http://proza.ru/2023/08/06/457
ЯВЛЕНИЕ 5
Софья, Лиза.
Лиза
Ну вот у праздника! ну вот вам и потеха!
Однако нет, теперь уж не до смеха;
В глазах темно, и замерла душа;
Грех не беда, молва не хороша. (1.5.1)
(1.5.1) – вероятно, это фразу надо понимать так: «грех не велик», если же в прямом смысле, то стоит задуматься над нравственностью если не обеих компаньонок, то Лизы точно, ведь греха никакого и не было, да и молве взяться особенно не откуда, если только сама Лиза помалкивать будет. Софья не понимает, что Лиза может потакать её прихотям и с тем, чтобы набирать на неё компромат для возможного шантажа в будущем.
Софья
Что мне молва? Кто хочет, так и судит,
Да батюшка задуматься принудит:
Брюзглив, неугомонен, скор,
Таков всегда, а с этих пор... (1.5.2)
(1.5.2) – Софья поняла, что Фамусов обо всём догадался и не одобряет этого
Ты можешь посудить... (1.5.3)
(1.5.3) – разумеется, что Софье хотелось, чтобы Фамусов потакал всем её капризам, поэтому характеристикам, данным ею своему отцу, надо доверять с большой осторожностью, а лучше просто принимать к сведению, так как они больше характеризуют самоё Софью, чем Фамусова.
Лиза
Сужу-с не по рассказам;
Запрет он вас, - добро еще со мной;
А то, помилуй Бог, как разом
Меня, Молчалина и всех с двора долой.
Софья
Подумаешь, как счастье своенравно! (1.5.3)
(1.5.3) - ничего удивительного, что Софья интересуется только своими чувствами, что ей за дело до чувств Молчалина? Как это он может её не любить? Как в этом она похожа на Чацкого! Какое ей дело, что её удовольствие строится на нравственных, физических и физиологических муках Молчалина? Ещё эта ее реплика говорит о том, что она не слушает и не слышит того, что говорит Лиза.
Бывает хуже, с рук сойдет; (1.5.4)
(1.5.4) – «бывает хуже»… что, интересно имеет в виду Софья? Вряд ли она что-то начудила в свои 17 лет. Неужели любимую папину чашку разбила?
Когда ж печальное ничто на ум нейдет,
Забылись музыкой, и время шло так плавно;
Судьба нас будто берегла; (1.5.5)
(1.5.5) – «нас»… никто не уполномочил Софья говорить и за Молчалина – его-то судьба не уберегла от притязаний Софьи.
Ни беспокойства, ни сомненья...
А горе ждет из-за угла.
Лиза
Вот то-то-с, моего вы глупого сужденья
Не жалуете никогда:
Ан вот беда.
На что вам лучшего пророка?
Твердила я: в любви не будет в этой прока
Ни во веки веков. (1.5.6)
(1.5.6) – ещё одно подтверждение того, что до этого дня Молчалин не пытался ухаживать за Лизой, иначе она уже рассказала бы об этом Софье, когда они обсуждали любовь Софьи. Вряд ли Лиза вела какую-то свою хитрую игру.
Как все московские, ваш батюшка таков:
Желал бы зятя он с звездами, да с чинами, (1.5.7)
(1.5.7) – да, пожалуй, не только московские батюшки такие, а все, которым есть дело до своих дочерей.
А при звездах не все богаты, между нами;
Ну, разумеется к тому б
И деньги, чтоб пожить, чтоб мог давать он балы;
Вот, например, полковник Скалозуб:
И золотой мешок, и метит в генералы.
Софья
Куда как мил! и весело мне страх
Выслушивать о фрунте и рядах; (1.5.8)
(1.5.8) - как тут не вспомнить К. Пруткова: «Специалист подобен флюсу…» Разве лучше, когда полковник разбирается хорошо в любом деле, кроме военного? О «фрунте и рядах» Скалозуб в комедии не говорил. Но ведь не вчера сказано: «не по хорошему мил, а по милу хорош». Не мил, что поделать? Да и зачем Скалозубу витийствовать? В течение комедии мы не увидим, чтобы Скалозуб оказывал Софье знаки внимания – был вежлив, но не более.
Он слова умного не выговорил сроду, -
Мне все равно, что за него, что в воду. (1.5.9)
(1.5.9) – под умным словом Софья, вероятно, подразумевала комплемент себе, а вот глупостей Скалозуб точно не говорил.
Лиза
Да-с, так сказать речист, а больно не хитер; (1.5.10)
(1.5.10) – вряд ли Скалозуб вообще что-нибудь говорил Лизе, кроме: «Прими-ка шинель милая» или что-то в этом роде, но уж точно не хотел произвести на неё никакого впечатления, не то, что Чацкий, которому в те далекие годы было дорого, вероятно, внимание любого, кто был готов слушать его пылкие, но бестолковые речи. Если же принимать слова Лизы за истину, то Скалозуб, коли уж он «больно не хитер» не мог продвигаться по службе иным способом, кроме бесхитростного усердия. Ещё «нехитрость» полковника могла быть видна Лизе в том, что тот не сватался к Софье – дочери богатого и влиятельного чиновника.
