Лето, ах лето!
Он так его любил: был неистово одержим ласковым теплом, буйством красок и необъятным числом возможностей самореализации. Ни один другой сезон не вызывал подобных восторгов.
А ещё юноша обожал девушку своей мечты, которую страстно любил, но которая вела себя непредсказуемо и странно.
У Евы не было собственного настроения, личных эмоций, стремлений и желаний. Её обычное состояние — медлительная, беспричинная меланхолия, сентиментальная унылость, неуверенность и пессимизм.
Он надеялся на то, что рано или поздно отогреет свою Еву избытком чувственности, заботой и теплом отношений, но пока попытки вдохнуть в любимую энтузиазм были безуспешны.
Девушка могла ластиться к нему, говорить о любви, но лишь в ответ на его восторженные эмоции, которые извергались водопадом, щедро заполняя окружающее их пространство.
Энергия любовного возбуждения, превратившегося в поток небывалого воодушевления, вдохновляла юношу на немыслимые поступки: наивные, но искренние.
Он постоянно с легкостью необыкновенной и видимым удовольствием ухаживал за своей Евой: опекал, отдавал, дарил, утешал, украшал и радовал.
Денис Весёлкин обрастал надеждами и вдохновением, несмотря на строптивый характер, капризный нрав и пристрастие к нелепому, но изысканному с её точки зрения образу жизни подружки.
Юноша никогда не спорил с мнением подружки, не опровергал её утверждений и ложных мнений о себе и окружающем мире, будучи от рождения на редкость кротким, благоразумным и добродушным.
С ним всегда можно договориться.
Накопленный им запас любви распространялся на всё и всех. Рядом с такими людьми как Денис даже случайные знакомцы заряжались энтузиазмом, ощущали прилив сил и душевный подъём.
Ева, девочка из простой семьи, напротив, не имела понятия о скромности: постоянно язвила, заявляла списком претензии, озвучивала причудливые, зачастую абсурдные желания и требования.
Одевалась она вызывающе ярко, нелепо слепо следуя за непредсказуемыми прыжками молодёжной моды, которую Денис находил ребячливой, смешной и нелепой.
Впрочем, её недостатки казались юноше скорее достоинствами.
Денис был лириком и романтиком, умел видеть скрытые качества, красоту и цвет там, где другие не различали оттенков и форм.
Ему было без разницы, по какой причине окружающие фокусируют взгляд на его подружке, оглядываются вслед, провожают, оценивают. Юноша считал, что к женственной юности невозможно быть равнодушным.
Денис относил взгляды и предпочтения Евы к издержкам молодости, временным особенностям женского характера, подверженного влиянию окружения. Большинство её друзей были откровенными иждивенцами, искренне верящими в счастливое будущее, которое гарантировано усилиями родителей.
— Девочки обязательно должны вдоволь наиграться в куклы, — рассуждал Денис, — чтобы легко и свободно перейти на более высокую социальную ступеньку, предполагающую личную ответственность и добровольные ограничения.
Мама Дениса на этот счёт говорила иначе, с нескрываемым сарказмом, — чем бы дитя не тешилось — лишь бы не плакало.
Юноша надеялся, что со временем Еве наскучит, станет чуждым сегодняшнее окружение, появятся иные, более разумные, взрослые интересы, что это случится непременно.
Иными станут жизненная позиция, мечты и планы, сам собой развеется пессимизм, стоит только показать девочке скрытые возможности воодушевления.
Денис твёрдо рассчитывал на долгие и прочные узы, на создание семьи в полном объёме со всеми вытекающими из этого желания последствиями.
Девочка ему очень нравится, несмотря на характер.
Прежде у него были подружки. Случались объятия и поцелуи, но отсутствовали привязанность и страсть.
Денис не переживал за них, как за Еву, не чувствовал трепетного ликования во всём теле, не скучал по ним при расставании, не искал так настойчиво встреч, не загадывал наперёд.
Целоваться и гулять с прежними подружками было любопытно, интересно, но не более того. Впрочем, тех девочек Денис тоже не зажёг.
Ева незаметно заняла значительный объём в чувствительном и ранимом теле его души, стала незаменимой.
Он давно перестал отделять её от себя и своей судьбы, старался учитывать совместные интересы и возможности, непременно произносил — мы.
Небольшая возрастная фора в четыре года давала ему право считать себя взрослым, а подружку маленькой девочкой. Денис уже не был иждивенцем, отработав два года системным администратором в крупной консалтинговой фирме, дополнительно подрабатывая программистом в сфере компьютерных игр.
Заработка его хватало на оплату ипотеки, большая часть стоимости которой была выплачена из средств, заработанных ещё студентом. Теперь он практически собственник новой двухкомнатной квартиры с качественным евроремонтом, полностью подготовленной для семейной жизни.
Осталось только получить согласие потенциальной невесты.
Денис не сомневался, что девушка примет его предложение вступить в брак с радостью: ведь они уже больше половины года вместе и то, что между ними происходит, явно не флирт.
