К столетию первого субботника в России

         
               
               
                Рассказ рабочего - ветерана.

Тёплая на редкость забайкальская весна пятьдесят  восьмого года. На берегу, только что очистившейся ото льда  Шилки , около избушки бакенщика, рыбаки отмечают удачный улов. Приняли на грудь по-маленькой, похлебали ухи и давай рассказывать байки - кто во что горазд. Вслед за байками пошли анекдоты про Никиту Хрущёва и  Ленина со Сталиным.
  - А ты, дед, чего молчишь,- обратился один из них к бакенщику.- Говорят, ты  Ленина вживую видал, да и пострадал за это ненароком.
  - Ну, если говорят, значит, видал. Лучше бы его  и не видать. Вся моя жизнь из-за него ушла псу под хвост.
  - Тогда расскажи как дело было.
 -А дело, любезные, было так .  Шел 1919 год. Было мне тогда двадцать лет  и я работал слесарем на московском заводе "Приводной ремень".  В апреле начальство объявило , что в выходной день надо поработать бесплатно для блага Революции. Ну, если надо -  так надо. Меня тогда готовили к вступлению в партию большевиков и обещали повышение вплоть до мастера. И вот, в эту самую субботу  приводит наш парторг меня и ещё трёх ребят с нашего цеха в Кремль , оставил во дворе и говорит, чтобы его тут подождали, а сам куда-то на хрен слинял. Что тут делать? Сели мы, как обычно, покурить  на какое-то пустотелое и короткое старое бревно, будь оно неладно. По всем видам, оно там было не к месту. Будто его там специально положили. А неподалёку стоит фотограф с аппаратом и на нас пялится. Сразу видно, что он готовится заснять какое-то важное событие. А чуть подальше два каких-то сыча в чёрных  кожанках переговариваются меж собой и всё зырят по сторонам. Видать - чекисты. Я их теперь за версту чую. Вдруг, откуда ни возьмись, подходит к нам какой-то скуластый и картавый  хрен с рыжей бородёнкой и в кепке, в сопровождении двух латышских стрелков в кожанках, с маузерами на боку. Подходит, значит, и так уверенно, будто он здесь хозяин какой, и говорит: "Товагищи!  Давайте понесём вот это бгевно!" - А я ему, значит,  в соответствии со своим пролетарским происхождением,   отвечаю: "А пошел бы ты, любезный, на х... мелким шагом со своим бревном!"
   Скрутили меня латыши и затолкали в машину. С той поры я наших ребят больше не видал. Лишь с парторгом  пересёкся в очередном  этапе на "Беломорканале" в 32-м году, да и сам только в 56-м вышел.  Тридцать девять годков пролетело с той поры, когда мы протирали штаны на том проклятом бревне. А было будто вчера. До сих пор в ушах стоит ответ: "Вы не пгавы, товагищ!"...