Снег пошел неожиданно. Еще утром светило солнце, и небо было чисто голубым. Ни намека, ни тени, ни облачка. И вдруг грязно лиловая туча нашла на солнце, закрыла синь до самого горизонта. И с небес повалила белая манна.
Бодрящий холод поднял настроение, - я стала ловить снежинки и слизывать с ладони. Благо, никто не следил, - сквер дремал в одиночестве до весны.
Зазвучал мобильный телефон.
- Зая, посмотри в окно, снег пошел, - услышала я голос мужа.
- Да, вижу, родной. Красиво как!
Он отключился. Очень хорошо, рядом со сквером проезжала машина, и мне бы не хотелось, чтобы услышал Игорь. Пусть считает, что я дома.
Ему пока рано знать, что я искала работу и шла по адресу, - требовался референт, грамотная женщина.
Тучи унеслись, - видимо, там, в небесах, штормило, - выглянуло солнце. Я стряхнула капли воды с шапки и пальто и достала из кармана адрес. Бумага намокла, текст расплылся, трудно разобрать номер дома: не то шестерка, не то восьмерка.
Неожиданно передо мной возникли мальчик и девочка, легко одетые, без головных уборов, и развернули плакат, уныло серый, с черными, небрежно написанными буквами. Я прочитала: «Наш клуб закрывают чиновники…», крупнее следовали незнакомые и не интересные мне фамилии. Дальше текст мельчал, я не стала читать. Жаль детей, мерзли на холоде.
- Если вы хотите нас поддержать, подпишите, пожалуйста, здесь, - девочка протянула лист бумаги с текстом и ручку. – Им нужно помещение нашего клуба. Для бара.
Отбирать клубы у детей жестоко. Я покрутила бумагу. Фамилии с подписями разными почерками были хаотично расположены под текстом.
- Где подписывать? – спросила я.
Но дети отвернулись и наблюдали, как к дому с окнами - витринами, подъехала черная машина, иномарка
- Враги приехали! – Мальчик схватил за руку девочку, и они побежали. Плакат вырывался из рук и взлетал в небо, как воздушный змей. Чужая ручка осталась у меня, и я побежала следом за ними. Успела, - дверь с грохотом закрылась за моей спиной. Мужчина в просторном свитере и джинсах поколдовал с замками и повернулся ко мне: высокий, с широкой грудью, большими руками, - немного портили вид пивной живот и редкие, пегого цвета волосы на голове. Возраст за пятьдесят, но еще не пенсионный.
- Тетя хочет подписаться под обращением, - сказала девочка, сворачивая плакат.
- А, - он отвернулся и присоединился к кучке детей. Великан в стране лилипутов.
Из машины вылез мужчина с круглым, бабьим лицом в накинутой на плечи дубленке. Следом, неуклюже выбралась дама в меховой шляпе, чуть не упала, запутавшись в длинной шубе, почти до пят, - высовывались только острые каблуки и носы. За ней живо выпрыгнула румяная молодуха в меховой куртке, кажется, серебристая лиса, - в короткой юбке и сапогах – ботфортах на высокой платформе.
Дама держалась так, будто была тут главной. Может, и была.
Мужчина с бабьим лицом остался у машины, молодуха в куртке скорым шагом подошла к двери и подергала за ручку. К ней присоединилась дама в шубе и энергично застучала, затопала, закричала:
- Откройте немедленно! Открывайте! Что вы себе позволяете! Мы вызовем милицию!
Шляпа слетела с головы, дама успела подхватить ее у самой земли.
Дети с интересом наблюдали за сценой. Молодуха в куртке, визгливо прокричала: «Педофил!». Обе, как по команде, развернулись и присоединились к мужчине. Мне показалось, что ему было невероятно скучно.
- Кто они? – не выдержала я.
- Из администрации, рядом с ними депутат,- ответил «великан». - Он пристально разглядывал меня. Я разволновалась, не примет ли за лазутчицу из вражеского лагеря? И зачем так вырядилась? В новом пальто, новой шапке из голубой норки. - Я заведующий этим клубом, Владислав Сергеевич, можно просто Владислав. А вы кто?
- Можно Ирина, шла устраиваться на работу. Вот, по этому адресу, - я протянула намокшую бумагу.
- Это соседнее здание. Учебный центр, – он проследил, как дамы и мужчина сели в машину и уехали. – Пойдемте, я вам покажу наш клуб.
Сумрачный, длинный коридор, пахнущий подвальной затхлостью, подействовал угнетающе. Дети куда-то исчезли, будто растворились. Остались только Владислав и пухленькая девица в сером платье. Даже в скудном освещении я смогла оценить ее тугую русую косу и естественный румянец на щеках. И суконные старушечьи ботинки на ее ладных ножках не портили впечатления молодости и привлекательности.
