Добытчик

               

     Эту историю мне рассказала мама девятнадцатилетнего парня, донельзя озлобленная и на своего сына, и на правосудие, и на полицию, и на власть, и особенно на «косоглазых» и «чурок». Пожалуй, вам, уважаемые читатели, я перескажу ее от первого лица –  самой мамы. Вот только нарисую ее портрет, и, как говорится, флаг ей в руки!


     Женщина от природы субтильная, ноги от ушей начинаются. Такие нынче в модельном бизнесе нарасхват. Коль не возраст (уже чуть за сорок), карьеру бы на своей фигуре запросто сделала. Мужики на нее до сих пор оглядываются, спотыкаются, земли под собой не чуя, облизываются как коты на сметану. Слегка, правда, портит ее макияж, вернее, консерватизм в этом деле. Любит она зеленые тени на веки накладывать, а потому и смахивает малость лицом на хронически голодающую лягушку. Остальное, уважаемые читатели, вы сами узнаете из ее монолога, прерываемого изредка моим фырканьем и авторскими пояснениями, буде в них обнаружится необходимость.
     -Знаешь, почему я вышла за Димончикова отца? Любовью там, по правде сказать, и не пахло, но мальчика своего, Димончика, я полюбила еще в проекте. Веришь - не веришь, я еще до знакомства с Юркой, отцом его, знала, что у меня будет мальчик. И обязательно Димочка, Димончик! А Юрка для этого был самой подходящей кандидатурой. Шофер-дальнобойщик, богатый по тем временам мужик. Не шибко образованный, конечно, так мне особо грамотных и не надо: сама не дура! И утюг могу, кстати, починить, и лампочку ввернуть. Чего ты хмыкаешь? Вы, мужики, из себя до хрена мните, потому и не замечаете, на что бабы способны. Было бы мне делать нечего, за одну ночь такой бы роман накатала – тебе и не снилось! Хмыкает он, писатель хренов…
     Когда Димончик родился, с Юркой я развелаь. А на что он мне нужен? Все в рейсах да поездках, в ходках, а мужичка на ночь, чтоб здоровьичко поправить, я себе всегда найду. Стоит лишь подмигнуть и тендером крутануть. Не веришь? А чего ж тогда у самого-то глазки блестят?.. Я Юрку, конечно, как это сейчас говорят, обула по полной программе. Не для себя, ради Димончика. Квартира эта Юркина была, а теперь Димончикова. Со всеми «кишками»: видишь, аудио, видео, стенки. Еще от Юрки. Он ведь в «Совтрансавто» или как там, работал, за бугор ходил…
Алименты Юрка платил все восемнадцать лет как положено, сполна и регулярно. Знал, паразит, от меня ничего не скроешь, все виды заработков его у меня получше ихней бухгалтерии подсчитаны… И помимо алиментов деньжат подкидывал, не хочу душой кривить. Не обижал. Да попробовал бы только!..
     В Димончика я все силы, всю душу вложила. Он ведь и похож-то  на меня как две капли воды. А какой он умненький у меня чуть ли не с пеленок! Я ведь, знаешь, на двух работах работала, и до сих пор так вламываю. Устану, бывало, засну в отруб, так он ранним утречком поднимется с кроватки, оденется сам, подойдет ко мне, тронет легонечко за плечо и скажет:
     - Старушка, пора нам с тобой в садик. Вот вырасту большой, стану добытчиком, а тебе мужа красивого и богатого найду, тогда работать не будешь.
     Ну, скажи ты мне, слыхал ты когда-нибудь такое от четырехлетнего ребенка? Да ладно, не выпендривайся со своим Чуковским! Грамотный шибко… А Димончик мой ради мамочки даже кашу овсяную ел, чтоб она провалилась! Слезки, бывало, подбирает, жмурится, а ест, потому что мамочку огорчать нельзя. А однажды, знаешь, ему пять лет было, пошли мы с ним в универмаг. Я и говорю: подожди меня на первом этаже, в игрушечном отделе, а я пойду в очереди потолкаюсь за пододеяльниками. Что? Нет, одного его оставлять я совершенно не боялась, он всегда рос самостоятельным и послушным. Ладно, не перебивай меня. Короче, минут сорок я в очереди потолкалась, пододеяльники ухватила, красивые такие, не совковские.  Бязевые, с цветочками. Чехословацкие. Спускаюсь на первый этаж и что же вижу? Димончик мой отплясывает вприсядку с притопами и с частушками  матерными, а народ вокруг него в ладоши хлопает. Гляжу, посередине круга кепочка Димончикова лежит. Полная рублевок и трешек! (Дело происходило в 1988 году, деньги были хрущевскими «фантиками». Рубли, коли читатели еще не забыли, а особенно трехрублевые купюры по праву считались солидными деньгами. Килограмм вареной колбасы, ежели удавалось купить, стоил 2руб.20 коп. А ведь хорошие «фантики» были, удобные и на глаз приятные, не правда ли?- Авт.).
