Переезд в Россию - 2

Анатолий Белаш
              Ясная Поляна, небольшой посёлок возле завода силикатного кирпича, расположен в холмистой, покрытой лесами местности. Леса смешанные. Рядом с посёлком дубрава. С другой стороны - берёзы, сосновые боры. Места очень красивые, обильные грибами. Отошёл минут пять - десять  от дома и собирай маслят, рыжиков, волнушек. Одна беда – как и всюду близ промышленных объектов, лес загажен мусорными кучами  и другими следами пребывания человека.

                Коля и Надя получили для строительства шесть соток земли, построили там сарай и заложили фундамент кирпичного дома. Дом Коля рассчитывал построить двухэтажный, но в процессе строительства понял - такой не осилить.

                Недалеко от дома было большое поле, на котором жителям посёлка ежегодно выделялись участки под картошку. Я обычно приезжал как раз ко времени, когда надо было её пропалывать и окучивать, собирать колорадского жука, объедавшего картофельные кусты. Пришлось участвовать и в уборке урожая.
   
                Картошка и свиное сало, привозимое из Ташкента от Колиных родителей, были основной едой в Ясной Поляне. Рядом с посёлком располагались поля кукурузы, гороха, яблоневые сады,  дополнявшие рацион. С небольшого огородика собирали огурцы, томаты, разную зелень. Были у них и несколько кур, индоуток (мускусные утки ). Это было неплохим подспорьем, разнообразившим меню.

                Надя преподавала в поселковой школе и первое время была довольна работой, но постепенно отношения со школьным начальством испортились. Она была вынуждена уйти и устроиться в местном ресторанчике помощником повара.

                В 1997 году или годом позже мы уже сделали кое-какие шаги к переезду в Россию. Сначала мы надеялись на обмен нашей квартиры на квартиру или дом в России, где-нибудь поблизости от Ясной Поляны, но быстро убедились в нереальности такого варианта. Желающих сменить Россию на Узбекистан было намного меньше, чем стремящихся в Россию.
.               
                Когда мы окончательно решили переезжать и начали интенсивно искать покупателя, выяснилось, что цены на квартиры существенно снизились: за два года в полтора – два раза. Знающие люди объясняли это запретом на прописку в Ташкенте жителей других районов Узбекистана. Нас это не остановило, так как предсказать изменения на ташкентском рынке жилья в дальнейшем никто не мог, а в России цены неуклонно росли.

                Наконец, появилась дама средних лет, вдова, желавшая переехать из центра города на наш Высоковольтный массив. Мы сторговались с ней с условием, что освободим квартиру в течение месяца. Надо было срочно отправлять домашние вещи в Ясную Поляну, куда мы с Зиной решили переехать. Нам казалось, что Наде с Колей и их детям мы нужнее. Миша с Тамилой и сыном Данилой жили в Павловске, поблизости от Тамилиных родителей, очень любивших единственного внука.

                Первый контейнер мы отправляли сами ещё до продажи квартиры. Я заказал его через транспортное агентство, правда, пришлось недели три ждать очереди. Желавшие получить контейнер побыстрее могли заказать его с изрядной переплатой через «жучков», в изобилии вертевшихся близ агентства. Ходили слухи, что официально, законным путём получить контейнер почти невозможно, видимо, их распускали сами «жучки». Я лично не столкнулся  с какими-либо трудностями, разве что при заказе мне не могли или не хотели указать хотя бы приблизительно время ожидания контейнера, но ждать долго не пришлось.

                В контейнер мы загрузили мебель и другие вещи, привезённые из экспедиционного посёлка в Ташкент и хранившиеся в гараже близ нашего дома. На железнодорожной базе, куда привезли контейнер, таможенники заставили открыть дверцы контейнера, глянули на забитое всяким барахлом его нутро и подписали документы.

                Второй контейнер загружался вещами из уже проданной квартиры, и его надо было получить как можно быстрее. К счастью, помог Миша, который, узнав о нашем переезде, приехал в Ташкент. Через своего школьного друга, имевшего связи с железнодорожной администрацией, он организовал контейнер, помог загрузить его и представить таможенникам.

                Оставалась ещё одна серьёзная проблема. Как вывезти в Россию валюту? Законными путями это было сделать невозможно, разрешалось брать с собой какую-то ничтожную сумму.

                Квартира официально могла быть продана только за местную валюту – сумы, хотя никто это правило не соблюдал.   Одна бывшая сотрудница нашего института, работавшая теперь в банке, бралась провести наши доллары через банк, чтобы легализовать их, но знающие люди не советовали это делать. Финансовое положение в Узбекистане было очень неустойчиво, и деньги из банка в нужное время просто могли не выдать. Кроме того, при выезде по железной дороге было опасно декларировать большую сумму денег, о ней никому не следовало знать, даже таможенникам. Наконец, банковские операции требовали некоторых затрат. 

                Мои знакомые вывозили валюту каждый по-своему. Муж моей двоюродной сестры, выезжавшей раньше меня, радиотехник-любитель, запаял деньги в корпуса от конденсаторов, установленных в радиоприёмнике, а радиоприёмник отправил в контейнере. Мне это казалось опасным. Мало ли что может случиться с контейнером. Рассказывали о недавних случаях ограбления поездов и вскрытия контейнеров.

