У каждого человека своя Москва. Кто-то родился в Москве, кто-то много читал о ней, и каждый будучи в здесь пытался посетить Третьяковскую галерею и, конечно, ВДНХ. Мечта каждого советского человека была хоть раз побывать в столице или, лучше, жить в ней.
Мое знакомство со столицей моей родины произошло летом 1963г. Я только что окончила Белебеевское педагогическое училище, в кармане новенький синенький диплом с хорошими оценками, но хотела получить высшее образование и как моя мама стать учительницей русского языка и литературы. Я нисколько не сомневалась в своих знаниях и поэтому для поступления выбрала самый лучший ВУЗ в Москве, педагогический институт имени Н.К.Крупской.
Сложила в свой старенький фибровый чемодан учебники, надела синенькое новое платье и с 50 рублями отправилась на вокзал. Папа решил, что этих денег должно хватить на дорогу и на проживание на время экзаменов. В поезде обнаружилось, что я с собой в дорогу кроме книг и нарядного платья ничего не взяла, поэтому всю ночь боялась заснувши помять это единственное платье, в котором пойду на экзамены.
В купе скоро все перезнакомились, и всем было интересно, как эта худенькая девочка одна собралась в Москву поступать в институт. Хотя мне скоро исполнилось бы 18 лет, но постоянные недоедания сказывались: я была худая и бледная. В купе ехал солдат, с побывки возвращался в часть в Подмосковье, он протянул мне открытку с обратным адресом и сказал: «Неужели такие девочки одни могут поехать в Москву и запросто поступить в институт? Черкни на открытке слово «Да», если поступишь».
Нет, я не смогла поступить, но не потому, что я не сдала экзамены, а просто потому, что меня не допустили до экзаменов... Подъезжая к институту на М. Пироговой издали увидела огромную очередь из абитуриентов, такие же девочки и мальчики как я, кто с чемоданом, кто с сумкой стояли в огромной очереди, хвост которой тянулся по улице. В вестибюле здания комиссия из преподавателей проверяла документы поступающих, у многих не принимали документы, не допускали до экзаменов, они со слезами отходили в сторону. Когда очередь дошла до меня, строгий старичок раскрыв мой диплом, приподняв брови, сказал: «Тебя разве не предупредили, что ты должна отработать три года после педучилища, государство тебя учило, а ты не хочешь работать. Ты не боишься, что мы тебя под суд отдадим?» Мои убеждения, что в деревнях нет учителей с образованием, там учат русскому языку выпускники средних школ, были не убедительны, мне вернули документы, еще раз пригрозив судом.
И я глотая слезы потащила свой неподъёмный фибровый чемодан в своем красивом шелковом платье на первый попавшийся автобус; спрашивать куда он идет, не было сил. Да какая разница, куда он идет? Лишь бы куда-то ехать. Автобус привез меня в «Лужники», на стадион. В то время на стадионе шла бойкая торговля. Продавали все, что угодно, даже зимнюю одежду. Я купила себе моднющую зимнюю шапку с козырьком (мечта всех девушек) и отправилась на Казанский вокзал. Мне не хотелось, чтобы отдали меня под суд и решила ехать на работу по направлению в Гусевскую восьмилетнюю школу Башкирской АССР учить первоклашек.
Но не тут-то было: мне пришлось проторчать на Казанском вокзале г. Москвы трое суток. Народу было на вокзале - негде ступать. Я еле разыскала кассу, в которой продают билеты в сторону г. Уфы, ее открывали перед отправкой поездов буквально на 20 минут. Очередь занимать бесполезно, я в этом убедилась за эти три дня. Я, конечно, заняла, целый день простояла, но была постоянно последней, никто не хотел занимать за мной, потому что, как только открывали кассу со всех сторон бежали к окошку мужчины, женщины. Меня ото всюду выталкивали, не со зла, просто всем хотелось получить билет. Да еще у меня мой старенький чемодан, с ним невозможно было лезть вперед, он всем мешал, на меня кричали: «Убери свой чемодан». Первые два дня моя очередь ни на сколько не продвинулась. Но со мной приключилось такое, что я даже представить не могла, что такое бывает: пришлось милиции разбираться, спасибо добрые люди помогли.
Случилось вот что.
К вечеру, когда все поезда ушли в нашем направлении, я в зале ожидания искала свободное место, чтобы присесть. Меня заметила неопрятно одетая женщина с грудным ребенком на руках и говорит: «Девушка, помоги мне. Я ребенка покормила, садись на мое место и подержи ребенка, я в туалет схожу». Почему бы не помочь. Я пристроила свой чемодан у ног, взяла ребенка, завернутого в одеяльце не первой свежести на руки и сижу жду. Полчаса прошло – женщины нет, час прошел – матери ребенка нет. Рядом сидящая молодая женщина говорит мне: «А ты не жди, не придет она. Она бросила ребенка». Я совсем растерялась, что же мне делать? Соседка решила помочь мне, она начала громко звать милицию: «Цыганка ребенка бросила» - кричала она, хотя мать брошенного ребенка совсем не была похожа на цыганку. Милиции рядом не было. Тогда она взяла из моих рук ребенка и мне приказала: «Сходи, милицию приведи». Тут вокруг начали шуметь, «брошенный ребенок», «ребенка оставили», поэтому мне не пришлось долго убеждать дежурного милиционера, чтобы забрали ребенка в милицейский пункт.
Третий день пошел, как я на вокзале, моя очередь не продвинулась ни на сантиметр. Из еды кусок хлеба и вода. Пассажиров много, как и в первый день, люди сидят на полу, на скамейках, спят на своих вещах.
После двух изнурительных дней я решила:
«Мне надо любым путем прорваться к кассе!» Но с моим чемоданом, который вот – вот рассыпится, это невозможно, поэтому вещи свои бросила на скамейке, сама согнулась, вытянула сложенные руки вперед, приняла позу ныряльщика и изо всех сил кинулась к кассе под руками стоящих мужчин.
Когда осталось совсем немного до кассы, только двое здоровых мужчин, они своими широкими спинами закрыли окошко, тут меня кто-то взял за шиворот и начал вытаскивать обратно. Передо мной стояла разгневанная женщина: «А ну забери свои чемоданы, сейчас без вещей останешься». Я тоже не меньше рассерженная говорю:
«Пусть пропадают вещи, я здесь уже трое суток, мне обязательно нужен билет, мне ехать надо». Тогда она успокоившись говорит: «Ты сиди возле своих вещей, муж у меня возле кассы, он тебе купит билет. Ты куда едешь? Есть у тебя деньги?» За эти три дня я уже никому не верила, поэтому сказала: «Да, у меня есть деньги, но я не могу их вам дать, пустите меня к кассе». Женщина распорядилась иначе, она крикнула мужу через головы пассажиров: «Витя, купи девочке билет до Уруссу Татарской».
Это была моя первая встреча с Москвой. После этой поездки мама сказала: «Ты Сима, теперь разбираешься в Москве, в следующий раз вместе поедем, ты мне покажешь столицу». А бабушка сказала: «Ты внученька, много ездишь по стране, в дороге присматривайся к попутчикам, вдруг увидишь деда своего». И бережно достала фото темноволосого мужчины с коротко подстриженной бородкой. Она тогда не знала, что моего дедушку, Михайлова Федора Яковлевича, как раскулаченного расстреляли еще в 1936 г. в г. Уфе.