Знакомьтесь: Алексей Сергеевич Иванов. Хорош собой. Так хорош, что редкая представительница дамского сословия, проходя мимо, может не остановиться и не вздохнуть глубоко: «Бывает же такое чудо!» Оно было. Оно есть. Оно с удовольствием принимает новое знакомство. И тогда к чисто внешним достоинствам добавляется то, что человек он думающий, имеющий тягу к просвещению, уже много чего знающий, даже писать рискует (хоть не всегда это хорошо получается). А уж рисовать, танцевать и особенно петь… Здесь он достиг высот.
О чём ещё сказать? Да, о главном едва не забыла. Совсем недавно исполнилось ему три с половиной года. Знакомым и незнакомым представлялся как Лёшик Серёжикович. Почему так? Да просто знал, что папу звали Серёжа. Единственный раз в жизни, когда, уходя из семьи, неожиданно для самого себя обросший жёсткой щетиной папа поцеловал его, мальчонке со сна показалось, что кольнул его своими иголочками ёжик. Так папа и остался в памяти ёжиком. Ёжик Серёжа. С именем мамы вышло забавнее. Ведь точно же знал, как её зовут, но «злостный враг» буква «Р» почему-то редко становилась на нужное место. Да и другие буквы время от времени ускользали, расплывались, менялись по собственной воле местами. И вместо милого имени Варенька постоянно выходила Валенка. Смех смехом, но в посёлке, где они жили, маму так и стали окликать: «Валенка, ты уже дома?» В общем-то не смешно, но в привычку вошло.
Честно сказать, много не смешного, но вошедшего в привычку, происходило последние годы в судьбе Вари. По любви ли выходила замуж за Сергея? Нет. Просто с пьяных глаз завалил он её однажды в амбаре. А тут и Лёшик стал сигналы подавать о том, что жив, что готов на свет Божий явиться. По деревенским законам свадьбу сыграли. А раз так - жена, возлюби своего мужа. Возлюбить не удавалось: слишком часто приходил Сергей домой пьяным. С ором являлся среди ночи, тащил Варю в амбар. В избе бедная бабушка пыталась успокоить ревущего внука-младенца. Тщетно стараясь убедить соседей в том, что в её жизни полный порядок, Варя обихаживала мужа, кормила, поила, с трудом выдавливала из себя ласковые слова. Но соседи-то всё знали. На то они и соседи.
Ушёл Сергей из дома неожиданно, даже не попрощавшись, только записку оставил. А слова-то в ней какие были! «Ухожу по-английски. Искать меня не смей, иначе хуже будет. Сама меня соблазнила, на себе женила, специально ребёнка сделала, вот и расплачивайся. Достали меня все, хуже не бывает. Ты задолбала своею любовью. Парень орёт, спать не даёт. А матери своей скажи, что с её добротой только на паперти стоять – нищим деньги раздавать. От меня же ни копейки не ждите. Сами заработаете». И подпись: «С уважением Сергей Иванов».
С каким тут уважением, когда душу разорвал, а кусочки по ветру пустил. Прочитав записку, Варя заплакала. Почему? Ведь не любила же! Просто очень хотелось любить. И, как могла, старалась, чтобы жизнь была нормальной, с семьёй жизнь. Плакала так горько, что, глядя на неё, ревел подрастающий Лёшик. «Ты-то что плачешь? Зачем?» – пыталась успокоить бабушка. «За мамой», - сквозь всхлипы отвечал малышонок. Вот так начался новый этап их жизни.
Честно сказать, просветы в это тёмное время были. Когда вечерами мама возвращалась домой, она сразу же включала магнитофон. В этой маленькой коробочке, словно клад, таилось столько музыки! Разной, прекрасной. Лёшик, казалось, не слушал, а дышал ею. Впитывал в своё маленькое сердечко. И даже во сне видел её и чувствовал.