                Я решил везти доллары с собой, а чтобы их не нашли, упаковать в трубчатую ручку от багажной тележки. Я туго скатал «баксы» в трубочки, обвязал их, чтобы они не застряли, и засунул в ручку. Миша посоветовал разделить деньги на части и провезти каждую своим путём. Он вылетал в Петербург и половину суммы вывез сам, договорившись со знакомой бортпроводницей.  Другую половину вёз я в тележке для багажа, а задекларировал какой-то пустяк.
.
                В Ясной Поляне мы поселились у Нади, и сразу же занялись поиском дома. Нам очень хотелось иметь дом с участком земли. Мы понимали, что за наши деньги хорошее благоустроенное жильё не купишь, и смирились бы с печным отоплением, «удобствами» во дворе, лишь бы дом был прочный и удобный и, желательно, в Кузнецке.

                Предложений о продаже в местной «Любимой газете» было много. Мы регулярно обзванивали владельцев, дававших объявления, и ездили с Зиной в город осматривать дома. Мы с ней обследовали с десяток домов, но ничего подходящего в Кузнецке не нашли. Больше всего нам понравился добротный дом в посёлке Пионер километрах в трех от Ясной Поляны с большим участком земли, колодцем во дворе. Стоял он на краю посёлка метрах в ста метрах  от леса. По словам соседей, в снежные зимы его заваливало снегом по самую крышу. Мы решили купить его, если не найдём ничего подходящего в Кузнецке.

               Тем временем, Миша, живший теперь под Ленинградом, регулярно звонил нам и уговаривал попытать счастья в Ленинградской области. Он справлялся о ценах и по своей инициативе подыскивал что-нибудь подходящее. Хотя мне и нравились здешние места, и я оптимистично считал, что нынешние разруха и безработица скоро сменятся подъёмом, жить под Ленинградом (к тому времени он уже стал Санкт-Петербургом) было заманчиво.

            Когда Миша сообщил, что он нашёл подходящий дом в Луге, Зина решила поехать посмотреть. Луга ей понравилась, и мы решили обосноваться в этом городке. Миша продолжал поиски и нашёл подходящий дом. Снова заботы о контейнере, погрузка и разгрузка имущества.

              Мы стали владельцами бревенчатого дома с четырьмя небольшими комнатами и двенадцати соток земли. Позже к нам переехали сначала Ваня с Катей, а потом и Надя. После продажи дома, построенного Колей в Ясной Поляне, почти вся наша семья благодаря Мишиной настойчивости собралась в Луге.

            Дом наш был довольно старым, ещё довоенной постройки, давно не ремонтировался и был запущен. Нижний венец загнил, и его надо было менять. Требовалась также замена шиферной кровли, но всё это можно было сделать только будущим летом, а вот бревенчатые стены дома, обитые внутри картоном и листами фанеры от посылок, надо было приводить в порядок сейчас. Часть дверей между комнатами отсутствовала, видимо, семейство, жившее до нас, пустило их на дрова

              Следующим летом для замены венца и кровли надо было нанимать рабочих.  Сначала это были русские мужики – пожилой и молодой. Они разобрали полы в одной из комнат, получили аванс и запили. Бригада цыган во главе с «дядей Мишей» сменившая алкашей, выпивкой не злоупотребляла, но работала с прохладцей, их надо было постоянно контролировать. Сын Миша не мог всё время находиться в Луге, а я в строительном деле был профан, поэтому осенью после окончания ремонта нам с Зиной пришлось лазать по крыше и исправлять огрехи вроде щелей между печными трубами и шифером.
 
              Первая наша зима в России была нелёгкой. Дрова, купленные нами, были сырыми, печи дымили, было холодно, воду приходилось носить вёдрами из водопровода метрах в 50 от дома. Скважина во дворе появилась благодаря Мише только следующим летом. Он увидел стоявшую недалеко от дома буровую установку, оперативно договорился с буровиком, и через несколько часов у нас была скважина с чистейшей водой.

              Трудности нас не огорчали. Радовали обладание своим домом и участком, перспективы хозяйничать на своём участке земли. Даже непривычная для нас холодная зима, длинные зимние ночи не портили нам настроения.
      
                Ностальгия, тоска по теплу и свету короткими зимними днями появились позже. Все же я родился и прожил большую часть жизни в Средней Азии и не чувствовал там себя чужим. Среди узбеков, таджиков, казахов у меня было немало друзей и хороших знакомых. У них можно поучиться трудолюбию, гостеприимству, особенно, уважительному отношению к старикам.

                И все-таки  я не жалею, что перебрался в Россию. Мир и согласие между народами непрочны и легко могут быть нарушены в интересах сильных мира сего. Это уже произошло на Украине.

                Завершая свои воспоминания, должен отметить следующее. Немало политиков считает, что русские не способны  позаботиться о себе и лишь надеются на «доброго царя» и государство. Советую им поразмыслить над судьбой миллионов переселенцев из бывших советских республик, для которых государство не только почти ничего не сделало, но ставило и ставит до сих пор препоны на пути легализации.

                Да и нынешние реалии о многом говорят. Если русские не  предприимчивы, откуда взялись десятки миллионов «самозанятых» людей, неохваченных «вездесущей» налоговой службой, но живущих, плохо ли, хорошо ли, на белом свете?

               Власти  не  сетовать надо, что им достался не тот народ, а радоваться, что он  не притязателен и терпелив.