Антону не спалось. Балкон третьего этажа его большой трёхкомнатной
квартиры, бывшей коммуны, а нынче принадлежавшей ему и матери,-
смотрел в сторону моря, на дорогу. Да моря не увидать,- заслоняет
восьмиэтажный "обкомовский" дом. Прошумел поздний трамвай.
Её он почувствовал раньше, чем увидел светящийся ореол волос и
огонёк сигареты.
-Закурила уже,- подумал с досадой, злясь непонятно на кого...
Девушку эту он знал и любил больше десяти лет. Точнее, думал, что
знает, поскольку они даже не были близко знакомы. Так, жили по
соседству, ходили в одну и ту же элитную школу когда-то, да она
считалась мелкой. Разрыв в четыре класса был существенным и с
девочками-малолетками "дружить" не полагалось. А потом он узнал, что в
её жизни случилось страшное и "этот" материализовался, как-то сразу,
будто поджидал в стороне.
Антон злился на себя, но хорошо думать о муже Анны не мог уже
давно. И сумки эти её неподъёмные, что тащила нередко, и дети, слишком
сдержанные для своего возраста, и красота её редкая, ненавязчивая,но,
как будто приглушаемая скромной причёской и одеждой,- ничто не
свидетельствовало, что она, его девушка, хоть мало-мальски счастлива...
А ведь помнил её совсем другой! Он тогда пришёл из армии, куда
попал почти сразу после школы, поскольку недобрал на бюджет в престижный
Вуз, а она- похоже, только поступила. Он тоже подал на заочное, в
политех, благо расположен тот по-близости, за углом дома. Не до
престижа: у отца новая семья образовалась, "сестрёнка" родилась и
мать совсем пала духом.На работу устроился быстро, в автосервис,
благо, что в армии освоил эту профессию на ура, да и в университете
факультет подходящий нашёлся...
Она стала ходить всюду с подругой, видимо однокурсницей. Девчонки
на подбор, особенно когда гривы свои роскошные: белую и каштановую
распускали. Весёлые, смешливые,глазастые, а ещё высокие и стройные.
Такой он её не знал прежде и как тут подойдёшь! Засмеют или, на худой
конец заговорят, как нимфы озёрные...Однажды увидел её одну, неспешно
идущую в сторону дома, а он- напротив , тогда подняла на него глаза свои
бездонные и безмятежно,казалось равнодушно скользнула взором.
Что-то, будто щёлкнуло в душе. Разминулись. И, вдруг она, будто вспомнив о
чём-то, повернула обратно, обогнув его и порывистым, столь свойственным
ей шагом, стала удалятся. Шла долго, он за ней. Дошли до Университета
медицинского и он узнал где она учится. Перед главным учебным корпусом
остановилась ненадолго и ловким движением закрутив волосы в красивый
узел на затылке,- скрылась за тяжёлыми дверями. Почему он тогда не
подошёл, не заговорил,напомнив о себе, ну хотя бы о школе, где вместе
учились...Ответ Антону был неизвестен до сих пор. Но с того времени,
стала она ему дорога, даже больше, чем сестра, дочь отца от второго
брака с существованием которой смирился и навещал нередко, не ставя
в известность ранимую мать. Потом с ней случилось, то, что случилось
и замужество это спешное и дети. Она стала для него недоступна, невозможна...
Потом бабушка, добрая нежная,- так переменилась, что не узнать,
случалось- не признавала никого, ела жадно, спешно и неряшливо, даже
по ночам, разбрасывая всё вокруг себя, прямо из кастрюлей- руками.
Соседям жаловалась, что голодает и худела, худела, худела... Приглашали
соседку, приятельницу её, показывали полный холодильник и без замка,
как шутил Антон. Та смотрела внимательно, подозрительно, и верила,
и казалось, не верила.За два года, мать сама в старуху превратилась,
извелась. Он то из дома уходил часто и работал, и пахал, и пахал.
Сначала иномарку подержанную взял,"обул", отремонтировал. Потом
соседка-подружка бабушкина померла в одночасье. Упала, уложили её,
участкового вызвали, что и так от них надолго не уходил, лекарства
купили,- медсестра приходила, колола да она всего только пять
дней пролежала и скончалась, не приходя в себя. Сынок её, после уже
появился. Двумя дипломами бравирует, а сам мятый да глаз мутный.
Сказал, что комната эта в коммуналке ему не нужна, продавать будет.
Антон ещё пуще работать стал, хотел было машину новую брать, да
не до машины. Через пол года в цене сошлись,- недвижимость то
подешевела, а люди совсем обнищали... Не то, чтобы ему совсем не до
девушек было, встречался с одной, в кафе познакомились, лет пять
тянулись отношения: иногда у неё ночевали, чаще у него, но как-то всё
сошло на нет. Она тоже кого-то там забыть не могла,- страсти не
получилось и всё сошло на нет по обоюдному негласному соглашению.
Бабушка совсем слегла только перед самым концом, болезней никаких,
кроме склероза у ней не признавали. Отказали ноги и резко пропал
аппетит, отодвигала молча тарелку, когда он или мать пытались
кормить и отворачивалась к стенке. А однажды, сказала вдруг матери,
вполне осознанно: "Совсем я тебя загоняла, Марусенька, прости..."
Мать от радости, что она стала прежней,расплакалась, а та отвернулась
к стенке и тихо умерла.
Потом уже, погоревав, ремонт затеяли. Женщины у Антона случались, конечно
же. Иной раз от настырных автолюбительниц, скучающих из-за погуливающих
муженьков,- отбоя не было, да он не увлекался.
Жизнь продолжалась: у мамы появился румянец и машина хорошая появилась
вскоре после того, как он стал компаньоном.
Соседку свою, на балконе или, порой, на улице,- видел часто
и мечтал о ней почти целомудренно.