День выдался на удивленье светлый… и к общей радости конкретный. Для иных тепло, жар солнца,- распятие воскресной, в воскресный день… а для иных безумие…- беда. Лицом иной, он цветом в бель… в движенье холодца в гримасе. А Для Мамона жизнь, лишь суета и проза с щепоткою цирроза в общей массе...лжи. В ведре надменно на свету цвела и радовала роза… а рядом рос чертополох ли, в рост человека лопухи… за ними скрывался куст крапивы, с сережками, как будто у ольхи... они облеплены чернявой тлей, торчали с паутинной бахромой из тени -тьмы.
Да! природа обладает божественною силой, но ставит человеку в мыслях вилы… - раздваивает мозг. Не смей здесь делать заступ, грязною ногой. Ходи босой и уважай святыни и крест любви народа … их памяти могилы. Бывало стоя у могилы, Мамон чувствовал, прилив неимоверной силы…. Как будто он вновь народился и святой. И чист, прозрачен в мамину слезу... Слеза присуща всем… и взрослому и детям. Особенность и в радость старику… Который еще не перешел реку… его пока еще жизнь каверзно жует, трет- мнет меж жерновов… а иных в унынье отправляет к паромщику… где они в гиперболе Аида. Иного вида… там бестелесна их душа.
Иные не подают лишь вида… душу для дальнего пути от злобы берегут. Всплакнут невинно, в слабости по маме… повинно, в поклон судьбе в ночи и взревут навзрыд… а утром посмотрят на свои ладони, на старые мозоли и скажут; «Надо продолжать трудиться, жить!» и смиряя след своей стопы… иное время… тревожатся средь тьмы … и задают себе вопрос; - а во время Птолемея…росла крапива, лопухи, чертополох? … Цвели? - иль осыпались розы? Горели? Иль множились дворцы в сиянье серебра? И люди как мимозы… которых пожирала проза… а их нутро, в процессе пожирал огонь!? Иль южный суховей им строил в водах рожу. Сжигая жертвенно бандитские дворцы.
Мамон, погруженный в думы, мечтал и опохмелиться в этот час … под тенью облаков… такое не минуло нас. И не раз он поминал Пятровну… Поклоны бить? – нет не в этот раз?
2
Пятровна встала рано, по дому убралась, немножко полежала … уснула… – ворочалась во сне. Хведора во сне в крик вспоминала. Проснулась, сделав массу дел … сварила кашу, сварила дивного борща… из курицы пеструшки… с капустой и свеклой… борщ вкусноты на славу… наварист, с желтеньким жирком… Да чтоб я околела! Опять пробрал понос… его я не хотела… и времени в обрез, пустилась в огород где возвышался нужник, храм её отхожих мест… по стилю несуразный, ему к новь строю сотня лет. Арт- шпиль парит не просто, над страною… беленный, известково- белый с явью вековою. Он выражает смысл отхожих мест и власти комплемент. Две палки, от ольхи отростки, для укрепленья в крест, вижу, прибитые корявою рукою. Гвозди торчат… Щелей не счесть, особенно для тех, кто любит юмор, смех и лесть. С кирпичною основой по углам… сей нужник служит временам… в былые времена, из кирпича такого в России возводили храм, в лихие времена…- лишь нужник. Иль им ударяли в сладость по устам… иль по крестам…чтоб помнили; кто здесь в России барин, и хозяин… - а кто и раб.
Пятровна чапала вдоль стеночки сарая, по жердочки, чтоб не замочить подошв… услышала в ограде Мамона вздох… приблизилась к забору … притулилась, взора глаз направив в маленький глазок.
Услышала не скромный жанр, суфле из красноречий… жаргонным словом Мамон поминал кого?
Как Хрося говорит: «Мамон потерял терпенье… движется к обрыву задом… а теща? – как знамение! Коль потерял терпение и поминает «Мать!» значит добра от зятя не видать» …тёща видимо и сегодня у недруга не люба, не в почете… коль вспомнил «бога мать!» и как тут дурня не понять… свекровь Пятровну в молодости впрямь как хорь заела… - земля ей пухом – рано отошла… и она ей явно пособила … Судить его, её я не берусь. Но он еще тот… явный гусь.
Припала глазом к амбразуре, глазок, сей эллипс по фигуре… оставил видимо сучок. С фасолевое малое зерно… искала глазом в снайперский прицел… да где же он? … иль с крыльца на землю пересел… Нашла…. Сидит и муди свесил. В прицел не весь он помещен… видим ясно низ, от пяток до пупа… и чернота, тьмы шерсти кружева…и две гантели генитальные в придачу … и газетенка … новости недели – читает сукин сын.
-Мамон! Ты распужал в округе всех ворон, тяперь слышу их созываешь снова. Коль истоптал обнову и помочился на основу…. Пописал на тещину кровать… а с тещей,-мать… тебе не сдабровать? Её ты видимо ославил? Иль «Твою мать!», тебя ославила она и рюмку отняла? Иль не поднесла … иль на понюх шерсти… в копенке отказала… иль в койке не стонала…? Иль бабу от тебя чужую угнала? И потому ты в «Бесси!»
