МАЙЯ

               
               
   
     Майя, белокурая, лет двадцати пяти зеленоглазая девушка, ещё и ещё раз прогуливается  перед зеркалом, лю¬буясь покупкой.
     Платье — что надо! Легкое, шелковое, голубое!.. Правда, немного коротковато. Ну, да теперь многие та¬кие же носят. Зато так ладно облегает фигуру. Девчата в деревне ахнут!..
     И она выбегает из гостиницы на улицу. Солнце уже клонится к закату, но ещё светит тепло и мягко. На ос¬тановке тихо урчит автобус. Майя врывается в его рас¬крытую дверь, усаживается поближе к кабине водителя.
    За стеклом мелькают деревья, убегают дома…
    Майя закрывает глаза. Подружки, конечно, сразу прибегут к ней домой. Осторожно потрогают платье, покрутят её, попросят показать награду...
     Она счастливо улыбается, открывает глаза.
     Вот и пристань. Глухо шуршит, притормаживая, автобус.
     Майя выпрыгивает на тротуар, проворно спускается по крутой лесенке. Прислоняется к перилам. Отды¬шаться. Осмотреться. Мимо снуют с чемоданами и уз¬лами пассажиры. На грузовой площадке им бойко и разноголосо расхваливают свой товар местные садоводы и огородники. Лёгкий ветерок наполнен густым запахом солений, яблок, свежескошенных трав и притихшей реки.
     До отплытия теплохода ещё долго. Майя прячет в сумку билет и отходит от кассы. Оглядывается, где бы провести время?
     — Ребята, пошли на «Поплавок», — слышит она за спиной озорной девичий голос. И вспоминает, что ещё ни разу не бывала в ресторане.  Интересно, что там и. как? Да и перекусить не мешало бы!..
     А на «Поплавке» почти никого нет. У буфета ску¬чают официантки. Зал лишь чуть-чуть освещён.
     Майя садится за столик у окна, чтобы видеть, как причаливают пароходы, и слушать, как плещется вода.
     Окна — иллюминаторы. Когда ударяет волна, вода струйками сбегает по стеклу, отливает радужными красками. Впечатление такое, будто плывёшь, плывёшь... Далеко, далеко... через марево заката.
     Майя прищуривается, осматривая зал. Встречается  взглядом с каким-то парнем с округлой чёрной бород¬кой и... ойкает.
     А бородач уже спешит к ней. В большом настенном овальном зеркале отражается его широкоплечая стройная фигура.
     — Вот это встреча! — Он крепко жмёт её ладони.
     У Майи замирает сердце.
     — Павлик?!
     — Да, моя беляночка, да!.. Ты рада?
     — Очень!.. Очень!
     Голос Майи дрожит, зелёные глаза сияют. Нашёлся-таки! А ведь как в воду канул, уехав на учёбу в город. Ну, пусть всерьёз не принимал её влюбленности. Но ведь по соседству жили! Вместе в самодеятельности вы¬ступали, зачитывались книгами, рассуждали о жизни... Мог бы хоть раз и написать. Ведь ей так тяжело дава¬лась разлука — места себе не находила. И вдруг эта встреча!
      — Садись, Павлик, садись!   
      — А может, ко мне? В уголок, под  пальму? Сядем рядком, да поговорим ладком!
     Она застенчиво оглядывается. Идти через весь зал?  Под чужими взглядами?
     Павлик обнимает её за плечи и опять о чём-то спрашивает. Он всё такой же! Его мягкий голос, весёлые глаза и сильные руки словно околдовывают, вызывают радостные воспоминания. И она невольно поддаётся уго¬ворам, смущённо семенит к его столику.
     Павлик подзывает официантку. Заказывает вино, закуску, фрукты, мороженое. И Майя подмечает, что де¬лает он  это привычно и непринужденно.
     Чтобы немного успокоиться, она снова осматривается. За соседним столиком какой-то упитанный тип не отрывает от неё своих масленых глаз. Майя досадливо отворачивается. На неё многие так заглядываются. Но что ей до их угодливости, напыщенных заверений. Её почему-то всегда влечёт лишь к одному человеку, к Пав¬лику. Вот он сидит перед ней — ясноглазый, шутливый, любимый!
