Святая Русь и Советская Россия – мечта и ее воплощение. Для этого потребовались 250-летней явного и тайного, кровавого и бескровного, идеологического, экономического и политического противоборства двух идеологических течений в русском православии. Ее созидатели были движимы верой в новый мир, богоизбранность и бессословность русского народа. Созданное их усилиями теократическое общество - явление, несомненно, национальное, но его слагаемые в разных композициях наблюдались в истории других европейских народов. Глубинные причины специфического сочетания элементов учения и практики христианства являются предметом философии и рассматриваются в отдельной публикации. Данная статья - попытка системного взгляда на событийный аспект проблемы.
Земной рай. Трудно определить, чьими конкретно стараниями в сознании современников укоренилось искаженное представление о завершающей главе Библии - предсказании Святого Иоанна Богослова о конце света. Он поведал о грядущем конце падшего мира, а не о прекращении жизни на Земле. Вера в новый земной мир истинных христиан или, как его еще называют, хилиализм, отличительная черта Откровения (Апокалипсиса), вызывала не меньше разномыслий, чем предсказания о втором пришествии Спасителя. В дилемме Парусии и хилиализма Православная и Католическая церкви предпочли блаженство загробного мира – Парусию. Не всем их прихожанам и не всем другим христианским церквям этот выбор казался верным.
Когда христианство на землях, ставших современной Россией, еще только насаждалось, медленно и мучительно преодолевая сопротивление не желавших расставаться с языческой вольницей людей, Западная церковь, лишив прихожан возможности самостоятельно читать Библию, обсуждение этого вопроса локализовала монастырями нищенствующих инквизиторов, которые, подчиняясь воле папы, не могли перевести ее в плоскость практических действий. Видимо, поэтому наиболее дальновидные из них устремили свой взор на русский Север, конкретнее – на Новгород, где тяга к христианскому знанию к концу XV в. была уже достаточно высокой и где Библия готовилась не для клира, а для мира.
Первый полный библейский кодекс был составлен на новгородском подворье Геннадия, но как выяснилось много позже, не всегда с греческих оригиналов. В 1792 г. факт перевода отдельных книг с латинской Вульгаты привлек внимание Иосифа Добровского . В 1885 г. был осуществлен детальный анализ Геннадиевской Библии в целом, в том числе и «латинских» частей ее . В ХХ в. к теме вернулись вновь. Комментаторы разделились во мнениях: одни видели в деятельности Геннадия пропаганду католицизма, другие – борьбу с еретическим рационализмом «жидовствующих» . Некоторые из участников многовековой дискуссии отмечали связь работы над русской Библией с зарождением идеи «Москвы - третьего Рима», но мысль не ушла далее увязки новгородских усилий со стремлениями к объединению Руси. Этим глубина не исчерпывалась.
Собравшихся вокруг Геннадия людей называют «литературным кружком». На самом деле, их следовало бы почтительно величать стратегами, которые своими мыслями и делами предвосхитили политическую историю России по сей день. По их инициативе, русским впервые стала известна апокалиптическая часть Нового Завета. Известный исследователь старообрядчества С. Зеньковский отмечал, что идея тысячелетнего Божьего Царства на земле не была чужда и православной Византии, но ее распространению Европа обязана католикам-францисканцам, называвшим его веком свободы . На этом основании он предположил, что и в Россию ее принесли они.
Недавние исследования позволили уточнить, что рукопись толкового апокалипсиса из Соловецкого собрания РНБ, судя по оставленному на полях автографу переводчика, была выполнена в 1493 г. доминиканцем Вениамином, пришедшим в Новгород из Эммаусского монастыря . Роль доминиканцев в формировании русского общественного сознания одним Вениамином не ограничивалась. Основатели старообрядчества увлекались сочинениями Максима Грека. Образование он получал во Флоренции, в домини¬канском монастыре, настоятелем которого был знаменитый Иероним Савонарола. Многое от духа неукротимого доминиканца, сожженного на костре за обличение распущен¬ности пап и духовенства было в писаниях Максима, развивавшего на Руси библейские идеи праведности бедности . Скончался он в 1556 году в Троице-Сергиевой лавре.
Около четырех веков, из которых 250 лет религиозной войны между официальным православием и староверием, прошло, прежде чем в единый узел оказались завязанными все мыслимые и немыслимые предпосылки для реализации вековых чаяний. Перечислим их.
Закон Божий передавался людям через людей. Считается, что у Библии 40 авторов и до Христа её писали 16 веков. Христос был человеком. Евангелие писалось разными людьми в разное время, включая человека, который Христа даже и не видел, но считается, что это не важно, поскольку Бог сам выбирает, через кого передать слово Свое. Тексты Нового Завета отбирались, редактировались и утверждались людьми тоже веками. Все это, если и не предполагает, то и не исключает того, что работа могла быть продолжена…
Принципиальные положения Нового Завета, который для христиан является наиболее значимой частью Библии, имеют перекрестные ссылки. Сказанное одними, уточняется, дополняется, приводится в соответствие с земными реалиями другими. Только в Апокалипсисе содержатся утверждения о 1000-летнем Царстве Христовом на земле (Откр.11,15; 20,3). Свидетельство представляет собой изобилующую символами аллегорию. Для приложимости Апокалипсиса к человеческой жизни сами собой напрашивались тексты, уточняющие и раскрывающие его смысл, как это имеет место в остальной части Библии…
Наступление земного царства справедливости связывается со вторым пришествием Спасителя. Не многие главы Библии вызывали и вызывают больше разногласий, чем соответствующие свидетельства Матфея 24, Марка 13 и Луки 21. В некоторых толкованиях и исследованиях ХIХ-ХХ веков высказывались мнения, что а) Иисус никогда не говорил записанного в Евангелиях, б) его высказывания были искажены, в) его предсказания не сбылись. Так или иначе, за прошедшие тысячелетия многие претендовали на эту роль, но так и не были признаны. Место оставалось вакантным…
Согласно благовествованию, признаками второго пришествия Спасителя будут гонения на христиан, начало войны, когда народ восстанет на народ и царство на царство, люди будут умирать от голода, произойдет землетрясение, появятся ложные мессии, пройдет вселенская проповедь благой вести о Царстве свободы и антихрист будет повержен. Исторические события не раз позволяли христианам утверждать о наступлении предсказанных событий. В первый раз - уже через 33 года, когда римляне воевали с зелотами. Для староверов отсчет начался с 1667 г. С той поры они – «истинные христиане» - были ненавидимы и гонимы. В 1914 г. разразилась самая кровавая за всю предшествующую историю христианства война. На европейские народы обрушились невиданные по масштабам бедствия, включая голод и болезни. Антихрист - дом Романовых - был повержен (см «Старообрядчество и большевизм»). Все пророчества совпали, за исключением землетрясения, которого в центральной и северной России вряд ли кто ожидал.
По России распространялась благая весть о близости Царства свободы. Вот, например, как об этом в 1916 г., обращаясь к соверующим с проповедью, говорил старообрядческий епископ Михаил: «В дерзкой общей молитве к Господу мы можем свести Его в мир и нашу душу и увидим Его Вечно Живым. И воскреснем для жизни. Возможно ли это? Да, было же возможно в Иеросалимской общине, в катакомбах – везде, где жила его любовь. И не пора ли проснуться в такие дни, как время великого распятия народов? Пусть время воскресения не пришло для всех: для многих пришло. Многие готовы увидеть Воскресшего и соединиться с Ним. Только мысль и воля людей к восстанию связаны влиянием демонической мысли язычествующего мира. Воскресни, Боже, и воскреси нас! Сие буди. Буди» . Десятки миллионов староверов так страстно и так долго ждали этого часа, что «не для всех, но для многих» он наступил.
