«Каждый, несомненно, рассчитывается за все, только таким образом, что иногда и не догадывается, что это и есть расплата»
Моя жена Лида уехала назад в маленький нефтяной город Муравленко без двадцати девять утра, а уже около одиннадцати часов дня ко входной двери маминой квартиры, где я, находясь в федеральном розыске, безвылазно жил уже более двух недель, наведался какой-то форменный хмырь. Он позвонил в дверь ровно три раза, то есть два раза подряд и еще раз для верности, как принято у нас меж своих семейных, а потом еще и постучал в дверь. Я бы открыл, если бы не договорился с сыном Иваном, чтобы тот предварительно позвонил по городскому телефону два раза подряд, если это пришел он. Хмырь позвонил только один раз.
Хмыря я нечетко разглядел в дверной глазок, но четко расслышал его разговор с соседкой Мариной Павловной.
- Кто-то же должен за кошками присматривать, когда хозяйка уехала? – выпытывал Хмырь.
Хмырь имел в виду кошек моей матери. Получается, менты и про кошек знали.
- А там, кажется, жена сына соседки приехала, вот она и присматривает, наверное. Там еще и внук живет, - ответила Марина Павловна.
«Если менты не знают, что здесь сейчас живет мой сын, то наша милиция оставляет желать лучшего - подумал я, но тут же мысль заскакала дальше, – А если вопрос был задан специально, на случай, если Марина Павловна проговорится… А ведь могла…, она же меня видела. Хорошо, что мама ей рассказала, что я в федеральном розыске и всю подноготную затеянного на меня уголовного дела».
Я мысленно поблагодарил Марину Павловну.
- А когда он бывает дома? – спросил хмырь, который, несомненно, знал, что Лида уехала.
- А я откуда знаю, - ответила Марина Павловна.
- Я вам дам визитку, как только он явится, вы сразу же мне позвоните, - сказал хмырь.
- А вы ее за дверь закрепите, - ответила Марина Павловна…
Получается менты зря время не теряли: отследили, как звонят в квартиру, и похоже очень разозлились, что, потратив столько сил, не поймали меня. Весь день в квартире раздавались телефонные звонки. Вечером мой сын Иван, придя с учебы, поднял трубку, но поднеся ее к уху, расслышал лишь тишину. Такие звонки раздавались в маминой квартире и раньше время от времени. Видимо, менты думали, что я могу случайно взять трубку.
В душе опять поселилась тревога, ограниченное пространство квартиры и возникшее сразу после отъезда жена чувство одиночества удерживало ее во мне, не давало выхода. Тревожное беспокойство сковало мое сердце, усложняло мыслепроходы. Этот страх я не могу сравнить ни с чем. Тяжесть в шее, голове, нехорошая притупляющая тяжесть, безрадостная тяжесть, тяжесть высасывающая счастье. Чуть ли не страх смерти. Как его преодолевают тяжелобольные люди, и звери, загнанные в засаду, я не пойму. Если бы не внимание близких…
***
Ирина Павловна. Моя тюменская подруга Ирина Павловна - с нею меня связали прочные душевные отношения после ее приезда в Муравленко, где она провела ряд обучающих семинаров для телевизионных журналистов. Сегодня ее бодрый уверенный голос по телефону я рад был слышать, как звонкоголосый весенний птичий щебет птиц во враждебном лесу. Но кратка радость, даримая голосом по цене 1,7 рубля за минуту, когда на счету всего 100 рублей, а до кассы «Евросети» надо еще добраться сквозь милицейские заслоны, а позвонить надо еще и другим людям...
***
Вечером этого же дня мент позвонил в мамину квартиру по домофону в тот момент, когда Иван ушел провожать свою подругу Катю. Мент поднялся на этаж, а я в этот момент рассматривал его с другой стороны двери через дверной глазок. Мент был типичным. Темная куртка, кепка и серые ментовские штаны, как уточил потом Иван.
Он подошел к входной двери в квартиру и, будучи менее чем в метре от меня, стал ее рассматривать, не производя ни звука. Затем он что-то осторожно вставил в дверь. Я подумал, что повестку или еще какую-нибудь ерунду в этом роде, но когда Иван вернулся, то выяснилось, что никакой повестки не оказалось, но зато в углу дверного косяка была вставлена какая-то палочка, то ли высохшая елочная иголка, то ли осколок веточки от веника.
«Это они вставили, чтобы узнать, живет ли здесь кто-то, кроме моего сына, или нет, - понял я. – Но зачем? Как они отследят именно мои выходы из квартиры, если входной дверь пользуется и мой сын… А может им все равно? Может им, как обычно, важно установить какие-то ничего не доказывающие факты, провести ничего не проясняющие мероприятия, что они продемонстрировали в тех уголовных делах, которые на меня сочинили, чтобы получить ордер на вход в квартиру? Тогда у меня остается не так много времени, а именно – до приезда мамы, которая является хозяйкой».
Эта мысль добавила тревожности. Сон превратился в маету…
***
Сон-поучение об инъекции 04.04.2011
Злая черноволосая женщина была незнакома Алику, но именно ей было поручено убить его уколом темной, чуть ли не черной, жидкости из шприца. Состоялась короткая схватка, в которой Алик старался уйти от контакта с иглой, но не получилось. Игла вошла в его тело и черноволосая ведьма с силой нажала на поршень шприца, часть жидкости влилась в Алика, прежде чем он отстранился от иглы, но ведьма тут же нанесла следующий укол…
- Что уже болит сердечко? – спросила она, злобно глядя на Алика.
Алик выхватил у ведьмы почти пустой шприц, готовый воткнуть его в черноволосую, и выпустить в нее остатки содержимого, но остановился, прислушивался к реакции своего организма. Сердце не болело, и он уже подумал, что жидкость на него не действует. Однако, все черное, впущенное в себя, действует не сразу.
***
Думаю, что без ведьмы в моем деле не обошлось. Я, конечно, мистик, тем более - сейчас, но если против меня действовала ведьма, что вполне возможно, учитывая мистический характер главы города Б-кого, то это, почти точно, жена, моего высокопоставленного недоброжелателя П-дина, работающего пресс-секретарем.
Фотография сделана на железнодорожном вокзале город Омска.