Вот и наступили 90 –е.
С августовским путчем.
« Лебединым озером».
Танками на улицах Москвы.
Распадом СССР.
Сменой Ельциным Горбачева.
Великая страна перестала существовать.
Состояние шоковое. В случившееся невозможно поверить.
Но, жизнь идет. Жить надо.
-Вот тебе и обманутая страна. А ты мне не верила. Говорила - ВСЮ СТРАНУ - обмануть невозможно. Оказалось - можно и обмануть, и уничтожить, - говорил мне Мишка на кухне.
-Что дальше? Как жить?- я в полной растерянности.
-Варенька, пока мы живы, надо жить. У нас дети. Соберись, приди в себя и принимай жизнь такой, какая она есть, - успокаивал меня Мишка.
-Но, почему?... почему?...
-Не хотели крови…
-А, сейчас?..
-Возможно, ее будет намного больше…
Жизнь идет.
Варенька поступила в мой институт.
Антошка готовится в Пушкинский аграрный на зоотехника.
На все вопросы у него один ответ:
-Посмотрите, что в стране творится. Всегда буду с куском мяса.
-Практичный ты наш, - смеется Мишка.
-Па, хватит. Не буду же я всем объяснять, что хочу работать с животными.
Предприятия по всей стране и в нашем городе закрываются, тысячи людей остаются без работы.
Наше УНР прекратило свое существование.
Хорошо, знакомые устроили меня в Домоуправление.
У них главбух ушла на пенсию, но, в основном, по состоянию здоровья.
Передавая мне документы, говорила:
-Варенька, ни за что бы работу не бросила, тем более в такое время. Давление. Чуть понервничаю - за двести зашкаливает. Так и до инсульта доработаться не долго. А, нервничаю я ежедневно. Может, хоть, дома, поспокойнее будет. Что непонятно, не стесняйся, обращайся. Всегда помогу. Но, ты специалист грамотный, за контору я спокойна.
Через два месяца она умерла. Видимо, с такой жизнью, ей и дома спокойствия не было.
Было ей 57 лет.
Вот, так, быстротечна наша жизнь.
Мишка с работы каждый день приходит мрачный.
-Разваливается предприятие, - говорит он, - Такое предприятие. Новый цех собирались строить.
Сейчас материалы уже все растащены.
Никому ничего не надо.
Станки под пресс идут.
Утром пришли, станок разобран.
Цветмет извлекли.
Там того цветмета на копейки, а станок тысячи стоит.
На все идут, чтобы выжить.
Денег месяцами не платят.
Семью кормить надо.
Хорошо, ты у меня все понимаешь. Крутишься, как белка в колесе, - вздохнул,
- Женька с третьего подъезда, Валеркин отец, повесился.
Для меня это было полной неожиданностью. Я прекрасно знала этого весельчака, никогда не унывающего Женьку… и… вдруг…
-Схожу к Валентине. Может помощь требуется, - сказала я.
-Сходи…, сходи. Пусть и на меня рассчитывает, в случае чего…
Вот, так мы и живем.
Закрыли Мишкино предприятие.
Пришел домой чернее тучи.
-Ну, вот, теперь и я безработный. Прокормишь, пока на работу устроюсь? – сев на стул, бесцветным голосом, спросил он.
-Мишенька, главное, мы вместе. Остальное все переживем. Все можно пережить, кроме смерти.
- Так устроиться не куда. Это раньше – « требуются…, требуются…, требуются…»
Сейчас работы днем с огнем не найдешь.
Все в челночники подались.
Ладно, мать, права ты, главное, мы вместе. Нас двое.
-А, дети?
-У них своя жизнь, своя судьба.
Вырастить мы их вырастили…
Нам вместе, вдвоем, век коротать.
Вот такие повороты в жизни бывают.
Устроился Миша в кооператив водителем - дальнобойщиком.
Работает на потрепанной фуре – КамАЗе.
Больше ремонта, чем поездок.
Время не спокойное.
Одни переживания.
Дома телефон еще не поставили.
Пока Миша в рейсе, на работе ночевать готова.
Только по служебному телефону и общаемся.
Боюсь я за него.
Рекет.
Убийства на трассе.
Сны плохие сняться.
Поговорить не с кем.
Родители мои часто стали заглядывать в гости.
Пока папа с Тошкой в комнате в шахматы играли, мы с мамой были на кухне.
- Мишка давно звонил? - неожиданно спросила она.
- Позавчера. Уже назад едет. Груз там у него какой – то… Волнуюсь я… Сны непонятные снятся. В холодном поту просыпаюсь. По пол ночи уснуть не могу.
-Когда, говоришь, он приедет?
-Не знаю. Как машина себя поведет. Поломок не будет, к концу этой недели.
-Приедет – дашь знать.
Родители ушли.
Я места себе не нахожу.
Почему мама стала спрашивать о Мишке? Волнуется за него?
Он ей всегда безразличен был.
Что на нее нашло?
Может, знает чего, только мне не говорит?
Не спится.
На балкон вышла.
Ночь. Тихо.
В голову лезут странные мысли - если бы курила, точно не одну бы пачку за ночь выкуривала бы.
Тошка спит.
Варька в Ленинграде. Теперь - в Санкт – Петербурге.
Не спится.
Под утро забылась тяжелым сном.
Снится сырое мясо, мясо.
Горы мяса. Туши полу разделанные на полу валяются… кровь кругом…
Головы отдельно, отрубленные лежат…
-Мама, мама, ты чего? - надо мной склонился Тошка,
- Сон плохой снится? Просыпайся… Успокойся… на тебе лица нет…
«Скорую» - вызвать?
Ты так стонала… Я со своей комнаты прибежал…
С этого рейса Миша не вернулся.
В лесу нашли сожженный КамАЗ.
Груза не было.
Продолжение следует.