     Я постояла посмотрела на Димончиковы кадрили и тоже денежку в кепочку кинула. Целую пятерку! Прикинь, парнишка по собственной инициативе, без подсказки догадался, каким образом можно самому зарабатывать деньги, а такую инициативу надо поощрять. Кстати, денег набралось семьдесят четыре рубля, выше тогдашней месячной минималки! Я ему в тот же день завела книжку на предъявителя.
     Димончик мой в школу пошел уже грамотным. И читать, и писать умел, а особенно хорошо считать научился. С первого класса начал верховодить. У нас сестра моя двоюродная, наверное, первой в городе свое дело завела, ларек кооперативный открыла. Димончик у нее брал по оптовой цене жвачку, фенечки всякие и продавал в своем классе уже в розницу. Из старших классов к нему тоже за покупками ходили. Представляешь, меня как-то в школу вызвали, и директриса давай  меня накачивать: ваш сын отрицательно влияет на одноклассников, побуждает в детях низменные торгашеские инстинкты, а еще и по карманам в раздевалке шарит. Принимайте, мол, меры, мамаша, иначе мы будем вынуждены его отчислить и передать материалы в комиссию по делам несовершеннолетних. А я ей с ходу: куда это ты, тетя, гнешь! Страна в рыночную экономику ударилась, курс взяла на капитализм, а ты собираешься давить частную инициативу! Смотри, говорю, как бы новая власть тебя оргвыводами по репе твоей коммуноидной не шарахнула! А чего ты опять косоротишься? Интеллигент хренов… Короче, потухла директриса. Думала, на овцу наехала, а я совсем не дурой оказалась.
     А Димончик у меня такой же правдивый, как и я сама. Спрашиваю его вечером дома, шаришь у ребят по карманам, а он говорит: а чего тут такого? Лохов, говорит, учить надо. Ну чего ты снова зафыркал? Хотел меня слушать, так слушай, не фырчи. Думаешь, я не права? А вот хрен возьмешь! Дурили нас  всю жизнь коллективизмом пердуны наши кремлевские и просрали Союз почем зря! Теперь каждый за себя и никто, как говорится, за меня. Да иди ты на хрен, ничего у меня не сместилось в башке! Я правду говорю. И всегда говорить буду! Это в твоей башке шарики за ролики заскакивают, потому и будешь ты до конца жизни в затертых портках ходить!..
     В общем, мой Димончик девять классов закончил и бросил школу. Говорит: старушка – он меня так всегда ласково зовет, - на хрена мне эта школа. Диплом я себе запросто даже академический куплю, были бы «бабки». А «бабки» стричь надо, пока молодой… Я подумала и согласилась с ним. У нас сосед дурак дураком был. Его и в школу для слаборазвитых отдавали, и в интернат для умственно отсталых. Знаешь, кто он теперь? Банкир! Ровесник мой, кстати. На «мерине» шестисотом рассекает, пять квартир имеет, коттедж с бассейном и крокодила собственного. Не смейся, я никогда не вру…
     Димончик у меня все умеет. В маму пошел. Он и машины мыл, и цветмет собирал, и грибами-ягодами торговал, и рыбой. Много рыбы ловил. Сетями, переметами какими-то, я не очень соображаю, что это за штуки. Чего запрещено, чего запрещено! Другим можно, а нам запрещено?.. Это ты с удочкой как дурак сидишь! Одного карася со спичечный коробок поймаешь и радуешься как дебил. Нет, ни хрена ты в этой жизни не понимаешь, хоть и писатель!
