Ривлин Сергей, Велис Книга из Воронежа

               

                Сергей Николаевич Ривлин          



                Велесова книга 


   

                Посвящается русскому народу
               
                “Велесова книга” – самая древняя
                славянская летопись IV века н.э.,
                написанная руническим письмом
                на деревянных дощечках.
                Её подлинность  признана учёными
                всего мира.


                1

Воспой, Боян, сказ перехожих калик,
В медовой браге омочив свой ус,
Как в жёны взял столетний Германарех
Красавицу славянку рода рус.

Красавица была сестрою Буса,
Ей имя Лебедь Дажин дал, – отец.
С тоскою из родимого улуса
Она ушла, рыдая, под венец.

Князь Германарех – гот, не рус, не арий,
Был даром полководца наделён,
Воюя так, как царь персидский Дарий,
Немало подчинил себе племён.

Землёй за ним соседи не угнались,
Хотя с ним силой мерялись не раз.
Его владенья властно простирались
На север, юг, на запад, на Кавказ.

Его прозвали грозным и могучим
От Балта  до Эвксинских берегов.
Его дружины надвигались тучей,
Захватывая множество рабов.
 
Конунг степей, владыка горных далей,
В дни перемирий, как и на войне,
Он выезжал, как царь персидский Дарий,
Один на белом царственном коне.

Он мог пройти по топям и болотам,
И дни, и ночи мокнуть под дождём.
Пред ним безумно преклонялись готы,
Считая его богом и вождём.

Рождались вновь и умирали травы,
Менялось небо под напором туч.
Но не менялся Германарех славой
И оставался крепок и могуч.

И каждый, кто имел с ним поединок,
Его десницей намертво сражён.
Он в жёны брал гречанок и лезгинок
И пережил уже десяток жён.
                2                - 2 -

Ближайший мир конунгу подчинился,
Остался  край, где высился Эльбрус.
Там много лет назад остановился
Народ славян, которым правил Бус.

Как Иисус, сказанием пророков,
Он появился под Чегирь-звездой, –
Потомок древних ариев Востока,
Прославившихся конною ездой.

И, как Христос тогда в своих скитаньях,
От Ра-реки, Эльбруса до Карпат
Крепил он Русь, распространяя знанье,
И помогал ему родной брат Злат.

Бус был мудрей персидского Кавуса,
Богаче всех, «купаясь в серебре»,
Построил славный Киев у Эльбруса,
За сотни лет до града на Днепре.

И на Днепре уже был третий Киев,
Построенный народом рода Бус.
Пока же Бус возглавил род ариев
И правил он мудрей, чем царь Кавус.

Пришельцы рус носили шапки куньи,
И пять раз в день, пригубив из рогов
Хмельной и пенистой медовой сурьи,
В просторных храмах славили богов.

Превыше всех Сварог – огонь и небо,
Отец всему, и сын его – Дажбог.
Они – источник света, жизни, хлеба –
Всего, что может дать всесильный Бог.

А меж землёй и небом был их дивный,
Их третий облик – их священный Дух.
И воспевалась триединость в гимнах,
В прекрасных гимнах, услаждавших слух.

И пела, подобрав слова простые,
В душе славянской птица Гамаюн.
Другие боги были как святые:
Сварожич, Велес, Коляда, Перун…

Творцов небесных славили земляне,
Создавших небо, землю, их улус,
И потому прозвались как славяне,
Второе имя их – народы Рус.

Рус, Словен, Скиф – потомки Богумира,
А Богумиру был отец Дажбог.
И не было древней народа в мире,
Прошёдшего по тысячам дорог.
                3                - 3 -

У гор Уральских, где сошлись границы
Полярной ночи, солнечного дня,
Когда-то жили русы-киммерийцы,
Поклонники небесного огня.

И это был великий день Сварога,
Когда легко жилось на свете им.
Тогда и арк, медведь, имел берлогу,
Мужал их край – священный Аркаим.

И Бог любил людей без укоризны,
Стараясь по заслугам им воздать.
И очень редки были русов тризны,
Когда вдруг приходилось умирать.

А если смерть уже шептала в уши,
На гроб валили здоровенный дуб.
Бог забирал к себе людскую душу,
Рукою взявшись за длиннющий чуб.

Те киммерийцы не были безусы.
Старались русы облик свой беречь.
Дошёл до украинцев облик русов,
Когда возникла в Запорожье Сечь.

Любовью жизнь была тогда творима.
И каждый русский богом был храним.
Лет тридцать тысяч было Аркаиму,
Когда тот край пришлось оставить им.
 
От севера пришло оледененье,
Стал хладен климат, без того не жарк.
В чужой земле пришлось искать спасенье.
Остался без берлоги даже арк.

От непогоды на просторы далей,
Дорогой, что змеилась, вдаль виясь,
Их вывел к новым землям мудрый Арий –
Великий справедливый русов князь.

И на путях скитаний, шедших через
Леса и степи, в серой мгле дорог
Хранил их Арк, – их покровитель Велес,
Которого назначил им Сварог.

И был Китай когда-то их улусом,
И из-за войн опять пришлось уйти.
Недавно здесь нашли останки русов, –
Остатки мумий древнего пути.
 
Как говорит славянская легенда,
Но это быль, скорее, а не миф,
Их третий Аркаим был краем Венда,
Которому отцом был русич Скиф.
Та Индия, которую мы знаем,                - 4 -
Названьем Вендия была в те времена.
На сотни лет она была тем краем,
Где в мире Русь с соседями жила.

Славяне все всегда хотели мира,
Не надевая панциря на грудь.
Однако чужеземные задиры
Из Вендии направили их путь.

Мечи ломались в битвах.  В этом звоне
Немало русов приняла земля.
Есть русов след в погибшем Вавилоне,
Где урожаем славились поля.

Сердца скитальцев жгло непостоянство,
И больно жалил вражеский укус.
И Ванское у русов было царство,
Где правил независимо царь Рус.

                4

Так шли века, не помнились обиды,
Жару пустынь сменял прохладный лес,
Обжили русы Персию, Колхиду,
Египет и Тибет, Пелопоннес.

Их знанья, вера, властные структуры,   
Насилье отвергавшие, обман,
Легли в основу мировой культуры,
И даже породили христиан.

Последние от русов переняли
Идею триединства божества,
И на славян ущербно повлияли,
Унизив их святые торжества.

И алфавит пришёл от русов к грекам,
Привившим миру вдохновенья вкус.
В то время становился человеком
Дикарь, познавший, кто такие рус.

Народы юга переняли тризны,
У русов позаимствовав коня,
И переняли  культ зороастризма
(Единый бог небесного огня).

А конь теперь распространён по свету
Как самый чистокровнейший араб.
Пошли от руссов первые монеты,
И не было у них названья раб.

И были русы в мире как Мессия
На протяженьи многих сотен лет.
(Такой же стала Русколань – Россия,
Всех принимая, и себе во вред!)
Не зная ссор, насилья и брани,                - 5 -
Соседа называя словом брат, 
Теперь назвали русы Русколанью
Свой новый край от Волги до Карпат.

Века скитаний длилась ночь Сварога,
Когда для всех чужим был мирный рус.
И вот теперь окончилась дорога,
Здесь, на Кавказе, у горы Эльбрус.

Когда они переплывали Волгу,
Перевозя пожитки много дней,
Сварог с небес рассматривал подолгу
Пять тысяч белоснежных их коней.

А следом шли и шли десятки тысяч
Гнедых, каурых, рыжих, вороных.
И, жаль, никто не мог на камне высечь,
Как много в мире русов. Сколько их!

Как много же могло быть и Гардарик!
С народом, сильным сотней городов,
Решил вдруг породниться Германарех,
Заслав с дарами к русичам послов.

                5

Посол конунга, Рандвер, неженатый, –
Его же сын, прибывший поутру,
Увёз с дарами русичей к Карпатам
Просватанную Бусову сестру.

Уже готов был пир, сзывались гости,
Псы на приезжих скалили клыки,
Кипела брага, к псам летели кости,
На пламени румянились быки.

Один лишь Рандвер, он один из готов,
Не ел, не пил, и брагу лил в костёр.
Псы зарычали снова на кого-то,
Где на холме стоял большой шатёр.

Там, в нём, ждала несчастная невеста,
Когда наденут свадебный наряд,
Чтоб отвести на свадебное место,
И там начнётся свадебный обряд.

Её жених, уже не раз женатый,
Такой старик, ему уж сотня лет!
Он так же стар, как древние Карпаты,
А ей ещё и двадцати-то нет.

И как любить такого, с замираньем,
И может ли он пробудить любовь,
Когда его зловонное дыханье
И нрав звериный отравляют кровь?!
Несчастная взмолила тут Сварога:                - 6 -
Спасти её он может лишь один.
И обомлела, – молча у порога
Стоял он, Рандвер, он – конунга сын.

Красавица взялась рукой за бусы,
Упав в объятья  Рандвера потом.
И гот унёс её, где кони русов
Стояли недалёко за шатром.

Свет от костров от дыма был неярок,
Ночные тени средь шатров росли,
И вороные, – свадебный подарок,
Как ветер, двух влюблённых унесли.

                6

Хмельной конунг, не устояв на месте,
Для твёрдости усевшись на коня,
Велел вести на празднество невесту,
Пока не скрыта темнотой земля.

Но смолкли вдруг гортанные напевы,
На лицах готов отразился страх:
В шатре большом не оказалось девы,
А у конунга меч сверкнул в руках.

Пропал и Рандвер, да и кони русов,
В шатре – один невестинский наряд.
Но среди готов не бывало трусов, –
Поймать сбежавших каждый был бы рад.

Конунга конь споткнулся вдруг о кочку,
У князя готов дрогнуло лицо:
На горизонте чуть виднелись точки
На север уходящих беглецов.

И вслед ушли на север готов кони.
Без устали, а ночью без огней,
Двенадцать лун безумная погоня
Неслась, меняя загнанных коней.

Быстрее ветра были кони русов,
Но трудно без замен лететь вперёд.
Мешали потом взмокшие бурнусы.
Уж настигал их самый ближний гот.

За Рандвером неслась вперёд беглянка.
Конь захрапел и вдруг замедлил ход,
Копытом резвым зацепив за ямку,
Которую недавно вырыл крот.

От натяженья лопнула подпруга.
Конь задрожал, как от смертельных ран,
И рухнул средь некошеного луга, –
Над ним взлетел волосяной аркан.
Пришёл конец отчаянному гону                - 7 -
К исходу аж двенадцатого дня,
И беглецов взвалили на попону,
Связав двоих, на одного коня.

Конунг поимкой этой был утешен,
Безжалостной дружиной окружён.
Мятежный сын мгновенно был повешен,
Чтоб у отца не отбирал он жён.

Девичьей кровью степь была залита,
Не просыхая много-много дней:
Он Лебедь в гневе бросил под копыта
Горячих, необъезженных коней.

От крови трав храпели кобылицы,
Тревожил их погибшей девы дух.
От гнева потемнели русов лица,
Когда до них дошёл печальный слух.

И так тогда в глазах темнело карих,
И так тогда печаль была сильна,
Что русами был проклят Германарех,
И разразилась с готами война.

                7

Отчаянно тогда сражались русы,
Рубились днём, рубились по ночам,
И даже лошадиные укусы
Разили готов прямо по плечам.

Конунг собрал остатки войск насилу
Вокруг себя, подняв огромный меч,
Он и в сто лет имел такую силу, –
Мог раскроить противника от плеч.

Без устали меча стальное жало
Косило русов сверху и в упор.
Но готу в бок вонзились два кинжала –
Его сразили Бус и Златогор.

Вот так за Лебедь отомстили братья,
В кровавой сече не жалея сил.
А готский вождь смертельные объятья,
Меч выпустив, внезапно ощутил.

Седок безвольный стал коню обузой,
И аргамак на землю сбросил груз.
Конунг погиб. Не стало и союза
Всесильных готов и народа рус.

Конунг погиб. Остановилось сердце
От жженья двух кинжальных страшных  ран.
Потомки готов – это ныне немцы,
А русы – предки нынешних славян.
                8                - 8 -

Могильный холм конунгу рос под звоны
Стальных мечей, что заменили медь.
Спустя века надменные тевтоны
Пытались мирной Русью завладеть.

Останки Лебеди нашли под грабом.
Курган накрыл их, сказочно высок.
И на кургане каменную бабу
Лицом установили на восток.

Глаза – погибшей голубые бусы
Глядят туда, наверно, до сих пор,
Откуда в степь пришли когда-то русы,
Где их очаг был у Уральских гор.

И разгадали  умные арабы
В раздумьи, где же руссов был исток,
Причину ту, что на курганах бабы
Лицом всегда стояли на восток.

На поле брани разрослось болото.
В болоте сгнил непогребённый трус.
На русов через год напали готы,
И Бус распят был, словно Иисус.

Три дня спустя воскрес князь бедных русов,
Как Иисус Христос, как  дух и бог.
Его вознёс, как прежде Иисуса,
С любовью к ним отец богов Сварог.

И многие века славяне русы
Небесной силы ощущали длань,
Уверовав, что это силой Буса
Неудержимо крепла Русколань.

До наших дней хранят места в Баксане,
Где он родился и распят был встарь.
И до сих пор используют славяне
Народным ставший Бусов календарь.

                9

Так завершилась древняя интрига.
Как это было, может быть, друзья,
Мне рассказала Велесова книга,
А ей не верить попросту нельзя!

Поняв недоуменье человека, –
Да было ль так? Отвечу на вопрос:
Да, было. Было! Но в IV веке
От Рождества, когда пришёл Христос.

11-12.08.2003

Тропою Велеса. Русь До-Киевская
Светлана Сухорукова
               



Содержание


ПРЕДИСЛОВИЕ                3


«ВЕЛЕСОВА КНИГА»                5


ИСТОКИ СЛАВЯНСТВА                21


ГОСУДАРСТВО В «ДО-КИЕВСКОЙ» РУСИ                37


ЗМЕЕВЫЕ ВАЛЫ – ЩИТ ВЕЛИКОЙ РУСКОЛАНИ                62


«РУСКОЛАНЬ» И «ВЕЛИКАЯ СКИФИЯ»                69


ЛЕТОПИСНЫЙ ВОРОНЕЖ И ВОРОНЕЖЕЦ
«ВЕЛЕСОВОЙ КНИГИ»                82


ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА                106
















ПРЕДИСЛОВИЕ

                Но кто мы и откуда, когда от этих лет
                Остались пересуды, а нас на свете нет?               
                Б.Пастернак


     Споры об истинности или подделке табличек «Велесовой книги» идут уже более полувека и, вероятно, никогда не закончатся. Ломают научные копья маститые ученые мужи. Но моя книга совсем не об этом.
     В последнее время стало модно выдвигать различные гипотезы о жизни древних славян, призывая на помощь все ту же «Велесову книгу». Но оставим это любителям-фантастам.
     Основной целью этой книги является анализ самого текста дощечек, попытка понять смысл изложенного в них и сравнение приведенных исторических фактов с другими известными науке источниками, в частности летописными свидетельствами древнерусских, западноевропейских, восточнославянских и арабских авторов, а также, по мере возможности, русскую и советскую историографию и материалы археологии.  Главные вопросы: существовала ли государственность у древних славянских племен; где лежат истоки славянства; место и значение города Воронежа в ту далекую эпоху.
       На всеохватывающую монографию я не претендую. Скорее, это  попытка осознать всю глубину и мощь еще не изученного и не открытого нами древнего мира. История – наука относительная; развивается и непрерывно меняется всегда, уточняя и опровергая, казалось бы, всем известные факты. И, следовательно, в ней всегда есть место для споров и разных точек зрения.
       При работе над данной книгой, в числе прочего, использованы материалы рукописи воронежского краеведа Владимира Николаевича Душутина (1925-2002), носящей условное название «Воронежец – столица «до Киевской Руси» (по материалам «Велесовой книги»)» и  материалы его печатных публикаций в периодических изданиях, посвященных проблеме основания г. Воронежа. В.Н.Душутин всегда был сторонником версии о более древнем происхождении г.Воронежа и его месте в исторических процессах, протекавших в эпоху формирования славянского этноса на территории современной европейской России, чем это принято среди ряда историков и краеведов, занимавшихся данным вопросом.
      Надо отдать должное  В. Н. Душутину в том, что (не будучи профессиональным историком) он сделал очень много для сбора фактического материала об истории г. Воронежа и поднял интересную и неизученную тему именно «Велесовой книги».
      Именно «Велесова книга», как исторический источник, до сих пор не проанализированный в достаточной степени, может помочь нам заглянуть     вглубь веков, прежде всего к истокам формирования славянской народности, культуры и государственности. И поскольку в ее текстах действительно упоминается Воронеж или Воронежец в роли некоего крупного центра существовавшего государства, и имеются конкретные привязки ко времени его существования, проследить историю и понять – «а был ли мальчик?» очень и очень стоит.
     «Род проходит, и род приходит, а земля пребывает вовеки» - говорит Экклезиаст. А земля и род живут памятью людской. «Ты, который позднее явишь здесь свое лицо! Если твой ум разумеет, ты спросишь, кто мы? Кто мы? Спроси зарю, спроси лес, спроси волну, спроси бурю, спроси любовь. Спроси землю, землю страдания и землю любимую. Кто мы? Мы – земля!»
     В книге нет одного героя. Их много. Они не созданы моим воображением, я не навязываю им свою точку зрения. Это они, некогда жившие, будут говорить с вами текстами славянских дощечек, русских летописей, арабских, византийских, западноевропейских хроник, скандинавских саг. Эта книга – своего рода научная повесть, где вопросов больше, чем ответов на них. Надеюсь, дорогой читатель, что скучно тебе не будет.

         С уважением                Светлана Полякова




























       
                Вещи и дела, аще не написании бывают,
                тмою покрываются и гробу беспамятства
                предаются, написании же яко
                одушевлении…
                Бунин И.А. «Жизнь Арсеньева»
               


«ВЕЛЕСОВА КНИГА»

           «Велесовой книгой» или книгой Велеса  С.Лесной (Парамонов) – первый издатель списков с т.н. «дощечек Изенбека», назвал «языческую летопись, охватывающую историю Руси от 1500 лет «до Дира», т.е. приблизительно от 650 г. до н.э. и доведенную до последней четверти IX в.» - источника, вызывающего по прежнему много споров, и удивляющего исследователей истории древней Руси глубиной информативности о нашем очень далеком прошлом.
     Споры вокруг «Велесовой книги»  вызваны тем, что она осуществляет коренную ломку очень многих укоренившихся в нашем сознании представлений. И, прежде всего, о начальном этапе нашей истории, о глубине нашей национальной памяти.
     Собственно, вопрос о подлинности «Велесовой книги» все еще не снят с повестки дня, чему способствует и то обстоятельство, что подлинники дощечек бесследно исчезли и ученое сообщество имеет дело лишь с копиями. Будем считать "Велесову книгу» подлинным памятником истории и письменности древних славян и  опираться на нее, как на исторический источник, тем более что такая точка зрения уже аргументирована и признана многими историками. В 2001 году «Велесова книга» официально признана Академией Наук России, как подлинный исторический источник.


ВОЗВРАЩЕНИЕ «ВЕЛЕСОВОЙ КНИГИ»

      Открытие текстов деревянных дощечек «Велесовой книги» относится к июлю 1919 года. Полковник Добровольческой армии Федор Артурович Изенбек во время наступления на Москву нашел их в разграбленном княжеском имении. Где точно, никто сказать не может. Ю.П.Миролюбов говорит об Орловском или Курском направлении, некоторые исследователи полагают, что это был хутор Великий Бурлюк под Харьковом.
     Ф.А.Изенбек закончил  штурманский факультет Морского кадетского корпуса. В службу он вышел в чине мичмана, но через некоторое время, к огорчению отца, службу оставил и поступил учиться в Петербургскую Академию художеств. После года обучения, Федор напрашивается на практику с профессором Ф.Н.Федоровым и уезжает в Туркменистан в качестве археолога-рисовальщика. Обладая, несомненно, широким кругозором и определенными знаниями, значение своей  находки он прекрасно представлял. Причем настолько, что сохранил их, несмотря на все безумие своего времени, где люди легко теряли ни только имущество и близких, но и свою жизнь.
     Таблички прошли нелегкий путь с офицером-эмигрантом. После долгих странствий в 1924 году Изенбек поселился в Бельгии, в Брюсселе.         
     В 1925 году в Брюсселе он познакомился с таким же эмигрантом, бывшим офицером Деникинской армии Ю.П.Лядским (Миролюбовым). Миролюбов был неплохим художником и интересовался русской историей. Изенбек предложил Миролюбову заняться копированием и анализом дощечек. Он согласился, и эта работа заняла у него около 15 лет. Почему он не занялся этим сам, ведь он прекрасно рисовал и даже работал художником на гобеленовой фабрике? Трудно сказать. Скорее всего, считал, что не обладает достаточными знаниями древнерусской письменности и истории, а Миролюбов довольно много знал, имел свою точку зрения на эти вопросы. Он, конечно, был дилетант, но дилетант талантливый, упорный и заинтересованный. Кроме того, по профессии Миролюбов был химиком, а таблички были в плачевном состоянии и нуждались в реставрации, прежде чем приступать к их дешифровке. И Миролюбов смог это сделать. И тем, что тексты «Велесовой книги» все же дошли до нас, мы обязаны, прежде всего, именно ему.
     Из письма Ю.П.Миролюбова – Сергею Парамонову (Лесному) от 11. 11.1957 года. № 9.
    «… началась моя работа. В мешке я нашел «дощаки», связанные тонким кожаным ремешком, пропущенным в отверстия. Посмотрел… и онемел. Попросил взять одну домой, там поработать. Однако Изенбек не разрешил их выносить, даже по частям и предложил, если я захочу, работать у него…»
     Из письма Ю.П.Миролюбова – Борису Ребиндеру от 11.11.1957 года. №2
     « … Дощьки были приблизительно одинакового размера, тридцать восемь сантиметров на двадцать два, толщиной в полсантиметра. Поверхность была исцарапана от долгого хранения. Местами они были совсем испорчены какими-то пятнами, местами покоробились, надулись, точно отсырели. Лак, их покрывавший или же масло, поотстало, сошло. Под ним была древесина темного цвета. Изенбек думал, что «дощьки» березового дерева. Я того не знаю, так как не специалист по дереву. Края были отрезаны неровно. Похоже, что их резали ножом, а никак не пилой. Размер одних был больше, других несколько меньше, так что «дощьки» прилегали друг к другу неровно. Поверхность, вероятно, тоже была скоблена перед писанием, была неровна, углублениями.
     Текст был написан или нацарапан шилом, затем натерт чем-то бурым, потемневшим от времени, после чего покрыт лаком или маслом. Может, текст царапали ножом, этого я сказать не могу с уверенностью.
     … Каждый раз для строки была проведена линия, довольно неровная, а текст был написан под ней так, как это было на фотоснимке, который вы воспроизвели на страницах вашей книги. На другой стороне текст был как бы продолжением предыдущего, так что надо было переворачивать связку «дощек», чтобы их читать. В иных местах, наоборот, это было, как если бы каждая сторона была страницей в книге. Сразу видно, что это многолетняя давность.
     На полях (отдельно от текста) некоторых «дощек» были изображены головы быка, на других – солнца, на третьих разных животных, может быть лисы, собаки или же овцы. Трудно было разбирать эти фигуры. По-моему, это были символы месяцев года. О них я напишу отдельно, в самом конце, после публикации текстов».
     Как бы там не было, Миролюбов смог  спокойно скопировать около 40 дощечек. Точное их количество неизвестно, так как они были поломаны, и не ясно, правильно ли были склеены фрагменты. Закончил копирование Миролюбов в конце 1939 года. Нумерация дощечек также Ю.П.Миролюбова, причем никакой системы в ней не прослеживается.
   В этом же году началась Вторая мировая война, Бельгия была оккупирована фашистской Германией, Ф.А.Изенбек пропал. И сейчас точно неизвестно, при каких обстоятельствах произошла смерть или исчезновение Изенбека, но, когда узнавший об этом Ю.П.Миролюбов, поспешил к нему, дощечек и картин Изенбека в его квартире не оказалось. Для потомков остались лишь копии табличек, сделанные Миролюбовым.

     Где же дощечки «Велесовой книги»?
     В 1964 году Сергей Лесной (настоящая фамилия Парамонов) в своей книге «Откуда ты, Русь?» , видимо, будучи хорошо знакомым с предложением Ю.П.Миролюбова привлечь к работе с текстами «Велесовой книги» настоящего специалиста, написал: «… о существовании дощечек знали весьма немногие. В числе их профессор Брюссельского университета Экк и его ассистент…» А далее он записал очень интересный факт:  «Их предложение взяться за изучение дощечек Изенбеком было отклонено…» (там же).
      Миролюбов же своих исследований дощечек не скрывал. Самый большой интерес к этим исследованиям проявил специалист по славянским древностям Марк Шефтель. Позже выяснилось, что он был членом нацистской организации «Анненэрбе», которая выявляла любые исторические ценности на оккупированных территориях и вывозила их в Германию.   
     В 1945 г., после победы Советского Союза над Германией, огромный архив «Анненэрбе» был вывезен в 25 железнодорожных вагонах в Советский Союз. Но он так и остался фактически неизученным. А полвека спустя его стали большими партиями возвращать в Германию. «Книга Велеса» может быть и в части материалов архива, вывезенных в США. Тот же Марк Шефтель после войны эмигрировал в Америку и упорно держится легенда, что именно он продал дощечки с письменами богатейшей секте мормонов в Солт-Лейк-Сити. Но все тайное рано или поздно становится явным (вспомним историю с якобы «пропавшим» кладом Шлимана, «найденном» в запасниках Государственного Эрмитажа). Будем надеяться, что и «дощечки Изенбека» рано или поздно опять увидят свет.
    «Мы не знаем о прошлом ничего, или почти ничего. Сокровища дремлют в библиотеках. Мы утверждаем, что история прерывиста и что несколько светочей знания разделены сотнями и тысячами лет невежества. Возникшая внезапно идея «просвещенного века», которую мы восприняли с поразительной наивностью, погрузила для нас во мрак все остальные эпохи. Новый взгляд на древние книги изменил бы такое положение вещей. Мы были бы потрясены содержащимися в них богатствами. К тому же не следует забывать, что, по словам Эттербери, современника Ньютона, «больше древних книг утеряно, чем сохранилось».
   Тем более, стоит бережно относиться к тому немногому, что у нас осталось от предков. И «Велесова книга», несомненно, должна стать краеугольным камнем пересмотра свей славянской истории.

      В 1954 году Ю.П.Миролюбов знакомится с секретарем музея Русского искусства в Сан-Франциско генералом А.А.Куренниковым под псевдонимом А.А.Кур выпускавшим газету «Жар-птица». В этой газете А.А.Кур в 1957, 1958, 1959 годах предпринял печать десяти первых дощечек «Велесовой книги». Однако мало кто из русских заинтересовался этой публикацией. Одним из них был профессор биологии С.Парамонов (псевдоним -  Лесной), который прекрасно знал историю России, старославянский язык. Он тщательно изучил тексты и подвергнул их логическому анализу. Парамонов (Лесной) выпустил две книги – «Откуда ты, Русь?» (1964 год) – об истории открытия дощечек Изенбека и «Велесова книга», содержащая анализ десяти первых табличек, напечатанных в «Жар-птице».  На эти книги обратил внимание историк и лингвист  Б.Ребиндер, выпустив в 1980 г. книгу «Велесова книга: жизнь и религия славян».
     Думается, здесь нет нужды подробно рассматривать вопрос  дискуссии о подлинности табличек «Велесовой книги», на это есть специальная литература (в частности, статья В.Скурлатова и Н.Николаева (1976г.), Л.П.Жуковской, Б.А.Рыбакова, Н.Ф.Скрипника (1972г.), книга О.В.Творогова, А.И.Асова, В.П.Козлова и других сторонников и противников подлинности этого исторического памятника).
     Стоит кратко остановиться лишь на некоторых моментах:
1. «Велесова книга» - это не единый, законченный литературный памятник с  хронологически точным и подробным описанием исторических событий, подобный римским анналам или древнерусским летописям. В ряде случаев датировка осуществляется лишь по привязке отдельных фрагментов к именам реально существовавших исторических фигур (Олег, Германарих, Набсур и т.д.).
2. Переписаны эти таблички были, скорее всего, около IX века н.э. в Новгороде, причем совершенно разными людьми. В тексте встречаются слова, которыми переписчик заменял непонятные ему термины, к тому времени вышедшие из употребления.
3. Почему решили, что переписаны таблички в IX веке и именно в Новгороде? Язык «Велесовой книги» совпадает с языком найденных там берестяных грамот, т.н. «новгородскому» диалекту русского языка. Кстати, Ю.П.Миролюбов, которого большинство прежних советских исследователей обвиняло в изготовлении подделки, знать этого просто не мог. Берестяные грамоты впервые были найдены лишь в 1951 г. археологической экспедицией под руководством А.В.Арциховского. Кстати, в настоящее время подобные грамоты найдены при раскопках в Нижнем Новгороде, Москве, Смоленске и Рязани.
4. То, что у древних славян существовала развитая письменность, подтверждает множество источников, в том числе и византийских, арабских, старогерманских. Известных «просветителей славянского народа» и «создателей письменности» монахов Кирилла и Мефодия император Михаил послал на Русь лишь для того, чтобы они внесли изменения в уже существовавшие церковные книги, дабы соблюсти «чистоту обрядовости». Об этом прямо говорит «Житие святого Кирилла».
     Повторюсь, анализ всех аргументов «за» и «против» подлинности «Велесовой книги», не входит в мою задачу. Но что любопытно, подлинной ее признали за границей уже давно, почти со времени первой публикации. В 1963 году V международный съезд славистов в Софии также признал «Велесову книгу», как исторический источник. Восточные славяне нашли в ней массу фактов, полностью сходных с их археологическими и летописными данными. Советская же историография с непоколебимым упорством держалась прежней версии, вплоть до 90-х годов прошлого века. А в 90-х наступает полное молчание почти на десятилетие, зато пышным цветом расцветают совершенно фантастические гипотезы и теории. Наконец, в 2001 году «Велесову книгу» признает РАН и, хочется верить, что начался новый период – период серьезного изучения и переосмысления всей глубины подлинной русской, славянской истории.
      Сведения «Велесовой книги» - прежде всего сведения исторические. В ней нет никакой мистики, никакой магии, как бы ни хотелось этого ряду «фантастов от истории» и новоявленных магов и волхвов. С этой и только этой точки зрения следует рассматривать ее тексты. Сравнивать, анализировать, думать и сопоставлять – вот во все века главная задача добросовестного исследователя, а не искателя дешевых сенсаций.
     Из этого я и буду исходить в дальнейшей работе.
     «Велесова книга» - это хроники и писания древней, языческой Руси. Мысль о единении всех славянских племен, о одноначальном происхождении славян, как этноса, о недопустимости раздробленности и вражды между славянскими племенами – вот основная мысль, которой проникнуты таблички. И мысль эта, что очень важно для понимания табличек, неотделима от языческой веры, подчинена ей. Дощечка 8/2-Ш: «От утра до утра мы видели зло, которое творилось на Руси. И ждали, когда придет добро. А оно не придет никогда, если мы силы свои не сплотим и не дойдет до нас одна мысль, которую глаголет нам глас праотцов. Внимайте ему – и потому ничего другого не делайте».
       Мыслью о единении, прекращении «братоубийства» пронизаны и все летописи Руси христианской, Руси православной.  Мы еще будем иметь возможность проследить эту преемственность в письменных памятниках более позднего времени.
     Структурно, с историко-тематической точки зрения, «Велесова книга» - это большой, многослойный литературный «пирог» раннего европейского славянства, который мы до сих пор не можем «переварить». Мешают «белые пятна» в наших знаниях древней истории. Из-за преобладания  т.н. «норманнской теории» в исторической науке, уже к 17 веку в библиотеках русских монастырей и церквей почти не осталось древнерусских книг. Из десятков тысяч сохранились лишь единицы. В 1718 г. в пожаре погибло богатое книжное собрание Киево-Печерской лавры, через полвека сгорела библиотека Киево-Могилянской академии. «Велесова книга», восходящая к дохристианским временам, сохранилась чудом. По всем признакам, она появилась около IX в., повествуя при этом о временах гораздо более древних.
     Можно выделить несколько «слоев», несколько различных исторических периодов жизни наших далеких предков. Только по предварительным подсчетам – это 2200-2660 лет … до христианской истории Руси.

     Первый и самый глубокий исторический слой. Самый древний, и еще абсолютно современной исторической науке неведомый. Он рассказывает о жизни наших прародителей в регионе семи великих Зауральских рек.
«…Создались роды те в Семиречье, где мы обитали за морем в крае зеленом, когда были скотоводами, и было это в древности до исхода нашего к Карпатской горе, И было это за тысячу триста лет до Германареха…» (Дощечка 9а-1) . «Велесова книга» называет этот регион «Седьмец Ирштиа и Загорья». Один из ответов на вопрос: «Почему наши прародители ушли из Загорья: «И было это в тот день, когда случилось великое землетрясение, и земля вертелась и многие возносились к Сварге. И забрали мы свои стада, … и спасли наши души». (Дощечка 6г-II). Это была величайшая трагедия народа, создавшего в Зауралье, как показали археологические исследования последних 90 лет, великую протогородскую цивилизацию, сравнимую с Мохенджо-Даро и отчасти Троей. Это регион, где ныне открыты Синшату, Карагеяк и удивительный древний комплекс Аркаим. Таким образом, «Велесова книга» подтверждает ранее известное  по т.н. «Мазуринскому летописцу» : «Так же по ним сыновья их и внуки (т.е. Словена и Руса) … обладали же северными странами и по всему Поморью до самых пределов Ледовитого моря, и окрест желтовидных и зеленовидных вод, и по великим рекам Печоре и Выми, и за высокими непроходимыми каменными горами в стране называемой Скир, то есть Сибирь, по великой реке Оби до устья Беловодной реки, вода которой бела, как молоко. Ходили же и на Египетские страны и воевали. … в Иерусалимских и варварских станах большой страх тогда из-за них царил». Это самое раннее (до «Велесовой книги» разумеется) упоминание о Беловодии – блаженной стране, которая лежит на севере и подобна Шамбале и Швета-двипе (Белому острову) в традициях Индии и Центральной Азии.
     Расшифрованные тексты дощечек повествуют не только о т.н. «Карпатском исходе» наших предков, не только о жизни их в Синарской земле, а охватывают нашу историческую память на значительно большую глубину. Они рассказывают о многолетнем движении прародителей «к заходу Солнца» из района своей легендарной прародины, называемой «Семиречье и Загорье». Ряд ученых полагает, что «Семиречье» это историко-географический район четырех, ранее больших озер Зайсан-Ляаколь-Сасыколь и Балхаш, с юга прикрываемый высокогорным хребтом Джунгарского Алатау. Название «Семиречье», по их мнению, от семи ранее крупных рек, впадавших в Балхаш: Или-Каратал-Аксу-Лепси-Аягуз-Токрау и Баконас. Этот регион с древнейших времен считался одним из древнейших регионов орошаемого земледелия.
     Дощечка 5а-II «Велесовой книги» повествует: «Подробнее о начале нашем мы расскажем так. За тысячу пятьсот дет до Дира прадеды наши дошли до Карпатской горы и там они осели и жили кладно… и так жилось нам пятьсот лет…»  Наиболее  достоверное время княжения Дира в Киеве – 873 год. (Поскольку личности славянских князей Аскольда и Дира привязаны к реально существовавшему князю Олегу ). Дощечка 6е-П: « Аскольд силою разгромил нашего князя и победил его. Аскольд, а после него – Дир уселись у нас, как непрошенные князья…»
В таком случае, наши предки ушли к Карпатским горам в 627 г. до н.э. Далее. «…Там нам жилось пятьсот лет…» То есть спустя пятьсот лет они ушли из Карпатского региона. Куда же? Текст той же дощечки дает ответ: «…на восход Солнца и шли до Непры (Днепра)». Из текста дощечки 2б-1: «И вот враги напали на нас и мы побежали к Киеву-граду и до Голуни и там поселились». Не менее интересно и упоминание в тексте  (Дощечка 2а-1) некоего Пятиречья. «Предрешено было в старые времена, чтобы мы сплотились с иными и создали Русколань великую. Рождена была Русколань наша близ Голуни… И поглядите на вспаханные поля, которые были бедными до прихода нашего из Пятиречья…(Семиречья)».

  Второй слой. Это самый мощный по содержательности слой, дающий ответ на один из волнующих вопросов современности – почему же мы называемся именно славянами? Но и не только. Тексты этого слоя рассказывают о трудностях, сопровождавших праславянские племена на пути их исхода с первоначальной  родины до мест дальнейшего расселения. «И с великими трудностями для нас мы переправили своих людей, и скот сей на берег, и пошли к Дону, а там готов увидели на юге и Готское море. И так род славен ушел в земли, где солнце спит в ночи» (Дощечка 9б-1), (следовательно, шли наши предки именно из краев, где солнце «не спит», т.е. из-за Урала, а вероятнее всего далее – из-за Беломорья, где, по последним исследованиям, также находят остатки протокультуры). И дошли до река Ра (Ра-великая, Волга), которая отделяла их «от других людей и течет в море Фасисте (Каспийское)». Здесь начались первые споры и раздоры: куда идти дальше?
     Поскольку «Велесова книга» утверждает, что всеми родами праславян первенствовал некий Орей (Дощечки 5а-1, 26-Ш), скорее всего легендарный герой древности, что-то вроде полубога, значит, все славяне вышли из единого этноса. Современные историки прямо отождествляют Орея «Велесовой книги» с Арием – прародителем ариев, создателей великой протокультуры древности. Дощечка 1а-I: «И ту истину рассказываем о первом господине нашем – от него пошли князи избираемые и сменяемые».
   Любопытно сравнить данные наших соседей скандинавов из летописи скандинавского сказителя Снорри Стурлусона «Круг земной» и главной эпической саги викингов «Старшая Эдда» с данными «Велесовой книги». Как известно, мифы скандинавских народов повествуют о борьбе в древности двух групп богов: Асов и Ванов. Поскольку эти народы обожествляли своих предков после их смерти, то речь, вероятнее всего, идет о реальных людях и реальных исторических событиях, только искаженных с течением веков. Е.И.Классен отмечал, в частности: «Древнейшие писатели, каковы, например, Этельвальд, Альберикус, Снорро, Торфей, Саксон Грамматик, утверждают также, что все встречающиеся в древних скандинавских легендах имена взяты с исторических лиц и народов, но перенесены на божества и существа сверхъестественные». 
     В эпической скандинавской саге «Старшая Эдда» повествуется о давних временах, сохранилась память о том, что скорее всего действительно было. Думаю, что было так: рядом совершенно мирно жили два родственных народа – «асы» и «ваны». Общественным строем была родовая община во главе с вождем, однако власть его было ограничена народным собранием («тигом»). Во времена «правления» родового вождя по имени Один произошло некое событие. «Старшая Эдда» говорит об убийстве жены Одина – Гулльвейг. Кто убил и за что, неясно. Но собрание постановило отомстить за ее смерть. Один «бросает свое копье» и начинается великая война, причем ваны сначала побеждают. Но асы упорны, приобретают союзников, куют оружие и, в конце концов, побеждают. Но, видимо, победа досталось дорогой ценой и той и другой стороне, в конце концов, оставшиеся образуют единый народ, предводителем которого становится Один. Боги же обоих народов образуют единый пантеон, однако, память о том, что когда-то они принадлежали к разным культурам, сохранилась в виде преданий. Отсюда и два «вида» богов, часто дублирующих функции друг друга. Скорее всего, боги скандинавов – действительно существовавшие люди, отголоски их былых страданий, печалей, интриг и радостей до сих пор занимают огромное место в мировой культуре.
      «.. С севера с гор, что за пределами населенных мест, течет … река, правильное название которой Танаис. Местность у ее устья называлась тогда Страной Ванов или Жилищем Ванов. Страна в Азии к востоку от Танаксвиля называется страной Асов или Жилищем Асов, а столица страны называется Асгард. Правителем там был тот, кто звался Одином». И далее: «Один пошел войной против Ванов, но они не были застигнуты врасплох и защищали свою страну, и победа была то за Асами, то за Ванами. Они разоряли и опустошали страны друг друга».   
     Некоторые исследователи предполагают, что асы и ваны ассоциировались у скандинавов со славянскими племенами, которые, столкнувшись с ними на своем историческом пути, обожествили более развитый народ.
     Заглянем в «Велесову книгу». Здесь нет и намека на вражду славян между собой. Наоборот, славянские племена всячески поддерживают друг друга в борьбе с внешними врагами. Как справедливо отметил Е.И.Классен: « Если сага говорит о битвах скандинавов с руссами, мы не верим подробностям этих битв». 
     Дощечка 1а-I: «Киська же тот шел, и вел родичей по степям со скотом своим на полдень, и туда, где солнце сияет, прибыл. И, придя к нему, отец Орей сказал: «Мы оба имели детей, и мужей, и жен. А старшие имели войны с врагами. И так решали, чтобы племена соединяли овец своих и скот и становились племенем единым. И это же боги предлагают нам. Мы же видели доблесть их с тех пор и во веки вечные». А когда подсчитывать стали (голоса), одни рекли – чтобы быть едиными, а другие рекли - иначе. И тогда отец Орей отвел стада свои и людей от них. … И Киська ушел прочь. И также увел людей своих винные места, чтобы не смешались они с людьми отца Орея. И те предки наши, так сотворив, на тех землях осели. И так Киська отошел со своими людьми и создал землю иную. И там поселились они, и таким образом отделились и отмежевались, и решили быть чуждыми один другому. Все они хлеб и соль имели и не перечили друг другу». Заметим, что, даже принять ту точку зрения, что эти два племени суть асы и ванны скандинавов, то четко видно, что здесь идет обратное развитие сюжета: единый народ делится на два, а не два народа сливаются в один.
     Дальнейшее развитие событий вообще противоречит сюжету скандинавского эпоса. «И пришли язи в его (Кисека) край, и начали забирать скотину. И тогда Кисек напал на них. Бился с ними сначала день, потом второй, и люди его бились. И так сказал отец Орей: «Грешим мы с родичами своими, и потому от мертвых черно и мертвечину едят, что мы сдерживаем себя». И стало мерзко на сердце Ориевом, и возопил он родичам: «Поддержите Кисека и людей его! Седлайте коней!» И тогда бросились все на язов и бились с ними до тех пор, пока не разбили их. И тут начали ведать истину, что мы имели силу лишь когда были вместе – и тогда никто не мог одолеть нас». (Дощечка 1б-I).
     То, что скандинавы хорошо знали своих соседей, свидетельствует сам географический мир северных сказаний: от Упсалы (Швеция) на севере до границы Римской империи на юге, от Рейна на западе до Дона на востоке. Он насыщен приметами и каждый из слушателей саг знал, например, где именно находится эпическая Земля готов – Рейдготаланд, отделенная пограничным лесом Мюрквид, реками Данном и Даном (Днепром, Доном-Дунаем) с «речными селеньями» Архейм, от земли гуннов – Хуналанд, а с другой стороны примыкающая у знакомым островам и фьордам Балтики и Северного моря.
     Лежат по всем странам
     Нити судьбы
     (Речи Регина)
     Заглянем еще раз в работу Е.И.Классена: « Мы не смеем отвергать ни существования руссов в то время, ни их войн со скандинавами. А если в легенде упомянуты и местности, то мы знаем и то, где тогда руссы имели свою оседлость».

     Таким образом, можно сделать вывод: хотя скандинавские племена и были соседями славян, хотя память о них, как более развитом народе, у которого существовали укрепленные поселения, безусловно, сохранилась в различных сагах и скандинавском эпосе в целом, напрямую ассоциировать войны асов и ванов с историей славян нельзя. Война асов и ванов с последующим объединением их в единый народ – древнейшая история самих скандинавов.
           Но, как бы там не было, врагов у славянских племен было много, приходилось без конца воевать. Так что, спокойной жизни не получилось. И тогда Орей повелел своим сыновьям идти в новые места, искать лучшей земли. «И это были – Кий, Пащек и Горевато, от коих истекли три славных племени… так шли на юг к морю и мечами разили врагов, шли до горы великой, до долины с травами, где много злаков…» (Дощечка 4г-II).
     Любопытно, как в процессе рассказа о скитаниях праславян меняются акценты в оценке наиболее пригодной для жизни земли: в исходе из Семиречья говориться в основном о пригодности пастбищ, т.е. праславяне – кочевники и скотоводы, а в процессе продвижения к югу, и, видимо, ассимилирования с местными оседлыми племенами, становились земледельцами. Дощечка 8/2-Ш: «… От морских берегов готского моря шли мы до Днепра. И нигде не видели иных бродяг, таких же как русские, а видели свободные племена гуннов и языгов». Но продолжим: «И там освоился Кий, который начал обустраивать Киев, ставший русским…»   Кстати, обратите внимание на слово «ставший». Значит, в этом месте уже существовало поселение, там кто-то жил. Скорее всего, это были родственные племена, так как о великой битве за захват этого прекрасного места речи не идет.
      Итак, Кий вел руссов, Щек вел свои племена и Хорев своих хорват (Дощечка 2б-1).  «И были князья Славен с братом его Скифом. И тогда узнали они о распре великой на востоке и так сказали: «Идем в землю Ильмерскую!» И пришли они на север, и там Славен основал свой город. А брат его Скиф был у моря и имел сына своего Венда, а после него был внук, который владел всеми южными степями. И крови много там лилось от того, что была распря великая за посевы и пашни по обе стороны от Дона и гор русских, и до пастбищ карпатских» (Дощечка 6а-1). «После пошли к озеру Ильмень и там основали Новгород. И отныне мы здесь пребываем» (Дощечка 125-а-П).
     Много говориться о попытках первых славян вернуться на цветущие земли Сирии и Палестины, где была их «первая Голунь», но все попытки были тщетны: враги захватили ранее обжитые земли (говориться о фряжцах, римлянах и т.д.) И вот итог: «Князья - суть наши, и не следует им ходить на полдень (на юг), чтобы добывать землю для нас и наших детей». А там (на юге) греки нападали на нас, как только Борусь от нас отделилась. И была сеча великая… Сто раз возрождалась Русь – и сто раз была разбита от полуночи до полудня. И так водили скот праотцы наши, и были отцом Ореем уведены в край русский…» (Дощечка 2а-П). «От земли нашей пошли славянские племена…» (Дощечка 5б-1).