Но будь военный, будь он статский,
Кто так чувствителен, и весел, и остер,
Как Александр Андреич Чацкий! (1.5.11)
(1.5.11) - вообще-то, это впечатление дворовой девушки гораздо больше, чем трёхлетней давности и трудно сказать сразу: в какой степени им можно доверять. Три года назад этот «чувствительный, веселый и острый» персонаж заливался слезами перед Лизой, а не блистал остроумием, которое он ко дню комедии уже растратил или приберёг для более подходящего случая. С этим… персонажем комедии мы начинаем знакомиться ещё до его появления на сцене, но это мы, а все действующие лица, за некоторым исключением, знают его чуть не «с пелён». Лиза о Чацком отзывается восторженно – не исключено, что в совсем молодые лета грезила о нём. Лиза всегда настроена посплетничать, на что и понадеялся Молчалин. Рекомендация Лизы основана на её впечатлениях трёх- и более летней давности и доверять ей стоит с некоторой оглядкой на давность событий и легкомыслии Лизы.
Не для того, чтоб вас смутить;
Давно прошло, не воротить, (1.5.12)
А помнится…
(1.5.12) - Это много стоит, когда семнадцатилетняя девушка говорит о семнадцатилетней девушке: «Давно прошло…».
Софья
Что помнится? Он славно
Пересмеять умеет всех;
Болтает, шутит, мне забавно;
Делить со всяким можно смех. (1.5.13)
(1.5.13)- а вот Софья настроена, более чем сдержано. Из её реплик мы узнаём, что они росли вместе, что Чацкий умел всех «пересмеять» (очевидно, высмеять, кривляясь за спиной пародируемого), а насколько это хорошее качество – пусть судит каждый, но в детские годы ей это казалось забавным.
Лиза
И только? будто бы? - Слезами обливался,
Я помню, бедный он, как с вами расставался.
Что, сударь, плачете? живите-ка смеясь...
А он в ответ: "Недаром, Лиза, плачу:
Кому известно, что найду я воротясь?
И сколько, может быть, утрачу!"
Бедняжка будто знал, что года через три... - (1.5.14)
(1.5.14) - всё, что говорится наперснице, предназначено госпоже. Надо сказать, что наперсница оказалась не очень расторопной, если передаёт Софьи слова воздыхателя только через три года. Не исключено, что Лиза не торопилась передавать слова Чацкого, так как сама была в него немного влюблена, а потом просто забыла. Впрочем, Лиза могла понимать, что Чацкий притворяется, а Софья и не помышляла влюбляться в Чацкого. Стоит заметить, что Чацкий уезжал «остынуть от любви», но не хотел, чтобы любовь Софьи остыла. Вы что-то понимаете? Вообще, сцена отъезда Чацкого мне представляется немного странной: его кто-то силой отсылал или, может быть, Загорецкий не совсем соврёт, когда скажет о лечении Чацкого? Во всяком случае, представить, что страстно влюблённый мужчина без особой необходимости в слезах уедет от дамы своего сердца, да ещё «развеяться, остынуть от любви», а не на войну или в ссылку, мне достаточно сложно. Но пусть слёзы Чацкого, пролитые почему-то перед 14-летней служанкой, свидетельствуют о его страстной любви к её хозяйке, но они никак не являются залогом любви взаимной. А эта фраза: «Недаром, Лиза, плачу»… прекрасно характеризует 25-летнего мужчину!
Софья
Послушай, вольности ты лишней не бери.
Я очень ветрено, быть может, поступила, (1.5.15)
(1.5.15)- «ветрено… поступила» - увлеклась Молчалиным. Софья решительно отмежёвывается от каких бы то ни было чувств к Чацкому.. Одиннадцатилетняя разница в возрасте очень ощутима в детстве. Что 16-17-летний юноша находит в дружбе с 5-6-летней девочкой, мне определить трудно. Девочке, может быть, и лестна такая дружба, но ей в 14 лет 25-летний мужчина может казаться глубоким стариком.
И знаю, и винюсь; но где же изменила?
Кому? чтоб укорять неверностью могли.
Да, с Чацким, правда, мы воспитаны, росли:
Привычка вместе быть день каждый неразлучно
Связала детскою нас дружбой; но потом
Он съехал, уж у нас ему казалось скучно,
И редко посещал наш дом; (1.5.16)
(1.5.16)- вероятно, Чацкий съехал от Фамусовых в 17 лет, поступив в военную службу, для того, чтобы став дееспособным, начать тратить деньги, которые накопил для него Фамусов, восстановивший, а потом опекавший его наследственное имение (400 душ). Софье тогда было 6 лет. Остается непонятным: когда же успевал Чацкий поражать своим остроумием этих барышень? Всё-таки военная и статская службы отнимали много времени. Пребывание же Чацкого в Санкт-Петербурге так и вообще не давало возможности бывать у Фамусова и поражать воображение этих девиц чаще, чем раз в год. Надо учитывать и то, что до них не могли не доходить слухи о неуспешности Чацкого по службе.
Потом опять прикинулся влюбленным, (1.5.17)
(1.5.17)- промотав состояние, накопленное для него Фамусовым, Чацкий под видом влюблённого в Софью опять стал бывать и довольно часто у Фамусовых, склоняя Павла Афанасьевича, ещё раз навести порядок в делах имения, как будущему зятю. В этом пункте он преуспел. Совместная поездка в Тверь, 2-3 летние усилия Фамусова и Чацкий опять со средствами. Следует обратить пристальное внимание на это «опять» и подумать: а с которого по счёту повтора начинается это - «опять?» Сколько же раз прикидывался влюблённым Чацкий?
