Жених на пенсии. 15. Сын полка и кукла Барби

Елена Бетнер
Предыдущая: http://www.proza.ru/2019/03/25/834



     После треволнений из-за убийства бизнесмена Юрий Петрович почувствовал себя плохо. Беспокоило сердце. Он терпел целую неделю, а потом всё-таки отправился в поликлинику.

     Минуя аптеку, пенсионер на пороге увидел чистенькую старушку с мятой бумажкой. Бабуля обращалась к прохожим: «Помогите, люди добрые! Выписали лекарство, а оно вдвое дороже пенсии…»

     Юрий Петрович подошёл, глянул на смятый рецепт. Порылся в карманах, нашёл мелочь и высыпал монеты в целлофановый пакетик, где у старушки потихоньку собиралась скромная сумма. В это мгновение что-то рядом громыхнуло, ахнуло на землю и обдало фонтаном брызг из мелких и острых ледышек.

     Оказалось, что с крыши сорвалась ледяная шапка и рухнула на тротуар всего в нескольких шагах от поэта.

     «А если бы я не остановился? – мелькнуло в голове. – Сейчас бы как раз оказался там…»

     В поликлинике он, инвалид второй группы, отсидел длинную очередь из таких же страдальцев под табличкой «Инвалиды принимаются вне очереди», и, наконец, попал к участковому терапевту. Врач, как всегда, занималась эпистолярным жанром, мельком взглянула на пациента и отправила его на электрокардиограмму. Полученный результат явно не понравился, и доктор дала направление в районную больницу.
 
     Юрий Петрович вышел на улицу, соображая, когда же ехать в клинику: сегодня или завтра, а пока дома немного отлежаться и прийти в себя.
 
     Вдруг рядом резко затормозил автомобиль, из него выскочил молодой мужчина и кинулся к пожилому пешеходу. Тот инстинктивно попятился, но молодость оказалась расторопнее и потому уже через секунду-другую радостно и резво мяла растерянного инвалида в объятиях.

- Юрий Петрович! Это вы! А я вас сразу не узнал! Всегда такой бодрый, а сейчас еле идёте! Что случилось? – вопрошал активный автомобилист.

- Володя Гусев! – сообразил, наконец, пенсионер, глядя на бывшего ученика. – Какой ты стал! Рад тебя видеть! Как твои дела?

- Да у меня всё хорошо, вы про себя расскажите!

- Володя, ну что рассказывать? Живу один, не работаю, болею понемножку. Вот взял направление в больницу районную…

- К чёрту больницу! Разве там лечат? Дайте свой телефон, и завтра ляжете в приличный госпиталь!

     Юрий Петрович продиктовал, не очень-то веря в горячее обещание недавнего студента, но, действительно, прямо на следующий день оказался в госпитале для военных пенсионеров. Так поэт очутился в другом мире.
 
     Он вспоминал городскую больницу, где побывал перед назначением инвалидности. Там требовалось принести всё: тапочки, постельное бельё, ложку, вилку, чашку, перевязочные материалы и выписанные лекарства.
 
     Здесь никто ничего не требовал. Наоборот, пациенту выдали и приличную пижаму, и постельное бельё без дыр и пятен. И с посудой никаких проблем. Даже лекарствами в госпитале обеспечивали, а не заставляли родственников покупать и приносить препараты. И в палатах лежали не по восемь-десять человек, а только по три-четыре. А ещё имелись апартаменты для военачальников, рассчитанные только на одного!

     Поэта приятно удивляло и отличное питание, совершенно не похожее на скудный и малосъедобный больничный паёк.

     Первое время Юрий Петрович считал, что устроился по-королевски: вокруг хлопотали вежливые, симпатичные медсестрички и даже строгие, серьёзные врачи уважительно разговаривали, дотошно расспрашивали какие-то детали и подробности самочувствия. А новичок смущался и терялся от непривычного внимания, не зная, что отвечать.
 
     Потом провели исследования, назначили уколы. На его несмелые вопросы о диагнозе задумчиво отвечали про двустороннюю блокаду. «Какая-такая блокада? – думал больной. – Вот что значит госпиталь: все тут мыслят по-военному».
 
     Лечение помогло, и вскоре пациент уже начал засматриваться на молодых медсестёр и стажёрок, заговаривал и шутил с девушками.

