Через неделю мы снова были в Амурске и приступили к исполнению своих новых обязанностей, которые были весьма обширны. Заниматься приходилось всем, что необходимо было для производства.
Когда Гнитецкий говорил, что Амурский ЛДК будет одним из крупнейших предприятий лесной индустрии, он не ошибался. Новое предприятие предполагалось разместить в пяти километрах от города, на берегу озера Падали, на площади более ста гектар.
По проекту в его состав входили: Лесопильный завод, Завод ДВП, Мебельная фабрика, Завод по выпуску столярных изделий, Ремонтно-механический завод, Автотранспортное хозяйство, Теплостанция для утилизации всех древесных отходов, Объекты энергетики и Паросилового хозяйства, собственная Железнодорожная станция с пятью тепловозами и вагонами, Причал с пятью речными судами для проводи плотов в озеро Падали к Лесопильному заводу, в Затон, Пожарная часть, Подсобное хозяйство, Коммунальное хозяйство для содержания и обслуживания ведомственного жилья и Очистные сооружения.
Такого простора для технического творчества мне даже и не снилось. Было где развернуться и я ничуть не жалею, что у меня не было даже времени нормально сходить в отпуск...
Забегая вперед скажу, что уже работая главным инженером комбината, мне удалось увеличить перечень производственных объектов предприятия необходимостью строительства еще и Завода ДСП (древесно-стружечных плит), а также включения в состав комбината двух леспромхозов.
Каждый из выше перечисленных объектов мог самостоятельно работать в любом месте страны, а в составе комбината они дополняли друг друга, увеличивая отдачу, производительность и культуру производства каждого. Сами понимаете, что строить и управлять такой махиной было далеко не просто, но об этом я вам расскажу в следующих историях.
Дорогой Олежек, я понимаю, что у тебя сейчас мозги набекрень или на раскоряку, не знаю, как точно выразиться. Тебе хочется и в медицине себя попробовать и строительстве, а где лучше, ты до сих пор не определился, поэтому и прогуливаешь лекции в университете. Отношение у тебя к ряду предметам, мягко говоря, не профессиональное, поэтому «сжигаешь» родительские деньги почем зря, не думая о последствиях. Поверь на слово, тебя мама за руку после института на производство, как в детский сад не поведет, там нужно собственные мозги включать при разных ситуациях.
Приведу небольшой пример из прошлого, который лично мне давал положительный настрой. До революции в университетах было два основные направления инженерной подготовки кадров: на лесоинженерном и на железнодорожном факультетах. Там учили валить лес, его крыживать, делать шпалы и пиломатериал, прокладывать дороги.
Практически во всех леспромхозах были свои узкоколейки с паровозами и специальным подвижным составом, были свои трелевщики, бульдозера, скрепера, катки, самосвалы, лесовозы и другая техника и механизмы. На биржах сырья стояли краны разной модификации.
В университетах учили разным технологиям переработки лесного сырья, в том числе и лесохимическим: производству целлюлозы, картона, древесноволокнистой плиты мокрым и сухим способами, строительству дорог, мостов, промышленных и жилых объектов. Учили вождению на тракторах и машинах. Готовили специалистов широкого профиля, поэтому сегодня, обучаясь в строительной академии на факультете ЛТД, ты получишь те знания, которые позволят быть востребованным во многих областях народного хозяйства и в частном бизнесе. Требование здесь одно – нужно хорошо учиться, а не балбесничать, прогуливая лекции.
Лично я благодарен институту и судьбе за то, что меня подготовили к широкому размаху мышления и к каторжной мозговой деятельности, научили никогда не пасовать перед трудностями.
Все производственные годы сопровождались высочайшей степенью ответственности, которая подогревала интерес трудиться на результат, как сейчас говорят – «на интерес». Поверьте, внучата, это дорогого стоит.
Вы уже и по себе знаете, когда увлечен интересным делом или игрой, то усталости не замечаешь, а наоборот получаешь удовлетворение от своей деятельности, а когда получаешь удовлетворение, то это сродни хорошему досугу. Вот такая получается картина яркими красками.
Я хорошо помню свои первые инженерные шаги на новом месте работы. Сразу по прибытии директор поручил мне и пока единственному технологу Эдасу Яну Карловичу срочно ознакомиться с документацией, поступившей из «Гипролеспрома», нашего проектного института по Лесопильному заводу и Заводу ДВП. Мы должны были подготовить свои замечания и предложения.