Взыскательным и огорченным!!. -(1.5.18)
(1.5.18)- а вот влюблённый из него получился никакой. Вообще-то Софьи 10-11 лет, а этот… постоянно нудит: не так стоишь, не так сидишь и это не так, и то не этак. Какие взыскания, интересно, налагал Чацкий на Софью и по какому поводу и праву? Впрочем, Чацким мог быть недоволен не только Софьей, но и устройством всего мироздания, а уж своим местом в нём - точно. Как вообще укладываются в одной голове «взыскательность и огорченность» с «остёр, умён, красноречив»? Что называется: «начали за здравие…», только наоборот
Остер, умен, красноречив,
В друзьях особенно счастлив, (1.5.19)
(1.5.19) - не особенно трудно быть умным, красноречивым, острым и счастливым в друзьях, если они горазды погулять на дармовщинку. Эта покупная популярность и вскружила Чацкому голову.Но вряд ли две эти девушки были знакомы с друзьями Чацкого: когда тот был в Москве, им было слишком мало лет, чтобы их с ними знакомили, а они смогли бы их оценить; во время же службы Чацкого в Санкт-Петербурге… оценить счастье Чацкого в друзьях им мешало расстояние. О друзьях Чацкого девушки могли знать только по его рассказам и то довольно редким. Было бы странно, если Чацкий в юные года не похвалялся бы даже тем, чего у него нет. Впрочем, друзей Чацкого мы ещё увидим, так себе, надо сказать, компания.
Вот об себе задумал он высоко...
Охота странствовать напала на него, (1.5.20)
(1.5.20) - вероятнее всего, что стараниями Павла Афанасьевича у Чацкого завелись лишние деньги, которые в соответствии с модой надо было потратить обязательно за границей. Обратите внимание, что и это была именно «охота странствовать», и она именно «напала», то есть внезапно возникло неосознанное желание передвигаться в пространстве без определенной цели. Поэтому и не удивительно, что Чацкий из своих странствий не вынес никаких впечатлений, а за теми, которыми он ещё поделится с читателями, ему не надо было ездить «так далёко». По монологам Чацкого читатель ещё узнает, что персонаж этот… с чем уехал, с тем и воротился
Ах! если любит кто кого,
Зачем ума искать и ездить так далеко? (1.5.21)
(1.5.21)- заметили? Если Чацкий, как утверждают поколения учителей литературы, умён невероятно, то почему у 14-летней девочки сложилось мнение, что он поехал «так далёко» искать именно ума? Как тут опять не вспомнить Загорецкого?
Лиза
Где носится? в каких краях?
Лечился, говорят, на кислых он водах,
Не от болезни, чай, от скуки, - повольнее. (1.5.22)
(1.5.22) - это очень вероятно, так как причиной его сварливого характера могла быть больная печень, перегруженная годами вольной жизни, а ещё Загорецкий будет говорить о лечении Чацкого в определённом доме – и загорецкие иногда не врут. Трудно определить, как сочетается «Остёр, умён, красноречив, В друзьях особенно счастлив» с лечением «от скуки», которая, вероятно, была постоянной спутницей Чацкого, если доверять впечатлению Лизы? Вообще, как это увязывается в их бедных головках: «Умён, остёр, красноречив» с лечением «от скуки»… и ещё интересно: - лечиться «от скуки», это «лечиться от нечего делать» или «лечить скуку», то есть «развлекаться»? Опять же, отвлекаться или развлекаться пристало человеку, который долго был сосредоточен на каком-то деле, а вот этого про Чацкого сказать никак нельзя. Противоречивым словам барышень доверять не стоит, придется составлять о Чацком собственное мнение и не по словам его или о нём, а по его делам.
Софья
И, верно, счастлив там, где люди посмешнее. (1.5.23)
(1.5.23) – тоже интересное замечание. Почему жители других стран должны казаться Чацкому смешными? Не оттого ли, что он просто не понимает и не хочет понимать ни их языка, ни их культуры? По общему убеждению Чацкий три года пребывал за границей, и это предположение дает нам возможность определить возраст Чацкого. Выезд был возможен не ранее достижения 25-летнего возраста, следовательно, Чацкому не менее 28 лет.
Кого люблю я, не таков:
Молчалин, за других себя забыть готов,
Враг дерзости, - всегда застенчиво, несмело
Ночь целую с кем можно так провесть!
Сидим, а на дворе давно уж побелело,
Как думаешь? чем заняты? (1.5.24)
(1.5.24)- это говорит о скромности Молчалина и о том, что он не готов идти к цели любыми путями, а ещё о том, что до этого дня Молчалин даже не пытался ухаживать за Лизой, в противном случае Лиза непременно рассказала бы об этом Софье. Вообще, Молчалину одинаково опасно ухаживать, что за Лизой, что за Софьей, а за Лизой, как за собственностью Фамусова, может быть даже опаснее. Его, как Одиссея, судьба поместила между Скиллой и Харибдой.
Лиза
Бог весть,
Сударыня, мое ли это дело?
Софья
Возьмет он руку, к сердцу жмет,
Из глубины души вздохнет,
Ни слова вольного, и так вся ночь проходит,
Рука с рукой, и глаз с меня не сводит. - (1.5.25)
(1.5.25) – в безмолвной просьбе: «Хоть душу отпусти на покаяние! Сил моих никаких нет терпеть дольше!» Здесь ещё Софья свидетельствует, что их свидание было абсолютно невинным, но при всей своей невинности могло вызвать пересуды, попадись они прислуге или если Лиза проболтается кому-нибудь, а уж гневу Фамусова не было бы предела.
Смеешься! можно ли! чем повод подала
Тебе я к хохоту такому! (1.5.26)
(1.5.26) – а вот Лиза, как более прозаическая натура, понимает правильно пункт (1.5.25), но не видит необходимости объяснять Софье то, что и так очевидно.
Лиза
Мне-с?.. ваша тетушка на ум теперь пришла,
Как молодой француз сбежал у ней из дому.
Голубушка! хотела схоронить
Свою досаду, не сумела:
Забыла волосы чернить
И через три дни поседела.