Почему-то сразу почувствовала, что она состояла с Владиславом в особых отношениях. Может, потому что он постоянно касался ее руки, плеча, талии. Хороша, слишком хороша для него.
Он открыл дверь и взмахом руки пригласил войти. Поразительная комната, все стены, от потолка до самого пола, ярко, от души, разрисованы узнаваемыми фигурками детей и зверюшек из мультиков. На изображения густо и косо пришпилены рисунки на стандартных листах бумаги. От такого обилия я растерялась. Видимо, девица почувствовала и показала на рисунок у окна.
- Вот, посмотрите. Можете ближе подойти.
Неумелой ручкой нарисованы кривой ощетинившийся желтый овал и клубок красного цвета, я догадалась: цветок. С трудом прочитала «Свет». Буква находила на букву. «Т» поднялась над всеми, получился замысловатый иероглиф.
- Наташа, объясни подробнее, чем интересен этот рисунок, - учительским голосом произнес Владислав.
- Да, да, конечно, сейчас покажу, - она склонилась над столом, и стала рыться в ворохе папок, - обозначились талия и соблазнительный круглый задик. – Где же? Вот.
Дом с трубой и дымом, и густая решетка на окне. Черным карандашом подпись «Тюрма». Печатные буквы разбрелись по всему листу, «Ю» повернулась в обратную сторону, как будто испугалась и хотела убежать из слова.
- Видите, рисовал тот же мальчик. Пьющие родители. Его сюда бабушка привела. Теперь он рисует солнце.
Мне хотели сказать, что мальчик стал посещать клуб и вон как изменился: солнышко с цветочками рисует. Кстати, небрежно, без всякого желания.
Согласна, дети не должны рисовать тюрьму. Если рисуют, что-то не так в нашем мире, неправильно. Но запретить никто не может. Маленький художник самостоятельно выбрал тему. Это его личное впечатление. Сомневаюсь, что он стал веселым и жизнерадостным. Разве что родителей поменял. Или они перестали пить. Очень сомневаюсь.
- Пойдемте, - недовольно произнес Владислав.
Он ожидал от меня другой реакции.
Наташа закрыла на ключ дверь, и после яркой комнаты я очутилась в темном коридоре.
- Осторожно – предупредила Наташа и поддержала меня за локоть. Успела вовремя, я чуть не упала, наткнувшись на завалы мебели, картонных коробок и досок. Нас легко обогнали дети. Они ловко перескочили через препятствия, правда, упала пустая коробка, Наташа подняла ее. Мне понравилось, что им никто не сделал замечание. Все же хорошо приходить сюда, показывать свои рисунки и бегать с друзьями, и никто тебе не запрещает.
В конце коридора Владислав раздвинул черные шторы, и мы оказались в полутемном зрительном зале, только без привычных рядов стульев. Но была сцена с белеющим экраном.
- Здесь раньше кинотеатр был. Давно уже нет. Помещение отдали под клуб. Вот посмотрите, наши ребята яхту строят.
Действительно, в центре зала яхта. Обшивка из досок сверкала лаком. Но запаха я не ощутила.
- Ничего себе. Давно строите?
- Павел, ты сколько лет строишь яхту?
Откуда-то вынырнул с переносной лампой подросток, худой, лохматый, с красной повязкой на голове, - профилем и долгим, заостренным носом он походил на дятла.
- Шесть лет, - недовольно буркнул он, выключил лампу и пропал. Через секунду донесся стук.
- Тебе уже шестнадцать? – удивился Владислав, - десятилетним сюда пришел.
- Когда на воду будем спускать? – донесся голос Павла под аккомпанемент молотка.
- Когда надо будет, тогда и спустим. Весной.
- Вы прошлой весной тоже обещали.
- Как вы эту яхту будете перевозить по городу? – удивилась я.
- Перевезти не сложно. Сложнее вытащить отсюда.
- Разбирать стену?
- Ничего не будем делать, пусть стоит.
- Тише, - проговорила Наташа, - Паша услышит.
- Пусть слышит, не маленький, зато с пользой детство прошло. Не в стрелялки играл, а лодку построил.
Стук не прерывался.
Мы обменялись номерами телефонов, на всякий случай, и я вышла на улицу. Снег смешался с грязью, устраиваться на работу расхотелось.
