Я ехала в Одессу на курорт, полная радужных надежд: начиналась моя взрослая жизнь. После получения аттестата зрелости и успешной сдачи приемных экзаменов в институт, родители решили сделать любимой дочери подарок, купив путевку в санаторий «Лермонтовский», в Одессе. На это их сподвигло мое подорванное перегрузками здоровье (по утверждениям врачей - из-за недостаточного развития сердца и чрезмерно быстрого роста организма).
Поезд пришел ранним утром. На вокзале прибывших караулили представители различных санаториев с плакатами, приветствующими направлявшихся к ним отдыхающих. Нас, лермонтовских, собралась кучка, которой предстояло подождать «еще часок-другой»: как объявили, автобус по какой-то неведомой причине задерживался.
К его приезду наша группа разрослась до размеров толпы — прибыла еще пара составов, и на перрон посыпались будущие курортники. Наконец, переполненный донельзя автобус (теперь подобное редко встретишь), треща и пыхтя, покатил через спящий город, навстречу ожидаемому мною райскому уголку у моря.
За окном мелькали улицы города, еще не отошедшего от недавно закончившейся войны, и открывавшиеся виды не впечатляли. А вот и ворота санатория! Автобус остановился. Из его распаренного чрева с чемоданами и рюкзаками повалил жаждущий отдыха разнообразный люд. Большинство составляли много повидавшие на своем веку мужчины и женщины с орденскими планками и явными свидетельствами ранений. Моих же сверстников к великому огорчению не было видно. Это сразу испортило настроение, а последовавшее распределение нас по корпусам только усугубило досаду...
Здания на основной территории санатория, расположенного на обрывистой местности, вид имели самый непритязательный и требовали хорошего ремонта, но какое это имело значение, когда внизу плескалось ласковое море, и во всем чувствовалась его «атмосфера»! Процедурные корпуса, кинозал, танцплощадка... Короче — все прелести рядом.
Ну, а мне «посчастливилось» обрести место в филиале санатория. И хотя распределители утверждали, что мне повезло: жилье куда комфортабельнее, комнаты рассчитаны на двоих или четверых, да и столовая в том же здании, оказалось, что филиал расположен в центре города, а до моря и для приема процедур надо ехать на трамвае, о чем, естественно, умолчали...
И на прежнем трудяге-автобусе, подобрав таких же «везунчиков», как и я (большинство составили шахтеры с Донбасса), нас отвезли к отведенным апартаментам.
Поселили меня с женщиной лет пятидесяти из Краматорска. Она бесконечно жаловалась на недуги, хотя внешне походила на бой-бабу: объемная, высоченная, большегрудая и неумолчно громогласная. Соседка никак не могла запомнить моего имени и называла то Милей, то Галей, а то и Тосей.
Чемоданы все прибывшие сдали в камеру хранения.
Настроение у меня было хуже некуда... Начавшийся дождь усугубил его - на море не пойдешь. Прием у врача для назначения процедур назначен на завтрашнее утро, после завтрака. Времени оставалась уйма, и непонятно было куда его деть.
Осматривать город под дождем не хотелось. Я решила навестить родню мужа моей тети, маминой сестры, которым поручено было передать коробку конфет и письмо с просьбой: если у меня будут затруднения с покупкой обратного билета, то помочь (в ту пору брат дяди служил начальником железнодорожной милиции). К тому же тетя заверила, что его сын, не то на год старше, не то на год младше меня, которого я когда-то в раннем детстве даже видела, составит компанию в ознакомлении с городом.
Посещение так называемой «родни» настроения не улучшило. Встретившая меня хозяйка дома сначала перепугалась, по-видимому, решив, что приехавшая из Киева племянница жены деверя мыслит у них остановиться. Когда я, поздоровавшись и объяснив кто такая, подала ей письмо и гостинец, первым же вопросом было:
- Ты надолго?
- На три недели.
Мой ответ ее явно озадачил, и еще не читая письма, хозяйка задала следующий:
- А где собираешься жить?
- У меня путевка в санаторий, - сообщила я, и увидела, как у той отлегло от сердца и прояснилось лицо.