(Продолжает хохотать.) (1.5.27)
(1.5.27) – Лиза вполне представляет, как хозяйка, что молодая, что старая, может досадить молодому человеку своими авансами и не хочет открывать истинную причину вздохов и умильных взглядов Молчалина. Она точно подхватила от Чацкого любовь к злословью и сплетням! Вряд ли эта её басня о Хлёстовой.
Софья (с огорчением)
Вот так же обо мне потом заговорят. (1.5.28)
(1.5.28) – интересное замечание, можно было бы подумать, что Софья поняла намёк Лиза на вообще-то неблаговидность её поведения по отношению к Молчалину, если бы не дальнейшая её навязчивость.
Лиза
Простите, право, как Бог свят,
Хотела я, чтоб этот смех дурацкий
Вас несколько развеселить помог. (1.5.29)
(1.5.29) – Лиза поняла, что до Софьи её намёк не дошёл, а если и дошёл, то Софья решила не менять принятый линии поведения.
ЯВЛЕНИЕ 6
Софья, Лиза, слуга, за ним Чацкий.
Слуга
К вам Александр Андреич Чацкий.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ 7
Софья, Лиза, Чацкий.
Чацкий (1.7.1)
(1.7.1) – для понимания Явления 7, придется забежать немного вперед. Если следует верить всему, что впоследствии скажет Чацкий, то читатель должен вообразить в образе Чацкого путешественника, который почти двое суток не выходил из своего возка, не мылся, не брился, костюм которого, измят, а от самого визитёра пахнет не резедой или жасмином, а чем-то более прозаичным. В таком случае реакция Софьи читателю покажется странной.
Чуть свет уж на ногах! и я у ваших ног.
(С жаром целует руку.) (1.7.2)
(1.7.2) – авторская ремарка слишком короткая. Софья отворачивается от Чацкого или даже зажимает пальчиками свой носик. Вероятно, что Чацкий потом развел руки для объятий, ожидая, что Софья бросится ему на шею, но Софья отступила от него с недоумением, даже не подумав о проявлении какой-либо радости – только удивление, смешанное с брезгливостью. Чацкий, простояв так некоторое время и не стерпев унижения при Лизе, начинает язвительно выговаривать Софье, раздражаясь всё больше и больше.
Ну поцелуйте же, не ждали? говорите! (1.7.3)
(1.7.3) – реакция Софьи непонятна Чацкому, он, вероятно, ожидал со стороны Софьи материнской реакции, ведь матери любой вид ребёнка дорог и он её не шокирует, или верной возлюбленной или жены, пользующей кровоточащие раны своего героя.
Что ж, ради? Нет? В лицо мне посмотрите. (1.7.4)
(1.7.4) – для современной постановки артисту неплохо бы сделать модный сейчас жест двумя пальцами в сторону своих глаз.
Удивлены? и только? вот прием!
Как будто не прошло недели;
Как будто бы вчера вдвоем
Мы мочи нет друг другу надоели; (1.7.5)
(1.7.5) - Редко кто сам себе противоречит в одном абзаце. У Чацкого это получается. Тот, кто только из
кибитки после 700 верстного (45-часового) путешествия, вряд ли произнесёт, не покривив душой, эту фразу. К тому же, свидетельства, что Чацкий преклонил колена пред Софией, отсутствуют. Если кто-то увидел во фразах, только что приехавшего Чацкого, хоть намёк на признания страстно влюблённого, то его проницательности можно позавидовать, а вот «взыскательность и огорченность», к которым мы уже подготовлены Софьей, не заметит только самый лояльный к Чацкому читатель. Не стоит забывать, что произносит всё это человек в самом непрезентабельном виде, измятый, несвежий, голодный и замерзший, если, конечно верить всему, что он говорит. Это ещё является подтверждением того, что Чаадаев не был прототипом Чацкого, так как первый пренебрег даже спешностью дела государственной важности ради собственной опрятности, не говоря уже о том, что его «Философические записки», ставшие причиной его бед, были написаны гораздо позже комедии «Горе от ума».
Ни на волос любви! куда как хороши!
И между тем, не вспомнюсь, без души,
Я сорок пять часов, глаз мигом не прищуря,
Верст больше седьмисот пронесся, - ветер, буря;
И растерялся весь, и падал сколько раз -
И вот за подвиги награда! (1.7.6)
(1.7.6)- человек в здравом уме удивится: «В чем именно Чацкий упрекает Софью»? Всего лишь в том, что он сам выехал не загодя, как сделал бы любой нормальный человек, и ехал бы в условиях максимально возможного комфорта для себя, слуг и лошадей, а в последний момент, впопыхах. Друзья мои, так откуда-то убегают… от кредиторов, дуэли, из тюрьмы или жёлтого дома, например. В литературе Чацкий являет собой единственный пример героя, который поехал неизвестно куда, был невесть где 3 года, не писал никому ни слова, а потом вдруг вспомнил: «да я же Софью страстно люблю! Вперёд-назад к ней». Что за беда была бы, появись он днём-двумя позже? Невесту бы из стойла увели? А если Софья уже год счастлива в замужестве и нянчит внука Павла Афанасиевича? Чацкий, к тому же, неприкрыто лжёт – для того вида транспорта это была невозможная скорость передвижения, да ещё с падениями и ночлегами. Здесь и далее мы видим, что «взыскательность и огорчённость» перманентное состояние Чацкого.
Вообще, что могли изменить несколько часов, которые понадобились бы Чацкому, чтобы заехать на квартиру и привести себя в приличный вид? Вполне возможно, что и приём был бы менее прохладным.
