Часть 4. «Начало конца»
Так в чем причина конца? Наверное, в попытках измениться. Как это вообще возможно?
Однажды Алехандров, с засохшей в волосах землей, черным от копоти лицом и красноватым бинтом на поцарапанной пулей ноге, увидел, что Ахромов сидит и на его глазах проступают слезы.
-Неужели ты боишься умереть? – спросил Алехандров.
-Просто вспоминаю прошлое – мрачно буркнул Ахромов, вытирая засыпанным землей рукавом мокрые глаза.
-Расскажи вообще о себе? Ты всегда мрачный, сколько бы я тебя не видел. Что произошло?..
…После возвращения из командировки в Выборг и той прекрасной встречи в Тучково, Ахромов и Паулина начали встречаться. Письма, вечный поезд в Тучково, кажущееся вечным ожидание встречи, объятия, поцелуи… сначала Ахромов боялся целовать ее в губы, но потом он попросил ее об этом, и их уста слились в горячий поцелуй, который забыть уже никогда невозможно. Да и много ли времени осталось на то, чтоб забыть незабываемое?
Жил Ахромов как не очень хороший человек. Пьянки, курение, постоянные глупые и мерзкие шутки, матерщина. Да, писать он умел, но все эти его грехи угнетали Ахромова. Он себя ненавидел. И вот, казалось, появился шанс все поменять – мотиватор меняться. Паулина была лучшей возможностью измениться. Но Ахромов допустил ошибку – он не стал бороться с ненавистью к себе, а, главное, меняться он решил не ради себя, а ради нее. Это было его ключевой ошибкой.
И вот началась перестройка. Сначала он бросил пить – начались припадки, его трясло, он жаждал выпить, но держался. Потом бросил курить – начало сводить грудь, тряслись руки. Потом он перестал материться, перестал встречаться со старыми друзьями, замкнулся в себе и Паулина замечала это. Он начал чувствовать, что она разлюбила его. И тут началось самое страшное…
… -Перкеле! – слышал Ахромов с финских позиций.
Перестрелка шла уже минут десять, а казалось, что вечность. Двадцать бойцов, обреченных на смерть, во главе с Алехандровым, отбивали атаки финнов. Те поняли, что батальон начал отступать, и всеми силами хотели помешать ему в отступлении. Но эти двадцать бойцов должны были выиграть время, чтобы дать своим товарищам отступить.
Финны пошли в атаку. Пулемет заставил их залечь, но тут сразу же заговорили минометы, и после пятиминутного обстрела, в ходе которого около Ахромова упал развороченный труп бойца, финны побежали в новую атаку. Впереди бежал фенрик с «Суоми», против которого сражался «Суоми» Ахромова. Перекрестная стрельба, гранаты, трупы…
…Так что же страшное это было? Это был слом. Ахромов сломался, сломался навсегда. Началась болезнь – он с трудом ходил, впадал в припадки, резал себе руки, ноги, лицо, не мог работать… Паулина видела это, пыталась помочь, но ничего не помогало. Ахромову казалось, что у него ничего не получается: то не успел на поезд, то не мог писать, то не мог проснуться… Сначала он не верил, что это болезнь, потому что ничего не знал о болезнях, которые проявляются не в больном теле, а в больной душе. Потом заболела спина, терапевт сказал, что остеохондроз. Еле ходил, мучился с больной спиной, но, главное, это жуткая, нестерпимая душевная боль – такая, что нереально жить. Однажды он шел с Паулиной, провожал ее до дома, и увидел несущуюся полуторку. Рванул на дорогу, прям под колеса, но в последний момент Паулина толкнула его на землю и спасла. Потом это повторилось, потом еще, еще, еще… Он понял, что сошел с ума – но Паулина не могла в это поверить, говорила, что это не так. Пришлось уволиться – писать статьи было невозможно, все мысли были только о смерти, только о конце, только о самоубийстве, голова не работала, было невозможно читать и писать… даже радио слушать было трудно. Потом начались галлюцинации – обнимая Паулину, он вдруг увидел, как по ее лицу потекла ручьем кровь, заливая глаза и лицо. Он рухнул на крыльцо, закричал, и понял, что все – больше жить невозможно. Попрощавшись с ужаснувшейся Паулиной он закрылся дома и повесился. В последний момент опустил ноги и выжил.
Закончилось это тем, что соседи ворвались в квартиру на жуткие крики и увидели Ахромова с воткнутым в ногу ножом. Вызвали «Скорую помощь». В больнице ему зашили рану и отправили в психоневрологическое отделение. Поставили диагноз – острый психоз. Холодные ванные, смирительная рубашка, какие-то лекарства… Паулина не приходила, он не видел ее неделями. Надеялся, что она уехала – лето все-таки. Однажды она таки пришла. Взяла его за руку, и сказала, что все – они расстаются.
Нашли его с распоротым стеклом лицом – он выбил стекло, чтобы выброситься в окно. Помешала лишь решетка.
Вышел он вроде здоровым, но разочаровавшимся во всем. Он не видел смысла ни в чем. Понимал, что с Паулиной ему быть нельзя – он будет ее мучать своей внутренней смертью. Опять запил, опять закурил, вернулся к прежним собутыльникам. И понял, что умер. Внутри.