     Обратите внимание: такие знакомые со времен школьной программы, со знакомства с «Повестью временных лет» монаха Нестора, названия и имена. И вроде нет никакого противоречия с официальной историей древней Руси, по крайней мере, пока. Единственное, что может обратить на себя внимание – временное удаление истории славян все дальше и дальше вглубь веков.
     Остановимся кратко на «Повести временных лет». Это один из наиболее ранних дошедших до нас древнерусских летописных сводов начала XII века. Автором ее считается монах Нестор, известный агиограф на рубеже XI-XII веков, монах Киево-Печерского монастыря. В самом начале «Повести» говориться об истоках племени славянского (конечно, с точки зрения христианина и ссылкой на Библию). И много общего с текстами «Велесовой книги» и фактами, в ней изложенными.
     Какими же источниками мог пользоваться инок Киево-Печерского монастыря? Вне всякого сомнения, этими источниками могли быть не только древние иноземные оригиналы, но и летописи его исторических предшественников. Мы можем только предполагать, что хроники Руси языческой, подобные «Велесовой книге», могли быть в хранилище Печерского монастыря и Нестор мог ими пользоваться, как источниками о древнейшем пласте истории своего народа, слишком уж  велико сходство фактических данных.
     Конечно, христианская церковь яростно боролась с наследством прежних веков, с исторической памятью народа, но не все ее представители были такими уж фанатиками и мракобесами. Они отлично понимали ценность накопленного народом в его предыдущей истории опыта, пытались его понять и освоить, даже где-то примирить со своей доктриной. И еще. К IX веку таких «книг» как «Велесова» сохранились сотни, а может быть и тысячи. Как ни старайся, все не уничтожить.
     Кроме того, как известно из истории распространения христианства в Европе, добровольно принимала это вероучение только правящая верхушка, из чисто политических соображений реальной выгоды. В простом народе (будь то славяне, русы, германцы, болгары, скандинавы, ирландцы и т.д.) христианство насаждалось в буквальном смысле «огнем и мечом». Люди прятали, сберегали древние знания, зачастую жертвуя своей жизнью.
     В русской и затем советской историографии довольно много писалось об источниках и составителях «Повести». Традиционно считается, что эта летопись (известная по Лаврентьевскому, Ипатьевскому, Хлебниковскому спискам) была составлена, по крайней мере, начало ее, (как уже говорилось выше) монахом Киево-Печерского монастыря Нестором около 1113 года.  Позже, вероятно, она была продолжена уже другими летописцами, о чем свидетельствует изменившаяся манера изложения текста. В основе «Повести» лежит т.н. «Начальный свод», составленный, вероятно,  1096-1099 гг. Изучение этого свода, однако, показало, что в его основе также лежало какое-то более раннее произведение летописного характера. Возможными источниками не только «Повести временных лет», но и вообще всех ранних русских летописей, можно считать устное (или уцелевшее, как в случае с «Велесовой книгой», письменное) наследие язычества, источники иностранного происхождения и, наконец, Библию, как символ и основу христианского вероучения. Из иностранных источников можно отметить также греческие и болгарские хроники.  Также можно отметить заимствования из «Иудейской войны» и «Иудейских древностей» Иосифа Флавия. «Некоторые сведения этнического и географического характера, попавшие в недатированное введение Повести, были заимствованы из источника типа Ипполита Римского» . Кроме того, американской исследовательницей Ф.Йейтс была высказана весьма справедливая мысль о том, что в Древней Руси, как и во всем античном и средневековом мире, память играла гораздо большую роль, чем мы себе это представляем. А если память подкрепляют еще и существовавшие письменные источники, такие как «Велесова книга», то тем более, народной традиции есть на что опираться.
     Косвенным свидетельством того, что летописи, подобные «Велесовой книге», существовали  когда-то на Руси в большом количестве, является дошедшая до нас опись книг из библиотеки умершего в 1735 году известного ученого и коллекционера Якова Брюса. Чиновники, составлявшие опись кабинета Брюса, упоминают загадочную книгу, состоявшую из семи деревянных дощечек с вырезанными на них непонятными знаками. Это особенно ценно, если вспомнить, что еще специальным указом царь Алексей Михайлович повелел уничтожать все подобные книги, которые в некотором количестве еще сохранились в 17 веке в монастырских библиотеках. Таблички Брюса, видимо, вместе с остальным имуществом, отошли казне, так как наследников у него не было. Отождествлять же «Велесову книгу» с этими табличками нельзя из-за разницы в объеме текста.
     В принципе, все ранее известные античные источники, говорящие о «варварах», т.е. антах, скифах, венедах и т.д. подтверждают главные постулаты «Велесовой книги».
     «Славяне и анты» - пишет, в частности Прокопий Кессарийский, - «не управляются одним человеком, но с давних времен живут в демократии».
То же подтверждает и Псевдо-Маврикий: «Эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве, и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим. И во всем остальном у обоих этих варварских племен вся жизнь и законы одинаковы».
     Первые века нашей эры дают довольно обширный материал о славянских племенах, разумеется, глазами римских историков – Плиния, Тацита, Птолемея, Аппиана. Они оценивают их, конечно, соответственно своему пониманию мира, где кто не римлянин - тот варвар. В основном они называют племена, жившие на территории южной Руси (непосредственно граничившей с Восточной Римской империей) «скифами». «Но нам известно, что скифы – собирательное имя многих народов, живших на юге нашей страны. Не случайно греки еще долго продолжали называть по-старому Киевскую Русь «Скифией» или «Тавро-Скифией», оговориваясь иногда, что эти тавроскифы сами себя называют Русью».  В областях Черниговский, Курской, Харьковской, Воронежской жили т.н. «царские скифы» (определение Геродота) – храбрейший и многолюднейший народ, властвовавший над другими племенами.
     К «Истории» Геродота мы обратимся подробнее в следующих главах, где подробно рассмотрим один из интереснейших вопросов: возможно ли, что «Геродотова Скифия» - это древнее славянское государство «Русколань», а легендарный город Гелон – это Голунь из «Велесовой книги»?
     В настоящее время, благодаря целому комплексу исследований, единое мнение официальной исторической науки пришло к тому, что восточные славяне еще до образования Киевского государства, т.е. до второй полвины IX века, имели уже свою значительную историю и успели достигнуть заметных успехов в области материальной и духовной культуры.
     Правда, надо отметить, что загадка создания русских городов в таком количестве, что уже в IX веке Русь носила название «страны городов» (Гардарика), учеными не была разгадана. Был выдвинут ряд гипотез (Ходаковский, Самоквасов, Леонтович), которые  при ближайшем рассмотрении могут быть признаны безосновательными.
    Выводы же археологических исследований о месте зарождения русской государственности до последнего времени покоились на фундаменте книги Б.А.Рыбакова «Анты, славяне и Византия в VI-VII вв.», в которой он считает центром области антов Среднее Приднепровье и бассейн р. Роси. Это заключение, как «священная корова» переходит из школьной программы в вузовскую. А между тем, наверняка есть и другой богатый материал, из которого следуют совсем иные выводы. Б.А.Рыбаков копал только там, где материал подтверждал его теорию и только.
     А та же «Велесова книга» заставляет задуматься – может быть вовсе не там надо искать истоки древней, до-Киевской Руси? Сейчас, к счастью, появляется все большее число исследователей, пытающихся выйти за рамки «официальной» науки и осмыслить минувшие века в других точек зрения. Но смелые гипотезы все же надо проверять фактами и здесь может помочь, подсказать направление поиска, именно «Велесова книга».
      
Третий слой табличек «Книги Велеса» – религия древних славян. Этот слой очень важен для понимания особенностей восприятия происходившего вокруг автора текстов, а значит, и для понимания самого смысла табличек. Еще С.М.Соловьев отмечал: «Религия восточных славян поразительно сходна с религией арийских племен: она состояла в поклонении физическим божествам, явлениям природы и духам усопших, родовым, домашним гениям». 
    «…Сварог и Перун – есть в то же время и Свентовит. Эти двое охватывают небо, сражаются тут Чернобог с Белобогом и Сваргу поддерживают, чтоб не был повержен тот бог Свентовит. За теми двумя – Велес, Хорс и Стрибог». (11б-П). Славяне почитали Сварога – бога огня, отца солнца; Даждьбога – божество солнечного света, подателя благ, которого иногда называли сыном Сварога; Мокошь – «мать урожая», богиню земли; Волоса (Велеса) – доброжелательного бога земли, скота и богатства; Симаргла – божество семян, корней, ростков растений, которое изображалось в виде «крылатой собаки»; Хорса – божество солнечного диска; Стрибога – бога ветров; Перуна – бога грозы и грома, покровителя воинской дружины и князя. Перечисление имен многочисленных имен богов и богинь (Дощечка 11б-П) довольно полно отражает представления о мире древних охотников,  затем скотоводов, а затем и земледельцев. Это мир, где каждому природному явлению соответствует то или иное божество, злое или доброе. Соответственно, добрые поступки вознаграждаются в загробной жизни, злые наказываются. Такой взгляд не нов.
     В обозримой истории, все народы, создавшие впоследствии мощные и сильные государственные образования, начинали также (исключение – Израиль – единобожие, и в противоположность ему - греки, от единобожия пришедшие к множеству богов). По количеству почитаемых первыми славянами богов сама собой напрашивается  параллель с Древним Египтом.
    Но народ, создавший «Велесову книгу», развивался, а по мере развития, перехода от кочевого образа жизни к оседлому, уже иначе относился к своим богам, которых и стало не в пример меньше. Дощечка 7а-П: «Слава богам нашим! Мы имеем истинную веру, которая не требует человеческих жертв. …мы смели давать лишь полевые жертвы и от трудов наших просо, молоко, жир. Так всякий, кто слушает греков, скажет про нас, что мы людоеды. Но это – ложная речь, поскольку это воистину не так! Мы имели иные обычаи».  Дощечка 4б-I: «Боги русские не берут ни жертв людских, ни животных, только плоды, овощи, цветы и зерна, молоко, питную сурью, на травах забродившую, и мед, и никогда живую птицу, рыб. И это варяги и эллины дают богам жертву иную и страшную – человеческую».
     Это место во «Велесовой книге» вызывает особенно много нареканий у сторонников версии поддельного происхождения «дощечек Изенбека», поскольку «общеизвестно», что культ Перуна и Велеса у древних славян «был кровавым» и якобы именно поэтому на Русь проникло более «гуманное» христианство. Кто и когда доказал кровавость этих культов?
    А причина одна. Введение новой, чуждой для народа веры, надо было оправдать и обосновать. В искании политических выгод правители никогда и ничем не брезговали, ни тогда, ни сейчас.
     Но самое любопытное то, что как не старались официальные власти и официальная религия, отголоски древних верований можно наблюдать даже в настоящее время. Они, как тонкая нить, протянутая предками из прошлого к нам. Славянское язычество тесно переплелось на Руси с христианством. Промежуток между Рождеством и Крещением заняли языческие святки, Масленица стала преддверием Великого (предпасхального) Поста. В христианскую Пасху вплелись языческие поминальные обряды, а также древнеславянский культ хлеба, в праздник Троицы – культ березы и трав, а также другие элементы славянского праздника Семика. Праздник Преображения Господня совместился с праздником сбора плодов и получил название Яблочный Спас. Многие языческие божества «передали» свои функции христианским святым. Перун стал отождествляться с Ильей Пророком и Георгием Победоносцем, культы Николы Мирликийского (Николая Угодника), архангела Михаила и святого Власия, особого покровителя скота в христианстве, вобрали элементы поклонения Велесу, языческая Мокошь слилась с Параскевой Пятницей и Богородицей.

     Четвертый слой «Велесовой книги» позволяет проследить события, касающиеся вопроса о приходе на Русь варягов и, в частности, Рюрика. Далее мы обратим внимание на оценку этого события «Велесовой книгой» и проведем сравнительный анализ сохранившихся летописей и текстов книги (применительно к «норманнской» теории), говорящих об этом.
 
     Слой пятый «Велесовой книги» касается непосредственно темы основания и существования г. Воронежа и доказательств большей древности нашего города, чем принято считать. Попробуем рассмотреть его в отдельной главе, посвященной непосредственно нашему родному краю, используя, кроме «Велесовой книги», существующие исторические, топографические и археологические данные.
 
















                Ты и во сне необычайна.
                Твоей одежды не коснусь.
                Дремлю – и за дремотой тайна,
                И в тайне – ты почиешь, Русь.
                Русь, опоясана реками,
                И дебрями окружена,
                С болотами и журавлями,
                И с мутным взором колдуна.
                Где разноликие народы
                Из края в край, из дола в дол
                Ведут ночные хороводы
                Под зарево горящих сел.
                Где все пути и все распутья
                Живой клюкой измождены,
                И вихрь, свистящий в голых прутьях,
                Поет преданья старины…
                А.А.Блок
               
ИСТОКИ СЛАВЯНСТВА

      Великий российский историк С.М.Соловьев в своей «Истории России с древнейших времен»  утверждает: «… Славянское племя не помнит о своем приходе из Азии, о вожде,  который вывел его оттуда, но оно сохранило предания о своем первоначальном пребывании на берегах Дуная, о движении оттуда на север, а потом о вторичном движении оттуда на север и восток, вследствие натиска какого-то сильного врага. Это предание заключает в себе факт, не подлежащий никакому сомнению, древнее пребывание славян в придунайских странах оставило ясные следы в местных названиях…»
     Скорее всего, С.М.Соловьев опирается на свидетельство «Повести временных лет»  :
« …Спустя много лет сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими от тех мест, на которых сели».  Однако Нестор довольно четко в своей вводной части указывает, что наши предки в древние времена жили в долине Синарской, т.е. в долине Месопотамии, откуда они и вышли, направясь к северу и частью на Кавказ, а частью через Малую Азию (через Дарданеллы) и Балканы в степи Причерноморья. « …Иафету же достались северные страны и западные: Мидия, Албания, Армения Малая и Великая…, Скифия, славяне… В Иафетовой же части сидят русские, чудь и всякие народы».
     На это указывает и «Велесова книга» (Дощечка 9а-1):  «Создались роды те в Семиречье, где мы обитали за морем в крае зеленом, когда были скотоводами». Далее дощечка 15а-П развивает эту тему: «… ушли мы из Семиречья с гор Ирийских из Загорья и шли век. И так пришли в Двуречье… и пошли в землю Сирии. … И вот после этих битв пришли мы к Карпатским горам». Дощечка 6в-П: «Эта земля за Явью. Мы решили строить сто городов: Хорсунь и иные, затем возведенные. Но Русколань раздирали смуты. И долгая вражда меж родами раздирала Русь». Далее говориться о уже известном переходе славян к Дунаю, а затем к Дону, Днепру и севернее – к Волхову и озеру Ильмень.
     Долгое время российская, а затем и советская историческая наука базировались на постулатах, наиболее полно высказанных Б.Д.Грековым:
« 1. Если происхождение славян нам точно неизвестно,… то известно, что славяне, как и другие народы, складывались исторически, путем скрещивания различных племен.
    2. Славяне генетически связаны с теми племенами, которых греки называли именем скифов и прежде всего со скифами-пахарями».    
     Однако, «Велесова книга», принятая как исторически достоверный источник, отказывает славянам в подобном отсутствии родовой памяти и уводит историю славян, как единого народа далеко в прошлое от IV-VII вв. н.э., как это считалось ранее. Более того, в совершенной параллели с «Повестью временных лет» «Велесова книга» утверждает: «В те времена был Богумир и … имел он трех дочерей и двух сыновей. Дочерям своим он нашел трех мужей и от них ... идут древляне, кривичи и поляне, а от сыновей северяне и русы». (Дощечка 9а-1). Здесь впервые появляется термин «Русь», как обозначение единой для всех славянских племен государственной принадлежности. «И было так - потомок, чувствуя славу свою, держал в сердце своем Русь, которая есть и пребудет землей нашей». (Дощечка 8/2-Ш).
      Резонно было бы предположить, что автор одной из древнейших сохранившихся русских летописей пользовался сходным с «Велесовой книгой» источником либо ею самой, слишком много одинаковых фактов и совпадений. Однако, как христианин и монах (т.е. довольно ортодоксально мыслящий человек), Нестор отмел все «языческое», «греховное», что содержалось в первоначальных источниках. Нестор писал не столько историю Руси или южной Руси, сколько пытался составить династическое древо «Рюриковичей», естественно, по заказу правящей элиты. Как показывает сравнение с Иоакимовской и 3-ей Новгородской летописями, Нестор совершенно намеренно сузил славянскую  историю. Историю северной, т.е. Новгородской Руси он почти обошел молчанием. Сведения о До-Олеговой Руси были сохранены языческими жрецами или лицами, явно враждебно настроенными против христианства. Пользоваться такими книгами было «грехом» и для богобоязненного монаха не могло ни быть предосудительным. Именно монахи, подобные Нестору, уничтожали малейшие слады, напоминающие о язычестве, а «Велесова книга» полна упоминаниями «языческих идолов».
    
    Откуда же пошел собственно термин «славяне» для обозначения единого конгломерата племен? «Велесова книга» прямо указывает: «Отцам нашим и матерям – слава! Так как они учили нас чтить богов наших и водили за руку стезей правой. Так мы шли, и не были нахлебниками, а были русскими славянами, которые богам славу поют и потому – суть славяне».
    Это подтверждает и Е.И.Классен: « Чтобы убедиться фактически в том, что славяне произвели это название от славы, рассмотрим несколько собственных имен славянских, принадлежавших лицам, городам и урочищам, в составление которых вошла слава как общее основание, около которого вертятся все действия народа; например: Брети-слав, Боле-слав, Бури-слав, Богу-слав, Влади-слав, Все-слав, Венце-слав, Вече-слав, Врати-слав, Греми-слав, Добро-слав (это был Стефан, князь Сербский, византийцами названный Буе-славом), Любо-слав, Мсти-слав, Мече-слав, Миро-слав, Прими-слав, Рости-слав, Свято-слав, Сули-слав, Собе-слав, Суди-слав, Славо-слав, Яро-слав, Пре-слава, Перея-славль, За-славль, Бри-славль, Яро-славль, Рос-славль (на Лабе, ныне Росслау). Сла-венск, Славяно-сербск, Славенское озеро, Славенские ключи, Сла-винитино (село Новгородской губернии), Славенка (улица в Новгороде). Сюда же можно отнести и Чести-бор, Хвалисы и Хывалисское море, иными называемое Хвалынским».

     О начале собственно славянских племен «Велесова книга» говорит так: (Дощечка 6а-1): «И были князья Славен с братом его Скифом. И пришли они на север и там Славен основал свой город.»  «И с великим трудностями для нас мы переправили своих людей и скот на сей берег, и пошли к Дону… И так род славен ушел в земли, где солнце спит в ночи, где много травы и тучных лугов, и где реки рыбы полны, и где никто не умирает».  (Дощечка 9б-1). Очень похоже на библейский Эдем, не так ли? Воспоминания с ностальгией о золотом веке («никто не умирает»).
     Но, как всегда, пришли враги, а врагов у русских племен было более, чем достаточно. Тот же С.М.Соловьев перечисляет: « с запада – кельты, с  севера – германцы, с юга – римляне, с востока – азиатские орды; и только на северо-восток был открыт свободный путь…»  О том же повествует «Велесова книга»: «… мы были принуждены укрыться в лесах, и жили там охотниками и рыболовами. И так мы пережили одну тьму. И отправились мы к южному зеленотравью и имели много скота». (Дощечка 2б-П). И далее: (Дощечка 15а-П): «После пошли к озеру Ильмень и там основали Новгород. И отныне мы здесь пребываем».
      Очень интересно замечание Е.И Классена: «Во время переселения венетов на Ильмень и Ловать опустело несколько городов славянских близ Балтийского поморья, слывших именем Градек, а впоследствии названных Старыми городами, вероятно, в противоположность  Новограду. А это ведет к заключению, что город, построенный славянами на Ильмене, назван тогда же Новым Градом для отличия его от каждого Градека, ими основанного и потому прозванного Старым Городом или Старградом.
    Так как славяне строили всегда города деревянные, что совершалось весьма скоро, то нет сомнения, что и Новоград был построен при самом начале переселения славян на Ильмень, а потому и построение его должно отнести к тому же времени, следовательно, к 216 году до Р.Х».
     С учетом археологических, антропологических, лингвистических и других данных, появление первых славян (индоевропейских племен) у озера Ильмень в III тыс. до н.э., а то и ранее, вполне вероятно.
     Цитированный ранее текст «Велесовой книги» впервые и в абсолютно конкретной форме дает нам указание на место, где собственно писались или, вернее, чертились на деревянных струганных «дощаках» тексты «Велесовой книги». Автор пишет: «и отныне мы здесь пребываем», т.е. пишет в настоящем времени, то есть когда он пишет эти строки.
    Дощечка 5б-1: «И также было много крови пролито, и на ней Русь стоит, поскольку мы кровь-руду пролили, и так навеки до конца будет. От земли нашей пошли славянские племена и роды».
     Цитирую «Повесть временных лет»: «Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. И от тех славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими от тех мест, на которых сели. Так же славяне пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие – древлянами, потому что осели в лесах, а другие сели между Припятью и Двиною и назвались дреговичами, иные сели по Двине и назвались полочанами. Те же славяне, которые сели около озера Ильменя, назвались своим именем – славянами, и построили город, и назвали его Новгородом. И так разошелся славянский народ, а его имени и грамота назвалась славянской».
     Подтверждает данные «Велесовой книги» и т.н. Мазуринский летописец :
«О Словене и Русе. Князья скифские Словен и Рус мудростью и храбростью в роде своем всех превзошли, и начали размышлять с подданными своими премудро, и сказали так: «… Слышали от отцов своих, что благословил праотец наш Ной прадеда нашего Афета частью земли всего западного, и северного, и полуночного ветров. И ныне, братья и друзья, послушайте совета нашего. Оставим подальше вражду и несогласие, что ныне из-за тесноты творится у нас, и двинемся, и идем от земли этой и от рода нашего, и пойдем по части света, которая в уделе прадедов наших.
     И было в лето от Адама 3099 (2409 г. до н.э.) Словен и Рус с родами своими отлучились от Евксинопонта, и пошли от роду своего и от братьев своих, и, ходили по странам Вселенной, словно острокрылые орлы пролетали сквозь пустыни многие, ища себе места благоприятные, и во многих местах отдыхали, мечтая, но нигде не наши селения по сердцу своему. 14 лет пустые станы обходили, пока не дошли до озера великого, Мойским называемого, потом же оно Словеном было названо Ильмер по имени сестры их Ильмери.
     Старший же Словен-князь с родом своим, что под рукой его, сел на реке, звавшееся тогда Мутной, потом же Волхов прозвалась по имени старшего сына Словенова, звавшегося Волхвом. И поставили град и назвали его по имени князя своего Словенск Великий. И от того времени пришельцы скифские начали именоваться словенами». Опять это упоминание о «скифских пришельцах», как прямое отождествление древнеславянских племен со «скифами» греков и римлян.
     В Мазуринском  и Двинском  летописцах основание у озера Мойско (Ильменя, Илмера) городов Словенска и Руса отнесено к 2395 году до нашей эры. Н.М.Карамзин пишет: «Брат Словена, потомка Сима, правнука Иоафетова, основателя г.Словенска (Новгорода), Русс, основал г. Руссу в 3113 г. от сотворения мира на берегах рек Порусьи и Полисти, так названных им в честь своей жены и дочери».
     Эпический родоначальник русского народа Рус фигурирует в трех книжных традициях: арабо-персидской, старогерманской  и славянской.
      Прежде, чем мы обратимся к ним, стоит прислушаться к вполне справедливому замечанию Е.И.Классена, которое, кстати, стоит учесть на будущее, рассматривая другие исторические источники: «Причина, по которой история славяно-руссов дохристианского времени так темна в общих летописях, заключается, во-первых, в том, что греческих и римских историков занимали преимущественно войны, грабежи, сожжения и истребления и они мало заботились о мирных добродетелях граждан; от этого славяне, народ мирный, трудолюбивый, любящий домашнюю жизнь и хозяйство, так поздно вошел в очерк истории народов. Только мельком кое-где проглядывают светлые точки, озаряющие славян. Эти светлые места произошли большею частью от бурных столкновений славян с затронувшими их соседями. Во-вторых - греки никогда не заботились узнавать настоящего имени сторонних для себя племен и называли их как кому вздумается. От этого часто встречаются такие названия, которые или означают только одежду того племени, или промышленность, или даже бранное название соседей – с переводом этих названий или без перевода на греческий язык». 
     Рассмотрим сначала арабо-персидские источники.
     Из «Истории царей» Абу-Джафара ат-Табари», который писал около 914-915 гг.: «Турк, Славяне, Яджудж и Маджудж и другие неизвестные нам народы происходят от Яфета». В Баб-аль-Абвабе находился тогда царь, по имени Шахрияр, который пошел к Абдуррахману на встречу, заключил мир с ним, чтобы не платить дани арабам и сказал следующее: «Я нахожусь между двумя врагами, один – Хазары, а другой – Русы, которые суть враги целому миру, в особенности арабам, а воевать с ними, кроме здешних людей, никто не умеет. Вместо того, чтобы мы платили дань, будем воевать с русами сами и собственным оружием и будем их удерживать, чтобы они не вышли из своей страны».
     Персидское «Собрание историй» в начале XII века повествует: «Рассказывают также, что Рус и Хазар были от одной матери и отца. Затем Рус вырос и, так как не имел места, которое ему пришлось бы по душе, написал письмо Хазару и попросил у того часть его страны, чтобы там обосноваться. Рус искал и нашел место себе. Остров не большой и не маленький, с болотистой почвой и гнилым воздухом; там он и обосновался». (Очень напоминает по описанию Новгородский край и приневскую местность – болота и влажный воздух). И далее: «… И Славянин пришел к Русу, чтобы нам обосноваться. Рус ему ответил, что место тесное. Между ними началась ссора и сражение, и Славянин бежал и достиг того места, где ныне земля славян». 
     Если Новгород – только окраина славянских владений, то интересно, а где, по мнению арабских источников, находится основная «земля славян»?
     Вот как описывает земли славян Аль-Масуди (20-50-е гг. X века): «Славяне разделяются на многие народы; некоторые из них суть христиане, между ними находятся также язычники. Живут они при большой реке, текущей с востока на запад. Другая река в их стране течет с востока на запад, пока не изливается еще в другую реку, приходящую из стран Булгар». Нетрудно узнать в этих реках Днепр, Дон и Дунай. Далее он продолжает описание: «В их стране много рек, текущих с севера. Ни одно из их озер не солено, потому что страна их далека от солнца, а вода их сладка; вода же близкая к солнцу, бывает солена. Страна, которая далее за ними к северу, необитаема по причине холода и множества воды. Большая часть их племен суть язычники, которые сжигают своих мертвецов и поклоняются им. Они имеют многие города, также церкви, где навешивают колокола, в которые ударяют молотком, подобно тому, как у нас христиане ударяют деревянной колотушкой по доске». Отличное описание севера Руси.
     Однако, далее, здесь идет описание и еще одного народа – русов. «В верховьях хазарской реки есть устье, соединяющееся с рукавом моря Найтас, которое есть Русское море; никто кроме них (русов) не плавает по нем и они живут на одном из его берегов».
     В этом отрывке приведено ошибочное суждение арабов о том, что рукав Волги соединяется с рукавом Азовского моря или Доном. Важно же то, что Русским здесь называется Черное море, значит, граница владений русов доходила именно сюда.
    И далее по тексту: «Они (русы) образуют великий народ, не покоряющийся ни царю, ни закону.
     Русы составляют многие народы, разделяющися на разрозненные племена». Но интересен вывод: «Славяне составляют многие племена и многочисленные роды. Впоследствии же, пошли раздоры между их племенами, порядок их был нарушен, они разделились на отдельные колена и каждое племя избрало себе царя».
     При оценке этих свидетельств надо учитывать, в первую очередь два обстоятельства. Первое – почти все они относятся ко времени 1 тысячелетия уже нашей эры. Во-вторых, обязательные для чужестранцев лексические и культурные трудности при переводе и в понимании чужых названий и обычаев.
     Но вывод очевиден: славяне и русы – один народ, разделенный на отдельные племена.
     Однако, противопоставление в арабских источниках Словена и Руса, в корне отличается от сказаний самих славян, где, как мы видели выше, они выведены как братья.
     В Западной Европе Рус выступает, как князь и родоначальник племени русов, названных так по его имени. «Великая Польская хроника» сообщает: «В древних книгах пишут, что Панонния является матерью и прародительницей всех славянских народов… от этих паннонцев родилось три брата – Лех, Рус и Чех. Эти трое, умножась в роде, владели тремя королевствами: лехитов, русских и чехов».
     Прокоп Слобода (Чехия) пишет: «Хорошо знаю, что известно многим, но не всем, как некогда из этой крапинской местности, по исчислению Петра Кондицилюса и многих других, в 278 году, ушел очень знатный вельможа Чех с братьями своими Лехом и Руссом, а равно со всеми своими приятелями и родом, из-за того, что они не могли уже переносить те великие нападки и притеснения, которые делали им римляне…»  Следовательно, эти исторические персонажи, будучи военачальниками, возглавили уже существовавшие родственные племена, и пошли искать лучшее место для поселения. Дощечка 7з-П «Велесовой книги»: «… И когда чехи (пошли) к закату солнца с воинами своими и хорваты забрали своих воинов, тогда некоторая часть чехов поселилась с русскими, а также их земля не отделилась и с ними образовалась Русколань».
      Подтверждает данные «Велесовой книги» и вышеприведенных летописей и Иоакимовская летопись.  «Князь Славен, оставив во Фракии  и Иллирии около моря по Дунаю сына Бастарна, пошел к полуночи и град великий создал, во свое имя Славенск нарек. А Скиф остался у Понта и Меотиса в пустынях обитать… и прозвалась та страна Скифия Великая. После устроения Великого града умер князь Славен, а после него властвовали сыновья его и внуки много сот лет. И был князь Вандал, правил славянами, ходя всюду на север, восток и запад морем и землею, многие земли на побережье моря завоевав и народы себе покорив, возвратился во град Великий».
      «Иоакимовский летописец», а его автором, предположительно, был первый новгородский епископ Иоаким, благословивший киевских воевод Добрыню и Путяту на «крещение» Новограда «огнем и мечом», писался, таким образом, по горячим следам – основным очевидцем и вдохновителем происшедшего. И совершенно не случайно порой епископ прямо-таки цитирует тексты дощечек «Велесовой книги».
      Иоаким Корсунянин – византийский грек, получивший образование в Византии в христианской Академии, где занимался не только христианским богословием, не только изучением древнегреческих философских трактатов и исторических хроник, но и научной работой. Научной работой в том понимании и толковании, которая и позволила ему занять высокий пост христианского проповедника в «осином гнезде» русского язычества – в Новгороде.
     Вот как о крещении Новгорода повествует сама Иоакимовская летопись:  «В Новгороде люди, узнав, что Добрыня идет крестить их, учинили вече и поклялись все не пустить в город и не дать идолов свергнуть. И когда пришли, они, разметав мост большой, вышли с оружием, и хотя Добрыня …. увещевал их, но они и слушать не хотели. Высший же над жрецами славян Богомил, за сладкоречие нареченный Соловьем, весьма запрещал людям покориться». Далее идет повествование об ожесточенной борьбе между приверженцами прежней веры и христианами, которая закончилась победой Добрыни. «Добрыня же собрал воинов, запретил грабеж и идолов сокрушил: деревянных сожгли, а каменных, изломав, в реку бросили, и была нечестивым печаль великая. Мужи и жены, видя то, с воплем великим и слезами просили за них как за сущих своих богов. Добрыня же, насмехаясь, им отвечал: «Что, безумные, сожалеете о тех, которые себя оборонить не могут? Какую пользу вы от них чаять можете? … Шли многие, а не хотевших креститься воины волокли и крестили, мужей выше моста, в жен ниже. … Из-за этого люди поносят новгородцев: «Путята крестил мечом, а Добрыня огнем».
     Санкционируя погром, Иоаким идеологически преследовал две цели, главнейшая из которых, несомненно, исполнение своего епископального христианского дела – крещения «язычников-славян» и уничтожение языческих мольбищ. Однако, будучи высокообразованной личностью, он, вне всякого сомнения, понимал значение языческих исторических хроник. Поэтому  другой стороной  жестокого акта насильственного крещения новгородцев было стремление Иоакима заполучить в собственные руки ученого-исследователя недоступные ему, как христианскому епископу новгородские языческие деревянные книги – «дощки». Напомним, что именно в Новгороде по прошествии более чем семи столетий, при раскопках его наиболее древней части - одного из концов Торговой стороны, называемой и сегодня «Словенском», были обнаружены берестяные грамоты с начертанными на них славянским рунами.
     То, авторы цитированных выше текстов пользовались в своей работе при освещении одного и того же события различными первоисточниками,  объясняет не только разницу в датировке, но и наличие некоторых, порой весьма существенных расхождений в описании одних и тех же событий.

     О самоназвании – «Русь». «Русь или Руссия, есть древнейшее от самих наших писателей Иоакима, Нестора и др. именование, которое по их сказаниям неодинаковое начало имеют… ибо древний город руссов над устьем Ловоти близ Ильменя поныне Старая Русь, или Русса,  знаем; и поскольку славяне, придя, руссами овладели и в них новый город в различие от Старой Руси, или Старого Гардарика, Новый Град Великий именовали и тут обитать начали, потому славян указывает в Руси и Новогороде, что едино есть. И поскольку город Старая Русса, как от имени видно, прежде Новгорода был и люди оттуда в Новгород переселялись, это дало причину думать, что от оного Русь имя приняла».
     Мазуринский летописец уточняет: «Другой же брат Словенов, Рус поселился на месте некоем расстоянием от Словенска Великого стадий 50, у соляного источника, и создал град между двух рек, и назвал его по имени своему Руса, которая и поныне именуется Руса Старая».
     Кстати, отметим это обстоятельство – соляной источник. Как известно, соль в древнем мире – один из важнейших и дорогостоящих продуктов торговли и потребления. То есть, по сути, новгородские славяне стали одними из важнейших ее экспортеров. Отсюда – развитие торговли и огромная прибыль. Отсюда и материальное благополучие севера Руси и развитие культуры и духовности, ибо, как давно замечено, экономика – основа развития любой нации. Но богатство – еще и источник зависти соседей. Каждый стремится урвать себе лакомый кусок. И, как следствие, войны, набеги, желание подчинить себе выгодные ресурсы, торговые пути и рынки сбыта.
     Надо остановиться на наиболее распространенной в советской историографии версии (Б.Д.Греков, Б.А.Рыбаков и др.) трактовке слова «Русь», которая утверждает: «VI-VII века – это время выявления собственной оригинальной восточнославянской, иначе антской, или русской культуры. С этого времени восточные славяне в письменных источниках именуются антами, а один из сирийских писателей, Захарий, называет их «рос». Весьма вероятно, что один из правых притоков Днепра, носящий имя Рось, связан с названием народа – рос».  Захарий Митиленский же (или Псевдо-Захарий) в сирийской хронике за 555 г. пишет о народе «хрос» живущем около амазонок (Азовское море): «Соседний с ними народ «хрос», мужчины с огромными конечностями, у которых нет оружия и которых не могут носить кони из-за их конечностей».
     Из всего этого можно сделать лишь один вывод: в Сирии знали о существовании народа, который отличался от них внешним видом. Но как согласуются вышеприведенная запись Захария  и название реки Рось, совершенно непонятно. Думается, что основываться на подобной довольно голословной версии, как на единственно верной, не следует. Такая топонимика, как название местности или реки, ни в коей мере не связана с этнографическими и исторически сложившимися особенностями народа, а говорит скорее о словообразующих корнях его языка. Тем более, что слова с корнем «рос» и «рус» присутствуют в названиях многих городов и областей, например города Орша, Ростов (Россов Стан), Рославль, Россошь, Росток.  Название же мифического русского острова Буяна – Рюген (Рюен-Руен-Руян).
    Обратимся теперь к старогерманским источникам.
    Гельмольд из Любека, основываясь на более ранней хронике Адама Бременского, в своей «Славянской хронике» прямо указывает: «Много славянских племен живет на берегу Балтийского моря. Море это простирается до Западного океана к востоку, и Балтийским называется потому, что тянется длинной полосой, подобно поясу, через земли скифов до самой Греции. Это же море называется Варварским или Скифским морем по варварским народам, страны которых омывает. Вокруг этого моря сидят многие народы. Ибо северное его побережье и все острова возле него держат даны и свеоны, которых мы зовем нортманнами, южный берег населяют племена славян, из которых первыми от востока идут русы, затем полоны, имеющие соседями с севера прусов, с юга - богемцев, и тех, которые зовутся моравами, каринтийцами и сорабами. А если прибавить к славянам, как того некоторые хотят, угров, так как они не отличаются от них ни по внешнему виду, ни по языку, то пределы земли, занимаемой славянским народом, так расширятся, что ее почти невозможно будет описать».
     Простим Гельмольду такое вольное описание географического положения Балтийского моря, все-таки это лишь X век, и многого он мог просто не знать. Но главное сказано – существование на просторах Европы огромного территориального образования славянских племен, подтверждение их единого происхождения и образа жизни.
      Это говорит о значительном расселении славянских племен, вышедших из единого котла («Русколани» по «Велесовой книге»), по всей Европе и даже основавших «колонии» во многих местах Азии и в Северной Африке. Дощечка 15а-П: «Принеся в жертву белых коней, ушли мы из Семиречья с гор Ирийских из Загорья и шли век. И так как пришли в Двуречье, мы разбили там всех своей конницей, и затем пошли в землю Сирии. И там остановились, а после шли горами великими, и снегами, и льдами, и притекли в степи со своими стадами. И там скифами первоначально были наречены наши пращуры. Правь их охраняла от Нави, ибо в великой борьбе она силы дает отражать врагов. И вот после этих битв пришли мы к Карпатским горам, и там поставили над собой пять князей, и города и села строили, и были теснимы многими врагами».
      Таким образом, арабские, старогерманские, праславянские и славянские хроники связывают воедино самоназвания славян, русов и скифов, выводя их из единого этнического корня.
       Вот как описывает славянские земли и готский историк Иордан (первая половина VI в.): «В этой Скифии первыми с запада пребывает народ гепидов, который окружен великими и славнейшими реками. Ведь по северу и по его области растекается Тисия (совр.Тиса), с юга же его отсекает сам великий Данувий, с востока – Флутавсий (Прут?). В их (рек) окружении лежит Дакия, укрепленная (расположенными) наподобие венца крутыми Альпами. У их левой стороны, которая склоняется к северу, от истока реки Вистулы на огромных пространствах обитает многочисленное племя венетов. Хотя теперь их названия меняются в зависимости от различных родов и  обитания, преимущественно они все же зовутся славянами и антами. Славяне живут от города Новиетуна ( г. Новиодун, современная Исакча, на правом берегу Дуная) и озера, которое называется Мурсианским, вплоть до Данастра и на севере Висклы. Анты же, самые могущественные из них, там, где море Понтийское делает дугу, протираются от Данастра вплоть до Данапра.»
      Любопытен практически полный аналог сведений об истории праславянских народов, который прослеживается между текстами «Велесовой книги» и «Скифийской историей» (1692) русского историка XVII века Андрея Лызлова. «Никогда побеждени бывали, но всюду побеждаху. Дария царя перского из Скифии изгнаша; и славнаго перского самодержца Кира убиша; Александра Великого гетмана именем Зопириона с воинствы победиша; Бактрианское и Парфийское царства основаша. Никогда же чуждему народу попущаху к себе входити, а своим довольно (кроме греков и индян) всю Асию населиша.
     Турки, парфы, персы, венгры, сыкабры от их народу изыдоша. Асию Малую и Великую, вторую и величайшую часть света, мужеством обладаша, и обладаху ею с полторы тысячи лет: начнеши от Вексора царя египского – даже до веку государствования Нина царя ассирийского. В соседстве и прилеглости с ним всегда жили славяне, прародители наши – Москва, россиане и прочие, их же древние историки для общих границ единако обще скифами и сарматами называли».
     Но, как горько восклицает «Велесова книга»: «…за десять веков забыли мы, кто свои, и потому роды стали жить особыми племенами, так образовались поляне, а на севере – древляне, они же все русичи из Русколани, которые разделились, как безумные. И из-за того пришла на Русь усобица». (Дощечка 4б-П).
     А вот еще интересная цитата: «Вендов, которые ушли на запад Солнца и там перед врагами землю пашут и шаткую веру имеют, всегда побеждают из-за иной веры. Венды! Вернитесь на земли наши в степи древние!» (Дощечка 2а-I). Значит, венды или по-другому венеты – тоже славяне? С этими вендами нам еще предстоит встретиться впоследствии в сочинениях греческих и римских авторов, при рассмотрении вопроса о древнем государстве славян – «Русколани». 
     А пока посмотрим, кто же мы «славяне» или «русы»? Ответ, как мне кажется, уже лежит на поверхности. Нет никакой нужды в противопоставлении этих названий, тем более что даны они не самим славянским народом, а иноязычными авторами. Как справедливо заметил Е.И.Классен: «Греки и Римляне давали многим славянским племенам свои, произвольно составленные прозвища, относя их то к местности, то к наружности, то к суровости в войнах, то к образу их жизни; но кое-где в их сказаниях проявляются и настоящие имена тех племен. От этого толпится в древней истории более полусотни имен лишних, ничего особо не означающих». 
     Давайте заглянем еще в один письменный источник, а именно в «Русскую Правду» великого князя киевского Ярослава Мудрого, в тексте которой впервые в русской истории рядом встали слова «славянин» и «русин». Что же значит термин «русин» применительно к 830-880 гг. н.э. в уже Киевской Руси, ведь именно здесь он появился? Это лишь обозначение принадлежности к общественному слою: «прозвашася русь». Видимо, этот общественный слой существовал и ранее, но при Ярославе появилась насущная необходимость закрепить его права. «Русин» обеспечен той же вирой в 40 гривен, что и «свободный муж».
     Каков же состав этого социального слоя? «Любо гридин, любо коупчина, любо ябетник, любо мечник».  Итак, отныне княжеская защита распространяется и на этот класс – класс торговцев, профессиональных военных, представителей низших звеньев княжеской администрации. Видимо, до этого они почти не имели прав по сравнению со свободными «огнищанами» - земледельцами, что, кстати, наводит на мысль – а имели ли эти люди местное, освященное тремя поколениями предков, происхождение?
     К этому крайне интересному вопросу мы вернемся чуть позже, а пока вывод: к моменту создания первых русских летописей на одной территории, рядом, существовало два крупных славянских родоплеменных образования: славяне и русы. Причем, всеми без исключения авторами, подчеркивается – это один народ. «Русины» же Киевского времени не имеют никакого отношения к обозначению, так сказать, «национальности». О них даже не стоит упоминать в таком контексте.
     Как уже говорилось, было бы в высшей степени неуместно воспринимать  соседство славянских племен, как противопоставление этих этнообразований. В тексте «Повести временных лет» по этому поводу есть фраза: «Мы суть едины». Д.И.Иловайский не без оснований утверждает, что «это соседство ни что иное, как глубокое осознание того факта, что образования эти суть едины, т.е. родичи, хотя и живущие врозь:  северянин и южанин, новгородец и киевлянин».
     Еще до недавнего времени мы не имели возможности дать исторически документальное подтверждение этого утверждения. Однако, если оно верно, то возникает закономерный вопрос: почему новгородец, т.е. «северянин» называет себя «словенином», а не «русом»?  Это различие почему-то наиболее подчеркивалось Новгородом, что впоследствии отразилось в иноземных летописях. Д.И.Иловайский, подчеркивая этот факт, пишет: «…Константин Багрянородный  различает Русь от славян потому, что она сама (т.е. Русь) отличала себя от других подчиненных ей племен, и особенно этим названием разнилась от славян северных или новгородцев…»  и далее: «…название славяне, кроме обширного смысла имело так же, как Русь, и более тонкий смысл: оно означало у нас преимущественно новгородцев».
Кроме того, Д.И.Иловайский обращает внимание еще на одно обстоятельство: неоднократно фиксируя свое внимание на записках византийского императора Константина Багрянородного, он указывает, что   «Константин Багрянородный именует Новгород внешней Русью». Акцентация внимания на связь именно Новгорода со «славянизмом» настойчиво проходит у многих историков, занимающихся этой проблемой. В частности, А.Голубинский пишет: «… новгородцы называли себя не Русью, а славянами..» . Но тот же Д.И.Иловайский указывает, что т.н. «северяне» (т.е. словени) разнились от т.н. «южан» (т.е. русов) в принципе немного. В основном они отличались произношением слов, со временем сформировавшим свойственное только им (северянам) наречие.
      Защищая свою единую русскую общность, большинство древних летописцев подчеркивает, что различные племена, принявшие разные названия, ни что иное, как Русь, т.е. русские, но принявшие местнические названия. Исследователь русского книжного дела XVII века О.Я.Бодянский отмечал: «… не токмо муравляне, чехи, хазары, карвати, серби, болгары, ляхи, гуцулы, но и земля Мутенская (Восточная Валахия), все Далматия и Диоклития (часть Иллирии), но и волохи быша Русь…»
     В т.н. «Комиссионном» списке «Первой Новгородской летописи», чудом уцелевшим во времена «идеологического» противостояния двух русских центров – древнейшего Новгорода и более позднего Киева – отмечается: «…Земля эта называется Русская земля, а люди новгородские, ранее называемые славянами – русские…»
      Эти племена сознавали единство своего общего происхождения.
«Полянин мог враждовать, писал, в частности Н.И.Костомаров, с соседом своим – древлянином, но помнил, что он одного с ним происхождения и пришел с одного места, вражда могла быть ожесточенною, но не могла потерять характера домашней». У т.н. «врагов» были одни и те же старые предания, которые их сближали и указывали тем и другим на взаимное родство. Память об общих героях, общих прародителях носилась над племенами дыханием поэзии! Как долго помнилось общее происхождение, можно видеть из того, что, например, словяне новгородские долго и долго имели тяготение к Киеву; это объясняется тем, что жители берегов Ильменя были ветвью полян: их наречие до сих пор показывает близость к южно-русскому.
     Очень интересна с точки зрения определения границ древней Руси и подтверждения общности всех славянских народов, ранее неизвестная работа А.М.Мусина-Пушкина «Замечания о границах Древней Руссии», которая находится в Государственном архиве древних актов, в архиве Мусиных-Пушкиных.
     «Великая Руссия граничила к Северу с Белым морем; на Восток с поясными горами, с Сибирскими народами; на Юг с Белою Руссиею, до реки Волги и до реки Медведицы; на Запад с Литвою и Поруссами.
      Малая Руссия к Северу, по реке Угре, граничила с Белою Руссиею; на Восток по вершину Донца и рекою Окой отделялась от Печенегов; на Западе рекою Горынь смежна была с Червонною, или Красною Россиею, а на Юг примыкала к Херсонесу Таврическому.
     Белая Россия, границы ея были на Севере с Великою Россиею по Волгу, на Восток до Угров и вниз по Волге до устья Оки с Мордвою; на Юг до Оки же, а потом до реки Вороны или Воронежа.
     Черная Руссия заключалась в Княжестве Древлянском и Литве. Граничила на Север с Литвою до реки Вильны; к Востоку до Днепра или до Березы; к Югу по Припять, а к Западу по Буг.
     Красная, или Чермная, Руссия на севере имела границами реку Припять и Черную Русь; на Восток Малороссиею по реке Горыни; на Юг Дунай; на Западе же Малую Польшу и Венгрию». Это он пишет приблизительно о IX-X вв. Здесь нет нужды полностью приводить его весьма интересную и, кстати, не очень большую по объему рукопись. Стоит отметить еще одно весьма любопытное место, подтверждающее мысль об изначальном единстве всех славянских племен.
     «Русь и на оном местечко того же имени. Народы же, за оным жившие именовались По-руссы, ныне Прусы; и народы, по Неменю живущие, слыли немцы – название, на всех германцев и на оном местечко того же имени. Народы же, за оным жившие, именовались Поруссы, ныне перешедшие. Немень и Мемель суть имена той же реки. По сей реке граница шла вверх до города Ковно, а от онаго рекою Вилиею; оставя Вильну в Русской стороне, граница простиралась к Ново-городку. Вильна была уделом русских князей в 1114-м году, также и Новогородок. Оставя Новогородок также за рубежом России, граница продолжалась до владений города Несвижа, который был удельный город князей Российских, коих род поныне известен под названием Князей Несвицких. От Несвижа граница продолжалась к Пинску, бывшему также удельным – от области Пинской наклонялась граница к берегу Западного Буга и оною рекою в области Владимира на Волыне, построенного великим Князем Владимиром Великим; простиралась до реки Саномы, которая отделяла Руссию от Польши, вытекая из Карпатских гор, и сим горами до реки Ойтоса, впадающей в Серет, которая служила границею до Дуная, и Дунаем до Чернаго моря. Все сие пространство похищено у России в разные времена».
       Что касается исхода славянских племен именно с Карпатских гор и оставшейся там части населения, Мусин-Пушкин пишет: « Сии горы суть принадлежность России, доказанная обитающими в оных Карпато-русскими, которые за верх благополучия почитают присоединиться к корню своих единоземцев, имея с ними единый закон и веру».
     Л.Н.Гумилев замечает: «Великий ученый, академик А.А.Шахматов , который начал практическое изучение русских летописей, исследуя историю русского языка и его диалекты, пришел к выводу, что древние славяне зародились в верховьях Вислы, на берегах Тисы и на склонах Карпат, хотя существуют и иные версии».
     Русский историк XVII века А.Лызлов в Своей работе «История Скифийская» 1692 года пишет: «Сии скифийские народы бяху Потении и незнаемы греком и латинником. Границы же скифийская з запада от реки Дону (а Ботер, описатель всего света, полагает от Волги, еже и приличнее имать бытии). На восток от солнца до пределов хийских, иже со Индиею. С полудня от моря Меотского, то есть Азовского, и Каспийского, то есть Хвалисского. На полнощь даже до океана скифийского Ледоватого».
     Таким образом, получаем такое определение: общая территория расселения славян – это практически всея европейская часть нашего материка, и даже часть Азии.
       Во время первого Карпатского исхода (127 г. до н.э.) единое славянское племя разделилось на западных славян, большей частью оставшихся на старых, обжитых местах, и восточных славян – ушедших в поисках лучшей доли на просторы Великой Русской равнины.
      Но уже к VII-VIII вв. н.э. восточные славяне, в свою очередь, распались на три основных ветви. Восточная группа (вятичи) заселила области по северному течению Дона. Северные – словене – на оз. Ильмень у Новгорода, кривичи – по верхнему течению Волги и западной Двине и у истоков Днепра, т.е. в Смоленске, Витебске и Пскове; полочане – на Западной Двине, у Полоцка. Южные племена: поляне – на Днепре, древляне – в Полесье, дулебы – на Буге, уличи и тиверцы – на Днестре, северяне – на Десне, Сейме и Сулее, дреговичи – между Припятью и Двиной.
     Считалось, что здесь и началось, по утверждению классической исторической науки, первое зарождение государственности у славян.
     А если это не так? «Велесова книга» прямо указывает на существование более древнего государственного общеславянского образования – «Русколани».
     Итак, Карпатский исход, 127 год до н.э. «И когда чехи пошли к закату солнца с воинами своими и хорваты забрали своих воинов, тогда некоторая часть чехов поселилась с русскими, а также их земля не отделилась и с ними образовалась Русколань.» (Дощечка 4г-II). «Рождена была Русколань наша близ Голуни, где стало у нас триста городов и сел – дубовых домов с очагами. Там и Перун наш, и земля наша». (Дощечка 2а-I).
     Где именно располагалась эта самая Голунь и каковы были границы государства славян «Русколань», и можно ли вообще говорить о государственности, применительно к существованию славянских племен той эпохи? На эти вопросы я и попытаюсь ответить дальше.
   






