В конце семидесятых и начале восьмидесятых годов прошлого века литературная критика часто использовала словосочетание «видна конструкция».
Это была, безусловно, отрицательная оценка прозаического произведения, и означала она некую надуманность сюжета, идеи или образов. Или неприкрытую очевидность авторского замысла.
Например, если автор решил, что его героиня - хорошая девочка, то в дальнейшем все ее поступки слова и мысли будут соответствовать его авторскому представлению о том, как должны, по его мнению, вести себя хорошие девочки. Даже если авторское представление грешит предвзятостью или вычитано из газет или катехизиса, а так часто бывает. Ведь далеко не все писатели, даже талантливые, являются гениальными мыслителями.
Как же быть? Ведь форму никто не отменял. И сложная форма держится именно на каркасе, конструкции. Как скульптор лепит глиняную плоть статуи на металлическую арматуру, так и писатель свой схематичный сюжетный замысел скрывает за «глиной» , описаний, лирических отступлений, портретов и потоков сознания. Но при этом иногда «видна конструкция», а иногда нет.
И как же так получается, что страстные, закомплексованные, не совсем добродетельные и совсем не добродетельные люди, какими являются авторы, как же получается, что они время от времени создают произведения точные, поражающие глубиной правды?
Пожалуй, наиболее яркой иллюстрацией к данному вопросу будет пушкинское знаменитое из письма к Вяземскому восклицание про Татьяну, которая вдруг «взяла, да и замуж вышла». Столетие спустя, его остроумно дополняет Константин Паустовский: "Герои часто вступают в борьбу с автором и почти всегда побеждают его" («Золотая роза»).
Многим писателем известно это явление - когда герои начинают жить своей самостоятельной жизнью, и автору остается только записывать то, что видно ему с помощью внутреннего зрения. Кто-то скажет, что это наитие свыше. Кто-то более рационально обозначит данное явление как смесь интуиции, опыта, памяти, переработанную творческой частью подсознания.
Польский исследователь писательской лаборатории , Ян Парандовский, в своей книге «Алхимия слова» вспоминает Фридриха Шиллера, обозначившего творческие озарения как «неожиданности души». « Как и многие другие поэтические выражения, оно по точности не уступает научным терминам и означает мгновения – внезапные, краткие, сверкающие как молния, которые приносят замысел, решение, строфу, черту характера или ход событий в жизни персонажей».
Константин Паустовский в своей книге «Золотая роза», где подробно останавливается на различных моментах творчества, пишет: « Все писатели, должно быть, знают то замечательное состояние во время работы, когда новая мысль или картина появляются внезапно, как бы прорываются, как вспышка, на поверхность из глубины сознания. Если их тут же не записать, то они могут так же бесследно исчезнуть».
Как развить в себе эту способность к внутреннему зрению? Наверное, нужно тренировать ее, как и всякий другой навык. Чтобы отключать в себе рациональное мышление и включать интуицию, нужна известная доля спокойствия, беззаботности и погруженности в мир своего произведения. Наш современник, пожалуй, отметит, что данное состояние сродни медитации: так же важно отключить внешние раздражители, погасить тревогу и бытовую рациональность мышления.
Иметь возможность подождать, пока осядет «пыль повседневности» - это большая роскошь. В наш век высоких темпов и сенсорных перегрузок добиться такого состояния нелегко. Но без этого не состоится проза.