ПО МАТЕРИАЛАМ ВАЛЕРИЯ КОЙФМАНА
«Исаак Левитан - самый известный русский художник и лирик живописи“ (часть 4).
В 1892 г. в судьбу российского еврея вновь вторгается государство – по велению императора Александра III все московские евреи должны были покинуть город в 24 часа.. Еще с конца 80-х годов усилилось преследование и ущемление прав евреев. Император Александр Ш не стеснялся говорить, что "рад, когда бьют евреев". С его ведома, началась "чистка" Москвы. За два года (1891-1892) было выселено 38 тысяч евреев.
Слова эти действительно были сказаны Александром III, генералу И. В. Гурко (1828-1901) в январе 1891 года. Это зафиксировано в архивном документе (Пушкинский Дом) и опубликовано в книге проф. П.А.Зайончковского "Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880 годов" (М., 1964).
Когда в сентябре 1892 г. Левитан вернулся в Москву из летней поездки с Софьей Кувшинниковой, то, даже не переночевав в своей мастерской, он вынужден был буквально в течение нескольких часов покинуть город.
Извещенные Кувшинниковыми его друзья в Москве и в Петербурге подняли на ноги всех, кто мог бы помочь, задействованы были все возможные связи – дом Кувшинникова был хорошо известен и популярен среди молодежи из художественной среды Москвы, отличался гостеприимством и демократичностью.
В Москве подключился Николай Михайлович Нагорнов, родственник Л.Н. Толстого. Будучи в 1892 г. членом Московской городской управы, Нагорнов принял на себя хлопоты о получении разрешения для Левитана жить и работать в Москве.
Подключился и П.М. Третьяков. В Петербурге эти заботы взял на себя Павел Александрович Брюллов – племянник «великого» Карла.
В начале декабря 1892 г. Левитану все же было разрешено временно вернуться в Москву. Морозовская мастерская по-прежнему ждала его, а в ней и незавершенные полотна, которым предстояло превратиться в шедевры русской пейзажной живописи. Не было уверенности в будущем, и он долго не мог избавиться от тревожных переживаний. Все это стоило ему нервов и здоровья. Левитану было всего 32 года, но уже давало знать о себе больное сердце.
В Тверской губернии он создал удивительно светлый и оптимистичный по настроению пейзаж «НА ОЗЕРЕ (ТВЕРСКАЯ ГУБЕРНИЯ)» (1893, Саратовский художественный музей). Под еще ярким предзакатным солнцем на крутом берегу огромного озера живет своей незатейливой жизнью небольшой поселок. Его крепкие деревянные избы, расположившиеся на фоне елового леса, перевернутые лодки на частоколах рыбацкие сети, несмотря на прозаичность быта, создают впечатление радости и сказочности.
Летом 1893 года Исаак Ильич впервые приезжает в удомельский край (север Тверской губернии, теперь Удо;мля — город-спутник Калининской АЭС). Он поселился на озере Островно в усадьбе дворян Ушаковых вместе с Кувшинниковой. Именно в Островно и на соседнем озере Удомля он пишет этюды к картине “Над вечным покоем”.
Саму картину "НАД ВЕЧНЫМ ПОКОЕМ" (1894, ГТГ) Левитан написал уже позже, в лето, проведенное с Кувшинниковой в Тверской губернии под Вышним Волочком, близ озера Удомля в усадьбе дворян Аракчеевых в сельце Гарусово.
Полотно стоит несколько особняком в ряду пейзажей Левитана, для которых характерна пронизанность именно человеческими переживаниями, человеческим настроением, - здесь природа выступает совершенно самостоятельным целым ("божествнное нечто", как назвал ее однажды Левитан), рядом с которым все человеческие страсти выглядят смешными и ненужными. "В ней я весь, со всей своей психикой, со всем моим содержанием", - писал о картине художник Третьякову, купившему и этот его шедевр.
Картину "Над вечным покоем" Левитан писал под звуки траурного марша из "Героической симфонии" Бетховена (исполняла Кувшинников). Именно под такую торжественную и печальную музыку рождалось произведение, которое один из друзей художника назвал "реквиемом самому себе".