Чацкий ещё скажет, что его ничто не изменило, и читатель может представить, каким был Чацкий до своего отъезда.
Софья
Ах! Чацкий, я вам очень рада. (1.7.7)
(1.7.7) - сказано явно не на волне радости и энтузиазма, но обязательно пародируя грассирование Чацкого. Софья явно поражена и растеряна внезапностью появления Чацкого в самое неподходящее для визитов время, внешним видом визитера и, главное, каскадом его напористых претензий, а её реакция ещё более распаляет Чацкого.
Чацкий
Вы ради? в добрый час.
Однако искренно кто ж радуется эдак?
Мне кажется, так напоследок
Людей и лошадей знобя,
Я только тешил сам себя. (1.7.8)
(1.7.8)- Чацкий выговаривает Софье – яд так и сочится с его языка, требует, упрекает, выговаривает – все что угодно, но не признаётся в собственных чувствах, не объясняет своего 3-хлетнего отсутствия и молчания. Его удивлённому негодованию просто нет предела: «Как это? Его? Так? Холодно? Встречают? И кто? Та? На ком? ОН!!! Соизволил! Сфокусировать! СВОЙ! Благосклонный! Взор!?» И все это не смотря на то, что для его упреков нет никакого повода, другое дело, если бы Софья призывала его вернуться, а встречала холодностью. Впрочем, и даже в таком случае он был бы неправ - кто знает, что может твориться в женском сердце, истомленном ожиданием? Помните, как у Пушкина: «На него она взглянула, Тяжелешенько вздохнула, Восхищенья не снесла, И к обедне умерла»? Чацкому желательна была такая встреча?
Чацкий только что вошёл, а ложь о своём сверхскоростном передвижении повторил уже дважды. Именно себя и только себя тешил Чацкий «Людей и лошадей знобя».
Лиза
Вот, сударь, если бы вы были за дверями,
Ей-Богу, нет пяти минут,
Как поминали вас мы тут.
Сударыня, скажите сами. (1.7.9)
(1.7.9) - вот у Лизы по простоте души сохранилось тёплое чувство к Чацкому или она не переносит скандалов на пустом месте. Мне видится, что при этих словах Лизы Чацкий удивленно наводит на неё двойной лорнет: «Это ещё кто»?.. смотрит на неё некоторое время и демонстративно поворачивается к ней спиной. Впредь он не скажет Лизе ни слова – ведь она свидетель его слез при отъезде и встречи, которая у любого другого не оставила бы сомнения о ценности его приезда для принимающей стороны.
Софья
Всегда, не только что теперь. -
Не можете мне сделать вы упрека.
Кто промелькнет, отворит дверь,
Проездом, случаем, из чужа, из далека -
С вопросом я, хоть будь моряк:
Не повстречал ли где в почтовой вас карете? (1.7.10)
(1.7.10) - Софья помалу приходит в себя от удивления и негодования, ведь для неё Чацкий в какой-то мере член семьи, хоть и не самый любимый. Даже зная вздорный характер Чацкого, она раздражается необходимостью оправдываться без вины. Плохой мир для неё все жё лучше доброй ссоры и, может быть, напрасно! Но, Софья навязывает себя Молчалину и ей ли сердиться на Чацкого, что он ей навязывает себя?
Чацкий
Положимте, что так. (1.7.11)
(1.7.11) - эта фраза – акт недоверия, но градус его недовольства уже снижен. Чацкий вообще не верит ни в чью искренность, так зачем же делать исключение для Софьи? Надо отдать должное невольной самокритичности Чацкого, действительно «кто же в здравом уме будет рад такому капризному и жёлчному визитёру»?
Блажен, кто верует, тепло ему на свете! - (1.7.12)
(1.7.12) - эта фраза разошлась как афоризм и напрасно. «Верует», в этом случае, занимается самообманом
Ах! Боже мой! ужли я здесь опять,
В Москве! у вас! да как же вас узнать!
Где время то? где возраст тот невинный,
Когда, бывало, в вечер длинный
Мы с вами явимся, исчезнем тут и там,
Играем и шумим по стульям и столам.
А тут ваш батюшка с мадамой, за пикетом;
Мы в темном уголке, и кажется, что в этом!
Вы помните? вздрогнем, что скрипнет столик, дверь... (1.7.13)
(1.7.13)- Хороши игры… детей с разницей в 11 лет? Если принять за вероятное, что Чацкий покинул дом Фамусова в 17 лет, то… нет, не могу представить, как 14-15-16-летний юноша играет, шумит, является и исчезает, прячется в темном уголке с 3-4-5-летней девочкой. Заметьте, что это единственное воспоминание о детстве в доме Фамусова, которое позволил себе Чацкий! Может быть, вот эту беготню Чацкий и считает взаимной любовью?
Софья
Ребячество! (1.7.14)
(1.7.14)- а вот Софья правильно оценивает… былое. Мало кому нравится вспоминать детские глупости.
Чацкий
Да-с, а теперь, - (1.7.15)
(1.7.15) - приподнимает лицо Софьи за подбородок, поражённая такой наглостью Софья просто остолбевает.
В седьмнадцать лет вы расцвели прелестно,
Неподражаемо, и это вам известно, (1.7.16)
(1.7.16) – он отпускает подбородок Софьи, она опускает голову в растерянности.
И потому скромны, не смотрите на свет. (1.7.17)
(1.7.17) – «светом» Чацкий, вероятно, считает себя. В этих речах так и слышится грассирование и интонации А.Вертинского из «Анны на шее». Двойной лорнет обязателен. Вообще, в этой сцене Чацкий больше похож не на пылкого влюблённого, а на какого-то барышника-лошадника, который удивляется, что стригунок за три года превратился в доброго жеребца.