Староверы знали, что произойдет, но не знали как. Подверстанная под мечту в «Третий Рим» ленинская теория социализма в отдельной стране, дала верующим «научный» ключ к пониманию пророчества, наполнила его конкретным, понятным содержанием, как это делали святые апостолы, разъясняя людям смысл учения Христа. Кстати, как и Христа оценили его не сразу. Было время, когда старовер Калинин (будущий бессменный председатель Советов) даже подозревал его в сотрудничестве с охранкой. И все-таки признание пришло.
В ночь «Его» кончины с 21-го на 22-е января 1924 г. ЦК РКП (б) принял обращение к партии, в которое, вперемежку с обычными для эсдеков выражениями, вплетены евангельские свидетельства о том, что «Он» возвестил рождение нового мира, и что крепость веры делала «Его» способным двигать горами. В траурном номере «Известий» были опубликованы два некролога. Один из них явно принадлежал перу большевика–эсдека и был озаглавлен: «Обнажите голову перед гробом великого вождя рабочего класса». Другой – также явно перу большевика-старовера: «То, что было смертного в Ленине, умерло, но дело и заветы его пребудут вечно» . Второй съезд Советов провозгласил: «Ленин был и будет даже после своей физической смерти вождем нового человечества, глашатаем, пророком, творцом нового мира» . О Христе Евангелисты сообщили последователям то же самое.
Последователи Христа, восставшего против иудаизма, назвались христианами, и, будучи проклинаемыми Церковью, от которой отвернулись, стали жить по заветам Христа, дописавшего «недостающую» часть Ветхого Завета. Наступила эра Нового Завета. Староверы признали Ленина, назвались ленинцами и, будучи проклинаемыми Церковью, от которой отвернулись, стали жить по заветам Ленина, дописавшего «недостающую» часть Нового Завета. Для них наступила «эра Новейшего Завета». Отступники и еретики стали объектами преследования специально для этой цели созданного церковного суда .
«Последние времена» в первые десятилетия ХХ века начались не только у русских староверов, германских лютеран, но и у части протестантов США. С 1914 г. ведет свой отсчет времени американское общество изучение Библии. В настоящее время оно известно как «свидетели Иеговы», возглавляемые последними из живущих «помазанников Божьих», которые войдут в «правительство Христа». Это религиозное течение в настоящее время насчитывает свыше 6 млн. последователей по всему миру, из них в России свыше 131 тыс., в Германии – почти 165 тыс. , т.е. по своему удельному весу в два раза больше, чем в России. Духовное богатство они предпочитают материальному, стремятся найти укрытие от «существующей системы вещей» во внутриобщинной жизни и ежедневно с надеждой ожидают начало 1000-летнего Царства Божьего на земле.
Непосредственное знакомство с жизнью одной из московских общин «свидетелей Иеговы» (они называют Бога по имени, указанном в Ветхом Завете, подчёркивая непосредственную свою близость к Нему) позволило увидеть поразительно много общего между ними и русскими коммунарами 1920-х, а затем и с КПСС. То же стремление убедить всех в скором наступлении «нового мира». Регулярные собрания по несколько раз на неделе в районном «доме культуры» и по домам у членов общины. Псалмы, напоминающие песни революционной России - такие же решительные и жизнеутверждающие. В них подчас проскальзывает даже текстуальная схожесть.
В организационной структуре - те же принципы «демократического централизма», что и в «КПСС» с помазанниками божьими (Политбюро ЦК КПСС) во главе, региональными надзирателями (секретарями обкомов) - посредине и общинными старейшинами (парторгами) - в основании пирамиды. Те же низовые «партбюро» из наиболее деятельных и инициативных членов. Та же борьба за идеологическую чистоту общинных (партийных) рядов, те же лишения общения (исключение из партии) идеологических отщепенцев. В отличие от остальных христианских церквей не каждый принимается в полноценное общение (в партию). Для этого необходимо пройти кандидатский стаж под наблюдением и при участии опытного члена общины (рекомендующего в члены партии). После этого старейшина (парторг) беседует с кандидатом для выяснения его идеологической зрелости. Не все принимаются в общину.
На вопрос, что в «новом мире» будет с теми, кто не с ними, отвечали: «Их не останется». От этого ответа людей с честными открытыми лицами, искренними намерениями и наилучшими побуждениями веяло пронизывающим холодом 1930-х гг. Самым для меня поразительным стало открытие, позволившее понять богословское оправдание особого учения святого тысячелетия. В 20-й главе Откровений Иоанна Богослова в стихе 12 сообщается о некоей «иной (не Библии!) книге, которая есть книга жизни», а в стихе 5 следующей (предпоследней) главы написано: «И сказал сидящий на престоле: се творю все новое», т.е. новое небо и новую землю - новый мир. Не знаю, понимает ли редакция журнала «Новый мир», кто был их автором их названия.
Свидетели Иеговы, исходят из того, что в прошлом имели место случаи, когда Бог «давал специальные указания для особых случаев», и потому следует ожидать, что в упомянутой «иной книге» будут «подробные указания, которые Иегова даст человечеству на тысячелетний период. Живя в согласии с постановлениями и заповедями из этих свитков послушные люди смогут продлить свои дни и в итоге достичь вечной жизни» . Причем всем христианам известно, что проводником Его воли вновь станет сын человеческий. Как видим, организациям, готовящим общество к светлому будущему в новом мире, присуща предрасположенность к восприятию нового учения. Так что, русский «ленинизм» - это случайность из числа видимых проявлений ненаблюдаемых закономерностей.
Богоизбранность. У крупных христианских народов национальная идея раньше или позже становится связанной с ощущением национальной исключительности. Не нужно искать в ней надменности и заносчивости, хотя они, в самом деле, когда-то появляются, но не с них начинаются. Изначально, национальная идея означает, что какая-то наиболее активная группа христианских идеологов, потом их последователи, затем весь народ преисполняются решимостью показать христианскому миру свое первенство в воплощении заветов Христа.
В России идея богоизбранности была впервые сформулирована в середине ХI века богословском труде «Слово о законе и благодати» митрополит Илларион – первый русский, ставший главой Русской церкви – уже не признавал особого положения Византии в качестве щита веры и добавлял, что скоро «узрят все концы земли», какая русским отведена роль. Первые же страницы русской историографии начинаются со ссылки на пророчество апостола Андрея в доказательство богоизбранности русского народа. Она стала обретать черты массовой идеологии в XV в. В 1442 г серб Пахомий Логофет, описывая в «Хронографе» ситуацию, сложившуюся в южно-европейском ареале православия в результате усиления Османской империи и в пику претензиям болгар вывел заветную формулу: «Москва – третий Рим» . Речь шла о местонахождении вселенского центра христианства.
По этой версии «первый Рим» был в Риме. В 381 г. Византия заявила, что «первый Рим» не оправдал надежд христианства, и потому его роль перешла к ней – так появился «второй Рим». В России идея нашла продолжение в «Повести о Белом Клобуке» (1480-1490гг.) - символе чистоты православия, который в свое время перекочевал из Рима в Константинополь и, наконец, оказался там, где «вера почитается и прославляется больше, чем где-либо на земле» и где «благодать святого Духа воссия» . Появление Повести связывается с деятельностью вышеупомянутого новгородского митрополита Геннадия. Когда Президент России В.В. Путин говорит, что Крым для русских имеет сакральное значение, он не кривит душой. Именно здесь за почти полтора тысячелетия до рождения идеи «Третьего Рима» один из учеников Христа апостол Андрей Первозванный предрек русскому народу это блистательное будущее.
