Вели корову на убой. Старые ноги идти не хотят,
а глаза ласковые, с поволокой; бредёт на привязи,
жизнь вспоминает...
Видит луг ромашковый, кузнечики стрекочут, и она
- телушечка бегает, взбрыкивает от резвости
возле мамы.
Позже - закута тёплая, вкусно сеном пахнет, хозяйка
Тоня нежно рукой вымя гладит, приговаривая...
Двадцать пять лет честно молоко за корм отдавала,
- рассуждает корова. - Сметаной, сливками, маслом людей баловала.
Послужила, состарилась, - пора и честь знать...
Всё ж не выгнали меня на улицу - ещё пригожусь.
Мясо у меня хоть и жёсткое, но на колбасу сгодится,
из шкуры сапоги и туфли сшить можно. Даже рога и
копыта Остапу Бендеру пойдут впрок.
Не зря жизнь прожита. - бодрит себя кормилица, даже
шаг прибавила, будто на дойку спешит.
Пенсии у коров не бывает.
- Мууу! - промычала полям приветливо...
Плакал только старик, держа верёвку.