9
— Вот последствия скоропалительных решений! — сурово выговаривал Пвленцов. — Алиса, вы ведете протокол?
Алиса кивнула.
— Да, кто ж знал, что поезд от стоп-крана ускорится? — стал оправдываться Лука.
— Вы безответственный элемент! — тяжело буравя глазами Луку, произнёс Паленцов.
А поезд действительно нёсся почти с предельной скоростью. Самосвал на переезде и женщина на огороде сменяли друг друга за окнами с калейдоскопической быстротой.
— Еще раз дернуть стоп-кран, и пространство сожмётся в сингулярную точку, — поежилась Анна Францевна.
— Товарищи! Обстановка может стать неконтролируемой, — взял слово Паленцов. — На нас лежит ответственность за всех пассажиров вверенного нам вагона. Во избежание паники, нецелесообразно до них доводить фактическую обстановку. Пусть проснутся и едут спокойно.
— В этом есть смысл, — согласилась Алиса и тут же запротоколировала свою реплику.
— А раз так, нам необходимо избрать руководящий координационный орган.
— И ревизионную комиссию! — вставил Лука.
— Какие будут предложения по количественному составу? — не реагируя на провокации, продолжал Паленцов.
Впоследствии Арахисов спрашивал себя — каким образом оформился этот неформальный лидер? В итоге он пришел к неутешительному каламбуру, что присущие эвклидову пространству как стадный инстинкт, так и лидерские наклонности в гиперпространстве явно не атрофируются.
Во всяком случае количественный состав был немедленно определён из трех человек. Далее Анна Францевна предложила в орган специалиста и сержанта, а Лука — новосибирского деда из своего купе. После продолжительной дискуссии деду как не попавшему в число посвящённых дали отвод. Алиса, поколебавшись, оторвалась от протокола и сказала:
— Предлагаю кандидатуру товарища Паленцова.
Лука открыл было рот, но Паленцов опередил его:
— Так, товарищи, больше нет предложений? Голосуем списком. Принято большинством голосов.
— А как с ротацией решим? — замахал после драки кулаками Лука. —.На какой срок мы ваш хренов орган избрали?
— По обстановке посмотрим, — ответил Паленцов. — А сейчас, думаю, целесообразно распределить обязанности. Прежде всего надо кому-то из актива выполнять функции отсутствующего проводника, чтобы поддерживать порядок в вагоне и не возбуждать волнения среди пассажиров. Ваша кандидатура кажется мне наиболее подходящей, — обратился он к Луке.
— Не пришедший еще в себя после явного отмежевания Алисы Лука вяло согласился и вместе с Дзаверткиным отбыл ближе к служебному купе.
— Остальным наблюдать за пространством, — давал дальнейшие указания Паленцов. — А вас, Алиса, я попрошу вести журнал наблюдений. Туда же можно и протоколы подшивать.
И, повторяю, самое главное, товарищи: остальные пассажиры ничего не должны знать. Алиса, подготовьте, пожалуйста, подписки о неразглашении. А версии для населения мы подработаем.
10
Дзаверткин в поте лица разжигал титан, а Лука стоял в позе свободного мыслителя и язвительно комментировал происходящий в коридоре разговор между Паленцовым и Алисой. Паленцов что-то диктовал. Алиса же, кротко улыбаясь, заносила ценные указания в журнал наблюдений. Поскольку вагон на большой скорости сильно мотало, Алиса то удалялась, то приближалась, почти приникала к Паленцову.
— Спелись! — горько произнёс Лука. — Ворочаются, как два айсберга в тёплом течении.
Он плюнул и исчез в служебном купе.
— Много не бери на грудь, Лука, — заметил ему Дзаверткин, не отрываясь от титана. — Мой продукт по ногам вдогонку бьет.
Понемногу вагон просыпался. Паленцов рассредоточил свой контингент по купе. В коридоре остались лишь Арахисов с Анной Францевной Оба погрузились в мир поэзии.
— Я, конечно, Виктор, воспитана на фантастике, —говорила Анна Францевна, — но поэзию люблю. Вот, например, помните:
Навру с три короба — пусть удивляются,
С кем распрощалась я — вас не касается!
Арахисов, плохо воспринимавший чужие стихи, тут же про себя переиначил вторую строчку:
С кем распрощалась я — во сне кусается!
Но, взглянув в глаза Анне Францевне, устыдился такого парафраза и продекламировал из своего:
Возносясь над откосами
И срываясь с высот,
Попадаем в колодцы мы,
И никто не спасёт...