Следующей значимой исторической вехой может служить Стоглавый Собор 1551 г. Его значимость как «важнейшего из всех Соборов, какие только были доселе в Церкви Русской» была отмечена не только православным Митрополитом Макарием (Булгаковым), но и чуткими на конкурентов «богоизбранными» англичанами . Эсдекам приписывают авторство на «железный занавес», хотя как они могли его желать, если свои идеи заимствовали на Западе, политическое убежище искали и получали на Западе, там же печатали свою литературу и с Западом связывали надежды на мировую революцию?!. Нет, занавес был спроектирован теми, кто имел диаметрально противоположные взгляды на мир и формулировал соответствующие постановления Стоглавого Собора еще в XVI в. . Средневековому варианту самоизоляции тогда не суждено было сбыться. Его идеологам пришлось ждать 20-го века, чтобы запретить, наконец, общение с иностранцами и «отвращать христиан (…) от носителей чуждой культуры» .
Эта идеология превалировала, но не была единственной в русском обществе. Силу набирала другая. В 1492 г. митрополит Зосим объявил Ивана Ш «новым царем Константином нового града Константинополя – Москвы и всея Руси» . Через пару десятков лет инок Елеазовского монастыря старец Филофей начинает методично развивать мысль о неразрывной связи между царем и сиянием христианской веры «во всей поднебесной паче солнца» .
Два идеологических течения стали развиваться расходящимися курсами. В 1667 г. верх одержала идея «богоизбранного царя» и «Москвы - ученицы Запада», в 1917 г. - «богоизбранного народа» и «Москвы - третьего Рима».
Бессословность. Христианство зарождалось как идеология мира вообще и в том числе межсословного. Ни рабство, ни иерархически подчиненные отношения лично свободных людей под сомнение не ставились, наоборот, считались незыблемыми. Первый церковный раскол этих отношений не затронул. Второй раскол в западном христианстве поставил эту идеологию под сомнение. В русском православии происходил аналогичный процесс, но с поправкой на то, что иерархичность в русском обществе изначально приживалась с трудом и такой степени, как в Западной Европе, никогда не достигала.
Исторически идеология бессословности стала развиваться как проблема не социальная, а теологическая, что вообще характерно для судьбоносных европейских политических идей всех времен, включая и только закончившийся ХХ век. Маркс, по моему глубокому убеждению, превратился в пролетарского идеолога после прочтения «Сущности христианства» Фейербаха. Высказывавшиеся им до этого взгляды относительно фабричных пролетариев были вполне адекватны действительности.
Равновесие предпочтений между властью народа (res publica) и единовластием существовало в дораскольной России со времен языческой вольницы со своими традициями свободы, выборности гражданских и церковных властей, примате мнения народного боль-шинства, общинных принципов управления. В склонившейся перед домом Романовых части народа это наследие в какой-то мере было преодолено. Иначе обстояло дело в конфессиональных анклавах старообрядческой оппозиции.
Русская идея национальной исключительности развивалась в переплетении с идеалом бессословного общества, непосредственно вытекавшим из ожидания «последних времен». Без земного монарха в Царстве Христа утрачивался смысл всей пирамиды сословности. Одни из первых идеологов старообрядчества XVII века - братья Андрей и Семен Денисо¬вы - надеялись не столько на приход к власти соверующего царя, «сколько видели гарант право-славия во всех русских городах и дерев¬нях, весях и селах, в самом русском народе». Их сочинения изобилуют таки¬ми понятиями, как «собор, собрание, совокупность, соединение, братоводительство». Монархия, как и церковная власть лишилась своего ореола, и «про-стецы стремились устроить свои дела народным разумом и народной совестью» .
Не все староверы были республиканцами, ибо «власть от Бога». С другой стороны, если христианин стоит перед альтернативой между покорностью кесарю и покорностью Богу, то предпочтение отдается Богу. Подавление свободы совести воспринималась староверами как гонение не против них самих, а против Христовой веры, т.е. против Бога, что служило достаточным основанием отвернуться от богопротивной власти. Поначалу не против монархии, как таковой, а против царствующей династии. Со временем, царь перестал в глазах миллионов русских ревнителей древнего благочестия быть помазанником Божьим. В некоторых современных старообрядческих толках есть синодик, по которому поминают благочестивых князей и царей от крещения Руси до «еретика» и гонителя старой веры Алексея Михайловича, с которого ни один из монархов дома Романовых не упоминается. Но и в этой поминальной молитве, по утверждению современных старообрядческих начетчиков, имена упоминаемых-таки царей символизируют не монарший престол, а живший при нем благочестивый русский народ.
Церковь и власть. В XVI в. в Западной Европе началась Реформация. Она не означала отказа от самодержавия. Богословие Мартина Лютера воспринималось его современниками как откровенно монархическое. Иоанн Кальвин так же имел привычку посвя¬щать свои работы европейским монархам, в частности, Эдуарду VI, Елизавете I Английской, Кристоферу III Датскому в надежде заручиться их поддержкой в деле Реформации. Пионер Реформации Мартин Букер – идеолог, отвергшего монархическое правление города Страсбурга – последние годы жизни провел в Кембридже, помогая английской монархии приспособиться к новым европейским веяниям. Старообрядчество также не зарождалось как антимонархическое движение. При благосклонности со стороны правящего дома оно вполне могло бы с ним сосуществовать сколь угодно долгое время.
В целом, превалировала убежденность, что форма мирской власти не имеет значения. Мирские власти могут быть единоличными и коллективными, наследственной монархией и выборным собранием. Кальвин в своих «Наставлениях», не исключал вероятности того, что монархии способны исполнять Богом данные обязанности наряду с демократией. Смысл этого слова менялся, поэтому напомню, что слова «демократия» (народовластие) в переводе с греческого и «республика» (дело народа) – с латыни были синонимичны. Единственным обязательным условием является богобоязненность и открытость к водительству Святого Духа. Вот в этом-то и крылось преткновение. Вера должна проявляться в соблюдении христианских норм, а у монархов, признававших послушание на словах, развивались склонности совсем иного, языческого свойства – своеволие, пристрастие к излишествам, гневливость, разврат, себялюбие и т.д., и т.п.
Значение слова «демократия» в русских (советских) толковых словарях раскрывается как политический строй, основанный на признании принципов народовластия, свободы и равноправия граждан. «Олигархия» означает государство, в котором у власти стоит аристократическая верхушка. «Теократия», согласно тем же словарям, означает форму правления, при которой глава духовенства, церкви является главой государства. Тем не менее, даже умозрительно, не трудно представить себе условия, при которых демократия и/или олигархия вполне могут означать теократию. На деле, эти варианты не просто возможны, они имели конкретные исторические прецеденты, на некоторых из которых остановлюсь подробнее потому, что в них можно найти все то, что через 400 лет проявилось в советской теократии. Я имею в виду опыт Реформации в Женеве, Цюрихе, Страсбурге.
Одним из идеологов этой модели Реформации был Ульрих Цвингли, реализовавший свои идеи в Цюрихе. Для него понятия «церковь» и «государство» были разными ипостасями единой сущности. Его отождествление жизни государства и церкви покоилось на уверенности в идентичности их целей и стоящих перед ними задач. Проповедник и правитель были обязаны Богу своими полномочиями по установлению в городе правления Божьего. Естественность теократия проистекала из того, что жизнь человеческого сообщества находилась во власти Божьей, а, значит, управлялось Его Законом, истолкование и исполнение которого в равной степени лежат на Церкви и магистрате. Выбирая между монархией, демократией и олигархией, Цвингли склонялся к последней. Ход его мысли был таков. Монархия произвольна по определению. Критерии отбора монарха не¬состоятельны. Монарх склонен к тирании. Смена неадекватного монарха чрезвычайно сложна. Единовластие не вызывает доверия в принципе. Демократия свободна от недостатков самодержавия, но власть в руках народа вырождается в охлократию и хаос. Олигархия, которую он называет аристократической формой правления, рассматривается как средний путь между двух зол. Она стала в Страсбурге подотчетной народу теократическим вариантом олигархии . В советской теократии этот выбор реализовался в той роли, которую играл подотчетный Соборам (съездам коммунистической партии) синклит РКЦ (в последний период называвшийся «Политбюро»).