…………………………………
Был Лёшик человеком добрым, славным, абсолютно уверенным в том, что мир, в котором живёт, это и есть весь мир. А жил он в маленьком посёлке, таком маленьком, что даже местные жители чаще всего называли его просто деревенькой. При всём при этом существовало здесь правление, где поначалу Валенка бухгалтером работала, и здравпункт с фельдшером дедом Иваном, и начальная школа с двадцатью учениками, и даже детский сад с одной воспитательницей и одной нянечкой, которая заодно и поваром была. Четырёх старшеклассников единственный владелец мотоцикла с коляской дядя Коля отвозил по утрам в соседнее село в школу. Четверых при одной коляске! Приближаясь к разъезду, давал условный сигнал знакомому ДПСнику. Тот, по договорённости, прикидывался, что ничего не видит, ничего не слышит. Мотоцикл весело пролетал мимо.
Такой была деревенька, в которой жил Лёшик. Но разве в этом главное? Здесь были бабушка, мама, соседи, огород с клубникой, чёрной смородиной и кучами разных овощей и фруктов. А ещё была музыка и бесконечно заплаканные мамины глаза.
- Лёшик, маленький, ну что же ты-то плачешь?- спрашивала бабушка.
- А мама плакает. Ей больно.
Он знал, что больно, это когда укусит оса или сам оцарапает коленку. Иногда даже можно сделать вид, что от обиды плачет, если бабушка шлёпнет по попе. Вот вчера, например, без спросу залез он в грядки с клубникой, стал рвать ягоды и спелые, и почти зелёные, а потом всё в рот. С листочками даже, с комочками земли. Всё это на мордашке отпечаталось.
Бабушка увидела, замахнулась полотенцем, бранить стала. А Лёшик заревел во весь голос. Мама заплаканная прибежала. Бабуля уж не знала у кого прощения просить. На всё была готова, только бы оба слёзы не лили.
Сколько раз уже и она, и соседи говорили Вареньке, что так жить нельзя. По какому поводу слёзы? Ушел Сергей, значит, судьбою так решено. Может быть, действительно, её всепрощение и желание любви в тягость мужику стали. Когда хорошего и сладкого слишком много, оно не на пользу, а во вред идёт. Да какая там любовь? Вся любовь в сердце копится. Нерастраченная любовь. Оттого и слёзы.
Дни бежали. Кажется, чуть-чуть успокоилась мама. Но нет. Подала заявление об уходе с работы. Перестала быть бухгалтером. А ведь хорошее место было. И деньги неплохие платили. Так нет же! Нанялась уборщицей в детский сад, куда водила Лёшика. Вся нерастраченная любовь обрушилась на сына. Едва до сумасшествия не дошло. Ни на минуту не оставляла его одного. Где сын? Куда пошёл? Зачем? С кем? Однажды даже подняла руку на лёшиного ровесника, который в запале игры попал сыну пластмассовым мячиком в лоб. Ничего страшного не случилось, Лёшик даже плакать не думал, но заплакала мама. И он вслед за ней заревел.
Ты калечишь ребёнка, - увещевала бабушка. – Скоро он перестанет даже думать самостоятельно. Что за мужчина из такого вырастет? Ты привязала его к собственной юбке! Вы друг без друга шагу не делаете! Варенька, вроде бы, и сама всё понимала, но любовь её была необъятна, ей нужен был простор. Выход был нужен. А кого ещё любить, если не сына? Она снова плакала. Следом за ней и Лёшик. «Ты-то зачем ревёшь?» - не умолкала бабуля. «За мамой», – вот и весь ответ.