Не влюблены ли вы? прошу мне дать ответ, (1.7.18)
Без думы, полноте смущаться.
(1.7.18)- эту фразу Чацкий произносит игриво-шаловливым тоном, грозя Софье пальчиком. Да он просто не отёсан! По праву детской(?) дружбы такие вопросы не задают. Да и вообще... Этот монолог очень подошёл бы Графине-внучке, но уж никак не страстно влюблённому молодому и уже, можно сказать, довольно-таки зрелому мужчине... и этот тон… Кто скажет, что Чацкий более заинтересован в Софье, чем в информации о ней… уж не для сплетен ли?
Софья
Да хоть кого смутят
Вопросы быстрые и любопытный взгляд... (1.7.19)
(1.7.19)- с чего бы Софьи с ним откровенничать, тоже мне, подружка нашлась сердечная. Вообще, она шокирована нелепостью этой сцены, которая совершенно не вяжется с тем, что она читала о речах и поступках пылких влюблённых.
Чацкий
Помилуйте, не вам, чему же удивляться?
Что нового покажет мне Москва? (1.7.20)
Вчера был бал, а завтра будет два.
Тот сватался - успел, а тот дал промах.
Все тот же толк, и те ж стихи в альбомах.
(1.7.20) – «чему же ещё, если не вам и вашему новому скандальному увлечению удивляться в Москве» Чацкому, по крайней мере? Желая или не желая того, Чацкий обозвал Софью если не гулящей, то ветреной без всяких на то оснований! В первом случае он негодяй, а во втором – болван! Как же должна была вести себя до 14 лет Софья, чтобы у Чацкого сложилось о ней такое мнение? И насколько же он или глуп, или безнравственен, чтобы влюбляться в такую гулящую девку, какой он рекомендует нам Софью, и лить слёзы, с ней разлучаясь?
Этим же монологом Чацкой ещё исчерпывающе очерчивает круг своих интересов к культурной и политической жизни второй столицы: балы, сватовство, сплетни и стихи в альбомах девиц на выданье.
Софья
Гоненье на Москву. Что значит видеть свет! (1.7.21)
Где ж лучше?
(1.7.21) - вполне представляя интеллектуальный и нравственный уровень своего воздыхателя, Софья предпочитает не замечать оскорблений почти родственника Чацкого.
Далеко не от первого ей уже доводилось слышать, что это мир не так хорош, как этого хотелось бы оратору. Но таких разочарованных и весьма зрелых юношей во все века хватало, стоит ли на них обращать внимание именно в веке XIX-м?
Чацкий
Где нас нет. (1.7.22)
(1.7.22) - полистав свою записную книжку, Чацкий довольно быстро обнаруживает вот этот давно уже заезженный каламбур и попал в точку, даже называя себя как монарха во множественном числе. Удовлетворённый острото’й банальной остро’ты Чацкий возвращается к обычному для него въедливо-язвительному тону постепенно опять распаляясь.
Ну что ваш батюшка? все Английского клоба
Старинный, верный член до гроба?
Ваш дядюшка отпрыгал ли свой век?
А этот, как его, он турок или грек?
Тот черномазенький, на ножках журавлиных,
Не знаю, как его зовут,
Куда ни сунься: тут как тут,
В столовых и в гостиных. (1.7.23)
(1.7.23) – «Тот черномазенький» имеет право говорить о Чацком то же самое, ведь и он «куда ни сунься: тут как тут». Очевидно, что сам и Чацкий был завсегдатаем «столовых и гостиных».
А трое из бульварных лиц, (1.7.24)
(1.7.24) – эти трое вполне могли называть Чацкого «бульварным лицом» в беседе со своими знакомыми.
Которые с полвека молодятся?
Родных мильон у них, и с помощью сестриц
Со всей Европой породнятся.
А наше солнышко? наш клад?
На лбу написано: Театр и Маскерад;
Дом зеленью раскрашен в виде рощи,
Сам толст, его артисты тощи.
На бале, помните, открыли мы вдвоем (1.7.25)
(1.7.25) - «на бале»... вряд ли это был бал, вероятно, детский праздник. Софью ещё не могли вывозить на балы, а насколько уместен был Чацкий на детском празднике, оставим за скобками.
За ширмами, в одной из комнат посекретней,
Был спрятан человек и щелкал соловьем,
Певец зимой погоды летней. (1.7.26)
(1.7.26) – если Чацкий и высказывал какие-то передовые идеи, то они точно не касались театрального искусства, так как шумовое оформление стало необходимым элементом театра, а балет, о котором речь впереди, вообще стал гордостью нашей страны.
А тот чахоточный, родня вам, книгам враг,
В ученый комитет который поселился
И с криком требовал присяг,
Чтоб грамоте никто не знал и не учился?
Опять увидеть их мне суждено судьбой! (1.7.27)
(1.7.27) – ну, пошла писать губерния! Чацкий приступил ко второму по негодности для обольщения женщины приёму – ругать её родню. Перемывание косточек родне предмета любви, перетряхивание сплетен трёхлетней давности, а тем более о дорогих Софье людях, которые всегда были с ней неизменно добры, внимательны, пусть они, как и все люди, не лишены недостатков, может и увлекательное занятие, но бесперспективное. Мало того, всё, что говорит Чацкий, намеренное и неприкрытое оскорбление и самоё Софьи. Известно, что самые тяжкие оскорбления в русском языке наносятся не напрямую тому, кого хочешь оскорбить, а его самым близким родным. Хорошо, что Чацкий пощадил покойную матушку Софьи.
