Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
487. Лицом к лицу с Морским богом. 23 сентября 1973 года. 16:35.
Сводка погоды: Атлантический океан. Северо-Восточная Атлантика. Воскресенье 23 сентября 1973 года. 16:35. Северное море. Морской район немного к северо-востоку от Шетландских островов. Зона действия огромного внетропического циклона, порождённого самым мощным тропическим ураганом "Эллен" сезона ураганов 1973 года. Сейчас в области океана от Исландии до Шетландских островов (включая Фарерские острова), а также на всём Северном море вплоть до мыса Скаген (Дания), свирепствовал сильный шторм (8 баллов по шкале Бофорта) с огромными, явно не штормовыми и не морскими, а гигантскими океанскими гороподобными волнами.
В середине дня 23 сентября 1973 года (в 15:00) дневная температура воздуха была: мин.: 7.0°C тепла; средняя: 8.8°C тепла; макс.: 11.0°C тепла. Эффективная температура (температура самоощущения человека) -4.8°C, очень холодно, особенно, на ветру. Очень крепкий с порывами ветер дует со скоростью 20 м/с (72 км/ч). Временами шёл дождь (20 мм осадков). Волны высотой 7-8 метров, длиной 100 метров чередовались с ещё большими водяными холмами и валами, которые образуют так называемые "девятые валы" с крутыми склонами и с гребнями, закручивающимися в водовороты. Такие габариты волн и скорость ветра по шкале Бофорта соответствуют 8-балльному "очень крепкому ветру" (17,2-20,7 м/с или 62-74 км/ч) и 7-балльному "очень сильному волнению" с высотой волн 5-7 м и длиной - 100 м. Однако к 16:00 23 сентября 1973 года в море-океане всё изменилось...
Я был уже в таком физическом состоянии, когда боль в ступнях ног оттого, что я стоял, упираясь только одной узкой частью свода подошв матросских ботинок в трубу фермы обслуживания РЛС ЗРК "Оса-М", не просто прошла, а как-то растворилась в общих болях страдающей от морозного пронизывающего мокрого холода, усталости, страха и отчаяния моей личности. Да, личность, то есть сознательная, думающая и контролирующая тело и организм умная и разумная личность моя, как-то... растерялась, что ли... Я уже не кричал, не орал, не ругался в грохотоподобные какофонические звуки сильного шторма, не отличал и не замечал вой ветра, его вист в моих ушах, грохот ударов волн в нос корабля, шум бурлящей гейзерами воды в якорных клюзах на баке, громоподобный вой, музыку и пение штормового океана... Я не смирился, нет, но как-то перестал всё ощущать, перестал думать, прекратил наблюдать и исследовать... Я просто потерял сознание...
Удары волн били корабль, а вместе с ним били меня. Я уже не упруго и мощно отвечал телом на толчки и броски, которым подвергали меня волны и порывы штормового ветра в моём убежище в середине переплетения алюминиевых труб фермы обслуживания РЛС ЗРК "Оса-М", а послушно мотался, больно бился боками и рёбрами о трубы, часто прижимался лицом к решетчатой площадке передо мной, чтобы укрыться от шквала брызг и морской пены, которые всякий раз взмётывались вверх огромными бурунами при вхождении-ударе форштевня корабля в очередной гребень огромной волны.
Мне уже не интересно было слушать и смотреть, внимать и вслушиваться в виды и звуки сильнейшего шторма, бушевавшего вокруг меня. Мне даже уже не было страшно при резком и большом крене корпуса корабля на правый борт видеть под собой галерею сигнального мостика и нахохлившегося в своем чёрном непромокаемом флотском кожаном полушубке вахтенного сигнальщика-наблюдателя БЧ-4, который скукожился в углу открытого крыла ходового мостика под защитой фальшборта и ни на что не обращал внимания, а за тонкой алюминиевой перегородкой фальшборта сигнального мостика, близко-близко к обрезу верхней палубы, в этот момент стремительным потоком неслась бурлящая пенистая неистовая морская вода, в которую я мог бы с таким креном корпуса корабля упасть просто и прямо - как созревшее яблоко с дерева...