- Я же, наоборот, ощутила непреодолимое желание распрощаться, что и сделала.
На прощание хозяйка дома сказала:
- Если что понадобится, заходи... - и тут же добавила: - Если мы еще не уедем.
Как мне показалось, этим она давала намек, что и на помощь с билетом, о чем просили в письме, могу не рассчитывать.
Распрощавшись, я дала себе зарок более не переступать порог этого дома.
В второй половине дня на небе уже сияло яркое солнце и не было даже малейшего следа дождя.
- Надевай купальник и пошли к морю! - позвала соседка.
Тут оказалось, что сдав чемодан в камеру хранения, я не вынула оттуда не только купальник, но и легкие сандалеты. Забрать вещи теперь можно было только после полдника. В платье и туфлях на каблуках являться на пляж было нелепо, и я решила пройтись, поглядеть, что из себя представляет центр воспетого поэтами города.
А вот и знаменитая Дерибасовская! Признаться, и здесь меня ожидало разочарование. В отличие от киевского Крещатика, у которого все еще оставалась лежащей в руинах одна сторона, но на другой тротуар и мостовая сверкали чистотой, и, обновленные, сходились к нему ухоженные прилегающие улицы, главная достопримечательность Одессы была безобразно замусорена: под ногами на тротуаре - сплошь шелуха семечек, обертки от конфет и мороженого. Создавалось впечатление, что улица вообще незнакома с метлой, даже прошедший дождь не смыл это позорище.
Красивая архитектура некоторых зданий, Пассаж, а затем Опера, потемкинская лестница и памятник Дюку меня уже не слишком впечатлили. Жгла досада, что ради всего этого мои родители сейчас, наверно, перешли на режим строжайшей экономии. Учитывая наши материальные возможности, они, конечно, хорошо залезли в долги ради этой моей поездки...
А в довершение всего меня ожидал шок, окончательно отравивший первые впечатления от знаменитого города. Так и хотелось крикнуть:
- Карету мне, карету! Сюда я больше не ездок!
Получив стакан сельтерской воды, я подала рубль и стояла в ожидании сдачи.
Продавщица, бросив мой рубль в ящик, потребовала:
- Следующий!
Обслужив еще пару жаждущих, она недовольно обратилась ко мне:
- Что стоишь?
- Жду сдачи.
- Чего? Сдачи? Ты где?
- В Одессе... - в недоумении ответила я.
- То-то же! У нас сдачи нет! Следующий!
Видя полный ящик мелочи, которая была нужна для поездок на трамвае, да и карманных денег было в обрез, я продолжала стоять, упорно ожидая, в надежде, когда эта нахалка, наконец, рассчитается. Но не тут то было!
- Ну, что стоишь?
- Жду сдачу.
- Какую еще сдачу?
- С рубля.
- Ты бы еще с десятки захотела! Пора усвоить: сдачи нет. Пошла!
Стоявшие в очереди, глядели на меня, ничего не понимающую в этом странном городе, с насмешкой. Боясь скандала — ведь продавщица может заявить, глядя в глаза, что девчонка вообще не платила, я отошла.
На следующий день после завтрака вместо пляжа я отправилась к врачу, к которому меня прикрепили. Им оказался главврач санатория. Толстенький, как колобок, с какой-то игривой ухмылочкой, он поинтересовался:
- Жалобы есть?
- Да, - ответила я. - Каждый день ездить на трамвае к морю - небольшое удовольствие. Нельзя ли перевести меня в другой корпус?
- Меня интересуют жалобы на здоровье. А молодой девушке пару раз прокатиться на трамвае — ерунда. Мне бы твои заботы! - добавил главврач. - Так что нам вам назначить, барышня?.. - не то задумался он, не то обратился ко мне, чтобы выслушать мои пожелания. - Значит так. Учитывая твою худобу, близкую к дистрофии, назначим укольчики инсулина. Утром съешь пару ложек сахара, а затем получишь маленький укольчик.
- А зачем? - спросила я, не любящая уколы.