Другим путем к выводу о необходимости интеграции функций проповедника и магистрата в импер¬ском городе Страсбурге пришел другой идеолог реформации - Мартин Букер. Он исходил из того, что во времена апостолов и мучеников мирские власти не были христианскими, поэтому для утверждения христианского порядка Бог действовал силой Слова через проповедников. С тех пор мирские власти стали христианскими, поэтому вполне закономерным было бы использовать их по предназначению – утверждению христианского порядка среди людей. Он признавал, что задачей проповедника по-прежнему остается проповедь Закона Божьего, а задачей магистрата - правление в соответствии с этим Законом. Человеческое тщеславие могло вызвать трения между проповедниками и магистратом, помешать единству Слова и Дела. Для снятия этого противоречия проповедники назна¬чались магистратом. В основе этих рассуждений была презумпция благочестия магистрата, его открытости водительству Святого Духа .
Этот принцип воплотился в принципе непогрешимости советской теократии. Власть терпела и даже поощряла критику в адрес конкретных исполнителей низшего, среднего или даже высшего звена, но никогда - в адрес власти в целом. Такое святотатство каралось заключением или смертью. Это ключ к пониманию корней легенды о «культе личности Сталина» 1950-х гг.. Она создавалась с целью оградить церковь-мать от еретических посягательств на ее чистоту и непорочность. Из воспоминаний сына тогдашнего предстоятеля КПСС Хрущева следует, что когда под вопрос были поставлены «не только догмы «Краткого курса истории ВКП(б)», но и вся канонизированная история партии, то «сдали» Сталина сталинисты (!!!) «во главе с М.А. Сусловым, главным нашим идеологом, и заведующим отделом пропаганды ЦК КПСС Л.Ф. Ильичевым. Ведь это они писали «историю» . На самом деле, не они были «сталинистами», а Сталин - их последователем. О происхождение Суслова из «спасовского согласия» я уже писал, и Ильичев тоже был из староверов, судя по всему, из старопоморцев (каких именно, уточнить пока не удается). Церковь поступалась малым ради великого.
Гражданские власти Женевы, намереваясь самостоятельно навести у себя порядок, поначалу изгнали Иоанна Кальвина. В 1538 г. он перебрался в Страсбург в поисках политического убежища и церковного опыта. Между тем гонители, обнаружили, что у них ничего не получается. В 1541 г. изгнанник был призван в Женеву, чтобы оказать помощь в нормализации жизни города. Была учреждена Консистория, состоящим из пасторов и двенадцати членов магистрата. Она получила большие полномочия, включая, право отлучать от Церкви, т.е. лишать гражданства и изгонять из города любого человека, чье нравственное поведение или религиозные верования оказывались неприемлемыми. Сведение многих вопросов общественного управления в область совместной компетенции не до конца устранила трения между духовной и гражданской властью. Проблема соперничества сохранялась.
Размышляя над тем, как выйти из тупика, Кальвин исходил из Откровения Иоанна: с наступлением Царства свободы и справедливости человеческий порядок будет отменен, и политическая власть на земле станет не нужной. Но до этого времени нужно как-то дожить и что-то сделать, чтобы предуготовить Женевских христиан к новой жизни. Этот ход мысли известен жившим в советской России русским как «учение Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина о роли и отмирании государства», хотя Иоанн Богослов об «отмирании» пророчествовал за 19 веков до пролетарских философов, а Иоанн Кальвин реализовал модель переходного периода за 4 века до появления советского общества. Вопрос, можно ли подозревать пролетарскую «квадригу» в плагиате. Думаю, нет. Христианское учение настолько глубоко внедрилось в общественное сознание, что даже отрицавшие его люди не могли мыслить вне заданных учением парадигм. Действительность воспринимается сознанием не такой, какая она есть, а через многослойные фильтры, большая часть которых наследуется от всех предшествующих поколений, меньшая - добавляется в течение жизни.
Разрешение конфликта, Кальвин (почти, как и Лютер) увидел в том, что магистрат и священники были слугами одного и того же Бога, выполняющими одну и ту же задачу. Различие должно было заключаться лишь в сферах их деятельности и в применяемых средствах. По его плану, священству передавалась зако¬нодательная, а магистрату - исполнительная власть. Магистрату вменялось в обязанность поддержание политического и церковного порядка, а также пропагандистское обеспечение истинной доктрины, наставлявшей народ на истинный путь .
Советская теократия была аналогом Женевской. РКЦ была руководящей и направляющей силой. Правительство транслировало церковные догматы в конкретную экономическую и социальную политику, одновременно осуществляя мероприятия, пропагандирующие их (догматов) непреходящую истинность. В этой системе власти «законодательный» орган – Съезд Советов и в промежутках между съездами Верховный Совет - выродился в малозначимый рудимент.
Расхождения в масштабах насилия между франко-швейцарским и русским поисками совершенного общественного устройства объясняются не миролюбивостью западных кальвинистов или воинственностью русских староверов, а тем, что заинтересованные в наведения порядка западноевропейские городские христиане реформатов к себе приглашали, а в России им пришлось употребить свою численную и экономическую мощь для подавления своих предпочитавших размашистую свободу воли сограждан. Но если их не приглашали, то они поступали так же, как и староверы.
Религиозные войны. Считается, что Европа прошла сквозь эпоху религиозных войн за 150 лет. Причем, в ряде стран она длилась всего лишь годами, от силы десятилетиями. Мое утверждение, что русская религиозная война длилась 250 лет (1667-1917 гг.), кажется на этом фоне исключением, но при более внимательном рассмотрении выясняется, что это совсем не так. В Англии, например, церковная реформа началась в первой половине XVI в., сопровождалась дворцовыми переворотами, сменами правительств, восстаниями, казнями, гражданскими войнами, лишениями гражданских прав по конфессиональному признаку, ограничениями свободы совести религиозных меньшинств, образованием новых Церквей на протяжении XVII, XVIII, XIX веков. Как и в России, дети отрекались от родителей по конфессиональным соображениям, братья по крови воевали друг с другом в союзе с братьями по вере. Приостановилась эта война, после того, как Англиканская церковь, ставшая в какой-то момент векового противоборства государственной, уступила соперницам три из четырех составных частей Великобритании: сначала Шотландию (1690), потом в Ирландию (1871) и Уэльс (1920). Уставшая Великобритания согласилась на разногласиях, но война между католиками и протестантами продолжилась в 1960-х и известна теперь как террористическая деятельность Ирландской республиканской армии (ИРА). Противником католической ИРА выступает Орден оранжистов, созданный в 1795 г. в качестве опоры монархии. Пяти веков, как видим, не хватило для решения межцерковных противоречий Туманного Альбиона.
Была в истории Европы и такая религиозная война, на анализе которой остановлюсь подробнее. Ее можно назвать прототипом русской, причем, буквально во всех отношениях, включая продолжительность, течение, кульминацию. Католическая церковь во Франции и Православная – в России стерли их из памяти, как не имевшие место. Этот нюанс следует отметить особо: христианские церкви предают забвению все, что каким-либо образом омрачало их прошлое. В этом смысле, переписывание учебников истории, изъятие из обращения книг, газет, журналов, рукописей, статей, фотографий отдельных личностей в десятилетия советской теократии - явление в церковной жизни достаточно традиционное. Приведу частные примеры. Характерная формулировка была использована РПЦ при попытке устранения разделения со староверами в 1927 г. Поместный Собор объявил проклятия 1667 г. «не имевшими места». Или, анализируя житие одного загадочного персонажа начала XVIII в., современный старообрядческий автор отмечает, что имя его в анналах истории Русской православной старообрядческой церкви отсутствует, и обыденно замечает, что, вероятно, он совершил какой-то серьезный проступок, поэтому имя его в церковной памяти стерто навсегда.