ГОСУДАРСТВО В «ДО-КИЕВСКОЙ» РУСИ
               
                Курган разрыт. В тяжелом саркофаге
                Он спит, как страж. Железный меч в руке.
                Поют над ним узорной вязью саги,
                Беззвучные, на звучном языке.
                Но лик сокрыт – опущено забрало.
                Но плащ истлел на ржавленной броне.
                Был воин, вождь. Но имя смерть украла
                И унеслась на черном скакуне.
                Бунин И.А.

      Вопрос о существовании государства у славянских племен долгое время был тесно связан с существованием т.н. «норманнской теории».  Что же скрывается под этим термином?
     Это теория, сторонники которой считают скандинавов, норманнов, викингов основателями русского государства. Она впервые была сформулирована немецкими учеными, работавшими в России по приглашению Петербургской Академии во второй четверти XVIII века. – Г.З.Байером, Г.Ф.Миллером и А.Л.Шлецером. Именно они впервые заявили, основываясь на рассказе летописца из «Повести временных лет» о призвании славянами на Русь варяжского конунга Рюрика, о том, что само государственное управление на Руси создано скандинавами, а славяне ничего подобного не знали и не умели. Жестокой критике тогда же подвергнул их воззрения великий русский ученый М.В.Ломоносов.
      До конца XIX в. и даже в начале века XX эта теория была приоритетной в вопросе о славянской государственности, хотя уже раздавались здравые голоса. В частности, Е.И.Классен писал: «Не станем много говорить о тех, которые ставили себе в обязанность унижать все то, что относится до Славян, в особенности же до Руссов; к этим недобросовестным лицам принадлежат: Байер, Мюллер, Шлецер, Гебгарди … и целая фаланга их последователей. Они все русское, характеристическое усвоили своему племени и даже покушались отнять у Славяно-Руссов не только их славу, величие, могущество, богатство, промышленность, торговлю и все добрые качества сердца, но даже племенное их имя – имя руссов, известное исстари как Славянское, не только по всем племенам Азийским, но и Израильтянам, со времени пришествия их в обетованную землю. И у них Руссы стоят во главе не только Римлян, но и древних Греков – как их прародители». 
     Он же весьма справедливо отзывался о Шлецере: «Он внес в нашу отечественную историю ложный свет в самом начале ее. Он утверждал,  но только без доказательств, что будто варяги-руссы были скандинавы, тогда как у самих скандинавов нет ни малейшего следа о варягах и они сами долго не решались назвать руссов соплеменниками себе. А это не значит ли, что все развитие прирожденных, внутренних сил и способностей славяно-русского народа отнято у него и присвоено скандинавам, едва ли более китайцев участвовавших в этом деле?»
     И далее Е.И.Классен четко указывает причину, по которой произошло такое ненормальное отношение к русской истории у немцев, господствовавших в 18-19 веках в русской исторической науке: «Германцы прошлого столетия считали руссов и вообще всех славян народом варварским, необразованным и неспособным к образованию; они называли их пастухами, номадами, холопями и ставили характеристикою народа невежество и зверство. А как они тогда полагали, что свет, озаряющий всю Европу, излился из недр их самосветности, то и Шлецер, упоенный народным предубеждением, предположил, что руссы должны быть обязаны германцам своим просвещением, своею гражданственностью, своим  строем и самобытностью. Но как сношения германцев с руссами не представляют никакого исторического материала, из которого можно было вывести, что руссы заимствовали у них всю гражданственность, то Байер и Шлецер укрыли свою мысль под эгидою скандинавов, причислив к ним, как к соплеменникам своим, и варягов-руссов. Этим они думали оживотворить свою неподвижную, тяготеющую во мрак произвола идею, предсозданную исследованием и своду Русских летописей».
     «Если Шлецер действительно не понял русских летописей, то он слепец, напыщенный германскою недоверчивостью к самобытности русских государств во времена дорюриковские; но если он проник сущностью сказаний и отверг таковые единственно из того, чтобы быть верным своему плану, то он злой клеветник!»
     Приведу еще один отрывок из Е.И.Классена, вся работа которого – это, в сущности, первый ответ здравого русского ученого-историка последователям и адептам «норманнской теории». Говоря о «научном» подходе немцев к истории России, он пишет: «Также не далее, как в самом конце минувшего столетия, а именно в 90-х годах, мы встречаем сочинения, достопамятные верностью описания России и быта ее. Как, например, у Леклерка: « в России имеются три породы лошадей: конь, лошадь и кляча»; или в России зимою нагревают воздух разложением огня на улицах. Другой пример мы находим у Христиани, где Россия разделена на восточную и западную; где западная часть состоит из провинций: Двины, где Архангельск, Каргополя, Пскова, Белого Цора, Ростова, Суздаля, Решова, Бельска, Северии, где Новгород, Чермгова, Воротина и пр. – провинции восточной Россия, по его описанию суть: Поле, Мордва, Устюг, Вядски Пейорски, Обдорски и пр. Он утверждает также, что Дербент лежит в земле самоедов, что Санкт-Петербург находится при реках: Доне, Оби. Двине, Волге, Днепре и Неве. И это писали современники пресловутого Шлецера!
    После этого можем понять, как судили о русской истории и Байер, Мюллер и Шлецер, не знавшие основательно ни языка русского народа, ни обрядов и обычаев, ни характера в самом ядре населения».
     И как вывод: «Шлецер говорит: славяне в России жили рассеяно, как звери и птицы, и не могли иметь своих князей. Он сравнивает их с американцами при Онтарио, с киргизами и каракалпаками. На основании Шлецеровских безответных идей, его последователи отвергли все достойное внимания у славяно-руссов и сообща признали их за безнравственных, зверообразных людей, трусов, не имеющих понятия ни о городской жизни, ни о промышленности и торговле».
    Вот, вкратце, и все о «норманнской» теории. Бред – скажите Вы, уважаемый читатель, и будете абсолютно правы. А между тем этот бред не одно столетие служил основой русской исторической науки.
    В советское время большинство историков, занимавшихся историей славян и образованием Киевской Руси, были в корне не согласны с такой постановкой вопроса, противоречащей, ко всему прочему, многочисленным археологическим данным. Не останавливаясь подробно  истории споров о «норманнской» теории, стоит, однако, остановиться на истории т.н. «призвания» варягов на Русь, особенно в контексте сравнения сведений «Велесовой книги» и летописных источников.
     Начнем с того, что «эпоха викингов» для Западной Европы имеет абсолютно точную датировку: началась она 8 июня 793 года с разбойного нападения скандинавских пиратов на монастырь св.Куберта (о.Линдисферн) и закончилась 14 октября 1066 года битвой при Гастингсе, где потомки викингов, франко-норманнские рыцари, разгромили англо-саксов. Тремя неделями раньше, 25 сентября 1066 года при Стемфордбридже, они же одержали победу над войском последнего из «конунгов-викингов», претендовавшего на английский престол короля Харальда Сурового.
     Вся известная история древних скандинавских племен – история грабежей, захватов, убийств,  вплоть до XVI в., в том числе и по свидетельствам средневековых европейских хроник. Анналы монастыря Сен-Вандриль-де-Фонтенель в Нейстрии – одной из провинций Франции – хранят воспоминания о варварстве викингов: « … на рассвете 13 мая 841 года ошеломленные монахи наблюдали», как украшенные изображением драконов корабли в утренней тишине поднимаются по Сене. В Руане скандинавы задержались на пару дней, чтобы разграбить и поджечь город, после чего продолжили свой поход, «развлекаясь разорением церквей и аббатств», как написано в летописях, унося с собой распятия с драгоценными камнями, рукописи с красивыми рисунками и золотые детали алтарей. «С меча и шпор моих стекала кровь, над головой стервятники кружили – говориться в одной из скандинавских поэм X века. - О, как сражались мы, безжалостные викинги! Как жадно горели трупы, и горы тел окровавленных вздымались выше городских ворот».
Шумели весла,
Железо звенело,
Гремели щиты.
Викинги плыли,
Мчалась стремительно
Стая ладей.
Несла дружину
В открытое море. 
                (Первая песнь о Хельги, убийце Хундига)
      Любекский пресвитер Гельмольд в «Славянской хронике» рассказывает: «тогда опустошена была нортманнами и данами и Саксония. Герцог Бруно с 12 вельможами был убит, епископы Теодорик и Марквард изрублены. Тогда и Фризия была опустошена, разрушен город Траектум. Затем морские разбойники сожгли Колонию и Тревер, а дворец в Аквисгране превратили в конюшню для своих лошадей»
    Для язычников-викингов грабежи и разбой были подвигом, совершенно естественным делом. Их вера четко говорила – в Вальгаллу, скандинавский «рай», попадут лишь достойные, павшие на поле брани.
Гибнут стада,
Родня умирает,
И смертен ты сам.
Но смерти не ведает
Громкая слава
Деяний достойных.
Гибнут стада,
Родня умирает,
И смертен ты сам.
Но знаю одно,
Что вечно бессмертно:
Умершего слава.
                (Речи Высокого)

     С точки зрения современных людей подобные «подвиги» - просто жестокость, грабеж и полное бессердечие. Но с позиции людей раннего средневековья это – доблесть, слава и честь, не говоря уже о богатстве. Об этом различии в подходе к морали и этике никогда нельзя забывать и обязательно надо учитывать при оценке тех или иных событий, если имеешь дело с историей средневековья.
     Викинги не только грабили, но и торговали.
     Г.С.Лебедев, подробно исследуя вопрос о взаимоотношениях славян и викингов, пишет: «Активность норманнов была направлена, прежде всего, на магистральные водные пути, а в IX веке – преимущественно к непосредственным источникам арабского серебра, на Волжский путь; лишь взаимодействие со славянами во всех основных восточноевропейских центрах балтийско-волжской торговли привело их к переориентации не только на Новгород, но и на другие, более южные русские центры.
     Верхняя Русь на протяжении нескольких столетий – с середины VIII до начала XII века, была постоянной и обширной ареной длительных и разносторонних славяно-скандинавских контактов. Многовековые отношения неоднократно меняли форму, направление, социальную мотивировку; они охватывали различные слои населения, включали наряду со славянами и скандинавами представителей других этнических групп. Все это вело к глубокому взаимопроникновению разных уровней материальной и духовной культуры».
      Поскольку городов, как таковых, скандинавы не знали, а жили в поселениях-фермах довольно примитивного устройства, все, что называли иноземцы городом, у них было скорее торговым постом («виком»), существовавшим лишь для торговли. Например, мавританец из Кордовы по имени Ибрагим аль-Таруши, примерно в 950 году так охарактеризовал ярмарку в датском местечке Хедебю: «Городу не достает роскоши и богатства. Жители питаются все больше рыбой, которая здесь в изобилии». Под достатком, при малом количестве пахотной и пригодной для содержания скота земли, скандинавы понимали, прежде всего, драгоценные металлы, в первую очередь серебро. Такое представление о богатстве предполагало захват земель, а сама земля становилась источником власти и престижа. Поскольку семейные владения передавались по наследству старшему сыну, младшим оставалось лишь отправляться на подвиги в чужие земли, в надежде обрести там богатство. Многие скандинавы в конце концов поселились на чужбине, основав колонии викингов в России, Франции, Шотландии, Исландии, Гренландии и Канаде. 
     После такого красочного описания «города» викингов, как не вспомнить, что Русь издавна была прозвана иностранцами «Гардарикой», страной городов. Е.И.Классен писал об этом довольно подробно и современные ученые полностью разделяют его точку зрения:
     «Что славяне, населявшие Россию в 862 году, имели множество городов, явствует из летописей русских, греческих, латинских, немецких и скандинавских; приведем здесь некоторые места из таковых.
1. Варяги нашли в России множество городов, из которых нам известны по летописям: Новгород, Киев, Белозерск, Ростов, Изборск, Смоленск, Полоцк, Муром, Любечь, Чернигов, Псков, Овручь, Старая Руса, Коростень и многие другие, имена которых не упомянуты в летописях.  Когда Ольга осадила древлянский город Коростень, то велела объявить жителям его, что уже все города древлянские сдались. Следовательно, и древляне, это грубейшее славянское племя, имели много городов, ими самими построенных.
2. Баварский географ в 866 году насчитывает у славян до 4000 городов.
3. По другим источникам, бужане имели 231 город, воляне 70 городов. О Киеве же пишут, что он был построен еще до Р.Х.
4. Иорнанд еще в 6-ом веке пишет о Новгороде. Он же говорит, что в 350 году Новгород был покорен готами. Вот уже 500 лет существования этого города до призвания варягов. Прокопий и Иорнанд говорят, что славяне строили прочные деревянные дома и укрепленные города; первые привязывали их к земле, а последние служили обороною от неприятелей.
5. Тот же Прокопий и Маврикий в начале 6-го столетия говорят, что славяне живут так же, как римляне, греки, германцы и кельты, в городах и деревнях и занимаются хлебопашеством, ремеслами и торговлею.
6. По всем почти историкам видно, что значительнейшие города России, Польши и Померании были уже в полном блеске задолго до христианства.
7. Географ Баварский и Константин Багрянородный пишут, что когда славяне вступили в Германию, а это было за несколько веков до призвания варягов, то они построили там множество городов, укрепленных и многолюдных, и каждый город обнесен был рвом, валом и палисадами.
8. Тацит в 60 году до Р.Х. говорит, что германцы не знают еще городов. Славяне же строят прочные деревянные дома и укрепленные города для обороны от неприятелей.
9. По сказаниям многих писателей, уже в 6-ом веке христианского летоисчисления славяне сидели от Дуная и Днепра на север до взморья; владели многочисленными укрепленными городами, составляли огромное народонаселение и считались самими греками, еще задолго до введения христианства, в числе народов образованных, имевших даже свои собственные письмена.
10. Еще Геродот описывает значительный город славян – будинов – Гелонь (Голунь «Велесовой книги), а это было почти за 500 лет до Р.Х. Если в то время город Гелонь был уже славный, то построение его должно отнести, по всему вероятно, по крайней мере, к одному времени с Римом, если не ранее.
11. Какой народ жил в то время в то время в нынешней северной России, когда скандинавы называли ее «Гардарика», т.е. государство, из городов состоящее? Мы знаем, что Gaard – значит город, Gaarda – города, rikr – царство. Скандинавы сами же отвечают, что это Ryszaland, т.е. земля руссов. Что же удивляло скандинавов, когда они бывали в Ризландии? Множество городов и укреплений, т.е. то, чего не было у них самих,  или недоставало им; ибо если бы у них было столько же городов, как и в Ризландии, то незачем и давать ей эпитетное название «Гардарика». Следовательно, когда Скандинавия не имела еще городов или и имела, но весьма мало, то Россия обиловала ими уже через меру, так что заслужила название царства, состоящего из городов.
      Не излишним будет присовокупить здесь, что на пространстве нынешней России, в стране Будинов и в разных других местах, были значительные торжища в городах, на которые съезжались купцы всех стран».
     И о какой «цивилизованности» скандинавов-викингов по сравнению со славянами вообще может идти речь? Кто кого должен был учить «уму-разуму»?
     Кстати, наличие торговых колоний отнюдь не говорит о «руководящей и направляющей» роли викингов в развитии цивилизации на тех территориях, где они селились. Ведь никто не связывает наличие и развитие королевской власти во Франции с наличием на ее земле поселений скандинавов.
     Интересно, что в скандинавском эпосе довольно полно отражены географические познания викингов. Например, слушатели «Речей Регина» четко представляли себе, где именно находятся перечисляемые страны и народы, сага просто насыщена географическими приметами. Например, о земле славян: от Упсалы на севере до границы Римской империи на юге, от Рейна на западе до Дона на востоке. Эпическая Земля готов – Рейдготаланд отделена пограничным лесом Мюрквид,  реками Данном и Даном (Днепром, Доном-Дунаем) с «речными селеньями» Архейм, от Земли гуннов – Хуналанд, а с другой стороны примыкает к знакомым и родным островам и фьордам Балтики и Северного моря. «Фольклорное освоение этого эпического простаранства началось, видимо, еще во времена Черняховской культуры, которую отождествляют с готской державой в Причерноморье, сложившейся между 170-270 гг. и разгромленной гуннами в 375 г. н.э. Готские сказания и песни легли в основу сочинения вестготского историка Аблавия (около 475 г.), фрагменты которого вошли в состав «Гетики» Иордана».
     В числе первых героев скандинавского эпоса – племена Восточной Европы, отмеченные на тех же местах вдоль Волжского пути, где 500 лет спустя их застала «Повесть временных лет».
     Да, эти два народа – славяне и скандинавы жили долгое время рядом, торговали, воевали, обменивались информацией.
    В  заключение этой темы хотелось бы привести выводы Г.С.Лебедева, который особенно четко высказался о взаимопроникновении этих двух различных культур.
    «Области культурного взаимодействия между Русью и Скандинавией можно сейчас дифференцировать и обозначить лишь приблизительно; тем не менее, они отчетливо выявляются в различных группах источников. Выделяются четыре уровня обмена.
1. Материально-ценностный: представлен артефактами и материальными ценностями, включая монетное серебро и различные категории вещей, от керамики (славянской в Скандинавии, скандинавской на территории России) до украшений.  Обмен на этом уровне начинается в середине VIII в., достигая максимума в первой половине X в.
2. Семантически-знаковый: обмен знаковыми системами, художественными мотивами, образами. Надписи, граффити на монетах, заимствованные орнаменты, «вещи-гибриды», ономастика, билингвизм свидетельствуют, что этот уровень обмена устанавливается в начале IX в. и достиг максимума в течение X в.
3. Социально-политический: социальные институты и нормы, их взаимопроникновение также было двусторонним; по изменениям погребального обряда, распространению новых социальных атрибутов начало этого взаимодействия относится ко второй половине IX в.
4. Идеологический обмен духовными ценностями. Он находил выражение в политических и религиозных идеях, династических связях, в использовании общего фонда сведений при создании национальных литератур. Основные импульсы поступали из Руси на север. Если «заморье» в «Повести временных лет» выступает обобщенным воплощением представления об эпическом источнике единой великокняжеской власти, то и в композиции «Хеймскриглы» мотив пребывания конунгов-миссионеров «на Востоке в Градах» фиксирует поворотные моменты в судьбах Норвегии. Русская летопись не сохранила никаких воспоминаний о северных конунгах, гостивших в Киеве; напротив, киевский князь Ярослав Мудрый, «конунг Ярицлейв» королевских саг – эпически обобщенный образ христианского правителя, воплощающий новые государственно-политические идеалы, не только родич и союзник, но в чем-то и образец для северных конунгов.
     Уровень обмена в идеологической сфере намечается (в области эпоса) не позднее середины X в., достигает максимума в XI в., а художественное выражение обретает уже в русской литературе XII, и скандинавской XII-XIII вв.».
     В отечественной историографии, прежде всего благодаря засилью немцев в дореволюционной науке, почему-то был поставлен знак тождества между варягами и викингами.  А между тем это не только не два разных народа, а совершенно несравнимые между собой понятия. Если «викинги» – собирательное название скандинавских народов (шведы, норвежцы, датчане), то «варяг» – это, прежде всего, обозначение рода деятельности, а отнюдь не национальность. Родоначальником варягов считается легендарный конунг Рюрик, ставший, по легенде, впоследствии новгородским князем и основавшим первую династию русских царей – «Рюриковичей», закончивших свое существование со смертью сына Ивана Грозного – Федора Ивановича.
      Л.Н.Гумилев писал, что «Рюрик… по «профессии» был варяг, то есть наемный воин. По своему происхождению – рус.  (Этой же версии придерживается и «Велесова книга»). Кажется, у него были связи с южной Прибалтикой. Он якобы ездил в Данию, где встречался с франкским королем Карлом Лысым. После, в 862 г., он вернулся в Новгород, где захватил власть, убив славянского князя Вадима Храброго» .
      Существует несколько версий происхождения Рюрика.
1. Он был представителем знатной датской семьи Скиольдунгов, владевшей в 837-850 г. городом Дореснадом во Фрисландии. В датских хрониках он фигурирует под именем «Рерик». Со своей дружиной Рерик совершал набеги в Германию, Францию, Англию и Швецию вплоть до 860 г., когда был «призван из-за моря от немцев» и обосновался в «городе славян» - Ладоге, откуда и пришел в Новгород.
2. Рюрик был сыном бодрического князя Годослава и Умилы, дочери новгородского старейшины Гостомысла.  Ипатьевская летопись и В.О.Ключевский утверждают, что Рюрик жил в Ладоге, откуда и были призван словенами в Новгород. Кстати, тогда получается, что никакого «призвания варягов из-за моря» не было, поскольку славянин Рюрик был в Ладоге предводителем наемной дружины.
3. Наиболее удобная для правящей верхушки версия – Рюрик ведет свое происхождение от Пруса, брата римского императора Августа. Эту версию усиленно поддерживали русские цари – как Рюриковичи, так и Романовы, находившиеся с прежней династией в родстве. Иван IV «Грозный» был женат первым браком на Анастасии Романовне Захарьиной-Кошкиной, именовавшейся впоследствии просто «Романовой», ее сыном и был последний Рюрикович – Федор Иванович. Первый царь из династии Романовых – Михаил Федорович - был сыном племянника Анастасии – Федора Никитича Романова,           впоследствии – митрополита Филарета.
4. Русские летописи гласят, что Рюрик, якобы, прибыл из-за моря со своими братьями – Синеусом и Трувором. Но, согласно последним исследованиям, братьев этих не существовало в природе. Русские летописцы, скорее всего, не поняли при переводе иностранный текст,
          говоривший о призвании Рюрика на Русь со своим домом (сине-хус,ом)
          и верной дружиной (тру-вор,ом).
     О том, что Рюрик был именно русом, говорит и Е.И.Классен: «Слово «Рюрик», являясь у славян в разных видоизменениях, смотря по свойству славянских наречий, означает всегда сокола. У славян имена орла и сокола употреблялись искони как эпитеты молодечества; это мы видим из народных песен, сказок и поговорок, как, например, «соколы, орлы могучие», «ой вы соколики!».
    В доказательство того, что эпитетное имя «Рюрик» принадлежит славянам, мы видим, что Рюриком назывался брат владетельного князя Богемского. Что этого Рюрика нельзя назвать пришедшим из Скандинавии, это несомненно, ибо в Богемию никогда ни скандинавы вообще, ни варяги в особенности не приходили».
     Легенда же о призвании варягов сложилась именно в Новгородско-Ладожской земле не ранее XI века. Она была включена в «Повесть временных лет» в начале XII века, а в XVIII веке положила начало «норманнской теории» образования древнерусского государства.
      Обратимся прежде всего к текстам, на которых основывалось мнение о добровольном «призвании» варягов на Русь:
     «В лето 6370 (т.е. 862 г.) изгнаша варяги за море и не даша им дани (вероятно, имеется ввиду, что варяги собирали какую-то дань с местного населения в силу его военной слабости) и почаша сами в собе владети и не бе в них правды, изеста род на род, и быша усобице в них и воевати сами на ся почаша и реша сами в себе: поищем собе князя иже бы владел нами и рядил по ряду и по праву». 
     Необходимая параллель: Дощечка 2а-П «Велесовой книги: «И не раз собиралось вече.  И то, что было постановлено, то провозглашалось и принималось за истину. А что не было принято, не должно было быть. Избирали мы князя от собрания до собрания, и так мы жили и им помогали, и было так». Но продолжим: « … и идоша за море к варягам к руси, сице бо завехнуть тьи варязи Русь яко се друзии зоветь ся свее. Друзии же урмани, англяне, инии и гете, тако и си. Реша Русь, чудь, словене и кривичи и вся: земля наша велика и обильна, а наряда в неи нет, да поидете княжить и владети нами и избраша ся три братия с роды своими и пояша по собе всю Русь и придоша к словенам. И срубиша город Ладогу и седе стареишии в ладозе Рюрик, а другие Синеус на Белоозере, а  Трувор в Изборце и от тех варягов прозвася руськая земля…»
     Иоакимовская летопись продолжает:  после смерти новгородского посадника Гостомысла, вече призвало для княжения чуждых им варягов, потому, что те, якобы пошли «от рода кесаря Августа» (хотя эти домыслы были основаны на легендах о римском происхождении литовских князей и служили лишь оправданию авторитарности власти по Византийской традиции, а не избираемости ее по традиции славянской). «По смерти же Гостомысла послали всей русской землей послов своих в Прусскую землю. Они же шли и отыскали там курфюста или князя великого, по имени Рюрик, из рода Августова, и молили его, чтобы шел княжить к ним. И умолен был князь Рюрик, и пошел на Русь с двумя братьями Трувором и Синеусом, а третий с ними Олег, и от того времени начал править на Руси первый великий князь Рюрик».  Самый первый вариант текста летописи о призвании варягов на Русь мы находим в т.н. «Остромировой летописи» 1050 года.
     Возникновение подобной  новгородской легенды в киевском летописном своде отчетливо проводило идею «всенародного избрания, приглашения князя со стороны», противопоставленную мысли об «исконности княжеской власти с незапамятных времен», каковой придерживались прежние летописцы.
     Б.А.Рыбаков  эту легенду связал с историей Великого Новгорода: «Стремление новгородцев XI-XII вв. обособиться от власти киевских князей, широкие торговые связи Новгорода со Скандинавией, использование новгородскими князьями в борьбе с Киевом наемных варяжских отрядов – все это в сочетании с тенденцией избирать себе князя и породило в новгородском летописании вымыслы о призвании варяжских князей и затем отождествление варягов с Русью».
     Сейчас, как считает в частности И.Я.Фроянов,  наиболее аргументированной можно считать ту точку зрения, что какие-то реалии действительных исторических событий отразились в этом сказании, но отнюдь не тех, которые поведаны летописцем.
     «Кроме того, они говорят об использовании этого предания в идейно-политической борьбе на грани XI и XII столетий».
     В настоящее время наиболее аргументированной представляется та точка зрения, что Трувор и Синеус отнюдь не братья Рюрика, а просто неверно понятые скандинавские слова: Sine hus («свой род») и  tyru vаring («верная дружина»). Норманнские набеги на северные земли в конце IX  и в  X в. не подлежат сомнению. Здесь две версии: либо неизвестный нам новгородский патриот хотел представить обыкновенный грабеж как запланированное властями действо (не так обидно), либо действительно была призвана дружина какого-либо наемника для охраны города от других таких же любителей наживы, что вполне в духе средневековья.
     Кто же такие варяги? Скорее, разноплеменный сброд, добывающий существование своим мечом, наемные дружины, служившие за вознаграждение, каковая «профессия» была весьма распространена во всей Западной и Восточной Европе (вспомним, хотя бы, русских наемников у трона Византийских императоров). С.М.Соловьев в связи с этим писал:           « … под именем варягов разумелись дружины, составленные из людей, волею и неволею покинувших отечество и принужденных искать счастия на морях или в странах чуждых; это название, как видно, образовалось у племен германских».   Е.И.Классен подробно рассматривает вопрос о варягах, приводит множество фактов и доказательств. «В летописи Нестора, по древнейшему Лаврентьевскому списку, сказано, что варяги были Русь, Свое, Англяне, Оурмане и Гьте, следовательно, по Нестору, варягами были люди, к разным народам принадлежавшие».
    «Варяги составляли касту, а не народ; в этой касте участвовали различные народы; варяги составляли вначале охранное войско торговых судов на морях и реках, а впоследствии сами занимались торговлею; излишние варяги нанимались к разным владельцам в качестве телохранителей или вспомогательных войск; Ганза вытеснила варягов из их круга действий, и с усилением Ганзы варяжничество кончилось и имя варягов исчезло из истории».  Вспомним в этой связи, что еще в XIX в. употреблялось в русском языке слово «варяжить» в значении «торговать».
     «Что торговля имела нужду в вооруженной защите варяжской или другой какой, в этом нет никакого сомнения; стоит только вспомнить скандинавских пиратов, грабивших все встреченные ими суда. Чем могли в то время оградить себя торговцы от хищнических нападений, как не вооруженной силой? Но торговцы не могли противостоять опытным в употреблении оружия и отчаянным в своих нападениях пиратам: следственно, они вынуждены были нанимать людей для охранения судов своих и товаров сильной и опытной вооруженной рукой.
     Дитмар говорит, что у бодричей были особенные вооруженные стражи, наблюдавшие за целостностью товара. Известно, что у бодричей товар назывался «вара», охранять «гаичь» или «ветити». Охранитель товара «варагайче». У вендов в Лаузице оборегатель товара назывался «воорагай». По кирилловски «варяю» - значит, разъезжаю; «варяг» - разъезжающий.
     Нет никакого сомнения, что военная каста варягов, нанимавшаяся как вспомогательное войско, и на путях торговли исправляла ту же цель, охраняя товарные суда от нападений, в морях от морских разбойников, а на реках от речных, известных на Балтийском море под именем викингов, на Черном и Средиземном под именем пиратов, в на реках русских под именем поляницы». 
     Мысль Е.И.Классена подтверждает и Г.С.Лебедев: «Это пришлая военная организация, призванная обеспечить великокняжеский контроль над городом и размещенная за его пределами. В известной степени она противостояла местной боярско-дружинной, землевладельческой знати».
     «Призвание» такой наемной силы, думается, было, но отнюдь не на княжение, а для помощи в войне; и не трех мифических братьев, а одного варяжского конунга с дружиной. Племенем, которое пригласило отряд наемников, являлись, вероятно, новгородские словене, боровшиеся за господство в родственном славянском союзе племен и стремившиеся завоевать руководящее положение».  Есть и летописные данные, подтверждающие данное предположение. В Новгородской 4-ой летописи сказано: «Всташа кривици и словени и меря и чудь на варяги, изгнаша я за море и не даша им дани (т.е. отразив очередной буйный набег)». Далее говориться о распрях между родами и желанием именно словен новгородских обезопасить себя от соседей с помощью наемной дружины: «володил нами и рядил ны и судил правду». Обычная для славян практика – наемный князь, «халиф на час».
     И о какой «цивилизованности» скандинавских племен относительно славян может идти речь? Выше мы уже видели, насколько развитыми в смысле государственности были скандинавские племена, к которым пытались отнести и варягов. Чему они могли научить народ, страна которого уже в более ранние времена называлась путешественниками «Гардарикой», т.е. страной городов и имела свою государственность? Даже скандинавский летописец Снорри Стурлусон (1179-1241 гг.) в своей летописи «Круг земной» отмечает, говоря о путешествиях скандинавского бога Одина: «…отправился сначала на запад в Гардарики…»  «Баварский географ» в 866 году насчитывает у Славян до 4000 городов, исключая Житичей… В этом случае он упоминает в числе Славян многих руссов. Таких, например, как Анты с 148-ю городами, Великоруссы с 180-ю городами, Савейские Руссы с 212-ю городами, Хазары-Руссы с 250-ю городами и Руссы, число городов которых не обозначает. По другим источникам Бужане имели 231 город, Волыняне 70 городов, Нареване 78 городов и Оуличи 318 городов».  «Велесова книга», дощечка 2а-1: «Рождена была Русколань наша близ Голуни, где стало у нас триста городов и сел – дубовых домов с очагами». «По сказаниям многих писателей, уже в VI веке христианского летоисчисления Славяне сидели от Дуная до Днепра на север от взморья; владели многочисленными укрепленными городами, составляли огромное народонаселение и считались Греками, еще задолго до введения христианства, в числе народов, имевших свои собственные письмена, называвшиеся буквицею».
     У нас распространено мнение, что Аскольд и Дир были славянским князьями, однако, скорее всего, это были командиры таких же наемных отрядов, как и Рюрик, только бесчинствовавших на южных, киевских землях.
Велесова книга», дощечка 6е-П: «… И тут впервые варяги пришли на Русь. Аскольд силою разгромил нашего князя и победил его. Аскольд,  а после него - Дир уселись у нас - непрошенные князья. И стали княжить над нами… И потому отвратил он (Огнебог) лик свой от нас, что мы имели князя, крещенного греками. Аскольд – темный воин и так сегодня греками просвещен, что никаких русов нет, а есть варвары». Христианин, которым рисует Аскольда «Велесова книга», никак не мог быть вождем язычников-славян. Олег, который убил Аскольда и Дира, и тоже принялся «княжить», был для коренного населения ничуть не лучше.
     «Оскольд ни роду, ни племени руссов, сказано в летописи. И действительно, он должен быть литовец; ибо у литовцев множество имен с подобным окончанием, например: Рингольд – литовский великий князь; Ромпольд, Гастольд, Гедигольд – литовцы. О Дире мы пока еще сказать ничего не можем, но, может быть, дальнейшие исследования литовской истории дадут возможность приурочить и это имя к соплеменным ему литовским».
     И совсем не зря по сию пору киевляне почитают как основателей своего города славянских князей – Кия, Щека и Хорива и сестру их Лыбедь.
    Дощечка 15б-П «Велесовой книги»: « Вначале мы были там, где заходит Солнце, а оттуда пошли к Солнцу до Непры-реки (Днепра) и взял там Кий укрепленный град, в котором пребывали иные славянские роды…» Значит, все земли уже принадлежали славянским племенам. И далее: «И вот отец Орей шел перед нами, а Кий вел русов, и Щек вел свои племена, а Хорев своих хорват… И Кий умер, тридцать лет владев нами. А после него был Лебедян, его же звали Славер, и тот жил двадцать лет. Потом Верен из Великограда – также двадцать. Затем Сережень – десять…» (Дощечка 2б-1). Достаточно большой список именно славянских имен. Любопытно, что «Велесовой книге» вторит «Повесть временных лет»: «Поляне же жили в те времена отдельно и управлялись родами своими; ибо и до той братии были уже поляне, и жили они все своими родами на своих местах, и каждый управлялся самостоятельно. И были три брата: один по имени Кий, другой – Щек и третий – Хорив, а сестра их – Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по имени его Хоривецей. И построили город в честь старшего брата, и назвали Киев».  Такая почти полная идентичность сведений наводит на мысль об использовании Нестором языческих источников, близких к «Велесовой книге» (а, может быть, и ее текст).
     А вот Рюрик, как мы видели ранее, по своей этнической принадлежности был русом. Дощечка 8/1-Ш «Велесовой книги» с горечью замечает: « Аскольд и Рюрик по Днепру ходят и людей наших вызывают на бой. Но так как мы Дира имели у себя, мы не хотели сами идти к ним. И это будет нам уроком, чтобы мы осознали свои ошибки, чтобы все было иначе в наше время. И вот Аскольд воинов своих посадил на ладьи и пошел грабить в другие места… Но нам не следует так делать, ибо Аскольд не русич, а варяг, и хочет он попрать мощь русскую, но погибнет, делая зло. И Рюрик не русич, потому что он, как лис, рыскал с хитростью в степи и убивал купцов, которые ему доверялись». Т.е. Рюрику теперь отказано в происхождении, так как он совершил поступки, недопустимые с точки зрения морали славян, но вполне согласующиеся с его «профессией».
     Рюрик и его дружина оказали новгородским славянам оплачиваемую помощь, но, увидев слабость власти, решили на нее посягнуть. Сюжет не новый. В.В. Мавродин, в частности, замечает: варяжскому конунгу «показалось заманчивым овладеть самим … Новгородом, и он, с дружиной явившись туда, совершает переворот, устраняет или убивает новгородских старейшин, что нашло отражение в летописном рассказе о смерти Гостомысла  «без наследия» и захватывает власть в свои руки».  Никоновская летопись подтверждает это: в 864 году «Оскорбишася Новгородци, глаголющее: «яко бытии нам рабом и много зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его». Того же лета уби Рюрик Вадима Храброго и иных многих изби Новгородцев советников его» . Убийство Рюриком новгородского князя Вадима с последующим присвоением княжеского титула нельзя считать чем-то необычным, из ряда вон выходящим. Оно вполне вписывалось в местные обычаи и было в духе того времени. Приобретение власти посредством убийства соперника живо рисует вся история языческой и раннехристианской Руси: Олег убивает Аскольда и Дира, Ярополк Олега, Владимир Ярополка и т.д. А что уж говорить о Руси времен раздробленности! По сию пору святыми почитаются князья Борис и Глеб, убитые своим братом Святополком, получившего за это деяние прозвище «Окаянный».
      Каков же вывод? Не было никаких «цивилизованных» чужаков, принесших свет культуры «отсталым» славянам, а была лишь вполне естественная по законом того времени процедура захвата власти более сильным у более слабого. И национальность тут совершенно не причем. Разбойники, даже талантливые, не имеют национальности.
     Описываемые выше события относятся к определенному периоду – 862 году.
     В заключение разговора о «варяжском призвании» и причине возникновения этой легенды в русских летописях, приведу весьма авторитетное и четкое мнение В.О.Ключевского:
     Около половины IX века дружина балтийских варягов проникла Финским заливом и Волховом к Ильменю и стала брать дань с северных славянских и финских племен. Туземцы, собравшись с силами, прогнали пришельцев и для обороны от их дальнейших нападений наняли партию других варягов. Укрепившись в обороняемой стране, нарубив себе укрепленных стоянок, наемные сторожа повели себя завоевателями. Вот и все, что случилось. Факт состоял из двух моментов, из наемного договора с иноземцами о внешней обороне и из насильственного захвата власти. Наше сказание о призвании князей поставило в тени второй момент и изъянительно изложило первый, как акт добровольной передачи власти иноземцам.
     Идея власти перенесена из второго момента, с почвы силы, в первый, на основу права, и вышла очень недурно комбинированная юридическая постройка начала Русского государства.
     На то были свои причины. Не забудем, что сказание о призвании князей, как и все древнейшие предания о Русской земле, дошло до нас в том виде, как его знали и понимали русские книжные, ученые люди XI и начала XII в., к которым принадлежали автор «Повести временных лет» и игумен Сильвестр, составитель начального летописного свода, обработавший эту повесть и поставивший ее во главе своего ученого исторического труда.
     Фактически государства основываются различным образом, но юридическим моментом их возникновения считается общественное признание властвующей силы «властью по праву». Идея такой правомерности власти и внесена в легенду о «призвании». Вече северных союзных племен, как-то собравшееся среди родовой усобицы и постановившее искать князя, который бы «владел и судил по праву», и обращенное к Руси депутатами веча приглашение идти «княжить и володеть» великой и обильной, но безнарядной землей – что это такое, как не стереотипная формула идеи правомерной власти, возникающей из договора – теории очень старой, но постоянно обновляющейся?
     Сказание о призвании князей, как оно изложено в «Повести временных лет», совсем не народное предание, не носит на себе его обычных признаков: это схематическая притча о происхождении государства, приспособленная к пониманию детей школьного возраста».

     А теперь попробуем на примерах доказать, что русская, славянская государственность к этому периоду времени (начало IX в.) уже вполне сложилась, и, более того, достаточно долго функционировала.
      Какая же власть существовала на территории, занимаемой славянскими племенами? На эти вопросы по существу отвечают дощечки «Велесовой книги». Несмотря на значительную разрозненность текстового материала, а он размещен на дощечках разных частей и разных изданий «Велесовой книги», его содержательная сторона позволяет говорить о формах и структурах власти в Руси  «До-Киевской», т.е. языческой.  Известный этнограф и историк XIX в. М.В.Довнар-Запольский писал: «… Древнейшее русское вече не зарождалось на глазах у истории, начало его лежит в древнейших обычаях славян»
      «Русская история ведется лишь со времен Киевския Державы, а весь до-киевский период – этнография».
     Заглянем же непосредственно во «Велесову книгу».
     5а-1: «И вот князя нашего избрали, чтобы он заботился о нас». Цитируемая фраза относится к дощечкам, условно определяемым, как «Исход из Семиречья», т.е. содержащим сведения о наиболее древнем периоде существования славянских племен. «И было у нас по-иному. Старшего в роде мы избирали в князья, который в старое время становился нашим вождем, нанятым в тот раз всеми. Те же князья были долгое время, пока греки не пришли, и не настал этому конец, и ныне мы должны обеспечивать из княжьего рода потомков, чтобы они правили нами». (Дощечка 10-П). Здесь отчетливо прослеживается мысль – раньше князей выбирали, а теперь принуждены (греками?) обеспечивать преемственность княжеской власти, что, судя по горестному тону автора таблички, совсем им не по душе. Дощечка 1а-1: «И ту истину рассказываем о первом господине нашем (Орее) – с него пошли князья избираемые и сменяемые». Упоминания о той или иной форме княжеской либо вечевой власти, как бы движутся по ходу рассказа о развитии народа, изменений условий его существования, и, следовательно, пригодности той или иной формы управления к конкретным историческим реалиям. Дощечка 4г-П прямо указывает на начало образования единого государства и появления первых укрепленных городов: «И когда чехи пошли к закату солнца с воинами своими и хорваты забрали своих воинов, тогда некоторая часть чехов поселилась с русскими, а также их земля не отделилась, и с ними образовалась Русколань». Вначале мы были там, где заходит Солнце, а оттуда пришли к Солнцу до Непры-реки (к Днепру) и взял там Кий укрепленный град, в котором пребывали иные славянские роды». (Дощечка 15б-П). И далее: «Предрешено было в старые времена, чтобы мы сплотились с иными и создали Русколань великую. Рождена была Русколань наша близ Голуни, где стало у нас триста городов и сел – дубовых домов с очагами». (Дощечка 2а-1). «Эта земля за Явью. Мы решили строить сто городов: Хорсунь и иные, затем возведенные». (Дощечка 6в-П).
     Может показаться, конечно, преувеличением число городов, также как и привязка к датам и летоисчислению в таком древнем тексте. Но не надо забывать, что еще со времен Египта и Шумера люди умели считать время, расстояние и количество, чему есть масса вещественных доказательств.
     Особо надо отметить, что города, видимо, были окружены защитными сооружениями. Дощечка 6б-1 сообщает: «…Голунь кругом валом была окружена, но враги притекли прямым путем. И мы должны были наши грады кругами ставить (валами окружать?), также как и отцы наши, которые в старину боролись за землю нашу».
     На вопросе защитных сооружений, т.н. «Змеевых валов», как прямых показателей существования довольно развитой государственности, мы остановимся подробнее позже, а пока продолжим.
     «И князь наш был немощен, и послал он сынов своих на брань, и полегли они, сраженные врагом, ибо пренебрегли тем, что решило вече. И не так ли мы решаем ныне: «Князья – суть наши, и не следует им ходить на полдень (на юг), чтобы добывать землю для нас и наших детей». … И не раз собиралось вече. И то, что было постановлено, то провозглашалось и принималось за истину. А что не было принято, не должно было быть. Избирали мы князя от собрания до собрания, и так мы жили и им помогали, и было так». (Дощечка 2а-П).
     Этот способ управления, доживший до средневековья в виде организации власти, например, в Великом Новгороде – суть отголосок тысячелетиями существовавшей стройной системы властных структур. Вот что говорит «Велесова книга» о военной системе славян: «… также русские, которые избирают своих князей. Это делалось в каждом роде, а роды давали для каждого племени своего князя, а князи избирали старшего князя. И тот был вождем в сражениях». (Дощечка 23-Ш). «От Орея – это общий отец наш с борусами – от Ра-реки (Волги) до Непры (Днепра) роды управлялись родичами (старейшинами) и вечем. Всякий род назначал себе родича, который был суть правящим» (Дощечка 6а-П).
     В «Деяниях архиепископов Гамбургской церкви», написанных примерно в 1075 году германским хронистом и магистром Адамом Бременским, в схолии 127 (22) отмечается: «Многочисленны народы свеонов, они славятся своей силой и битвами, в которых независимо от того, сражаются ли на конях, или на кораблях, показывают себя превосходными воинами. Поэтому, очевидно, они и обуздывают своей мощью остальные северные народы. Короли свеонов происходят из древного рода, однако их власть зависит от мнения народа (vis pendet in populi sentencia): то, что будет всеми одобрено на общем собрании, король должен утвердить, если только ему не покажется лучшим другое решение, которому и подчиняются свеоны – иногда против воли. Таким образом, дома они пользуются равноправием. Но, отправляясь в сражение, свеоны во всем повинуются королю или тому, кто покажется королю способнее прочих».  Свеонами, как отмечает Адам Бременский ранее, Тацит называл свевов, т.е. народы Скифии. (схолия 124, 125). Сам же термин «Великая Скифия» был введен в употребление Геродотом для обозначения всех народов, заселявших территорию от Черного моря (где находились греческие города-колонии) на север.
     В более поздней по времени написания Лаврентьевской летописи в 1176 г. есть сообщение о древности этого обычая: «Ибо новгородцы изначала, а также смоляне, и киевляне, и полочане, и все волости, как на совет сходятся на вече, и что решат старейшие, то и пригороды принимают…»
      Как видим, существует реальная и действенная вертикаль власти: с определенной «демократией» внизу (вече), построенной, в силу специфики развития народа, на родоплеменных  отношениях, и совершенно реальной властью князей (хоть и выборных и сменяемых) вверху, вплоть до единоначалия в случае реальной военной угрозы.
     О реальности же военной силы славянских племен до нас дошло немало письменных свидетельств. « Славянин Всеград был в 554 году предводителем византийских сухопутных войск против персов (Агапий). Тацит, Юлий Капитолин, Прокопий и другие пишут, что Славяне вступили воинственною ногою в Германию. Славянин Радогост первый попытался напасть на Римлян – этих грозных до того времени победителей мира». 
     Прежде всего, быть воином и встретить смерть в бою почетно –  это один из постулатов языческой веры. В Вирий (рай) попадут лишь достойные: «Как умрешь, ко Сварожьим лугам отойдешь, и слово Перуницы там обретешь: «То ни кто иной – русский воин, он славного славянского рода...» Мы стояли на месте своем и с врагами бились сурово, и когда мы пали со славою, то пошли сюда, как и те». Это дощечка 7е-П из «Велесовой книги». Показательна и дощечка 5а-1:  «…Матерь Сва славу поет нам, чтобы мы воспевали походы на врагов и мы верили ей.. И вот князя нашего избрали, чтобы он заботился о нас. Так как перейдет враг границу нашу, если он не будет ее оберегать, созывая рать».
     Вся «Велесова книга» проникнута духом битв, поет силу Перуну, Сварогу и отваге воинов. Славяне вынуждены были сражаться, побеждая и проигрывая, и цитировать тесты на эту тему можно бесконечно. Интересна дощечка 25-Ш: «Были они у Карани (около совр. Керчи) и это был маленький город на берегах русских. И там был князь, который повелел бить эллинов и отогнать их от Руси. И он снарядил конницу, и пошел на них, и боролся с ними. А эллины плакали о печали своей и просили, чтобы им платить дань».
   Такое движение славянских племен историческая наука относит к 50-м годам VI в., когда образовался союз между аварами и славянским племенами. Вместе с аварами славяне прошли по всему Балканскому полуострову. Они были преобладающим этническим элементом Греции на протяжении почти трех с половиной столетий, почти до начала X в. (795-796г.)
      Таким образом, славяне не только защищали свои земли, но, образовав военные союзы, зачастую проходили «огнем и мечом» раннехристианскую Европу (и Западную, и Восточную) задолго до хрестоматийно известных походов князя Олега на Царьград. Естественно, тогда они были язычниками, и разграбление церквей было для них весьма «богоугодным» делом. В византийских, старославянских, старогрузинских и западноевропейских источниках этому находится подтверждение. Приведем лишь несколько примеров. В г. Зальцбурге в Австрии, в катакомбах церкви св. Петра есть могила св.Максима и его учеников, погибших от рук русинов в 477г. На плите написано по латыни: «Лета Господня 477. Одоакр, вождь русинов (рутенов), геппиды, готы, унгары и герулы, свирепствуя против Церкви Божией, блаженного Максима с его 50 товарищами, спасавшихся в этой пещере, из-за исповедания веры сбросили со скалы, а провинцию Нориков опустошили мечом и огнем».
     О походах русов на Царьград повествуют и старогрузинские хроники. Даже само название «Осада Константинополя скифами, кои суть русские» говорит само за себя.  Об этом же эпизоде, относящемся к 626 году, сообщает старославянская рукопись.  Очевидно, что обе эти рукописи, судя по содержанию, восходят к одному греческому источнику. Рукопись повествует о совместном походе славян и авар против византийцев, причем аварский хаган не начинал штурма города до подхода союзных славянских войск. Славяне, по-видимому, приплыли на лодках-долбленках, проделав путешествие по рекам, позже известное, как торговый путь «из Варяг в Греки». «Хаган посадил своих воинов на лодки, которые выдолблены из цельных деревьев… Хаган причалил к Царьграду и осадил его с суши и моря. Воины его были мощны и весьма искусны. Их было столь много, что на одного царьградца приходилось 10 русских. Тараны и осадные машины стали действовать. Хаган требовал сдаться, оставить ложную веру в Христа. Однако угрозы его не подействовали, а только подняли дух горожан». У стен города произошла страшная битва. Но, в конце концов, получив подкрепление от грузин, греки смогли отогнать русов. И они ушли, а за ними следом ушел и хаган, как говориться в рукописи: «славяне оставили лагерь, удалившись, и тем заставили проклятого хагана следовать за собой».
    Особенно интересна одна деталь: погибших своих славяне сжигали. Такой погребальный обряд соответствует обычаям племен Среднего Поднепровья VI-VII вв. Таким же был обряд погребения русских воинов Святослава, зафиксированный византийским историком Львом Диаконом (X в.): «Как скоро наступила ночь и явилась полная луна на небе, то русы вышли на поле, собрали все трупы убитых к стене и на разложенных кострах сожгли, заколов над ними множество пленных и женщин».
     В старогрузинской рукописи так же есть  упоминание, что в 622 г. грузинский царь Ираклий за большую сумму денег уговорил «скифов, кои суть русские, не тревожить империю, и потом отправился отомстить Хосрою (персидскому царю)». Заглянем во «Велесову книгу»: «… Некоторые пошли к Сурье на юг отвоевывать Сурож-град… у моря, где греки имели укрепленный град Сурожь (с III в. до н.э. греческий город Сугдея, в VI в. – поселение тавров, совр.Судак). «Белояр Криворог был в то время русским князем и белого голубя выпускал. Куда тот летит, туда и идти. А полетел он к грекам, и Криворог напал на них и разбил. Тут греки, как лисы, стали вертеть хвостом, давая Криворогу золотое руно и коней серебряных. И Криворог остался в Суроже». (Дощечка 4в-П).
    Дощечка 7д-П: «… и справить тризну славную по врагам. Налетим соколами на Хорсунь (Херсонес), чтобы взять еду, и добро, и скот, но не будем греков полонить. Они же знают нас, как злых, но мы – добрые на Руси». «В начале VI века Руссы черноморские неоднократно нападали на Греков. Об этом пишут Иорнанд, Прокопий, Агафиапс, Менандр, Иоанн Бикларский, Маврикий и многие другие».  В «Житии» св. Стефана Сурожского говориться: «По смерти святого мало лет мину, прииде рать великая русская из Новагорода, князь Бравлин, силен зело». Предположительно, смерть святого наступила в 767 г. Значит немного раньше, как говориться в «Житии» русы захватили всю прибрежную полосу Крыма между Хорсунем (Херсонесом) и Керчью, взяли приступом Сурожь     (совр. Судак). Естественно, что пришли славяне не из северного Новгорода, а из более близких земель. Обычай же именовать город «новым» лишь показывал, что у него был предшественник, из которого и пришли переселенцы.
    Значит, славяне представляли собой внушительную военную силу, и такие союзники были очень востребованы воинственными соседями. Это подтверждает и арабский источник. Ат-Табари   писал о правителе Дербента, который в 644 г. заявлял: «Я нахожусь между двумя врагами: один – хазары, а другой  - русы, которые суть враги целому миру, в особенности же арабам, а воевать с ними, кроме здешних людей, никто не умеет».
     Думается, нет нужды подробно перечислять здесь исторически известные походы русов на Царьград, тем более, что происходили они уже во времена христианские (например, знаменитый поход 860 г, описанный патриархом Фотием).
     Главный вывод: наличие значительных военных сил, возглавляемых князем, собиравшем, как видно из «Велесовой книги», своего рода «ополчение» и для защиты своей земли, и для нападений на врагов, в ряде случаев заключая выгодные союзы.
      Таким образом, на основании всех данных (и ранее известных из греческих, европейских и русских летописных источников, археологических раскопок, данных антропологии) и опираясь на «дощечки» «Велесовой книги», можно сделать следующие выводы:
1. Русское государство («Русколань»)  существовало еще в VI в. до н.э.
2. Государство, безусловно, имело развитую систему межхозяйственных связей, единообразную систему управления, единую систему обороны и воинской повинности,  возможно, свою монетную систему.
3. Скорее всего, «Русколань» имела свой единый алфавит и письменность (т.н. «влесовицу»).