Мужу ничего не сказала. Да он и не спрашивал. После работы принял душ, занял привычное место на диване, я подала ему ужин, потом ночь наступила, он перебрался на кровать. Как обычно. Но об этом уже столько говорено, что я перестала требовать как-то разнообразить нашу жизнь.
Наступила холодная зима, редкая в нашем теплом климате. Я редко выходила из дома, только по необходимости в магазины. Неожиданно позвонила Наташа, я не сразу узнала ее голос.
- Как вы там? Клуб не закрыли? - спросила я.
- Пока нет, но угроза осталась. Влад хочет выдвигаться в депутаты, нашелся спонсор. Он же возглавил наш предвыборный штаб. Нужны помощники. Вы ведь не работаете. Пожалуйста, поучаствуйте, мы вам обязательно заплатим. Приходите завтра, будем ждать.
* * *
В клубе было тихо. Навстречу вышла Наташа в домашних тапочках и провела в помещение, напоминавшее жилую комнату, с диваном и покрывалом яркой расцветки. У стола с посудой сидел Владислав, молча кивнул мне и продолжил чтение книги на подставке, как рекомендуют врачи школьникам, чтобы не портилось зрение.
Следом за нами, слегка горбясь, вошел высокий мужчина, молодой, кареглазый, темноволосый, загорелый и ухоженный. Но почему такой стеснительный? В его-то возрасте. Где это он так долго пролежал, на какой печи? Ему, наверное, повезло, в благополучной семье вырос.
- Знакомьтесь, Владимир, наш спонсор, - представила Наташа. - Проходите, пожалуйста, - подбодрила она его и показала на диван.
Он сел на краешек, косо посматривая на меня.
- Мы вам помощницу нашли. – Наташа кивнула на меня.
- Вы немножко введите меня в курс дела, не знаю, смогу ли, - заволновалась я.
- Сможете, - сказал Володя и покраснел.
- Начните с предвыборной программы, - подсказала ему Наташа.
- Да, - он благодарно посмотрел на нее. – Наше будущее – дети, то есть, я хотел сказать, что дети – наше будущее. Понимаете? Их надо развивать, тогда у нас будет прекрасная жизнь.
- У вас есть дети? – спросила я.
- Нет пока. Сначала надо жениться, - улыбнулся он.
- Есть невеста?
- Нет пока, - он опустил глаза.
- Хватит болтать, ближе к делу. - Владислав оторвался от чтения и повернулся к нам.
- Да, к делу. Одним словом, у Владислава Сергеевича есть такая программа по воспитанию человека будущего. Но чтобы ее реализовать, надо идти во власть.
- Володя прав. Это он предложил выдвигаться мне в депутаты.
Мужчины стали обсуждать кого-то, кажется, конкурента. Пять человек на одно место – пустяк, справимся легко. Наташа готовила кофе и подавала нам, я украдкой рассматривала Володю. Он не замечал. Или заметил?
Мне стало хорошо, комфортно, и я согласилась поучаствовать завтра в полдень в пикете на центральной площади.
Мужу ничего не сказала. Пусть себе спокойно работает и живет привычной семейной жизнью.
На следующий день, как только сошла с троллейбуса, под памятником вождю революции увидела Владислава и Наташу в окружении детей. Владимира не было. Вот глупая! С какой стати он будет стоять в пикете, если есть дела куда важнее.
- Опаздываете, - недовольно произнес Владислав. – Берите плакат, держите, вот так, не опускайте руки. Если устанете, скажете, мы с собой веревки принесли, повесим вам на шею.
Прозвучало зловеще.
- Расстреливать не будут? – пошутила я.
Владислав отвернулся. Наташа вымученно улыбнулась и тревожно посмотрела на меня. Видимо, боялась, что уйду. От плаката с фамилиями чиновников я отказалась, про них ничего не знала, ничем таким не интересовалась раньше, и поменяла на нейтральный: «Лучшее – детям!» Кто с этим будет спорить?
На пикет почти не обращали внимания, люди торопились по своим делам. Только у Владислава журналисты брали интервью, и нас снимало телевидение.
Вечером муж смотрел новости, а я бегала из кухни в комнату, подавала ужин.
- Иди скорей! – позвал он, когда я готовила чай.
Меня с плакатом показывали на весь экран.
- Ах, да, забыла, я была сегодня на площади. У детей клуб отбирают. Под бар. Это неправильно.
- В революционеры подалась? Что ж, развлекайся, лишь бы не скучала. - Голос его мне не понравился.
- Я, вообще-то, на работу хотела устроиться.
- Пикетчицей?
Перед сном спросил:
- Зачем тебе устраиваться на работу, денег не хватает?
- Нет, скука одолела.
- Понравилось стоять на площади?