К отшумевшим религиозным войнам протестанты и староверы относятся не так как Католическая и Православная церкви. Британский социолог Грейс Дейви (Grace Davie) сопоставила некоторые характеристики общин кальвинистов европейских стран и пришла к выводу, что отличительной чертой французских гугенотов первой половины ХХ в. является обращенность их исторической памяти к временам средневековых преследований со стороны светской и церковной властей . Французский историк Патрик Кабанел отмечает, что и в конце ХХ в., т.е. через двести лет после обретения свободы религиозной свободы, их сознание прочно удерживает воспоминания о тех временах . То, что для современных французских католиков просто семейная хроника для гугенотов – история их церкви. Они гордятся верностью памяти «своих отцов». Написанный в 1885 г. псалом со словами: «Дух, позволявший им жить, живет и в душах детей, чтобы они могли следовать их примеру» гугеноты поют по сей день. Исследования 1970-х свидетельствовали, что и через 300 лет в сельских поселениях протестантов жила память о событиях той далекой для католиков, но по-прежнему близкой для них поры . Браки протестантов с иноверными оставались редкостью до второй половины ХХ в.. Современные исследователи старообрядчества отмечают то же самое.
Противники господствовавших церквей в обеих странах с той поры численно существенно сократились. Во Франции многие из них не участвуют в богослужениях, не жертвуют общинам, не берут в руки Библию, не читают молитв и, тем не менее, считают себя протестантами . Наблюдения подтверждают существование аналогичного явления в России.
Поразительным выглядит сходство в том, как французская и русская религиозная войны отражены в исследованиях не церковных историков. Признается, что и во Франции (1793 г), и в России (февраль 1917 г.) произошли буржуазные революции. Признается, что протестанты во Франции и староверы в России были лидерами экономического развития. Логичным было бы хотя бы высказать предположение о возможности связи между тем, что известно. Но нет! Повествования о протестантах и староверах доводятся до революций, затем следует пробел, после которого объект вновь появляется в центре внимания. К примеру, Андре Анкреве, профессор университета Пари-XII- Мал-де-Марн, и пять его коллег из других ВУЗов во главе с Филиппом Вольффом считают, что религиозная война во Франции «закончилась» Нантским указом (эдиктом). Указ о религиозной терпимости, дарованной Людовиком XVI в 1787, предоставлял некое подобие свободы совести уже «существенно ослабленной группе» .
Создается впечатление, что столетиями противоборствуют одни, а в развязке участвуют какие-то иные фантомные силы. Согласно принятым версиям, в обеих странах у господствующих церквей массовых противников не было. Они материализовались как бы из воздуха под названиями политических партий и группировок. В качестве действующих лиц истории фигурируют десятки, от силы сотни людей. Остальные – аморфная, анонимная масса, по каким-то неведомым причинам разделившаяся на последователей и противников вышеупомянутых личностей. Французская и русская революции предстают в виде заговоров, мало или даже совсем не связанных с событиями до и после их свершения.
Из известных французских авторов, закладывавших традицию освещения Великой французской революции, можно назвать Виктора Гюго. В его романе «Девяносто третий год» читатель не найдет прямого указания на конфессиональную принадлежность противоборствующих сторон. Лишь редкие вскользь упоминаемые детали вроде того, что парижские солдаты-республиканцы помогают беглянке, у которой деда-гугенота, по настоянию кюре, король сослал на галеры; что у противника этих солдат - маркиза де Лантенака - в замке хранится книга о святом Варфоломее, можно догадаться, кто с кем воевал.
С 1960-х годов протестантскому аспекту французской истории были посвящены десятки исследований, но лишь с конца 1990-х гг. в единичных случаях и с оговорками стали появляться высказывания, приоткрывающие завесу анонимности. В регионах с явно выраженным водоразделом между протестантами и католиками, последние ставили знак равенства между протестантом и врагом монархии. «Так было с 1790 г., по крайней мере» . «Выясняется», что отнюдь не фантомы без веры и имени населяли Францию XVI - XVIII вв., что «конфессиональная принадлежность была визитной карточкой» и «естественным состоянием» француза, что ситуация стала меняться через десятилетия после революции , что протестантизм пользовался «определенной благосклонностью руководящих кругов Директории», а «католическая церковь, по крайней мере, в своей наиболее воинствующей части, стала основным противником установившейся (революционной) власти» .
В России ситуация была точно такой же как и во Франции, но русские историки твердо придерживаются мифа, будто против православия восстали несколько тысяч атеистов-политиканов, а рабочие и крестьянские массы как бы неизвестного вероисповедания, поддавшись на пропаганду, пошли умирать за их безбожные идеалы. Утверждать, что и они тоже были атеистами, все-таки не решаются из-за того, что концы с концами не сойдутся: набожность объясняется народной темнотой, а поскольку к началу революций ничего, в этом смысле, необычного с народом не происходило, то ею же (темнотой) пришлось бы объяснять и его безбожие.
Во Франции религиозная война началась в 1562 г. Я бы отнес начало на пару лет назад, на май 1560 г., когда гугенотские пасторы приняли деятельное участие в Амбуазакском заговоре с целью похищения Франциска II. В России – на столетие позже, в 1667 г.. Длились они во Франции 233 года. В России - 250 лет. И там и у нас война закончилась цареубйством.
Через десяток лет после начала в обеих странах имели место ужасные события. В течение Варфоломеевской ночи в Париже и ряде других городов 24 августа 1572 г. были убиты 70 тысяч гугенотов. Протестантов не просто убивали, их подвергали жесточайшим мучениям, чтобы «изгнать сатану из тела еретика» . В масштабах зверств и изощренности убийств православные от католиков не отставали. В обеих странах число жертв могло быть еще большим, если бы не массовая эмиграция протестантов из Франции и староверов из России. Численность протестантской эмиграции из Франции «существенно превышала» католическую эмиграцию периода Великой французской революции . В России эмиграция староверов продолжалась пару веков. Только в Петровскую эпоху около 900 тыс. староверам пришлось спасать свои жизни за рубежом, т.е. почти 10% из тогдашнего 10-миллионного населения эмигрировало. Суммарно же доля бежавших из России староверов из общей численности населения на порядок превышала масштабы православной эмиграции 1917-1918 гг., составившей около 1,5 миллионов из 91-миллионного населения.
В обеих странах чередовались волны обострения и ослабления религиозного гнета. Предшествовавшее французской революции столетие названы веком Пустыни. С 1685 г. Библии и богослужебная литература печаталась за рубежом и ввозилась тайком. Церковная жизнь была перенесена из храмов в леса, горы, пещеры, овраги. Попавшие в руки властей протестантские пасторы были обречены на смерть, а прихожане - на каторгу.
Прибежищем верующих стали семейные очаги, в которых важную роль сыграли женщины. Роль женщин в религиозной жизни заслуживает, по-моему, гораздо большего внимания, чем она до сих пор удостаивалась. Вовлеченность женщин в вооруженные действия, в целом, носят единичный характер. Наоборот, в событиях насильственного характера, имевших явно выраженный религиозный подтекст - в крестовых походах, например, - возрастание их численности было скорее правилом, чем исключением. Эти факты могли бы послужить иллюстрацией к Евангелию от Луки, подчеркивавшее важную роль женщин в распространении христианства, не говоря уж о том, что анализ текстов Ветхого Завета (Торы) позволяет предполагать, что женщина была уже среди его авторов . На этом фоне характерно выглядит тот факт, что в войнах, которые Франция и Россия вела до и после своих революций, женщины участвовали в качестве сестер милосердия, а в самих революциях – непосредственно воительницами .