     Многие до сих пор неверно представляют историю развития письменности на Руси, считая, что русская письменность началась со времени прибытия на Русь византийских иноков Кирилла и Мефодия.
      Здесь необходимо сказать несколько слов о древнем письменном русском языке – «глаголице». Считается, что «протоглаголица» – это основная форма раннего славянского письма на Руси, а Кирилл и Мефодий просто ее доработали, упростив написание и добавив новые буквы для удобства чтения. Использовалась глаголица и позже, причем достаточно долго, как тайнопись, для особенно важных документов, потому, что письменная форма глаголицы очень замысловата и включает в себя черты, петли, овалы и полуовалы. Аналогов ей нет, но в кириллице прослеживается родство с глаголическими начерками, причем преемственность явно идет от глаголицы к кириллице. 
     Как широко известно, византийские иноки Кирилл и Мефодий  прибыли на Русь в 863г., в царствование византийского императора Михаила III. Это было связано, прежде всего, с началом массового крещения славян при византийском патриархе Фотии. В начале 867 г. он обратился с «Окружным посланием» к церковным иерархам. В частности, там говорилось: «Ибо не только этот народ (болгары) переменил на веру Христову прежнее нечестие, но и тот слишком ставший известным и превосходящий всех жестокостью и кровопролитием, т.е. так называемая Русь и этот народ переменил эллинское и безбожное учение, в котором прежде содержался…»
    Но крайне неверно было бы считать, что до них русской письменности не существовало. Сам Кирилл свидетельствует об этом. Направляясь в хазарскую миссию, он в 860 г. приехал в Корсунь (Херсонес). Здесь он встретился с неким русином, имевшим Псалтырь и Евангелие, написанное «роуськыми письмены». В «Житие» Кирилла сказано: «…и дошед до Хорсуня… обрете же ту Евангелие и Псалтырь, роуськыми письмены писано, и человека обреть, глаголюща тою беседою, и беседовав с ним, и силу речи проемь, своей беседе прикладая различии письмень гласна и согласна…» Следовательно, письменность была уже широко распространена.   
    Н.М.Карамзин пишет: «В одной рукописной новгородской летописи сказано: «Ведати подобает, яко Словено-Российский народ в лето 790 от Р.Х. начат письмены имети; зане в том годе царь греческий брань с словяны имея и мир с ними содела, посла им в знамение приятства литеры, сиречь слова азбучные». Славянский князь, видимо, шлет предложение о мире письменно.
В редакции «Толковой Палеи», составленной В.М.Истриным в 1907 году, говориться: «Се же буди ведомо всеми языки и всеми людьми, якоже русский язык ни откуду же приа святыа веры сиа и грамота рускаа никим же явлена, но токмо самим Богом Вседержителем Отцом, и Сыном, и Святым духом».
    Письменность и грамотность у славян уже существовали, следовательно, уже давно, начало свое беря в глубине веков. Е.И.Классен приводит, кроме  изложенного выше, дополнительные доводы в пользу грамотности славян:    «1. Черноризец Храбр, живший в X веке, говорит: Славяне погани (т.е. идолопоклонники) сущее чертами и резами чтяху и гатаху. … 3. Титмар, описывая храм Ретры, говорит, что внутри его стояли идолы и на каждом было написано его имя. … 7. Ибн-Фодлан, писатель X века, пишет, как очевидец о Руссах дохристианских, что они на столбе намогильном писали всегда имя покойника вместе с именем Князя. … 9. Что славяне имели уже письмена задолго до Кирилла и Мефодия, свидетельствуется весьма старыми славянскими письменами, находящимися в Мюнхенской библиотеке. … 13. Царь Скифов вызывал Дария ругательным письмом на бой еще в 513 г. до Рождества Христова».
     Одним из доказательств широкой грамотности населения и уже довольно долгой культурной традиции являются берестяные грамоты. Берестяные грамоты – это памятники письменности уже 11-15 вв. н.э. Буквы процарапывались на специально подготовленной березовой коре, называемой «бересто», острым, хорошо отполированным костяным или металлическим стержнем («писало»). Первые грамоты были найдены экспедицией под руководством А.В.Арциховского в Новгороде в 1951 г. В 1952 году они были обнаружены в Смоленске, в 1958 г. – в Пскове, в 1959 г. – в Витебске, затем в Рязани, Старой Руссе и других древних городах, естественно там, где почвенные условия соответствовали сохранности такого хрупкого материала. Сейчас найдено более 1000 берестяных грамот. Авторами грамот являлись мужчины, женщины и дети совершенно разного имущественного и социального положения, что свидетельствует о широком распространении грамотности в Древней Руси. Одна из грамот содержала русскую азбуку, в ней 36 букв, расположенных в обычном порядке.
    Очень любопытна одна грамота, найденная в Новгороде, порядковый        № 271: «Поклон от Якова куму и другу Максиму. Купи мне, пожалуйста, овса у Андрея, если продаст. Возьми у него грамоту. Да пришли мне чтения доброго».  Становиться понятно, что письменность существовала не только для целей сугубо практических, грамотность была высока, и число читающих людей было велико. Значит, была литература не только церковная, предназначенная для богослужений, но и светская. Можем также предположить, что у Якова была своего рода «личная библиотека», а, зная вкусы своего друга, он мог выбрать ему книгу.
     Но «Велесова книга» была составлена и переписана (почему  именно переписана: дощечки условно датируют по косвенным признакам IX в., а речь в них о еще более ранней эпохе, как указывалось выше) совершенно другим письмом.
    Алфавит, которым написана «Велесова книга», совершенно своеобразный, прозванный условно «влесовицей», хотя в основном и близок к более поздней кириллице. До находки табличек, документов, написанных этим алфавитом, найдено не было, как не было найдено именно деревянных табличек, как материала, характерного для письменности древних славян. Хотя тот же Е.И.Классен утверждает: «Что жрецы и мудрые между славян писали народные законы на деревянных дощечках; что употреблялись руны для предсказаний… что древние Руссы действительно писали на деревянных дощечках, то подтверждает нам Ибн-Эль-Недим, приложивший к своему сочинению снимок с письма Руссов, найденного им у одного кавказского жителя врезанным на белом дереве».   В общемировой истории известно довольно много случаев, когда материалом для написания являлись именно таблички из дерева. Но, как известно, материал этот не стойкий, к тому же очень хорошо горит. Христианство же утверждалось на Руси «огнем и мечем», с сожжением «идолов» и «поганых книг». Кроме того, славянские земли издавна – арена битв. Вся «Велесова книга» пронизана описаниями боев, побед и поражений. А огонь – первый помощник завоевателей во все времена. Не исключен также вариант, что грамматика «Велесовой книги», как и написание букв – это т.н. «сакральный» язык, то есть то, что не было предназначено для посторонних глаз. Во все времена и во всех странах носителями письменной народной памяти и обрядовости являлись в первую очередь жрецы, в случае со славянами – «волхвы». «Сакральные», тайные знания не предназначались для широкого круга пользователей, что, естественно, делало  распространение подобного письма не очень широким.
     Но письменность, безусловно, существовала, и была единой на всей территории государства.
     Чем же еще, кроме единой письменности, можно аргументировать существование единого государственного образования у славянских родов до-Киевского периода? Например, наличием единой, берущей свое начало в седой древности, системы оборонительных укреплений практически на всей территории Великой Русской равнины.










































                И вечный бой! Покой нам только снится
                Сквозь кровь и пыль…
                Летит, летит степная кобылица
                И мнет ковыль…
                А.А.Блок               


ЗМЕЕВЫЕ ВАЛЫ – ЩИТ ВЕЛИКОЙ РУСКОЛАНИ

     Существование такой могущественной славянской державы, какой нам представляется, при чтении текстов «Велесовой книги», Великая Русколань, немыслимо без оборонительных рубежей вдоль ее границ.
     К сожалению, сегодня мы пока не можем достаточно точно очертить ее пограничные рубежи. Однако два направления: западное и юго-западное, дают нам интересный повод для размышления. Именно в этих направлениях, вблизи Киева, еще в конце прошлого века были попытки исследования многих сотен километров загадочных оборонительных валов, вошедших в историю России под названием «Змеевые валы».  К 1912 году было обследовано и нанесено на карту всего 70 километров валов. Причем датировка их возникновения имела характер, так сказать, «наглядный» - по остаткам керамики, обнаруженной в раскопах, по частично сохранившимся строительным элементам. Тогда не существовало специальных технических средств для определения  достоверной даты их возведения.  Нельзя в этом вопросе полагаться и на письменные источники – в русских летописях и трудах дореволюционных российских историков о них ничего не говориться.
     Видимо, «Змеевые валы» даже в ту далекую эпоху были, так сказать, «данностью» ландшафта и никто не задавался вопросом их происхождения и целесообразности.
     В настоящее время нанесено на карту более 320 километров валов. Наиболее фундаментальные результаты исследования этого исторического памятника опубликованы в 1971 г.
     А.С.Бугай был первым в исследовании загадки «Змеевых валов» и на фактическом материале сумел доказать, что валы строились на протяжении нескольких веков и начали они насыпаться за несколько столетий до появления Киева.
     Возводились они со II века до н.э. по VI в.н.э.  Приблизительно об этом времени идет речь во «Велесовой книге»: «За тысячу пятьсот лет до Дира прадеды наши дошли до Карпатской горы и осели и жили спокойно, …и так жили пятьсот лет, а потом ушли на восход Солнца и шли до Непры (Днепра). Река же та течет к морю, и мы у нее уселись на севере – там, где речка, именуемая Припятью, втекает в Днепр. И там мы поселились и пятьсот лет вечем управлялись». (Дощечка 5а-П). Таким образом, время возведения «Змеевых валов» прочно стыкуется со временем завершения нашими предками исхода с Карпат к Днепру. Это соответствует примерно 127 году до н.э.
     Например, только одна Вито-Бобрицкая линия валов, протяженностью в 180 км была построена 1600 лет назад. А вся оборонительная система, состоящая из 32 самостоятельных валов, создавалась в течение целого тысячелетия. Длина валов весьма значительна. Один из них – от Фастова до Житомира – имеет протяженность более 120 км. Общая же протяженность валов, находящихся в этой зоне, почти 480 км. Вся эта огромная система располагалась западнее современного Киева. Валы своим фронтом не стояли строго на юг. Их общая «фронтальная» плоскость (т.е. со стороны рвов) обращена к югу только частично, и в основном на юго-запад. Основная же линия валов стоит на запад.
   Но не только фронтальная ориентировка структуры «ров-вал» указывает на т.н. «угрожающее направление». Мощность, конструкция и структура фортификационных позиций определяет «угрожающую» сторону даже в большей степени.
     Параметры «Змеевых валов» поистине внушительны. Так, ширина насыпной части вала в различных линиях комплекса практически абсолютно одинакова – около 20 метров. Высота вала 8-9 метров, и это после почти тысячелетнего противостояния природе. Учитывая влияние погодных условий, можно предположить, что высота вала была 10-12 метров. Перед каждым валом пролегал ров, когда-то глубиной до 3-4 метров и шириной 3-4 метра. Сегодня эти размеры точно установить не представляется возможным, т.к. часть рвов вообще засыпана и их поверхность сравнялась с уровнем земли.
     Конструкция валов достаточно оригинальна. Во-первых, перед насыпанием вала, в землю закапывались обожженные деревянные столбы. Затем их обсыпали землей, извлеченной изо рва. Во-вторых, для прочности в уже готовый вал вбивали сваи «забора». То есть, над и по вершине вала проходила деревянная крепостная стена с бойницами, и, как можно предполагать, с соответствующим обеспечением (лестницы-настилы-крыши).
     Пробы угля и дерева, взятые из оставшихся столбов, дали возможность датировать их возраст. Это приблизительно I-II вв. до н.э. Самый поздний возраст оказался у Вито-Бобрицкой линии «Змеевых валов». Время ее постройки установлено точно – 370 г. н.э.
     Так что же оборонял этот вал, если такого государства, как Киевская Русь, еще не было?
     «… Как же прикажете называть хозяина такого строительства?... Сооружения подобных размеров под силу государству…»
     «… Да, сооружение такой грандиозной системы пограничных оборонительных сооружений, могло быть под силу отнюдь не отсталому племени, а только государству».  Здесь надо отметить, что позднее, в эпоху Руси Киевской, система «Змеевых валов» была использована в качестве выносных защитных пунктов – «застав богатырских», былины о подвигах защитников которых дошли до наших дней (Добрыня Никитич, Илья Муромец, Алеша Попович и др.)
     «Территории, где находятся городища, с трипольских времен, да и раньше, играли ключевую роль в противостоянии степняков и оседлого населения лесостепи. Свидетельством этого служит, например, включение Большого Ходосовского и Каратульского городищ в более позднюю систему Змеевых валов Киевской Руси. В окрестностях Вольского городища в XIV в. была построена крепость для защиты от золотоордынцев, а в 1390 г. произошла битва между войсками литовского князя Витовта и отрядами Темир-Кутлуя». 
     Интересно, что подобные фортификационные сооружения известны не только в районе Днепра. Археология полностью подтверждает сам факт существования сходных оборонных укреплений и на другом рубеже защиты границ Русколани от кочевников – на Дону и Воронеже. Так, для славян роменской и боршевской культур характерны укрепленные городища, расположенные на мысах берегов рек. Таковы, например, «Михайловский кордон» на северной границе г.Воронежа и расположенное чуть севернее II Белгородское городище.
     Эти фортификационные сооружения различались, как и Змеевые валы, по степени сложности. Более простое укрепление – деревянная стена, поставленная на земляную подсыпку, укрепленная с внутренней стороны короткими перпендикулярными стенками. Более сложное укрепление представляла собой линию высоких четырехугольных деревянных срубов, забитых землей. Это было «ядро» вала. На валу сооружалась мощная стена, которая была связана со срубами внутри вала. С внутренней стороны сооружения располагались жилые срубы, с внешней – частокол из бревен. Такие оборонительные сооружения были подробно изучены и описаны на городище «Титчиха».  По архитектурному облику – прямое совпадение с системой «Змеевых валов».
     Такое единообразие в строительстве прямо приводит к заключению о едином, общем для всего государства плане защитных сооружений.
     Интересно, что до наших дней дожили древнерусские сказания о борьбе с врагами, приходившими с огромных пространств дикой степи. Врагом, так сказать, номер один был «царь Турагин-змей». Множество русских сказок описывает один и тот же сюжет – противостояние всей земли Русской и несметных полчищ царя Тугарина. Это и сказание «Алеша Попович и Тугарин-змей», сказка «Одолень-трава», множество сказаний про Добрыню Никитича.
     А имели ли эти сказки под собой реальную основу? Против кого строились столь добротные защитные укрепления?
     «Велесова книга» указывает прямо – для защиты своих рубежей от грабежей и набегов соседних, диких племен. «И поглядите на вспаханные поля, которые были бедными до прихода нашего из Пятиречья, пока от врагов-дасу нами не были очищены. И птица Сва говорит, когда огонь и смерть несется к нам, превращая Голунь в погорелище: «Боги, поливайте и дождем дождите! Ибо та земля бедная, и разоренная, и конями затоптанная, так как язи забирают сыновей ее, протекая на конях по земле». Это боги сюда из степи посылают демонов-дасу, из-за того, что мы пренебрегаем богами». (Дощечка 2а-1).
     Что же нам скажут другие источники?
     Геродот в своей «Истории» (V в. до н.э.), описывая народы «Великой Скифии»  пишет, в частности, о славянском племени невров: «У невров обычаи скифские. За одно поколение до похода Дария им пришлось покинуть всю свою страну из-за змей. Ибо не только собственная земля произвела множество змей, но еще больше напало из пустыни внутри страны».
     И вот здесь возникает весьма любопытный момент. Как общеизвестно, большинство древнегреческих историков никогда сами не путешествовали, а лишь пользовалось сведениями, приносимыми им торговцами. Как уже отмечалось выше, часто языковые и культурные особенности мешали правильно понять то, что путешественникам рассказывали коренные жители, особенно это касалось славян.
     А ведь все предельно ясно. Змеи Геродота – отнюдь не биологический вид рептилий. Змея – тотем кочевого сарматского племени язигов  - «язи» Велесовой книги», борьбе с которыми посвящено большое количество текстов из ее дощечек.
    Язиги создали племенной союз и расселились во II веке до н.э. в Северном Приазовье. Уже 1 век н.э. застает их на славянских землях между Дунаем и Тисой. Во II веке н.э. они окончательно осели в Паннонии.
    «И пришли язи в его край, и начали забирать скотину. И тогда Кисеек напал на них. Бился с ними сначала день, потом второй, и люди его бились. Они же (язи), видя житье наше, искушались взять братьев наших, и серебро с наших мечей, и гончарные горшки, из которых их сыны ели бы. Но житье наше в степях до конца нашего!» (Дощечка 1б-1).
    А вот очень показательный текст: «Вначале мы были там, где заходит Солнце, а оттуда пошли к Солнцу до Непры-реки (к Днепру), и взял там Кий укрепленный град, в котором пребывали иные славянские роды. И там поселились мы. И в тот раз напал на нас новый враг, который в этой сечи кровь пращуров наших пил. И рати свои устремил на них Кий, увидя вражеских воинов. И воины Перуна бросились на них, и тратили силу до тех пор, пока те не побежали, показывая свои зады. И вот племя язов напало на нас, и сеча была великая, и похищено было все до последнего. И видя это, наши воины говорили: «Боги наши прогонят врагов наших, ибо Вышень грядет на смертных!» И говорил он нам: «Дети, огораживайте свои города от нападений, чтобы были они суровыми и крепкими! И это Сварог посылает меня к вам…чтобы сила небесная была с вами». (Дощечка 15б-II).
      Так что, как видим, было от кого защищаться с юга и юго-запада.
     «Расчеты, осуществленные исследователями комплекса оборонительных сооружений западнее и юго-западнее Киева, показали, что для земляных работ по созданию 1 км вала в его полном профиле, требуется, как минимум, 30000 человек. Протяженность же всей системы – 210 км. Тогда… количество человеко-дней на рытье рва, насыпку вала, укрепление его деревянной стеной и другие необходимые работы требуется: 210 х 30 000 = 6300000 человеко-дней.
     При высоте вала 16-20 метров все строительные работы намного превышают физические возможности Руси, зарождающейся в городе князя Кия – Киева».
     К этому можно добавить, что Бугай А.С., обследуя днепровское Левобережье, выявил в этом регионе еще одну систему оборонительных валов. Система левобережных валов довольно сильно отличалась от «Змеевых валов». Но одно у этих систем общее: они ориентированы на запад и юго-запад.
     Сегодня пока сложно говорить о возможности стратегического «совмещения» обоих оборонительных рубежей в одну оборонительную систему, в один оборонительный комплекс. Однако совершенно не исключена вероятность, что рубежи Левобережья являются вторым или третьим эшелоном обороны на подступах к центру, расположенному восточнее Непры-Днепра. 
     Но центром чего, какого государства?
     Уже ясно, что государственность на Руси началась отнюдь не с Руси Киевской.
     «… Я уже много лет размышляю о том, что та духовная и культурная традиция, которую мы всегда связывали с русским христианством, а точнее- с православием, имеет несравненно более глубокие и уходящие в древность корни, чем это может показаться на первый взгляд или со слов священнослужителей. Короче говоря, срок в 1000 лет – это ни есть, на мой взгляд, история Русской Духовной традиции – это всего лишь ее фрагмент. Причем, чем древнее прослеживаешь корни этой традиции, тем больше понимаешь, что во многом, с течением времени, она проиграла от привнесенных изменений. Мне кажутся странными и противоестественными мысли о том, что до крещения Русь была темная и ничего хорошего в ней не было до тех пор, пока мы не приняли крещения…»
     «…Сооружения, подобные Змеевым валам, требуют для своего возникновения совершенно определенных исторических условий. Во-первых, они имели вполне конкретное назначение: бессмысленной работы такого масштаба, естественно, никто производить бы не стал. Следовательно, общество, которое их создало, должно быть готово к тому, чтобы их использовать. Во-вторых, сам процесс строительства требовал колоссальных затрат рабочей силы, которую надо было организовать, поэтому сооружение валов стало возможным лишь при наличии определенной общественной организации, способной обеспечить производство коллективных работ в таких размерах.
     Прежде всего – каков смысл в возведении столь грандиозных сооружений, смысл, способный оправдать колоссальные затраты труда и средств?
     Такая система обороны предполагает в качестве необходимого условия оборону в масштабах всей страны. Иными словами, единую, более или менее организованную армию, а, следовательно, и политическую организацию, способную такую армию создать. При первобытнообщинном строе оборона велась силами отдельных племен. Каждая такая община, каждое племя само защищало себя и само вело активные военные действия. Тогда строились крупные городища, то есть укрепленные поселки, но не валы, тянущиеся через огромные пространства и полезные не одному какому-либо селу, а сотням и тысячам общинных поселений.
     С другой стороны, сооружение Змеевых валов было просто не под силу отдельным общинам или племенам. Над их возведением работали десятки и сотни тысяч людей. Иными словами, Змеевые валы – порождение…общества, стоящего на пороге государственного мышления и бытия…»
     Всем известно, что оборонительные сооружения подобного размаха не редкость в древней истории. Но везде их создание было связано напрямую с историческим развитием общества, с появлением классов и государственности.

     Итак, с государством, создавшим такую мощную систему укреплений, понятно. С большой долей вероятности, мы имеем дело с «Русколанью»  из «Велесовой книги». Из текстов дощечек можно сделать вывод, что в период существования «Великой Русколани» существовало как бы два главных политических центра. Это город Славенск на северо-западе Руси («И пришли на север и там Славен основал свой город» (Дощечка 6а-1) и где-то в центре европейской части России город Голунь (Гелон Геродота), и это помимо, так сказать, крупных областных и малых центров, объединявших вокруг себя славянские племена на единой территории.
     Где же находилась эта легендарная земля с географической точки зрения?  Попробуем же разобраться, призвав к себе на помощь, как один из древнейших исторических источников, именно «Велесову книгу».



               
                Там мрак и гул, обломки мифа.
                Но сказку ветер окрылил.
                Кровавыми руками скифа
                Хватали зори край земли.
                Н.Майоров

«РУСКОЛАНЬ» И «ВЕЛИКАЯ СКИФИЯ»

       Если попытаться кратко изложить описываемые в текстах «Велесовой книги» события славянской истории и их примерную датировку, получим следующее:
3-1 тыс. до н.э. «Праотцы» пришли на Русь с севера. Там уже жил родственный руссам народ – ильмерцы. Некоторое время они существовали вместе, но затем приход очередных врагов вынудил их бежать в леса. Но затем опять похолодало и русы (тогда еще кочевники в большей мере, чем земледельцы) ушли на юг. И в течение 1000 лет славяне были едины и независимы, создав единое государство. Но потом они разделились, что привело к попаданию в зависимость сначала от готов, затем от хазар.
7 вв. до н.э. Русы из Арийской земли пришли в Семиречье. После землетрясения и пожара, русы опять отправились в путь. Их путь: Семиречье- горы Ирские-Загорье-Двуречье-Сирия-Кавказ-степь-Карпаты; степь-земли между Каспийским, Черным и Азовским морями-Междуречье-Кавказ; Индия-Фарсийская земля-Каменистая земля-степь-река Каяла-Днепр;
Семиречье-берег Волги-Дон-Азовское море-Карпаты-Днепр; горы- степь- Дон. Семиречье – Дон. Когда русы пришли из Семиречья, они основали Голунь.
7-6 вв. до н.э.  Русы долго боролись с персами. Но персы их победили и угнали к Набсуру (Набсур «Велесовой книги» - широко известный в истории древнего мира ассирийский царь Навуходоносор II). Там под предводительством Набсура они ходили в походы на Египет и Ассирию. Но во время «великого землетрясения» они оставили все свое имущество и бежали на север, но вскоре из-за междоусобиц были покорены Дарием.
7-4 вв. до н.э. За 1500 лет до Дира предки русов дошли до Карпат и жили там спокойно 500 лет. Затем они переселились на Днепр, где тоже прожили 500 лет.
7-4 вв. до н.э. Русы 300 лет живут в Карпатах. Часть из них  ушла в Голунь, где уже было 300 городов, часть – в Киев, где было 10 городов и сел.
7-2 вв. до н.э.  Шла упорная борьба на обоих берегах Дуная до гор Русских и пастбищ Карпатских. Борьба с гуннами.
5-2 вв. до н.э.  Греки пришли из-за моря и решили основать Хорсунь. На юге Русколань раздирали смуты, на севере борусы много потеряли.
5 в. до н.э. Карпатский исход – за 1300 лет до Аскольда.
5-1 вв. до н.э.  Чехи и хорваты под предводительством Щека и Хорива уходят на запад. Часть чехов вместе с русами образовала Русколань. Венеды отделились от русов и ушли к морю. Русы с Карпат идут к Киеву. Под натиском готов с запада, русы уходят от Карпат к Днепру. Затем они взяли Киев. С Карпат русы уходят на Дон.
2-1 вв. до н.э. Кельты напали на русов, но были отброшены на запад. Русы селились на юге, греки часто уводили их на войну. Из-за этого русы ушли на Дон и Донец, затем на Днепр и Дунай.
2 в. до н.э.  Хазары напали на русов и захватили Киев.
2-3 вв.  Князь борусов Троян сделал княжескую власть наследственной, что вызвало раздоры. Так продолжалось 500 лет. Потом пришли хазары и обложили русов данью.
     Русы осадили готов в Воронежце, после чего сожгли его и одержали победу. Так возникли Антия и Скифия.
375-400 гг. Русколань была разбита готами во главе с Германарихом, которые пришли с севера. Началось готское иго, которое продолжалось 100 лет. Возникла Русь Киевская и Антская.
Конец 5 в.  Вендеслав разбил готов, после чего земля снова стала русской.
5-6 вв. С Бело Вежи и России русы пришли на Днепр. Кий (снова?) основал здесь город. Кривичи, поляки, древляне объединились и стали русичами. Кий отвоевывает Голунь.
6-9 вв. Словен, брат Скифа, ушел на север и основал там Словенск. Переселенцами из Старграда основан Новгород.
9 в. н.э. Боярин Скотень объединил русов и разбил хазар. Затем отбил нападение готов и русы вернули себе прежние земли.
     Варяги пришли в Киев и разгромили хазар, занявших к этому времени эти славянские земли. Варяжские князья Аскольд и Дир – непрошенные князья – правили в Русколани. Борьба с варягами и крещение Руси.

     Анализируя эти весьма приблизительные датировки, мы видим, что четко проследить время освоения тех или иных земель, основания либо захвата городов, практически невозможно. Это и понятно, ибо вся история руссов – это война и борьба с подступающими враждебными племенами. Различных народов было очень много, так как в эпоху «Великого Переселения» (1 тыс. до н.э.), как отмечал Л.Н.Гумилев, «Великая Степь» выбрасывала из своего жерла все новые и новые племена, которым была нужна земля и пища.
     В рассказе «Велесовой книги» о первом разделе праславянских племен между Ореем и Кисеком (Дощечка 1а-1) говориться: «… отец Орей отвел стада свои и людей. И увел их далеко и там сказал «Здесь мы воздвигнем град. Отныне здесь Голунь будет, которая прежде была голою степью и лесом».
     Дощечка 2а-1: «Предрешено было в старые времена, чтобы мы сплотились с иными и создали Русколань великую. Рождена была Русколань наша близ Голуни, где стало у нас триста городов и сел – дубовых домов с очагами».
      Что же такое «Русколань» или «Русколунь» (написание разнится)? Сначала этимология. Слово «колунь» в древности означало городище – город круглой формы, так как само слова «колунь» («коло») означает круг, колесо. Именно это понимание слова прослеживается в сложившихся терминах, доживших в некоторых своих формах до наших дней (колесо, околица, около, колядовать, околесица и т.д.)
     Дощечка 2б-1 относится ко времени т.н. 2-го «Карпатского исхода» - 1 тыс. н.э. Здесь говориться, что под натиском врагов (по археологическим и историческим данным – кельтов) «мы побежали к Киеву-граду и до Голуни, и там поселились».
     «И в древности мы взяли Голунь нашу, и в этой земле сотворили и города, и села, и очаги. И вот омоем телеса наши и души наши, чтобы была чистою Русская Голунь, где сильно бьются и на врагов наводят страх и изумление. Ибо от пастбищ, где овцы ходят, простирается земля на день пути от нас до иных, где творится иное, где мы были в старые времена, где одолели нас». (Дощечка 19-III).
     Итак, Голунь – это даже не город, это явно большая область, как писали     впоследствии средневековые арабские авторы – «мадина». Существует также и Киев – в виде небольшого центра: « И вот та Голунь была градом славным и имела триста городов сильных. А Киев-град имел меньше: десять городов на юге, немного сел – и все». (Дощечка 22-III).
     Далее: « Эта земля за Явью. Мы решили строить сто городов: Хорсунь и иные, затем возведенные. Но Русколань раздирали смуты, творившиеся на юге, а борусы на севере много претерпели. Потому что враги не хотели нашего породнения, чтобы русские роды соединились. А в Русколани те же два рода оборонялись в Суроже, и звали суренжане руссов и борусов на битву и борьбу. И была суровой эта борьба и битва. И долгая вражда между родами раздирала Русь. И вот праотцы наши были словно медведи с мечами. И так в старые времена говорили: делайте железо и берите коней, которые текут от богов к нам. И так была Русколань сильной и твердой». (Дощечка 6в-II).
     «И были они у Карани и это маленький город на берегах морских русских. И там был князь, который повелел бить эллинов и отогнать их от Руси». (Дощечка 25-III).
    «И дошли тиверцы до синя моря и Сурожа к вам – вам сказали: «Как мы сами помним, в старые времена сплотились анты, от язов спасаясь. И также было крови много пролито и на ней Русь стоит, поскольку мы кровь-руду пролили, и так навеки до конца будет. От земли нашей пошли славянские племена и роды». (Дощечка 5б-1).
     «И те русы создали на юге град сильный Сурож, который не создать грекам, а они его разрушили и хотели русских побить, а потому мы ходили на них и разрушали села греческие. Эллины же сии – враги русколанам и враги богам нашим». (Дощечка 22-III).
     Перечисленные города находятся в Причерноморье: Хорсунь, Сурож, Карань. Естественно, что здесь славяне сталкивались с греками, активно осваивавшими и колонизировавшими берега Черного моря.
    Какие еще города Русколани перечисляет «Велесова книга», определяя вместе с тем географические привязки границ государства?
     «И были князья Славен с братом его Скифом. И тогда узнали они о распре великой на востоке и так сказали: «Идем в землю Ильмерскую!» И так решили, чтобы старший сын остался у старца Ильмера. И пришли они на север и там Славен основал свой город (Славенск). А брат его Скиф был у моря, и был он стар, и имел сына своего Венда, а после него был внук, который был владельцем южных степей. И крови там много лилось оттого, что была распря великая за посевы и пашни по обе стороны Дона и до гор русских, и до пастбищ карпатских. И там они начали рядить и выбрали Кола, и был он вождем для них, а также он отпор врагам творил. И поразил он их, и отбился от них. И о том с родом своим говорил, созвав единое вече, чтобы создалась земля наша». (Дощечка 6а-1). Кстати, как мы увидим дальше, этого Кола вполне можно отождествить с Колоксаем из пересказа Геродотом  легенды об образовании народа скифов.
     «И отправились мы у южному зеленотравью и имели много скота». (Дощечка 2б-II).
     «После пошли к озеру Ильмень и там основали Новгород. И отныне мы здесь пребываем». (Дощечка 15а-II).
     Это географический север Руси. Значит, еще одна граница.
     «И вот был Воронежец местом, где готы усилились. А Русь там билась, и в том граде нас было мало. И так после битвы, сожегши его во прах, и пепел ветрами развеявши по все стороны по полям (готы) место сие оставили. И от этого Воронежца слава течет по Руси, и ее Сварог имеет». (Дощечка 4а-1).
     «В древности Воронежец этот много веков строился и был огражден от окрестных нападений». (Дощечка 4в-II).
     « И было это славное деяние после прихода славянских людей на Русь после десяти столетий и трех лет. И было это, когда Свентояр, один из князей, которого выбрали борусичи в Русколани, взял русколан, и алан, и борусов и вооружил их, и пошел на готов из Воронежца и было их десять тысяч отборных конных воинов и ни одного пешего». (Дощечка 4б-II).
     Воронежец – современный город Воронеж на одноименной реке, притоке Дона, вечная южная граница между славянами и народами Великой Степи.
 
      «… Русы, по-видимому, были самыми многочисленными и населяли всю равнину между Днепром и Доном, которая в текстах называется Русколанью…», пишет Б.А.Ребиндер.
     Итак, «Русколанью» свое государство называли многочисленные славянские племена. Как же могли называть его иноязычные путешественники и с какой землей она отождествлялась, в частности, у античных авторов?
     Практически единственным источником, сообщающим нам о славянских племенах древности, является Геродот Галикарнасский (V в. до н.э.). Именует он эти племена скифами, а территорию, занимаемую ими – «Великой Скифией».
     «Велесова книга» совершенно не спорит с таким названием: « …шли горами великими, и снегами, и льдами, и притекли в степи со своими стадами. И там скифами перво-наперво были наречены наши пращуры». (Дощечка 15а-II).
     «Скифы» у Геродота – собирательное название многих племен.
     «Велесова книга»: « Мы - потомки Дажьбога, родившего нас через корову Земун. И потому мы – кравенцы (коровичи): скифы, анты, русы, борусины и сурожцы. В старые времена рыбоеды нас оставили, и неизвестно ныне о тех костобоких. Дулебы повернули от нас на Борусь. Мало осталось лиров и были они наречены нами ильмерцами, потому что поселились они возле озера. Тут венды уселись дальше». (Дощечка 5б-1). В других дощечках упоминаются и другие славянские племена: поляне, древляне, северяне, словене, тиверцы, дулебы, ляхи, хорваты, чехи, арии, карпы.
     «Мы знаем из истории, что почти вся северо-восточная часть Европы, часть Азии между Аральским и Каспийским морями, от 45 до 55о северной широты и большая часть малой Азии заняты были некогда народом, игравшим великую роль во всемирной истории. Действия этого народа далеко простирались на юг, север и запад. Греки называли этот народ Скифами и делили его на несколько племен (Геродот). Так называли греки народ, которого не знали. Сведения их о нем основывались только на показаниях караванных путешественников и торговцев. Что Скифы не есть родовое имя этого народа, в том сознается и сам Геродот.
     Греки, по сделанной однажды привычке называть народ произвольно придуманным именем – Скифами, продолжали употреблять это название и тогда, когда он был известен для Византии под другим, грозным именем руссов, державших греческих императоров в постоянном страхе и неоднократно приводивших их в трепет».
    
      Время жизни Геродота – греческого ученого, путешественника и историка относится к  V в. до н.э. (около 484-425 гг. до н.э.). Сочинение  Геродота известно сейчас под названием «История». 
     В описании Геродота путь за Танаисом (Доном), ведет от самого дальнего угла Меотийского озера (Азовского моря) через земли савроматов, будинов, некую пустыню, затем земли фиссагетов и иирков, скифов, отделившихся от основной части своих «царских» сородичей, к агриппеям, обитающим у подножия гор, через которые уже никто не переходит.
     Дадим слово самому Геродоту: «Если принять Скифию за четырехугольник, две стороны которого вытянуты к морю, то линия, идущая внутрь страны, по длине и ширине будет совершенно одинакова с приморской линией. Ибо от устья Истра до Борисфена 10 дней пути, а от Борисфена до озера Меотиды еще 10 дней и затем от моря внутрь страны до меланхленов, живущих выше скифов, 20 дней пути. Дневной переход я принимаю в 200 стадий. Таким образом, поперечные стороны Скифии составляют 40000 стадий, а продольные, идущие внутрь материка – еще столько же».
     Поскольку длина греческой стадии точно неизвестна, в настоящее время большинство историков считают ее равной 185 м. Например, 8 км – 40 стадий.
     «Сведения Геродотовы не простирались на север выше Харьковской губернии по той причине, что он почитал Балтийское море идущим дугой к Каспийскому. На основании этого северо-восточная оконечность Геродотовой Скифии и не смыкается в описании с северо-западной».
     В то время в Восточной Европе было больше крупных рек и озер, ныне исчезнувших. К тому же Геродот представлял территорию Скифии схематично – Дунай и Днестр он считал текущими строго в широтном направлении, а Днепр и Дон – в меридиональном.
     О климате «Великой Скифии» Геродот пишет так:
« 28. Во всех названных странах зима столь сурова, что восемь месяцев там стоит невыносимая стужа. В это время хоть лей на землю воду, грязи не будет, разве только если разведешь костер. Море здесь и весь Боспор Киммерийский замерзают, так что скифы, живущие по ту сторону рва, выступают в поход по льду и на своих повозках переезжают на ту сторону до земли синдов.
7. В области, лежащей к северу от земли скифов, как передают, нельзя ничего видеть и туда невозможно проникнуть из-за летающих перьев. Действительно, земля и воздух там полны перьев, а это-то и мешает зрению.
31. Об упомянутых перьях, которыми, по словам скифов, наполнен воздух и оттого, нельзя ни видеть вдаль, ни пройти, я держусь такого мнения. К северу от скифской земли постоянные снегопады, летом, конечно, меньше, чем зимой. Таким образом, всякий, кто видел подобные хлопья снега, поймет меня».
     «Страна скифов представляет собой богатую травой и хорошо орошаемую равнину. По этой-то равнине протекает почти столько же рек, сколько каналов в Египте. Я назову только самые известные реки и судоходные моря вглубь страны. Прежде всего, это Истр с пятью устьями, затем Тирас, Гипанис, Борисфен, Пантикап, Гипакирис, Герр и Танаис».
     Повторюсь еще раз, что географические названия, как имена людей и племен, греки давали в собственной транскрипции, а то и в буквальном переводе на свой язык.
     Сведения Геродота дополняют более поздние латинские авторы Помпоний Мела и Плиний Старший (1 в. н.э.)  Они дают близкие между собой списки племен, обитавших в Азии за Танаисом (т.е. к востоку от дона): савроматы, будины, гелоны, басалиды и т.д.  Плиний писал о Великой Скифии, идущей от Дона на восток и север, и о Малой, идущей от Дона к Днепру и дальше на запад. Помпоний Мела называл все пространство между Эльбой и Доном Сарматией и указывал на азиатскую – за Доном – Скифию и европейскую – от Дуная до Днепра – Скифию, которые с этой Сарматией граничат.
      Спустя века в античной литературе появилось еще одно описание пути, проходящее по тем же местам. Это карта, составленная знаменитым географом Клавдием Птолемеем (II в. н.э.). Судя по этой карте, Танаис (Дон) начинается где-то в Рипейских горах, а в более восточных горах, Гиперборейских, берут начало две реки, западная и восточная, которые, сливаясь, образуют реку Ра (Волга); (дощечка 9б-1): « … И с великими трудностями для нас мы переправили своих людей, и скот на сей берег, и пошли к Дону, и там готов увидели на юге и готское море. Готы же были тогда в крае зеленом и немного опередили отцов наших, идущих от Ра-реки, Ра-река – великая, она отделяет нас от иных людей и течет в море Фасисте (Каспийское)».
     «У Птолемея местами сливается Скифия с Сарматией. Он говорит, что границы европейской Сарматии были: на север – Северный океан и Венедский залив, на западе Висла до истока своего, а на юге Сарматские горы, далее Тирас и от него до устья Борисфена (Днепра), оттуда до Перекопского залива, на восток по Меотийскому (Азовскому) заливу до устья Танаиса (Дона) и вверх по этой реке до ее истока и до земли неизвестной».
     По Клавдию Птолемею: сначала Танаис и Ра текут навстречу друг другу, затем, делая поворот, расходятся и впадают: первая  - в Меотиду (Азовское море), вторая – в Гирканское (Каспийское) море. Народы же размещены следующим образом:
     Вдоль Танаиса к северу от поворота живут периербиды, а к югу – яксаматы. Вдоль  северного отрезка Ра, с севера на юг, сарматы-гипербореи, затем сарматы-царские, модоки и сарматы-конееды, а еще южнее – закаты, свардены и асеи.
      Теперь представим себе путника, да еще имеющего язык, отличный от наречий всех живших на этих территориях племен. Естественно, что самоназвания ему ничего не говорили, да еще он пытался переиначить звуки чужого языка на свой лад. Отсюда и неудобопроизносимые, с нашей точки зрения, названия. Предположим, что практически все племена, встречавшиеся ему на своем пути, суть племена единого государства древних славян – Русколани, а самоназвания – это либо по месту обитания, либо по имени правящего князя (и то и другое достаточно часто встречается не только в русской, но и мировой истории). «Греки и Римляне давали многим славянским племенам свои, произвольно составленные прозвища, относя их то к местности, то к наружности, то к суровости в войнах, то к образу их жизни; но кое-где в их сказаниях проявляются и настоящие имена тех племен. От этого толпится в древней истории более полусотни имен лишних, ничего особо не означающих».  Однако, что-то общее между племенами наш путник, в данном случае, Геродот, подметил, иначе не дал им всем общее наименование – «Великая Скифия». Вероятно, в числе прочего, это были общий язык (конечно, с различными диалектами) и общая религия.
     «По рассказам скифов, их народ – моложе всех. А произошел таким образом. Первым жителем этой еще необитаемой тогда страны был человек по имени Таргитай. Родителями этого Таргитая, как говорят скифы, были Зевс и дочь реки Борисфена. Такого рода был Таргитай, а у него было трое сыновей: Липоксаис, Арпоксаис и самый младший – Колоксаис. В их царствование на Скифскую землю упали золотые предметы: плуг, ярмо, секира и чаша.
     … Так вот, от Липоксаиса, как говорят, произошло скифское племя, называемое авхатами, от среднего брата – племя катиаров и траспиев, а от младшего из братьев – царя – племя паралатов. Все племена вместе называются сколотами, т.е. царскими. Эллины же зовут их скифами».
     При анализе сведений Геродота надо четко помнить еще один момент: он, во-первых, никогда не был на описываемой им территории и сам не был знаком с этими народами. Скорее всего, он пользовался рассказами побывавших в этих землях греков-купцов, которых, естественно, никто   глубь земель не пускал, и они довольствовались лишь торговлей в пограничных поселениях. Во-вторых, Геродот сознательно «эллинизировал» обычаи разных народов, считая греков, их религию и культуру неким эталоном, и стараясь насильно приблизить культуру описываемых племен к греческой.
     Однако «Влесова книга» четко говорит: «В Греции ведь не богов почитают, а людей, высеченных из камня, подобных мужам. А наши боги – суть образы». (Дощечка 22-III).
      Но Геродот отдает должное скифским племенам: «Среди всех известных нам народов только скифы обладают одним, зато самым важным для человеческой жизни искусством. Оно состоит в том, что ни одному врагу, напавшему на их страну, они не дают спастись; и никто не может их настичь, если только они сами не допустят этого».
      Любопытное подтверждение этому факту содержит «Скифийская история» (1692) русского историка XVII века Андрея Лызлова: «Никогда побеждени бывали, но всюду побеждаху. Дария царя перского из Скифии изгнаша; и славнаго перского самодержца Кира убиша; Александра Великого гетмана именем Зопириона с воинствы победиша; Бактрианское и Парфийское царства основаша. Никогда же чуждему народу попущаху к себе входити, а своим довольно (кроме греков и индян) всю Асию населиша.
     Турки, парфы, персы, венгры, сыкабры от их народу изыдоша. Асию Малую и Великую, вторую и величайшую часть света, мужеством обладаша, и обладаху ею с полторы тысячи лет: начнеши от Вексора царя египского – даже до веку государствования Нина царя ассирийского. В соседстве и прилеглости с ним всегда жили славяне, прародители наши – Москва, россиане и прочие, их же древние историки для общих границ единако обще скифами и сарматами называли». 
     Таким образом, общая история развития славян практически та же, что и в текстах «Велесовой книги»: « И те сильные (враги) на Русь напали с тех сторон, И наши люди пошли под Набсура-царя. А затем ушли в солнечный Египет» (Дощечка 6в-П).
     ««Сии скифийские народы бяху потении и незнаемы греком и латинником. Границы же скифийская з запада от реки Дону (а Ботер, описатель всего света, полагает от Волги, еже и приличнее имать бытии). На восток от солнца до пределов хийских, иже со Индиею. С полудня от моря Меотского, то есть Азовского, и Каспийского, то есть Хвалисского. На полнощь даже до океана скифийского Ледоватого».
     «…Мы должны сражаться и положить животы за землю нашу. Она тянется от нас до полян (т.е. от Новгорода до Днепра), и дреговичей, и русов, (к Дону и южнее) тянется от моря и гор, до степей полуденных. И это есть Русь». (Дощечка 19-Ш)
     Б.Д.Греков совершенно правильно замечал: « Славяне генетически связаны с теми племенами, которых греки называли именем скифов, и прежде всего со скифами-пахарями». 
     «Хотя Скифами называли греки и многие славянские племена, но первых они прозвали так Россией и последние были Росси, которых они назвали по старой привычке еще тем же именем Скифов. С Россей началось название Скифов, ими и кончилось».
     «Скифией» же именует славянские земли и готский историк Иордан (первая половина VI в.): «В этой Скифии первыми с запада пребывает народ гепидов, который окружен великими и славнейшими реками. Ведь по северу и по его области растекается Тисия (совр.Тиса), с юга же его отсекает сам великий Данувий, с востока – Флутавсий (Прут?). В их (рек) окружении лежит Дакия, укрепленная (расположенными) наподобие венца крутыми Альпами. У их левой стороны, которая склоняется к северу, от истока реки Вистулы на громадных пространствах обитает многочисленное племя венетов. Хотя теперь их названия меняются в зависимости от различных родов и  обитания, преимущественно они все же зовутся славянами и антами. Славяне живут от города Новиетуна ( г.Новиодун, совр.Исакча, на правом берегу Дуная) и озера, которое называется Мурсианским, вплоть до Данастра и на севере Висклы. Анты же, самые могущественные из них, там, где море Понтийское делает дугу, протираются от Данастра вплоть до Данапра.»
      Итак, первым народом за Танаисом, на землю которого вступал путник, были савроматы. Страна их представляла собой голую равнину, лишенную деревьев, но зато богатую пастбищами. Простиралась она на север от угла Меотийского озера на расстояние пятнадцати дней пути. И по общему направлению, и по расстоянию эти указания соответствуют степным просторам вдоль Дона до сближения его с Волгой. А потом, вдоль Волги, вплоть до мест несколько южнее Саратова, которые являлись тогда границей между степной и лесной зонами.  За савроматами обитали будины. Именно в стране этих будинов поселились скифские гелоны и основали свой деревянный город. Геродот считал, что все эти названия относятся к одному и тому же народу. Будины же названы у Геродота племенем большим и многочисленным. Они названы исконно лесным народом, т.е. в их стране много лесов.
     Однако, целой и непротиворечивой реконструкции этногеографии Скифии, построенной на анализе данных Геродота, до сих пор нет.   
     «… сведения Геродота о народах Скифии, вокруг нее, необычно драгоценны, но среди ученых нет единомыслия по поводу размещения этих народов на современной карте. Возьмем в качестве примера народ будинов. Их размещали то в Пруссии, то близь Днепра, то отодвигали в Предуралье, то помещали у Воронежа…»
      Таким образом, можно предположить, что весь путь, известный в древнем мире как «путь к аргиппеям», т.е. от греческих колоний на северных берегах Черного моря к низовьям Дона, а оттуда на северо-восток, к неким горам – это и есть путь через единую землю племен русов – «Русколань». При этом надо принять во внимание, что племена, обитавшие на этой значительной по протяженности территории не обязательно все должны были быть одинаковы в смысле образа жизни (и кочевники, и земледельцы) и в смысле этнического происхождения. 
     Современная археология полностью подтверждает данные, что границы Великой Скифии Геродота примерно совпадали с границами бывшей Российской империи. Остановимся же на этом подробнее, тем более, что прослеживается интересное тождество: Русколань = Великая Скифия= Русь.
    Обширное пространство Великой Скифии совпадает со степной зоной континентальной Евразии, Великой Русской равниной. Все это пространство было заполнено примерно однородными археологическими культурами.
1. В раннем бронзовом веке (3000-2000 гг. до н.э.) всю степную и лесостепную зону занимала т.н. «Ямная культура».
2. Ее сменяет в эпоху средней бронзы (2000-1600 гг. до н.э.) «Катакомбная культура», совершенно идентичная предшествующей и только более развитой металлургией и некоторым изменением погребального обряда. 
     Обе эти культуры объединяют ряд родственных племен, имеющих одинаковые черты: общность обряда погребения на всей территории, общность керамики и ее орнамента, синхронность, смежность территории и явные межплеменные связи.
3. В период поздней бронзы (1600-1000 гг. до н.э.) место «Ямной» и «Катакомбной» культур занимает «Срубная» на Восточно-Европейской равнине, а на востоке, от Урала до Енисея, распространяется родственная ей «Андроновская» культура.
Таким образом, еще в 1 тыс. до н.э. – 1 тыс. н.э. прослеживается четкая взаимозависимость и единство археологического материала. Такую же картину дает нам и археология Карпат и Дуная.
     Единство племен, единство пространства, единство исторической памяти, единство Родины – прямая параллель с дощечками «Велесовой книги».
   