Нужно было видеть лицо нашего технолога, когда мы вышли из кабинета директора, он недоуменно смотрел на меня и говорил: - Как это можно ревизировать решения проектного института? Какие у нас могут быть замечания и предложения? Я тогда улыбаясь сказал: - Ян Карлович, еще как могут быть! Время идет и многое в жизни, в технике, технологии и тем более в проектировании меняется, не говоря уже об элементарных ошибках и недочетах, от которых никто не застрахован.
А если быть точнее, это наше право и обязанность! И я ему продекларировал выдержку из раздела о проектировании цехов и участков, который читал своим студентам. "Мы как заказчики должны все проверить и подтвердить, что все выполнено с высоким качеством и принять документацию в производство, и только после этого институту будет оплачено за выполнение проектных работ".
Просматривая тома с техдокументацией по Лесопильному заводу, я обнаружил, что типовой проект восьмирамного лесопильного цеха по производству 540 тысяч кубометров пиломатериалов в год на местности привязан с нарушением технологических требований, а это реально создавало серьезные проблемы по сбрасыванию и сортировке бревен в бассейне перед цехом.
Все было бы нормально, если бы биржа сырья и сортировочный бассейн были расположены слева от лесопильного цеха, а по проекту сырьевые объекты были размещены справа. Институту нужно было зеркально местами поменять все рамные потоки, чтобы широкопросветный рамный поток РД- 110 первым в бассейн принимал крупные бревна, а дальше бревна сбрасывались с транспортера в воду по мере уменьшения их диаметра, для этого автоматические сбрасыватели бревен устанавливались веерно, на разных удалениях от перемещаемых бревен. Это было обязательным технологическим требованием для устойчивой и безаварийной работы механических сортировочных устройств над бассейном.
Технологи института этого не учли и не сделали, поэтому крупные бревна по бревнотаске пересекали весь бассейн, «круша все на своем пути», исключая установку механических сбрасывателей по техническим условиям производителей?!
Критические замечания мы высказали и по крутой транспортной галерее и бункерам, расположенным с фасадной стороны цеха для приема опилок и щепы от четырех рамных потоков. Жесткая связка бункер – автощеповоз не могла гарантировать бес простойную работу лесопильных потоков и чистоту территории возле бункеров. Это также было отмечено «узким» местом в техдокументации института.
Третье критическое замечание было высказано по установке ручной сортировочной площадки за лесоцехом под навесом на новом высоко механизированном производстве с мощными окорочными станками для снятия с бревен коры, современными лесопильными рамами и рубительными машинами для получения щепы из горбыля. И вдруг технологический процесс лесопильного цеха замыкался на допотопную ручную сортплощадку, открытую всем ветрам, а зимой и морозам до минус сорока пяти градусов.
Четвертое замечание было высказано по сушильному цеху, в корпусе которого планировалось к установке одиннадцать сушильных камер проходного типа и четыре камеры периодического действия и здесь также для разборки пакетов с пиломатериалом после сушки в проекте была ручная сортплощадка.
Пятое замечание было высказано по поводу отсутствия в цехе накопления и погрузки продукции лесопиления (в складе экспортных пиломатериалов), специальной секции с площадкой для накопления и отгрузки щепы потребителям в вагонах.
Вы спрашиваете: - Как на эти замечания отреагировал проектный институт? - да никак. Нервозно, потому что до Друганова директором Строящейся Дирекции был Грахов, который принял документацию института без замечаний и претензий. Но в институте с нами согласились, что типовым проектированием действительно не были решены проблемные вопросы - по замечаниям заводчан, а также в силу отсутствия в стране специализированного оборудования для автоматизированной сортировки и укладки досок в пакеты, поэтому были вынуждены установить ручные сортплощадки, как средства малой механизации.
Нам за помощью пришлось обратиться в Научно–исследовательский институт «ЦНИИМОД» и в другие организации, которые в процессе строительства и эксплуатации помогли разрешить многие проблемные вопросы...
О том, как мы их решали, я расскажу ниже. Это была наша головная боль и наша «битва в пути» за выполнение плановых показателей производства продукции.
Наша стройка действительно была ударной по темпам строительства и ввода объектов в эксплуатацию.
У руководителей треста «Амурскстрой» была одна хитрость, они в «партийном порядке» требовали, чтобы заказчик закреплял ответственных на вводимых объектах, поэтому все годы строительства я фактически был на «казарменном положении», работая вплотную со строителями, начиная от закладки фундаментов до ввода производственных цехов и участков в эксплуатацию.