     Позже он понял, что напрасно чувствовал себя королём. Его пожилой сосед по палате Павел Семёнович находился гораздо ближе к этому завидному положению: носил дорогую пижаму и красивые кожаные тапочки, постоянно получал от родных передачи с деликатесами.

     Юрий Петрович долго удивлялся тому, что в каждой палате стоит холодильник, хотя ему и класть туда было нечего, а вот сосед совершенно спокойно доставал оттуда банку чёрной икры и добавлял её к отличному питанию. Он угощал и поэта, но тот почему-то отказывался. «Не стесняйся, бери, мне ещё принесут», - предлагал щедрый больной.

     Павел Семёнович излучал уверенность и привычку к обеспеченной жизни, говорил важно, с чувством собственного достоинства и явно снисходил до общения с другими. В его манерах проскальзывала неуловимая барственность и чванливость.

     Он объяснял, что по положению и заслугам должен находиться в одиночной палате, но сам уговорил госпитальное начальство поместить его сюда, в четырёхместную, чтобы не скучать, а разговаривать с народом.

     Вскоре Юрий Петрович заметил, что сосед не столько ест икру, сколько размахивает ложкой. «Наверно, растягивает удовольствие», - решил поэт.

     Павел Семёнович частенько угощал и других больных, но те тоже отказывались, зато подолгу с ним секретничали. Если Юрий Петрович лежал на кровати, то они выходили в коридор, а если поэт сам покидал палату, то оставались и что-то серьёзно обсуждали с важным соседом.

     Когда Павел Семёнович бывал в хорошем настроении, то разговор приобретал общий характер. Заслуженный пенсионер в подробностях рассказывал о своём участии в войне с фашистами и многочисленных наградах за боевые подвиги.

- Как вы могли воевать? – поначалу недоумевал Юрий Петрович. – Вы же всего на пять лет старше меня, а я только в школу пошёл, когда началась война…

- Эх ты, простота! – отвечал задетый за живое вояка. – Да знаешь ли, что я убежал на фронт ещё мальчишкой? Там стал сыном полка, а потом за боевые заслуги, а также смышлёность и сообразительность меня определили в штаб армии…

     И он рассказывал, что дослужился до какой-то должности при самОм Жукове. И якобы Георгий Константинович настолько любил расторопного пацана и ценил советы малолетки, что в минуты сомнений перед решающим боем великий полководец обращался к пионеру-герою: «А что, Павлик, как думаешь, нам лучше наступать здесь или с другой стороны?» Или спрашивал: «А как, Павлик, лучше бить по этой местности: с того пригорка или с этого?» На что сообразительный Павлик всегда давал правильный и дельный ответ маршалу.

     Юрий Петрович терпел эти небылицы, а потом не выдержал и вспомнил анекдот брежневских времён: «Вышагивает в Смольном Ленин взад-вперёд и вслух мучается вопросом: «Это архиважно: когда начинать революцию? Сегодня - рано, завтра - поздно…» Мимо проходит пацан: «Дядя, давайте ночью!» «А ведь правда, ночью! Молодец! Как звать тебя, мальчик?» «Лёня Брежнев».

     Все присутствующие рассмеялись, а сын полка обиделся.

     Однажды поэт разговорился с одним из больных о геройских фантазиях соседа. Но собеседник горячо возразил, что Павел Семёнович – серьёзный и влиятельный человек, много лет прослужил на высоких должностях в Генеральном штабе вооружённых сил, и хотя сейчас уже на пенсии, но имеет большие связи в военных ведомствах.
 
     «У него солидные документы, я сам видел, много наград, полно влиятельных друзей, - объяснял больной. – И при этом он – добрый и отзывчивый, пообещал помочь в продвижении по службе моему зятю. Понимаешь, засиделся наш бедолага в далёком гарнизоне. Жалованье теперь аховое, дочь стонет там от безденежья и тоски, а если Павел Семёнович поспособствует с переводом в Москву и поступлением в военную академию, то дело сразу пойдёт на лад».

     Поэт не понимал жизнь военных и потому не решался спорить. Зато преподавательская работа научила интуитивной психологии, он угадывал скрытую фальшь в важном пенсионере.