Спасение пришло неожиданно. Раз в год деревеньку (простите, посёлок) навещал бело-голубой медицинский автобус. Явление не для всех подобных поселений обязательное, но, будем считать, что нашим повезло. Каждый житель, хочет или нет, обязан был получить консультацию у врача, а то и анализы сдать. Не получишь, не сдашь, - оштрафовать могут. А с денежкой в деревне, даже малой, расставаться не принято. Первой в очереди оказалась бабушка. Пока знакомая врачиха Мария Ароновна проверяла её сердце, бабуля, не смолкая, делилась своей бедой: дочь с ума сходит, слёзы не просыхают. Внука скоро больным сделает. От себя ни на шаг не отпускает. Любовью своей руки-ноги ему повязала. А ведь совсем недавно парнишка такой живой, такой весёлый и компанейский был. Сейчас только за мамкину юбку держится и ревёт. Спросишь его: «Зачем плачешь?» Отвечает: «За мамой».
Мария Ароновна не только хорошим врачом была, но и человеком хорошим. Озаботилась она рассказом бабушки. Когда подошла очередь Валенки и Лёшика, когда слегка поговорили они о жизни, докторша стала проверять зрение малыша. Так, этак проверяла. Было видно, что не очень довольна. «Послушай, Варя, - сказала наконец, - не нравится мне его зрение. Он часто плачет?» «Да». «Есть причина?» «Он плачет вслед за мной». «Ты с ума сошла! Ещё год назад я видела весёлого, замечательного пацанёнка!».
Как же долго они говорили! Но очередь не бунтовала. Соседи понимали, что разговор этот едва ли не единственная надежда привести в чувство Варвару.
Лёшик рядом сидел. Всё слушал внимательно и хмурился.
- Ты на меня сердишься? – спросила Мария Ароновна.
- Нет. Я просто думаю.
- О чём же?
- Я больше не буду ходить в детский сад.
- Как? Почему?
- Мне там не нравится. Меня там ребята не берут в мячик играть. И в прятки тоже. Я спрячусь, а меня никто не ищет. А Маруська дразнится, говорит, что я плакса. А Васька обзывается. И другие тоже. Знаете, как кричат? Эй, ты, валенок!
- Стоп, Лёшик. А ты не думал, что сам виноват? Разве ты не плачешь? Плачешь. Значит, кто ты? Плакса. А как ты маму называешь – Валенка? Ты разве не умеешь рычать, как лев? Ну-ка давай попробуем…
Лёшик вздохнул глубоко и такой громкий львиный рык раздался, что, показалось даже, бело-голубой автобус вздрогнул.
- Ур-р-ра!!! Я завт-рр-а всем рр-асскажу, что я не валенок, Что маму Ва-рр-енька зовут. А я плакать не буду. Я лучше, как лев, рр-ычать стану. А тётя докто-рр хо-рр-ошая. Хотите, я Вам песню спою?
- Давай.
Лёшик встал. Показалось даже, что неожиданно повзрослел. Внимательно посмотрел на тётю доктора и запел. Да как запел! Мария Ароновна онемела.
То-о не вечер, то не ве-ечер.
Мне-е малым-мало спало-ось.
Мне малым-мало спало-ось.
Ой, да мне привиделось…
Всё, что могла сказать тётя доктор… Нет, она просто слёзы платком вытерла. У неё дыхание перехватило. Абсолютный слух у мальчонки. А голос чистым ручейком звенит.
Лёшик, как однажды видел в телевизоре, поклонился и сказал строго:
- Мама, пошли домой.
Утром мама отвела сына в детский сад и больше сама туда не приходила. Мама стала работу себе искать. В конце концов можно на рынке клубнику продавать. Первые дачники уже появились, значит, и покупатели есть. А Лёшика в детский сад бабушка водила. Она же его и домой забирала. Своей-то работы бабушке всегда хватало: тяпать, лопатить, поливать огород. К тому же теперь вместо дочки надо было в детском саду мыть полы и посуду, картошку таскать и чистить.
А Варя… Ох, как трудно далось Варе это время. Не получалось у неё стоять за рыночным прилавком. Бывало так, что, погружённая в грустные мысли, даже покупателей не замечала. А им без разницы. Пожмут плечами да к соседке пойдут. Там продавщица улыбчивая, а клубника такая же крупная и сладкая.
Продолжение следует