Первая встреча, всплеск обоюдного, как ему виделось, интереса, произошёл больше трех лет назад, на институтском слёте, когда их палатки случайно оказались рядом.
Дружеские отношения между ними долгое время то возникали, то угасали, пока не стали постоянными.
Несколько туров медленного танца, когда партнёрша позволяла настолько тесную близость, что Денис чувствовал биение её сердечка, моментально выполнили природную задачу, обозначив единственно значимую с тех пор для Дениса цель — добиться благосклонности юной девы.
Яркое скользящее платье, воспринимаемое на ощупь горячим упругое тело, невыносимо волнующий флёр девичьих запахов, трепетная близость щёк, горячее дыхание, новизна ощущений, значимость и очарование прикосновений: всё это необыкновенное чудо, попросту волшебство, выбило парня из привычной колеи, заставило поклоняться единственному божеству — несравненной и единственной на свете девушке Еве.
Правда, ничего особенно серьёзного пока не происходило, что совсем не казалось Денису неправильным. Он ценил целомудренность подружки всерьёз.
Взрослых отношений Ева избегала, что давало юноше уверенность в её непорочности и реальной достижимости выбранной цели.
Увы, это впечатление было наивной ошибкой.
С девственностью Ева без сожаления рассталась ещё на первом курсе, но сообщать об этом Денису не хотела, исходя из непритязательной логики, что любая проблема рано или поздно рассасывается сама, не оставляя следа, если не акцентировать на ней внимание.
— Подумаешь. Я ему ничего не должна, — рассуждала девушка, — не нравится, пусть ищет другую подружку! Свято место пусто не бывает.
Тогда, на слёте, Ева с его помощью пыталась выйти из продолжительной депрессии после расставания с двумя парнями сразу, после болезненного избавления от плода любви, неизвестно кем ей подаренного.
Отцом мог быть один из них, хотя и это не совсем точно. Были у неё в то время и одноразовые любовники.
Ева никогда не отказывалась от возможности испытать сладость сближения, испытывала от страстных постельных игр немыслимое блаженство, иногда многократно, когда тело целиком превращается в экстаз, каждая клеточка стонет, испытывая эйфорию.
Особенно страдала она от расставания с Егором, который требовал, чтобы называла его Игорем. В отличие от всех прочих любовников, с ним она испытывала настоящее опьянение, продолжающееся очень долго даже после коротких встреч.
Если случалось ей во сне любить или ненавидеть, добиваться и страдать, что с молодыми возбуждёнными девочками случается довольно часто, то только с ним.
Знала бы она точно, что зачала от Егора, аборт, скорее всего, делать бы не пришлось. Ева не знала, кто отец, потому, что никогда не предохранялась, рассчитывала на спринцевание и графики регул.
Что она чувствовала по отношению к Егору, девушка не понимала разумом, только чувствовала неодолимое стремление быть рядом, испытывала неподдельную пламенную страсть.
И скучала без него.
Помани её Егор хоть сейчас — побежала бы за ним без оглядки.
Только не позовёт. Слишком гордый, хотя и любит.
С Денисом Ева закрутила назло любимому, желая и пытаясь вызвать в нём чувство ревности.
Егор пользовался девушкой, хотя и любил поначалу. Ему слишком много было о подруге известно, поэтому он демонстративно ублажал её ближайших подруг, удобряя тем самым почву не только для любви, но и для ревнивой ненависти.
Девушка тогда болезненно мечтала о том, чтобы с ним случилось что-нибудь трагическое, лишившее способности двигаться, действовать. Тогда она бросила бы всё и вылечила его, самоотверженно демонстрируя свои чувства.
Такие мысли очень похожи на детские обиды, когда родители ставят в угол за какую-нибудь провинность, — вот умру и посмотрю тогда, как вы плакать будете.
Ева испытывала физические и духовные страдания по Егору, а обиду и боль вымещала на Денисе.
Обнимаясь, обмениваясь поцелуями, девушка закрывала глаза и грезила, представляя того, другого.
Зачем ей нужно было играть столь жестокую роль, она и сама не понимала.
Еве необходима была близость с мужчинами, их особенная сексуальная энергетика, которой те щедро делились, вступая в половой контакт, но Денису отдаться она не могла: что-то удерживало девушку от этого шага, притупляло желание.
Повторная беременность тоже страшила.
Как бы то ни было, с Денисом в опасные отношения Ева не вступала, держала парня на расстоянии.
Впрочем, юношу платонические отношения удовлетворяла полностью. Он до сих пор оставался девственником, хотя и испытывал некоторый дискомфорт от набухания плоти и спонтанных ночных излияний: считал это состояние неким лишь ему присущим изъяном.
Денис стыдился, когда греховный невольник выпирал в районе ширинки: старался найти такую позу, которая позволяла скрыть от девушки это пульсирующее безобразие.
Стремление во что бы то ни стало обладать женщиной, проникать в запретные интимные пределы, ещё не овладело его сознанием, давало воле право распоряжаться своими действиями самостоятельно.