     Юрий Петрович догадался, что и остальные больные не просто из любопытства выслушивают боевые похождения сына полка, наверняка им тоже необходимы какие-то благодеяния от влиятельного Павла Семёновича.

     Соседей часто навещали жёны и взрослые дети с маленькими внуками. Поэта никто не посещал, и поэтому он даже в палате на четыре человека чувствовал себя одиноко.

     Как-то раз к ним пришла внучка лет восьми проведать дедушку. Девочка принесла с собой куклу. Юрий Петрович присмотрелся и поразился: вместо пластмассового карапуза школьница держала в руках миниатюрную девушку с большой грудью, неестественно длинными ногами и копной растрёпанных волос. Искусственная красотка выглядела сексуально и вызывающе, как будто только что вылезла из кровати после бурной любовной ночи.

- Что это у тебя за игрушка странная? – спросил смущённый поэт. – Никогда подобной не видел…

     Девочка подняла  удивлённые глаза:

- Это же Барби. У всех девчонок в классе такие…

     Юрий Петрович знал трогательную историю оленёнка Бэмби, а кто такая Барби?

- Ну, это девушка такая… Красивая… - объяснила юная посетительница.

     Поэт ничего не понял и решил сменить тему:

- А кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

- Хочу стать, как Барби! – ответил ребёнок, собирая в хвост шевелюру иноземного кумира.

- Как Барби? Но это же кукла!

- Ну да… И я такой же буду: красивой, с длинными волосами, кучей нарядных платьев, со своим домом и машиной…

     Юрий Петрович помнил, что в детстве его ровесницы мечтали выучиться на врачей или учительниц. Их дочки потом грезили о карьере артистки, стюардессы или собирались пойти по маминым стопам в медицину, педагогику. Но чтобы девочка хотела стать куклой?..

     После мимолётного разговора с ребёнком бывший педагог признался себе, что перестал понимать и детей.

     А ещё он не понимал, как отблагодарить внимательный и любезный медперсонал. В районной больнице всё было просто, медики сидели на мизерных зарплатах, а потому сёстры и санитарки с удовольствием брали у больных небольшие деньги. На двери кабинета у мужчин-врачей висело самодельное объявление: «Конфеты и букеты не пьём», а женщины-врачи вместо традиционного шоколада и цветов охотно принимали пакеты с продуктами и пачками кофе.

     А что делать в госпитале? Как неловкой или чересчур скромной «благодарностью» не обидеть серьёзных и уважаемых профессионалов?
 
     На помощь опять пришёл незаменимый и отзывчивый Павел Семёнович. Он советовал не скупиться и, не робея, передавать деньги докторам через него, он-де не впервые здесь лежит, имеет большой опыт в таких делах, знает местные порядки и нашёл подход к каждому специалисту.

     Юрий Петрович завершал курс лечения, чувствовал себя бодрячком, и его стали готовить к выписке. Он решил перед отъездом с помощью влиятельного соседа-завсегдатая щедро вознаградить лечащего врача…

     Однако утром вместо ежедневного традиционного обхода в палату неожиданно вошли незнакомые суровые мужчины в штатском, скомандовали всем покинуть палату, а через несколько минут вывели в коридор красного и недовольного Павла Семёновича.
 
     Потом появилась санитарка и перестелила опустевшую кровать важного соседа. На встревоженные вопросы больных она ничего не отвечала. Их распирало любопытство, и они терялись в догадках, что произошло.

     После обеда поэт пошептался с одной смешливой медсестрой, рассказал девушке пару анекдотов. Они всегда мило беседовали и шутили. И хохотушка по секрету выболтала, что Павел Семёнович оказался самозванцем и аферистом. Он за большие деньги обещал людям хорошие должности и серьёзную работу в военных ведомствах, и таким образом обманул многих, а когда сообразил, что близок к разоблачению, то спрятался в госпитале, надеясь, что здесь его не тронут.

     «Даже тут наш герой не терял времени даром, - с усмешкой подумал поэт. – Надо при случае расспросить больных, во сколько он оценивал обещанные хлопоты и благодеяния… И сколько ещё денег собрал якобы для врачей…»

     Впрочем, Юрий Петрович не успел этого сделать, потому что на следующий день пенсионера выписали.



Следующая: http://www.proza.ru/2019/04/08/404