     Майя переводит глаза на другой столик и замечает за ним девушку. Она, видимо, только-только появилась здесь и ещё ничего не успела заказать. На ней наряд¬ное тёмно-вишнёвое платье, чёрные лакированные, ту¬фельки, на тонкой смуглой руке золотистая браслетка с миниатюрными и такими же золотистыми часиками. Лицо у девушки тоже смуглое, глаза крупные, чёрные, ресницы длинные-длинные, густые каштановые волосы лёгкой волной улеглись по плечам... Красавица, да и только!  Девушка бесцеремонно и насмешливо разглядывает её. И Майя ещё больше смущается. Она уже жалеет, что пересела, а её новое платье с оборочками кажется теперь чересчур простеньким и неудоб¬ным.
     Майя ёжится, стараясь незаметно натянуть платьице на голые колени.
     А Павлик всё шутит. Подливает в бокал шампан¬ское. Сыплет забавными историями.
     Вино согревает и кружит голову. И Майя, в конце концов, успокаивается. А когда вдруг ярко зажглись люстры, загремела музыка, ей всё вокруг представляет¬ся волшебным.
     — Я хочу танцевать...
     Он ведет её в танце свободно, не сбиваясь с ритма, улыбается только ей од¬ной, как когда-то на вечеринках. И Майе кажется, что счастливее неё никого здесь и нет. Такой он вниматель¬ный и ласковый!
     — Как ты сюда попал, Павлик?
     — Очень просто, малышка. Надо же вечер скоро¬тать!
     — А институт?
     — Ты всё ещё  о нём помнишь? А я и думать забыл!
     — Не учишься? — тревожится Майя.
     — Нет! Шоферю по старой памяти. Здесь шофера, знаешь, сколько заколачивают? Вот и гуляем!
     Майя озабоченно хмурится.
     — А тебя в колхозе ждут... — Она чуть отстраняет¬ся и окидывает его зорким взглядом. Отмечает, что одет он шикарно: отличный  темно-синий костюм, модная пёстрая сорочка, яркий галстук…Настоящий франт!
      ; Ну-ну! Не дуйся! – смущённо просит Павлик. – А то возьму… и поцелую!               
   Майя знает, что свою милую угрозу он  навряд ли приведёт в исполнение: если   не очень изменился, на лю¬дях он всегда был стеснительным. Но сама фраза говорит о многом. И Майя счастливо улыбается.
     — Жениться не собираешься?
     — Нет... Жениться не напасть, как бы женатому не пропасть!  ; шутливо отзывается Павлик.
     — Что так? Неужто и впрямь не завёл здесь заз¬нобы?
     Майя спрашивает как   будто   безмятежно, а сама вновь замирает от томительного ожидания ответа.
     Его густые черные брови вздрагивают, он пожимает плечами.
     — Но ты-то кому-нибудь нравишься? — Майя не отступает, ей кажется невероятным, что для кого-то дру¬гого он не представляет интереса.
     — Может, и нравлюсь! — хитровато смеется Пав¬лик, и Майя тотчас краснеет.
     — А ничего не пишешь!
     В её голосе слышится упрёк, даже обида. Он смущённо бормочет:
     — Да, понимаешь... Закрутился!.. Ты уж меня про¬сти. — И смотрит на неё с такой нежностью, что у Майи просто сердце заходится.
     — Ой, молчи, Павлик! Молчи!.. Мне так хорошо сейчас!..
     Голова сама клонится к нему на плечо. Мягкие золотистые волосы касаются его лица и словно электризуют.
Охваченный этим острым, томительным чувством, он вздрагивает и на миг прижимает девушку к груди.
     — Как давно я тебя не видел! — взволнованно шепчет он. — Помнишь наш пруд? Кувшинки с лилиями? Мы ныряли за ними до самого дна. А мальчишки драз¬нили нас: «Тили-тили-тесто! Жених и невеста!».
     Она поднимает на него сияющее лицо.
     — А сейчас ты бороду отрастил. Зачем?   Словно Карабасище! — шутит она, чтобы скрыть такую же ра¬дость от воспоминаний.  |
     — Для солидности, малышка. Для солидности!
     — Не называй меня так, — сердится Майя. —  Ну что ты из себя выставляешь!..
