Не откладывай на завтра... Впрок ли урок?

               
   Сознайтесь честно – часто с вами бывали случаи, когда дела, или проблемы откладывались на завтра? Думаю, что бывали.

Иногда закрутишься в суматохе дневных проблем, подойдет очередь решения какого- то вопроса, а сил и времени уже нет.
— А, завтра сделаю, — самый простой выход для самоуспокоения. А завтра может повториться то же, что было и сегодня. И так по кругу,как у человека, решившего похудеть, или бросить вредные привычки: «Всё, с завтрашнего дня начинаю… бросаю...!»

Утром встал,  решил побегать по аллейкам парка, сбросить лишние килограммы, а за окном дождь. «А, ладно, завтра начнем…». А на завтра разболелась голова, ребенок не спал всю ночь и опять: «А, завтра…».

Пьющим и курящим в этом плане тоже нелегко, хотя выход всегда находится: «Всё, сейчас последняя стопка (сигарета), — завтра ни-ни!»
Подходит завтра. С утра тошнота, головная боль, страшный сушняк, трясучесть во всех конечностях. «Ладно, сейчас пару стопок, полечусь, а завтра ни-ни…».
Загад не бывает богат, особенно у такой категории людей, «завтра» может продолжаться сколько угодно.

Такое «завтра», только другого направления, бывало частенько и у меня.
Деревенская жизнь иногда так закружит в своем круговороте,  только успевай поворачиваться! Перед зимой необходим запас топлива: уголь, дрова.
Что причиталось учителям по коммунальным услугам, было маловатым, угля хватало на средненькую по морозцам зиму, а дров — уже нет. Баня тоже отапливается не газом…
Думы о топливе стали все чаще посещать голову с приходом холодов.
 
В конце сентября установилась теплая, без дождей и ветров погода, вроде бы, настало «бабье лето». Отбросив все дела, подался в лесничество выписывать лесобилет. Без проволочек оформил, заплатил, перебросился парой фраз с симпатичной, давно знакомой мне женщиной — бухгалтером, и отправился на поиски лесничего, чтобы поехать, принять деляну. Найдя его в гараже за игрой в домино, порешали вопросы с поездкой и на второй день покатили в тайгу.
 
Вы были в тайге поздней осенью? Какая красотища! Золото, еще не опавшей листвы берез, резким контрастом выделяется на фоне зеленых пихт и елей. Полыхают, как рубины, крупные кисти рябин и калин. С тихим шелестом опадают осиновые листья.
Лес готовится к зиме…

Лесничий отметил специальным молотком деревья, которые можно свалить, традиционно «отметились» по стаканчику винца, и укатили.
Прощаясь, лесничий сказал: «Деляну можешь выпиливать хоть завтра, но не тяни, лесобилет действителен до нового года, после — можешь в нужник с ним сходить».
— Понял… не дурак…

Понять-то понял, но это проклятое «завтра»!
Круговерть дел, и все завтра, да завтра. Так дотянул почти до нового года. Осталось дней десять и потом хоть иди, выполняй предостережение лесничего.
Забегал, засуетился в поисках трактора и вальщика.

Недалеко от нас жил мужичок Коля, имевший в хозяйстве сравнительно новый трактор ДТ-75 с лопатой — то, что нужно для работы в тайге в зимнее время.
Зашел к нему, переговорили. Коля вопрос решил просто: «Бочка солярки, и часть деляны мне за работу». Ударили по рукам, позвонили еще одному мужику — вальщику Иванычу, договорились.

У меня в гараже, рядом с мотоциклом стояла двухсотлитровая бочка с соляркой, припасенная еще с лета, поэтому проблем с топливом не было.
Но это только показалось. Проблема была, да еще какая! Я по образованию химик, но не предполагал, что на сильном морозе солярка может кристаллизоваться, как лед!
Договорились выехать в пять утра — до деляны путь не близкий.

Вечером, созвонившись еще раз, улегся спать пораньше. Сон не шел. Думы всякие в голову лезут — все ли было предусмотрено?
Предусмотрели всё, кроме тридцатиградусного морозца.

Кто общался с дизельными двигателями, знает, как невероятно трудно завести такую технику в мороз под открытым небом. Машину с дизельным движком — еще туда-сюда, а трактор — уже проблема. Нужно нагреть сорок литров воды до состояния кипения: ведро воды на проточный нагрев двигателя, пока из сливного краника не побежит теплая,и три ведра для системы охлаждения. А так же надо чем-то нагреть почти два ведра масла в поддоне. Проблем полно, тут уже не до сна.

Проснувшись от пиликанья будильника, вскочил, глянул в окно. Настроение упало. Уличный термометр показывал минус тридцать с лишним, над селом висела дымка, стояли столбы света от уличных фонарей. Плохо дело! Может отложить… На завтра?

Посмотрел на двор Николая — горел свет, значит, не спит, готовит трактор к поездке. Натянул ватные штаны, свитер и меховой полушубок. Уложив в рюкзак хлеб, котлеты и шмат сала из холодильника, пошел к соседу. Иваныч был уже там, помогал заливать воду для прогрева двигателя, и устанавливал тэн под картером.
 
— Долго дрыхнешь, сурок! Жена к стеночке прижала? — шуткой встретили друзья, — давай, готовь «пускач» к старту!

Привычно подоткнув контакты реле, свечи, намотал шнур для запуска на маховик пускача. Проверил уровень топлива в бачке, долил горячего бензина (для облегчения запуска), включил рычаг бендикса, спросил: «Ну, что, от винта?»
Колян махнул рукой:"Давай!"