— Сильно, — восхитилась Анна Францевна, — и, вы знаете, очень по нашей ситуации.
Разговор их прервала какая-то заварушка у служебного купе. Там уже столпилось изрядное количество непосвященных пассажиров. Претензии с их стороны были вполне прогнозируемые:
— Безобразие! Чая нет! Туалет закрыт!
— Какой чай? Вы что — не видите: он же пьяный!
— Почему двери в тамбуре закрыты?
Лука, успевший натянуть форменную железнодорожную фуражку, покачивался и пытался парировать упреки:
— Система заморозилась, финифть твою с позолотой... Чай. — не самогон, сразу не заваришь... Третий месяц без напарника езжу... И вообще, товарищи, я стажер.
Это вызвало новую бурю возмущения:
— А мы не за стажировку платим, а за культурное обслуживание!
— Система заморожена, зато сам тепленький!
Пока скромно стоящий в стороне Дзаверткин соображал, как можно заморозить систему в июле месяце, к рассерженным пассажирам присоединило ещё один. Подойдя вплотную к Луке и оттеснив его в купе, он грозно пообещал:
— Сейчас протокол на тебя будем оформлять!
Остальным пассажирам такие действия понравились, тем более, что решительный пассажир тут же пообещал представить всем на подпись коллективную жалобу.
Плотно закрыв дверь служебного купе, Паленцов прошипел Луке:
— Я тебе покажу, как постановление собрания нарушать!
Через непродолжительное время энергичный пассажир прошёл по вагону и собрал подписи под коллективной жалобой. Почти сразу за ним приходил Лука в белой куртке и приносил чай. Пассажиры, подписавшие жалобу, принимали чай с чувством какой-то внутренней вины и, чертыхаясь про себя, уже жалели пьяненького проводника.
Тем временем в купе Паленцова заседал актив.
— Это нетерпимо! — возмущённо говорил Паленцов. — Мы поставили Лукина на ответственный пост, а он устроил пьянку и чуть не проболтался про стажировку. Ситуация была почти неконтролируемой.
— Если бы не товарищ Паленцов, — вставила Алиса. — Хорошо, что он успокоил пассажиров.
— Позвольте, — вмешался специалист, — Лукин-Концевой просто классически сыграл роль. Пьяный проводник, коллективная жалоба. Реалистичная картина — комар носа не подточит.
— И, заметьте, ни один пассажир в окно не взглянул, — добавила Анна Францевна, — до того ли было.
— Пожалуй, в этом что-то есть, — нехотя согласился Паленцов. — Но желательно, чтобы роль выпившего проводника была сыграна без реального алкоголя.
— Ну, это уже слишком! — заступился за Луку Арахисов. — Он же не профессионал.
— Товарищ Паленцов тоже не профессионал, — обиделась Алиса? — а как сыграл!
Таким образом, деятельность Луки неожиданно получила в целом положительную оценку. Когда он, конспиративно улыбаясь, принёс чай "своим", гроза со стороны Паленцова уже миновала.
— С первым заданием ты, вроде, справился, но чтобы больше , — Паленцов выразительно пощелкал пальцем по шее, — ни-ни! Теперь необходимо довести до пассажиров, что вагон-ресторан отцеплен и что двери в тамбурах закрыты ввиду повышенной скорости поезда. Говори, что опытный скоростной рейс.
На этом собрание закончилось. Оставшись в куре вдвоём с Алисой, Паленцов протянул ей коллективную жалобу на Луку и попросил приобщить её к делу. Взгляд, которым Алиса одарила неформального лидера, красноречиво свидетельствовал, что Паленцов уже разложениею в ряд Тейлора с остаточным членом в форме Шлемильха — Роша.
11
Нет никого на свете легковерней нашего железнодорожного пассажира. Узнав от Луки, что рейс скоростной, непосвящённый по определению Паленцова контингент посмотрел в окна, убедился, что скорость бешеная и неожиданно успокоился. Все почему- то решили, что раз рейс скоростной, то и в пункт назначения поезд прибудет с опережением обычного графика. Народ подобрался тихий. Четверо командированных сели за преферанс, чтобы уже до конца нашего повествования не замечать повторяющихся картин за окнами. Мамаши занимались детишками, прочие мирно спали. Лидеров, способных составить конкуренцию Паленцову, явно не наблюдалось. "Вполне управляемый контингент", — охарактеризовал непосвященных Паленцов. Алиса, конечно, согласилась.