      Несколько секунд Павлик огорошенно  молчит, затем на широком загорелом лице его появляется удивление.
     — Ну а ты как здесь оказалась?
     Майя снова краснеет, тихо делится своей радостью:
     — Орден я получала, Павлуша. Сам губернатор вручал. Теперь вот обратно, домой возвращаюсь.
     От изумления он останавливается.
     — Орден? За что?
     Он спохватывается и снова кружит её по залу.
     Майя вскидывает на него свои зелёные   глаза.
     — А тебе и вправду интересно — за что?
     Он кивает и внимательно слушает сбивчивый рас¬сказ о её рекорде на молочной ферме.
     — Все-то у тебя получается! — с грустью вздыхает он и опять в порыве нежности прижимает девушку к груди.
     — Не надо, Павлик. Не надо!
     Майя оглядывается. Опять та красавица за столи¬ком глаз с них не сводит.
     — Ты её знаешь? Это твоя девушка, — вдруг догадывается Майя.
     — Кто? — Павлик перехватывает ее взгляд и мрачнеет. — Да как сказать...
     Настроение у Майи разом портится. Она останавливается, смотрит на часы.
     Павлик тревожится.
     — Что, уже пора?
     — Да, осталось десять минут.
     Задумчивые и молчаливые, они выходят на дебаркадер. Река уже потемнела. В небе сиротливо плавает тусклая луна...
     — Жаль, что ты исчезаешь, — грустно говорит Павлик.
     Майя останавливается, бросает на него вниматель¬ный взгляд, стараясь угадать, как он живёт.
     — Тебе... Хорошо здесь?
     — Без тебя — плохо! — тоскливо отвечает он. — Вот и с институтом ничего не получилось... Знаешь, как трудно было! Потому и не писал...
     Майя молча гладит его большие шершавые ладони. Пропахшие бензином, они так не вяжутся с его фран¬товатым костюмом.
     — А эта девушка... Она тебя любит?
     Он  пожимает плечами,  потом торопливо восклицает:
     — Да что мне до неё!.. Так уж получилось!..   
    Майя хмурится.
     — М-да... И в самодеятельности уже не играешь?
     Он невесело усмехается, качает головой. Ему невольно вспоминается их неугомонная юность. Она кажется ему такой далекой, что вызывает гнетущую пустоту на душе.
     — «Газон» мой... Кому передали?
     — Мишка-конюх выпросил.
     — Ну да? Не по Сеньке шапка. Он и за лошадь-ми-то ходить не может. Угробит машину!
     — Вот и я сказала председателю, что угробит, — поспешно отзывается Майя и тут же умолкает, увидев, как мрачнеет лицо парня.
     — Страшно не хочется с тобой расставаться! — вздыхает он.
     Майе и самой тяжко.
     На тёмную воду свинцовой пеленой опускается ту¬ман. Гудок теплохода охрипший и долгий. Он вызывает у Майи озноб. Она вдруг отчётливо сознаёт, что, несмот¬ря ни на что, по-прежнему любит этого неудачника бо¬родача. Любит ещё сильнее, чем прежде, с невыносимой тоской по нему. И вдруг неожиданно для обоих поры¬висто приникает к нему и целует его так, что у него захватывает дыхание. Овладев собой, она осторожным, но настойчивым движением освобождается из его объя¬тий и жалобно шепчет:
     — Я ненормальная, да?
     — Нет, ты хорошая, хорошая... — жарко дышит Павлик, отыскивая ее губы. — А может, останешься? Ну, что тебе в деревне-то!.. И здесь можно устроиться. А председателю  я сам отпишу...
     Майя отступает. До боли кусает губы. Не таких слов ждала от него. Она понимает, что эта встреча очень важна для обоих. И не щадя ни себя, ни его, резко бросает:
     — Пора  мне... Чего ж оставаться? Раскис ты здесь, Павлуша, от шампанско¬го-то!..
     Последний гудок, и Майя вбегает на палубу. Уплывают в темноту мерцающие, как угольки, огни дебаркадера.   Недовольно о чём - то  шепчутся волны. Брызги воды холодят руки.
     — Майя! — доносится до неё полный отчаяния голос Павлика. — Майя!..
     Она отирает ладонью слёзы и торопливо машет за¬тухающим на берегу огонькам.