-Я, эту су…сущую бабенку…. Всуе не терплю. Тебе тоже не советую поминать её при встрече
- Какие речи. Какой прекрасный голосок – гасите свечи. Но я табе сягодня помогу…пришпилю колючку на мотню… при встрече.
-Когда?
-Чяго, когда?
-Поможешь?
-Когда рак за горою свистнеть и сосед соседку тиснеть. Дурак ты и дурак! Тещу к серсу прижми, она и соловушкой и пискнеть, запаеть.
- Мамон, ты почему … в рубахе, … а без штанов?
- Я сегодня из Нюры лепил фигуру… немного потоптал её, устал …теперь, вишь отдыхаю.
-А чего голой попой сидишь на холодной земле? Вдруг заноза, иль колючка тебя по случаю найдеть. Поранишь хозяйство ненароком… Шел бы ко мне… -Дровишек нарубил, я бы табе рюмку налила, речами обняла… а сама выписывала бы кренделя около тебя, пела и плясала. Сало утрясала. И вообще, ты Мамон, что гондон, свалилсы в низ и яйса свесил. И вижу, что не весел…табе не стыдно, что женщина смотрить на твое хозяйство в щель забора…
-Я у себя дома… не нравиться, не смотри… я тебе могу насверлить в заборе сорок дыр…
- И мою прибавь, и не забудь поправить, и к общему прибавить… Неужто ты сорок просверлил…Не верю… с моей будет сорок одна… так поспеши. Я стол накрою, табе секс игрища устрою. И кончик надкушу… чтоб не бряхал, как сивый мерин. Возможно было сорок дыр… но уже просверленных… Табе, Маруся не девкаю досталась.
- Зато осталась… Живем душа в душу.
- А ты ее бьешь, как грушу.
-Не без этого…. Бывает и грешок… пусть знает свое место и кабелей своих по имени при акте забывала. Меня Сергеем или Яшкой не величает.
-А ты сам ходок, до баб… в потемках хап иную, и в кусты… Сомсоновна весь зад ведь в колючках занозила. И ожалила её крапивой… какой же ты дурак; не любишь комхфорт… табе природу подавай. Ты что, чай яйса себе чешишь? Иль его пред бабой тешишь? Поди сюда… и не дрочись на месте… я курисы сегодня бошку отрубила.
-За что такая ей немилость? Она ведь яйца тебе несла.
- Я в спешке из дома до ветру побежала… дверь бочажком не подперла. Хворточка была открыта… вот ветер шальной… такой, как ты, дверь распахнул…и настежь… я возвратилась; А в доме пятух с курами пирують, яду ворують. А пяструшка по столу ходить и гадить. Кровь закипела; Ах думаю- огонь вас побери… Хотела петуху головешку срубить…. Дак сукин сын не дался, в нос бабушку клюнул…
- А почему не в глаз … я величал бы тебя фьельд маршалом, Кутузов.
- Вот, вот… а ета дура, по столу ходить и гадить… жопу мне подставила и нагадила на стол. Тут я ее и сграбастала и под топор. Куриса жирная, борщ наваристой… а самогон первач…- свякольный…- сама гнала.
- Счас штаны надену…
- Не спеши… без штанов ты орел, а в штанах как пяструшка, куриса моя … только…того, … не более. А Маруся где?
-Где? где? Рифмуй! … к маме пошла, успокоить, что мы померились.
- Вот и хорошо! Штаны табе не к чему. Персу, соли вдоволь, а сладенького не хватаеть. А я поспешу, стол накрою … по -доброму все устрою / и тихо для себя и матершинису подмою/ была, не была…- вдруг повезеть и конь на бабу пот прольеть. В глазах моих не упадеть… а борозду прикроить.
-Ты прости Пятровна, за то, что матом тебя пьяный крою… Это …как тещу вспомню. А ты здесь… какое счастье - под рукой.
-Я тебя тоже иногда гениталиями между прочим к обеду угощаю… мы квиты. Да! А Квита ты не встречал?
- Видел, видел! У деда Пани, в болоте, лошадь по брюхо в топи застряла… семь мужиков не могли ее вытащить… а Квит один ее вожжами обмотал и выволок…
- Силища у него дурная, коль трезв. А пальцы с мою руку… вот табе крест, меня у магазина за ягодису ущипнул … до сих пор зудить.
- Не верю! Чтоб Квит бабу трезвый защемил и просто так до ветра отпустил…. Не верю.
- Было …. Но как бы шутя… я даже не могу припомнить…- пьяная была…
-Вот, вот. Что я говорил.
- Очнулась, он ее терзаеть… Ну думаю; - жива и будя. А твою Нюрку он тоже линчавал в сарае. Голову в бочку с зярном прижал, подол задрал … я смотрю: О боже она ведь голая…Готовилась небось… тебя тогда не было дома. Ты был в Туле…
-А где я был? Вот паскуда.
-А ты Клаву Селюкову в поле долбил… масло вы с ней сбивали… долгоносиков в межрядей собирали.
-Тебе кто сказал? Несешь, мозги буравишь.