     Племен, как мы видели раньше, было очень много. Остановимся на одном из них, именно о будинах, предположительно населявших земли чуть севернее современной Воронежской области. Геродот сообщает: «…будины большое и многолюдное племя, все голубоглазые и рыжеволосые».
      Здесь мы переходим к одному из до сих пор спорных вопросов в исторической науке – о городе будинов, названном Геродотом – Гелон (Голунь?). Собственно, с тем, что этот город был, никто не спорит, спор идет по поводу его местонахождения.
     Вот что сообщает Геродот: «… городская стена с каждой стороны имеет длину в 30 стадий, она высока и вся построена из дерева, дома и храмы тоже деревянные… (что вполне естественно в лесном крае)…. Там есть святилища эллинских богов, по-эллински снабженные кумирами и жертвенниками и деревянными храмами; и в честь Диониса они каждые два года совершают празднества...» Впрочем, весьма сомнительно, что празднества совершались именно в честь Диониса, у славян был свой достаточно обширный пантеон богов. Скорее всего, Геродот усмотрел в совершавшихся ритуалах некую параллель со знакомым ему культом своего бога.
     Город, видимо, действительно был очень большим. Об этом свидетельствуют его размеры. Периметр укреплений по современным оценкам должен был быть в пределах 22-26 км. Хотя, как верно отмечает А.П.Медведев, «Не следует забывать, что Геродот (как и любой из его информаторов) был сыном своего времени, носителем еще «донаучного» мировоззрения, которое во многом обуславливало иное отношение к историческим памятникам, историческим источникам и, особенно, к цифровому материалу, нежели у современных ученых. Зачастую сама по себе точность материалов его мало интересовала».

      « И та Голунь кругом (валом) была окружена … И мы должны были наши грады кругами ставить (валами окружать?), также как отцы наши, которые в старину боролись за землю нашу». (Дощечка 6б-1).
    
     «… слово «град» - «город» в древнерусском языке обозначает не город в его сегодняшнем социально-экономическом значении этого понятия (термина), а лишь укрепленное поселение, в отличие от неукрепленного...»
«Под понятие «город» попадали как собственно средневековые города, так и военные крепости, феодальные замки и даже укрепленные деревни. Все, что было окружено оборонительной стеной, называли городом».   С этой точки зрения и стоит рассматривать укрепленные поселения на территории Русколани.
     Существуют и известны историкам ряд городищ, получивших общее название «протогорода». И это касается не только  Аркаима с его окрестностями (18-16 вв. до н.э.), но и во многом более интересующими нас городами «Великой Скифии», одним из которых без сомнения и являлся Гелон-Голунь.
     «Давно доказывается, что скифы свято берегли свои огромные города-базы, на ресурсах которых и произрастали многообразные достижения великой державы. Лесостепные города скрывались от врагов, упорно веками во внешний мир внедрялась дезинформация, что никаких городов у скифов нет. Но без таких мощных ресурсных баз никаких ратных и внешнеполитических успехов у Великой Скифии бы не было».
      «Велесова книга» сообщает, по меньшей мере, о 300 городах и селах. В настоящее время  только от Киева до Черкасска зафиксировано 64 поселения, из них 18 городищ, начавших свое существование еще с 4 тыс. до н.э. Городища Среднего Подонья также укреплялись земляным валом и деревянной оградой. В качестве примера, можно отметить городище Титчиха современной Воронежской области.  Таким образом, общая планировка городов была одной и той же, лишь различаясь размерами. Таких же городов-городищ довольно много и на северо-западе России. Самыми огромными на сегодняшний день является три городища: Большое Ходосовское, Каратульское и Бельское.
      Именно Бельское городище чаще всего отождествляют с легендарным Гелоном. Не будем подробно останавливаться на споре о правомерности такого отождествления. Лишь отметим здесь точку зрения А.П.Медведева , который отказывает Бельскому городищу в наименовании «Гелон» по ряду признаков, в том числе и территориальному расположению. «Здесь уместно напомнить, что отождествлению с Гелоном противятся и другие признаки Бельского городища: его географическое расположение в левобережье Борисфена-Днепра, а не Левобережье Танаиса-Дона, к северу или северо-востоку от «земли савроматов», если строго следовать тексту Геродота; его неправильно треугольная (но не четырехугольная, как в расчетах длины стен Гелона у Б.А.Гракова и Б.А.Шрамко) форма».
     Нас интересует в первую очередь другое, а именно: то, что таких лесостепных городов было не просто много, а очень много, а, следовательно, существование Русколани, как «земли городов» (Гардарики) подтверждается не только умозрительно, но и археологически.
     Кроме необычно больших размеров, как отмечает П.Золин, все эти города объединяет ряд особенностей.
1. Все города расположены на пересечении важных речных и сухопутных путей.
2. Территории, где находятся городища, играли еще с трипольских времен ключевую роль в противостоянии оседлого населения и кочевников.
3. Сооружение укреплений вокруг городищ предполагает наличие достаточно сильной политической власти, способной концентрировать трудовые и экономические ресурсы значительных масс населения обширных территорий.
      Можно даже говорить о наличии праславянских княжеств со своими столицами. (Павленко Ю.В.)
      Таким образом, напрашивается вывод – государство праславян (Русколань, Великая Скифия) существовало, имело города (Голунь, Сурож, Новгород, Карань, Воронежец и др.). Какое же место в этом государстве занимал город Воронежец и можно ли его отождествлять с современным городом Воронежем, отнеся тем самым дату его основания во времена незапамятные?








                Он русской родиной своей для ратных подвигов основан.
                Глядятся в степь кресты церквей и стены вала крепостного.
                Зовут на стены горожан удары древнего набата.
                И лязг мечей, и кровь из ран, и громом битвы степь объята.
                На правом берегу крутом донского древнего притока,
                Твой город встал Руси щитом пред кочевой ордой Востока.
                К.Гусев


ЛЕТОПИСНЫЙ ВОРОНЕЖ И ВОРОНЕЖЕЦ «ВЕЛЕСОВОЙ КНИГИ»

      В настоящее время годом основания современного города Воронежа, «трудами» известного воронежского историка В.П.Загоровского,  считается 1585г., хотя даже по летописным источникам (Никоновская, Лаврентьевская летописи) первое упоминание слова «Воронеж» относится к 1177г.
     Почему так произошло, и насколько вглубь веков от 1585 года простирается история города, мы и попробуем разобраться. Начнем с самой «поздней» точки – с 1586г.
     События, предшествующие появлению в исторической памяти Воронежа даты «1586 год», для Московского государства были необычайно трагичными. Пятьдесят лет правления Ивана IV были попеременно годами как внешнеполитических успехов, воинских побед, так и горьких неудач.
     В начале 70-х годов XVI века обстановка осложнилась настолько, что крымская орда, воспользовавшись ситуацией, перешла от мелких пограничных стычек к глубоким и опустошительным рейдам по русским землям. Крымцы в 1564 году ворвались вдоль реки Дон, «… воевали между Рязанью и Проньском..» 1 октября 1564 года они осадили Рязань. Отдельные же отряды крымцев и нагайцев проникали, сжигая города, по реке Вожже и даже «перелезали» через Оку и достигли села Кузьминского. Угроза южным границам Московского государства не снималась в XVI веке ни на один день. Удар был нанесен в 1570 году. Крымцы ворвались вдоль старого нехоженого известного им пути – вдоль Дона, узким клином разрубая Донско-Воронежское междуречье, сбивая сторожи, сжигая засеки, убивая и уводя в плен жителей. 400 лет спустя историк Е.Г.Скрынников напишет об этом вторжении: «…В 1570 году крымцы подвергли страшному опустошению Рязанскую окраину…»
     «… Только очень недолгий период поселение (Воронеж) живет относительно спокойной жизнью, охраняемое грамотой хана Юсуфа             (в 1549  г. заключившим «вечный мир» с Москвой) к Ивану Васильевичу и ведет торговлю с ногайцами, но уже в 1570 году вновь разрушается и сжигается ими…» Так писал известный воронежский архитектор и краевед Н.В.Троицкий в 1953 году.
     Тут уже возникает совершенно неожиданное обстоятельство. Сожжение Воронежа в 1570 году могло иметь место в том случае, если в какой-то момент своей истории поселение Воронеж уже существовало.
     Но обратимся к документам.
     «Сторожевая книга» Разрядного приказа сообщает от 1 марта 1586 г.: «По государеву цареву и великого князя Федора Ивановича всеа Руси указу и по приговору бояр князя Федора Ивановича Мстиславского с товарыщи … велено поставить город Воронеж». Однако существует еще несколько документов, относящихся к 1585 году: челобитье рязанских откупщиков, документы о русско-шведских переговорах и Разрядная книга  1475-1598гг.
Так, откупщики пишут: «В девяносто третьем году (это 7093 г. «от сотворения мира» по старому русскому летосчислению. Он продолжался с 1 сентября 1584 г. по 31 августа 1585 г. по современному) били челом государю царю и великому князю Федору Ивановичу всея Руси Резанского уезда, села Ворыщ, бортники Демка Айдаров сын Панин да Игнатко Инютин сын Кочапин да Ивашко Олексеев сын Ларивонов, а сказали: были де за ними на оброке в резанском уезде бортные ухожьи и рыбные ловли, и те де их бортные ухожеи и рыбные ловли отписаны к новому городу, к Воронежу, и теми их угодьи воронежские жильцы владети им ныне не дадут и впредь де им оброку добывати негде, а ныне на их того оброку правят». Если «воронежские жильцы» уже ничего не дают старым владельцам, значит, город уже существует и функционирует. Также осенью 1585 г. шли русско-шведские переговоры о русско-шведской границе близ Нарвы. Описаны они С.М.Соловьевым . Русские послы говорили так: «Государь наш в своей вотчине, в дальних местах на степи, под Тихою Сосною, поставил 12 городов и в них воздвиг монастыри и церкви».
      Разрядная книга 1475-1598 гг. сообщает, что в 1585 г. (7094г. по старому стилю) в уже существующем Воронеже произошла смена воевод.
     Наиболее часто при определении даты основания Воронежа ссылались на т.н. «Сторожевую книгу», составленную в 90-х годах XVI в.  Там приведен «Приговор о построении городов Воронежа и Ливен» от 1 марта 1586г.
     «94 году марта  в 1 день боярин Никита Романович Юрьев приговорил на Осколе усть Убли и на Дону на Богатом затоне стоялым головам не стояти, по Государеву Цареву и Великого князя Федора  Ивановича всея Руси указу и по приговору боярина Федора Ивановича Мстиславского с товарищи, на Сосне, не доезжая до Оскола два днища, поставити велено город Ливны, а на Дону на Воронеже, не доезжая до Богатого Затону два днища, велено поставити город Воронеж. А бытии в Ливнах город ставити воеводе князю Володимеру Васильевичу Колцову Масальскому да Лукьяну Хрущеву, на Воронеже воеводе Семену Федоровичу Сабурову да Ивану Судакову, да Василью Биркину; и каковы будут вести на Ливнах про проход воинских людей на Государевы Украины, с Ливен посылати с вестми на Воронеж, а с Воронежа по тому ж на Ливны с вестми посылати; а ехати которыми дорогами поближе и бережнее; а сторожи воеводам поставити, присмотря на которых местех пригоже, и станицы по тому ж посылати присмотря, да о том отписати к Государю» .
     Однако, не все историки даже в 19 веке, были согласны, что Воронеж был основан, скорее, он был возобновлен. Н.И. Костомаров пишет: «На юге… построены были Ливны, возобновлены Курск и Воронеж».
      1 октября 1882 г. «Прибавления к Воронежским Епархиальным Ведомостям» в статье «Успенская церковь в г. Воронеже» сообщала читателям: «Храм Успения Божьей матери, построенный около 1600 года, по царской грамоте Бориса Годунова, едва ли не первая церковь во вновь основанном Воронеже».
     В «Дозорной книге 1615 года» московского дьяка Григория Киреевского было сказано, что в 1585 году крепость Воронеж возводилась на «старом казарском городище».
     Ранее мы уже упоминали, что слово «город» аналогично понятию «крепость», то есть поселение неукрепленного типа могло существовать и ранее, но только с появлением укреплений, «ограды», стало именоваться «город». Академик М.Н.Тихомиров пишет: «…Населенный пункт становится «городом», то есть обносится укреплением, уже после длительного своего существования в качестве неукрепленного села». 
     Таким образом, царский указ от 1 марта 1586 года следует понимать не как указ о закладке населенного пункта, а только как указ о возведении вокруг уже существующего поселения оборонительной системы типа «город». Тем более, что данная дата, как и данный указ, относятся (при внимательном чтении) только к распоряжению Н.Р.Юрьева об  отмене посылки стоялых голов с отрядами конных сторожей к Осколу и Дону. То есть, два из четырех сторожевых постов были сняты за ненадобностью, так как татары начали ходить западнее (по Кальмиусской дороге) и понадобились другие города-крепости и заставы. «… Историю каждого известного нам города нужно прослеживать не только с того момента, когда он окончательно приобрел все черты и признаки феодального города, а по возможности с того времени, когда данная топографическая точка выделилась из среды соседних поселений, стала в каком-то отношении над ними и приобрела какие-то особые, присущие ей функции…»
          Как же выглядел Воронеж в 1585 году? «Оборонительное сооружение с общей длиной стен 65 саженей (140 м) при высоте стен 5-7 м. Это был воеводский двор, где располагались воеводская изба, приказная изба с тюрьмой, зелейный погреб и житница. Вокруг города-крепости (детинца) расположились слободы – стрелецкая, казачья и пушкарская. Они были обнесены острожной стеной, на которой установлены пушки. Имелись две башни, одна из которых – смотровая, была с проезжими воротами. Она достигала высоты 20 метров. На ней был водружен вестовой колокол. За острожной стеной с московской стороны вдоль стен шел глубокий ров, на дне которого был установлен частокол».  Как видим, совершенно типичное для того времени архитектурное решение. Соборная городская церковь была освящена в День Благовещения 25 марта 1586 года, и после этого был послан отчет в Москву о завершении строительства города.
     Для чего же был вновь воссоздан Воронеж? Ответ в «Сторожевой книге» и местоположении города. Целью сторожевой службы на юге России было оповещение Москвы и других русских городов о возможных набегах крымских и ногайских татар, постоянное наблюдение за ними, разведка и недопущение неожиданных татарских набегов. Образно и выразительно сказал о значении подобных городов наш земляк И.А.Бунин (правда, имея в виду г. Елец тогдашней Воронежской губернии, основанный для тех же целей в 1146 году): « Самый город гордился своей древностью и имел на то полное право: он и впрямь был одним из самых древних русских городов, лежал среди великих черноземных полей Подстепья на той роковой черте, за которой некогда простирались « земли дикие, незнаемые», а во времена княжеств суздальского и рязанского принадлежал к тем важнейшим оплотам Руси, что, по слову летописцев, первые вдыхали бурю, пыль и хлад из-под грозных азиатских туч, то и дело заходивших над нею, первые видели зарева страшных ночных и дневных пожарищ, ими запаляемых, первые давали знать Москве о грядущей беде и первые ложились костьми за нее».
     Но надо сказать, что Воронеж и область вокруг него и до 1585 года служили именно неким рубежом между Русью и степью. Е.Болховитинов указывает, в частности: «Договором Князя Иоанна Васильевича с Рязанским Князем Федором Васильевичем, писанным в 1496 году, значится, что Великий Князь Московский тогда уже владение свое простирал далее Дона и даже на многие города, бывшие до того издавна Рязанскими и имел участие в Воронеже».  (В эпоху княжеской раздробленности Руси и монголо-татарского ига, Воронеж был пограничным городом Рязанского княжества, но об этом ниже).
      « В граматах сих, во-первых, от лица Великого Князя Иоанна Васильевича к Рязанскому Князю написано: А что моя (Великого Князя) Мордва деленная с вотчинами во Цне и в Корабутинском уезде бортники с оброки, и в Пластикове, и в Бовыкине, и в Воронеже, и Доне, и рыбья ловля в моем Великом Княжении, а Романцев весь мой Великого Князя, и Братилев весь, и Ясенковские бортники и Пронские бортники… И из того явствует, что тогда наипаче в Воронеже обитали бортники или пчеловодцы лесные и рыболовы. А в Грамате Юсуфа, одного Князя Татарского, писаной к Царю Ивану Васильевичу Грозному в 1549 году, упоминается, между прочим, что Ногайские татаре езжали на Воронеж торговать, и, следовательно, Воронеж был пограничным торговым местечком или и городком. Впоследствии времени с Воронежа встречали и провожали Послов Татарских, а потом и Турецких».   Здесь Болховитинов цитирует «Грамоту докончальную великого князя Ивана Васильевича с великим князем Федором Васильевичем рязанским, а у ней рязанского епископа Семиона рука, а печати нет… заплыла вся от пожару воском от иных печатей, писана на бумаге на листу 7004 году, ветха изодралась...» Это выдержка из описи Посольского приказа 1614 года.  (7004 год – это 1496 год по нашему летоисчислению).
     Приведенная Болховитиновым грамота относится ко времени развала Золотой Орды, когда граница Московского государства начала проходить ниже устья рек Воронеж и Тихая Сосна. В бассейне реки Воронеж на реках Усманке, Хворостани, Битюге и др. служилым людям довались «ухожьи и бортные места». В 1501 году рязанская княгиня Анна пожаловала своему подданному землю на р. Усманке, впадающей в р. Воронеж. Это доказывает, что места не были столь уж безлюдными. Эти места со времен нашествия Батыя назывались Червленым Яром и были довольно плотно заселены. В частности, здесь во множестве селились т.н. донские казаки. Б.А.Рыбаков вообще считал, что колонизация Дона со стороны рязанцев привела в появлению донского казачества. Поскольку это была окраина тогдашней русской земли, то туда во множестве бежали жители центральных областей России – за волей. Великий князь Иван III писал в 1502 году сестре: « … А ослушается кто и пойдет самодурью на Дон, в молодчество, их бы ты, Аграфена, велела казнить…». К 1521 году Московское княжество окончательно завладело Рязанским и Воронеж вошел в состав Московского княжества.
     Устье р. Воронеж являлось, как сказано выше, местом встречи и проводов послов и дипломатов южных стран. На реке Воронеж существовало укрепленное поселение, указанное на европейских картах 1480 года.
     В  1521 г. правитель Азова кади Юсуф направил в Москву письмо:          «… Ныне сюда к нам три судна прислали, а в них 200 человек и штоб тем судам идти да в Воронеже  быти…»
     Почему же с 1237 года по 1494 г. о Воронеже почти не было упоминаний в летописях? Тому есть свои причины. Нашествие монголо-татар началось зимой 1237 г. Спустя 152 года Московский митрополит Пимен совершил путешествие из Москвы в Константинополь. Плыл он по хорошо известному на Руси водному пути. Сопровождавший митрополита смоленский дьяк Игнатий вел записи всего им увиденного. Плыли они по Дону, а на шестой день плавания «припехом до усть-Воронежа реки…»  Перевод этого средневекового документа сделан академиком М.Н.Тихомировым : «…Было это путешествие печально и уныло, была всюду пустыня:… ни града, ни села… Нигде не было видно людей, только пустыня великая и зверей множество…»
     XV век стал для Руси особенно тяжелым еще и по климатическим условиям. Проливные дожди и небывалые грозы сменялись годами засухи. Голод и эпидемии уносили десятки тысяч жизней. Как установили на основе анализа русских летописей Р.И.Борисенков и В.М.Пасецкий, с XI по XVII века Русь в целом или отдельные ее земли пережили двести голодных лет.
     Упоминание о Воронеже есть и в летописях, относящихся к битве на Куликовом поле. Голова дозорной станицы Андрей Попов сын Степанова 23 июня 1380 года принес в Москву весть: «Царь Мамай со всеми силами ордынскими стоит ныне на реке на Воронеже» . Нет нужды подробно останавливаться на ходе и итогах знаменитого и известного всем сражения, нас интересует лишь использование названия Воронеж, как известного населенного пункта или местности с несколькими населенными пунктами. Земли явно были освоены, так как «… великий князь за Доном стоял на костях восемь дней, пока не отделили христиан от нечестивых. Тела христиан в землю погребли» . Недаром А.Ахматова, после посещения Воронежа, писала: «И Куликовской битвой веют склоны могучей, победительной земли».
     После поражения хана Мамая на Куликовом поле началось время противостояния молодого и честолюбивого хана Золотой Орды Тохтамыша и «железного хромца» Тамерлана. Во время преследования татар, Тамерлан довольно глубоко забрался на русскую территорию. Персидские летописцы Низам ад-Дин и Шереф ад-Дин Йезди, сопровождавшие его в походе, писали: «Победоносное войско, дойдя до города Урусов по имени Карасу, разграбили его со всей областью… часть войска направилось в погоне за врагом направо за Бек-ходжа Сараем, Урусом, Урусчуком и, все разгромив, забрали бесчисленное имущество…»   Это происходило на левом берегу Дона в 1395 году. Затем Тимур переправился через Дон, и, разграбив Елец, повернул на юг, и по правому берегу Дона дошел до Азова. Город Карасу – центр городов Червленого Яра. Само тюркское слово «Карасу» означает «земная вода», т.е. вода из-под земли, одним словом родник, что, конечно, напоминает местность в нынешнем центре г. Воронежа. Однако стоит отметить, что вся местность Воронежской области изобилует родниками, и, поскольку нельзя точно утверждать тождество современного г. Воронежа и т.н. «Карасу» арабских авторов, а других подтверждений (картографических, археологических), относящихся к этому времени нет, то подобная точка зрения, в частности, А.М.Аббасова , представляется достаточно спорной. Историки, занимавшееся изучением похода Тамерлана по южно-русским землям, на основании описаний его придворных летописцев, вычислили приблизительную скорость передвижения войска и, соответственно, места сражений и захвата населенных пунктов. По их данным, получается что «Карасу» должен находиться в районе современного Азова, но никак не в Воронежской области.
      Поход Тамерлана, безусловно, нанес огромный ущерб экономике и населению края, но не мог прервать течения жизни. Уже в 1400 году великий князь Рязанский Олег Иванович «с Пронским князем, и с Муромским, и с Козельским избиша множество татар» в устье р. Воронеж. Это было подтверждено в ходе раскопок 1907 года в районе Жировского леса (Жировской казенной дачи). Были обнаружены человеческие скелеты, разбросанные и чуть присыпанные землей .

     Однако, предположение, что после победы на Куликовом поле татарская угроза русским землям исчезла раз и навсегда, не соответствует действительности. Правда, татары избегали больших сражений, действуя «изгоном», т.е. применяя тактику внезапных набегов. Самые опустошительные набеги после 1337 года были, по русским летописям, в 1385, 1415 и 1444 годах.
     Вот что рассказывает русская летопись о набеге 1415 года: «Придоша татарове многие и воеваше по за Дону реки власти Резанские и много зла сотвориша…»
     И еще одно горе обрушилось на истерзанную врагами русскую землю. «Черная смерть» - чума. В начале 1351 года она пришла на Русь из Западной Европы.
      Все это, вместе взятое, и заслонило от потомков самую раннюю историю г. Воронежа – время его основания.
      Вся история Воронежа, как «порубежья» земли Русской, тесно связана с торговцами, кочевниками и захватчиками с юга. Что же было на этой территории во времена завоеваний Тамерлана и Батыя? Как соотносятся русский Воронеж и Карасу, Воронеж и Оноза, Оргенхузин? Вероятность того, что все это один и тот же город, весьма велика.
    При впадении р. Воронеж в Дон начиналась область русских городов, именуемых городами т.н. «Червленого Яра». Воронежские краеведы XIX – н.XX вв. Вейнсберг, Марков, Введений, Зверев локализовали эту местность от устья реки Воронеж на север на 30 верст и далее на север до рек Вороны, Савалы и Хопра. Центр – старое городище Воронежа, расположенное сейчас под главным корпусом ВГУ на горе над рекой.

     Воронеж неоднократно упоминается в русских летописных документах в связи с трагическими для Руси событиями 1237 годом – началом татаро-монгольского нашествия. Средневековый Воронеж был первым русским городом, принявшим на себя страшный первый удар татаро-монгольских орд. «… И тако начаша совокупляться и выйдоша противу их на Воронеж, хотяху брань с ними сотворить тамо».   Пискаревский летописец  свидетельствует: «В лето 6545. Того же лета на зиму пришедши от восточные страны на Рязанскую землю лесом безбожнии татаровья со царем Батыем. И пришедшее первое, сташа станом ту Онузе и взяша ю». В Тверской летописи упоминается некая Нуза: « Окаянные татары зимовали около Черного леса и отсюда пришли лесами на рязанскую землю во главе с царем их Батыем. И сначала пришли и остановились у Нузы и взяли ее, и стали здесь станом».
    Названия «Нуза», «Онуза», «Оноза» встречаются во многих летописях, связанных с татарским нашествием, начиная с Новгородской XIV в. Они, по видимому, имеют в виду одно и то же место – некий древнерусский город, расположенный на границе Рязанского княжества, первым встретивший татарское войско.
     Где же располагалась эта Онуза и с чем ее можно отождествить? В «Повести о разорении Рязани Батыем»  летописец говорит: « … И ста на реке на Воронеже на Онозе и взя ею пленом...»        Никоновская летопись: «… Той же зимой пришли с восточной стороны на резанскую землю лесом безбожие татары с царем Батыем, и придя, сначала стали станом на Онозе, взяли ее и сожгли». Но это мы уже знаем. Но далее: «И оттуда послали своих послов к резанским князьям, требуя себе десятой части во всем… Князья же резанские … ответили послам Батыевым: «Коли нас не будет, то все ваше будет». И начали собирать силы и выехали против татар в Воронеж, желае там сотворить с ними битву…»
     «… Воронеж был первым местом, где рязанские князи имели несчастнейшее сражение с татарским князем Батыем в 1237 году…»  «Победив наших князей, татары пошли через Воронеж к Рязани и оттуда далее по Оке» 
     Первый картографический документ, указывающий на существование Воронежа в период, непосредственно предшествовавший татаро-монгольскому нашествию, обнаружен в работе А.И.Мусина-Пушкина «Историческое исследование о месторасположении древнероссийского Тьмутараканского княжения» . Приложением к данному труду, был издан «Чертеж, изображающий часть древния России с окрестными народами». На этой карте и изображен населенный пункт Воронеж, как уже существовавший до 1237 г. К чертежу приложено составленное в алфавитном порядке описание городов и урочищ, в нем обозначенных. В этом перечне есть описание Воронежа, как населенного пункта и условным знаком (две скрещенные сабли, обозначавшие сражение) помечено место битвы. Под знаком цифра – 1237 год. Это район приблизительно в десяти километрах южнее Таврова. В обнаруженной совершенно недавно, никогда не публиковавшейся работе А.И.Мусина-Пушкина «Замечание о границе древней Руссии»  говорится: « Великая Руссия граничила к северу с Белым морем; на Восток с поясными горами, с Сибирскими народами; на Юг с Белою Руссиею, до реки Волги и до реки Медведицы; на Запад с Литвою и Поруссами.
… Белая Россия, границы ея были на Севере с Великою Россиею по Волге, на Восток до Угров и вниз по Волге до устья Оки с Мордвою; на Юг до Оки же, а потом до реки Вороны или Воронежа…»
     Карта Мусина–Пушкина на 60 лет старше карты Карла фон Шпруннера , где тоже присутствует стоящий на притоке реки Дон г.Воронеж. Но на этой карте под названием «Народы и княжества славян между Эльбой и Доном до 1125 года» мы остановимся ниже, соответственно хронологии.
     С 1290 года все правобережье Воронежа до Дона было захвачено темником Ногаем. На соседнем с существующим городом бугре он воздвиг свой юрт, названный Кехреба . С момента его основания жители города начали именовать соседнюю гору «Чужовкой», т.е. место жительства чужаков. Подтверждения существования города дают на этот раз церковные акты, относящиеся к спору между Рязанской и Сарайской епархиями за принадлежность городов Червленого Яра. Митрополит Феогност    (1328-1353 гг.) пишет грамоту: «… к детям моим, к баскакам и к сотникам, и к игуменам и попам, и ко всем крестьянам Червленого Яру, и ко всем городам по Велику Ворону». А митрополит Алексей пишет еще яснее: «Благословение Алексея, митрополита всея Руси, ко всем крестьянам, обретающихся в пределах Червленого Яру и по караулам возле рек Хопор по Дону, попам и дьяконам, и к баскакам, и к сотникам, и боярам…»
     Так можно ли отождествлять «Нузу», «Онузу» и «Оргенхузин» с современным Воронежем? Может быть, разница лишь в восприятии названия разноговорящими народами, в данном случае тюрками и славянами. Тем более, что по-тюркски «унуз», «унус» означает: «вода», а даже сейчас, под теперешним университетом, находится родник, да и вообще местность, где располагается город, изобилует родниками. Названия «Нуза», «Онуза» встречаются во многих летописях, связанных с татарским нашествием. «Они, по-видимому, обозначают одно и то же место – древнерусское поселение, расположенное на границе Рязанского княжества,  первым встретившее татарские войска».
     В 1238 году на Руси последний раз побывал венгерский монах Юлиан, являющийся одним из выдающихся европейских путешественников XIII века. Последнее путешествие Юлиана по времени совпало с началом татаро-монгольского нашествия на Русь. Находясь долгое время в ставке хана Батыя, Юлиан был прямым очевидцем начала нашествия. Он отлично был знаком с тактикой и структурой войска Батыя. Рассказывая в своих записках о движении монголо-татар, он пишет: «…третья часть их остановилась против реки Дон близь замка … также княжества русских…». В одном из списков Юлиан называет этот замок «Оргенхузин», в другом «Оверих».
     Венгерский историк Ласло Бендефи, длительное время занимающийся исследованием записок Юлиана, предполагает, что «Оверух» и «Оргенхусин», ни что иное как Воронеж. Автор русского перевода записок Юлиана – С.А. Аннинский  полностью поддерживает гипотезу Л.Бендефи о совмещении «Оргенхузина» с Воронежем. В своем переводе он написал:    «… близь замка Воронеж…» С ним был согласен и историк В.В.Каргалов. 
     Попробуем задуматься над довольно смелой гипотезой всех вышеперечисленных ученых. Разве можно исключать то, что тюркоговорящие народы давали свои наименования городам, которые встречались на их пути? На Востоке, как правило, большинство названий географических объектов отражали специфические особенности местности, где они располагались.
      Что во все времена для кочевых народов, особенно скотоводов, являлось «жизнесодержащим»? Пастбища и обеспечивающая их влага – вода. Так не в этой ли особенности местности и скрывается разница в наименовании одного и того же города? Достаточно образованный по меркам своего времени, монах Юлиан (европеец по языку), стремясь передать многообразие тюркского звучания латинской транскрипцией, дал Воронежу наименование, присвоенное ему монголо-татарами. По латыни «аргент» - серебро, «ху»- по нурмански – «вода, идущая из земли». Получается необыкновенно красиво  – «Оргенхузин» - т.е. «Город серебряных струй». Даже сейчас, современный герб г. Воронежа – опрокинутый кувшин с льющейся из нее «серебряной», родниковой струей.
     Историческая география Донско-Воронежского междуречья в те далекие времена была более объективна, чем спустя два, и даже и четыре столетия. Причиной этого явления служит то, что основным видом транспорта являлась лошадь, а для кочевников и верблюд, и осел. И те и другие животные нуждались в воде. В описываемом районе ее было более чем достаточно. Но особенно скотоводов привлекала «вода из-под земли» - родниковая вода. Ее живительная сила народами Востока почиталась с незапамятных времен. Например, Ибн-Хаукаль – арабский путешественник второй половины X века, в своем труде «Книга путей и государств» писал: «… не теряйте звезд. Они ведут вас к воде из-под земли. Потеряете звезды – потеряете жизнь». Естественно, любой путешественник, идя по следам своих предшественников, свято соблюдал тот же путь, потому что на нем были отмечены колодцы и родники.
     Что с этой точки зрения дает Воронеж? В 17 веке от устья р.Воронеж на север имелось сорок три родниковых источника. Сегодня в городской черте Воронежа сохранилось девять источников. Наиболее известно семь. Два – в парке отдых и стадиона «Динамо», два – в районе санатория им. Горького, три – в районе Набережной им. Буденного. Один из них, наиболее известный и почитаемый (а, следовательно, наиболее посещаемый), расположен в районе Успенской церкви, за подворьем бывшего Митрофановского монастыря. Он не замерзает круглый год и из-за своих целебных свойств активно используется местными жителями, как родник, несущий некие оздоровительные свойства. Химический анализ воды данного родника показал наличие в нем ионов серебра (т.е. «аргентума»).
      Конечно, это только косвенные доказательства тождества Воронежа и «Онузы» или «Оргенхузина». Никто из историков, кстати, не отрицает существование данного города. Споры идут по вопросу – где? Существует множество вариантов месторасположения города. Из основных гипотез можно отметить следующие: А.Н.Насонов  связывал «Оргенхузин» с «Онозе» «Списка городов», но находился он условно на запад от Рязани, если план размещения городов по «Списку», составленному М.Н.Тихомировым , верен. В.П.Загоровский  отчасти отождествлял Воронеж с летописной «Онузой», правда, связывал его с Романовским городищем (современная Липецкая область, с. Ленино), которое в настоящее время не доступно для изучения, «ибо на его территории расположено кладбище, действующее на протяжении ряда столетий, которое полностью разрушило культурный слой. В 1973 г. славянский отряд археологической экспедиции ВГУ обследовал этот памятник и обнаружил материалы древнерусского времени» . Надо отметить, что существует точка зрения тамбовского археолога Андреева, который располагает «Онузу» на городище Никольском Знаменского района Тамбовской области.
      Оставив в стороне споры историков и археологов, можно констатировать наиболее утвердившееся сейчас в науке мнение:
1. Такой город существовал.
2. Под именем «Оргенхузин» или «Онуза» был обозначен в арабских и европейских источниках, а под именем «Воронеж» - в славянских, русских летописях.
3. Опираясь на мнение специалистов по кочевой культуре Плетнева и Федрова-Давыдова  можно отождествлять название города и реки, т.е. р. «Онуза» - р. Воронеж, и, следовательно, поселение расположено там же.
4. Вычислить же с точностью местоположение города не представляется возможным, т.к. во-первых, эта область была довольно густо заселена (в частности, бортники, рыбаки, в меньшей степени землепашцы и охранные крепости), поэтому городищ много; во-вторых, область интенсивно осваивалась все последующие столетия, что привело к частичному уничтожению культурно-исторических памятников прошлого, не давая возможности археологического изучения их.