Ева же иногда позволяла себе вольности с проверенными партнёрами, предохраняясь при этом всеми возможными способами.
Параллельно свиданиям с Денисом она время от времени устраивала как бы случайные встречи с Егором.
Тот был упрям: упорно игнорировал её прямолинейные, недвусмысленные притязания на большую любовь, испытывал одновременно возбуждение и гнев при виде бывшей возлюбленной.
Его реакция давала всё-таки девушке повод надеяться на взаимность в будущем. Когда связь порвана, бывшая партнёрша становится безразлична, а Егор при виде Евы нервничает.
— Раз переживает, значит, страдает, — рассуждала девушка. — Что если попытаться вызвать в нём чувство уязвлённого собственника, взять и объявить о предстоящей свадьбе? Денис, скажи я ему о такой возможности, от счастья будет радостно прыгать. Возможно, недолго, но какое это имеет значение, если на карту поставлена близость с Егором? Его отношение для меня намного важнее. Значит, нет повода переживать. Мораль хороша, если выгодна.
Подтолкнуть Дениса к признанию в любви, предложению руки и сердца, не составляло труда.
Продолжительный поцелуй, ласковая рука, случайно оказавшаяся на основании мужского корня, неожиданно чувственный стон, символизирующий вожделение и сладость прикосновений. Всё, Дениска поплыл.
Направленная в содержимое бюста его дрожащая от страсти рука, где ждали соблазнительные припухлости, увенчанные напряжёнными ягодками, обожгли парня новыми ощущениями и сразили наповал.
Денис тогда чуть не выскочил из штанов, разом обалдев от напора любимой.
В его мозгу зажглась готовая к решительным действиям кнопка старт, ожидающая лишь команду, запускающую вечный процесс, происходящий на предельно близкой дистанции между мужчиной и женщиной.
Уговаривать его не пришлось. Он давно ожидал желанное событие.
Обручальные кольца уже лежали наготове, как и деньги на свадьбу.
Денис мечтал о согласии Евы стать женой, но хотел, чтобы это случилось без сомнений и принуждения, по личному желанию девочки и большой любви.
Дождался.
Сладкий, непривычно долгий и глубокий поцелуй вывел его из равновесия, заставил спешить.
Не понимая, что делает, Денис суетливо предлагал и обещал Еве то одно, то другое, что было лишь способом успокоиться и начать действовать взвешенно.
— Милая девочка, ласковый пушистый птенчик, ты вся дрожишь, тебе страшно. Не волнуйся, мы теперь всё уладим. Нам спешить некуда. Скажешь, когда будешь готова стать женщиной. Не поверишь, я боюсь не меньше тебя. Я ведь до сих пор девственник. Если честно, до груди первый раз дотронулся, чуть сознание не потерял. До чего же сильно меня торкнуло, просто обожгло. Представляю, какая прелесть там, внизу. Точнее, нет, совсем не представляю. Может одним глазком, прямо сейчас?
— После свадьбы, милый. Всё случится в положенное время. Вместе и окунёмся с головой во взрослую жизнь. Когда расписываться пойдём?
— Сегодня, сейчас и пойдём. И непременно торжественно, с гостями, с музыкой, фатой и танцами. Я почти научился, специально ходил тренироваться. Радость моя! Какая же ты прелесть. Вот я и дождался этого светлого дня. Детям будем рассказывать. Сколько детишек хочешь, Ева? Меньше двух не предлагать. Семья должна быть настоящей, полной. Первая будет девочка, назовем её Машенька. Согласна?
— Ты мужчина, тебе и решать. Сможешь на такую ораву заработать?
— Я и сейчас неплохо получаю. Евочка, маленькая моя. Дай покружу тебя. Лёгонькая какая. Как бабочка. В этой комнате мы с тобой будем жить, в той детскую устроим. Заживём всем на зависть. Попрошу отпуск, съездим... Куда ты хочешь, ласточка? Турция, Египет... Или во Вьетнам. Дорого, конечно. Ничего, займу. Я такой счастливый, горы готов свернуть. Отработаю. Я теперь несу ответственность: за тебя, за нас. Собирайся, пошли.
— У меня паспорта с собой нет. Нужно в общежитие забежать. А справлять где будем?
— Ну, не дома же. В ресторане, конечно. Ты вся в белом, я, в чёрном костюме. Море цветов, гости, шампанское, шары, снимки на память. А потом... Думаю, за ночь разберёмся, что к чему. Может, заранее попробуем? Ты не думай, я не настаиваю, однако, жуть как любопытно, хотя бы взглянуть. А, Евочка? Ладно, не смотри на меня так. Я всё понимаю. Не так просто расстаться с девственностью. Мне тоже. Но хочется. Словно магнит к тебе приклеили. Эта зараза покоя не даёт, словно компас, всегда на север. Всё, всё... умолкаю. Дурак я, да? Не каждый день женихом становишься. Как же я тебя люблю! Нет. Не люблю, обожаю. А спать ты сегодня у меня останешься?