- Не волнуйся, никакой больше политики, ни пикетов, ни выборов, - сказала я и почувствовала, что он успокоился. Хорошо, что мы доверяем друг другу.
Наступила весна, но тепла не было, временами падал снег и сразу таял. На улице грязь, серое небо, - выходить из дома никуда не хотелось. Мы жили тихо и несуетливо. Вечерами муж клевал носом у телевизора, я пыталась что-то вязать, но тоже впадала в дрему, и мы перебирались на кровати. Оживило известие в новостях по телевизору, что Владислав стал городским депутатом.
* * *
Утром разбудил звонок телефона, я услышала голос мужа:
- Дорогая, посмотри в окно, какое солнце! Весна наступила!
- Да, вижу, родной, наконец!
Усидеть дома невозможно. Я быстро собралась и вышла на улицу.
- Ирина, подожди! Мне надо тебе что-то сказать, – позвала соседка Татьяна.
- Что-то ты бледная. Болеешь? – спросила я.
- Да, язва замучила. Сплошные переживания. Черная полоса. Я ведь свою Анну отдала в твою гимназию учиться.
- Мою? У меня нет гимназии.
- А кого по телевизору показывали? С плакатом: «Требуем открыть первую в городе частную гимназию».
- Нет, не я. Ты путаешь, я клуб защищала от закрытия.
- Может, я что-то перепутала, но тебя видела, - сказала она и поджала губы. - Единственную дочь отправила в гимназию, не пожалела средств, нашла еще работу. И что? Дважды ее травили некачественной едой. Их кормят жареной колбасой с макаронами. И еще, ее зачислили в слабый класс.
- Но ведь она училась в школе хорошо.
- Вот именно. В гимназии их разделили на три класса: сильные, средние и слабые. У слабых основные предметы по минимуму, остальное: труд, физкультура, пение и лепка.
- А читать – писать?
- Она умеет читать и писать, уже восьмой класс,- обиделась Татьяна.
- Извини. Это иносказательно, я ведь не помню, что изучают в восьмом классе.
- Помоги, а? Прошу тебя. Пусть ее переведут к сильным. Ведь умная девочка. Что хочешь, сделаю.
- Ничего не надо. Я попробую, у меня есть знакомый депутат. Он поможет.
В клубе встретила Наташа, все в тех же суконных ботинках и сером, обтягивающем платье. Румяная, приветливая, юная красавица.
- Вам нужно к Владу. У них сегодня сессия. Если поспешите, успеете поговорить, - посоветовала она, когда я передала ей разговор с Татьяной.
Сессионный зал находился в Белом доме, так называли здание, где собирались депутаты. Меня никто не остановил, и я прошла в зал. Владислава увидела не сразу, в последнем ряду, рядом с ним мужчина с бабьим лицом. Знакомый, из прошлого, нелегкого для клуба.
Я почти бежала и вдруг услышала, кто-то истошно закричал, как на митинге, перекрывая шум в зале:
- Сюда нельзя! Как вы смеете! Здесь находиться имеют право только депутаты! Где охрана! Почему пропустили?
Владислав поднялся во весь свой рост и, покраснев от натуги, обращался ко мне, тыча пальцем. Я резко повернулась к выходу. Уже на выходе оглянулась: никто не обращал на меня внимания.
Конечно, испугалась, сбегая по мраморным ступеням, рисовала картинки, как на выходе хватают омоновцы, в масках и с автоматами, и меня бросают в тюрьму. Пришла в себя возле клуба. У входа стояла иномарка. На переднем сиденье узнаваемая Наташа в сером платье, и Владимир, тоже легко узнаваемый. Нежно обнявшись, они целовались.
Мне стало весело. Каждый, в конце концов, получает то, что заслуживает.
Татьяне посоветую вернуть дочь в школу. Учат так себе, но пока придерживаются принципа равных возможностей. И дальше бы так.
Я направилась в сторону дома, вдруг резко остановилась и почувствовала сильный толчок в спину.
- Извините, - произнес мужчина, перебегая дорогу на зеленый, мигающий свет.
Мимо меня спешили люди, а я не могла понять, зачем остановилась. Повернула назад и на столбе прочитала призыв: «Сильный, помоги слабому». Дальше из текста следовало, что не деньги правят миром, мир держится на энтузиастах. Ниже приглашение на встречу всех неравнодушных, и подпись: «Общественная организация «Возрождение».
Нет уж, хватит, больше не попадусь, ни за что. Пусть находятся другие энтузиасты, на которых держится мир. Но зачем-то стала рыться в сумке, искать ручку и блокнот, чтобы записать время и место встречи.