 Итак, город существовал и был сожжен Батыем, затем возродился. Теперь двинемся далее, вглубь веков. В частности, обратимся к дате 1177год, как году первого упоминания Воронежа в русских летописях – Лаврентьевской и Никоновской.
Но прежде дадим слово В.Н.Татищеву – выдающемуся русскому историку: «…Либо сам Святослав, либо его племянник – Ярослав, князь Тьмутараканский, княживший до 1054 года, построил город Воронеж» . Какими источниками при этом пользовался Татищев, не представляется возможным узнать, т.к. пожар в Москве 1812 года, как свидетельствуют документы и исследования, уничтожил более двух с половиной тысяч подлинных исторических и рукописных книг, (в числе которых, как известно, был подлинник «Слова о полку Игореве»), которые были использованы А.И.Мусиным-Пушкиным и В.Н.Татищевым для написания своих исследований.
Значит, наиболее точно установленная дата – 1177 год. Что же тогда произошло? Летописные сказания отражают междоусобную борьбу рязанских и владимирских князей второй половины XII - н.XIII вв. Не останавливаясь на родословной и причинах борьбы князей  отметим столкновение владимирской и рязанской дружин 20 февраля 1177 г. на речке Колокше. В результате, как сообщает Лаврентьевская летопись, рязанцы были разбиты и владимирский князь Всеволод потребовал выдачи  их князей.
Князь Ярополк Ростиславич бежал на Воронеж.  « А по Ярополка посла, глаголя Рязанцам: вы имеете нашего ворога, али иду к вам. Рязанци же здумаша, рекуше, князь наш и братья наши погыбли в чужем князи, ехавши в Воронеж, яша его сами и приведоша его в Володимерь».  В Никоновской летописи  описывается более подробно: «Князь велики же Всеволод… в Рязань посла, сице глаголя: «выдаите ми врага моего шурина Глебова, князя Ярополка Ростиславичя; аще ли не сотворите ми тако, иду убо на вас со многими воинствы». Резанци же реша в себе, глаголюще: «сих ради князей Ростиславичев и нашим князем беда бысть и изгибоша; идем убо в Воронеж и имеем его»; отбежа бо князь Ярополк Ростиславич в Воронеж, и тамо прехожаше от града во град, от многие печали и скорби не ведый себя камо ся дети. И тако шедше в Воронеж, изымаша его, и ведоша в Володимерь ко князю Всеволоду Юрьевичю; он же повеле взяти его у них, и всажен быть к прочим».
А.М.Аббасов, ссылаясь на «Родословник князей великих и удельных рода Рюрика»  пишет: «….второй сын князя Ростислава Ярославовича (Муромского) был князь Ярополк, его удел был Воронеж».
В любом случае, из летописей следует, что город существовал и был определенным «областным» центром окраин Рязанского княжества. Как справедливо заметил В.П.Загоровский: «Все летописи связывают «Воронеж» в 1177 г. с Рязанской землей; ясно, что город или область с таким названием находились в пределах Рязанского княжества, южные рубежи которого захватывали и тогда и в дальнейшем значительную часть современной реки Воронеж. Разместить этот летописный «Воронож» в районе нынешнего поселка Воронежа Сумской области УССР не позволяют ни география, ни логика».  Здесь необходимо дать пояснение, напрямую связанное с пока не используемой нами «Велесовой книгой». Дело в том, что, интерпретируя местонахождение упомянутых в ней географических пунктов, С.Лесной (Парамонов) указывает в комментариях: « Воронежец – возможно, это пос.Воронеж в Шосткинском районе Сумской области».  Сейчас уже совершенно ясно, что С.Лесной ошибался.
Место расположения поселения под названием «Воронеж» в XII в. является по сию пору довольно спорным вопросом среди воронежских археологов и краеведов. «Исходя из начала заселения и непрерывности жизни этноса в одном и том же месте, можно наблюдать на археологическом материале и по письменным источникам, довольно четко прослеживаемый процесс жизни», считает, в частности, А.З.Винников. С этим невозможно спорить. Что же мы видим?
Так, как уже упоминалось ранее, В.П.Загоровский считал месторасположением летописного Воронежа «Романово городище» в Липецкой области, но даже сам отмечал: «утверждать с полной определенностью… что летописный Воронеж находился на месте Романова городища, мы не можем». А.Д.Пряхин в 1987 году писал: «В.П.Загоровский высказал суждение, согласно которому с летописным Воронежем следует связать находящееся в Липецкой области Романово городище. Но для такого рода заключения нужно опираться на результат широких археологических исследований. А таковых на Романовом городище не производилось. Тем самым высказанное В.П.Загоровским суждение гипотетично…»
А.Д.Пряхин впервые выдвинул предположение о тождестве летописного Воронежа с Семилукским городищем (г. Семилуки Воронежской области) еще в 1985 году.  «…Семилукское городище может иметь самое непосредственное отношение к летописному Воронежу». Другой участник этих раскопок, М.В.Цыбин был еще более конкретен: « … на месте Семилукского городища… был тот самый населенный пункт, который упоминается в летописи 1177 года, то есть летописный Воронеж».    Однако А.З.Винников отмечает: «А.Д.Пряхиным и М.В.Цыбиным  высказана мысль о возможности локализации летописного Воронежа на месте Семилукского городища. В связи с этим хотелось бы отметить, что совершенно необъяснимо, и это даже не пытаются сделать А.Д.Пряхин и М.В.Цыбин, каким образом поселение с названием «Воронеж» могло находиться на Дону, на его противоположном берегу от впадения в Дон р. Воронеж».  Автор этой книги (С.Полякова) свою первую археологическую практику проходила в сезон 1986-87 гг. именно на Семилукском городище. Как известно, студенты копают, моют и зарисовывают для последующего отчета найденный археологический материал. И то, что обломков славянской керамики с датировкой примерно с XII-IX вв. было найдено множество – это точно, сама копала, мыла и рисовала. Но это еще не говорит о тождестве Семилукского городища и Воронежа. Мы же уже видели, что князь Ярополк Ростиславич в своем бегстве «на Воронеж»: «переходяше из града в град», значит, славянских поселений этого периода в Воронежской области должно быть, да и существует, множество.
Как уже отмечалось выше, Никоновская летопись говорит о большом количестве поселений на берегу р. Воронеж, значит, местность была густо заселена. Отмечая сравнительно небольшую протяженность самой реки Воронеж (несравнимо, например, с рекой Дон) и большое количество поселений в основном на правом ее берегу, невольно задаешься вопросом – а почему, собственно, именно р. Воронеж была так притягательна для поселенцев?  Здесь надо иметь в виду, что топография местности была совершенно иной, и сама р. Воронеж до образования Воронежского водохранилища имела несколько иные берега (что видно на гравюрах даже Петровского времени), а тот же Дон в пределах Воронежской области – это река с быстрым течением и высокими обрывистыми берегами. Кроме того, р. Дон известна своими весенними разливами и сменой русла. С этой точки зрения, более спокойная р. Воронеж, с ее поднятыми над водой мысами, казалось первым поселенцам более надежной для жизни.
А.З.Винников отмечает: «На р. Воронеж, в том числе и в пределах современного города, на высоком правом берегу, где исторически засвидетельствован Воронеж XVI века, выявлено и в разные годы раскопано значительное число славянских поселений VII-X вв. Среди них Кузнецовское городище в районе санатория им. Горького, у Михайловского кордона (п. Рыбачий), Белгородские городища, Животинное городище и ряд других поселений».
Здесь надо отметить, что сам А.З.Винников наиболее тщательно исследовал именно «Животинное городище» под Рамонью, и, естественно, пишет о нем, как исключении из общих правил.  «Исключение составляет Животинное городище под Рамонью, где вероятно в середине XII в., на заброшенном более 100 лет назад мысу, появилось древнерусское поселение. Это был, вероятно, форпост на южных рубежах Рязанского княжества…»  Однако, буквально через несколько абзацев он же довольно справедливо замечает, что «высокие мысы правого берега р. Воронеж в пределах города довольно интенсивно застраивались и перестраивались на протяжении XVII-XX столетий, что затрудняет археологическое обследование».
     Кстати, в уже цитированной нами Никоновской летописи, есть любопытная деталь. Ярополк, бежав в Воронеж «перехожаше от града во град». Значит, не один город существовал здесь уже тогда.  Е.Болховитинов отмечал, что состав населения был здесь довольно своеобразный: «наипаче в Воронеже обитали бортники или пчеловодцы лесные, и рыболовы».  Одним словом, под «градами» следует скорее понимать поселения т.н. «бродников», может быть с одним крупным центром – укрепленным поселением «Воронеж», которое должно было располагаться именно на реке с таким же названием. «… Белая Россия, границы ея были на Севере с Великою Россиею по Волге, на Восток до Угров и вниз по Волге до устья Оки с Мордвою; на Юг до Оки же, а потом до реки Вороны или Воронежа…»
 Почему именно так? Как учит нас история любого народа, на каком бы языке тот не говорил, люди древности склонны были называть населенные пункты, привязывая их к каким-либо особенностям местности, а не наоборот – сначала поселение, а потом местность. Славяне не исключение. Следовательно, название города отражает название реки, а не наоборот. Исходя даже из этого, казалось бы, очень простого и ясного аргумента,  помещать древний Воронеж на Дону, как это делает, например, А.Д.Пряхин, было бы нелогично.
     Несмотря на противоречивость и некоторую предвзятость аргументов А.З.Винникова о существовании летописного Воронежа, тем не менее, его вывод представляется наиболее полным и точным: «Таким образом, проведенные в последние годы археологические исследования на р. Воронеж, с одной стороны, позволили с достаточно большой уверенностью говорить о наличии здесь древнерусских поселений, что в какой-то степени подтверждает летописное сообщение, с другой, вопрос о летописном Воронеже XII века остается открытым…»  Винников, правда, отрицает саму возможность существования города, несмотря на свидетельства летописей и, как он сам признает, на археологический материал. Однако, думается, вопрос может быть открыт только в смысле локализации местоположения города, а отнюдь не в возможности или невозможности его существования в рассматриваемый исторический период.
     Как известно, в IX в. на славянских землях образовалось обширное государство со столицей в Киеве – Киевская Русь. Верхнее и Среднее Подонье было тогда восточной окраиной государства, заселенной племенем вятичей. Племя вятичей – это восточная группа славянских племен, ей впоследствии принадлежала Тьмутаракань – третий после Киева и Новгорода значительный культурный центр Древней Руси. Воронеж, как окраинное торговое и сторожевое поселение уже существовал, и довольно долго.
     В качестве аргумента о существовании Воронежа, обычно ссылаются на карту Карла фон Шпруннера «Народы и княжества славян между Эльбой и Доном до 1125 года»,  где Воронеж обозначен как существующий на одноименной реке город. Оставив в стороне споры о достоверности сведений карты о городе именно на этот период, отметим следующее: 1125 год для Руси – год кончины князя Владимира Мономаха. С.М.Соловьев, характеризуя его деятельность, особенно подчеркивал его титанические усилия по защите рубежей Русской земли. «… Мономах с ранней молодости стоял на стороже русской земли, бился за нее, приобрел имя доброго страдальца-труженика за русскую землю…»  Для защиты границ необходим, кроме всего прочего, стратегический плацдарм. Воронеж, как уже отмечалось выше, лежит на границе между Русью и степью. Кроме того, роль холмов на правом берегу реки Воронеж в значительной степени аналогична исторической роли правобережных Днепровских холмов. Если последние служили отправной топографической точкой при закладке Киева, то воронежские холмы явились такой же топографической точкой при закладке передовой таможни на восточной границе Руси в IX веке, на водно- сухопутных путях из Итиля и Булгара к Киеву, а оттуда в Западную Европу.
     На пути путешественника, пустившегося  «Из Грек в Варяги», существовало несколько своего рода перекладных станций. «Десятая станция, приходящаяся на середину пути между Булгаром и Киевом, находилась где-то у Дона, южнее Воронежа. Здесь по восточным источникам (Джейхани, Абдалах-аль-Идриси), находилась восточная граница Руси» .  Эта застава представала перед восточными путешественниками, как первый увиденный ими русский город. В своих сочинениях арабские путешественники именуют его Вантит или Вабнит. В настоящее время существует мнение, что Вантит – это своего рода область вокруг укрепленного поселения, существовавшая в радиусе около 11 км от Лысой до Барковой горы на месте современных северных окраин г. Воронежа, где был найден ряд городищ VIII – X вв.
     Абу Али Ибн-Русте в своем труде «Дорогие ценности», относящемся к
X в. пишет: «Между странами печенегов и славян расстояние 10 дней пути. В самом начале пределов славянских находится город, называемый Ва.т (Ва.ит). Путь в эту страну идет по степям и бездорожным землям через ручьи и дремучие леса. Страна славян - ровная и лесистая и они в ней живут».
    Безымянный источник «Худуд ал-Алам» или «Пределы мира» подтверждает это сообщение: « Описание страны славян. На восток от нее – внутренние булгары и некоторые из русов, на юг – часть моря Гурц и часть Рума. На запад и на север от нее всюду пустыни и необитаемые земли севера… У них два города: 1. Вабнит – первый город на востоке (страны славян) и некоторые из его жителей похожи на русов. 2. Хордаб – большой город и место пребывания царя».  Здесь показательно произношение и написание арабским автором русских слов. Понятно, что Хордаб – это Киев в искаженном звучании, в таком случае отчего же предположить, что Вантит или Вабнит – искаженное «Воронеж»?
     Из сочинения Абу Саида Гардизи «Зайн ал-Ахбар» или «Украшение известий» (1050-1053 гг.): «Из страны мадьяр до страны славян 10 дней пути. В (пределах?)  славян есть город Вантит.»
      Подтверждение существования этого славянского города (или даже области, т.к. арабское слово «мадина» имеет довольно широкий смысл – это и город, и территория около него, и вся округа), находится в сочинении арабского географа, путешественника и картографа Абделаха аль-Идриси «Услада путешествующих вокруг света» (1154 г.)  Приблизительно в месте расположения современного Воронежа у него обозначен  Вантит.
     Подробно и изучил карту Идриси, в частности, Б.А.Рыбаков, который отмечает: «Труд Идриси заслуживает значительного внимания, так содержит достоверные сведения, которых нет ни в одном географическом справочнике».
     Так чем же было так интересно местоположение первого с востока русского города? Тем же, чем и сейчас – стратегической исключительностью его положения в Донско-Воронежском междуречье. (Недаром в годы Великой Отечественной войны именно для овладения этим районом гитлеровцы разработали спецоперацию «Блау», и именно бои у Воронежа помогли, в конечном счете, выиграть Сталинградскую битву, а, значит, и всю Великую Отечественную войну.) Б.А.Рыбаков называет это место «Воронежским узлом». «Близость места схождения трех народов к точке на Булгаро-Киевском пути, которая явилась (при движении с востока Волги к Киеву) как началом Руси, так и земли вятичей, заставляет нас внимательно отнестись к этому порубежью, которое можно назвать «Воронежским узлом». … Самые южные поселения вятичей, дотягивающиеся до Воронежа, могут объясняться стремлением закрепиться в воронежских лесах на важном перекрестке путей из Булгар в Киев и из Хардоба в Итиль; на середине пути находится граница государства Руси. Это приходится примерно на район современного Воронежа. … Восточная граница вятичей доходит до верхнего Дона в районе Воронежа…. Самый перекресток, принадлежащей Руси и жителям первого с Востока города Вантит…».
    Таким образом, Вантит – это город с прилегающей к нему заселенной областью.
     Ранее уже отмечались основные признаки мест основания первых «праславянских» городов:
       1. Все города расположены на пересечении важных речных и сухопутных путей.
2. Территории, где находятся городища, играли еще с трипольских
времен ключевую роль в противостоянии оседлого населения и кочевников.
3. Сооружение укреплений вокруг городищ предполагает наличие достаточно сильной политической власти, способной концентрировать трудовые и экономические ресурсы значительных масс населения обширных территорий.
     Насколько же четко все эти признаки подходят к месторасположению Воронежа!
     Он тоже  образовался не на пустом месте. На берегу рек Воронежа и Дона сохранилось много славянских городищ VIII-X вв. Здесь сталкивается несколько взаимопроникающих славянских археологических культур раннего железного века – волынцовская, боршевская и другие. Нет нужды здесь останавливаться подробно на характеристике каждой, для этого есть специальная литература, в частности, по наиболее полно раскопанному городищу Титчиха, расположенному на правом берегу Дона ниже Воронежа , славянским городищам на Белой горе под Воронежем и Животинное  и т.д. Значит, эту территорию люди освоили давно. Основным занятием населения по данным раскопок было земледелие, но занимались они также скотоводством, охотой, рыболовством, бортничеством. При раскопках городища Титчиха было найдено много восточных монет и привозных вещей, следовательно, была развита торговля. Все поселения, как правило, были укреплены оборонительными сооружениями – рвами и валами, что, как мы отмечали в предыдущих главах, очень характерно для ранней славянской традиции. Находят деревянные стены, поставленные на земляную насыпь, и просто насыпные валы,  и сооружения подобные «Змеевым валам» - срубы, забитые землей  с мощными стенами. 
     От кого же понадобилась такая защита? В VIII-X вв. самым сильным государственным образованием на юге Европы был Хазарский каганат, о чем, в частности упоминает среди других источников, и римский историк Тацит. Он занимал обширную территорию, включавшую на севере весь бассейн Северного Донца и бассейн Дона почти до Воронежа, на западе – Северное Приазовье и часть Крыма, на юге – Кубань и предгорья Кавказа, вплоть до Каспийского моря.
     Естественно, что славянам понадобилась защита от воинственных кочевников, хотя, в свою очередь хазары тоже защищались от своих соседей. На северо-западной границе Хазарского каганата ими  был выстроен ряд крепостей. Все крепости имели строго геометрическую планировку, по периметру были защищены стенами из камня или кирпича, одна сторона крепости обязательно выходила к реке. Ярким примером такого строительства может служить Маяцкое городище на берегу р. Тихая Сосна, правого притока Дона. Такие крепости, видимо, стояли по всей границе со славянами. Сейчас их исследовано семь, и они могли служить не только для защиты, но в качестве военных баз для покорения славянского населения. Свидетельства этому мы находим во «Велесовой книге». Дощечка 4а-П: «…Рассказывают, что некоторые русичи остались под хазарами, а некоторые добрались до града Киева и там поселились. Те же русичи, кто не хотел ходить под хазарами, пошли к Скотеню. … Тут хазары напали на нас, утративших «вече» и пояли нас. И тут русичи ринулись в битву, как львы, говоря: «Мы пропали, если о нас не позаботится Перун». И он помог нам. Хазары были низвержены в прах и рассеяны. Хазары же убежали до Волги, Дона и Донца. И там срам поимели и повергли мечи свои в землю, и потекли, куда глаза глядят. И так впервые воспели мы славу богам на той земле, которую нарекли затем Русколань. И хазары боялись подходить к той земле…» Как видим, в тексте действительно присутствуют отголоски реальных исторических событий того времени. Но вот что особенно любопытно, так это упоминание Воронежа или Воронежца во «Велесовой книге» в связи с перечисленными и еще более ранними событиями – борьбой с готами. Дощечка 4в-П: «Русь же узрела землю ту. До этого времени пришли в Киев варяги с торговцами и побили хазар. Хазары же обратились к Скотеню, чтобы он оказал им помощь. Но Скотень это отверг и сказал, что вы сами себе поможете, а также то, что им в Русколани нечего делать. Тогда вражья сила пришла на земли Воронежца. В древности Воронежец этот много веков строился и был огражден от окрестных нападений. (И тогда) … приходили к Воронежцу брать его, и так стала Русь отгороженной от запада Солнца». (VI-VIII вв. н.э.). А ведь именно на северо-западной границе стоят охранные крепости хазар. Интересно другое – не подвергаемая сомнению древность крепости Воронежец, как одного из оплотов Русколани.
    Почему можно считать «Воронежец» «Велесовой книги» идентичным Воронежу? Кроме географических и топографических привязок, которые можно отчетливо проследить в текстах, есть и косвенное подтверждение, а именно – даже в летописное время название города не всегда имело привычное нашему уху звучание, например, в Ипатьевской летописи он называется «Воронаж», «Вороняж» , а Лаврентьевской – «Воронож».  Так что «Воронежец» и «Воронеж» не противоречат друг другу. Другое время, другой язык, ведь никто из нас не изъясняется сейчас на языке древнерусских летописей или, скажем, петровской эпохи.
     В предыдущих главах мы выделяли «Русколань» «Велесовой книги» как некое государственное образование, существовавшее на территории России до Киевской Руси, в частности, на равнине между Днепром и Доном. Некоторые исследователи , опираясь на арабские источники, признают существование в IX в. т.н. «Русского каганата». В частности, Ибн Русте сообщает, что у русов «есть царь, называемый хакан русов».  О наличии государственного образования у русов сообщает также западноевропейский источник «Вертинские анналы». Нетрудно сопоставить «Русколань» с т.н. «Русским Каганатом». Название правителя - «каган», вероятнее всего, наиболее понятная восточному читателю форма отражения верховной власти.
    Итак, в VIII – н. IX вв. на европейской территории России существует государственное образование, названное во «Велесовой книге» «Русколань», граничащее с Хазарским каганатом в районе современной Воронежской области и имеющее некий древний центр этой земли – поселение-крепость Воронежец. Причем отмечается, что данное поселение существует с «древних веков» и имеет оборонительные сооружения. Вероятнее всего, Воронежец функционировал как краевой центр, своего рода «столица» праславянского княжества, входящего в состав «Русколани».
     «В VI-VIII в. славяне – народ сильный и энергичный - имели большие успехи. Они … заняли Волынь (волыняне) и южные степи вплоть до Черного моря (тиверцы и уличи), бассейн реки Припяти, где поселились древляне, и южную Белоруссию, где осели дряговичи («дрягва» - болото)…..Радимичи и вятичи распространились на юг и восток до Сожа, притока Днепра и до Оки, притока Волги».
     Но это не единственное упоминание Воронежца в «Велесовой книге». Более подробно о нем и битвах вокруг него рассказывается в связи с отражением нашествия готов.
     Как уже отмечалось в предыдущих главах, до II века н.э. славяне широко продвинулись в своем расселении к западу, северу и югу, до берегов Балтийского, Адриатического и Эгейского морей. И все было относительно стабильно (войны, конфликты, природные явления - все в рамках норм того времени), пока не началось «Великое переселение народов». Лучше всего об этом сказал Л.Н.Гумилев: «А началось оно так. От берегов южной Швеции, которая называлась тогда Готия, отошли три готские эскадры с храбрыми воинами – остготами, визиготоми и гепидами.  Они высадились в устье Вислы, поднялись к ее верховьям, дошли до Припяти, миновали приднепровские степи и вышли к Черному морю. Там готы – народ, привычный к мореплаванию, - построили корабли и начали совершать набеги на бывшую Элладу – Грецию. Захватывая города, готы грабили их, а жителей брали в плен. Греция принадлежала в то время Римской империи и император Деций … выступил против готов, которые уже пересекли Дунай и вторглись на территорию Византии».  Готы в боях одержали победу над римской пехотой, погиб и сам император Деций. Это случилось в 251 году.
     Какое это имеет отношение к Воронежу и «Велесовой книге»? Очень простое – это временная привязка, поскольку точных датировок в текстах дощечек нет, а упоминаются те или иные исторические лица, время жизни которых известно, и, следовательно, можно с относительной точностью установить дату событий. «Готы стали хозяевами устья Дуная (где поселились визиготы) и современной Трансильвании (где поселились гепиды). Восточнее, между Доном и Днестром, воцарились визиготы».  Вождем остготов был Германарих (ок.350-375/6 гг.), он подчинил себе почти всю Восточную Европу: земли мордвы и мери, верховья Волги, почти все Поднепровье, степи до Крыма и сам Крым, т.е. практически все области между Черным и Каспийским морями и между Меотидой и Карпатами. Сведения об этом содержатся в труде византийского летописца Иордана «Гетика» (начало VI в.): «Германарих, король готов был … победителем многих племен».  Среди покоренных народов Иордан называет, в частности, славянское племя венетов. «После избиения херулов (512 г.) Германарих также двинул войско на венетов, которые, хотя и достойные презрения из-за их плохого вооружения, но могучие численностью, сперва попробовали сопротивляться. … Они же, произойдя из одного корня, породили три народа, то есть венетов, антов и славян, которые, хотя теперь свирепствуют всюду, тогда, однако, все подчинились власти Германариха». 
     Естественно, одни остготы не могли покорить такую обширную область, видимо, побежденные племена Германарих присоединял к своему племенному союзу, где в результате остготы составили меньшинство, что и привело к краху державы Германариха под ударами гуннов. Насильно присоединенные племена не хотели бороться за захватчиков, вставая в ряде случаев на их сторону. Германарих, по утверждению Иордана, был убит (по другой версии – покончил самоубийством) в возрасте 110 лет в 375/76 г., следовательно, родился примерно в 270 году. Надо особо отметить, что маршрут Германариха при захвате земель точно отследить невозможно, т.к. ни придворных летописцев, ни картографов остготы не имели, поэтому следует довольствоваться лишь источниками с результатами их завоеваний. Территория Воронежа, соответственно, входит в «готскую державу».
     Дощечка 14-Ш: «И вот другой враг Германарех пришел на нас с севера. Он внучатый внук Отореха. Новые враги с рогами на лбах напали на нас».
Дощечка 6а-П «Велесовой книги» продолжает: «…Германарех пришел к нам и напал на нас. И так сровняли с землей, когда мы бились. И пришлось нам из-за готов между двух огней тлеть и воспламеняться». Здесь имеется в виду межплеменная вражда двух ветвей единого славянского народа – русов и борусов. «От Орея – это общий отец наш с борусами – от Ра-реки (Волги) до Непры (Днепра)…»; «И тут пришла великая беда, и жниво наше было спалено, и не осталось селения, где бы не было дыма и пепелища. … И так сотворили мы – ушли на полночь, и постарались бороться с ними. И в этой распре мы победили. И так пришли мы к ним, и встали станом на реке Дон… и так набросились на них и бились много». (Дощечка 6а-П).
     Дощечка 6б-П: «Так сто двадцать лет (продолжалась) война. Готы пришли  «на плечах» гуннов, и (отошли) на полночь, и осели между Ра-рекой и Двиной. Германарех и Гуларех привели их в новые земли, ибо гунны с бредущими быками своими стали станом в том краю».    И далее: (Дощечка 3а-I): «И вот Германарех отступил и готы ушли за малую Калку и утекли к берегу моря. И так земля освободилась до Дона и по ту сторону Дона-реки. И это Калка великая – есть граница между нами и прочими племенами». Т.е. – земли Донско-Воронежского междуречья – пограничная зона, о чем писалось выше, опираясь и на другие источники. «И был боярин Гордыня, который бил готов Триедора. И было это через десять столетий и три года после Карпатского исхода. (627 г. до н.э. – 1003 года = 376 г. н.э.) И он, как и Триедор, шел без страха на них. А боярин Сегеня, который убил сына Германареха и отрока Гулареха, пошел к Воронежцу. Там осталась Русь Борусская и Русколань». «Растеклась Русь в готской земле и мечами мы уничтожили всякого, и земли их себе присвоили». (Дощечка 4а-П)
     Дощечка 4а-I очень печально повествует о судьбе Воронежа – Воронежца:
«… И вот был Воронежец местом, где готы усилились. А Русь там билась, и в том граде нас было мало. И так после битвы, сожегши его в прах, и пепел ветрами развеяши во все стороны по полям, (готы) место сие оставили. Не благословляйте ту землю русскую! Не озирайтесь на нее, но и не забывайте ее! Там же кровь отцов наших лилась, и потому мы по праву приходили туда. И от этого Воронежца слава течет по Руси, и ее Сварог имеет. Берите ее всеми силами, возвратите ее со своими князьями, освободите блаженную русскую землю! Ибо это прекрасные пашни, которые могут дать пропитание – ругу для князей и для огнищан – их слуг». И уже цитированная табличка 4в-П: «… вражья сила пришла на земли Воронежца. В древности Воронежец этот много веков строился и был огражден от окрестных нападений».
     Как видим, готы все-таки разорили Воронежец. Но потерпели поражение от новой силы – гуннов. «Готы пытались удержаться на берегах Дона, но были обессилены изнурительной борьбой со славянами».  Славяне же участвовали в гото-гуннской войне, и, естественно, на стороне гуннов. Но «великой гуннской державы» не получилось. После смерти в 453 г. гуннского вождя Атиллы начались естественные в таких случаях родовые распри и дележ имущества между наследниками, которых было 70 человек. К чему это привело – объяснять не надо. (III-IV вв. н.э.)
     Падение Воронежца, как краевого центра великой «Русколани» привело к временному оттоку населения в сторону Киева. «…когда Русколань пала ниц из-за сражений с готами и гуннами, тогда создалась Киевская Русь…» (Дощечка 8/1-Ш). Киев, как один из таких же краевых центров, существовал, видимо, уже давно, но до эпохи готского разорения не играл той ведущей роли, которую получил позже. Дощечка 4г-П «Велесовой книги», в частности говорит: «… И там освоился Кий, который начал обустраивать Киев, ставший русским». Дощечка 15б-П «Велесовой книги»: « Вначале мы были там, где заходит Солнце, а оттуда пошли к Солнцу до Непры-реки (Днепра) и взял там Кий укрепленный град, в котором пребывали иные славянские роды…» Это говориться о моменте исхода славянских племен с Карпат. Но поселение уже существовало, так как Кий захватил его. С момента возрастания значения Киева, как основного города славян на юге, усилилось противоборство его с другим древним славянским центром севера – Новгородом. Это противоборство прослеживается позже во всей истории Руси Киевской.
     А что же Воронеж – Воронежец? Как видно из нашей главы (а она специально составлена как бы в «обратном» хронологическом порядке – от «официальной» даты основания города к его фактическому началу), Воронеж возродился из пепла, снова стал значимым русским городом, но уже не как своего рода «столица» обширного региона, а как пограничный форпост уже новой, Киевской Руси.
     Думается, что общей столицы, как единого центра подчинения верховной власти, «Русколань» как государство, не имела. Выделялись наиболее крупные поселения каждого региона, вокруг которых и формировалось местное население. Историческая практика знает такие примеры, как раннее Франкское государство, где при наличии верховной королевской власти имелись вполне независимые земли со своими столицами, признающие, однако, верховного сюзерена. «Столицей» такой земли вполне мог быть древний Воронежец. Вполне вероятно, что в силу своей удаленности от «центра», т.е. Киевских земель, Воронеж, также как Аркона, мог быть одним из последних очагов язычества на территории уже Руси христианской.
     Следовательно, проследив историю Воронежа вглубь веков, мы можем придти к определенной дате (по «Велесовой книге»): война с готами; и одно из первых сожжений Воронежца произошло около в 375/76г. И это доказано исторически и топографически. Значит, «удревнить» дату основания города можно, по крайней мере, до этого времени, хотя «Велесова книга»  говорит о  большей древности существования этого города-крепости. Таким образом, считать 1585 год датой основания г. Воронежа, по крайней мере, не логично.
     Может быть, со временем найдутся другие старинные источники, которые позволят раздвинуть пелену минувших веков, и мы сможем представить всю древнюю историю славян и историю Воронежа во всей ее глубине и полноте. История, как говорилось выше, наука относительная.





































ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

1. Рукопись В.Н.Душутина «Воронежец - столица доКиевской Руси», материалы из личного архива В.Н.Душутина.
2. Лесной С. «Велесова книга» - языческая летопись доолеговой Руси (История находки, текст и комментарии), Виннипег, 1966
3. Асов А.С. Книга Велеса, М., Политехника, 2000
4. Лаврентьевская летопись 1897г.
5. Греков Б.Д. Киевская Русь, М.-Л., 1944
6. Снорри Стурлусон Круг земной, М., 1980
7. Шахматов А.А. История русского летописания, СПб, 2003
8. Данилевский И.Н. Повесть временных лет: Герменевтические основы изучения летописных текстов, М., 2004
9. Соловьев С.М. История России с древнейших времен; Сочинения, М., 1988
10. Лихачев Д.С. Избранные работы, в 3 т, М., 1987
11. Новгородская летопись первой половины XVII в. Список Хронографа 1679 года // Полное собрание русских летописей, М., 1968
12. Полное собрание русских летописей, М., 1968
13. Карамзин Н.М. История Государства Российского, М, 1989
14. Блок Кирмасова Моджамал ат-Таварих, Собрание историй Тегеран, 1939
15. Великая польская хроника
     15. Sloboda Prokop, franzeskan. Preporodjeni ceh, aliti svetosti sv.Prokopa vu                domovini Ceha, Krapint… V Zagrebu pri Fr.X/Zeran. Seki 1767
16. Татищев В.Н. История российская, М., 1962
17. Демин В.Н., Зеленцов С.Н. Откуда взялось название «Россия», М, 2002
18. Иордан Гетика, М, 1960
19. Лызлов А. Скифийская история, М, 1990
20. Иловайский Д. Начало Руси, М, 1996
21. Константин Багрянородный Об управлении империей // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья, М., 1982
22. Голубинский А. История русской церкви, СПб, 1883
23. Бодянский О. О времени происхождения славянских племен, М, 1855
     24. Латиноязычные источники по истории Древней Руси. Германия. IX – первая половина XII вв. – М.-Л., 1989. Составление, перевод, комментарий М.Б.Свердлова М., 1963, текст Разумовской Л.В.
     25.Шахматов А.А. Разыскания о древнейших русских летописных
     26.Гельмольд Славянская хроника ( INCIPIUNT CRONICA SLAVORUM EDITA A VENERABILI HELMOLDO PRESBITERO), М., 1963, текст Разумовской Л.В.
     27. Шахматов А.А. Разыскания о русских летописях, М.,2001
     28. Шахматов А.А. История русского летописания, СПБ., 2002
    
   29. Гумилев Л.Н. От Руси к России, М., 2008
   30. Классен Е.И. Новые материалы для дальнейшей истории славян вообще и Славяно-Руссов дорюриковского времени в особенности с легким очерком истории руссов до рождества Христова /Сб., М., 1999
    31. Иловайский Д.И. Разыскания о начале Руси, М., 1876
    32. Шахматов А.А. Сказание о призвании варягов, СПб, 1904
    33. Покровский М.Н. Избранные произведения, М., 1966
    34. Рыбаков Б.А. Начало Русского государства   // Вестник МГУ, 1955, № 4-5
    35. Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности, М., 1971  и другие
    36. Викинги: набеги с севера / пер. с англ.Л.Флорентьева, М., 1996
    37. Иоакимовская летопись, Новгородский хронограф
    38. Новгородская первая летопись, М.-Л., 1951
    39. Рыбаков Б.А. Начало русского государства// Вестник МГУ, 1955, № 4-5
    40.Фроянов И.Я. Исторические реалии в летописном сказании о призвании варягов // Вопросы истории, 1991, № 6
     41. Клосс Б.М. Никоновский свод и русские летописи XVI-XVII веков., М., 1980; Полное собрание русских летописей, СПб, 1862
     42. Довнар-Запольский М.В. Очерк истории Кривичской и Дреговичской земель до конца XII ст., Киев, 1891
     43. Масанов А.Ф. Письмо Суслову М.А. по поводу опубликования своей книги «Предантичная Русь»// Источник, 1996, № 1
     44. Латиноязычные источники по истории Древней Руси. Германия. IX – первая половина XII вв. – М.-Л., 1989. Составление, перевод, комментарий М.Б.Свердлова
     45. Осада Констанинополя скифами, кои суть русские, и поход императора Ираклия в Персию // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа, Тифлис, 1912, вып.27
     46.Описание церковнославянских рукописных сборников имп.публичной библиотеки / Сост.А.Ф.Бычков,
СПб, 1882; Сказания о Царяграде по древним рукописям, СПб, 1868
     47. История Льва Диакона, СПб, 1820
     48. Ат-Табари История пророков и царей, перевод 1939
     49. Янин В. Я послал тебе бересту…, М, 1975
     50. Бугай А.С. Змеевые валы – летопись земли Киевской, Киев, 1971
     51. Бугай А.С. Валы открывают свои секреты, Киев, 1971
     52. Членов А.М. По следам Добрыни, М, 1986
     53. Коршунов С.А. Мысли вслух, М, 1991
     54. Брайчевский М. Змеевые валы, вам слово, М, 1971
     55. Геродот История, М, 1982
     56. Иордан Гетика, М, 1960
     57. Рыбаков Б.А. Скифия Геродота // Курьер, 1976, № 2
    58. Раппопорт П.А. Оборонительные сооружение древней Руси // Вопросы истории, 1970, № 11
    59. Золин П. Гелон – символ высот градостроения Великой Скифии, Академия Тринитаризма, М., Эл.№ 77-6567, пуб. 14231
    60. Москаленко А.Н. Городище Титчиха, Воронеж, 1965
    61. Медведев А.П. Гелон Геродота: к проблеме соотношения античного нарратива и историко-археологических реалий // Античный мир и археология, вып.11. Саратов, 2002
    62. Павленко Ю.В. Праславяне и арии, Киев, 2000
    63. Загоровский В.П. О древнем Воронеже и слове Воронеж, 1977
    64. Троицкий Н.В. Записки архитектора, Воронеж, 1953
    65. Материалы по истории Воронежской и соседних губерний, вып.7-0й, под ред. Вейнберга, 1886
    66. Костомаров Н.И.  Русская история в жизнеописаниях ея важнейших деятелей, СПб, 1910-1911, т.23
    67. Материалы для истории Воронежской губернии. Воронежские писцовые книги, 1891
    68. Тихомиров М.Н. Древнерусские города, М., 1956
    69. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества в X-XIII вв., М., 1982
    70. Аббасов А.М. Вехи древнего Воронежа, Воронеж, 1996
    71.  История Воронежского края, Воронеж, 1963
    72. Бунин И.А. Жизнь Арсеньева, М, 1996, т.2
    73. Болховитинов Е. Историческое, географическое и экономическое описание Воронежской губернии, Воронеж, 1800
     74. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI века
     75.Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымом и Турцией, т.95, СПБ, 1895
     76.Книга хожений. Записки русских путешественников XI-XV вв., М., 1984
     77. Борисенков Р.И., Пасецкий В.М. Экстремальные явления в русских летописях XI-XVII веков., М., 1983
    78. Повести о Куликовской битве, М., 1959
    79. Сказание о Мамаевом побоище
    80. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды; сост.В.Г.Тизенгаузен, М.-Л., 1941
    81. Известия Императорской археологической комиссии, вып. 32, СПб, 1909
    82. Воинские повести Древней Руси, М.-Л., 1949
    83. Записки касательно Российской истории ч.6, СПб, 1842
    84. Мусин-Пушкин А.И. Историческое исследование о местоположении древнероссийского Тьмутараканского княжения СПб., 1794
    85. Мусин-Пушкин А.И. Замечание о границах Древней Руссии
    86. «Готский альманах» Историко-географический атлас государств Европы с начала средних веков до нашего времени Гота, 2-е изд., 1853, карта № 4
   87.  Борисов Н.С. Церковные деятели средневековой Руси XII-XVII вв., М., 1988
   88. Шенников А.А. Червленый Яр, Л., 1987
   89. Климкова А. И стали  станом на Онузе…
   90. Аннинский С.А. Известия венгерских миссионеров XIII-XVI вв. о татарах и Восточной Европе, М.-Л., 1946
   91. Каргалов В.В. Конец ордынского ига, М., 1980
   92. Насонов А.Н. Монголы И Русь, М.-Л., 1940
   93. Тихомиров М.Н. Древнерусские города, М., 1956
   94. Винников А.З. Еще раз о летописном Воронеже // Из истории Воронежского края», Воронеж, 1999
   95. Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов, М., 1966
   96. Татищев В.Н. Лексикон Российской истории, 1793
   97. Пряхин А.Д. Летописный Воронеж // «Коммуна» 01.07.1987
   98. Пряхин А.Д. Еще один Воронеж? //«Молодой коммунар» 02.07.1985
   99. Пряхин А.Д., Цыбин М.В. Древнерусское Семилукское городище XII-XIII вв. на реке Дон // Археология славянского Юго-Востока, Воронеж, 1991
   100. «Готский альманах» «Историко-географический атлас государств Европы с начала средних веков до нашего времени» Гота, 2-е изд., 1853, карта № 4
   101. Рыбаков Б.А.  Путь из Булгар в Киев // Древности Восточной Европы, МИА, № 169, М., 1969
   102. Рукопись Туманского с введением и указателем В.Бартольда, Л., 1930
   103. Бартольд В.  Приложение к «Отчету о поездке в Среднюю Азию с научною целью. 1893-1894 гг.
   104. Миллер, Конрад Арабский мир и карты земли, Штутгард, изд.1927 г.
   105.Рыбаков Б.А. Русские земли по карте Идриси 1154 г // Краткие сообщения Института истории материальной культуры, вып.43, М.-Л., 1953
   106. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества в X-XIII вв. М., 1973
   107.  Москаленко А.Н. Городище Титчиха. Из истории русских поселений на Дону, Воронеж, 1965
   108.  Москаленко А.Н. Славяне на Дону, Воронеж, 1981
   109. Новосельцев А.В. Восточные источники о восточных славянах и Руси IV-IX вв. // Древнерусское государство и его международное значение, М., 1965

© Copyright: Светлана Сухорукова, 2012
Свидетельство о публикации №212012200479



Легенды О Руси. Век XIII
Светлана Сухорукова
ПРЕДИСЛОВИЕ

                Историк не является очевидцем
                описываемых им событий.
                Всякий раз мы имеем дело не
                с наблюденим, но с воссозданием
                прошлого.
                А. и Б. Стругацкие

     Неумолим бег  времени, ход истории человечества невозможно повернуть вспять, но сохранить для будущих поколений историческую память, донести до потомков славу или позор минувших времен - задача любого историка.
Прошлое не уходит бесследно, оно остается в легендах, мифах, сказаниях, благодаря стараниям целых поколений ученых; с нами начинают говорить давно ушедшие народы и эпохи, со страниц хроник и летописей доносятся отзвуки минувших событий.
В этом отношении судьба нашего народа неотделима от истории всего человечества.  Так  же, как и в прошлом других народов, были в ней и бессмертные подвиги и тяжкий труд целых поколений, и гром побед и горечь поражений, необыкновенная красота архитектуры, большие культурные, духовные и нравственные традиции, и еще многое и многое,  чем можно и нужно гордиться. России не повезло в другом - в сохранении и оценке своего прошлого.
То, что наша история много раз переписывалась и  получала разные оценки в трудах историков, в общем-то, нет ничего страшного или странного.  Это обычное требование времени.
Гораздо хуже другое - по сравнению с нашей древней историей до нас дошло ничтожное количество письменных свидетельств и хроник - около тысячи. На первый взгляд цифра впечатляет, если не принимать во внимание два момента: очень слабую изученность большинства из них и то обстоятельство, что почти все они дошли до нас в виде более поздних компиляций  или были созданы гораздо позднее описываемых событий. Кроме  того, нельзя забывать, что практически все хронографы, летописи,  свидетельства, прежде чем дойти до нас побывали в руках «цензоров от истории», тщательно вычеркивавших и переписывавших все, что было неугодно существующей власти.
Не надо думать, что этим грешили только историки советской эпохи. Хроники и летописи правились в эпоху первых Романовых, для подтверждения их прав на русский трон. В XVIII столетии их переписывали придворные историки, в основном иностранцы на русской службе, стремившиеся доказать несостоятельность русских как титульной нации. В XIX веке отечественные историки начали пересмотр устоявшихся взглядов, отказавшись от потерявшего актуальность диспута: «норманисты - анти-норманисты», вводя в оборот новые источники и трактовки. Советская эпоха в области изучения летописного наследия - это эпоха постоянных вариаций на тему борьба угнетенных народов против самодержавия и лозунга «Царская Россия – тюрьма народов».
И только в наше время, когда происходит процесс переоценки закономерностей исторического процесса, в неустанном поиске и труде, наконец - то воссоздается другая картина пройденного нашим народом  тернистого многовекового пути.
Цель написания данной книги -  переосмыслить некоторые фрагменты отечественной истории, постараться дать им оценку с позиций современных знаний о прошлом, приоткрыть завесу тайн, всегда окутывающих ушедшие эпохи. В первую очередь это моменты, связанные с казалось бы, изученными, но совершенно непонятыми, а временами специально скрытыми страницами прошлого нашей Родины: нашествием Батыя, жизнью и деятельностью таких ярких и противоречивых фигур отечественной истории как Александр Невский. Век XIII – время великих свершений и великих горестей русского народа, время, определившее дальнейший ход развития всей русской истории, время Александра Ярославича – первого объединителя разрозненных русских княжеств, человека, выбравшего для Руси восточный путь развития.
                Полякова С.С.

;
ГЛАВА 1. ЛЕТОПИСИ ОБ ИСТОКАХ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА

                Молчат гробницы, мумии и кости, -
                Лишь слову жизнь дана:
                Из древней тьмы на мировом погосте,
                Звучат лишь Письмена.
                И.А.Бунин

Начиная разговор о русских летописях, необходимо задать себе вопрос: какие из них наиболее изучены и введены в научный  оборот и  каким периодом они датируются.
Сразу же возникает ощущение, что  на  памяти  у любого, интересующегося отечественной историей человека, есть лишь десяток летописей и хронографов. На первом месте,  несомненно, назовут «Повесть временных лет» . Она дошла до исследователей в двух редакциях. Именно повесть летописца Нестора повествует о призвании варягов, крещении Руси, и возникновении древнерусской народности. Написана по этому поводу масса литературы, сама летопись служила много столетий образцом для подражания и переписывалась много раз. Однако сейчас не вызывает сомнений, что написана она была не ранее XII столетия. В  частности, достаточно внимательно проанализировать эпизоды с крещением Руси, и  становится очевидным, что летопись создавалась в момент обострения противоречий между христианством «православным» и христианством «католическим». Великий раскол церкви произошел в 1054 году, и именно в силу этого обстоятельства, в летописи католицизм нарисован не самыми лучшими красками. Косвенным подтверждением мысли о датировке «Повести  временных лет» XII веком может служить тот факт, что западные миссионеры именуются «немцы», а так людей Запада стали именовать не ранее XII-XIII века. Несомненно, что заказчиками летописи являлись князья из династии Рюрика, которым в условиях смуты XII века как воздух было нужно подтверждение своим притязаниям на власть. Так же не вызывает сомнения, что труд Нестора усиленно правили в XVIII веке Шлецер и Миллер – историки, не испытывавшие к русской истории и русскому народу никаких симпатий.
Таким образом, коснувшись одной летописи, мы постепенно открываем для себя целое явление - практически все летописи Древней Руси либо написаны позднее, либо усердно переписывались в нужном направлении или же они просто уничтожались как ненужные свидетели.
Могут возразить, что «Повесть временных лет» - исключение из правила и остальные летописи полностью соответствуют исторической правде. Возьмем для анализа «Киевскую летопись»  - фактически компиляцию из списка «Повести временных лет» и фрагментарно сохранившихся хроник   Стрыйковского, Орбини, Гванини,  Затопа Засекина. В свете данной работы Киевская летопись интересна,  прежде всего, тем, что точно известен век ее создания - XVII столетие, а сама она была создана на территории Украины.
     Украина в тот период являлась частью Речи Посполитой и, следовательно, компиляция не дошедших до нас трудов историков и географов XV-XVI вв. позволяет проанализировать данные, не стыкующиеся с традиционной трактовкой «Повести временных лет» о призвании для княжения варягов с севера. «Киевский летописец» повествует о стране Варазии, откуда народ «вараги» пришли на Русь, «землица у Саксонского княжаты,  между землицей Влоскою и Французскою».  На первый взгляд сплошная череда загадок. Однако при внимательном анализе текста все обстоит логично и достоверно, стоит лишь глянуть на карту средневековой Европы. Страна  между королевством франков и областью населенной саксами - земля валахов или  велотов, предков современных молдаван. Может возникнуть вопрос: когда территория государства франков простиралась до Дуная? Ответ очевиден: в VIII - начале IX века – в эпоху наивысшего могущества империи Карла Великого.
Великое переселение народов, образование новых государств на развалинах рухнувшей Римской империи, не могло не затронуть  праславянские и  родственные им племена, в течение столетий жившие на территории современных Германии, Сербии, Венгрии, Румынии.
Точно и кратко описал колоссальное движение народов всей Евразии в конце 1 – начале II вв. н.э., известное как «Великое переселение народов» Л.Н.Гумилев:
«Десантом готов – обитателей Скандинавии – в устье Вислы началось Великое переселение народов, ставшее в IV в. причиной гибели единой Римской империи. Тогда же начали свое продвижение и славяне, покидавшие территорию между Вислой и Тисой и распространившиеся впоследствии от Балтики на севере до Адриатики и Балкан на юге, от Эльбы на западе до Днепра на востоке.
Племя даков, занимавшее территорию современной Румынии, начало войну с Римом, и империи потребовалось 20 лет борьбы, чтобы силами всего Средиземноморья, объединенными военным и государственным гением императора Траяна, победить этот народ.
Из возникших в Сирии и Палестине христианских общин к тому времени возник новый этнос – «этнос по Христу». Носители некогда преследовавшегося учения сумели не только сохранить его, но и сделать официальной идеологией в одной из частей распавшейся империи. Так в противовес умирающему Западному Риму – Гесперии – возникла новая, христианская держава – Византия.
В той же Палестине возник очаг сопротивления римскому господству. Небольшой народ – иудеи – после двух восстаний, жестоко подавленных римлянами, покину свою историческую родину. Но появление иудейской диаспоры и проповедь христианства обернулись для римлян усилением позиций восточных религий в самом центре империи и в ее провинциях.
Не только Ближний, но и дальний Восток стал в это время источником бед для Рима. Ветвь хуннов, покинув степи Монголии, в результате беспримерной миграции оказалась в Европе. Уже в IV веке их потомки сокрушили королевство готов и едва не уничтожили саму Римскую империю».
 И отзвуки этих колоссальных по значимости событий легли в основу большинства дошедших до нас хроник и летописей, созданных европейцами, в первую очередь поляками, сербами, итальянцами - наиболее близкими соседями расселившихся на огромной территории славяноязычных племен.
В подтверждении этой мысли достаточно внимательно вчитаться в первые строки «Великопольской  хроники» , созданной придворным летописцем  при дворе польского короля Генриха Бородатого. Легенда о переселении братьев: Ляха, Чеха и Руса на территории, простирающиеся за Дунайскую равнину, стала не только отголоском великого переселения народов, но и подтверждением мысли о существовании в древности мощной  протославянской конфедерации, успешно противостоявшей гордому Риму:
«В древних книгах пишут, что Паннония является матерью и прародительницей всех славянских народов, «Пан» же, согласно толкованию греков и славян, это тот, кто всем владеет. И согласно этому «Пан» по-славянски означает «великий господин». Все господа называются «Пан», вожди же войска называются воеводами; эти паннонцы, как говорят, ведут свое происхождение от Яна, потомка Яфета.
Итак, от этих паннонцев родились три брата, сыновья Пана, владыки паннонцев, из которых первенец имел имя Лех, второй – Рус, третий – Чех. Эти трое, умножась в роде, владели тремя королевствами: лехитов, русских и чехов, называемых также богемцами, и в настоящее время владеют и в будущем будут владеть, как это будет угодно божественной воле».
Факты, как известно, вещь упрямая и свидетельствуют они вот о чем: в 1 веке нашей эры непобедимые римские легионы вышли к Дунаю. Это доказывают и подтверждают как многочисленные археологические раскопки на территории Румынии, Молдавии, Венгрии, так и свидетельства римских историков: Марка Аврелия, Плиния и других. Именно здесь железная, несокрушимая поступь римских легионов была остановлена конфедерациями славянских племен: карпов, язигов,  костобоков, русколанов. Малоисследованная в России «Хроника Мауро  Орбини, архиепископа Рагузского» говорит и о том, что славяне были то союзниками, то противниками Рима, смотря по обстоятельствам. Вот они союзники: «В то время, когда Помпей Великий воевал против Митридата Царя Понтийского, россияне под предводительством своего государя Тосоваза или Тазия нанесли сильное поражение Понскому царю, будучи союзниками Римского государства».
А вот и противники: «… принимали они (славяне) участие и в опустошительных походах в Европу и другие страны. При этом, по свидетельству Герберштейна, по имени предводителей тех походов всех их называли готами. Нанесли руссы большой урон и Греческой империи. При императоре Льве Лакопене в Большом море флотилия из 15000 парусных судов с неисчислимым, как пишет Зонара, количеством воинов внутри, осадило Константинополь. То же повторилось и при императоре Константине Мономахе. На основании этого можно судить о величии и могуществе славянского народа, сумевшего в короткое время создать столь великий флот, что прежде никакому другому народу не удавалось. Однако греческие писатели, стремясь возвеличить деяния своего народа, пишут, что руссы вернулись домой почти с пустыми руками. Еремей Русский в своих анналах, напротив, свидетельствует о том, что руссы перебили многих греков и вернулись домой с большой добычей…»
 Известно, что блестяще образованный для своего времени Рагузский священник пользовался массой источников, большинство из которых утеряно навсегда. «Список Орбини интересен тем, что он почти весь состоит из имен, сегодня неизвестных. Куда подевались эти книги? Ведь Орбини пользовался ими еще в конце XVI века, в частности «великой библиотекой светлейшего князя Дурбино Пезарского», находящейся «во сущем сердце Италии». Неужели они сгорели во время пожаров?
Орбини упоминает и двух явно русских историков – Иеремию Русина и Ивана Великого Готского. Сегодня мы ничего не знаем ни о том, ни о другом. Кстати, Орбини не ссылается ни на одного из известных сегодня русских историков. К ним относится и легендарный Нестор-летописец, написавший «Повесть временных лет». Хотя в русском переводе список Орбини оборван на букве М, в самом начале текста книги ни Нестор, ни его «Повесть временных лет» не упомянуты ни разу».
 Однако главная сенсация в том, что основа хроники Орбини – «Хроники попа Дуклянина», дошедшая до нас в нескольких списках и датируемая XII веком, но, к сожалению, до сих пор не переведенная полностью на русский язык.  Видимо опираясь на эту «Хронику», Орбини пишет, в частности, очерчивая границы Российского царства, что русской провинцией является Югария или Югра, то есть Венгрия.
Главная мысль «Хроники попа Дуклянина» состоит в том, что большинство европейских народов  родственны славянам, южная ветвь которых - потомки Филиппа Македонского. На первый  взгляд совершеннейшая фантастика. Однако идея о родстве руссов с македонянами была общепризнанна европейскими средневековыми хронистами, в частности епископом Адальбертом - современником Анны Ярославны, королевы Франции. 
Мало этого, в данной летописи указано, что готы и славяне – разные названия одного народа занимавшего в древности огромную территорию от устья  Дуная до Адриатики включительно.
В подтверждении этой мысли обратимся к еще одному незаслуженно забытому хронисту средневековья - Григорию Турскому, блестяще описавшему в своем труде  «Деяния франков»  эпоху становления державы Меровингов. Григорий  Турский  свидетельствует о родственности готов и славян,  которые являлись не только воинственными соседями франков, но и их потенциальными союзниками: «Многие же передают, что те же самые франки пришли из Паннонии и, прежде всего, заселили берега Рейна. Затем отсюда они перешли Рейн, прошли Торингию и там по округам и областям избрали себе длинноволосых королей из своих первых, более знатных родов. Видимо, этот народ (франки) всегда был привержен язычеству; они совершенно не признавали бога, но делали изображения лесов и вод, птиц и животных, и других стихий природы и поклонялись им как богам и приносили жертву».
Как видим, и в этой летописи очередной народ вышел из «Паннонии» - этого исконного гнезда славянских племен.
 Григорий Турский выделяет славян из массы других народов, подробно описывая  их веру и желание крестить  «нориков» - так он именует одно из славянских племен живущее в междуречье Эльбы и Вислы. Он очень подробно описывает житие св. Мартина, говоря о его «беспримерном подвиге» в деле крещения язычников. В летописи другого средневекового хрониста – Мартина Бракарского – приводится эпитафия св. Мартина в Думийской базилике: «Огромные и многоязычные племена присоединяешь ты к благочестивому союзу Христа: аламанн, сакс, тюринг, паннонец, руг, склав, норец, сармат, датчанин, острогот, франк, бургунд, дак, алан – радуются, что под твоим водительством познали бога; дивясь на твои знамения, свев узнал, каким путем идти ему к вере».
Приведенных  свидетельств более чем достаточно, чтобы для любого, интересующегося историей человека, начала вырисовываться картина подлинной истории наших предков, постепенно очищаемая от той пыли  забвения, которую принес ветер столетий.
Хотелось бы напомнить, что славянские племена были достаточно многочисленны и деление их на западных, восточных и южных: глинян, бужан,  бодричей,  стодорян, волынян, началось не ранее  V века нашей эры.
 Например,  Эйнгард - хронист Карла Великого, не только сообщает о славянах, что они живут от Лабы (Эльбы) до Вендского залива  (Балтийского моря), но и подчеркивает, что в бою с ними не сравнятся другие соседи франков: обры, саксы, а племена венедов - грозная сила для любого врага: «После того, как те волнения были улажены, была начата (другая) война со славянами, которых у нас принято называть вильцами, а на самом деле (то есть на своем наречии) они зовутся велатабами. В той войне королю среди прочих союзников служили саксы, которые последовали за знаменами короля согласно приказу, однако покорность их была притворной и далекой от преданности.
От Западного океана на Восток протянулся некий залив, длина которого неизвестна, а ширина не превышает сто тысяч шагов, хотя во многих местах он и более узок. Вокруг него живет множество народов: даны, так же как и свеоны, которых мы называем норманнами, владеют северным побережьем и всеми его островами. На восточном берегу живут славяне, эсты и различные другие народы».
Простим средневековому хронисту-монаху его узкий кругозор, хотя вполне ясно, что речь идет о Балтийском море. Но для людей раннего Средневековья весь мир ограничивался зачастую стенами родного города, да близлежащим лесом, а путешествие в соседний городок или монастырь являлось уже «хождением за три моря».
Таким образом, суммируя все эти сведения, не трудно сделать следующие выводы: славянские племена отнюдь не  представляли из себя низко организованные полукочевые племена, на закате Римской Империи расселившиеся на ее окраинах. Уже в 1 веке нашей эры они появляются в римских источниках под собирательным термином «венеты». О них пишут Плиний, Тацит и другие корифеи римской  истории. Достаточно заглянуть в описание «Маркоманских»  войн.
Во втором веке нашей эры римские легионы, вышедшие на территорию Паннонии (Венгрии), Мезии (Болгарии), столкнулись с сопротивлением мощной конфедерации славянских и германских племен, известной под именем «маркоманы».  «Маркоманские  войны», продолжавшиеся в течение 12 лет (с 168 по 180 годы нашей эры), поставили гордый Рим на грань гибели. Вторжение язигов, квадов,  роксоланов, по свидетельству римского историка Аврелиана, было величайшим бедствием, которого Рим не знал со времен Ганнибала.
В самом Риме вспыхнул мятеж - толпа в ярости снесла статую Траяна, первым вторгшегося в славянские земли. С величайшим трудом императору Марку Аврелию удалось отразить натиск славян и германцев.
 Несомненно, что упоминавшийся ранее эпизод из летописей с происхождением славян от потомков одного отца - отголосок великого расселения славян и родственных им племен на восток после развала Римской Империи.
 Задача данной книги и в частности данной главы привлечь внимание читателей - и любителей истории и профессионалов, к тому вопиющему факту, что вся история нашей страны сводится к куцему отрезку от призвания варягов в IX веке. Фактически одна строка из летописи Нестора («аз есмь варази именем Русь»)  берется за неоспоримую истину. В данном случае летописец Нестор не виноват. Он добросовестно включил в летопись легенду о призвании варягов, а более поздние переписчики летописи не увидели очевидного: в первую очередь того, что северных соседей: шведов, норвежцев, датчан славяне знали отлично и называли их - «свеи, урманы». Термин «варази» в данном случае вполне может означать: люди - пришельцы из страны Варазии, о чем свидетельствует уже упоминавшийся «Киевский летописец», в основу которого легли  летописи зарубежных историков и географов.
 Существуют ли при такой постановке вопроса летописные свидетельства, подтверждающие столь неожиданную гипотезу? Самое поразительное, что такой источник существует: это «Иоакимовская  летопись» в пересказе В.Н. Татищева . На ней хотелось бы остановиться особо.  Предистория  такова: один из первых русских историков, Василий Николаевич Татищев, добыл в Новгородской земле, предположительно в Бизюковом монастыре, летопись, переписанную Иоакимом - епископом Новгородским в XVII веке. Предположительно он переписал ее с труда новгородского священника X  века Иоакима  Херсонита. Вполне возможно, что Иоаким - епископ лишь редактировал работу переписчиков, но факт остается фактом: «Иоакимовская  летопись», которую ряд ученых числили в ряду подделок - ценнейший  исторический источник, во многом перекликающийся с Киевской летописью.
Процитируем летопись в пересказе Татищева:         
     «О князех руских  старобытных Нестор монах не добре сведем бе, что ся деяло у нас славян во Новеграде, а святитель Иоаким, добре сведомыи, написа, еже сынове Афетовы и внуки отделишася, и един от князь, Славен з братом Скифом, имея многие войны на востоце, идоша к западу, многи земли о Черном мори и Дунае себе покориша. И от старшего брата прозвашася славяне, а греки их ово похвально алазони, ово поносно амазони (еже есть жены бес титек) имяновали, яко о сем стихотворец древний Ювелий глаголет.
     Славен-князь, оставя во Фракии и Иллирии на вскрай моря и по Дунаеви сына Бастарна, иде к полуносчи и град великий созда, во свое имя Славенск нарече. А Скиф остася у Понта и Меотиса в пустынех обитати, питался от скот и грабительства и прозвася страна та Скифиа Великая.
     По устроении  Великого града   умре Славен князь, а по нем владаху сыиове его и внуки много сот лет. И бе князь Вандал, владая славянами, ходя всюду на север, восток и запад морем и землею, многи земли на вскрай моря повоева и народы себе покоря, возвратися во град Великий.
     По сем Вандал послал на запад подвластных своих князей и свойственников Гардорика и Гунигара с великими войски славян, руси и чуди. И сии шедше, многи земли повоевав, не воз-вратишася. А  Вандал   разгневався на ня, вся земли их от моря до моря себе покори  и сыновом своим вдаде. Он имел три сына: Избора, Владимира и Столпосвята. Каждому из них построй по единому граду, и в их имяна нарече, и всю землю им разделя, сам пребывал во Велице граде лета многа и в старости глубоце умре, а по себе Изберу град Великий и братию его во власть предаст. Потом измроша Избор и Столпосвят, а Владимир приат власть на всей земли. Он имел жену от варяг Адвинду, вельми прекрасну и мудру, о ней же многое от старых повествуется и в песнех восклицают.
     По смерти Владимира и матери ево Адвинды княжили сынове его и внуки до Буривоя, иже девятый бе по  Владимире, имяна же сих осьми неведомы, ни дел их, разве в песнех древних воспоминают.
     Буривой, имея тяжку войну с  варяги, множицею побеждаше их и облада всю Бярмию до Кумени. Последи при оной реце побежден Буривой бысть, вся свои вой погуби, едва сам спасеся, иде во град Бярмы, иже на острове сый крепце устроенный, иде же князи подвластнии пребываху, и тамо, пребывая, умре. Варяги же, абие пришедше град Великий и протчии обладаша и дань тяжку возложиша на словяны, русь и чудь.
     Людие же терпяху тугу велику от варяг, пославше к Буривою, испросиша у него сына Гостомысла, да княжит во Белице граде. И егда Гостомысл приа власть, абие варяги бывшия овы изби, овы изгна, и дань варягом отрече, и, шед на ня, победи, и град во имя старейшаго сына своего Выбора при мори построй, учини с варяги мир, и бысть тишина по всей земли. Сей Гостомысл бе муж елико храбр, толико мудр, всем соседом своим страшный, а людем его любим, расправы ради и правосудна. Сего ради вси окольни чтяху его и дары и дани даюсче, купуя мир от него. Многи же князи от далеких стран прихождаху морем и землею послушати мудрости, и видети суд его, и просити совета и учения его, яко тем проелавися всюду.
     Гостомысл имел четыре сына и три дочере. Сынове его обо на воинах избиени, обо в дому измроша,  и не остася ни единому им сына, а дсчери выданы быша суседним князем в жены. И бысть 
     Гостомыслу и людем о сем печаль тяжка, иде Гостомысл в Колмо-гард вопросити боги о наследии и, возшед на высокая, принесе жертвы многи и весчуны угобзи. Весчуны же отвесчаша ему, яко боги обесчают дати ему наследие от ложеси его. Но Гостомысл не ят сему веры, зане стар бе и жены его не раждаху, посла паки в Зимеголы к весчунам вопросити, и ти реша, яко имать наследовати от своих ему. Он же ни сему веры не ят, пребываше в печали.
      Единою спясчу ему о полудни виде сон, яко из чрева средние дочере его Умилы произрасте древо велико плодовито и покры весь град Великий, от плод же его насысчахуся людие всея земли. Востав же от сна, призва весчуны, да изложат ему сон сей. Они же реша: «От сынов ея имать наследити ему, и земля угобзится княжением его». И вси радовахуся о сем, еже не имать наследити сын больший дсчере, зане негож бе. Гостомысл же, видя конец живота своего, созва вся старейшины земли от славян, руси, чуди, веси, мери, кривич и дрягович, яви им сновидение и посла избраннейшия в варяги просити князя. И приидоша по смерти Гостомысла Рюрик со двемя браты и роды ею.
     Рюрик по смерти братии облада всею землею, не имея ни с ким войны. В четвертое лето княжения его преселися от старого в Новый град великий ко Ильменю, прилежа о росправе земли и правосудии, яко и дед его. И дабы всюду росправа и суд не оскудел, посажа по всем градом князи от варяг и славян, сам же проименовася князь великий, еже гречески архикратор или василевс, а онии князи по-дручни. По смерти же отца своего облада варягами, емля дань от них.
     Имел Рюрик неколико жен, но паче всех любляше Ефанду, дочерь князя урманского, и егда та роди сына Ингоря, даде ей обесчанный при море град с Ижарою в вено.
     Славяне, живусчие по Днепру, зовомии поляне и горяне, утесняеми бывши от казар, иже град их Киев и протчии обладаша, емлюсче дани тяжки и поделиями изнуряюсче, тии прислаша к Рюрику преднии мужи просити, да послет к ним сына или ина князя княжити. Он же вдаде им Оскольда и вой с ним отпусти. Оскольд же, шед, облада Киевом и, собрав вон, повоева первее козар, потом иде в лодиах ко Царюграду, но буря разби на мори корабли его. И возвратяся, посла в Царьград ко царю.
     Рюрик по отпуске Оскольда бе велъми боля и начат изнемогати; видев же сына Ингоря вельми юна, предаде княжение и сына своего шурину своему Ольгу, варягу сусчу, князю урманскому».
    