- Чтоб набрать вес. С таким ростом — да тридцать девять килограммов, никуда не годится! Также хвойные ванны попринимаешь через день. Пока хватит пяти ванн, а затем — снова ко мне на свидание. А... да! Ежедневно перед обедом опростай кружечку пивка.
- Зачем? - удивленно спросила я.
- Опять же, чтобы нагнать аппетит. Давай курортную книжку — запишу, и всего хорошего! Отдыхай и поправляйся!
После визита к главврачу я собиралась отправиться, наконец, на море. Однако, будучи уж на территории основного санатория, решила определиться с этими хвойными ваннами. Сестричка, посмотрев мои назначения, сказала:
- Можно прямо сейчас. Как раз свободная ванна.
Она ввела меня в процедурную, уложила в подготовленную, пахнущую хвойным лесом ванну с водой зеленого цвета, поставила рядом песочные часы, а сама вышла, предупредив:
- Как высыплется песок, перевернешь еще раз. Нет, хотя, на первый раз будет достаточно и десяти минут. Вот простынка — вылезешь и вытрешься.
Через несколько минут лежания в хвойной воде у меня началось головокружение, а потом я почувствовала, что еще мгновение и потеряю сознание. Я была готова крикнуть, но не смогла... На счастье, в эту минуту заглянула другая сестра, заоравшая:
- Нина!
Увидав меня, сползающую под воду в обмороке, женщина стала тащить меня из ванны, отчего-то повторяя:
- Чего обмякла? Ну, чего обмякла? - и тут же заорала: - Нинка, где ты?
Обе они вытащили меня, положили на кушетку и подсунули под нос нашатырь.
Когда я, отлежавшись, встала, чтобы уйти, сестричка мне сказала:
- Боже, какая худющая! Бледная спирохета, да и только! Ну, если можешь, то иди! И чтоб я тебя здесь не видела! Так и скажи своему врачу!
Оскорбленная прозвищем и напуганная обмороком, после которого мне уже было не до моря (а еще предстояло ехать в душном трамвае к своему корпусу), я зло спросила:
- Что, сказать? Что я бледная спирохета? Или чтоб я у вас не показывалась?
- Ишь, хохмачка! Если припадочная, так сидела бы дома, а не ездила по курортам!
Мне и так было плохо от случившегося, а тут еще хамство «сестры милосердия» добавило горечи.
«Конечно, эти ванны больше принимать не буду. И незачем ходить за их отменой к врачу!» - решила я, все же спускаясь к морю. Отлежусь на берегу — это лучше, чем мучиться сейчас в толчее раскаленного вагона.
Конечно, впервые в жизни попав на море, я была им очарована. Наслаждаясь созерцанием искрящейся бескрайней дали, я так увлеклась, что чуть не пропустила обед. Опомнилась лишь, когда пляж обезлюдел, и поспешила к трамвайной остановке.
День был очень жаркий, но рядом с водой это не ощущалось. После неудачной ванны я остереглась окунуться и лишь промочила ноги. Только поднимаясь с пляжа в гору, я почувствовала, как печет солнце.
Уже покинув трамвай и направляясь к нашему корпусу, я вспомнила рекомендацию врача и решила выпить небольшую кружку пива: авось освежит меня и, наконец, появится аппетит (даже сидение у моря его не возбудило).
Сделав глоток теплой горьковатой жижи, я поняла, что эта бурда не для меня, и поставила кружку на прилавок ларька. Стоявший рядом мужчина вежливо обратился:
- Извините, мадемуазель. Будете допивать?
- Нет! Гадость! - сказала я, уже отходя.
- Премного благодарствуем! - воскликнул он, и, схватив кружку, мгновенно расправился с вожделенным напитком.
...Была суббота и несколько молодых женщин, включая мою соседку по столу в столовой, харьковчанку, интересную тридцатитрехлетнюю Асю, веселую, с огоньком, взявшую надо мной шефство, собрались после ужина на главную территорию санатория, где располагался летний кинотеатр. Давали картину «Девушка с характером».
После сеанса все решили заглянуть на танцплощадку, поглядеть, как выразилась Ася, «ради смеха», как трясет стариной санаторная публика. Но, как оказалось, в большинстве там была, непонятно откуда взявшаяся, молодежь. Только мы подошли, как ко мне направился парень в тельняшке, с огромным чубом и папироской в зубах. Подойдя, он обратился ко мне:
- Сбацаем фокстротик?