В этом монологе, вольно или невольно, Чацкий выдаёт свой круг общения. Ведь не в университетах, не на ученых советах или библиотеках Чацкий встречает весь этот, так неприятный ему, люд?
Поскольку Фамусов член «Аглицкого клоба», то значит он человек значительный, т.к. вступить туда было очень непросто.
Жить с ними надоест, и в ком не сыщешь пятен? (1.7.28)
(1.7.28) – надо полагать, что сыскать пятна можно в ком угодно, кроме его самого.
Когда ж постранствуешь, воротишься домой,
И дым Отечества нам сладок и приятен! (1.7.29)
(1.7.29) - перебрал всех, всех унизил и осмеял, а следом такое смирение: «И дым отечества нам сладок и приятен!» Дескать, «на родной земле можно и не с таким паноптикумом смириться». Но, вероятнее всего, что у его органчика кончился завод.
Софья
Вот вас бы с тетушкою свесть,
Чтоб всех знакомых перечесть. (1.7.30)
(1.7.30) – очень неудачной оказалась попытка Софьи остудить пыл Чацкого, наоборот, только подбросила новую тему для злословия. Более чем вероятно, что Софья имеет в виду тетушку самого Чацкого, например: Марью Алексевну, но уж точно не свою собственную.
Чацкий
А тетушка? все девушкой, Минервой?
Все фрейлиной Екатерины Первой?
Воспитанниц и мосек полон дом?
Ах! к воспитанью перейдем.
Что нынче, так же, как издревле,
Хлопочут набирать учителей полки,
Числом поболее, ценою подешевле? (1.7.31)
(1.7.31) – достаётся и родной тётушке. Детская травма? А кто скажет, что Чацкий не враг просвещения. Любой учитель хорош, если нет лучшего. Тем не менее, здесь Чацкий прав, через 100 лет об этом будет говорить А.С. Макаренко. Скачок мысли от тётушки к «воспитанью» вызван, вероятно, затруднением Чацкого сказать, чем плохо то, что у тётушки полон дом воспитанниц. Неужели им было лучше там, где они были до тётушки? Неужели тётушкино воспитание хуже, чем в сиротском доме? Белинский утверждал, что Чацкий, как человек светский, не мог и не должен был говорить Софье о своей любви, но почему, интересно, светский этикет не запрещал говорить всего того, что он наговорил?
Не то, чтобы в науке далеки;
В России, под великим штрафом,
Нам каждого признать велят
Историком и географом!
Наш ментор, помните колпак его, халат, (1.7.32)
(1.7.32) – N.B.«Наш ментор»! Совместное обучение разновозрастных детей, это «+» Софье, но огромный «-» Чацкому. Впрочем, ментору этому досталось, может быть, и поделом, ведь по ходу комедии Чацкий не особенно блеснул своей учёностью! Но всегда ли виноват только учитель? Сведения о колпаке и халате ментора, вероятно, были почерпнуты Чацким через замочную скважину, так как вряд ли в таком наряде ментор представал перед своими учениками. Выходит, что недоросль Чацкий приучал совсем ещё маленькую девочку, припадая к этому… источнику знаний, наблюдать за частной жизнью мужчины? Вот уж действительно – «провозвестник всего нового и передового»!
Перст указательный, все признаки ученья
Как наши робкие тревожили умы, (1.7.33)
(1.7.33) – хорошее определение своему уму дал Чацкий – робкий, только вот по уму Софьи он прошёлся напрасно.
Как с ранних пор привыкли верить мы, (1.7.34)
(1.7.34) – никто не уполномочил Чацкого говорить от чьего-то имени, кроме своего. Кто знает, чему верила Софья? Если, учитывая изрядную разницу в возрасте, период «ранних пор» проходил у Софьи и Чацкого одновременно, то у Чацкого определённо было отставание в развитии.
Что нам без немцев нет спасенья!
А Гильоме, француз, подбитый ветерком?
Он не женат еще? (1.7.35)
(1.7.35) – покончив с германофобией, Чацким приступает к франкофобии. С чего бы его интересовало семейное положение Гильоме? Разве нормальны такие прыжки мыслей?
Софья
На ком?
Чацкий
Хоть на какой-нибудь княгине
Пульхерии Андревне, например? (1.7.36)
(1.7.36) – опасается, что это место уже занято?
Софья
Танцмейстер! можно ли!
Чацкий
Что ж, он и кавалер.
От нас потребуют с именьем быть и в чине,
А Гильоме!.. - Здесь нынче тон каков
На съездах, на больших, по праздникам приходским?
Господствует еще смешенье языков:
Французского с нижегородским? (1.7.37)
(1.7.37) – из этой фразы мы можем понять, что у Чацкого нет ни «именья», ни чина, но есть желание удачно жениться. Здесь Чацкий опять выступает франкофобом и противником образования. Так ли уж плохо говорить с акцентом тому, кто не стыдится своей родины, кто не дипломат и не шпион? Второй же язык хорошо развивает и тренирует мозг. Остаётся неизвестным, а в какой степени сам Чацкий владеет иностранными языками. Здесь мы видим ещё одно подтверждение тому, что не Чаадаев прообраз Чацкого, так как первый предпочитал пользоваться французским языком, по крайней мере, в своих «Философических записках», написанных, кстати сказать, гораздо позже комедии «Горе от ума».
Софья
Смесь языков?
Чацкий
Да, двух, без этого нельзя ж.
Софья
Но мудрено из них один скроить, как ваш.
Чацкий
По крайней мере не надутый.
Вот новости! - я пользуюсь минутой,
Свиданьем с вами оживлен,
И говорлив;(1.7.38) а разве нет времен,
(1.7.38) – вернее болтлив: им ещё не сказано ничего дельного и ему не нужны ответы на его вопросы.
