ФИЛИН ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ - http://proza.ru/avtor/lemuur1 - ТРЕТЬЕ МЕСТО В 17-М КОНКУРСЕ НА СВОБОДНУЮ ТЕМУ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Масай Джемери, смотритель национального парка Масаи-Мара, тридцатипятилетний мужчина разбирался в сложном переплетении следов. Стая гиеновых собак почти до неузнаваемости затоптала следы недавней трагедии. Он уже ехал домой, после утомительного рабочего дня, как увидел поднятую пыль невдалеке от дороги. Заглушил мотор, и услышал редкий перелай собак.
«Удачно они поохотились», - подумал Джемери.
Пару минут посидел, осматривая окрестности, и вдруг решил посмотреть, на кого же они охотились. Смотрители парка, или рейнджеры как официально называлась их должность, по сути своей полиция. Им приходится охранять, защищать животных парка от браконьеров и туристов, а также нарушающих все возможные правила поведения туристов от животных. Рейнджеры Масаи-Мара, как и все рейнджеры любого парка Кении, фанатики своего дела, семь дней в неделю и двадцать четыре часа в сутки они оберегают своих животных. Они не имеют права вмешиваться в их жизнь, но обязаны знать, все, что происходит в парке.
Он шел по серо-бурой жесткой траве к высоченной акации посреди ньики, полупустынной саванне, осторожно, прислушиваясь к каждому звуку. Это была территория леопардихи по имени Утуливу. Найти и увидеть леопарда уже большая удача. И Джемери, и его товарищи рейнджеры, конечно, знали, где она обитает и, делая ежедневные объезды территории Масаи-Мара, ведя учет хищникам, собственно которые и были в зоне ответственности группы, в которой он работал, раз в неделю навещали Утуливу, но видели ее саму очень редко. Но месяц-полтора назад она окотилась тремя котятами и рейнджеры уже чаще могли ее видеть, в бинокли наблюдая за логовом, фотографируя дальней оптикой. Да и сама Утуливу стала не такой мобильной и скрытной. Она привязана к логову, и хотя она часто меняет местоположение логова, но со своей территории никуда не уходит, рейндеры всегда знают где она, в каком районе скрывается. И вот теперь Джемери идет всего в пятистах метрах от логова Утуливу. Она очень опасна, эта самка леопарда, недаром ее так прозвали рейнджеры. Утуливу с языка суахили означает «тихая». Все кошачьи ходят тихо, но эта не просто тихо. Эта внезапно тихо, опасно тихо. Сколько раз Джемери приходилось ее выслеживать, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке. Вот бывало, затаившись за кустарниками в густой высокой траве, настроив для отчета фотоаппаратуру и выглядывая ее в саванне в бинокль, наверняка зная ее местоположение, ты ждешь, что она выйдет из своего укрытия и покажется тебе. Вон детеныш импалы висит на дереве, припасенный на обед. И она где-то рядом, затаилась, услышав человека. Смотришь, смотришь, а потом какое-то чувство липкого ужаса закрадывается в душу, и ты не видишь, но чувствуешь, что она рядом, позади тебя, всего в пяти метрах. Сидишь не шевелясь. Ружье, вот оно рядом, да толку от него. Стрельнуть бы в воздух, отпугнуть ее, но не успеешь даже протянуть руку к ружью. Бросок леопарда стремителен как мысль. Ты весь ушел в слух. Слышно, как она принюхивается к тебе. Главное не выдать своего страха, потому что страх имеет запах. Но хищница удачно поохотилась, устала, и нападать без причины не будет. От этих мыслей успокаиваешься. Страх проходит. А Утуливу, не видя в тебе опасности, укладывается рядом. Медленно поворачиваешь голову и краем глаза, наконец, ее видишь. Красивая как богиня, леопардиха лежит в гордой позе, смотря куда-то вдаль. Ты смелеешь, поворачиваешь голову еще чуть-чуть, и уже смотришь двумя глазами, потихонечку рукой нащупываешь ружье. На всякий случай, кто знает, что может прийти в голову такой опасной соседке. На курок, может, успеешь нажать. Хлопок выстрела наверняка отпугнет зверя. Но до этого не доходит. Утуливу надоело быть для тебя моделью, и она встает. Рыкнув для порядку, бесшумно уходит. Раз и нет ее, скрылась в густой траве. Отчета нет, но ты ее видел. С ней все в порядке. И это на сегодня радостная весть. Такая вот работа у рейнджеров.
Джемери подошел к акации. Немного походил под деревом, читая следы, как раскрытую книгу. Он был очень опытным следопытом.