Резко рванул пусковой шнур. Пускач, фыркнув, оглушительно взревел (сказался горячий бензин), убавил дросселем обороты, погонял его несколько минут на средних, снова добавил газу.  Стал муфтой прокручивать маховик двигателя.
Загустевшее на морозе масло, подобно прозимовавшему в банке меду, естественно, сильно тормозило вращающиеся детали. Открыв клапана декомпрессором, разогнал маховик двигателя, закрыл декомпрессор, но толку было мало — из «выхлопухи» валил белесый пар смеси воздуха и солярки, двигатель не запускался…

— Плесни ему  в «воздухан» бензина! — крикнул я Николаю. Тот дело знает  — вскочил на гусеницу, плеснул в заранее открытый воздухозаборник горячего бензина. Дизель, всосав пары взрывоопасной смеси, утробно рыкнул, выбросил, как тепловоз, струю черного дыма, с натугой заурчал. Слава, Господи, завелся…

Потихоньку, на средних оборотах прогрели движок, поехали ко мне домой заправляться.
 
Вот, тут-то и начались первые проблемы. Солярка на тридцатиградусном морозе превратилась в густой рассол, насыщенный иглами, как снегом, и не хотела выливаться через горловину бочки. Каких только слов не услышала бедная солярка и бочка… Ну, и мне попутно досталось!

Ругайся — не ругайся, а дело надо делать! У меня было две паяльные лампы, принесли еще две, и в четыре огненные струи начали греть емкость. Затратили минут сорок, а то и больше, пока солярка не приобрела нормальный вид.
 
— Столько времени потеряли! — сокрушался Иваныч, — теперь, если все нормально будет, приедем домой очень поздно.

Залив соляру, уложив пожитки, привязав сзади на гидравлику бензопилу, наконец,покатили. Выехали из села в приподнятом настроении, перекидывались шутками, травили анекдоты.
Анекдоты закончились при подъеме на Каменушку — высокий перевал за селом.
Соляра, успев остыть, снова превратилась в кашу, не желавшую прокачиваться через трубки топливной аппаратуры. Двигатель трактора вначале снижал обороты, а потом и вообще, пару раз чихнув, умолкал. Поминая какую-то мать и всех чертей, выбирались из кабины, разжигали паяльную лампу, грели бак, патрубки, прокачивали ручной помпой соляру, и снова заводили дизель. Через сто-сто пятьдесят метров все повторялось.

— Давайте кончим это мумаё…во! — поехали домой! — разозлившись, предложил Иваныч,  — а то мы здесь окочуримся, как трактор.

Посидели, подумали… «Нет, мужики, поедем! — решительно возразил Колян,  — до вершины рукой подать, а потом будет легче».

— Чем легче-то? — ощетинился я, приняв сторону Иваныча, — трактор сдохнет, домой топать ближе будет, что ли?
 
Чуть не поссорились.  Помолчали, обдумывая…

Думай — не думай, а мороз стоять не велит! Снова с трудом завели дизель, покатили. На удивление, до вершины доехали, не заглохли, (видимо, подействовала чья-то мать),  на обратной стороне перевала, действительно, стало теплее и до деляны добрались без происшествий.

Наскоро перекусили холодными котлетами. Я показал друзьям деревья с отметкой лесничего, и принялись за работу. Иваныч валил деревья, я обрубал сучья, подцеплял стволы к трактору, а Колян трелевал их на плотбище.
 
Кто был в тайге на зимней лесозаготовке, знает, каких трудов стоит добраться до лесины, стоящей от тебя в десяти метрах. Снег — выше пояса, наста нет, приходится подбираться к дереву «вплавь», а потом нужно откидать снег от ствола, чтобы спилить его как можно ниже. Вальщику тоже не сладко — спилил лесину — надо отбежать на безопасное расстояние от падающего древа, иначе может зацепить комлем. Сколько погибало людей, понадеявшись, что дерево упадет, как карандаш на столе.
А оно может падать как угодно: зацепившись кроной за соседние, начинает поворачиваться вокруг своей оси, отползает назад. При падении комель часто «взлягивает» так, что у зазевавшегося вальщика вырывает бензопилу из рук и закидывает ее в снег метров на десять… Хорошо, что самого не зацепит. Всяко бывает.

Не легче и трактористу. Приходится раз за разом, взад-вперед, натаптывать дорогу к дереву, опасаясь сесть картером на пенек. Тогда всё, сливай воду и топай двадцать-тридцать километров пешкодралом, с бензопилой, топорами и снедью, оглядываясь, нет ли позади волков.

Короткий зимний день пролетел мигом. С великим трудом связали две сплотки, и двинулись домой. В деляну ехали быстро, с ветерком, как говорится, а с грузом тащились на первой-второй скорости, как черепахи. Приходилось вытаскивать в подъемы по одной сплотке, а потом возвращаться за второй. Намучились прилично.
Наконец, взобрались на вершину Каменушки, стали видны огни села, на душе потеплело, стали шутить.

Под горку скатились без проблем, лесины подталкивали сзади трактор, норовя продырявить бак с топливом, а то и залезть в  кабину. Смотрели в оба!

Спустились без происшествий, притащили лесины к дому, поставили трактор в ограду, слили воду и почти без сил уселись за стол. Говорить ни о чем не хотелось…
Выпили по стакану «огненной», вяло пожевали пельмешек, и разошлись по домам.
Рухнув на подушку, уже засыпая, подумал: «А ведь недаром говорят, что не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня!»
Впрок ли прошедший урок? Жизнь покажет…