Шагаю со школы по лагерному броду, и перед поворотом в клуб встречаю поджидающего меня пожилого мужичка.
– Долго жить будешь, Вася, – говорит, улыбаясь. – Вот, пришел по твоему приглашению. Пойдем, чайку попьём.
Проходим в клуб, располагаемся в моём закутке перед сценой. Я чай завариваю, а Николай берёт гитару и начинает что-то наигрывать. Засыпаю чай в крутой кипяток, прикрываю кружку картонной обложкой книги, и пока томится арестантский напиток, слушаю разговорившегося деда.
– Купил я себе, Вася, значица, дом в деревне, а знать-то не знаю там никого. И пришлось мне, Вася, новоселля в одного отмечать. Нахрюкался так, что наутро еле с койки сполз. Ну, ничо! Сбегал за флаконом в сельмаг, прихожу домой, а пить в таком состоянии один не могу. Выхожу я, значица, Вася, на крыльцо, и вижу – мужик по моей улице идёт. Седой такой. Ну, я его окликнул, он подошёл, и вижу я, что он тож с похмела. Ну, я и предложил ему вместе здоровье поправить. Завожу его в дом, садимся за стол, выпили по одной. Он сидит, улыбается, как идиот. Ну, а мне какая разница, с кем пить, главна – душа жива рядом! А у меня, Вася, около стола гармошка старенькая, ещё отцовская, стояла. Так это он гармошке так обрадовался-то. Дай, говорит, потрогаю! И как заиграл он, Вася, у меня аж мурашки по спине автопробег сделали! А он смотрит на меня, и ещё дурнее лыбится. Мне аж неудобно стало, её богу. И тут он опять заиграл, запел:
Этот сон приснился мне недавно,
Впереди я вижу три пути,
Впереди я вижу три дороги,
Но не знаю, по какой идти.
И меня, Вася, чуть не парализовало от этой песни! Молодость бурная вспомнилась, первый срок, деревянный лагерный клуб… И цыган, который в этом клубе именно на этой песне учил меня играть на гитаре! А он поёт и плачет, Вася, навзрыд! А я смотрю и вижу – так это ж мой цыган и есть! Только седой совсем! И давай мы с ним обниматься! Ревем, как две бабы, и остановиться не можем. Не узнал сразу! И то, сколь годов-то прошло!
Дедок замолчал. Задумался. Засмотрелся куда-то в угол, но было ясно – угла не видел.
– А хочешь, Вася, я спою тебе эту песню? Про три дороги.
– С удовольствием послушаю, – ответил я, разливая варево по кружкам.
И ударили его мозолистые, со следами въевшегося мазута, непослушные пальцы по струнам, а строчки захрипели в такт музыке:
Левая широкая дорога
Вся она бурьяном поросла,
И по ней не ходят больше ноги,
Знать, дорога к гибели вела.
А про чифир мы тогда забыли. Время шло к проверке, нужно было уходить…