Периоды конфессиональной оттепели диссиденты использовали для наращивания своего экономического потенциала. Предпринимательство стало экономическим ответом на политическое бесправие. В обеих странах идеологические основы монархий расшатывали люди религиозные, но к числу протестантов/староверов формально не относившиеся и потому пользовавшиеся относительной свободой. В России эта тенденция развивалась с Радищева. Во Франции такими были, к примеру, Вольтер, веривший в Бога, но испытывавший отвращение к католицизму, или Монтескье, считавший женевскую теократию самой подходящей для Франции формой власти.
Русские историки гадают, сколько было староверов к 1917 г.. Французские коллеги тоже затрудняются с точным определением численности протестантов во Франции к 1793 г.. Предполагается, что их было 600 – 700 тысяч, т.е. чуть более 2 процентов населения . Любопытно, что и в России власть склонялась к аналогичной оценке удельного веса старообрядчества, обоснованием которой служили более или менее легально существовавшие “записные” староверы. Во Франции к легальным относились 200 тысяч лютеран. Гугеноты вели скрытый образ духовной жизни, обособляясь от окружающего мира в не оскверненной официальной церковью «пустыне» . Для французских духовных диссидентов слово «пустыня» (Desert) помимо понятного для староверов смысла имело особый подтекст, связанный с одним из кровавых эпизодов национальной религиозной войны. Тысячи их единоверных братьев и сестер были безжалостно вырезаны католиками в городе с этим названием.
Французская и русская монархии пытались предотвратить назревавшие политические катастрофы, но, не сознавая в полной мере глубины проблемы, делали это с запозданием и в недостаточной мере. В 1760-е годы репрессии во Франции стали утрачивать жестокость. Лет за 30 до революции, кальвинисты, при непосредственном участии Вольтера, обрели некоторые гражданские права, но еще не свободу совести. Примерно за столько же лет до 1905 г. при Александре II послабления ощутили и староверы. За 10-15 лет до революций духовным диссидентам в обеих странах была дарована веротерпимость (Луи XVI во Франции - в 1787 г., Николай II в России - в 1905 г.). Духовная и светская власти соглашались терпеть их, а они требовали полной свободы и равных прав с господствующими церквями. Французские протестанты одержали победу в войне с одним из самых могущественных государств того времени. В 1787 г. им было дарована терпимость. Через два года Рабо-Сент-Этьен, сын великого пастора-пустынника Поля Рабо, выступая в качестве председателя Конституционной Ассамблеи Франции, добился того, чтобы в Декларацию прав человека были вписано: «Никто не может быть подвержен преследованию за свои взгляды, включая религиозные, если их выражение не приводит к нарушению установленного законом порядка» . Практически 100-процентным аналогом французского 1787-го года стал русский год 1905-ый.
Принятые государственные акты оказались слишком запоздалыми, чтобы остановить пришедшие в движение лавины. Во Франции она обрушилась через 6 лет в 1793 г., в России – через 12 лет в феврале 1917 г.
Подавляющее большинство историков в России и за рубежом склонно рассматривать экономический фактор в качестве главного. В самом деле, обострениям противостояния предшествовали экономические затруднения. Во Франции они имели место в 1787-88 гг. и сопровождались требованиями Конституции. В России царскому Манифесту предшествовало обострение социальных проблем, вызванных войной Японией. Однако принятые монархиями государственные акты к решению собственно экономических проблем никакого отношения не имели.
Между якобы причиной и якобы следствием связи не было. В обеих странах провозглашалось равенство, в котором нуждались те, кто был ограничен в гражданских правах, т.е. протестантов (гугенотов и лютеран) во Франции и староверов в России. Это обстоятельство затушевывается тем, что на первый план выводятся сословные различия. В частности, привилегии дворянства, возмущавшие процветавшее среднее сословие. Но дело в том, что, дворянами в обеих странах были представителями господствующих церквей, а протестанты и староверы в пути наверх "застревали" в среднем сословии, выше которого, в силу заведенных порядков, им было не подняться. Поэтому католическое/православное дворянство в борьбе против своего противника "среднего сословия" объединялось с единоверной частью беднейшего крестьянства. Узы веры были прочнее того, что Маркс называл «межклассовыми антагонизмами».
Объективное экономическое положение лежит в основе бунта только как повод, ибо в подавляющем большинстве случаев люди способны терпеть и большие лишения. История свидетельствует, что люди способны выносить немыслимые тяготы, если считают, что "так надо". Подниматься на борьбу их толкают не лишения, а их оценка с точки зрения справедливо или несправедливо с ними обходятся. Решение действовать – это итог анализа осуществляемого в контексте представлений о добре и зле, о праведности и неправедности. Эти ориентиры дает только религиозное мировоззрение, даже если "религиозность" уходит на второй план или вообще отсутствует, но человек, пусть атеист, родился в определенной среде и стал носителем ее ценностей, не признавая оболочки, в которой они сохраняются тысячелетиями. У конкурирующих христианских церквей имеются различающиеся критерии оценки социальной, экономической, политической действительности. Поэтому одна и та же причина могла поднять протестантов, оставив безучастными католиков, и наоборот. Одного этого достаточно, чтобы превращать мирных землепашцев, мануфактурных или фабричных рабочих в заклятых врагов. Так было везде в Европе. То же самое имело место и в России в отношениях между православными и староверами.
В августе 1792 г. к власти в Париже пришла буржуазия – «жирондисты», к которым, как осторожно выражается один французский автор, относили себя большинство кальвинистов – буржуа . Другой так же осторожно отмечает, что в 1793-1794 гг. протестанты считали своими врагами низшие слои католического населения, а те в свою очередь к таковым относили протестантов – жирондистов. В одном лагере с протестантами можно заметить и дружественно настроенное либеральное дворянство - представителей господствующей церкви.
Совершенно аналогичным образом складывалась ситуация и в России. Пришедшее в феврале 1917 г. к власти Временное правительство в значительной мере состояло из предпринимателей – старообрядцев и вхожими в старообрядческие дома либеральными дворянами - представителями официального православия «львовыми» и «голициными». Они были согласны на конституционную монархию. Если бы вошедшим в историю вождям религиозных войн удалось добиваться своего без помощи сотен тысяч и миллионов безымянных единоверных братий, развитие трансформационных процессов во Франции и в России, хоть и в разные исторические сроки, но в основных чертах совпадало бы.
Но действия масс рано или поздно выходили из под контроля, развиваясь в соответствии с собственной логикой, не совпадающей с желанием людей, приводящих их в движение. Наименее учитываемый фактор, как правило, находился в деревне. Чем она больше, дальше от города и чем жизнь в ней отличнее от городской, тем меньше шансов управлять революциями. Во Франции взгляды и поведение «городского протестантизма» в решающие годы революции известно лучше сельского даже сейчас по прошествии более двух столетий. В русской же деревне жило 95 процентов населения, образ жизни которого не имел ничего общего с жизнью городов, где революции начинались, и величиной эта деревня была в десятки «франций» вместе взятых.
Кем были вожди восставших? К примеру, ключевая фигура Великой французской революции - М. Робеспьер. Доподлинно известно, что он не был ни католиком, ни мусульманином, ни иудеем. Подразумевается, что Робеспьер был безбожником на том основании, что он выступал против Католической церкви (точно также, как и в России, где выступивших против РПЦ решили называть атеистами). Нет, атеистом он не был, что подтверждается и его мнением о безбожии как о выдумке аристократов . Робеспьер был гугенотом. Поэтому католики Бретани и Вандеи с удовольствием отрубили ему голову.