Так было до того момента, когда вдруг небо прояснилось, солнце сильнее проявилось сквозь тучи и облака, а море-океан вдруг опять обрёл резкие контрастные очертания и цвета. Всё вокруг вдруг опять стало величественным, красивым, заметным, ярким, сочным, ещё не радостным, как в самом начале шторма, но уже и не таким мёртвенно- серо- свинцово- стальным, как только что... Во мне что-то "щёлкнуло" и я вновь, сжимая и разжимая пальцы, хлопая в ладоши, двигаясь всем телом, разминая мою боль, завладевшую всем телом, начал готовиться к фотосъёмке. Вот тогда-то я и сделал тот снимок огромной гороподобной волны - фотопортрет в профиль батюшки Атлантического Океана.
Но океан (или Северное море) преподнесли мне ещё один настоящий подарок. Я увидел, а сверху мне было видно всё, что далеко впереди "созревает" огромный "девятый вал" - гребень громадного и широкого вала-волны, который вбирал в себя, впитывал, присоединял другие менее высокие и мощные волны-валы. Опять впереди на пути корабля возникал и начал горбатиться в гору огромная "царь-волна" и я чувствовал, вернее, предчувствовал, что нам предстоит с нею встретиться.
Боль в своде ступней ног была уже невыносимой, но я начал переступать ногами на той трубе, на которой простоял всё это время, даже пританцовывать, пытаясь стоять не сводом подошва, а "на пальцах". Это удалось сделать, а потом я придумал повернуть ступни в разные стороны и встать на трубе, как балерина, в "первую позицию", то есть поставил пятки вместе и развёл носки. Для устойчивости мне пришлось развести и колени, поэтому со стороны я выглядел точно комично и смешно... Долго стоять в "первой позиции" было тоже больно, поэтому вскоре я нашёл новую позицию, освободившую меня от пронизывающей пыточной боли в ступнях, ногах, позвоночнике - я встал боком обеими подошвами ботинок последовательно в одну сторону. Только эта позиция отвлекла меня от страданий и вернула способность видеть, воспринимать и понимать происходящее...
"Царь-волна", "девятый вал-гора" приближались и я понял, что батюшка Океан решил за все мои страдания и мучения, за долгое ожидание, терпение и выдержку, за глупый героизм и безрассудную храбрость одарить меня ещё одним своим портретом, но теперь уже в анфас, то есть "лицо в лицо" и в самой своей динамичной ипостаси (воплощении) - ударе гребня волны в форштевень корабля и царь-буруна, выплеска вверх и в стороны громадного фейерверка потоков воды отбойной волны, морской пены и облака брызг. Я знал, что он, Океан, это сделает и готовился к этому событию, как к встрече лицом к лицу с Морским богом.
Руки сами приготовили фотоаппарат "Зенит-Е" к съёмке, сами открыли кофр, поднесли фотоаппарат к глазам, сами направили объектив на нос (бак) корабля и сами "скадрировали" картинку и навели на резкость изображение в кадре так, чтобы в неё попало только то, что было нужно - контейнер пусковой установки УРПК-4 "Метель"; волноотвод, защищающий пусковую установку от волн и брызг; носовой тамбур, дающий выход в обе стороны на бак и бак (нос) корабля с его палубными устройствами: шпилями, кнехтами, якорными клюзами и на самом кончике носа корабля - стойка гюйсштока с двумя косыми опорами. Всё это я увидел через объектив резко, чётко, контрастно, а за ними - приближающуюся пропасть громадной пологой ложбины между валами волн и крутую "крепостную стену" царь-волны, гороподобного вала-волны - лик Морского бога, Атлантического океана.
Странно, но в тот момент, когда БПК "Свирепый" перевал через гребень вала-волны и у меня опять захватило дух, как захватывает дух у всех, кто начинает съезжать на санках с ледяной горки, страха не было совсем - был интерес, любопытство и ожидание встречи с основанием этой громадной волны-стены... Я почему-то был уверен, что эта встреча форштевня нашего корабля с толщей воды основания царь-волны будет благополучной, что нос корабля не врежется в эту жуткую тёмно-зелёную глубь, а плавно пройдёт ложбину, поднимется и только здесь, на вершине, ударится в волнистый от ветровых волн гребень царь-волны. Так и случилось...