Так с сентября 1970 года по июнь 1971 все производственные участки «Базы Техоборудования» были построены и приняты в эксплуатацию, а это два корпуса складских помещений с железнодорожным тупиком между ними. В каждом корпусе была два пролета по 18 метров и длиною 150 метров.
На уличной площадке, площадью более пяти гектар, рядами из бетонных паг были выложили места для складирования оборудования и материалов, были построены необходимые подъезды, административно-бытовой корпус и выполнено ограждение всего периметра с осветительными вышками по углам.
Установили два крана грузоподъемностью по 16 тонн каждый. От основной трассы сделали отвод и построили дорогу до ЛДК, которую также замостили бетонными плитами.
Всю промплощадку ЛДК очистили от леса, выполнили вертикальную планировку, проложили подземные коммуникации, вырыли котлованы под главный корпус завода ДВП и склада готовой продукции, забили сваи, заложили фундаменты и произвели монтаж наружного контура цеха ДВП с тремя пролетами по 24 метра каждый и длиною 108 метров. На бирже сырья завода ДВП проложили железнодорожный тупик и произвели монтаж двух козловых кранов грузоподъемностью по 10 тонн.
Форсированными темпами велись работы на площадках строительства РМЗ, Лесопильного завода, объектах энергетического обеспечения цехов и на очистных сооружениях комбината.
Голова пухла от цифр, чертежей, согласований, разъяснений и от бесконечных споров на совещаниях и штабах в Строительном Тресте и от частых командировок в Москву, Ленинград, Красноярск и другие города для оперативного решения неотложных вопросов.
Я был легок на подъем, поэтому этот ритм работы с ненормированным режимом работы, зачастую без субботних и воскресных дней, мне нравился. По мере того, как поднимались корпуса завода ДВП у нас нарастало напряжение. Мы лихорадочно разыскивали и перевозили оборудование завода ДВП с базы ЦКК, где оно пролежало более пяти лет на собственную базу, где производили его расконсервацию и подготовку к передаче в монтаж.
Этим я и занимался 1972-73 годы, параллельно по заданию директора Друганова Ю.А. набрал две группы будущих специалистов ДВП и по вечерам вел занятия в ГПТУ-33, как показало время, костяк трудового коллектива завода ДВП составили именно те, которых мы сами подготовили и те, а также те, которых мы нашли и пригласили из центральных районов России.
Рядом со мною или я с ними, трудились Эдас Ян Карлович – технолог, Вода Николай Петрович – главный энергетик, Вода Мария Тихоновна–инспектор кадров, Трухин Вячеслав Михайлович – главный механик, Байдаков Борис Михайлович – главный инженер дирекции строительства и Смолянинов Анатолий Иванович – бессменный начальник отдела комплектации оборудования.
Почерневшие от загара, мы дневали на площадке, разбираясь с оборудованием, и особенно, с резино-техническими изделиями, которые из-за нарушения условий хранения стали непригодными для эксплуатации.
В 1971 году все валы отливочных машин весом от двухсот до тысячи килограммов каждый были отправлены на Резино-технический завод им. Рошаля в Ленинград для замены покрытия.
Нами было принято решение о создании собственного участка по изготовлению резиновых манжет для замены на всех компрессорах прессов на базе ремонтной мастерской, которую в спешном порядке развернули на одном из складов Базы техоборудования, установив универсальные металлообрабатывающие станки. Начальником мастерских был назначен Сахабутдинов Рафаил Михайлович.
А в другом отделении склада установили деревообрабатывающие станки и получился небольшой ремонтно-строительный участок, который возглавил Малков Николай Федорович.
Для решения проблемы с отоплением складов и производственных участков я в спешном порядке побывал в Красноярском энергетическом институте, где мне помогли с чертежами на электро-котлы, которые мы сами изготовили и запустили в эксплуатацию.
Порою складывалась прямо-таки драматическая ситуация по выполнению графика подготовки оборудования для передачи его в монтаж, поэтому нервного напряжения не выдержали и покинули предприятие Байдаков, Трухин, Вода и Эдас.
Лично для меня, эта Большая стройка была школой жизни. Меня не смущал колоритный говор руководителей строительства, я без труда восстановил свой матерный запас слов, которым для краткости речей пользовался направо и налево, мог и за грудки потрясти любого разгильдяя и добиться выполнения задания в срок...
Как ни странно, но пригодились знания и обретенный опыт полученный в секции бокса "Трудовых резервов", когда учился в Техническом Училище после восьмого класса во Владивостоке и приобрел звание "Золотая перчатка", и где в полной мере проявился кавказский характер далекой чеченской родни - только побеждать при любых обстоятельствах...