Лука производил полувлажную уборку вагона и вынашивал планы мести Паленцову, меча испепеляющие взгляды на коварную Алису. Впрочем, был он почти доволен, потому что постоянно заскакивал в служебное купе.
— Из нафталина ты её, что ли, гонишь? — спрашивал Лука, в очередной раз чокаясь с Дзаверткиным.
— Никакой химии, — отвечал тот, — но очень секретная технология.
Нестандартная ситуация продолжала стимулировать творческие поиски Арахисова. Он читал Анне Францевне очередной опус:
Ждущие чуда, великого чуда,
Вы, изошедшие криком от зуда.
Вслед поездам, проносящимся мимо,
Вы, повторявшие: «Все поправимо...»
Но несмываемы татуировки,
Не назначаются переигровки.
Все несменяемо в прошлом, в котором
Тянется медленным телеповтором —
Как с поцелуем подходит Иуда.
А воскресение — это не чудо.
— Как это адекватно нашей действительности, Виктор, — одобрила Анна Францевна. В окне опять промелькнул злополучный самосвал с номером 36—40 ПСИ.
— Вы знаете, пожалуй, я назвала бы рассказ о нашем поезде "Сдвиг 36—40".
Арахисову название понравилось.
Анна Францевна вздохнула:
— Неизвестно только, какой будет финал.
Специалисту все это начинало не нравиться. Особенно ускорение поезда после манипуляции со стоп-краном. Он мучительно соображал, каков же ход времени в системе координат, связанной с поездом, и пришёл к выводу, что тут нетразобрался бы и сам профессор Я. И. Зуффид. Диффузия чужда пространственно-временным сшибкам. Тем не менее в ушах специалиста уже звучал ехидный голосок профессора: "Я не устаю удивляться на этого физика, который в тривиальной ситуации блуждает в потенциальной яме, аки вся школа Пекарского." Вспомнил специалист некстати и академика Пекарского, сулившего ему докторантуру, и вконец расстроился.Физические модели покинули аналитический отдел его мозга, и в голову пролезла мысль о том, что. "осведомленная" часть пассажиров просто- напросто жертвы коллективного группового психоза. Поскольку других идей не было, он решил проверить эту невеселую гипотезу.
Специалист предложил Паленцову и остальному активу ознакомить одного из непосвященных пассажиров с ситуацией и проверить адекватность его реакции на зацикленность пространства. Тем самыми хотел проверить, все ли подвержены предполагаемому психозу или гипнозу.
— Я был уверен, что вы скатитесь на идеалистические позиции, но не предполагал, что так быстро. Подумайте, если даже на миллионную долю процента насчёт гипноза вы правы, то он из группового станет массовым. Этого Вы хотите? А ещё член выборного органа.
— Я предложил рабочую гипотезу, — обиделся специалист, — метод мозгового штурма подразумевает рассмотрение и безумных идей.
— Гипотез не измышляю! — пресёк его Паленцов, — нам ситуацию контролировать надо, а не народ будоражить.
— Народу надо правду знать, — заметил панк.
— Демагогия! — отмахнулся Паленцов. — Народ накормить надо, а уж потом гипотезы ему подсовывать.
— Спасибо, сыты уже вашей кормежкой, — отреагировал панк.
Тут Паленцов почувствовал, что теряет инициативу. А инициативы упускать ему не хотелось. Кроме того, в купе с минуты на минуту мог нагрянуть Лука, остро чуявший, где пахнёт жареным. Поэтому он стал развивать наступление:
— Вот я вас спрашиваю, чем мы будем кормить народ?
— У меня есть курица и бутерброд, — с готовностью предложила Анна Францевна.
— Что — курица, — отмахнулся Паленцов, — когда нам нужно продовольствие на неопределенный срок.
Неизвестно, чем бы закончилось обсуждение продовольственной программы, если бы в купе н ввалился Лука и не сообщил, что удалось открыть одно из окон.
12
Собрание переместилось в служебное купе. Именно там Луке и Дзаверткину удалось-таки полностью опустить оконную раму. Как все смогли разместитьс в тесном отсеке — загадка, решение которой, возможно, связано с особыми свойствами гиперпространства. Впрочем, в общих вагонах такая задача давно уже решена и в эвклидовом приближении.
Алиса пристроилась вести записи в журнале наблюдений, а узкий специалист под молчаливое благословение остальных вышвырнул в окно обкусанный стакан из хозяйства проводника.
Только Дзаверткин неожиданно обиделся:
— Так на вас стаканов не напасешься...
