Есть старый и всем известный анекдот про Василия Ивановича и Петьку. Два героя решили вплавь пересечь Чёрное море. На середине Петька сообщил, что устал, и попросил повернуть обратно. «Терпи, Петька», сказал ему Василий Иванович. Во второй раз находящийся на последнем издыхании Петька предложил повернуть, когда до берега оставалось менее четверти пути. «Терпи Петька!» – отвечал ему железный комдив. В третий раз держащийся наплаву последними морально волевыми усилиями Петька взмолился, когда да берега оставалось километров десять. Но и на этот раз Василий Иванович был непреклонен.
Но когда турецкий берег уже был в пределах видимости, Василий Иванович почувствовал признаки усталости и повернул назад.
На самом деле, это не анекдот, а сценарий фильма Андрея Тарковского. Выглядеть фильм должен был примерно так.
Сумеречный пляж, последний отсвет солнца долго рассыпается бликами на воде. Вода ещё дольше лижет песок под босыми ногами Василия Ивановича и Петьки. Сквозь построенный под античность типовой павильон советского санатория тоже пробивается солнечный луч. Розовое на белом.
Василий Иванович (в исполнении Кайдановского) и Петька ведут разговор о Турции. Есть ли она вообще, и если есть, то какая? У каждого должна быть своя Турция, и в Турции Василия Ивановича Петьке (в исполнении Солоницына) делать нечего. А равно и наоборот. Василий Иванович впадает по ходу диалога в солипсизм, который усиливается после того, как над ними долго кружит кричащая чайка. Ему начинает казаться, что и Турция, и море, и Петька, и павильон существуют только в его воображении. «Плыть иль не плыть» – задаётся в это время гамлетовским вопросом Петька. Ведь самым страшным может в итоге оказаться не то, что никакой Турции нет. Но то, что Турция реально существует, до неё вполне реально доплыть, но ничего хорошего в этой Турции нет…
Дождавшись заката солнца и восхода луны, Кайдановский и Солоницын уплывают в море по лунной дорожке. Кадр становится чёрно-белым.
В дороге герои попадают в сильнейший шторм, который в течение 20-и минут экранного времени страшно вспенивает валы и красиво разбрызгивает водяные капли. Разбрасывая клочья воздушной белоснежной пены, герои бьются со стихией. Потом долго лежат на воде, отдыхая под восходящим солнцем. Василий Иванович в исполнении Кайдановского демонстрирует все симптомы неврастении. Он начинает метаться, бить по воде руками и кричать, что теперь, после шторма, неизвестно в какой стороне Турция. Так стоит ли вообще плыть неизвестно куда?! Не лучше ли остаться прямо здесь и просто утонуть? Петька в исполнении Солоницына тащит его за шею, рассекая могучим телом черноморские волны. Устаёт. В это время Василий Иванович Кайдановский обретает второе дыхание и начинает орать на Петьку: «Соберись и плыви, что истерику закатил?!». И даже угрожает именем Революции. Смертельно уставший Петька Солоницын спорить не в состоянии, он молча гребёт вслед за Василием Ивановичем. Его потрескавшиеся, покрытые слоем высохшей соли губы в течение 10-и минут экранного времени шепчут «Плыви без меня! Нет никакой Турции! Я в неё больше не верю, а значит, её нет!». Вдалеке показывается турецкий берег.
Конец первой серии.
Во второй серии Кайдановский уже играет Петьку, а Солоницын – Василия Ивановича. Едва живой Петька устраивает Василию Ивановичу истерику.
– Зачем ты меня потащил сюда? – кричит он, – ведь нет же никакой Турции, ты её выдумал!
– Вот же она! Вот она! – Василий Иванович хватает Петьку за шею и пытается приподнять его голову над водой, тыкая пальцем в полоску земли.
– Нет! – хрипит Петька! – Ты всё врёшь!
Василий Иванович делает несколько решительных гребков, нащупывает ногами дно и движется в сторону берега. Вода ему уже всего лишь по пояс. Петька барахтается в нескольких метрах позади.
Кадр становится цветным. Василий Иванович произносит монолог, в котором повторяет на все лады тезисы из первой серии. В продолжение страстной речи, в которой шёпот перемежается с криком, вокруг Василия Ивановича плавают красивые цветные рыбки. К финалу 10-и минутного монолога он приходит к выводу, что надо плыть обратно. Вожделенный берег – совсем не обязательно турецкий, а если даже и турецкий, то это всё равно не та Турция, которая существовала в его воображении. А значит – не Турция. Он бросается в воду и плывёт обратно.
Петька не может поспеть за ним. Василий Иванович возвращается и с криком «зачем ты меня спас в шторм?!» начинает душить. Петька тонет, перед смертью зачитывая стихотворение Арсения Тарковского. В течение 10-и минут из-под воды всплывают красивые разноцветные пузыри.
«На нашем берегу у меня по крайней мере были конь и шашка, – хрипит, загребая руками Василий Иванович, – а что было бы в Турции?»…
В почти бессознательно состоянии он выбирается на берег. На берегу вместо павильона – развалины. Развалины ли это павильона, и тот ли это берег, или какой-то другой – непонятно. Над Василием Ивановичем кружится чайка, очень похожая на ту, которая была в первой серии. На берег выносит труп Петьки.
«Вот и славно» – шепчет Василий Иванович, отламывая руку боевого товарища и впиваясь в неё зубами. Закусывая Петькиным предплечьем, он, шатаясь и поддерживая свободной рукой портки, удаляется в закат. Слышны крики чаек. На руке Петьки, которую обгладывает Василий Иванович, видна татуировка в виде конника в будёновке и надписи «смерть капиталу». Кричат чайки.
Титры.