Художник созерцает мир, словно с высоты птичьего полета. Под клубящимися свинцово - лиловыми тучами на крутом и пустынном берегу огромного, простирающегося до самого горизонта озера, напоминающего реку, стоит ветхая деревянная церковь, рядом с которой приютилось заброшенное сельское кладбище. Тучи тяжело нависают над землёй. В таком небе нет места для птиц. Кажется, что тучи не позволят им подняться ввысь, они сомнут любые, даже самые сильные, крылья. Позади церквушки укрываются сгибающиеся под резкими порывами ветра немногочисленные деревья. А вокруг — ни души, и только тусклый свет в окне церквушки дает призрачную надежду на спасение, но это крохотное пятнышко света ничего не может противопоставить мрачному величию природы. Воистинно это место вечного покоя, где не звучат человеческие шаги и голоса. Кажется, ничто живое не может потревожить серую гладь его вод. Лишь вой ветра в силах разорвать зловещую тишину, царящую на картине. Очень выразительна точка зрения автора, которая направляет взгляд зрителя ввысь, навстречу холодным воздушным потокам. Тема таинственной непостижимости мира звучит в пейзаже торжественно и сурово. Противостояние человеческого духа, символом которого является деревянная церквушка (ДРЕВНЯЯ ЦЕРКОВКА ПЕРЕКОЧЕВАЛА НА ПОЛОТНО С ОДНОГО ИЗ ЭТЮДОВ, СДЕЛАННЫХ ЛЕВИТАНОМ ЕЩЕ В ПЛЕСЕ), и бесконечности мироздания приобретает в картине эпический, вселенский масштаб.
К середине 1890-х жизнь художника снова кардинально изменилась, когда в 1894 году Левитан с Кувшинниковой повторно приезжают к Ушаковым в усадьбу «Островно». Их сопровождала молодая писательница ТатьянаЛьвовна Щепкина-Куперник (1874-1952, правнучка известного актера Михаила Щепкина, родилась в Москве, в семье видного адвоката Льва Абрамовича Куперника).
В середине лета в соседнюю усадьбу “Горка”, стоявшую на небольшой возвышенности
(2 версты от Ушаковых), приехали ее владельцы - Иван Николаевич Турчанинов (1840-1910) - сенатор, помощник градоначальника Санкт-Петербурга - и его жена Анна Николаевна (1856-1930) и трое дочерей: Варвара, Софья и Анна).
Все еще проживая вместе с Кувшинниковой, Левитан внезапно влюбился в Анну Николаевну Турчанинову. У него завязался бурный и страстный роман с этой женщиной, в который была вовлечена и ее старшая дочь Варвара. После короткой борьбы двух женщин Левитан переселяется в “Горку”. Татьяна Львовна Щепкина-Куперник. «…И вот завязалась борьба. …Софья Петровна ходила с пылающим лицом, и кончилось все это полной победой петербургской дамы и разрывом между Левитаном и Софьей Петровной…». Расстроенная Кувшинникова вернулась в Москву, а Исаак Ильич переселился в имение Турчаниновых. Больше они никогда не виделись… Но, тем не менее, Софья Петровна всегда тепло и с благодарностью отзывалась о художнике, даже откликнулась на просьбу написать воспоминания о нем. Софья Петровна не намного пережила художника. Вскоре после завершения своих «Записок» о Левитане, летом 1907 года, она ухаживала за одинокой художницей, больной тифом. Заразившись от нее, умерла. Могила ее неизвестна …
Исследователь творчества Левитана Е. В. Кончин, изучив каталоги выставок художника, обратил внимание ещё на такой факт. В творческой биографии Левитана был, оказывается, единственный период, когда он активно писал и рисовал ЦВЕТЫ – 1894-1895 годы (только два года!), время пребывания художника в «Горке».
Картины и рисунки были сделаны им и подарены всем женщинам Турчаниновым: «Розы» (подарок А. Н. Турчаниновой, в музее И. И. Левитана г. Плёс Костромской области),
«Розы» (17 сентября 1894, посвящена С. И. Турчаниновой), «Астры» (17 сентября 1894, посвящена С.И. Турчаниновой), «Букет васильков» (1894, посвящены В. И. Турчаниновой), «Терраса в сирени» («Весна. Белая сирень»), «Цветы».
В этот же ряд нельзя не добавить картину «Ненюфары» (1895 г., цветущие лилии).
В имении Горка Тверской губернии, где художник гостил в семье Турчаниновых, была написана знаменитая уже хрестоматийная картина Левитана «ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ» (1895, ГТГ). В обширном наследии художника картины русской осени встречаются неоднократно. Вспомним, что на осенний сюжет была написана первая его значительная картина, приобретенная П.М. Третьяковым, — «Осенний день. Сокольники» (1879, ГТГ). И вот - «Золотая осень», в которую мастер вложил светлую грусть увядания природы.
В тоскливой и слякотной российской осени есть несколько ярких солнечных дней, когда природа превращается в волшебную сказку. В такие дни деревья кажутся покрытыми сверкающими драгоценностями. И притихает непоседливый ветер, отложив на время свои игры с листвой. Сегодня даже своенравному ветру кажется невозможным уничтожить хрупкую красоту этого чудесного уголка.
