мемуарной литературы. Мне сразу бросился в глаза томик воспоминаний Витте, который в книжном фонде училища был в единственном экземпляре, и поэтому, практически, недоступным.
Его я и начал рассматривать, прикидывая, взять ли его сейчас или зайти за ним позже. Решил, что одна книжка не натянет, тем более, что первый том не толстый, и на танцах можно будет засунуть сбоку, под ремень.
Когда я вышел из книгохранилища, библиотекарша уже заполнила мой формуляр, и мне осталось только расписаться.
«Вы, до которого часа работаете?»- спросил я её.
«По субботам до 22-х часов», - приветливо ответила женщина.
«Можно я запишу на себя эту книгу, а потом зайду за ней, когда буду уходить из БМК?»
«Хорошо, только если вы не придете до 21. 45, я с вашего формуляра ее спишу», - согласилась библиотекарша.
Оркестра еще не было слышно, и, расписавшись за книгу, я взял номер «Нового мира» со стенда свежей прессы и сел за стол рядом с девушками. Обе были совсем молоденькие. Через проход от меня сидела брюнетка небольшого роста, черноглазая, с высоким бюстом, довольно миловидная.
Её подружка мне показалась еще симпатичнее. Тонкий профиль греческой камеи обрамляли длинные, до пояса, темно-русые волосы почти пепельного цвета.
Голубые, удивленно распахнутые глаза, опушенные длинными ресницами, нежная линия рта с маленькой родинкой над верхней губой и свежий цвет лица добавляли совершенства юному девичьему облику.
Мои наблюдения, усаживаясь рядом, со мной прервал Рыжий, он молча толкнул меня локтем, показывая взглядом на девушек. Я согласно кивнул.
«Я согласен на чёрненькую. Вторая для меня слишком высокая», - шепнул мой дружок тоном, не допускающим возражения.
«Очень хорошо, я уже решил для себя, что отсюда уйду со второй», - также чуть слышно ответил я.
В этот момент в танцевальном зале заиграл оркестр и девушки, которые явно дожидались этого, пошли из библиотеки на выход, как бы не замечая, что мы смотрим на них. Мы дали им возможность пройти мимо нас и тоже встали, внимательно разглядывая девушек со спины.
Как я и ожидал, светленькая оказалась высокой, стройной девушкой, удивительно грациозной и гармоничной. Черная плиссированная юбка, с широким поясом на тонкой талии, обнимала девичьи бедра.
Похоже, что девушка еще не достигла зрелых кондиций. А несколько тонковатые икры, и прекрасной формы попка, только подчеркивали грациозность и длину ног. Узкую спину обтягивал, в тон юбке, короткий жакет, ворот которого украшал отложной воротник белой шелковой блузки.
«Прибавь шагу, - сказал Рыжий, - мы должны взять их первыми, пока они не опомнились!» На наше счастье, когда мы вошли в зал, оркестр заиграл Арабское танго, а наши незнакомки замешкались на входе. Все прошло, как намечалось.
Через пару секунд я уже застыл, оловянным солдатиком, перед выбранной девушкой и, с коротким поклоном, спросил:
«Вы позволите пригласить вас на танец?»
Девушка приветливо улыбнулась и подала мне руку. Я вывел её на середину зала, обнял, и мы, одни из первых, начали танцевать.
Рука девушки была теплой и сухой, а мои пальцы, лежащие на ней чуть выше пояса, чувствовали косточки позвоночника.
«Меня зовут Павел, и я еще в библиотеке решил, что первым приглашу вас на танец», - сказал я, чтобы развеять вдруг охватившее меня смущение.
« А я – Люда. И тоже заметила, как вы нас разглядывали. Но я подумала, что вам приглянулась моя подруга».
«Я ничего не имею против вашей подруги, она симпатичная девушка, но понравились мне вы, и кажется, серьезно», - сказал я неожиданно для себя.
«Спасибо, - ответила девушка, - я рада это слышать». Через пару секунд она спросила: «Вы здесь на танцах уже были?»
«Нет, в первый раз. Смею предположить, что раз вы знаете про библиотеку, вам этот клуб знаком?» - поинтересовался я.
«Нет, я тоже здесь в первый раз. Меня пригласила одноклассница, у которой мама здесь работает в библиотеке. Но я почему-то думала, что здесь клуб гражданских моряков, а здесь одни матросы».
«Мы с приятелем курсанты», - сказал я, думая, что школьница не разбирается в погонах. «Первого курса, и, скорей всего, с Дзержинки!» – улыбнулась в ответ девушка, демонстрируя меньшую наивность, чем я думал.