Утуливу поднялась, и вышла из густых зарослей колючего кустарника, где было ее логово. Котята возились в логове, мутузя друг друга, не обращая внимания на уход матери. Леопардиха постояла немного, оглядывая окрестности, и пошла в сторону пасущегося неподалеку стада газелей Томпсона. Она тщательно скрывалась в бурой выцветшей от суши траве. Уже хотела было подползти на расстояние броска, как вдруг услышала писк своего котенка. В небо уносил гриф одного ее детеныша. Сорвалась Утуливу с места, напугав стадо газелей, которые ветром унеслись подальше. А леопардиха понеслась вслед за улетающей птицей. Видимо котята в игре покинули спасительные кусты и тут же их настигли когти пернатого хищника. И хоть грифы падальщики, но не упустят возможность стащить себе на обед какого-нибудь беспомощного зверька. Гриф не стал далеко улетать. Долетел до первого высокого дерева и уселся на ветку. Пошкомутав жертву своими страшными когтями и острым клювом, чтобы не брыкался, собрался было начать трапезу, но увидел как внизу к дереву, на котором он сидит, бежала размашистым галопом на выручку своему котенку самка леопарда. Гриф подхватил клювом малыша, запихнул его в узкую щель между веткой и стволом, а сам перелетел на ветку повыше. Утуливу с разбегу запрыгнула на середину восьмиметрового дерева. Кинулась было к малышу, но увидела обидчика, который на всякий случай, решил убраться подальше. Его добыча от него уже никуда не уйдет, а вот ему от разъяренной кошки нужно держаться подальше. И гриф взлетел с ветки. Утуливу, рассчитав траекторию его полета, взнеслась по стволу выше, разрывая когтями кору дерева, прыгнула на ветвь, затем огромным прыжком на другую и едва коснувшись ее, бросилась вертикально вверх, в последний момент зацепив грифа за лапу, которую он не успел поджать к уже летящему на огромных крыльях телу. Они рухнули на землю. Мгновение и бездыханное тело грифа, неестественно подломив под себя крылья, осталось лежать на траве. Маленький леопардик отчаянно пищал и пытался освободить свое израненное тельце. Наконец, ему это удалось, и он кубарем скатился по стволу и упал на землю. Скорее к маме, он вскочил на лапки, но задняя правая лапа была вывернута в сторону. Выломана когтями грифа. Малыш упал. Мать подошла к нему, призывно курлыча, поднимая его носом.
«Вставай, вставай, малыш, скорее, вставай, нам надо идти!» Котенок жалобно плакал, но встать не мог, он даже ползти не мог. Он лежал под толстым стволом дерева и взывал о помощи. Утуливу, стояла рядом, она поняла, что этому котенку ничем уже не поможешь. Но осталось еще два, и она им нужна. Последний раз глянув на детеныша, Утуливу, не оглядываясь побежала рысцой к логову. Там ее ждали, забившись в самый дальний угол, два напуганных малыша. Они уткнулись в ее мягкий живот, постепенно отходя от страхов этого дня. А Утуливу все прислушивалась к далекому затухающему плачу ее умирающего котенка.
Малыш леопардик, глядя на уходящую мать, вновь запищал изо всей силы, призывая ее на помощь. Когда она скрылась из виду, он пополз за ней, превозмогая непереносимую боль размолотого тазобедренного сустава, отчего лапа торчала вперед и вбок. Он лежал на этой искалеченной лапе, другой помогая толкать себя вперед. Передними лапами, разрывая корни травы, подтягивал свое тельце. Он не мог идти на трех лапах, он был еще слишком мал, он на четырех-то неуверенно стоял. Поэтому он полз. Полз и жалобно пищал, потом также жалобно мяукал, потом плакал, вхлипывая, но полз. Пока полз под деревом, трава была более-менее мягкая, и земля была более-менее мягкая, когда же немного удалился от дерева, трава стала сухой, а глинистая каменистая почва твердой. И каждый бугорок, каждый камешек, каждый след антилоп отдавался дикой болью во всем теле. Человек бы уже давно потерял сознание от болевого шока, но дети дикой природы способны перетерпеть ради жизни многое. Малыш боролся за жизнь. Ему надо скорее к маме. Он рвал своими маленькими, еще такими некрепкими, коготками твердую как бетон землю, рывками толкая себя к логову. Он перестал издавать звуки, сил на крики о помощи и плач уже не было. Он полз. Ему надо к маме. Раны от когтей грифа на спине болели, кровь еще сочилась из них, на нее слетались мухи. Но это не страшно, мама залижет раны, надо просто доползти до логова. Мешала вытянутая лапа, не давала ползти.
«Отгрызть бы ее. Можно и на трех лапах охотиться. Я бы научился. Но у меня совсем маленькие зубки. Я сам не смогу отгрызть лапу. Мама сможет, мне бы только доползти до нее».
Котенок привстал на передние лапы и из последних сил перекрутился на месте. От боли потемнело в глазах. Зато безжизненная лапа теперь лежала назад. Так ползти стало гораздо легче, только сил уже нет. Но он все равно полз. Сантиметр за сантиметром.
Котята, свернувшись калачиками, уснули, прижавшись к ее животу. А она все вслушивалась. Уже садилось солнце. Вдруг она услышала лай гиеновых собак. Насторожилась. Тяжело вздохнула и положила голову на лапы. Стая этих сплоченных и неутомимых собак очень серьезная угроза, тем более что она голодна и осталась почти без сил, но не сегодня. Под акацией лежат мертвый гриф и ее искалеченный детеныш. Этого собакам достаточно, они не станут пытаться напасть на нее. Сейчас можно спокойно поспать, а ночью идти на охоту. Она еще раз вздохнула и закрыла глаза.
Джемери смотрел на следы когтей на коре, на вырванные травинки у корней старой много повидавшей на своем веку акации. Он опытный следопыт и следы для него как раскрытая книга...
Он побрел к машине. Видавший разное на своей работе и уже привыкший ко многим трагедиям в дикой природе, смотритель парка Джемери, из племени Масаи, даже не заметил, как слеза медленно катилась по его черной щеке.
2018г.
Редакция март 2019
На 17-ый Конкурс на свободную тему - http://www.proza.ru/2019/01/05/1097 Международного Фонда ВСМ