Меня ни сколечко не смущала промышленная грязь, пыль, копоть от сварки и брызги бетона, который лился рекой. С моим мнением считались и уважали за обретенную компетентность и ответственность, а это дорогого стоит.
Рядом через дорогу вырастали корпуса Амурского машиностроительного завода. В одном из первых построенных цехов я побывал, и помню, что про себя отметил – серьезный корпус, равный по площади шести футбольным полям, и с регулируемой температурой внутри помещения.
Строительство ЛДК стали «штурмовать», как-то сразу без всякой шумихи и помпы, а здесь все было по-другому. Городские власти организовали общегородской митинг, где под гимн Страны Советов на обозрение всем был открыт большой гранитный камень с надписью: «Здесь будет построен Амурский Машиностроительный Завод». В своей торжественной речи Первый секретарь горкома партии сказал, что с этого дня город Амурск становится городом не только целлюлозников и деревообработчиков, но и городом машиностроителей.
После этой речи ударными темпами прямо через дорогу от промплощадки АМЗ и недалеко от нас, построили корпуса ИТК строгого режима, проще говоря, тюрьму особого назначения, а промплощадку режимного объекта АМЗ, вместе с ИТК, окружили несколькими рядами колючки и высоким забором, за которым ударными темпами и строились цеха Машзавода, где основной строительной силой были зеки.
Моя Людмила, став начальником бюро отдела по подготовке производства, столкнулась с теми же проектными проблемами, что и мы. Менялись изделия, менялись технологии, оснастка и она в новых цехах прорисовывала технологические планировки, переставляла оборудование. Людмила спорила и ругалась, часто выезжала в Москву в проектный институт решать спорные вопросы.
Помню, как ей за ударный труд вместе с Почетной Грамотой, вручили сертификат на приобретение мотоцикла «ИЖ – Планета – 2». Она пришла домой возбужденная и сказала, что на работу будет ездить на мотоцикле, как Иван Бровкин на целине.
На семейном совете подумали, обсудили, «сбросились» и приобрели своего первого «коня». В городе в этот период на руках у людей было мало машин, были в основном «Москвичи», мотоциклы и мотороллеры. Наш главный механик имел мотороллер, к которому подцепил самодельную коляску и гордо разъезжал, добывая запчасти.
Я быстро освоил «Ижака» – прекрасная машина, быстрая и надежная. Бывало, едем в лес, а сзади, обхватив руками, наша мама - Надя с большим рюкзаком за плечами, и по каким только чащам мы не ездили, снабжая семью грибами, дикой малиной, жимолостью, голубицей, а осенью брусникой.
А главное, что я с раннего утра до поздней ночи мотался по всей стройке, и так привык, что без него никуда, готов был в кровать затащить. Из Владивостока дядя Юра прислал заводскую коляску, которую я тут же подцепил, и это уже был «многоместный зверь» для всей семьи...
На личном фронте так же произошли приятные события, в ноябре месяце 1970 года мы получили ордер и заселились в двухкомнатную квартиру на втором этаже пятиэтажного дома. Квартира была уютной и теплой и нас радовала, потому что в мае месяце 1971 года родилась дочь – Оленька. Мы были рады и счастливы. Амурск стал для нас родным, и мы его боготворили, не замечая полчищ комаров и гнуса, которых летом трудно было выгнать из квартиры, дочери приходилось туго, но, к счастью, она росла круглощекой и терпеливой.
С вводом первого жилого дома был создан жилищно–коммунальный отдел (ЖКО), который возглавила наша мама Надя – Надежда Михайловна. Она быстро разобралась и с пропиской и с уходом за жилфондом, создала ремонтную службу, пригласив электрика и сантехника, а паспортные дела вела сама. По проекту в центре города строился целый микрорайон для ЛДК с двумя детскими садиками и школой, поэтому и мама с первых трудовых дней в Амурске снова стала востребованным и высокоуважаемым специалистом.
Города еще не было, но уже было три проспекта и планировался к застройке четвертый проспект, а точнее Центральный бульвар, тоже с выходом к Амуру. С одной стороны бульвара планировалось построить целый микрорайон из домов повышенной этажности для Машзавода, а с другой стороны для ЛДК.
Меня избрали Секретарем комсомольской организации ЛДК, и я стал первым вожаком молодежи на нашей стройке, где с легкой руки Первого секретаря горкома партии приобрел свои новые синонимы, чуть ли не прозвища: «разбитной парень» и «бульдог». Продолжение повествования "Как бульдог вцепится-не оторвать"