В этот момент танец закончился. Мы постояли еще секунду обнявшись, а потом я взял девушку за локоть и повел к её подружке, которой Шурик, оживленно жестикулируя, что-то рассказывал.
«Здравствуйте », - кивнул я, подойдя к беседующей паре. И, обращаясь к Люде, сказал: « Этого курсанта зовут Александр, что означает «славный», - и он, в самом деле, славный парень».
«Люда», - ответила девушка и подала Рыжему узкую кисть.
Сашка церемонно пожал девушке руку и, обращаясь к своей подружке, сказал: « А этого вежливого первокурсника зовут Паша. Но он откликается и на затейливое имя Брамс». Девушка протянула мне розовую ладошку и с улыбкой произнесла: « Света».
«А почему Брамс?» - спросила моя девушка, удивлённо глядя мне в глаза.
«Моим друзьям кажется слишком длинной фамилия Брамский, вот они и сократили до «Брамс». Я же не против ассоциаций с великим музыкантом.
А вот догадайтесь с трех раз, как кличут моего друга его приятели?» - сказал я, поглядывая на Свету и Люду
«Рыжий», - хором догадались девушки.
«В точку. Трех раз не понадобилось. Сразу видно, что девушки сообразительные. Наверное, уже школу закончили?» - нисколько не смущаясь, проговорил Рыжий.
«Нет, пока учимся в десятом. Мы со Светой одноклассницы и нам еще учиться почти два года - этот, и одиннадцатый класс», - ответила Люда.
Снова заиграл оркестр, и мы пошли танцевать. Девушка мне всё больше и больше нравилась. Нравилась ее девичья стать, напоминающая мне грациозного оленёнка, светлое, чистое лицо с выразительными, заглядывающими в душу, глазами, нравилось, как она себя непринужденно держала, с достоинством, но без жеманства, нравился ее нежный голос и интонации дружелюбия, когда она вела со мной разговор.
На мой взгляд, она была самая красивая девушка в зале. И, чувствовалось, что я ей тоже понравился. Весь вечер я не отходил от Людочки ни на шаг, но и она была не против моей напористости. Вчетвером мы непринужденно болтали, но не делали даже попыток на один танец обменяться партнерами.
Люда мне рассказала, что живет она на Охте, с родителями и младшей сестрой Дашей. Даше 16 лет, а ей уже исполнилось семнадцать лет, и родители стали ее отпускать на танцевальные вечера. Первый раз она была в клубе Морского училища имени Макарова, а сегодня ее второй выход в свет. До этого ходила на танцы только в школу.
Я прикинул, что до Охты добираться около часа, значит, до десяти вечера надо уходить, чтобы иметь возможность проводить девушек до дома. Обменявшись этой мыслью с собеседниками, мы решили, что пора заканчивать танцевальный вечер и направились сначала в библиотеку, где я взял записанный на меня том Витте, а потом в гардероб за верхней одеждой.
Не забывая проявлять галантность, помогли девушкам одеться, и через пару минут мы уже стояли на концевой остановке седьмого троллейбуса, который должен был довезти нас до Охты.
Вскоре подошел троллейбус, и мы сели справа по движению, попарно, пропустив девушек к окнам. Ехали мимо Манежа через Исаакиевскую площадь, по Большой Морской. До Невского проспекта в троллейбусе, кроме нас, никого не было.
На Невском стал заходить народ. А после поворота на Суворовский все сидячие места были уже заняты. Напротив Военного госпиталя в троллейбус зашла женщина лет 45. Увидев, что свободных мест нет, направилась в нашу сторону и встала рядом со мной.
Мне очень не хотелось вставать, тем более, что рука Людочки доверчиво лежала в моей руке, а голова покоилась на моем плече. Но женщина вздыхала так выразительно, что я вынужден был встать. Людочка встала вместе со мной и сказала женщине жестким голосом: «Садитесь, пожалуйста!» Женщина села, не поблагодарив, и отвернулась в окно.
«Садись, Людочка», - шепнул я девушке, показывая глазами на освободившееся место.
«Нет, я лучше постою с тобой», - сказала она, беря меня за руку.
Троллейбус миновал Смольный и выехал на мост имени Петра Великого. «Садитесь, ребята, нам за мостом выходить», - позвала нас Света, вставая с кресла. Саша поднялся за ней.