Не успела я открыть рот, как стоящая рядом Ася рубанула:
- Сначала — я! - и пошла с ним танцевать.
Кто-то из нашей компании сказал:
- Молодец наша Ася, спасла девочку. Эта шпана - не для нее. А ты, — женщина обратилась ко мне, - надеюсь, на Асю не в обиде?
О какой обиде могла идти речь? Я хотела, но не успела сказать кавалеру, что не танцую.
После фокстрота заиграли танго и меня пригласил довольно приличный на вид парень. Танго я обожала, Аси рядом не было. Не было и других наших — все пошли уже танцевать, и я пошла с ним.
Прижав меня в танце крепко к себе, он спросил, неожиданно и как-то смешно исковеркав слова (или мне так послышалось):
- Ты не кейвлянка?
- Вы угадали! - ответила я.
- Ха, я так и думал! Ну, так пошли?
Я недоуменно спросила:
- Куда?
Он похабно ухмыльнулся:
- Куда захочешь! В кусты или в море...
Поняв, что он имеет ввиду, я вырвалась, услышав в свой адрес:
- Психованная! Хотел же по-хорошему!..
Не дослушав, я бросилась от него, ища спасения у моих приятельниц. Но все танцевали и знакомых лиц нигде не было видно... Уйти одна с площадки я боялась из-за темных аллей, ведущих к выходу с территории санатория. Казалось, это танго нескончаемо... Наконец, музыка смолкла и я опять очутилась в обществе своих покровительниц, которых развеселила рассказом о своем «успехе». И тут одна из них мне объяснила, что слово «некейве» по-еврейски означает «доступная женщина» или попросту проститутка.
- Вот он у тебя любезно и осведомился, не являешься ли ты таковой, а получив утвердительный ответ, обрадовался.
- Но он явно не еврей... - сказала я.
Тут Ася, смеясь, заметила, что в этой Одессе все смешалось, на то она и Одесса...
Так закончился здесь мой второй день...
А следующим ранним утром я была разбужена соседкой по комнате:
- Миля, хватит спать! Вставай, уже шесть часов!
Спросонья я никак не могла понять, какая Миля, и зачем так рано надо вставать?
- Я не Миля, а Ира. И еще рано.
- Ой, прости, Галя, тьфу, Ира! Поехали на море. До завтрака искупаемся и позагораем.
- Нет. Не могу. Мне надо с утра на укол.
- Какой укол?
- Инсулин.
- Ой, такая молодая, а уже сахарную болезнь схватила...
- Какая сахарная болезнь? С чего вы взяли?
- Как с чего? Знаю! - авторитетно заявила бой-баба. - Инсулином колют, чтобы уничтожить лишний сахар.
- Непонятно... Мне, наоборот, назначили принимать перед уколом сахар - для повышения аппетита. Будто бы, от этого можно поправиться.
- Да... ты тощая... Но сладкое надо есть после еды, а не до! Может, ты доктора не так поняла? Да и этот-ли укол? Ничего не ясно!.. - пожала соседка плечами. - Ну, раз не можешь, я пошла одна.
Она ушла, а я, озадаченная этим разговором, открыла свою курортную книжку на страничке назначений. Там значилось: «Натощак две столовых ложки сахара на стакан воды, за полчаса до укола». Затем четко было написано «инсулин», далее - его количество, знак умножения и десять, то есть десять уколов. Все ясно.
Спать уже не хотелось. Вскоре я отправилась делать укол. Сестра, раздававшая талоны на различные процедуры, сидела за столиком в холле первого этажа. Около нее обычно по утрам толпился народ, но сейчас, на мое счастье, передо мной стоял только один отдыхающий. Когда я подошла, то услышала слова медсестры:
- Пойдете в тринадцать ноль-ноль на электрофорез.
- Может, Галочка, дашь на другое время? В два ведь обед...
- Ну, тогда на пятнадцать десять пойдете.
- Эх... нет, у меня ванны на три...