Уже холодна вода в прозрачной, синей реке. Уже наполняет лёгкие по-осеннему студёный воздух. Но картину Левитана нельзя назвать грустной, наоборот, это одно из самых светлых и радостных его произведений. Хотя недолговечность золотого чуда кажется почти физически осязаемой. В яркой и повышенно декоративной работе чувствуется возбуждающее и напряженное ощущение счастья, что никак не вяжется с мироощущением самого живописца.
К этому же времени относится создание еще одной «волжской» картины Левитана «СВЕЖИЙ ВЕТЕР. ВОЛГА» (1895, ГТГ). Свежий ветер. Волга" - одна из наиболее ярких, праздничных картин Левитана, которую он задумал еще в 1890 году в Плесе. Звучание этой картины отличается особенной бодростью, звучностью мажорного цветового аккорда. Свежий душистый ветер надувает паруса, залитого солнцем красавца-корабля на большой реке. В небе бегут, несутся пушистые облака, река вся покрыта мелкими, быстрыми волнами. Слышатся крики чаек, трубный гул парохода и журчание волн...
Под голубым небом, по которому проносятся ослепительно белые облака, на ярко-синей воде покачиваются расписные парусные яхты, а вдалеке к берегу направляется белый пароход. Весь сюжет пронизан бодрым мажорным настроением, а низко парящие над рекой чайки добавляют собой белые пятна в эту насыщенную тембровую гамму приподнятых эмоций. Никаких внутренних конфликтов и философских размышлений — а только жизнелюбие и восторг. И хотя оптимистичное настроение художника порой сменяли приступы депрессии и желания покончить с собой, все-таки, очевидно, в этот период жизни его переполняли надежды, что все хорошее у него еще впереди.
Именно подобной атмосферой проникнута картина «МАРТ» (1895, ГТГ). Знаменитая картина "Март" написана в имении Горки (изображена часть усадьбы). Здесь с Анной Турчаниновой у Левитана завязался роман, и под впечатлениями новой любви художник создал это, одно из своих самых радостных и мажорных, произведений.
Рыхлый мягкий снег только начинает таять под теплым весенним солнцем, на белесых стволах деревьев нет листьев, отчего среди веток заметен скворечник. В этом пейзаже столько надежды и радости жизни, сколько никогда больше ни в одной картине мастера уже не будет...
Работа произвела переворот в русской пейзажной живописи. Оказалось, что еще никто до него так живописно и ярко не писал снег, синие тени деревьев и яркое голубое небо. После Левитана подобный мотив стал излюбленным в русской пейзажной живописи, и многие художники, включая Юона и Грабаря, варьировали его в своих работах.
Но у самого Левитана вдохновенное, "мартовское" настроение держалось недолго. Запутавшись в сетях человеческих отношений, летом он снова стрелялся, но безуспешно. Ему было суждено прожить еще почти пять лет, и сотворить еще немало шедевров.
Левитан с большим удовольствием продолжал ездить в гости к Чеховым. Правда, Антон Павлович и особенно его сестра Мария не разделяли новых пылких увлечений их друга.
В Мелихове он написал чудесный по состоянию пейзаж «ЦВЕТУЩИЕ ЯБЛОНИ» (1896, ГТГ). Работа оставляет светлое, мажорное впечатление.
В 1896 к Левитану пришло настоящее признание. В Цюрихе на международной выставке с успехом экспонировались его картины. Европейцы были потрясены удивительными душевными состояниями русских пейзажей.
Многие друзья советовали живописцу посетить русский Север и запечатлеть его суровые холодные образы. Как и прежде, все последние работы Левитана были приобретены Третьяковым, поэтому у художника появилась возможность отправиться в это дальнее путешествие.
Но в последний момент он вдруг передумал и уехал в Финляндию. И хотя эту страну также отличает северная природа, поездка не принесла Левитану удовлетворения. Домой он привез несколько картин. Одна из них — «ОСТАТКИ БЫЛОГО. СУМЕРКИ. ФИНЛЯНДИЯ», 1897 и «НА СЕВЕРЕ» (1896, ГТГ) - грустный и холодный пейзаж, в котором вековые ели одиноко высятся на фоне осеннего пасмурного неба.
Неуютно было художнику в чужом суровом краю. Возможно, уже в это время начала давать о себе знать болезнь сердца. В этом же году Чехов, осмотрев своего друга, оставил в своем дневнике запись, в которой констатировал у Левитана расширение аорты. Однако мастер продолжал активно работать, а в его пейзажах особенно остро чувствовалась жажда жизни. Продолжение следует..