БПК "Свирепый" сначала медленно, а потом стремительно заскользил по длинному пологому заднему склону прошедшего вала, с ускорением и ощущением невесомости проскочил самоё низкое место ложбины между волнами, и, сначала стремительно, а потом всё медленнее начал подниматься вверх по крутому склону царь-волны и тут на корабль обрушился-ударил гребень Царь-волны. Такого всплеска, выплеска, фонтана, веерообразной отбойной волны, фейерверка пены и брызг я ещё никогда не видел...
Судьба фотографа при восприятии окружающей действительности и мира отличается от судьбы обычного зрителя-наблюдателя - фотограф вынужден видеть мир через окошко видоискателя или объектив фотоаппарата. Окошко или объектив фотоаппарата ограничены кадром, масштабом этого кадра, поэтому фотографу приходится учиться видеть в малом большое, учиться предвидеть, прогнозировать вид, кадр, картинку и будущее изображение на фотографии. Только после съёмки какого-либо события фотограф имеет возможность увидеть всё происходящее глазами и вниманием обычного человека. Но...
Но фотограф имеет возможность запечатлеть картинку, зафиксировать кадр, остановить мгновение, создать реальное, действительное и фактическое произведение - фотоснимок. От фотографа зависит главное - будет ли это произведение (фотоснимок) простой фиксацией природного, стихийного или постановочного события или это будет произведение фотоискусства, то есть такое событие, которое обладает и содержит в себе мысль, чувство, эмоцию, впечатление и значение, то есть всё то, что хотел выразить фотограф-художник своим творческим восприятием реального, действительного и фактического события.
Для того, чтобы фотоснимок был произведением искусства, а не просто репортажным снимком, нужно, чтобы фотохудожник сделал снимок в тот момент, когда событие выражается наиболее ярко, выразительно, эмоционально, чувственно и в то же время полно, фактически, реально, действительно и... красиво. Да, красиво, потому что настоящее произведение искусства только тогда настоящее, истинное, когда оно возбуждает высокие чувства, пробуждает личность, интеллект, сознание, любовь... или ненависть, что почти то же самое. Как правило, одухотворённое интеллектуальное сознание видит в истинном произведении искусства любовь, красоту, счастье, а утробное пищеварительное мещанско-потребительское сознание видит в произведении искусства его цену, престижность, страсть и завистливую ненависть, за то, что его нельзя "съесть" (использовать).
Этот всплеск-бурун от встречи БПК "Свирепый" с гребнем океанской царь-волны был огромен, бесподобен, колоссален, красив, неповторим. Это была та самая "Удача", то самое счастье, "подарок судьбы", за которым я в третий раз поднялся один, без страховки и предупреждения кого-либо, в нарушение приказа командира корабля не выходить в шторм на верхнюю палубу, на крышу ГКП и ходового мостика и влез в переплетение труб фермы обслуживания РЛС ЗРК "Оса-М". В третий раз я стоял на узкой трубе и терпел адовы муки и боль. В третий раз я опять был насквозь мокрый и промёрзший на этом шквалистом порывистом штормовом ветру, в облаках и шлепках брызг и морской пены. Это был тот самый третий раз, та самая "троица", которую любит бог, в том числе и Морской бог.
Сегодня Морской бог - Атлантический океан - трижды меня наградил тремя знаковыми фотоснимками: гороподобной волны в анфас, гороподобной волны в профиль и вот теперь эмоциональным, открытым и динамичным портретом Морского бога - Атлантического океана - в виде громадного фееричного и красивого выплеска-буруна перед форштевнем нашего боевого корабля БПК "Свирепый". Этот бурун был признанием, принятием, подтверждением, посвящением нашего корабля и меня, одинокого, мокрого и замёрзшего на крыше ГЕП, которому было дано право и возможность запечатлеть в истории лик, лицо и образ Морского бога - Океана.
Моя эйдетическая память, то есть мгновенная фотографическая память, запечатлела всплеск-выплеск громадного буруна вокруг носовой части БПК "Свирепый" так: вокруг чётких резких чёрно-белых очертаний носа корабля вверх и в разные стороны всплеснулись огромным сплошным веером, пышным "воротником" в стиле "Стюарт" XVI-XVII веков, кружевные от морской пены и воздушных пузырьков струи прозрачной морской воды. По границе носовых обводов корпуса корабля эта морская вода была сине-зелёной и очень тёмной, глубокой, бездонной, а по границе выплеснувшегося носового буруна - светло-пенистой, прозрачной, с сине-голубыми и зеленоватыми оттенками, пронизанной в глубине белесым "туманом" воздушных пузырьков.