Стакан благополучно приземлился, не разбившись, на песчаной площадке метрах в пяти от полотна.
— Нормалек! Чего стакану сделается, — забалагурил Лука. — А он нам все про гиперпространство баки забивал.
— Посмотрим, что с ним в следующем цикле произойдёт, — ответил специалист, не отрываясь от окна.
— Не нагнетай, не нагнетай! — махнул рукой Лука.
Поезд тем временем опять подкатил к точке зондирования (Паленцов именовал её "точкой вбрасывания"). На стакан за окном успели глянуть только Лука и специалист. Когда они повернулись к собранию, лица обоих выражали приблизительно одинаковый ужас. Только у специалиста вдобавок предательски покраснела лысина. После продолжительной паузы специалист., заикаясь, вымолвил:
— Там два стакана.
— Один к одному, финифть твою с позолотой! — подтвердил Лука.
— Закусывать надо! — с досадой сказал Паленцов, но тем не менее вместе с остальными встал и придвинулся к окну.
Пролетело несколько томительных минут, и все увидели то, о чем упавшим голосом оповестил Арахисов:
— Три стакана...
Пока собрание обрело дар речи, за окном на песочке громоздилось уже штук десять совершенно идентичных стаканов.
— Как в фантастическом романе, — сказала Анна Францевна, —жаль, название забыла.
— Точно, я тоже читал, — подтвердил Лука. — Названи не помню, а место такое там Полем Чудес называется.
Если они так же будут размножаться, скоро авария произойдёт, — мрачно предрёк специалист, — завалит рельсы стаканами.
— Не произойдёт, — успокоил его Лука, — там уклон в сторону от полотна — откататься стаканы.
Паленцов тем временем думал, что лучше бы это все действительно было массовым гипнозом и на всякий случай пристально следил за специалистом.
— Сколько стаканов записать в журнал наблюдений? — спросила Алиса.
Паленцов взял себя в руки.
— Звришите: наблюдается воспроизводство изделий в арифметической прогрессии, — продиктовал он Алисе.
— Каких изделий — резинотехнических? — подковырнул его Лука.
— Вы что, не понимаете — такое надо секретить! — огрызнулся Паленцов.
Тогда Лука, вспомнив о Поле Чудес, достал монету достоинством пять копеек и, прицелившись, метнул её в окно примерно в той же точке зондирования. Пятак удачно попал на валявшийся в траве кусок рубероида и прекрасно просматривался невооруженным глазом.
В очередном цикле все, забыв о стаканах, на любами две монетки, мирно лежащие на рубероиде. После нескольких десятков циклов стало ясно, что монеты размножаются не хуже стаканов.
Алиса записала: "Увеличение капитала в той же прогрессии".
Лука между тем со словами "Хорошо, что их не нумеруют" изготовился бросить в окно металлический рубль, но был остановлен коллективом. Причём Паленцов кричал, что не позволит девальвировать советский рубль, а Анна Францевна убежденно доказывала факт оптического обмана за счёт аберрации света в гиперпространстве.
— Оптический обман, говоришь? — вскричал Лука. — Я тебе сейчас покажу, какой обман!
Он схватил кочергу у титана и, прицелившись, метнул её, как копьё, в кучу продолжавших размножаться стаканов. Несколько стаканов вдребезги разбилось, зато в последующих циклах вместе со стаканами стали воспроизводиться кочерги. Почему-то это зрелище удручающе подействовало на Луку, и он, произнеся "Не волнуйтесь, там уклон, они откатятся", прекратил активные попытки разбогатеть в арифметической прогрессии.
— Понастроили атомных станций! — констатировал Дзаверткин.
Тут уж всем захотелось вернуться в родное эвклидово пространство, хотя Анна Францевна и продолжала выдвигать фантастические гипотезы, преимущественно по мотивам произведений братьев Стругацких. Уже и Арахисов ощутил упадок творческих сил и только бормотал какую- то невнятицу:
Я играю ре-минор,
Я ошибся, как минёр...
Лука спросил специалиста:
— А живых людей оно удвояет?
— Не вздумайте выпрыгивать, Концевой, — строго предупредил специалист. — С гиперпространством шутки плохи!
— Да я ничего, скромно отозвался Лука. — А вот Алису нам бы в двух экземплярах не помешало. Для демографического взрыва.
— Если вы, Лука, не бросите хамить, то получите гравитационную флуктуация на физиономию! — пообещала Анна Францевна.
— Паленцов одобрительно хмыкнул.
— Что же у нас с ходом времени, товарищи? — затосковал специалист.