«Революционный террор» развязывала не буржуазия. Ей это было ни к чему. Для успеха «буржуазной» революции не было никакой потребности в том, чтобы загонять католиков в трюмы барж и топить их на стремнине р. Роны. На это существовала совсем иная причина: река Рон служила одной из «дверей» на свободу для нелегальной протестантской эмиграции . Если лодки с беглецам перехватывали, мужчин ожидали галеры, женщин – пожизненное заключение. Именно поэтому католиков топили не в Сене, а именно в Роне «Революционный народ» - это те, кто мстил обидчикам за 233 года позора и унижений. Среди них, надо полагать, встречались и буржуа, но не классовая принадлежность приводила их в ярость, а жажда справедливости. Также поступали и староверы в годы гражданской войны 1918-1920 гг..
Восстановление во Франции монархии в 1814 г. сопровождалось объявлением католицизма государственной религией и одновременно привело к вспышке насилия против протестантов. 1815 г. вошел в историю Франции как год «белого террора». Если считать, как это принято, что французская революция – дело рук предположительно многочисленных и легко идентифицируемых атеистов, то почему католики мстили не им, а гугенотам, распевая: «Сделаем кровавые колбаски из Кальвина и вымоем руки кровью протестантов» . Где логика?
Свирепость по отношению к верующим вообще и, тем более, выборочно не была свойственна европейским атеистам: ни западным, ни восточным. В их среде подвергались критике даже административные методы изживания религиозности из сознания людей. Причем, именно религиозности как образа мысли, а не Церквей или людей. "Г-н Дюринг не расположен ждать, пока религия умрет своей естественной смертью" – осуждающе писал в этой связи Энгельс .
Почему русской и французской "буржуазным" революциям, похоже, очень мешали монархи и господствующие Церкви, а германцам, жившим между Россией и Францией, не нужно было рубить головы своим князьям-архиепископам для того, чтобы становиться «капиталистами» . А потому, что Германия состояла из княжеств, достигших в Аугсбурге (1555 г.) соглашение, что в каждом из них будет та религия, какую исповедует курфюрст. Поэтому княжества могли воевать между собой, но внутри каждого из них сохранялся конфессиональный мир. Вообще говоря, по моим наблюдениям, размеры национальных территорий явно соотносились с продолжительностью религиозных междоусобиц в Европе, включая Россию: в странах, занимающих обширные территории было, куда разойтись и затаиться перед очередным раундом.
Так или иначе, католическая церковь, которая задолго до французской «буржуазной» революции превратилась в активного игрока на рынке капитала и платных услуг, идеологической помехой буржуазности не была. Читателю были бы, наверное, интересны некоторые подробности. К примеру, средневековый Ватикан предлагал своим чадам привлекательную схему вызволения душ любимых покойных родственников из чистилища, по доступной цене, определявшейся материальным положением заказчика. Индульгенции были крупным источником папских доходов, которые становились орудием сомнительных финансовых операций. Такой, в частности, была сделка между папой Альбрехтом Бранденбургским и банкирским домом Фуггеров.
Священнослужителей РПЦ частенько обличали в коррупции. Напомню, что и в католической церкви должности покупались, но в отличие от простоватых православных попов католические падре и кюре вполне профессионально распоряжались вложенными в карьерный рост деньгами, предлагая пастве такие доходные для себя обряды, как, например, обедни за умерших и др.. В верхах игра шла по крупному. На смену дому Фуггеров официальным банкиром Церкви пришел дом Медичи. Произошло это после того, как Лев X, из семейства Медичи, занял папский престол. Папа Бенедикт XI остался в истории как человек, который прикупил треть понтификата, а потом перепродал его и т.д. и т.п. Короче для буржуазии Церковь могла бы быть конкурентом, если бы действовала не на своем сегменте рынка, но отнюдь не идеологическим противником.
Утверждение, что революция во Франции начала процесс «дехристианизации», сродни расхожему утверждению об «атеизации» русского общества, якобы имевшего место в послереволюционной России. В обоих случаях в качестве «очевидных доказательств» приводятся факты закрытия храмов, препятствия в отправлении церковных обрядов, притеснения соответственно католических и православных священнослужителей. На самом деле, речь идет не о «дехристианизации» или «атеизации», а о том, что угнетатели и угнетенные поменялись местами.
В исследовании, на мой взгляд, очень верно озаглавленном «Из Пустыни в Революцию», Д. Робер отмечал, с каким трудом и медлительностью происходило восстановление протестантских приходов. Они стали терять интерес к общинной жизни, как если бы их прежнее существование поддерживалось не верой, а агрессией противника. Поверженный, он перестал быть укреплявшим веру фактором. Поэтому так называемые «дехристианизации» и «атеизации», начавшиеся как террор бывших угнетенных против бывших угнетателей, в конце концов, привели к тому, что вера стала ослабевать не у католиков и православных, как это ошибочно считается, а у гугенотов и староверов. Общее же снижение религиозности стало происходить позже и не в связи с кульминациями церковного противоборства, а, наоборот, в связи со сглаживанием церковных противоречий. Похоже, без противников вера утрачивает интенсивность.
Остается ответить, почему в России 1917 года за «Февралем» последовал «Октябрь», а во Франции 1793 года аналогичного развития событий не произошло. Было четыре причины. Первая состояла в социально-экономическом различии между концом XVIII в. и началом XX в, а также цивилизационные различия между Францией и Россией. Вторая – в том, что протестантская община, в основном, порождала частное предпринимательство, а старообрядческая, в основном, нет. Третья – в том, что во Франции не сформировались четко очерченные конфессиональные экономические анклавы и не возникли своеобразные конфликты собственности в них . Четвертая, возможно, определяющая причина состояла в различиях удельного веса противоборствующих сил. Старообрядчество и протестантизм были как сжатые до предела пружины в сравнении с расслабленными вековым господством паствами оппозиционными церквями. В этом смысле, перевес был на их стороне и в России, и во Франции, но в России численность атакующих (около 41% населения) оказалась достаточной, чтобы завоевать и удержать власть, а во Франции, по свидетельству историков, около 2% населения, хотя при этом они сообщают, что численность протестантов в сельской местности им совершенно неизвестна. Я не могу доказательно утверждать, что их было больше, но на это указывают масштабы насилия в революционной Франции. Так или иначе, даже будучи в абсолютном меньшинстве они смогли инициировать революцию, задать ей направление. На захват и удержание власти сил у них не хватило.
Заключение. Русское православие даже в самые драматические моменты своей истории оставалось в русле эволюции европейского христианства, проявляя сходство, как в общих тенденциях, так и в проявлениях, свойственных не всем, но некоторым народам. Не только в России складывались соответствующие предпосылки и реально имели место церковные расколы, религиозные войны, цареубийства, теократии, мессианские амбиции. В силу детерминированных обстоятельств Россия проходила его с отставанием, существенным для смертных, но ничтожным в общеисторическом масштабе времени.
Гимн революционного пролетариата - «Интернационал» - начинался призывом: «Вставай проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов» и заканчивается обещанием: «Мы свой, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем». Тем, кто в XIX-XX вв. поднимался в Европе на борьбу за лучшую жизнь, происхождение, и смысл этих слов, в отличие от подавляющего большинства современников были известны, близки, понятны. Библия начинается с постигшего человечество ветхозаветного проклятия и завершается новозаветным обещанием, что «последние станут первыми» в 1000-летнем граде.
Миропонимание стремившихся переустроить мир людей, утверждали ли они, что в Бога веруют или нет, было основано на Библии и в то же время противоречило ее главному посылу: людям не дано самостоятельно утвердить счастье на земле, но они могут стремиться к нему, приближаясь к Богу или, на языке атеистов, путем самосовершенствования. Понимание прошлого – ключ к адекватному восприятию настоящего и предвидению будущего. В деталях оно не известно, но, в сути своей предстает в виде альтернативы: продолжать попытки переустройства мира или начинать с себя, предоставив миру возможность трансформироваться сообразно своему содержимому.