Водяные струи отбойной волны-веера-буруна были сплошными, составляли единое целое и зафиксировались на фотографии и в моей памяти как "жесткий спицы в прекрасном сине-голубом и зеленовато-тёмном ажурном воротнике королевского парадного платья. Из якорных клюзов вертикально вверх взметнулись два белых пенистых гейзера-буруна и высота этих гейзеров-фонтанов была сравнима с габаритной высотой всего носового буруна-выплеска-веера-фейерверка брызг, морской пены и сплошных водяных струй. Примерно с середины эти струи были насыщены пузырьками воздуха, завихрениями и пеной настолько, что каждая из этих струй превратилась в нечто подобное страусовому перу - пышному, воздушном, ажурному, с множеством мельчайших пенистых "бутончиков". Весь выплеск носового буруна выглядел как бутон колоссального пышного перистого цветка, то ли лотоса, толи орхидея... не знаю.
Меня поразила угадывающаяся чёрно-зелёная глубина, бездонность моря-океана в основании этого бутона-цветка, веера-фейерверка моря-океана... Эта глубина была холодной, молчаливой, грозной, притягательной. Следующее озарение восприятия - водные струи, которые сплошным выгнутым "полотном" обрамляли нос нашего корабля. Эти водные струи были прозрачные, в основании тёмные, затем насыщенные воздушными пузырьками и оттого светлые, радостные, восторженные, а сверху "пушистые" и свободные, преображённые в тучу брызг, пены и чего-то очень сверкающее лёгкие, воздушные.
Картинка взметнувшегося ввысь громадного и обширного "королевского воротника" вокруг носа (бака) нашего корабля в один миг превратила БПК "Свирепый" в вельможу, в ближайшего и главного соратника могучего Океана, признанного, допущенного и только что посвящённого в сан... Каким был этот сан, звание, чин? Я не знаю... Я знаю только одно... После этого "царского подарка" Морского бога - Океана, я уже твёрдо знал, что наш корабль не погибнет и не получит никаких повреждений, что шторм завершился, что дальше будет только облегчение и что мне осталось только вовремя и удачно вылезти из ограждений фермы обслуживания РЛС ЗРК "Оса-М" и благополучно вернуться сначала на палубу центрального поста сигнальщиков-наблюдателей БЧ-4, а затем войти через броневую дверь на ГКП "главный командный пункт" БПК "Свирепый", к людям, к морякам, к моим друзьям-товарищам.
Морской бог - Атлантический океан в лице этого феерического огромного носового буруна - величественно и мощно опал, взбудоражился вокруг корабля пенистыми водоворотами, взметнулся в воздух тучей брызг, бодро, щедро и обильно "окропил меня" своей солёной морской океанской водой, которую я принял не прячась, открытым лицом, как принимают святую воду благословения православного священника на Пасху. Это "благословение" я принял с благодарностью за то, что Морской бог всё-таки дал мне возможность исполнить мою мечту - сделать "царь-кадр", самый лучший, самый красивый, самый достойный и самый художественный кадр будущей фотолетописи БПК "Свирепый", ну и заодно - моего ДМБовского альбома.
Впоследствии я сделал с негатива этого кадра только 4 больших чёрно-белых фотографии на тонкой глянцевой фотобумаге форматом 24х36. Только четыре! Командиру корабля капитану 3 ранга Е.П. Назарову, замполиту капитану 3 ранга Д.В. Бородавкину, в альбом фотолетопись БПК "Свирепый" и себе, в свой ДМБовский альбом. Почему только четыре? Потому что этот кадр был подарком мне... Лично мне. Он был моим подарком от Морского бога - Атлантического океана, потому что никто другой не знал, что я во время сильного 8-10 балльного шторма стоял на узкой трубе в течение 9-ти часов и ждал этого счастья-подарка. Я его выстрадал, выдюжил, вытерпел и смог его не просто увидеть, как свидетель-очевидец, а принять в свой фотоаппарат, запечатлеть его не только в своей образной эйдетической зрительно-фотографической памяти, но и зафиксировать его на фотографии. Это я теперь мог решать, с кем делиться, кому подарить, а кому не давать этот мой подарок...