     А в прошлом году Димончик подрядился у «косоглазых» тряпки охранять, подвозить их на рынок и отвозить обратно. Машину-то я ему все же купила. «Девятку». А заодно и «чуркам» фрукты там всякие, цветочки подвозил. Ладно тебе прикидываться лопухом! Косоглазые – это вьетнамцы, а чурки – сам знаешь кто. Да никого я  не оскорбляю, все их так называют!.. Заработки, не хочу душой кривить, неплохие оказывались. Они хоть и дикие, все эти нацмены, а платить умеют. Димончик добра всякого накупил. И мне тоже! Гараж купил кирпичный. Я ему говорю: сынок, ты днями и ночами работаешь, света белого не видишь, отдохнул бы, девочку себе приличную завел. А он мне, прямо смех, отвечает: отстала ты, старушка, от прогресса. На хрена мне девочка, я за бутылку пива с чипсами любую пионерку поимею. И никаких забот!..
     В общем, все у нас с Димончиком было нормально, пока эти самые косоглазые и чурки не объединились. То ведь как собаки друг с другом цапались, места делили, а то, нате вам, сошлись хрен да лапоть! Знаешь, как  они, твари, Димончика моего избили? Живого места не было. Вместе с ментами нашими били! Это уж как пить дать, нацмены им подогрев сунули…За что избили, спрашиваешь? Да как будто Димончик у них тряпки, фрукты и другой товар воровал. Может, и воровал, кто сейчас не ворует. Ты сперва докажи, а потом и руки, сволочь, распускай! Понаехали черножопые всякие, в собственной стране уже не продохнуть. Сталина на них нету!
     Ну что ты плетешь, писатель, что плетешь-то? Тебя они еще не мудохали! Демократия ему, видите ли, частная собственность…Клала я на ихнюю демократию и на ихнюю собственность! Спекулянты поганые, у себя дома траву с кузнечиками жрут, а тут миллионерами вдруг заделались. На нашей кровушке русской!
     Знаешь, сколько я унижений претерпела? Димончик, говнюк штопаный, вещи-то, что  у этих нацменов изымал, дома, паразит гноючий , прятал! Я ж его всю жизнь учила откровенным с матерью быть, не скрытничать никогда. Сама же ему для примера про всех своих кобелей рассказывала, а он? Подставил мать! С обыском менты пришли, а в понятые соседей позвали. Позор! Были бы хоть соседи как соседи, а то ткачи, рядовые труженики, говно на палочке! Я теперь грязная, а они чистенькие. Гордятся, не здороваются…
     А судья? Мымра сушеная! Вот скажи, Димончика били? Били! Так не доказано, мол, избиение, свидетелей не было. Вот зараза! Получается, Димончик сам себя мордой об асфальт извозил, а чурки рядом не стояли. Ну что ты их защищаешь, они тебе братья, что ли? Ну да, ну да, слыхали мы эти лозунги, коммуняки нас убеждали, что все люди братья. А ты сам-то, часом, не коммуноид ли подпольный? В Библии, говоришь, так  сказано?  Ну и хрен с ними, пусть живут тогда в своих джунглях и аулах. Мы их не трогаем, и они нам пускай не мешают! Знаешь что, меня не переубедишь. У меня тоже свобода слова и право на собственное мнение есть! Ты вот напиши, что я тебе рассказываю. Слабо?
     Может меня и не любят люди. А кого у нас за правду-то любят? Мне вон и Димончик, засранец, на свиданках говорит, чтобы язык не распускала. Ты, говорит, старушка, до тех пор красавица, пока рот не откроешь. А я не могу! У меня мать, царство ей небесное, всю жизнь за правду страдала, и моя участь, видно, такая же. И для Димончика я на все готова! Он молодой, не понимает еще, что только мать его из беды выручит, обогреет и накормит, простит и спрячет, последнюю рубашку с себя снимет и продаст, только бы ему было хорошо.

     ОТ АВТОРА.
     Уважаемые читатели, рассказывать вам такие истории очень нелегко, как вероятно, и вам нелегко их читать. И у меня, и у вас, я знаю, остается тяжелый осадок на сердце. Каждая рассказанная мною история – это чья-то изломанная судьба, это ад, созданный людьми для самих себя где-то по неразумению, а где и с умыслом, но скрывать этот ад от вас – значит лишать вас всей полноты информации об окружающем мире.
     А с героиней данной истории, как вы понимаете, я знаком уже много лет. Я не настаивал, более того, не напрашивался на разговор с ней и на последующую публикацию. Она сама захотела излить душу даже не мне, а вам. И попросила об этом. Пусть не обижается. А вы не судите ее строго. Ведь она мать!