- Сама видела. Полезла на чердак. Дай думаю с высоты погляжу, красотою полюбуюсь… Смотрю; а кто там в подсолнухи идеть… скорей она тебя за хрен ведёть…. Как бычка на бойню тащить. Потом, вы начали кататься, пыль в небо поднимать… подсолнух будто в бурю колыхался…
- Не ври… от сюда место то не видно.
- А ты залезь и посмотри. Потом ты, пошатываясь будто ворог вышел… шел как будто пьян… а она следом порхала и лебёдушкой парила. Два центнера мяса – жира, а ведь порхала… ты Мамон молодес, какой молодес… угодил бабенке. Ты небось на ней как блоха прыгал… ты тощей ее. А она корова дойная, грудь огромная, в пуд весом будеть… могла тебя ненароком придавить.
- Ох Пятровна… хорошо тебя слушать… но лучше прижать и под закуску скушать… я уже лечу. Мамон полез через забор… как в юности в восторге при луне… поднялся, ноги в ограду Пятровны свесил… Пятровна созерцала его доброе гофре… доски ходили ходуном … они притерты не сказать уж тесно … но щелей почти нет… и надо оказии такой случится… только хотел от забора отпихнувшись приземлится, оказия какая… мошонка защемилась меж досок. Он в боли, с горя и повис. Голова внизу, мошонка меж досок в заборе… руки словно крылья в ширь разведены … готовые к полету… Реакция его не подвела … успел ухватится пальцами за край забора… и так небесным в ясности провис. Так пальцы сжали доски собственного крепкого забора, что пальцы побелели… и закружилась голова от страшной боли… Раздался крик …достойный крику девы, когда она теряет плеву от Ваньки дурака. Пятровна не поняла, что происходит? Присмотрелась, за конец его не сильно потянула. Мамон взмолился взвыл- голос до небес… рев явно некрасивый… конец остыл … а пот аж подморозил … его седые слипшиеся виски. Вот и тиски, и божие желание, Мамона наказать, придать очарование сюжету. Подобие валету увидеть отражение в воде.
Маруся, жена Мамона шла с матерью домой слегка навеселе. … как теща выразилась «Идем родная к твоему гондону – мирится… идем без злобы - налегке! Около двора Чалдона теща заступ сделала в свежий коровяк, …. Ах доченька ступила… я в дерме. Предчувствую грозу и черни тучу… беда не ко двору… наверно я возвернусь.
- Мама не будьте суеверны… дермо к деньгам.
Теща несла гостинец зятю; - в пакете холодец, с десяток помидор и малая чекушка… не доходы до дома метров сорок…они услышали истошный рев и стон… до дому поспешили… открыв калитку …удивились. Чья это жопа? Чья короста на заборе? Да это же дочка дурень твой! - Нюра родимса успокой! Вот шкворень! – И теща в радость подола ей металлический ржавый прут… шкворень, который кем-то был оставлен у калитки, для лучших, радостных времен. Нюра со всей своей неистово звериной силой… За старые, за новые грехи, так врезала его железным шкворнем по волосатому тощему заду… что опали разом лепестки у розы… и выявив шипы. Мамон не соколом слетел, а грифом пал… и прямо на Пятровну … она, не удержавшись на ногах, на землю спиной пала, спасая бедолагу… ноги в высь неба задрала… оставив на сырой земле для внуков отпечаток… прошло уж сколько лет Маруся сохранила для потомков… а Мамона теща, шедевром любовалась … заказала раму и при гостях, ехидно ухмыляясь, показывала на вернисаже шерсти клок в красивой золоченой раме… такой любви, и времени итог.
Мамона и Пятровны в живых нет. А что осталось? Шерсти клок, кусочек кожи и каплю крови… меж двух досок … И маленький кусок, отрезок жизни человека… который брошен господом в поток.
С тех пор в селе петухи по утру не поют … Живые возрожденья ждут …ждут…новых с вывихом Мамонов… которые жили и живут…по всей России… и задают вопросы? Он волен был, или не волен? А умер как? Смертельно болен? Иль жив еще иной такой наглец… который прищемил себе мошонку иль конец. Не где ни будь, - а у кремля, в столице.
*Пустынное село. Мамай и здесь прошел, и заодно средь паутины лет, заросших троп – дорог есть для меня единый поворот… - на кладбище дедов сынов, отцов… и матерей. И вы спешите поскорей, а то иные, превратят и их в отхожие шедевры… и сбегут. Другие времена, чужие дивные слова… и ложь, и правда в плесень. Холодная страна, как северный в столетии лежалый лед… он беспременно тает…тает … а чувство исчезает… отечество гниет… иные выбирают в гнев водоворот и вдаль чужую уплывают.
О, как чудесно здесь жилось… мне жить здесь довелось… услышать русскую простую речь и истинную прозу … которую нам надобно беречь… как белую с кровинкой розу.
Которая, присуща лишь великому народу. В котором нерв, в гнев власти так испепелен… натянут, в боли озлоблен… что множество врагов пред ними, - лишь ягнята. Для народа лишь распятие – спасение…для власти и иных,- безумие, беда.