«Проходи к окну, джентльмен», - шепнула мне Люда, - «а то опять будешь вставать, как только кто-нибудь войдет». Мы сели, и Люда опять склонила голову мне на плечо и взяла мою ладонь в свои горячие ладошки.
Я взглянул на часы, было без четверти одиннадцать. «Мы через две остановки выходим», - заметила моё движение Люда. Мы вышли на Новочеркасском проспекте, и пошли в сторону её дома. «Запоминай дорогу к троллейбусу», - сказала девушка, - «Впрочем, заблудиться здесь трудно, мой дом недалеко».
Действительно, через пять минут мы подошли к подъезду, возле которого и остановились, а Люда показала на два светящихся окна: «Вон там я живу».
«Давай завтра встретимся и сходим куда-нибудь»,- сказал я, кладя руки на плечи девушки.
« Хорошо. А в каком часу?» - согласилась Люда, поднимая подбородок и глядя мне в глаза.
Мне очень захотелось её поцеловать, и я продолжал, думая, как бы это сделать: «Да хоть в десять. Предлагаю с утра сходить в Русский музей, а потом погуляем». «Меня устраивает, давай в десять, встретимся у входа в музей», - дрожащим голосом сказала девушка и, поднявшись на цыпочки, закрыла глаза. Мне ничего больше не оставалось, как поцеловать её в губы.
Губы девушки были сжаты, и поцелуй вышел вполне невинный, но душевных эмоций во мне он поднял море. Поэтому, когда девушка отстранилась, со словами: «Мне пора, в одиннадцать мне велели быть дома», и благодарно чмокнув меня в щеку, юркнула в подъезд.
2. Репетитор десятиклассницы
Экзамен по высшей математике за первый семестр успешно сдан, и значит сегодня законное увольнение. Чтобы подготовит форму, мне пришлось пожертвовать ужином. Увольнение – дело святое. Но теперь впереди почти восемь часов свободы! Целая вечность!
Сегодня у меня свидание с девушкой Людой. Я с ней встречаюсь уже два месяца, представлен родителям и вхож в дом.
В прошлое свидание обещал, сразу после экзамена приехать к ней и помочь подготовиться к контрольной по математике.
Дверь мне открыла Люда. « Привет! А я тебя ждала часам к семи, но хорошо, что пришел пораньше. Объяснишь мне алгебру, контрольная работа у меня завтра. А потом поужинаем. Мама печет блины!» - тарахтела девушка, пока я снимал шинель.
«Да, поужинать бы не мешало», - подумал я. А вслух спросил: «А на какую тему контрольная работа »?
«Действия с комплексными числами», - ответила Люда.
«Это не проблема, я уверен, что смогу помочь. У тебя таблицы Брадиса есть?»
«Есть, а зачем нужен Брадис?»
«Вот теперь вижу, что тебе помощь нужна. При переводе алгебраической формы в показательную форму нужны значения тангенса», - ответил я, входя из коридора в столовую.
Из кухни выглянула Людина мама. Я поздоровался с ней. Она с улыбкой ответила и сказала, обращаясь к дочке: «Сразу видно, что твой кавалер разбирается в алгебре. Идите, позанимайтесь, пока я блины напеку».
Они через столовую прошли в следующую комнату, в которой стоял письменный стол с разложенными тетрадями и книгами. Тему я помнил хорошо и за двадцать минут написал необходимые формулы перевода комплексных чисел в три формы. И расписал примеры алгебраических действий в показательной и алгебраической формах.
«Теперь попробуй решить задачу на сложение в алгебраической форме, ориентируясь на мой пример», - сказал я, когда убедился, что девушка освоилась с основными понятиями.
Люда задумалась, глядя на пример, и тут же написала верный ответ.
«Я поняла, просто надо складывать отдельно разнородные части».
«Верно, а теперь вычти из получившегося ответа первое комплексное число, ведь как из пяти вычесть семь, ты знаешь», - продолжал я учительствовать.
«Знаю», - уверенно ответила девушка и написала верный ответ.
С умножением тоже пошло всё быстро, а с делением пришлось дополнительно объяснять, что такое сопряженный комплекс. Тут раздался голос Людиной мамы: «Идите есть блины, все готово!»
«Пойдем, объяснишь деление после ужина», - сказала девушка и, взяв меня за руку, повела в столовую.
«Садитесь, пока блины горячие, отец сейчас подойдет, а Дашка убежала в кино со своим кавалером», - распорядилась Людина мама.
