Санаторий «Лесная сказка» находится в посёлке Чистые боры. Это посёлок атомщиков. Под закат советской эпохи собрались под Костромой построить свою АЭС. Да только Чернобыль и развал Союза сделали своё грязное дело, и строительство завершилось не начавшись – атомную строить даже не приступили, но вот городок строителей отгрохать успели.
Молодёжь из городка уехала на другие стройки, а те, для кого Буйская атомная должна была стать последней, в большинстве своём остались: куда было ехать в бурные девяностые, если в ту пору больше ломали, чем строили. Вот так вот городок Чистые боры остался жить.
Народ приспосабливался к жизни как мог, и, нельзя сказать, власть ему совсем не помогала – на базе ненужного теперь детского сада создали профилакторий для детей. И школа при работе, и воспитателей переучили да ещё и врачам работы нашлось. Назвали этот профилакторий «Лесная сказка».
Надо сказать, что называния и посёлка, и профилактория очень точные. Место это неописуемой красоты, где меж корабельных сосен уютно обосновалось с десяток пятиэтажек. Бор. Чистый бор. Лесная сказка. Ни прибавить, ни убавить.
В эту-то вот «Лесную сказку» нашего Ваньку приглашают, увы, уже пятый год. Так что персонал ему там уже знаком, да и он примелькался своей рыжей шевелюрой.
- Ваня, здравствуй, - говорят ему ещё на входе, перед регистрацией и обходом врачей.
- Здрасьте, - стараясь припомнить, как зовут тетю, лопочет Ванька, но вспомнить никак не может.
Потом процедура приёмки – вагон бумаг, измерение роста и обязательное взвешивание.
- Тридцать кило, - кричит тётя весом раза в четыре больше Ванькиного и отправляет его дальше.
Я старательно записываю данные.
- Зачем это Вам? – интересуется тётя.
- Если будет меньше, чем сдал, то обратно не возьму, - смеюсь я.
- У нас не похудеет, - без тени юмора отвечает тётя, и я, глядя на неё, понимаю – точно не похудеет.
- Ты к нам в который раз? - расспрашивает психиатр (здесь стандартный набор врачей, и нужно проходить всех), раскладывая перед пацаном цветные картонки. – Выбери, какие больше соответствуют твоему настроению.
- Пятая ходка, - Ванька с важностью повторяет мою шутку, лениво отбирая светлые цвета, не трогая тёмных.
Тётя-психиатр в восторге. Она понимает, откуда дует ветер, и рада, что у ребёнка светло на душе.
Затем я провожаю Ваньку в группу, где сдаю молоденькой воспитательнице, и мы с ним прощаемся на три недели.
Время летит быстро. Это в школе не должёшься звонка с урока, а после получения аттестата «года летят как бешеные псы», так что месяц без недели пролетает незаметно. Даже отдохнуть от неугомонного чада по-хорошему не успели. Тем более, что оно принялось звонить, едва я покинул ворота профилактория. Так что через три недели я появляюсь в «Лесной сказке» снова. Но прежде чем получить поправившееся рыжее чудо, меня просят зайти к психиатру.
- Здравствуйте, - говорит молодая девушка в белом халатике. – У нас проблема.
Падаю на стул.
- Если я правильно помню, это Вы привезли Ваню на смену.
- Да, я. У жены уроки, а мне всё равно баранку крутить…
- Вы помните, какие цвета он выбрал при тесте (дальше последовала фамилия, которую я никогда не знал)?
- Красный, оранжевый, жёлтый…
- Это говорит о том, что у ребёнка всё хорошо. Точнее… говорило. А вот сейчас…
Я зажмурился. Не вру, точно зажмурился. Что могло случиться с самым жизнерадостным, самым рыжим ребёнком на свете за каких-то три недели? И она протягивает мне листок.
- Это его рисунок.
Открываю один глаз и быстро закрываю вновь. Успел увидеть, что всё нарисовано чёрным. Собираюсь с духом, открываю второй глаз. Быстро закрываю. На листе посередине нарисованы несколько прямоугольников с точечками (типа надписи) и крестиками выше. «Надгробия. Кладбище», - стучит в голове. Пережёвываю мысль, привыкаю, открываю оба глаза.
Точно, кладбище. По краям круга из надгробий деревья, а сверху птичка, делающая своё птичье дело, причём прямо на памятники.
- Как Вы можете это объяснить, - строго спрашивает врач.
Как? Вы психиатр, Вы меня сначала после этого рисунка, которому я сразу же дал название «Чтоб все сдохли», откачайте, потом объясните, откуда это взялось…
Промычал в ответ что-то нечленораздельное.
- Вот и я не могу понять, - вздохнула молодая врачиха.
Как на Голгофу иду в группу: как меня встретит мой рыжий герой?
Нормально встретил. Повис на шее, орёт привет, типа, мама приехала?
- Ты ж знаешь, что у неё уроки. Я один.
Ребёнок на мгновение грустнеет, но вот рыжие лучи счастья вновь скачут по его мордочке.
Всю дорогу до машины я вспоминал и сверял по списку жены, все ли вещи получены вместе с ребёнком, а сам ребёнок без умолку тараторил, радостно рассказывая, как ему тут жилось – былось. Обнаружив полное соответствие наличных вещей списочным и наоборот, я смог переключиться на размышления о рисунке, и как разговорить мальчишку на такую сложную тему.
Уже в машине, проехав городок Буй, я, наконец, собрался с духом, и спросил, как и положено у мужиков, напрямую.
- А, - ответил Ванька, махнув рукой и ничуть не смутившись, - это нам велели нарисовать интересные места вот я и нарисовал…
- Кладбище?
- Да какое кладбище! (мой вздох облегчения), этот как его… Ну! Ты же знаешь!
Нет, Вань, не знаю… Так что остаток дороги мы гадали, что же нарисовал Ванька, но так определиться и не смогли: моя фантазия оказалась гораздо скуднее знаний. И лишь недели через две, когда всё уже начало забываться, ребёнок забрёл ко мне работу. Походив по кабинетам, он вдруг радостно завизжал:
- Вот оно!
- Что?
- То, что я в «Сказке» нарисовал! – и тычет пальцем в обложку журнала.
Я глянул и… только смог спросить:
- А птичка-то там зачем?
- Да, нас просили ещё нарисовать кроме места, что понравилось, ещё и какое-нибудь животное… Пап, как оно называется?
- Это, Ваня, называется Стоунхэндж…
- Вот! – гордо ответил ребёнок.
Скоро Ванька поедет в «Лесную сказку» в шестой раз. Надо будет успокоить тамошнего психиатра, если та ещё не сошла с ума…
Если честно, пока собирался выложить рассказ, Ваньку снова увезли в "Лесную сказку". Шестая ходка. 10 апреля забирать. С нетерпением ждём встречи. И с психиатрессой тоже...