- Ну, не знаю, на другое время талонов нет.
- Да куда они все подевались?
- Себе зажала! Так какой берете? Раньше надо вставать!
- Ладно, давай, сегодня обойдусь без мертвого часа.
- Вот это напрасно! Ведь отдыхать приехали. А так - все время по процедурам бегаете...
0 А как же! Раз на курорте, то все надо использовать! Уплочено! Да, кстати, выдай-ка мне тампоны.
- Какие еще вам тампоны?
- Не знаю, какие тампоны, грязевые, что ли... Я слышал, многим давала!
- Ну, кому назначили, тому и давала. Вам-то уж они ни к чему!
- А ты откуда знаешь, что мне нужно, а что нет? На то врач есть! Пойду и потребую!
- Ну да. Идите к гинекологу! Она вам тампоны и пропишет.
- Гинекологу?.. Ты что?
- А то!..
- Фу ты, черт! Ну, тогда давай Шарко.
- Хватит с вас! Дарсонваль уже получали.
- Ну, Галочка, уважь...
- Идите к врачу и морочьте ему голову!
- Но у меня уже ингаляции кончились! Кроме ванны и электрофореза ничего не осталось. А время-то идет!
- Чем сидеть около меня и канючить, шли бы лучше на море! Девушка, тебе чего? Давай книжку! - обратилась сестра ко мне.
- Инсулин прописали.
- А это что за процедура? - обратился ко мне заядлый курортник.
- Укол.
- Мужчина, идите, гуляйте! И не мешайте работать! Сахар принесла? - строго спросила меня медсестра.
- Нет.
- Ну, тогда прими две ложки и через полчаса - в процедурную.
- Но у меня нет сахара.
- И у меня нет. Иди в столовую, там попроси.
В столовой толстенная не то повариха, не то раздатчица, сидела за столиком и ковыряла во рту зубочисткой. Около нее стояла пустая уже тарелка.
Я только зашла и не успела поздороваться, как услышала злой окрик:
- Куда прешь, еще рано!
- Здравствуйте, мне...
- Глухая, что ли? Завтрак с восьми, а сейчас и семи, небось, нет.
- Но мне нужен сахар.
- Какой еще сахар?
- Не знаю, песок.
- А больше ничего?
- Еще вода.
- Ну, так ехай на море! Там и песок и вода, всего вдосталь! Ха-ха! - рассмеялась тетка, явно довольная своим остроумием.
- Мне велено взять у вас две ложки сахара и стакан воды, - стала объяснять я этой толстухе.
- Стакан принесла?
- Нет.
- На нет и суда нет. У меня лишние не водятся, все порастаскали!
- Я выпью тут и сразу вам отдам.
- Адам был хороший человек! - сказала она, с оханьем вставая. - От вас ни минуты покоя! Сахар в воду бросать, или отдельно дать?
- Как хотите.
Через несколько минут повариха дала мне воду со словами:
- Пей здесь, а то и этот стакан уплывет!
Я отхлебнула еле сладкий раствор. Две столовые ложки на стакан воды должны были сделать ее приторной. Хотя было как-то неловко ее обличать, я все же осмелилась спросить:
- Вы мне одну ложку положили? А тут, — я показала книжку — врач прописал две.
- Я поклала две чайные ложки. Что, разве несладко?
- А нужно столовые, - пояснила я.
- Так надо было сразу и говорить! А то такие не только работать не дают, но и гоняют, как сидорову козу!
На кого, на кого, а на козу, даже драную, она не была похожа. Скорее уж на откормленную свиноматку...
Наконец, выпив приторную воду, и имея в запасе перед уколом полчаса, я отправилась к близлежащему почтовому ларьку за каким-нибудь журналом. «Огонька» не было, взяла «Смену». Перед процедурным кабинетом толпился народ и журнал пригодился.
Получив, наконец, свой укол, я отправилась в столовую. Обещанного аппетита пока не ощущалось, наоборот, была сыта, напившись сахарного сиропа.
Мои соседки по столу уже оканчивали завтрак, когда я появилась.
- Ну, девочка, где пропадала?
- Мы уже заволновались. На море не была, на завтраке тоже...