Михайлов А.В. Опыт изучения текста книги Бытия пророка Моисея в древнеславянском переводе. Варшава, 1912.
Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. Отд. 1: Священное писание. М., 1885. с1-164.
Евсеев И.Е. Геннадиевская Библия 1499. М., 1914. Лурье Я.С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца ХУ – начала ХУ1 в. М., Л., 1960
Зеньковский С.А. Преп Иосиф Волоцкий и осифляне // Вестник РСХД, 1956, XL, 27-28
Ромодановская В.А. О целях создания Геннадиевской библии как первого русского библейского кодекса // Книжные центры древней Руси. Северорусские монастыри. Сборник статей. РАН Институт русской литературы. С.Петербург, 2001, с. 283, 278
Максим Грек: Сочинения. Троице-Сергиевский Посад, 1911, Слова 16-22; .I, 94-131; II, 155; III, 177, 22-23.
Епископ Михаил (Семенов). Избранные статьи. СПб.: Политехника, 1998. С.204
«Известия» № 19, 24 января 1924 г. С.1
Съезды Советов Союза ССР, союзных и автономных Советских Социалистических Республик 1917-1938 гг. Сб.док. в 3-х т. Т.3 Съезды Советов Союза Социалистических Республик. 1922-1936 гг. М., 1960,.С.34-36
Шахназаров О.Л. Советская Россия 1917-1953 гг.: аномалия? // Вопросы философии №10, 2004.
Сторожевая башня. Wachtturm Bibel- und Traktat-Geselschaft der Zeugen Jehovas, e. V., Selters/Taunus, Vol. 124, No 1, 1 января 2003 г. С.12, 15
Откровение: его грандиозный апогей близок. Зельтерс/Таунус, Watch Tower Bible and Tract Society of Pennsylvania, 2002. С. 298-299
Повесть временных лет, М.-Л., 1950, I, с.12
История Русской Православной Старообрядческой церкви. Краткий очерк. М.: 2000 С.2
Памятники старинной русской литературы, СПБ, 1860. Ред.Н.Костомарова, изд. гр. Г. Кушелевым- Безбородко. С.297-298
Митр. Макарий. История Русской Церкви. М. 1996. Кн. 4. Ч. I. С.125
Тойнби А.Дж. Постижении истории. М. 1991. С. 495-496
Стоглавъ. Издание второе, дополненное. Санктъ-Петербург: "Воскресение", 2002. С.114-116, 238-244.
Безгодов А.А. 450 лет Стоглавому Собору. //Календарь Древлеправославный Поморской Уцеркви на 2001 год. М.: Российский Совет Древлеправославной Поморской Церкви, 2001. С.63
Цит. по Зеньковский С.А. Русское старообрядчество. М.: «Церковь» , 1995. –528 с. С.30
Православный собеседник, 1863, с.73
Воронова Л., Филатов С. Церковь достоинства// Старообрядец. Нижний Новгород, Октябрь 2001, №22. С.6
Подробнее см.: Hunt R.N.C. Zwingli's Theory of Church and State. Church Quarterly Review 112 (1931), pp.20-36; Walton R. C. Zwingli's Theoc¬racy. Toronto, 1967; Stephens W.P. The Theology of Huldrych Zwingli. Oxford, 1986.
Подробнее см.: Stephans W.P. The Hoty Spirit in the Theology of Martin Bucer. Cambridge, 1970; Тоггаnсе Т.Р. Kingdom an Church: A Study in the Theology of the Reformation. Edinburgh, 1956.
Хрущев С. Н. Пенсионер союзного значения. – М.:, «Новости», 1991. С.9
Подробнее см.: Hoepfl H. The Christian Policy of John Calvin. Cambridge, 1982. Lewis G. Calvinism in Geneva in the Time of Calvin and Beza// "International Calvinism 1541-1715", ed. Menna Prestwich. Oxford, 1985. pp.39-70.
G.Davie, Right Wing Politics among French Protestants (1900-1945), with special references to the Association Sully. Thesis, London University, 1975. P. 262
Cabanel P Les Protestant et la R;publiqe, (De 1870 ; nos jours) Edition Complexe, 2000. P.24
Cabanel P Les Protestant et la R;publiqe, (De 1870 ; nos jours) Edition Complexe, 2000. P.28
Joutard P.La L;gende des Comisards. Une sensibili; au pass;, Gallimard, 1977
Cabanel P Les Protestant et la R;publiqe, (De 1870 ; nos jours) Edition Complexe, 2000. P.28
Jean Daub;rot et al. Sous la direction de Philippe Wolff, Les protestants en France 1800-2000, P. 7
Jean Daub;rot et al. Sous la direction de Philippe Wolff, Les protestants en France 1800-2000, P.96-97
Jean Daub;rot et al. Sous la direction de Philippe Wolff, Les protestants en France 1800-2000, P. 7-8
Fabre Remi. Les protestants en France depuis 1789. Paris : La Decouverte, 1999. P. 9, 10
Joutard P. Et al., La Saint-Barth;le,y ou les r;sonance d’un massacre, Neuch;tel, Delachaux et Niestl;. 1976 ; Crouzet D., Les Guerriers de Dieu. La violqnce au temps de troubles de religion, de 1525 vers 1560, Paris, Champ Vallon, 1990
Cabanel P Les Protestant et la R;publiqe, (De 1870 ; nos jours) Edition Complexe, 2000. P.26
Как это было на самом деле? «Ридерз дайджест», 2003. С.71
Во время французской революции на баррикадах сражались 8 тыс. женщин. Как это было на самом деле? «Ридерз дайджест», 2003. С. 87
Fabre Remi. Les protestants en France depuis 1789. Paris : La Decouverte, 1999. P. 6
Les Rabaut/ Du Desert a la Revolution, actes du colloque de Nimes. Montpellier : Presses du Languedoc-Max Chaleil editeiur, 1998
Cabanel P Les Protestant et la R;publiqe, (De 1870 ; nos jours) Edition Complexe, 2000. P.27
Robert Daniel, Les Eglises reformees en France (1800-1830), Paris : PUF, 1961. P. 25
Jean Daub;rot et al. Sous la direction de Philippe Wolff, Les protestants en France 1800-2000, P.96-97
Fabre Remi. Les protestants en France depuis 1789. Paris : La Decouverte, 1999. P.8
Из литературного наследия академика Е.В. Тарле. М: Наука, 1981. С.79
Cabanel P Les Protestant et la R;publiqe, (De 1870 ; nos jours) Edition Complexe, 2000. P.26
Jean Daub;rot et al. Sous la direction de Philippe Wolff, Les protestants en France 1800-2000, P.96
Фридрих Энгельс. Анти-Дюринг. М.: Политиздат, 1967. С. 323
В экономических журналах я опубликовал ряд статей, приводя аргументы в пользу того, что "капитал" не был системообразующим фактором, и по этой причине название "капитализм" является ошибочным. Системообразующим фактором были природные ископаемые и в первую очередь достаточно крупные и достаточно доступные залежи угля и железной руды, для разработки которых требовался "капитал", но как фактор вторичный и к тому же его источником могли быть те же генуэзские и венецианские банкиры, которые из-за отсутствия соответствующих "кладовых" в Италии, скупали окрестные земли и становились феодалами. Позже, к углю и железу добавился еще один системообразующий фактор - углеводородное сырье. См. "Общество и экономика" М., 1999, №2; М., 2000, № 2. "Человек и труд" М., 2001, № 4, 7. Социальная сфера: проблемы и суждения. Гос. университет. Высшая школа экономики. М., 2002.
Шахназаров О.Л. Отношения собственности у старообрядцев (до 1917 года) // Вопросы истории , апрель 2004.