Решил Иван Семёныч срочно помереть…
А всё из-за того, что соседка по старому месту жительства сообщила ему по телефону, что Андрейка умер, и уж очень настоятельно просила прийти проводить друга в последний путь. Друзьями, конечно, они не были, но в школе вместе червонец чалились. От первого звонка до последнего. А почему не друзья – так больно пакостным был Андрейка с самого детства.
Любил кошакам банки консервные к хвосту на нитке привязывать, вот и висели соседские коты на ветках дворовых деревьев, боясь хвостом пошевелить, оглашая благим матом окрестности. Ящики почтовые поджигать любил, а потом повадился гадить на лестницах. И локо так мятой бумажкой прикрывать – наступит так несведущий на нужную бумажку, а оттуда Анрейкин продукт на подошву. Свои быстро привыкли, а, вот, тётка из соседнего подъезда поскользнулась, так и ладони ещё замарала.
Беда в том, что Андрейка единственным сынком, и маменька, номенклатурный работник, бросалась на жалобщиков разъярённой гусыней.
А в старших классах нашёл он другую забаву – возьмёт да пустит шептуна на задней площадке автобуса. И такого же зловонного, что у людей глаза щипало и дыхание перехватывало. Сам же самой скромной девчушке. на ушко, но так, чтоб все слышали говорит:
- Вы, что же, девушка, до остановки потерпеть не могли?
Под взглядом переполненного салона, девчонка, обычно, вылетала пробкой на следующей остановке, и долго ещё шла с лицом свекольного цвета. А Андрейка, знай себе, ехидно хихикал. И других пакостей творил немало.
В ритуальном зале час засыпали его гвоздиками, которые, видимо, очень любимы покойниками.
А, вот на кладбище зарыли его скоренько – ветер гонял суровую морозяку по вершине лысой сопки так, что хотелось сразу после ритуальной горстки земли, мухой влететь в тёплый автобус. Зато поминать поехали все…
Там – то и решил Семёныч срочно помереть – все друг за другом возносили рюмки и дифирамбы. И с каждым становилось всё яснее, насколько велик был человек.
- Мы же его с рождения до старости звали Андрейкой, простенько так, демократично, говорит одна ораторша.
- Весёлый, весёлый был, - под другую рюмку вторит ей ещё одна. Даже та старушка, что поскользнулась, тоже, тряся головой, твердила:
- Да, да весёленький!
Потом пошли молодые и не очень годы.
- Лучшие уходят первыми! - Пафосно провозгласил мятый старичок, явный завсегдатай поминок, - земля ему пухом!
-А почему всё земля да земля, -пустила слезу блондинка в вечернем макияже, - может ему царствие небесное?
- Царство небесное, это после девяти дней, - заявил дока старичок.И опрокинул под это ещё рюмашку.
Никогда Иван Семёныч столько похвал в свой адрес не слышал. Вот и решил срочно помереть. Но, лучше, конечно, летом. Когда тепло и вокруг всё зелено. Людей поболе, наверно, будет. Мастер с завода ещё живой, а может и начальник цеха. С базы заведующая, это, так, руководство. А ещё работяги.
Жёны бывшие – первая и вторая, - дети придут. Родственники вспомнят. Да и доктора, который венеролог, пригласить – уж больно речи на поминках хорошо говорит, душевно. А нарколог точно придёт – наливают же на халяву, может водки заранее купить… И тут в голове Семёныча что будто щёлкнуло: чёрт! Так я же ничего этого не услышу! Какая водка? Какое там помирать!
И он как-то враз передумал.
Впрочем, сейчас только январь…