Я объяснила:
- Делала укол инсулина, поэтому на море не успела.
- Зачем тебе инсулин? Что, у тебя диабет? - с удивлением спросила Ася.
А другая, Валентина Николаевна, добавила:
- Боже, в такие годы!..
- Да нет у меня никакого диабета.
Я стала объяснять причину назначения укола, чем вызвала озабоченность Аси.
- Я, как медик (она была гинекологом), советую тебе не делать глупости и не портить здоровье в угоду этому «эскулапу»! Скорее всего он готовит диссертацию и выбрал тебя подопытным кроликом. Этими уколами ты только подсадишь себе поджелудочную железу, она лишится своих естественных свойств.
Из объяснений стало понятно — уколы мне ни к чему, и это обрадовало.
- Ходи на море, купайся, гуляй, побольше двигайся - и появится аппетит. Я уверена, наберешь тут пару килограммов, а больше тебе сразу и не надо! - добавила Ася.
Я воспрянула духом: без процедур меня ожидал беззаботный отдых!
Но все же, по ее совету, я отправилась к главврачу, дабы сообщить, что все его предписания самолично отменила. Услыхав об этом, он, конечно, рассердился: мол, тебе, в таком случае, надо ехать в дом отдыха, а не в санаторий, и не занимать место, в котором нуждаются по-настоящему больные люди.
Я, облаянная, промолчала, вполне с ним согласная: курорт мне совсем не нравился. Но врач, поворчав, выписал мне все же электропроцедуру — какой-то гальванический воротник (как он объяснил, для укрепления нервной системы), а также ингаляции. По ходу дела он обозвал меня строптивой девочкой, вызвав мое очередное недовольство: ведь я ему ни единым словом не перечила, и даже не обвинила в том, что стремился сделать из отдыхающей подопытное животное. На том и распрощалась.
На четвертый день моего пребывания в Одессе, после завтрака я, не спеша, отправилась на море. Под грибками и тентом свободного места, уже не было, топчаны все разобраны. Пришлось поджариваться на солнце...
Мои приятельницы, поплавав, отправились на процедуры. Я же, не умея плавать, периодически окуналась и снова ложилась на раскаленный песок (подстилку захватить, увы, забыла).
Я уже собиралась отправиться восвояси, когда ко мне подсел парнишка из нашего же корпуса, которого утром видела в столовой во время завтрака. Он был с родителями, и во время еды семейство вело громкую беседу на грузинском, или каком-то ином кавказском языке.
- Привет! - обратился парень ко мне.
Толстый, горбоносый, с пробивающимися усиками и щетиной на подбородке, он выглядел почти взрослым. Но оказалось, что мальчишке всего шестнадцать, и он, как и я, только окончил школу (не преминул доложить, что с золотой медалью), и поступил в Харьковский мединститут.
Возвращались с пляжа мы вместе, тесно прижатые друг к другу в трамвае. Парень был хвастлив, умом явно не блистал, и вообще произвел на меня неприятное впечатление. Короче, ни внешне, ни содержанием он сразу не понравился.
За обедом ухажер стал издали как-то заговорщицки мне подмигивать. На это обратили внимание мои соседки по столу, и стали надо мной подтрунивать, вгоняя в краску.
На счастье, тут их внимание переключилось на вошедшего в столовую молодого, интересного мужчину, по-видимому, вновь прибывшего отдыхающего. Он явно заинтересовал Асю, заявившую:
- Глядите, какой гусь появился! Девочки, объявляется охота! - все рассмеялись, а она не унималась. - Наша Ирочка не в счет, слишком молода. Да и, по всему, поймала уже рыбку на крючок...
Ее поправила соседка:
- По виду не рыбка, а, скорее, тюлень.
Так за этим Давидом закрепилась кличка Тюлень.
Намек мне совсем не понравился, я даже обиделась: навязывают какого-то противного мальчишку!
После обеда я пошла к себе поспать, так как была измучена ранним подъемом и жарой на солнцепеке. Соседки по номеру не было — опять после обеда двинула на море. Я заперла дверь, сняла сарафан и, оставшись в купальнике, улеглась и тут же крепко заснула.