Фотографии, который я сделал, были достойны фотовыставки, публикации во всех изданиях, посвящённых ВМФ, флоту, кораблям, морям и океанам. Это был высокохудожественный снимок и сделал я его хладнокровно, спокойно, расчётливо, профессионально и ровно в тот момент, когда развитие этого огромного, взрывного, феерического и красивого выплеска-буруна-воротника океана из-под носа нашего корабля было самым предельно-максимальным. Это был фотоснимок боевого корабля проекта 1135 типа "Буревестник", попирающего, побеждающего, разрушающего стихийную силу беспощадного и сверхмощного океана, пролагающего сквозь неистовство морской стихии путь, межу, дорогу. Это был не только снимок лика и сущности Морского бога-Океана, но и снимок атеистического (богоборческого) могущества советских моряков Военно-Морского Флота СССР. Этот факт могущества боевого корабля и ВМФ подтверждался чётким и резким видом носа корабля, бака, непреклонного гюйсштока, который упрямо выглядывал из пенистых струй носового буруна и неподвижной уверенной стойкостью и боеготовностью пусковой установки КТ-106 с контейнерами для четырёх противолодочных ракето-торпед управляемого противолодочного ракетного комплекса УРПК-4 "Метель".
Мы победили и я мог теперь с честью и достоинством уходить обратно внутрь корабля... Всё... Встреча лицом к лицу с Морским богом - Океаном состоялась, верительные грамоты вручены, статус моряка доказан, посвящение в друзья Океана состоялось, подарки получены, испытания закончились, теперь пора праздновать, смеяться и веселиться... Только вот.., не опоздал ли я?
Фотоиллюстрация: 23.09.1973 года. 16:35. Северо-Восточный Атлантический океан. Северо-западная окраина Северного моря. Где-то в районе перед первой линией Фареро-Исландского рубежа противолодочной обороны ВМС США-НАТО. Сильный 8-10 балльный шторм. Здесь должна была быть моя наилучшая за всю мою флотскую службу фотография феерического веероподобного огромного носового буруна-всплеска-выплеска. Она, эта фотография, была и я сделал всего 4 экземпляра этой фотографии формата 24х36. Одну фотографию я отдал командиру корабля капитану 3 ранга Е.П. Назарову, вторую - замполиту капитану 3 ранга Д.В. Бородавкину, третью - оставил и вклеил в фотоальбом фотолетописи БПК "Свирепый", а четвёртую оставил себе в свой ДМБовский альбом. Эти фотографии были уникальными, единственными и неповторимыми, я их выстрадал и они были подарены в тот день Морским богом-Океаном только мне одному. Эти фотографии не просто восхитили командиров БПК "Свирепый", но смогли "простить" перед командиром корабля мою несомненную вину за неподчинение строгому приказу: Во время шторма на верхнюю палубу никому не выходить". Замполит настолько проникся уникальностью и красотой этого фотоснимка, что приказал мне отдать ему негатив. Я этот приказ выполнил, потому что иначе мог лишится всего и всех фотографий с БС (боевой службой). Когда 12 ноября 1974 года я сходил с корабля на гражданку (играл ДМБ) командир корабля, просматривая мой альбом, ногтем поддел и взял себе только две фотографии - ту, где он в день ВМФ 29 июля 1973 года стоит на верхней площадке бокового трапа перед ютом и мою единственную большую фотографию носового "Царь-буруна"... Так в моём ДМБовском альбоме осталось только пустое место от лучшего кадра, от подарка-посвящения Морского бога-Океана мне. Остались другие кадры (публикую), их много, но все они малого размера, не такие чёткие и красивые, как тот главный кадр моей флотской службы. Жаль, конечно, но главное не в фотографии, а в той моей эйдетической памяти, в том ощущении и чувстве, в той уверенности и силе духа и характера, той сути личности, в которую посвятил меня Морской бог-Океан. После этого посвящения и последующего за ним испытания я стал тем, кем был тогда и являюсь сейчас...