Что я Молчалина глупее? Где он, кстати?
Еще ли не сломил безмолвия печати?
Бывало песенок где новеньких тетрадь
Увидит, пристает: пожалуйте списать. (1.7.39)
(1.7.39) – читатель никак не осведомлен о временах, когда Чацкий был умнее Молчалина, а одностороннее и пристрастное свидетельство необъективно. Не иначе, что Чацкий нанимал детектива, чтобы выяснить подноготную Молчалина, т.к. Молчалин только три года живет у Фамусова, а Чацкий их-то и провел вдалеке. Опять же, если Молчалин просил у него списать песенки, то значит и сам Александр Андреевич не без этого греха. Зачем песни тому, кто «не сломил безмолвия печати»? Что плохого в популяризации песен отечественных поэтов и композиторов? Стоит подумать, что же руководит Чацким в большей степени: ревность или зависть? Впрочем, одно другому не мешает
А впрочем, он дойдет до степеней известных,
Ведь нынче любят бессловесных. (1.7.40)
(1.7.40) - а болтунов и балаболов не любили никогда. С приезда Чацкий не сказал ещё ни одного дельного слова – всё только сплетни трёхлетней давности. Как, интересно, эту фразу Чацкий увяжет с «Нет, нынче век уж не таков», если это был комплимент веку? Стоит ли понимать, что и сам Чацкий любит «бессловесных», так как его никто не уполномочил расписываться за кого-то, кроме себя. Узнав, что Чацкий не расположен к молчаливому Молчалину, далее, в четвертом действии комедии, мы ещё увидим, что Чацкий так же не любит и говорливого Репетилова.
Софья
Не человек, змея!
(Громко и принужденно.)
Хочу у вас спросить:
Случалось ли, чтоб вы смеясь? или в печали?
Ошибкою? добро о ком-нибудь сказали?
Хоть не теперь, а в детстве, может быть. (1.7.41)
(1.7.41) –Софья лишний раз утвердилась в своем мнении. Но как вежливо она формулирует свой вопрос.
Чацкий
Когда все мягко так? и нежно, и незрело? (1.7.42)
(1.7.42) – вот и подсказка, как уйти от неудобного вопроса, переключившись на не имеющее к теме вопроса слово. Этот приём мы и сейчас довольно часто наблюдаем. Вопрос: «Вы добром о ком-нибудь сказали?» Ответ: «Ах, в детстве всё так нежно и незрело».
На что же так давно? вот доброе вам дело:
Звонками только что гремя
И день и ночь по снеговой пустыне,
Спешу к вам, голову сломя. (1.7.43)
(1.7.43) – «Что может быть в мире добрее, чем мой приезд к вам? А вы все неблагодарные, злые и противные!», но спрашивали-то его не об этом! И опять Чацкий раздражается и обвиняет.
И как вас нахожу? в каком-то строгом чине!
Вот полчаса холодности терплю! (1.7.44)
(1.7.44) – создается впечатление, что Софья насилу выпросила аудиенцию у Чацкого и вместо того, чтобы говорить по делу, изводит его всякими мелочами, а он, снисходительно относясь к ней, всё-таки начинает раздражаться бессмысленностью их беседы.
Лицо святейшей богомолки!.. – (1.7.45)
(1.7.42) – ну вот наконец-то, и комплемент! Это ещё одно, предъявленное им обвинение Софье в лицемерии, а может быть и в разврате, раз он считает, что Софья не имеет права быть с «лицом святейшей богомолки». И это впечатление сложилось у Чацкого о девочке 14-ти лет!
И все-таки я вас без памяти люблю. (1.7.46)
(1.7.46) – если кто-то воспринимает эти слова как признание, то пусть ещё раз перечитает весь монолог. В контексте сказанного выше, это вовсе не признание, а оскорбление: «хоть вы не с тем лицом и встретили меня не как должно, хоть вы ветренны, а может быть и развратны, я всё равно нисхожу до вас в надежде вырвать вас из этой клоаки и перевоспитать. Мне есть, что вам припомнить, но так и быть, я этого не помню».
(Минутное молчание.)
Послушайте, ужли слова мои все колки? (1.7.47)
(1.7.47) – не так колки, как глупы и оскорбительны.
И клонятся к чьему-нибудь вреду? (1.7.48)
(1.7.48) - вред был бы только в том случае, если бы хоть кто-нибудь принимал его всерьёз, впрочем, сплетням, от кого бы они ни исходили, верят охотно. Вред Чацкий наносит только себе.
Но если так: ум с сердцем не в ладу.
Я в чудаках иному чуду
Раз посмеюсь, потом забуду: (1.7.49)
(1.7.49) - а вот и ещё одна ложь – только что без устали повторял сплетни, как минимум трёхлетней давности, впрочем, Чацкий, наверное, и не смеялся: всё, что он сказал, было пропитано жёлчью и злостью. «Ум с сердцем не в ладу» можно расшифровать так: - умом Чацкий понимает, что Софья его недостойна, но его сердце в плену у Софьи. Второй вариант: - сердце не влечет его к Софье, но ум Чацкого понимает, что ему не получить приданого Софьи без неё самоё.
Велите ж мне в огонь: пойду как на обед. (1.7.50)
(1.7.50) – найти взаимосвязь между вопросом Софьи и порывом к самопожертвованию не предоставляется возможным. Сумеречное состояние ума?
Софья
Да, хорошо - сгорите, если ж нет? (1.7.51)
(1.7.51) – не этот ли ответ Чацкий воспринял, как поданную ему надежду?