Проснулась я от ощущения, что кто-то смотрит на меня. В первое мгновение не могла понять, откуда этот Тюлень здесь появился и что ему тут надо...
- Ты чего? - спросила я, вскочив.
Нагло и пошло ухмыльнувшись, он принялся распускать руки. Тут до меня дошло — хотя дверь и заперта, но окно-то открыто настежь, первый этаж, вот Тюлень и воспользовался.
- А, ну, руки убери, и быстро отсюда вон! А то закричу!
- Ха-ха! - заржал парень в ответ. - Кто услышит? Да и дверь заперта. Слушай, не строй из себя...
Он полез целоваться. Я по-настоящему испугалась этого наглеца, к тому же с ужасом подумала, что скажет соседка, если сейчас вернется? Решит, что с ним специально заперлась... Я схватила с тумбочки за горлышко графин с водой и замахнулась на него, облив водой большей частью себя... Он понял, что я не шучу и способна разбить графин об его голову. Бросив мне на прощанье фирменное: «Дура!», Тюлень вскочил на подоконник. Тут он замешкался, как видно, испугавшись, не решаясь прыгнуть из окна, отстоявшего от земли метра на два. Я, наоборот, расхрабрившись, плеснула в него остатком воды. Это решило дело: парень прыгнул, похоже неудачно, так как послышалось: «Ой!..»
Я, даже не посмотрев вниз, быстро захлопнула окно.
На полдник этот «герой» не моего романа пришел, хромая.
Рассказав Асе о случившемся, и хорошо насмешив ее, я попросила уговорить их четвертую соседку, женщину в годах. Она все время была недовольна тем, что поздно болтают, смеются и не дают ей уснуть, а также и тем, что бесконечно ей приходится подниматься по лестнице на второй этаж. Предложение поменяться номером было принято с радостью, и я со своими пожитками, полная благодарности, перекочевала на новое место жительства.
Но перед моим переселением произошло еще одно забавное происшествие. Сразу после полдника я отправилась в физкабинет делать «гальванический воротник». Сестра, взяв мою курортную книжку, бросила:
- Зайди в правую кабину.
С правой стороны, как и с левой, было по три кабины, огороженные белыми занавесками. Я, естественно, направилась в первую, но, как потом поняла, с левой стороны (будучи левшой, перепутала).
Когда я заглянула в кабину, то остолбенела. Совершенно голая нижняя часть торса мужчины, лежавшего на животе, потрясала. Вся в длиннющих черных волосах, словно покрытая мохнатой шерстью, эта феноменальная достопримечательность так меня поразила, что я чуть не прыснула от смеха, и, еле удержавшись, отпрянула назад.
Подошедшая сестра понимающе улыбнулась:
- Бывает и такое... - и добавила: - А правая кабина — справа!
...Когда после процедуры я вышла, то у стола сестры стоял тот самый красавчик, на которого Асей была объявлена охота. Когда он вышел, сестра, сделав отметку в моей книжке, сказала:
- Ты уж помалкивай. Хорош мужик, но это сокровище у него... Диво дивное!
Я, конечно, не удержалась и поделилась с Асей увиденным, чем вызвала у нее еще больший интерес...
Так, полный происшествий, завершился мой четвертый день в Одессе.
Потом было множество впечатлений от посещения Аркадии, Лонжерона, легендарных одесских катакомб, и, конечно же, шумного, яркого Привоза, пропахшего рыбой. Были и чудесные прогулки в море на трофейном белоснежном многопалубном теплоходе «Россия». Там случалось наблюдать за отдыхом настоящих одесситов, удивлявших раскованностью, весельем и остроумием, и заражавших ими всех вокруг. На одной из палуб стояло фортепиано. За него попеременно садились местные весельчаки и великолепно играли популярные классические мелодии или попурри из любимых песен. Все, находившиеся на палубе, начинали петь.
Незаметно пролетели три недели пребывания в прекрасной, воспетой поэтами, Одессе. Но первые четыре дня были неимоверно отвратительны, как казалось мне тогда. Теперь же, через призму лет, они кажутся даже забавными.