    Сообщение летописи не только предельно лаконично, но и достаточно четко позволяет проследить последовательность событий, развернувшихся на всей гигантской территории, в момент, предшествующий Великому переселению народов, повлекшему за собой колоссальные изменения в судьбе  индо-ариев, в первую очередь славян. В это время происходит грандиозное расселение племен из южной, юго-восточной Европы на земли в междуречье Дуная и Днепра, вплоть до побережья Балтики.
Таким образом, нетрудно сделать вывод, что  славянские племена уже ни одно столетие обитали в Европе и вряд ли могли в VIII-IX веках находиться на стадии военно-родовой демократии, имея собственные города, и являлись полноправными соседями таких воинственных держав, как империя Карла Великого, Аварский каганат, или скандинавов, наводивших ужас на Европу.
    В данной работе нет возможности полностью использовать весь изученный летописный материал,  да и это не является целью книги.
    Задача выглядит гораздо более скромной: еще раз перелистать страницы летописей и сказаний, ощутить давно отшумевшие бури навсегда ушедших эпох, прикоснуться к прошлому.
Просьба к уважаемым читателям задать себе первый вопрос: кто и когда начал изучать отечественную историю? Вопрос второй: можно ли считать возникновение хроник, летописей, различных жизнеописаний, началом постижения истории,  будь то история отдельного этноса или какой-то исторический эпизод?
Попробуем для начала ответить на второй вопрос: появление хроник и летописей - для истории крайней важности момент: появляется историческая память, прошлое фиксируется и отображается, передается в дар будущим поколениям. Без этого историю представить просто невозможно. Однако этого не достаточно, ведь любая летопись - историко-литературный памятник, написанный в определенную эпоху, несущий на себе печать времени, отражающий личные симпатии и антипатии летописца, определенный социальный заказ правящей династии, о чем уже говорилось. Следовательно,  изучение истории начинается только тогда, когда историк не только внимательно изучает прошлое по летописям и хроникам, но и анализирует, сверяя с другими данными, соотнося с исторической эпохой. С этой точки зрения, постижение российской истории и становление науки началось  относительно недавно.
Первым российским историком можно по праву назвать Андрея Лызлова, к сожалению, до сих пор по-настоящему не получившего должную оценку у представителей классической науки.
Именно написанная Лызловым в конце XVII столетия «История  скифийская»   может считаться  первым историческим исследованием, посвященным истории России.
На основании не дошедших до нас источников, например, «Хроники Затопа Засекина» или «Моравская хроника XIV столетия», ссылки на которую есть в работе уже упоминавшегося Орбини,  и на основании исследований самого Лызлова, занимавшегося изучением летописных сводов в стенах монастырей, вырисовывается очень интересная картина.
Книга Лызлова увидела свет в 1692 году и практически сразу же попала  под запрет царя Петра. Вопрос: почему?
Ответ лежит на поверхности: работа Лызлова практически полностью опровергала большинство исторических позиций, установившихся к тому времени по отношению к истории России  в глазах представителей сильных мира сего. С точки же зрения христианской церкви она выглядела просто ересью.
Кратко подводя итоги  первой главы, отметим, что история России от ее истоков до наших дней во многом все еще «терра  инкогнита» - «земля неведомая» для пытливого грамотного исследователя.   

































   

ГЛАВА II. «МОНГОЛЬСКАЯ ИМПЕРИЯ»

                У знания нет вершины.
                Монгольская поговорка

С первых лет изучения истории в школе учеников приучают к мысли, что почти 300 лет свирепое, безжалостное монголо-татарское иго висело над русским народом «иссушая и оскверняя саму душу русских» .
Кроме Руси, татары держали в подчинении  всю Среднюю Азию, Закавказье, Северный Кавказ, Забайкалье, Китай, с боями дошли до Адриатики.
Прошло совсем немного времени и побежденные народы один за другим восстанавливают свою государственность, изгоняя незваных гостей, как мягко сказано в одном учебнике - «вытесняя».
Всем этим событиям предшествовала деятельность Чингис-хана - «грозы Вселенной», создавшего непобедимую армию из меркитов, урянгхайцев, половцев, кара-китаев, кангутов и покорившего во главе их пол-мира. Войско получило название монголо-татары, а держава стала называться «Империя монголо-татар». На эту тему написано множество исследований, исторических романов, снято большое количество фильмов. Казалось бы, классическая версия без изъянов. На лицо летописи,  повествующие о безжалостных монголах - мунгалах. Однако все далеко не так просто. Первый камень из фундамента теории монголо-татарского завоевания выбила теория Л.Н.Гумилева , выдвинувшего версию «пассионарного взрыва» и усомнившегося в наличии монгольского ига в его классическом виде. Чуть позже была выдвинута теория «новой хронологии» Фоменко и  Носовского , смысл которой, в данном случае, состоит в том, что татарское владычество - миф, что Орда и Владимирские князья - одно и то же понятие. Свою лепту в теорию развенчания мифа о «злых татарах» внес известный литератор А. Бушков со своей многотомной эпопеей «Россия, которой не было» .
Как профессиональный историк, автор не является безоговорочным сторонникам ни авторов «новой хронологии», ни классическим приверженцем А.Бушкова, фантастические и художественные повести которого можно перечитывать много раз. Но чтобы заниматься таким обширным исследованием как «неизученная история России» надо иметь хоть какое-нибудь (желательно специальное) образование и доступ в закрытые и открытые хранилища, иначе любые ссылки на источники, без указания их местонахождения – лишь вымысел самого автора. Знания же Бушкова за последнее время так обширны и разнообразны, что поневоле задаешься вопросом – а его ли это знания и его ли это книги? Но это к слову.
На мой взгляд, истина, как часто бывает в истории, находится   где-то посередине.
К XIII веку Киевская Русь уже перестала существовать как единое государство, и это время является наиболее сложным столетием в русской истории. Вековые традиции и установления рушились на глазах, новое время требовало и новых форм экономических и социально-общественных отношений.               
 Как совершенно справедливо отмечал Л.Н.Гумилев:   «… Накануне Батыева похода «полугосударства», составлявшие Древнюю Русь, были многолюдны (в целом около 6 млн.) и богаты, особенно Новгород. Население состаяло из здоровых, мужественных людей. Эти люди были способны к восприятию византийской культуры: живописи, музыки и этики. В отличие от Западной Европы на Руси было много грамотных, так как религиозные книги на понятном славянском языке были доступны читателям; а на Западе для тех же целей требовалось знание латинского языка. И тем не менее люди Запада в XIII в. шли в крестовые походы, добивались от королей хартий, обеспечивавших горожанам права, а феодалам – несменяемость, спорили в университетах о сущности идей: реалии они или просто названия, имена. Государства расширяли границы, т.е. шли локальные процессы этнической интеграции, и, несмотря на непрекращающиеся войны, целостность суперэтноса была для всех очевидна независимо от того, кто сможет его возглавить: император или папа. А русские, как мы уже видели, тратили силы на усобицы, ослабляя собственную военную мощь. Католическая Европа в XIII веке была страшна православной Руси, а Русь была не в состоянии ответить на удары».
Может, и не было бы в русской истории XIII столетия такого драматизма, такого накала страстей, если бы ни соседи: т.н. Монгольский улус и «Христианский мир» Западной Европы.

 Прежде чем изложить свое видение той ситуации, следует ответить на вопрос – что за народ скрывается за термином  «монголо-татары»? Как мы увидим дальше, такого народа не существовало и не существует, нынешние татары Поволжья не имеют к ним ни малейшего отношения. Они потомки коренных жителей Волжской Булгарии, покоренных в свое время монголами.
Среди народов, родственных татарам - джалаиры и барласы, чья историческая прародина: Семиречье и Казахстан, но, ни в коем случае, ни современная Монголия или При-Иртышье.
Чтобы понять дальнейшее развитие событий, придется кратко остановиться на истории монголов. Для этого прибегнем к помощи Л.Н.Гумилева, летописных сказаний самих монголов и западно-европейских хроник.
Сначала немного географии: «Посреди Евразийского континента тянется Великая Степь, ограниченная с севера сибирской тайгой, а с юга – горными системами. Она четко делится Алтаем, Сауром, Тарбагатаем и западным Тянь-Шанем на две непохожие друг на друга части. Восточная часть Великой степи называется внутренней Азией, в ней расположены Монголия, Джунгария и Восточный Туркестан. От Сибири Внутреннюю Азию отделяют Саяны и хребты Хамар-Дабан и Яблоневый, от Тибета – Куньлунь и Нанылань, от Китая – Великая Китайская стена. Западная часть Великой степи включает не только нынешний Казахстан, но и степи Причерноморья. В отдельные периоды Великая степь охватывала даже часть территории Венгр».  Вот из этого-то бурлящего котла выплескивались на территории оседлых народов и цивилизованных государств волны достаточно примитивных кочевых племен, сметая все на своем пути.
«Китайские хронисты, описывая народы, обитавшие к северу от Китая, в Великой степи, называли всех степняков одним именем – «татары», подобно тому, как мы, говоря «европейцы», называем этим словом и шведов, и испанцев. Однако на самом деле «татары» - название одного из самых многочисленных степных племен».
Итальянский монах-францисканец Джованни дель Плано Карпини в своей «Истории монголов, которых мы зовем татарами» пишет: «Есть некая земля среди стран Востока, о которой сказано выше и которая именуется Монгал. Эта земля имела некогда четыре народа: один назывался Йека-Монгал, то есть Великие Монгалы, второй назывался Су-Монгал, то есть водяные Монгалы, сами же себя они именовали татарами от некоей реки, которая течет через их страну и называется Татар; третий народ назывался Меркит, четвертый – Мекрит. Все эти народы имели одну форму лиц и один язык, хотя между собою они разделялись по областям и государям».
Это не совсем верно. Тот небольшой народ, который собственно и именовал себя «монголами» по внешнему виду сильно отличался от соседей – татар. Путешественники раннего Средневековья четко отмечают высокий рост, светлые или рыжеватые волосы, светлые глаза. Черты лица говорят о индо-европейском происхождении этого племени. Именно этот народ жил в бассейне р.Онон, в восточном Забайкалье, который впоследствии будет назван «родиной Чингис-хана». Своими прародителями монголы считали Борте-Чино (Серого Волка) и Алан-Гоа (Пятнистую Лань).
«Предком Чингис-хана был Борте-Чино, родившийся по изволению Вышнего Неба. Супругой его была Гоа-Марал. Явились они, переплыв тенгис (внутренне море). Кочевали у истоков Онон-реки, на Бурхан-хал-дуне, а потомком их был Бата-Чиган».
Облик же остальных племен в основном соответствует описанию того же Карпини: « Внешний вид лиц отличается от всех других людей. Именно между глазами и между щеками они шире, чем у других людей, щеки же очень выдаются от скул; нос у них плоский и небольшой; глаза маленькие, и ресницы приподняты до бровей. В поясе они в общем тонки, за исключением некоторых, и притом немногих, росту почти все невысокого. Борода у всех почти вырастает очень маленькая. Ноги у них также небольшие».
«Сами же татары делились на три ветви: «белые», «черные» и «дикие». «Белые» татары – онгуты – жили вдоль границы Великой степи и подчинялись маньчжурской империи Кинь; они охраняли стену, получая за это плату. Поэтому у них были шелковые одежды для жен, фарфоровая посуда и другая иноземная утварь. «Черные» татары занимали открытую степь к северу от пустыни Гоби и подчинялись своим ханам, презирая «белых» татар, которые продали свою свободу и независимость за тряпки и чашечки. Сами они пасли скот, который кормил их и одевал. Однако «черные» татары вызывали не меньшее презрение у «диких», занимавших территории еще севернее. У «диких» татар отсутствовали даже зачатки государственности, поскольку подчинялись они только старшим в роду. Занимались «дикие» татары охотой и рыболовством, так как больше всего на свете ценили свою волю».
По рекам Селенге и Толе в центральной части Монголии кочевал народ кераиты, которые управлялись ханами, уважаемыми выборными людьми, популярными в народе. В предгорьях Алтая обитало 8 родов народа «найманов» (от монгольского слова «найма» - «восемь»). Берега Байкала занимало храброе и воинственное племя меркитов. В Саяно-Алтае жили ойраты.
Все племена часто враждовали между собой, но дальше стычек это не заходило, и в общем то, жили довольно сносно, хотя и трудно. Это длилось ни один век.
Что же вдруг погнало их в дорогу? Что вызвало такое огромное перемещение в Великой степи, коренную ломку привычных стереотипов поведения и социально-политических отношений?
Ответ: отсутствие перспективы.
Все высшие должности можно было занять только по праву рождения. Определение же этого права было системой сложной и запутанной, и часто получалось, что двухлетний ребенок получал право стать ханом и иметь звание нойона, а мудрый старец или могучий богатырь этого права не имел. Поэтому к концу XI века среди степняков началось распространение такого явления как «люди длинной воли». Что это значило? Храбрые молодые люди, имевшие способности, жаждавшие славы и наград за походы и войны, не получали их, так как все доставалось менее способным, но более знатным. Эти люди уходили в леса и горы, где жили охотой или кражами скота у своих соседей.
«По смерти матери пятеро братьев стали делить между собою имущество. При этом вышло так, что четыре брата забрали себе все, а Бодончару совсем не дали его доли, считая его глупым и неотесанным и не признавая его даже за родственника.
«Раз меня и родней не признают, что мне тут делать? – сказал Бодончар. Оседлал он Орок-шинхула, наподобие свистун-стрелы, и пустил его куда глаза глядят вниз по течению Онон-реки. «Умереть, так умереть! Живу быть, так живу» - сказал он. Ехал-ехал и добрался до урочища Балчжун-арал. Тут построил он себе из травы балаган и начал жить-поживать».  Так рассказывает про это явление монгольский эпос.  Эти-то «изгои» и послужили ядром будущего войска Чингис-хана..
    Прежде всего, нарушение хрупкого и привычного равновесия жизни в Великой степи выразилось в противостоянии монголов и маньчжуров. Надо сказать, что эти народы традиционно враждовали. Но сейчас противостояние достигло «точки кипения». Легенда гласит, что какой-то гадатель предсказал императору Северного Китая Богдо-хану, что он лишится власти именно из-за кочевников-монголов. Император решил действовать «на опережение» и стал постоянно посылать на становища монголов военные отряды, которые истребляли мужчин, а женщин и детей захватывали и продавали в рабство. Китайцы покупали пленников для работы на плантациях, некоторым удавалось бежать. Свободолюбивые и гордые, они помнили нанесенные им обиды, «мщение проникло в их мозг и кровь». Чтобы пресечь постоянные набеги маньчжуров, степняки впервые в истории решили объединиться. Племенной союз возглавил Хабул-хан, который и сумел остановить натиск. Но после его смерти союз вновь распался и нужен был сильный вождь, чтобы вновь объединить разрозненные племена.
     Таким «Великим ханом» и явился Темучин, сын Есугея, потомка Хабул-хана, получивший титул «Чингис-хан» и под этим именем навсегда оставшийся в мировой истории.
     Что же нам известно о Чингис-хане и об основании им своей державы?
«В земле Йека-Монгал был некто, который назывался Чингис; он начал быть сильным ловцом перед господом, ибо научил людей воровать и грабить добычу. Далее, он ходил на другие земли и не оставлял пленять и присоединять к себе кого только мог, людей же своего народа преклонил к себе, и они следовали за ним, как за вождем, на все злодеяния. Далее, он начал сражаться с Су-Монгал, или Татарами, после того, как подчинил себе многих людей и убил их вождя, в продолжительной войне покорил себе всех Татар, привел их себе в рабство и подчинил. После этого, вместе со всеми ними, он сразился с Меркитами, страна которых была расположена возле земли Татар, и их и также подчинил себе войною. Подвигаясь оттуда, он сразился против Мекритов и покорил их также».
Татарская же сказка «Жизнь Джингиз-хана», согласно традиции о мудром и справедливом правителе, говорит о добровольном призвании Чингис-хана, так сказать, «на царство». «Имена же Беков, ходивших на поим Джингиза, были: 1-го Уйшинмайкыби, 2-го Калдар-би, 3-го Урдачь-би, 4-го Кибчак-би   (кипчаки?), 5-го Тайман-би (тайманы?), 6-го Кереять-би (кереяки?), 7-го Буртан-би, 8-го Тимиркутлу-би, 9-го Мутиар-би, 10-го Тангут-би».  Хотя эта сказка далека от действительности, напоминая скорее сказки «1000 и одной ночи», все же кое-какие исторические реалии в ней проглядывают, хотя бы названия покоренных Темучином монгольских племен.
Нет смысла цитировать все «Сокровенное сказание монголов», а именно на нем держится вся традиция юности Темучина и ответ – почему он именно силой собирал и подчинял своей власти разрозненные монгольские племена.
Как говорилось выше, отцом Темучина был Есугей, но он не был ханом, а всего лишь главой рода Борджигинов. Он умер, когда сыну было 9 лет, и, считая не без основания, что был отравлен татарами, завещал отомстить за него. Но после его смерти соплеменники покинули семью Борджигинов, состоявшую из двух женщин и семи маленьких детей. Мало того, отобрали у них весь скот, попросту обрекая на голодную смерть. Инициаторами такой жестокости стали тайджиуты, племя, враждебно относившееся к Есугею. Но семья выжила, и лидером в ней стал старший из братьев – Темучин. Но тайджиуты, боясь мести подросшего наследника, напали на юрту семьи. Темучину удалось бежать в таежную чащу, но через девять дней из-за голода ему пришлось сдаться. Его не убили, а сделали из него колодника. Это было мучительное наказание – человек не мог сам ни поесть, ни попить, ни поднять руку на уровень лица. Но Темучин отличался упорством и выдержкой, выжидая своего часа. Однажды во время праздника тайждиуты перепились, и ему удалось бежать. Его спас сулдус Соргин-Шира, который жил у тайджиутов и делал кумыс. Он снял с него колодку и дал ему лошадь, лук и две стрелы. Темучин ускакал и нашел свою семью, а затем они перекочевали на новое место. Там их никто уже не тревожил.
Темучин женился на своей невесте Бортэ, которая в качестве приданного принесла ему соболью шубу. С помощью этой шубы, как дара, Темучин заручился поддержкой Ван-хана, вождя племени кераитов.
Но не успел он вернуться домой, как на его становище напали меркиты, разграбив все и утащив вдобавок любимую жену Бортэ. Однако Темучин не растерялся и призвал к себе на помощь своего побратима Джамуху-Сечена из племени джаджират и кераита Ван-хана. Объединенное войско возглавил Джамуха, который был талантливым полководцем.
Поздней осенью 1180 г. войско обрушилось на кочевье меркитов. Враги, захваченные врасплох, бежали. Бортэ нашлась живой и здоровой.
Поход на меркитов сильно повысил авторитет и известность Темучина, особенно среди «людей длинной воли». Одинокие богатыри увидели, что имеет смысл поддержать сына Есугея. И вокруг Темучина стала собираться «степная вольница». Они-то и избрали его в 1182 году ханом с титулом «Чингис».
«Само слово «Чингис» непонятно. Считается, что этот титул произошел от слова «чингиху» - «обнимать», следовательно, «Чингис» - титул человека, имевшего всю полноту власти. Как бы там не было, у монголов установилась новая система правления».  Хан не был «самодержавен», он должен был считаться со своими «нойонами» - главами примкнувших к нему племен. Войско надежно ограничивало волю хана. Не предусматривалось также право наследования верховной власти, но впоследствии каждый хан избирался только из потомков Чингиса. «Но это не было законом, только выражением воли самих монголов. Уважая Чингисхана, его заслуги перед народом, они не видели оснований отказывать в наследовании престола его потомкам. Кроме того, монголы верили во врожденный характер человеческих достоинств и недостатков. Так, склонность к предательству считалась столь же неотторжимым атрибутом наследственности, как цвет глаз или волос, и потому предателей истребляли беспощадно вместе с их родственниками».
Немного о самом Чингис-хане. Прежде всего даты рождения и смерти: родился в 1152\53 гг. (по некоторым источникам в 1155).  Дата смерти известна более точно – август 1227 г. Получается, что прожил он около 75 лет – довольно значительный срок жизни для того времени.
Говоря о душевных качествах и моральных принципах этого правителя, нам кажется уместным процитировать Г.В. Вернадского: «Чингисхан оставался неграмотным до конца своей жизни и был типичным кочевником в привычках и понимании прелестей жизни. Как и у всех кочевников, наслаждением для него была охота; он был знатоком лошадей; не будучи по натуре развратником, Чингисхан, согласно традициям своего народа и времени, имел несколько жен и множество любовниц; предостерегая своих подданных от излишних возлияний, сам не испытывал отвращения к вину. В некоторых отношениях великий завоеватель был еще более примитивным и диким, чем его помощники. Согласно Рашид-ад-Дину, Чингисхан однажды спросил своих полководцев, в чем они видят высшее наслаждение человека. Богурчи сказал, что высшее наслаждение – скакать на лошади весной, на хорошей скорости и с соколом. Другие тоже высоко оценили охоту. Чингисхан не согласился. «Высшее наслаждение человека, - сказал он, - состоит в победе: победить своих врагов, пресладовать их, лишить имущества, заставить любящих их рыдать, скакать на их конях, обнимать их дочерей и жен».
Между прочим, эту фразу Чингис-хана, произнесенную как мы видели, в разговоре и, кроме того, не обязательно достоверную, недобросовестные исследователи часто приводят как нравственную характеристику монголов в целом и как стереотип их поведения. Мол, вот какие жестокие завоеватели пришли на Русь! На самом деле, очевидно, что то, что свойственно одному человеку, пусть даже и лидеру нации, отнюдь не является доказательством того, что это свойственно народу в целом. Глупо на самом деле было бы судить о моральных и  этические нормах русского и грузинского народов в целом, по моральным и этическим нормам и поведению Сталина. Но это к слову. Продолжим о Чингис-хане.
«Кажется парадоксальным, что человек, который произнес эти слова, мог наслаждаться беседой с учеными людьми своего времени и всегда проявлял готовность приобретать новые знания, философствовать о жизни и смерти».
Между тем, в этом нет ничего странного, противоречащего обычаям кочевого монгольского народа. Одна из их старинных поговорок звучит так: «Знание – высшее богатство, родной очаг – среднее, скот – низшее».
 «По имеющимся свидетельствам, Чингисхан был здоровым и сильным человеком. Однако есть и указания на существование нервного надрыва в его личности, который, видимо, должен был увеличиваться многими болезненными шоками, испытанными в детстве и юности. Отсюда его религиозная экзальтация, его рвение к молитве во время каждого серьезного жизненного кризиса до начала китайской компании. Хотя в юности он во многих случаях лично вел своих последователей против врага и считался храбрым воином, у него, кажется, отсутствовало истинного благородное отношение к окружающим, присущее его отцу. Он не был безрассуден и думал о своей личной безопасности в ситуациях, когда типичный монгольский юноша думал бы только о борьбе. Это особенно очевидно в случае нападения меркитов на его лагерь, когда он спасся, бежав, и оставив свою юную невесту на милость врагов. Конечно, его жизнь должна была быть сохранена не ради ее самой, а во имя его великой судьбы, будущего империи, которую ему надлежало создать». 
Думается, такое поведение не трусость, как утверждает Вернадский. Чингис-ханом в данном случае двигал инстинкт самосохранения, особенно если вспомнить, сколько ему пришлось перенести в детстве и в юности. Русская история также знает пример, когда великий государь бежал, опасаясь за свою жизнь, бросив мать и беременную жену. Это побег Петра 1 из Преображенского в Троицу. Но от этого он не стал менее велик в русской истории.
Не существует описания внешности Чингис-хана. Отчет китайского агента Сун, который посетил Пекин в 1221 году всегда рассматривался как важный исторический источник, но теперь доказано, что он не описывал Чингис-хана. Есть лишь один его портрет, находящийся в серии портретов монгольских императоров в Императорском дворце в Пекине, опубликованный впервые в 1928 году. Изображение это, скорее всего, опиралось на несохранившиеся сейчас достоверные описания или на рисунки времени его правления.
К вопросу о внешнем виде монголов. Заглянем еще в одну любопытную летопись. Это  «Повесть о Чингиз-каене, как явился он в стране Восточной»:
 «В стране Солнечной на Востоке, которую именуют Чинмачин, явились люди некие из местности дивной, именуемой Каркорум, чуждые ликом, нравами и внешностью. Ибо в древних книгах где-либо не найти повести о них, потому как суть они чужды по языку, чужды обличьем, чужды бытом; не знали вкуса хлебного, но мясом и молоком бессловесных питались. Однако были телом совершенны, плотью дородны и мощны ногами, прекрасны и белолицы, с глазами узкими и карими, удлиненными и яркими; большеглавые, с волосами темными и частыми, плосколобые, с носами настолько низкими, что щеки возвышались над носами и видны были лишь маленькие ноздри; губы малые, зубы ровные и белые; совершенно безбородые. Такие необычные имели они лица. Но не дивитесь никто тому, что все они — и мужчины и женщины — обладали какой-то удивительной внешностью. Вместе с тем обрели они мужество и были лучниками  избранными, безупречно стреляющими из своих тугих луков тяжелыми стрелами, удара которых не выдерживали никакие доспехи. Особенно ловки они были на лошадях, ибо на лошадях они вырастали, не знали доспехов, кроме лука и стрел.
Так были дивны эти люди, что, глядя на них, можно было признать их безумными. Но всякая мудрость обреталась среди них, и обладали они разумом полным, малоречивые, и слова лживого — не было промеж них нигде. Не было у них подобострастия пред лицом человека: ни пред великим, ни пред малым даже на совете, ибо владели добрым порядком, сотворенным Чингиз-каеном, говорить о чем подробно стало долгой речью.
Была в законе у них вера в единого бога бессмертного: [они] обращали лицо к солнцу на восток, трижды преклоняли колена, трижды кланялись, концом среднего пальца касались ладони и прищелкивали, и более ничего.
Уйгуры же были служителями идола, которого называли Куджном. Обрели они письмо с малым (количеством) букв, ибо пишут они книги имея (в алфавите) шестнадцать букв, которые просты для изучения и легко понимаемы. Они же создали в виде короникона (цикл) двенадцать лет по названию двенадцати бессловесных животных и каждого бессловесного животного поставили во главе каждого года, как некогда в древности мудрые эллины (создали) двенадцать зодиаков, что суть звезды и созвездия солнца и луны. Каждому из этих созвездий отвели они по тридцать солнечных дней (и суть они животные, но (знаки) зодиака), также во главе каждого года отвели место одному животному и по истечении двенадцати (лет) животных начинали заново... достигнув двенадцатого года, вновь начинают счисление лет, которые называют так: Колгунджил, Укурджил, Парсинджил, Тавлаинджил, Луилджил, Могилджил, Моринджил, Кокинджил, Мечинджил, Таганджил, Нохинджил, Какаинджил. Таковы названия двенадцати животных, каждому из которых отвели главенство каждым годом и первым из них сделали Колгуна, которое есть Мышь, затем идут Корова, Леопард, Заяц, Дракон, Змея, Лошадь, Овца, Обезьяна, Курица, Собака и Свинья. Это имели они для счисления лет, как мы, грузины, короникон.
В обычае же было у них поклонение единому богу, которого на языке своем называли Тенгри. И начинали писать так: “Мангу Тенгри Кучундур”, то есть: “Силою бессмертного бога”.
Обходились они малым (количеством) пищи, ибо ели всякую тварь: плоть кошачью, собачью и всякую.
Племя их прежде, так же, как и ныне, делилось на множество родов, из которых упомянем лишь двенадцать названий: первейший род: Сакиры, (затем) Хинди, Каты, Налир, Оирд, Сулдус, Нахимы, Конкард, Мангут, Тангуты, Каит и Угуры. Угуры же поклоняются идолу, которого называют Кунджитом. Они называют себя на языке своем монгол, грузины же — татарами, коих представлю единым миром.
Но из рода Каитов, одного из племен, выделился человек по имени Темурчи, который и есть Чингиз-каен. Был он доброликий и красивый, телом рослый, с волосами рыжеватыми многосильный, храбрый, в бою отважный, искусный стрелок, глубокомысленный и в помыслах удачливый. Пошел он для получения даров и почестей к знатнейшему их (рода) царю, именуемому ханом и которого называли Онханом. Как только узрел его (Темучина), возлюбил его за достоинства, возвел его в великую честь впереди всех ему равных знатнейших вельмож. Вручил ему предводительство своим  войском и всюду были сокрушены ослушники и отступники, и отовсюду возвращался он победителем к патрону своему, царю Онхану. Он же возвел его (Темучина) в великую честь.
Стали этому завидовать брат Онхана по имени Уткин, и его же сын Колак и донесли Онхану, а именно: “Замыслил захватить царство твое и называют его (уже) ханом, то есть каеном”. Тогда решил (Онхан) убить его, но учуял Темурчи замысел сей, ибо сказали (об этом) ему два неких человека, которых звали: одного Колак и другого Бад, а именно: “Возжелал Онхан смерти твоей”.
И он бежал, и с ним вместе двое тех людей. Пришел он в дом свой — юрту, поднял семью и шел один день и одну ночь. Затем бросив семью, вещи и имущество, подошел к берегу той самой реки, которую называют Бладжун, несколько удалил свою дружин и ушел в некое ущелье.
Но разведал Онхан о бегстве Темурчи, стремглав пустился за ним и нагнал семью и имущество его. Захватил пленных множество, и нагрузилось добычей войско его. Тогда нагрянул Темурчи на все войско Онхана. Произошла битва мощная и жестокая; было истреблено с обеих сторон неисчислимое (множество людей) и одолели Онхана, пустились в погоню, схватили и убили Онхана. Стремглав нагрянул на семью Онхана, прибрал к рукам все богатства его, жену его и детей, кроме старшего сына Онхана Колака.
И воссел на престоле Онхана и нарекли Темурчи именем Чингиз-каен.
Вслед за этим начал воевать против царя конгардов Алтухана, одолел и убил его и овладел царством его. Затем сын Онхана Колак пришел к некоему Горхану и (вместе с ним) воевал против Чингиз-каена. Он же (Темурчи) вступил в борьбу с Горханом, одолел его, убил Горхана и подчинил Горхановы войска».
Напрямую с этой анонимной грузинской хроникой перекликаются данные уже упоминавшегося Андрея Лызлова:
«Пятьсот лет назад, а то и более, некий скифский народ вышел из страны, име монгаили, и, завоевав некоторые страны, как о том будет сказано ниже, изменил и новавшейся на их языке Монгаль (а потому и жители оной назывались монгаилы), или самое имя свое, назвавшись тартарами… к каковому имени сами они относятся не в пример расположеннее и любят, когда другие их именуют именно так.
 Цитируем дальше  «Анонимную грузинскую хронику»:
 «Затем двинулся он на уйгуров, тех, что называли царя своего Едутом. В же пору эмуром (?) у уйгуров был некий Сарчук, дивные дела которого сказочны да и суть сказки и поганы, и потому говорить о них ныне не место. Но Чингиз-каен смилостивился над ним, держал его в уважении, прибрал множество татар и подчинил (их), подчинил он также каркитов.
И как только он устроился над татарами, явился некий дивный человек, которого именовали родом из Тебтунов. Он предстал перед каеном и сказал следующее: “Я пойду на гору ту, что называют Балик: слышу глас божий. То велит бог: отдаю Темурчи его воинам все земли и да будет ему именем Чингиз-каен”.
Но было сказано и то, что Чингиз-каен взошел на гору высокую и явился ему владыка Иисус Христос, бог всех, и он научал (Чингиса) праву, вере, невинности и истине отречению от лжи, воровства и всякого (прочего) зла и говорил: “Защити эти заповеди и все земли и племена я вручаю тебе. Иди и забирай все земли, какие только тебе под силу”.
Став каеном, пришел он в Хатаети и вошел в церкви, узрел в них образ Спасителя Иисуса Христа и тотчас же поклонился ему и сказал: “Вот тот человек, которого видел я на горе Чинетской, был он такого же лика и научал меня всем законам моим”. Возлюбил его Чингиз-каен, благословлял его и все заповеди, данные им, твердо соблюдал. Затем воевал с хатаетским ханом Арслан-ханом и одолел его. Захватил двести тысяч его людей и казнил их. Узнав об этом, Арслан-хан вошел в дом свой с женой и детьми и повелел слугам своим поджечь тот дом. Они и совершили то. И сгорел в огне тон Арслан-хан с семьею своей. Вошел Чингиз-каен и воссел на престоле его и покорил Хатаети. Так это и есть по сю пору».
Вот и ответ на несколько вопросов сразу: по всем имеющимся в истории свидетельствам, монголы это отнюдь не желтолицые, низкорослые степняки. Это племя белолицых людей, сходных с европеоидами, имеющих летоисчисление, сходное с европейским.
Нет отдельного этноса - есть союз родов и племен и монголы – главная ударная и организующая сила этой военной орды. Термин «каен»,  несомненно,  «каган – хакан» в грузинской транскрипции.
Хотя, конечно, к летописным свидетельствам такого рода следует относиться очень и очень критически. Чего стоит, например, утверждение о поклонении Чингис-хана Христу!
Между прочим, это утверждение родилось не на пустом месте. Разумеется, Христу Чингис-хан не поклонялся. Но средневековый армянский историк Григор из Алканца вот как записал историю появления «Ясы Чингисхана» на основании устных свидетельств монголов: «Когда они (монголы) осознали свое положение, весьма подавленные своей несчастной и бедной жизнью, они обратились к помощи Бога, Создателя неба и земли, и заключили с ним великое соглашение, повинуясь его повелениям. По приказанию Бога им явился ангел в виде орла с золотыми перьями и заговорил их собственной речью и языком с вождем, которого звали Чанкез (Чингиз)… Затем ангел сообщил им все повеления Бога… которые сами они называют ясак». Ничего не напоминает, дорогие читатели?
Арабский историк Джувейни пишет: «В то время как Всемогущий Бог выделил Чингисхана из числа его современников по разуму и интеллекту… он (Чингисхан), лишь опираясь на глубины своей души и без утомительного изучения (исторических) анналов, без согласования с (традициями) древних времен, изобрел все приемы государственного управления». Да, Моисей против Чингис-хана явно ничего не стоит…
     О том, что собственно монголы отнюдь не были похожи на остальные народы Великой степи, свидетельствует, в частности, родовое имя Чингизидов – «Бодуаньчар» – т.е. сероглазые («Сокровенное сказание о монголах») .
 «В 1162 году от Рождества Христова «Хингис  Великий» с частью воинов ушел из царства некоего Ункама и создал свое собственное государство».
Итак, суммируя все вышеизложенное, получаем интересную картину:
     Мы имеем народ, давно живший рядом с русскими и ни откуда не пришедший, ни с какого востока.
Следующий вопрос: как в таком случае быть с летописями  Грузии, Армении, державы Хорезм-шахов, которые под ударами монголов превратились в пепелища?  Давайте заглянем в хроники тех грозных времен. «Хроника Гандзакеци» :
     «Внешний вид их (татар) был адским и наводил ужас. Придя в страну агванов и пройдя через Армению и Грузию, они (монголы) все, что попадалось  на пути, предавали мечу».
     Из памятной записи, сделанной на Евангелии в г.Харбете: «В году 685 армянского летоисчисления (1236 год от Р.Х.) нас постиг страшный божий гнев, появились с востока дикообразные, жестокие и кровожадные люди. Они были широкоплечие, с мускулистыми руками, большеголовые, с гладкими и взъерошенными волосами, узкоглазые, широколобые, плосконосые и редкобородые. Их отношение к людям было беспощаднее, чем у зверей, и их настоящее имя было харататар. Если кто из них находил пищу, то съедал, а если нет, то не искал и не просил пищи. Они были настолько жестоки, что если бы я обладал самым хорошим красноречием, то не смог бы рассказать те страдания и горести, которые они дали испить полной чашей в Араратской долине, особенно в городе Ани. Я видел невыносимую печаль и страшные бедствия: много городов и крепостей (они) захватили и разрушили до основания».
     Армянская летопись XIII века: « В году 669 (1220) появились первые татары… В году 680 (1231) татары захватили Гандзак и истребили бесчисленное количество мужей, а также женщин и детей, захватив в плен всех, как христиан, так и персиан.
     В году 685 (1236) (захватили) неприступную крепость, называемую Каен, затем город Лори, и столицу Армении – Ани, и многие другие области, и все земли Армении, неприступные крепости, пещеры, непроходимые леса были захвачены (татарами) за один год и было истреблено несметное число мужчин, женщин и детей. И кто в состоянии описать те горести и страдания, которые причинил нам безжалостный народ стрелков? Как предсказывал святой патриарх Нерсес перед своей смертью, увидев (это) оком души: «Народ стрелков разрушит страну Армянскую до самого основания, и станут безлюдными многолюдные пути из-за отсутствия людей». Так и случилось, как он предсказал».
     Из памятной записи Григора Сисеци, 1244 г.: «Во времена царствования нашего боголюбивого и благочестивого царя Гетума  и его христолюбивой царицы Забеллы из Киликии в горестные и злые времена появились с востока неизвестные варварские племена, которых называют татарами. Они дошли до Дамаска и Великой Антиохи вплоть до Иконии и расположились (там). Они захватили в этих странах добычу, совершая набеги, пленили и безжалостно истребили всякие народности и племена. И это не в течение одного года или двух они так поступали, но вот уже 25 лет, как они поднялись и грабят вселенную, и никто из правителей не смог устоять против них, так как это была божья кара за наши грехи».
     Памятная запись из армянской летописи, 1248 г.: «Появился с северо-востока чужой и дикого вида народ, именуемый потомками Торгома и Агар, и, по грехам нашим, бог их гнал на нас, подобно буре, как это со скорбью предвещал нам святой отец Нерсес, ибо мы терпели всякие ужасы от народа стрелков, которых назвали «острыми» и «легкими» или тур и ар, отсюда получается татар, так, как они бесстрашно напали на сыновей Сиона и увели в рабство и плен. Святой нерсес их называл потомками Агари, которые частью владеют Скифией, находящейся между рекой Атиль и горой Эмавон, где обитают 43 племени, называющие себя на своем варварском языке хужакан. Сильнейших из этих народов – бушх, а другой – тугар, это, как я полагаю, и есть татары. Как мы сами услышали от них же, предки татар вышли из страны Туркестан и отправились на восток. Они жили в бедности и занимались разбоем и грабежом, у них не было богослужения. Они поклонялись солнцу и в целях колдовства имели войлочные иконы, которые они носили при себе. Спустя некоторое время кое-кто из них, чувствуя свое тяжелое положение, обратился к богу, и он пошел им навстречу, сдела все, чтобы помочь (им)».
     Прервем ненадолго повествование неизвестного летописца, чтобы заметить – его свидетельства о происхождении монголов полностью совпадают с данными современных историков, считающих, что монголы вышли именно из Средней Азии. Хотя, начная с эпохи средневековья, как западные, так и русские летописцы выдвигали различные версии.  И еще одно – это летописное свидетельство подтверждает всем известную истину о веротерпимости монголов и о том, что среди них в это время были представители различных религиозных концессий.
     « Они (сперва) напали на один небольшой город, прогнали хозяев, захватили его и разместились там, со временем собрав вокруг себя своих единоверцев, укрепились, выступили на Персию и захватили там власть». Как все просто у летописца! А между тем, истины в его словах нет совсем, он пишет, исходя исключительно из своих представлений, представлений человека, вышедшего из оседлого и цивилизованного уже много поколений народа. «Их единоверцы собрались по их команде, выбрали себе вождя, которого назвали ханом. Их разделили на три части: одна часть двинулась в сторону Индии, вторая – в Северные пустыни, а на долю третьей части досталась Перия, через которую они пришли к нам».
     С Арменией все ясно. А что же было в Грузии?
     Совсем недавно грузинский царь Георгий-Лаша отнял у мусульман часть армянских территорий. В столкновении с Джелал-Эддином передовые отряды грузинского войска терпят поражение. Мусульмане открывают ворота Тбилиси Джелал-Эддину. В союз с грузинским царем вступают мусульманские правители Хлата. Совместно они гонят Джелал-Эддина из страны, поголовно вырезая мусульман. Далее приходит известие о приближении монголов, о которых никто до этого не слышал. Грузинские полководцы отвергают союз с половцами и терпят поражение в столкновении с передовыми отрядами монголов, которые, не останавливаясь, идут дальше на  Северный Кавказ. Самое интересное, что уход монголов совпадает с жесточайшей междоусобицей.
От Грузии немедленно отпадают целые области, опять идет борьба с Джелал-Эддином, в которую вмешиваются крестоносцы из Киликии. Монголы, вернувшиеся завоевывать Грузию, застают страну в полном хаосе. Большинство феодалов тут же признают монгольское владычество и сажают на трон царевича Давида. Монголы даже не  стремятся захватить запад страны, оставляя у власти местную элиту.
Существует интересный исторический грузинский источник – Послание грузинской царицы Руссутаны Папе Гонорию III от 1224 года.
« Благодаря легату, пребывающему перед Дамиетой, наших ушей достигли сведения о твоих намерениях и повеление твое, обращенное к моему брату, с тем, чтобы он пришел на помощь христианам, и он уже было приготовился и собирался отправиться в путь, но, да будет Вам известно, нечестивое племя татар вторглось в наши земли и много зла причинило нашему народу, и были перебиты из наших шесть тысяч человек, а мы не осмеливались выступить против захватчиков, ибо считали их христианами.(?) Но когда мы уразумели, что нападавших за добрых христиан принимать нельзя (интересная логика – христианам, значит, можно разорять и убивать?), то, собрав своих воинов, обрушились на оных и перебили из их числа двадцать пять тысяч человек, и многих в плен захватили, а остальных изгнали из наших пределов».
Речь здесь идет о двух туменах полководцев Джебэ и Субедэя, которые Чингис-хан отправил по следам правителя Хорезма Джелал-ад-Дина. В посках беглеца они и оказались в Грузии.
Вряд ли это можно ли назвать это «завоеванием Грузии монголами».
Внимательное грузинских летописей позволяет сделать вывод, что большинство крепостей Восточной Грузии сами открыли ворота монголам, признав их верховную власть.
Кстати, о войске монголов.
Кроме развития тактики стратегии применения конницы, естественной для кочевников военной силы, монголы эффективно сокрушали крепости и города в государствах развитых, оседлых народов, что порождало естественно панику и представление о монголах, как о «биче божьем» или колдунах (как писал армянский хронист). Надо сказать, что ко времени завоевания Средней Азии и Европы монголы в течение 10 лет осваивали технику осады городов и вообще воинское искусство, заимствуя все, что только можно у своих ближайших соседей и оттачивая боевые навыки в пограничных войнах. Приемы взятия городов были такими: выманивание противника в поле, чтобы разбить его там, а затем просто захватить оставшийся без защитников город; внезапная атака, когда обороняющиеся оказывались застигнутыми врасплох; простая блокада на измор или общий штурм укрепления. Послдений, кстати, использовался относительно редко, как крайняя мера. Также монголы широко использовали подкопы, запруды рек или отвод воды от осажденного города, применение осадных орудий.
Когда войска Чингис-хана напали на тангутов и победили (1205 г.), то увели с собой в плен много мастеров военного дела. От них то и переняли боевые повозки, движущиеся осадные башни, катапульты и камнеметы, железные крюки для влезания на стены, веревки, заступы и топоры в качестве личного инвентаря воинов, ведущих штурм и осаду.
Учитывая этот первый опыт, в последующем монголы уводили с собой в первую очередь ценных специалистов и ремесленников, в том числе мастеров военного и осадного дела. Плано Карпини писал, в частности: «В земле Сарацинов и других, в среде которых они (монголы) являются господами, они забирают всех лучших ремесленников и приставляют их ко всем своим делам».  От чжурженей же, в ходе кампании 1211 года, монголы переняли средства огненного боя – огненные стрелы и огневые снаряды, а также орудия для выбрасывания горючих смесей типа «греческого огня». Эти средства использовались для зажигания пожаров в осажденных городах.
Во время похода в Среднюю Азию в войсках Чингис-хана широко использовались заимствованные у самих же мусульман метательные орудия типа требюше  и огнеметная техника.
     Монголы не только силой захватывали специалистов и трофейные катапульты у тех же мусульман. К ним приходили на службу даже целые подразделения катапультеров (например, сарханг Хабаш со своим отрядом) и огнеметчиков. Вот описание захвата города в Средней Азии: «Они (монголы) находились здесь, пока не восполнили недостатка в осадных орудиях: защитных стенах, подвижных башнях, катапультах и таранах. Они направилиустановили двести катапульт с полным оснащением и метали из них. Через три дня они овладели им».
     Итак, основные осадные средства монголов: а) средства огненного нападения, пороховые фугасы и зажигательные средства; б) стенобитные орудия – просто тараны и тараны, защищенные от действия со стен, т.н. «черепахи»; в) защитные средства от стрельбы со стен; г) лестницы и крюки для взбирания на стены; д) камнеметы и аркбаллисты китайского и мусульманского типов.
     Осадные машины в армии монголов были очень подвижны. Но речь идет не о передвижных характеристиках самих орудий, а о мобильности инженерных частей монгольского войска. Монголы не возили с собой в дальних походах машин – им это не было нужно. Надо было лишь иметь с собой специалистов и некоторое количество редких материалов (кунжутных веревок, уникальных металлических узлов, редкие инградиенты горючих смесей и т.п.). Все остально – дерево, камень, металл, сыромятная кожа и волосы, известь и даровая рабочая сила находились на месте, т.е. у осажденного города. Там же отковывались кузнецами-монголами простые металлические части для орудий, хашар готовил площадки для катапульт и собирал древесину, делались снаряды для камнеметов. Случаи недостатка на местах чего-либо были довольно редки, даже в относительно бедной ресурсами Средней Азии монголы находили выход из трудных положений, как это было при осаде Хорезма: «Они начали готовиться к осаде и изготовлять приспособления для нее в виде катапульт (манджаник), черепах (матарис) и осадных машин (даббабат). Когда они увидели, что в Хорезме и в его области нет камней для катапульт, они нашли там в большом изобилии тутовые деревья с толстыми стволами и большими корнями. Они стали вырезать из них круглые куски, затем размачивали их в воде, и те становились тяжелыми и твердыми как камни. (Татары) заменили ими камни для катапульт. Они продолжали находиться в отдалении от него (Хорезма) до тех пор, пока не закончили подготовку осадных орудий».   
     Отдельным средством в осадном искусстве монголов была осадная толпа, т.н. хашар. Он заключается в том, что войско завоевателей использует согнанное население завоевываемой области на тяжелых вспомогательных работах, чаще всего осадных. Особенно это было важно в случае земляных работ – подкопов или осадных валов. Также хашар использовался как непосредственное орудие штурма, его первой волны. «Если же пленные возвращались, не доставив прирытия к стене, им рубили головы. Поэтому они были настойчивы и наконец пробили брешь».
    Такова вкратце осадная техника монголов, с которой они в конечном итоге и пришли в Восточную Европу, а затем применяли на Руси во время «Батыева нашествия».
     Кроме того, монгольский лук – «саадак» был способен пробивать любой доспех с 300 шагов. Он был склеен из трех слоев дерева, вареных жил и кости, для защиты от сырости обмотан сухожилиями. Склеивание производилось под прессом, а просушка занимала несколько лет. Саадак не уступал по мощи мушкету, и все дело было в умении на скаку попасть из него в цель. Прекрасно владея своим оружием, монголы не любили сражаться врукопашную. «Вообще они не охотники до ручных схваток, но стараются сперва перебить и переранить как можно больше людей и лошадей стрелами, и потом уже схватываются с ослабленным таким образом неприятелем».
     Уже упоминавшийся Джованни Карпини рассказывает об устройстве собственно монгольского войска:
«О разделении войск скажем таким образом: Чингис-кан приказал, чтобы во главе десяти человек был поставлен один (он и по-нашему называется десятником), а во главе десяти десятников был поставлен один, который называется сотником, а во главе десяти сотников был поставлен один, который называется тысячником, а во главе десяти тысячников был поставлен один, и это число называется у них – тьма. Во главе же всего войска ставят двух вождей или трех, но так, что они имеют подчинение одному.
Оружие же все по меньшей мере должны иметь такое: два или три лука, или по меньшей мере один хороший, и три больших колчана, полных стрелами, один топор и веревки, чтобы тянуть орудия. Богатые же имеют мечи, острые в конце, режущие только с одной стороны и несколько кривые; у них есть также вооруженная лошадь, прикрытия для голеней, шлемы и латы». 
Какое-то странное вооружение для привычного для нас образа убогого и грязного степняка-кочевника, вы не находите?
 Закономерно возникает следующий вопрос: что дала Грузии монгольская оккупация и что потеряла гордая страна грузин? Ответ парадоксальный - ничего не было потеряно и ничего не было приобретено.
 Царская власть осталась в руках правящей династии Багратидов, земельные собственники сохранили свои владения. Распад страны на части, к которому, якобы, привело монгольское завоевание, наметился еще до него и получил лишь фактическое завершение. Сами монгольские завоеватели абсолютно не вмешивались во внутреннюю жизнь Грузии и Армении. Мало этого,  грузинские и армянские отряды активно участвовали не только в междоусобной борьбе монголов, но и ходили с ними в походы,  например, на Северный Кавказ и в Малую Азию.
В XIV веке грузинский  царь Георгий Блистательный, которого на трон посадили монголы, освобождает от них страну, при этом нет ни малейшего упоминания о каких либо битвах или хотя бы столкновениях. Историки скромно говорят: «вытеснил монголов из страны».
Для объяснения всего этого можно выдвинуть только одну версию: вторжение монголов произошло в период, когда и в Грузии и в Армении шла междоусобица. Это привело к тому, что смута затихла, а абсолютно               недееспособные правители Грузии, типа Русудан или Улу-Давида, сохранили власть и свои головы.
Почему же в таком случае в XIV веке Грузия «вытесняет монголов»? Меняются исторические условия, и вот уже в том же XIV столетии монголов выгоняют из Китая, Русь выходит на поле Куликово, в Малой Азии и на Ближнем  Востоке образуется мощная Турецкая держава.
Монголы, о которых историки взахлеб вещают как о мощнейшей державе, просто сходят с исторической арены, не оставив сколько-нибудь заметного следа.
Ларчик открывается просто: монголы представляли собой конгломерат разных народов, нанимаемых для несения службы, а та дань, которую платили якобы покоренные народы - обыкновенный налог на содержание войска и несение службы.
Не было никакой «державы Чингис-хана».
На чем же держалась дисциплина этого разнородного войска, этой военной орды? Существует так называемая «Яса Чингис-хана»,  которая «законодательно» подтверждает неслыханное до сих пор нарушение всех племенных обычаев.
Монгольское слово «яса» (ясак, джасак) означает «поведение» или «декрет». Это отнюдь не было собрание всех монгольских правовых установлений, подобно «Правде Ярослава» , а лишь регламентация основных норм поведения, в первую очередь в интересах «людей длинной руки», которые были основой войска.
Все правила, установленные Ясой, написанные для войска, но ни коим образом не для государства. Основа Ясы: обязательность взаимопомощи, единая для всех дисциплина и бескомпромиссное осуждение предательства.
Вгладимся же в строки «Ясы» повнимательней. Во-первых, стоит пояснить, что не существует полной копии сохранившейся копии «Великой Ясы», хотя восточные авторы XIII-XV вв. утверждают, что такие списки существовали. Приходится пользоваться такими источниками, как арабствие авторы: Рашид-ад-Дин, Макризи, Джувейни, Аб-уль-Фарадж.
Общие правила:
Следует возвеличивать и уважать чистых, непорочных, справедливых, ученых и мудрых, к каким бы людям они не принадлежали; и осуждать злых и несправедливых людей.
Приказано верить, что есть только один бог на земле, создатель неба и земли, что творит жизнь и смерть, богатство и бедность, как угодно ему, и обладающий высшей властью.
Первым является следующее: любите друг друга; во-вторых, не совершайте прелюбодеяние; не крадите; не лжесвидетельствйте; не предавайте кого-либо. Уважайте стариков и бедных.
Чингисхан приказал уважать все религии и не выказывать предпочтения какой-либо из них.
Этот постулат из «Ясы» и стал основой монгольской политики веротерпимости.
Служители культа, врачи и омыватели тел освобождаются от всякой подати.
Интересно, что этот момент практиковался монголами и в отношении покоренных земель. Например, русские монастыри и церкви, а также служители культа дани никогда не платили, что и привело в итоге к значительному накоплению церковных богатств.
Подданным империи запрещено брать монголов себе в качестве рабов или прислуги.
Под страхом смертной казни запрещено самовольно провозглашать себя Великим ханом, если нет на то решения курултая.
Запрещено вождям народов и кланов, подчиненных монголам, носить почетные титулы.