Не успели мы расположиться за столом, как пришел с работы отец семейства. «Как раз вовремя», - обрадовалась Люда.
« У нас зятёк в гостях! Привет дзержинцу!» - сказал Олег Степанович, входя в комнату и протягивая мне руку. Я промолчал, а только с улыбкой, пожал ему руку.
« Я смотрю, теща блины наладила, так тут без «Столичной» не обойдешься!» - продолжал он в шутливом тоне, доставая из холодильника запотевшую бутылку.
«Папка, может, хватит издеваться! Зачем эти твои подначки, «теща», «зятек»? Я попросила Пашу прийти помочь мне перед контрольной работой. Мы начали заниматься, а ты хочешь, чтобы он обиделся и ушел?»
«На что тут обижаться! Да он и не обижается. Ведь, правда?»
«Конечно», - ответил я. « Девушка хорошая, вот школу кончит, можно и замуж отдавать!»
« Хватит болтать! Видите, Людочка смущается! Давайте садитесь за стол»,- сказала Мария Петровна, недовольно сверкнув глазами.
Нас с Людой посадили рядом. Олег Степанович вытащил из серванта три рюмки, одну из них придвинул ко мне и стал наливать водку.
« А курсантам нельзя пить спиртное!» - ехидным голосом сказала Люда.
«Если после сдачи экзамена, и не больше бутылки, то можно», - пошутил я.
«Ну, у нас столько и нет!» - весело ответил Олег Степанович, наливая себе и жене.
«Не больше двух рюмок! Им еще заниматься алгеброй!» - не то всерьез, не то в шутку сказала Мария Петровна, подкладывая мне на тарелку конвертик блина.
«Паша сегодня высшую математику сдал на пятерку», - похвасталась успехами друга Люда, поднимая стакан с киселем.
Все выпили за успешный экзамен, и я набросился на аппетитный блинный конвертик с мясом.
Увидев, что его тарелка в минуту опустела, Мария Петровна подложила еще парочку поджаристых конвертиков. Я не стал возражать, тем более, что закуска идеально подходила к выпитой рюмке, а аппетит у меня разгулялся.
« Но вторую рюмку пить не буду», - подумал я, и когда Людин отец попытался наполнить рюмку, то решительно отказался.
«Потчевать можно, неволить нельзя! Да и тебе хватит», - сказала Мария Петровна, и муж не стал настаивать. Чувствовалось, что верховодила в семье жена.
Через десять минут, мы с Людой, как два примерных школьника, сидели рядом за столом в девичьей комнате и пытались настроиться на рабочий лад. Но у меня это плохо получалась, тем более, что девушка положила свою голову мне на плечо и взялась своей теплой рукой за мою левую кисть. Я торопливо дописал в Людиной тетради формулу деления комплексных чисел и с чувством выполненного долга поцеловал девушку в щеку.
« А я уж думала, что еще на час развел эту волынку!» - сказала она, подставляя губы.
Мы пересели на диван, где было удобнее целоваться, и с головой окунулись в это волнующее занятие.
Тогда мы не догадывались, что «в СССР секса нет», И уж точно не знали, что такое петтинг. Однако, это не мешало нам методом проб и ошибок уверенно усваивая его поверхностные формы, с удовольствием переходить к все более глубоким.
Эти увлекательнейшие занятия прервал звонок у входной двери.
«Это Дашка, я попросила её позвонить, когда она вернется», - сказала Люда, вставая с дивана и поправляя сбившуюся одежду.
Я тоже вскочил и глянул на часы. Было половина одиннадцатого. Пора уходить. Люда подошла к двери и повернула ключ. Когда она успела закрыться, я не заметил.
Люда ласково одернула мне синий воротник и слегка подтолкнула к выходу из комнаты. В руках у нее была тетрадь, показывающая, что они даром время не теряли.
Одновременно с нами в гостиной показались Мария Петровна и Даша, которой мать открыла дверь.
Даша, шестнадцатилетняя девушка, была чуть ниже Люды ростом, но младше не выглядела. Черноглазая, с развитыми формами, она совсем не была похожа на сестру. Они поздоровались, и я сказал, обращаясь к Марии Петровне : «Спасибо Вам за теплый прием, мне пора уходить».
«Тебе спасибо, что позанимался с Людочкой»!
«Всегда готов!» - подумал я, но ничего не сказал, а только молча поклонился в ответ.
Без четверти двенадцать я докладывал дежурному по роте, что прибыл из увольнения без замечаний.
Продолжение следует.http://proza.ru/2019/04/09/1952