Имя человека, построившего лестницу в небо, подвергли забвению. Легенду о нём столько раз искажали и переделывали, что от первоначального варианта ничего не осталось. Ещё когда он был жив, его всячески осуждали и наговаривали на него, потому что он замахнулся на святое: решил выйти за границы дозволенного. А потом, когда он ушёл по своей лестнице и не вернулся, о нём стали сочинять ещё больше лжи.
Когда-то он, не обращая внимания на насмешки соседей, из последних сил тащил палки, брёвна, железки — всё, что смог найти, и строил из этого материала свою неказистую лестницу, которая становилась всё выше и выше. Людское презрение постепенно перешло в страх, а сам строитель из чудака стал в чужих глазах мятежником. Его так ненавидели, что однажды решили убить.
Но не успели — он достроил лестницу и ушёл за облака. Ни одна подзорная труба не способна была показать вершину этого хрупкого сооружения, поэтому никто так и не узнал, что случилось со строителем. Поговаривали, что он просто умер от голода где-то на верхних ярусах. А если кто-то осмеливался предположить, что чудак и в самом деле достиг неба, то на такого человека обрушивалась волна осуждения, ведь небо недостижимо! Залезть и проверить тоже боялись: во-первых, высоко, а во-вторых, вдруг окажется, что там действительно путь на небо?
Годы шли, народ вымирал. Цивилизация пришла в упадок. От добротных каменных домов оставались обломки, а лестница всё стояла. Время щадило её. И однажды во всей стране остался единственный житель. Он каждый день подолгу ходил вокруг лестницы, не решаясь взобраться, и в конце концов так и состарился, не набравшись духу. В один прекрасный день он просто не смог выйти из своей ветхой лачуги.
И до последней минуты он сомневался, правильно ли поступил. Он не нарушил ни одной традиции, соблюдал все законы — даже тогда, когда следить за их исполнением стало некому, и всегда был здравомыслящим человеком. Он, как и все, осуждал чудака, построившего лестницу в небо. Но до самого последнего вздоха старика сопровождало чувство, что нечто очень важное упущено навсегда.