Международное право:

Когда необходимо писать восставшим и посылать им представителя, не запугивайте их силой и великим размером вашей армии, а только скажите: Если вы добровольно сдадитесь, то вы найдете хорошее обращение и покой, но если вы сопротивляетесь – что с нашей стороны мы можем знать? Вечный Бог знает, что случиться с вами.
Практически слово в слово обращение монгольских послов к русским князьям перед битвой на р.Калке (1223 г.)
Каждый народ, отказывающийся принять власть Великого Хана рассматривается, как восставший.
Запрещено творить мир со всяким вождем, князем или  народом, что не подчинился.
Важным принципом монгольского международного права был принцип неприкосновенности послов. И в каждом случае, когда враг нарушал этот принцип, следовало суровое возмездие. Однако прямого текста в сохранившихся фрагментах «Ясы» не найдено, но свидетельства этого постулата достоверны.
Об охоте:
Когда монголы не заняты войной, они должны отдаваться охоте. И они должны учить своих сыновей, как охотиться на диких животных, чтобы они набирались опыта в борьбе с ними и обретали силу, энергию выносить усталость и быть способными встречать врагов, как они встречают в борьбе диких и неприрученных зверей, не щадя себя.

О войске:
Все мужчины должны служить в войске, за редким исключением.
Все мужчины, не участвующие в войне, должны бесплатно работать на государство определенное время.
Бойцами рекрутируются мужчины от двадцати лет и старше. Для каждого десятка должен назначаться офицер, и для каждой сотни, и офицер для каждой тысячи, и офицер для каждых десяти тысяч… Ни одни воин из тысячи, сотни или десятка, в которые он был зачислен, не должен уезжать в другое место; если он сделает это, то будет убит, и также будет с офицером, который принял его.
Каждый воин получает свое оружие из рук непосредственного командира перед началом похода. Каждый воин обязан следить за состоянием своего оружия, а командир проверять его перед началом битвы.
Под страхом смертной казни запрещено воинам грабить врага и мародерствовать, пока командующий не дал разрешения, а после такого разрешения солдаты, наравне с офицерами, имеют право на добытое, если уплатили соответствующую часть великому хану.
Военная добыча должна делиться следующим образом:
3/5 войску
1/5 джихангиру
1/5 великому хану
Для тренировки войска надлежит организовывать большую охоту кажду зиму, для чего запрещено с марта по октябрь убийство оленей, косуль и других самцов парнокопытных, а также зайцев, диких ослов и птиц.
Офицеры и вожди, не выполнившие задание или не явившиеся по зову хана, приговариваются к смерти. Если их проступок менее серьезен, им надлежит лично явиться к хану.
Существует равенство. Каждый человек работает столько же, сколько другой; нет различия. Ничего не значат богатство или знатность.
Женщины, сопровождающие войска, обязаны делать работу и выполнять обязанности мужчин, когда они отсутствуют, сражаясь
    Когда же войска находятся на войне, то если из десяти человек бежит один, или двое, или трое, или даже больше, то все они умерщвляются, если бегут все десять, а не бегут другие сто, то все умерщвляются; и говоря кратко, если не отступают сообща, то все бегущие умерщвляются; точно также, если один или двое, или больше смело вступают в бой, а десять других не следуют, то их также умерщвляют, а если из десяти попадают в плен один или больше, другие же товарищи не освобождают их, то они также умерщвляются».

Административные статьи:
Об учреждении почтово-конных станций;
Сборы и налоги;
Обязанность монголов предоставлять своих дочерей и пленниц на своеобразные «конкурсы красоты», где самые прекрасные из них отбирались в качестве жен и любовниц хана и князей ханской крови.

Уголовное законодательство:
Фактически за все проступки следовало одно наказание – смерть, будь то проступки против религии, морали и установленных обычаев, или против хана и государства, или нарушение прав отдельной личности (воровство, избиение, убийство и т.д.)
Наказание через заключение в тюрьму или изгнание предуматривалось лишь в отношении членов ханского рода.
Укравшего коня или вола или иную равноценную вещь, казнить, а тело расчленить надвое. За меньшее воровство наказать, сообразно ценности украденного, количеством ударов палки: 7, 17, 27 и до 700. Телесного наказания можно избежать, уплатив девятикратную стоимость указанной вещи.
Под страхом смертной казни запрещено давать кров, еду и одежду беглым рабам. Тоже касается всякого, кто, встртив беглого раба, не привел его к хозяину.
Шпионов, лжесвидетельствующих и колдунов приговаривать к смерти.
    Каждого предателя, то есть человека, обманувшего доверившегося ему, ждала смертная казнь. Простым людям отрубали голову, а людям высокого происхождения ломали позвоночник. Так же смертная казнь полагалась за неоказание помощи боевому товарищу.
Смертная казнь полагалась за убийство, блуд мужчины, неверность жены, кражу, грабеж, скупку краденого, сокрытие беглого раба, чародейство, троекратное невозвращение долга и много другое. Задача «Ясы» – поддержание железной дисциплины в войске.

Гражданское право:
У умершего человека, не имеющего наследника, ничего не изымается в пользу хана, но его имущество должно быть отдано человеку, ухаживавшему за ним.
Если кто-либо возьмет товар (в кредит) и прогорит, затем опять возьмет товар и снова прогорит, и третий раз возмет товар и прогорит, то должен быть приговорен к смерти после третьего раза.

О браке:
Каждый мужчина обязан выкупить свою жену.
Браки между родственниками запрещены.
За прелюбодеяние – смертная казнь. Если их застали – убить на месте.
Если две семь желают объединиться посредством брака, а дети еще малы, то брак разрешить при условии, если один из детей мальчик, дргой ребенок – девочка. В случае смерти детей брачный договор сохраняет свою силу.

О быте:
Женщины должны заниматься собственностью и хозяйством. Мужчины должны заниматься только охотой и войной.
Запрещено резать горло животным, добытым для еды. Животное надлежит связать, вскрыть ему грудь и охотник рукой должен вырвать ему сердце.
Разрешено употреблять в пищу кровь и внутренности животных. Раньше это было запрещено.
Запрещено, под страхом смертной казни, стирать белье или купаться в проточной воде во время грозы.(?)

 Это не законы государства, это законы военной орды, направленные прежде всего на поддержание дисциплины в войске. И о какой же «державе» можно здесь вести речь? Государство – это не количество территорий. Государство – прежде всего система, опирающаяся на стабильные экономические и политические связи, с полностью оформившимся законодательством.
Большинство же монголов сохраняло привычные формы родового быта, столетиями установленные родовые правила и традиции, и совершенно не разделяла правила жизни военной орды.
    С уверенностью можно сказать о том, что XIV век стал переломным в отношениях между монголами и «псевдопокоренными» странами.
Несомненно, что причина упадка и размежевания среди монголов - религиозный вопрос. Часть монголов приняла христианство, причем в основном, его несторианскую разновидность, как, например, Сартак; другие - ислам радикального толка. Наиболее консервативная часть монголов продолжала держаться старой веры: «Высокое Небо – Отец мой. Широкая земля – Мать моя!»  Но при всем этом, монголы были удивительно веротерпимы по отношению к другим народам, совершенно не запрещая исповедовать исоконные религиозные культы и не назвязывая своих правил духовной жизни, что было неотъемлемой частью завоеваний христиан-католиков крестоносцев.
Нетрудно заметить, что Грузия - страна христианская, Русь - христианская страна, в Китае - основная вера – конфуцианство, следовательно, столкновения с монголами могли бы состояться только на религиозной почве, в силу того обстоятельства, что до создания национальных государств было еще очень далеко. Например, еще в Киевской Руси люди различали себя по территориальному принципу: рязанцы, киевляне, новгородцы, тверичи и так далее. Общенациональных интересов еще не существовало.
Поэтому и обращает на себя внимание тот факт, что практически во всех захваченных странах монголы действуют по определенному шаблону: проявляют удивительную веротерпимость, привлекают на свою сторону местную знать, практически ничего не меняют в социально – экономических условиях и укладах.
Например, как при столкновении с Хорезмом. Хорезмшахи создали огромное государство, но оно было крайне непрочно как экономически, так и политически. Страну постоянно сотрясали бунты.
В этой обстановке хорезмшах Мухаммед решил подтвердить свой титул «гази» - «победитель неверных» и прославиться очередной победой. Узнав в 1216 году, что монголы, воюя с меркитами, дошли до Иргиза, он послал против них войско, из-за того, что они «не верят в Аллаха». Монголы наголову разбили хорезмийцев, только стратегический талант Джелаль-эд-Дина спас их от полного разгрома. Хорезмийцы отошли, а монголы вернулись домой: воевать с Хорезмом они не хотели. Наоборот, Чингис-хан хотел наладить хорошие отношения с хорезмшахом. Ведь через Среднюю Азию шел Великий караванный путь и все владетели земель, через которые он пролегал, богатели от пошлин, взимаемых с купцов. Купцы же охотно платили любые пошлины, ибо все расходы тут же заносили в стоимость товара. Желая сохранить преимущества, связанные с караванным путем, монголы стремились к миру и покою на своих рубежах. Разность вер, по их мнению, повода к войне не давала.
Но, однако, сам хорезмшах и нарушил создавшееся равновесие. В 1219 году к городу Отрару, владению хорезмшаха, подошел богатый караван, следовавший из земель Чингис-хана. Правитель города решил ограбить купцов под предлогом того, что они – шпионы. Купцов перебили, имущество конфисковали. Половину награбленного правитель Отрара отослал в Хорезм, и Мухаммед принял имущество, а значит – разделил ответственность за преступление.
Чингис-хан отправил послов, чтобы выяснить, что произошло. Но Мухаммед разгневался, увидя «неверных», и велел часть послов убить, а часть, раздев донага, выгнать на верную смерть в степь. Двое или трое из них все-таки добрались домой и рассказали о случившемся. Чингис-хан страшно разгневался. С точки зрения монгола, произошли самые страшные преступления: обман доверившихся и убийство гостей.
На основании правил своей же собственной «Ясы» Чингис-хан обязан был отомстить, иначе ему бы отказали в доверии его же соплеменники.
Итак, все закончилось так, как и следовало ожидать: разрозненные гарнизоны хорезмийцев не могли сдержать наступления войск Чингис-хана. Вскоре все крупные города султаната: Самарканд, Бухара, Мерв, Герат были захвачены монголами.
Получается, что хорезмшах сам накликал беду на свою голову. Как его после этого назвать – думайте сами.
Легенды, создававшиеся впоследствии придворными мусульманскими историками стали основой бытующей до сих пор версии: «Дикие кочевники разрушили культурные оазисы земледельческих народов». За примерами далеко не нужно ходить, вспомните, например, книги В.Яна, которые практически все читали в детстве и которые ни что иное, как талантливо исполненный «социальный заказ».
Так, о падении Герата исламские историки сообщали как о бедствии, при котором в городе было истреблено все население, кроме нескольких мужчин, спрятавшихся в мечети. Улицы были завалены трупами. Отсидевшись некоторое время, они якобы отправились в дальние края грабить караваны, чтобы вернуть себе свое богатство. Это чистой воды миф. Если бы все население было убито и лежало на улицах, то воздух был бы заражен трупным ядом, и, следовательно, даже сидя в мечети, эти люди неминуемо умерли бы. Измученным людям идти грабить караваны за несколько сот километров от Герата тоже невозможно – пришлось бы тащить на себе еду и воду. А где их взять, если в городе одни мертвецы и трупный яд во всем? Даже если предположить, что они все-таки выползли из города, то максимум, на который они были бы способны – попросить воды у первого встретившегося путника, так сказать «ради Аллаха».
Так что легенда о «монгольских зверствах» в Средней Азии – такой же миф, как и осада грузинских крепостей.
В 1227 году во время осады Чжунсина Чингис-хан умер. Могила его до сих пор не найдена.
Теперь, в силу всего вышеизложенного, давайте еще раз послушаем голос самой истории:
«Итак, следует знать, что, согласно тартарам и некоторым другим (народам) обитаемого мира, его устройство делится на две главные (части), а именно Восток и Запад, широко распростершиеся от (точки) восхода солнца до (точки) его захода в зимнее и летнее время. Запад же начинается от земли Ливонии и простирается от Пруссии до самой Греции и непосредственно за нее и включает в  себя Вселенскую Церковь католической веры. Поэтому и тартары называют  папу (римского) «великим папой» всего Запада. А прочая же часть, именуется  Восток, в  которой расположена земля тартар, где восток соединяется с севером, соседствуя с северным морем-океаном, и называется Моал.
  И был же в этой (земле) некий муж из некоего знатного рода, но нравов жестоких, по имени Чингис, от которого тартары и повели (свое) начало. Он с малым (количеством) людей своих начал захватывать добычу. В конце концов, став более жестоким, он тайком захватывал людей и присоединял (их) к владычеству своего беззакония. И когда он собрал себе тридцать сообщников и впал в явное безумие, тогда он полностью подчинил своей власти всю землю, в которой он родился, то есть Моал. Сделав это, он, будучи нрава высокомерного, начал стремиться к большему и, собрав войско, выступил в землю соседнюю, прилегающую к ним со стороны востока, которая ими же называется Су-Моал, то есть водные монгалы, ведь су по-тартарски означает на латыни aqua (вода). Моал (по-тартарски) - земля, мотали - означает (имя) жителей земли. Однако сами (они) называют себя тартары от (названия) большой и стремительной реки, которая пересекает их землю и называется Татар. Ибо тата на их языке означает на латыни trahere (тащить), а тартар - trahens (тянущий). Они сами себе назначали вождя, а в то время они поставили над собой вождя, по имени Каули, победив которого, Чингис (его) поверженных людей присоединил к своему войску. Потому что он привык  побежденных всегда присоединять к себе, чтобы доблестью большей силы превосходить другие земли, таким же образом, как это со всей очевидностью проявляется в его потомках, которые суть последователи самого коварства.
Оттуда со всем войском он устремился к земле, называемой Меркит, прилегающей к тартарам со стороны северо-запада, и властной рукой подчинил ее своему владычеству. После того как он увеличил мощь своего войска, он вступил в землю, прилегающую к Меркит, которая называется Мекрит, и немедленно ее себе подчинил. Эти четыре (народа), а именно Моал, Су-моал, Меркит и Мекрит, едины по языку, но (все же) немного отличаются друг от друга, как, например, богемцы, поляки и русские, или как римляне, ломбардцы и фриульцы, или же как австрийцы, тюринги и швабы, или саксонцы, фламандцы и вестфальцы. Люди этих земель внешне очень похожи друг на друга.
После этого Чингис, собрав войско, выступил в направлении земли, которая называется Уйгур. Жители этой земли были христианами и (принадлежали) к учению несториан. Подчинив их, монгали переняли их буквы для писания, (потому что) раньше они не пользовались буквами. И затем они вернулись в свою землю.
Вскоре после этого Чингис, наскоро собрав более мощную силу, пришел в восточную землю под названием Эзурскакита. Однако люди этой (земли) называют себя китаи, и монгалы и остальные три области, говорящие на их языке, когда-то платили им дань. Эта земля велика и очень обширна, и была она очень богата, и император (ее) был могущественный и деятельный. И когда до него дошли такого рода слухи, он крайне разгневался и в некоей бескрайней пустыне напал на Чингиса и его войско с великим множеством (воинов), и такое поражение было нанесено монгалам, что из (знатных) мужей монгальских спаслись всего лишь семеро, однако множество людей из других племен бежали. Увидев это, названный выше император пренебрег даже (тем, чтобы) собрать добычу, принадлежащую убитым. А Чингис же, тайным образом сбежав в (свою) землю, на некоторое время смирил свое коварство.
Есть же некая земля, прилегающая к тартарам с западной стороны, очень гористая и чрезмерно холодная, которая называется Найман. Правителю этой земли тартары и все окрестные области в то время выплачивали царственную дань. Он умер в то время, когда Чингис отдыхал от сражений. Однако он (правитель найманов) оставил наследниками своего царства трех маленьких сыновей. Услышав это, Чингис возжаждал (завладеть) царством мальчиков и, собрав войско, начал вторжение в царство найманов. Они же, увидев его мощь, отступили назад и, объединившись с кара-китаями, то есть черными китаями, (ибо) кара по-тартарски означает на латыни nigrum (черный), напали на монгалов в некоей долине между двух высочайших гор и, заняв дорогу, которая открывала единственный проход в землю (найманов) с этой стороны, сопротивлялись в течение очень длительного времени. Через эту долину и эту землю проехали братья нашего Ордена, держа путь к тартарам. Наконец, несколько монгалов (со своими людьми) пересекли более низкие горы в значительном удалении от войска, а другие (прошли) по самым отвесным скалам, доступным только горным козлам, через которые также брат Бенедикт пытался проехать верхом, но тартары его не пустил и, чтобы он не погубил лошадь и самого себя. А оставшиеся же подошли к боевому строю войска (найманов), и, таким образом, со всех сторон (войска) найманов завязалось очень большое сражение, в котором большая часть их погибла, а оставшуюся (часть) Чингис подчинил своей власти. Тогда, убив трех сыновей правителя (найманов), Чингис с увеличившимся войском вернулся восвояси.
Затем (Чингис) пошел войной на юго-восток и захватил четыре земли, а именно Войрат, Сары-уйгур, Каранитов и Космир (Кашмир). И затем он снова вернулся восвояси.
Итак, Чингис, приведя в порядок часть земли, которую он завоевал, с радостью вернулся восвояси. Есть также некая часть земли, прилегающая к морю, которой вплоть до сегодняшнего дня тартары не могут завладеть. С этого времени Чингис начал именоваться каном, что означает «император».
Итак, когда Чингис стал именоваться каном и год отдыхал без войн, он в это время распределил три войска (идти воевать) в три части света, чтобы они покорили всех людей, которые живут на земле. Одно он отправил со своим сыном Тоссуком, который тоже именовался каном, против команов, которые обитают над Азами в западной стороне, а второе с другим сыном - против Великой Индии на юго-восток.
 Третье же войско, которое пошло на запад с Тоссук-каном, сыном Чингиса, покорило сперва землю, которая зовется Теркемен, во-вторых - бисерминов, затем - кангитов, (и) наконец они вторглись в землю Куспкас, то есть Команию. А команы, объединившись со всеми русскими (князьями), бились с тартарами между двумя ручейками - название одного из них Калк, а другого Кониуззу, то есть «вода овец», ведь кони по-тартарски означает на латыни oves (овцы), а уззу - aqua (вода), и они были разгромлены тартарами. Крови с обеих сторон было пролито до самых конских уздечек, как передавали те, кто участвовал в сражении. Итак, когда тартары их победили, то возвратились в свою землю и на обратном пути захватили некоторые земли на севере, а именно бастархов, то есть Великую Венгрию, которая соседствует с морем-океаном на севере».
 То есть, картина выглядит следующим образом: татары (или правильнее – монголы) - это союз кочевых племен, главным занятием которых является скотоводство, исповедующие ту же религию, что и половцы-куманы.
Кроме того, обращает на себя внимание то обстоятельство, что перекочевки с места на место совершаются всем народом, что опять-таки свойственно большинству кочевников, начиная со скифских времен. Примечательно, что даже во времена существования и наивысшего расцвета Золотой Орды, хан в обязательном порядке проводил большую часть времени в кочевьях, возвращаясь в город Сарай лишь на зимние месяцы. Ставка же Великого Хана – Каракорум - и вовсе была кочевьем, без всякого признака оседлости и постоянного жилья, поэтому и затруднительно указать ее местопложение.
 В таком случае возникают вопросы: каким же образом были побеждены первоклассные армии того времени и  куда делась «великая империя монголов»?
 Ответ может быть только один: уже к 1247 году реальные кочевники превратились в глазах людей Запада в монстров, извергнутых из ада, покоривших большую часть мира. И если данное произведение написано  со слов самих монголов, что же можно сказать о легендах, передаваемых устно?  Любопытно, что в «Сочинении монаха-францисканца брата Бердиана»   татары и саксы современники, воюющие друг с другом.
Вывод очевиден: народ, который именуется «татары» или «тартары», давно был известен европейцам. Примером, подтверждающим эту мысль, может служить стихотворение средневекового поэта Гугона Орлеанского «Стих о татарском нашествии».  Приведем лишь несколько строк из этого произведения:
«В справедливой ярости род людской карая,
Дланью наказующей судьбы размеряя,
Страшный Тартар он разверз от края и до края,
Тартара копытами грешных попирая.

В мировых окраинах просвистев осою,
Саранча надвинулась черной полосою.
Выкосила пастбища смертною косою,
Жалами язвищими изготовясь к бою.

Тартара с татарами,
Разимые ударами.
Стонем мы от оного
Воинства Плутонова!

Царства опрокинуты, вытоптаны грады,
Под кривыми саблями падают отряды,
Старому и малому не найти пощады,
В Божиих обителях гибнут Божьи чада.

Через Русию, Венгрию, Паннонию,
Сквозь Туркию, Аварию, Полонию,
Сквозь Грузию, сквозь Мидию, Персиду
Легла дорога горя и обиды».

Самое удивительное, что написано оно в 1162 году, за 70 лет до появления татарских отрядов у границ Европы. Следовательно, народ с собирательным названием «татары» или «тартары» был европейцам знаком давно. Единственной народностью в XII столетии, ведшей в европейских странах кочевой образ жизни и постоянно использовавшийся, как наемная конница, были половцы. Их охотно нанимали византийские императоры, немецкие князья, брали в свое войско крупные феодалы Венгрии. Как мы увидим позднее, монголы сделали все, чтобы уничтожить половецких ханов и их государство, видя именно в половцах своих реальных соперников на власть, причем именно в Восточной Европе. Русь, давний враг и соперник половцев, связанная тем не менее с половецкими ханами родственными и дружескими узами, монголов совершенно не интересовала. Половецкие степи были крайне важны для кочевого хозяйства монголов, а русские дремучие леса и даже летостепь – не нужны совершенно.
Точно также не нужны были кочевникам и горные перевалы и лесистые отроги Кавказа, в лучшем случае, их могли заинтересовать только прилегающие к горам степные пространства. Вся история двигается экономическими соображениями – это постулат для отгадки причин тех или иных событий прошлого.
Интересная деталь: Угэдэй захватывает страну «тартар» на Азовском побережье - страну христиан. Одно из двух: либо почтенный автор не разобрался, где реально жили татары, либо мы имеем  дело с разными народами, именуемыми сборным названием «тартары» или «татары».
 Подводя итоги  главы, хотелось бы задать несколько вопросов:
 Вопрос первый: сколько было татар захвативших пол – мира? Ответ: неизвестно, но в Грузию, например, пришло с Чармаганом-нойоном тридцать тысяч человек.  Единственный источник, реально называющий число татар - Рашид ад-Дин - сообщает, что во всем улусе Джучи было всего 4 тысячи монголов из рода киит, а остальные народы орды- половцы, туркмены, урянгхайцы. Всего около 70 тысяч человек.
Для покорения  одного из сильнейших государств Закавказья число не такое большое, но других данных просто нет.
Вопрос второй: каким образом народ, стоящий на более низкой ступени развития, навязывает свою волю этносам неизмеримо более культурным? При этом сохраняя в неприкосновенности религиозные, социо-культурные и политические  особенности завоеванных стран. Ответ один: кочевники не могли покорить более развитые народы или навязать им свою культуру или социальную систему, скорее наоборот: они должны были раствориться в массе побежденных.
 Вопрос третий: каким образом была создана огромная империя, создатели которой не имели собственных городов, да и иметь не могли в силу кочевого менталитета? Ответ только один: в тех областях, где проходили татары, они располагались только в тех регионах, где существовала возможность пасти скот: это русское Поволжье, предгорная степь Северного Кавказа, равнина Восточной Грузии или поля Южной Армении, оазисы Средней Азии, безлесные равнины Китая.
     Вопрос четвертый:  когда появляются первые известия о татарах? Ответ: не раньше 1222-1223 года. Уже цитировавшийся  Гандзакеци  пишет: «народ неведомый, до этого никем не знаемый».
      К 1222 году монголы, если верить летописям, покорили Китай, разгромили державу  хорезмийцев, с боями прошли Малую Азию, и вдруг «народ неведомый….». Согласитесь, достаточно странно.  Но странность только кажущаяся. На самом деле все достаточно логично: «народ неведомый» не представлял собой отдельного этноса, являясь конгломератом различных кочевых и полукочевых племен, получивших собирательное название «тартары».
    Вопрос пятый: как в глазах средневековых европейцев выглядела татаро-монгольская прародина и где она вообще располагалась?
    При всей фантастичности сведений францисканского монаха брата Бердиана, стоит обратить внимание на упоминание: «Там где восток  соединяется с севером, ограничивается северным морем-океаном, cтрана  Моал».  В настоящее время исследования археологов, этнографов, лингвистов позволяют с уверенностью говорить о том, что прародина монголов - степи Забайкалья и предгорья Тувы, и что наиболее близкими родственниками монголов являются тюрко-язычные народы Семиречья и Алтая. Если же отойти от легенд и преданий, то  возникает вопрос: существовало ли в Азии   какое-либо государственное объединение полукочевых и кочевых народов на территории Алтая и Тувы, откуда могли откочевать несколько родов во главе с легендарным каганом  Хингисом? Оказывается, что таким  государством мог быть только Тюркский каганат, расколовшийся в VII-VIII веках и окончательно рухнувший под натиском уйгуров и киданей, а затем ставший колыбелью монгольской державы. В таком случае, все становится предельно логично: отделение от государства киданей отдельных родов, что в условиях средневековья могло идти только путем жесточайшей междоусобной резни и поголовного уничтожения противника.  Побежденному оставался только один выход: бежать на еще незанятые территории.
Каким образом монголы, создав гигантскую империю, охватом территории в несколько тысяч километров, контролировали ее и собирали дань с покоренных народов?
Из истории давно известно, что любое завоевание должно включать в себя несколько элементов:
во-первых, административные и военные центры на занятой территории, содержание в них постоянных гарнизонов;
во-вторых, создание на захваченных землях какой либо социальной опоры;
в-третьих: неизбежно на захваченных землях должны возникнуть правящие династии из элиты победителей, со всеми присущими ей атрибутами: лидирующей ролью в стране, навязыванием своих религиозных и культурных стереотипов.
 Если анализировать историю создания всех крупнейших мировых держав, то они полностью соответствовали этим критериям: держава Александра Македонского, породившая эллинистические государства с их высочайшей культурой и опорой на эллинистические номосы  (Александрию, Селевкию,  Милет и т.д.); Римская империя с ее «романизацией» покоренных территорий и муниципиями  (Лондиниумом, Октавием и многими другими.); Арабский халифат, где главной опорой в завоеванных землях стало принявшее ислам местное население, а после его распада образовались многочисленные государства во главе с династиями Саманидов, Буидов, Сафаридов и т.д.; Османская империя с исламизацией покоренного населения и основанием крепостей на месте уже существующих поселений (Бодрум в Малой Азии, Кинбурн и Измаил в Причерноморье и на Дунае, Баязет в Закавказье и другие).
Ничего подобного в случае с «империей монголов» мы не наблюдаем: из городов основанных татарами, в лучшем случае, можно назвать Каракорум,  местоположение которого неизвестно до сих пор. Столица Золотой Орды - город Сарай - отнюдь не выглядит крупным городом и практически ничем не напоминает столицу воинов, покоривших полмира, о чем мы еще будем говорить в дальнейшем. Кроме того, Сарай был основан вовсе не монголами. Этот город – бывшая столица Волжской Булгарии, завоеванной ими.
Кстати, в большинстве известных нам империй существовало единое вероисповедание, во всяком случае, среди коренных жителей. Монголы же были известны еще и тем, что не только не трогали веры и быта населения захваченных территорий (также поступали в свое время и древние римляне), но и сами завоеватели не имели единой религии, как правило, цементирующей национальное самосознание. Среди них были и христиане разного толка, и мусульмане, и язычники.
Возникает вопрос: каким же образом осуществлялся контроль над завоеванными землями от Китая до границ Европы и Малой Азии и как осуществлялся сбор дани, если ни в русских княжествах, ни в Закавказье, ни в городах Малой Азии завоеватели не держали гарнизонов и не имели стратегических пунктов?
Конечно, на этапе наивысшего своего расцвета Монгольская империя имела сеть дорог. Об этом довольно подробно писал известный путешественник Марко Поло: «Через каждые 25 миль посланцы великого хана находят станцию, которая по моногольски назвается «ям», т.е. «станция с почтовыми лошадьми». Вот откуда, уважаемый читатель это слово проникло на Русь – «ямами» и у нас назвали подобные станции, а кучеров – ямщиками. Но продолжим: « В некторых ямах есть по 400 коней, в других же меньше. Всего великий хан содержит на этот предмет до 400 000 коней. Кроме этой связи есть еще связь скороходами, для чего на каждые три мили есть станции таких скороходов. Скороходы бегут со звонками, и путь, который пеший делает в 10 дней, те пробегают в два.
Если же известие или лицо должно быть доставлено очень скоро, то едущему выдается табличка с изображением сокола; каждая станция, только услышит колокольчик скачущих, тотчас обязана приготовить лошадей так, чтобы перепряжка могла быть незамедлительна. Обладающий такой табличкой в случае падежа лошади в пути, отобрать коней у любого встречного. Ночью рядом со скачущей телегой бегут факельщики. При таком способе передвижения можно сделать в день до 250 миль.
Эти дороги великий хан приказал обсадить большими деревьями; в пустынных местностях дорога указывается столбиками, камнями и т.п.
Для переправы через реки жители окрестных к переправам селений должны иметь три парома».
Думается, однако, что все вышеизложенное относится в основном к землям покоренной Средней Азии и Китая, где дороги уже имелись в наличии. Но никто и никогда не упоминал, чтобы монголы сами строили дороги (в отличие, например, от римлян). В Великой степи дорог не было – зачем они кочевникам? Такая служба существовала у монголов в основном для нужд Великого хана.
Так что в корне неправы те историки, которые считают подобное единичное свидетельство основой версии о том, что благодаря такой связи «татары могли следить за каждым углом своего царства. Известие о мятеже или даже попытке к мятежу или заговоре немедленно сообщалось в ханскую ставку. И тотчас на непокорных двигалась орда для разрушения, пожаров и поголовного истребления жителей. Татары карали каждое неповиновение с жестокостью, которая надолго вселяла ужас в уцелевших и заставляла умолкать всякого».  Какой кошмар! А как же быть с тем, что монголы так и не покорили жителей Волжской Булгарии, никак не реагировали на изгнание баскаков с территории русских княжеств, с непрекращающимися гражданскими войнами на территории самой Великой Монголии, отпадении от нее Золотой Орды, наконец?
Вопрос следующий: почему в захваченных землях не осталось даже следов правящей элиты монголов, а землей распоряжались местные династии, словно не заметившие ига завоевателей? Так было ли оно, это иго?
Еще один момент, на который хотелось бы обратить внимание: почему гигантская держава исчезла с исторической арены, даже не оставив собственных письменных источников или хотя бы каких-либо значимых культурных памятников? Да, мы знаем «Сокровенное сказание о монголах» и «Ясу Чингис-хана», но большинство источников, из которых нам известно о самой монгольской державе – китайские, среднеазиатские, европейские, русские. Но государство прежде всего – это развитая бюрократия, примером чему являются оставшиеся даже от крайне уделенной от нас по времени шумерской цивилизации килограммы глиняных табличек. Даже критская держава оставила нам огромный бюрократический архив! Ничего подобного у монголов мы не встретим. Монголы преждае всего кочевники, и еще ни одному кочевому этносу не удалось сосздать прочного государства только на основе своей культуры. Обычно они растворяются в массе покоренных, как правило, оседлых народов.
Да, при хане Угэдэе была введена на территории Монгольской державы китайская бюрократическая система, но письменных источников, кроме китайских, практически нет. Да и прижилась эта система в основном на территории самого Китая. Это понятно, после завоевания монголами китайцы просто восстановили успешно существовавшую на их территории в течение 2 тысячелетий административную систему. На территории же Средней Азии успешно действовала система бюрократии, заложенная и развитая еще в Персии и  Хорезме.
Пытаясь ответить на подобные вопросы, в корне подрубающие гипотезу об империи монголов, ученые мужи создали термин «дистанционная оккупация».
Поверьте, это чересчур даже для истории, где элемент фантазии - неотъемлемая часть работы исследователя. Оккупировать государство на дистанции также реально, как мысленно победить врага, заставив его признать свое поражение в виртуальном бою. Сам уклад средневековой государственности на востоке не позволяет даже допустить вероятность того, чтобы кто-нибудь  оккупировал огромные территории, абсолютно не стремясь их держать под контролем, тем более, если держава монголов была еще в середине XIII века разделена на улусы (улус Джучи, Хулагу и т.д.)
Для более легкого понимания дальнейших взаимоотношений Руси и монгольских улусов кратко остановимся на наследниках и преемниках Чингис-хана.
У хана было четыре сына от любимой жены Бортэ и много детей от других жен, которые хоть и считались законными, но не имели никаких прав на наследование.
Старший сын – Джучи, родился вскоре после того, как Бортэ побывала в плену у меркитов, что дало «злым языкам» и даже собственному брату Чагатаю повод не считать его сыном Чингис-хана, хотя сам Чингис этого не признавал. Однако, постоянные интриги родственников и совершенное несходство характеров доброго, милосердного Джучи и жестокого, волевого отца сделали свое дело. В 1227 году Джучи погиб во время охоты в степи. Считается, что его смерть – дело рук самого Чингис-хана, видевшего в старшем сыне своего соперника.
Второй сын Чингис-хана – Чагатай был человеком строгим, исполнительным и жестоким. Поэтому он получил должность «хранителя Ясы», т.е. применительно к современности – генерального прокурора и верховного судьи. Он совершенно четко соблюдал закон и был беспощаден к нарушителям.
Третий сын – Угэдэй отличался и добротой и терпимостью к людям. Но больше всего он любил охоту и выпивку в компании друзей. Мягкий и бесхарактерный «государь».
Четвертый сын Бортэ – Тулуй был явно незаконнорожденным, так как родился в 1193 году, когда Чингис-хан был в плену. Но хан, вернувшись в 1197 году, признал его своим сыном.
Характерная особенность: у всех Борджигинов были зеленые или голубые глаза и светлые с рыжинкой волосы, а Тулуй имел обычную «татарскую» внешность – черные волосы и темные глаза. Но именно Тулуй обладал наибольшими административными и полководческими талантами и проявлял высокую нравственность. Интересно, что Тулуй был женат на дочке главы кераитов Ван-хана, которая была набожной христианкой. Сам он не перешел в христианскую веру, но жене предоставил полную свободу вероисповедания. Смерть его была также героической: когда Угэдэй заболел, Тулуй добровольно принял сильное шаманское зелье, стремясь «привлечь болезнь к себе» и умер, спасая брата.
Все четыре законных сына имели право наследовать Чингис-хану. После смерти их Джучи осталось трое. До курултая 1229 года улусом правил Тулуй. На курултае, в соответствии с волей покойного отца, «великим ханом» был избран Угэдэй. При этом мягком и терпимом человеке управление улусом очень ослабло и держалось лишь на строгости Чагатая и дипломатическом и административном таланте Тулуя. Сам же великий хан государственным заботам предпочитал кочевки с охотами и пирами в Западной Монголии.
Перейдем теперь к внукам Чингис-хана, именно с ними предстоит столкнуться в будущем русским князьям.
У Джучи осталось три сына, каждый из которых получил различные области улуса и высокие должности.
Орда-Ичэн получил Белую Орду, располагавшуюся между Иртышом и хребтом Тарбагатай (в районе нынешнего Семипалатинска).
Бату-хан (или Батый, как стали называть его впоследствии) стал владеть Золотой Ордой на Волге.
Шейбани отошла Синяя Орда, кочевавшая от Тюмени до Арала.
Каждому из трех братьев было выделено всего по одной - две тысячи воинов, при общей численности армии 130 тысяч человек.
Дети Чагая тоже получили по тысячи воинов, однако без выделения улусов, а потомки Тулуя образовали своего рода «двор», владея всем дедовским и отцовским улусом.
Так у монголов установилась новая система наследования – «минорат», при которой младший сын получал в наследство все права отца, а старшие братья лишь долю от общего наследства.
У Угэдэя тоже был сын – Гуюк, претендовавший на наследство.
Таким образом, увеличение клана еще при жизни детей Чингис-хана вызвало раздел территорий, межродовую распрю, раздробление и без того рыхлого, аморфного территориального образования, которое представляла из себя империя Чингис-хана.
Из распределения территорий улусов четко видно, что ближе всего к  русским землям располагалась Золотая (Волжская) Орда хана Батыя. Следовательно, первое столкновение неминуемо должно было случиться именно с ней, тем более, что выгодный «Каспийский» торговый путь в XIII веке пролегал из русских княжеств именно по Волге, практически вытеснив старый торговый путь «Из Грек в Варяги», ставший второстепенным с распадом Киевской Руси и падением значения Византии.
     Традиционно считается, что монгольское иго выражалось в уплате дани покоренными народами и выдаче ярлыков на княжение татарскими ханами. Примером этого для классической истории обычно служит Русь.
     Однако аргументы сторонников этой теории не выдерживают никакой критики при столкновении с реальной и тщательной исторической оценкой. Именно оценке взаимоотношений татарских ханов и русских князей посвящаются третья и четвертая главы данной книги.





















               
















ГЛАВА III.  ТАТАРСКИЕ ХАНЫ И РУССКИЕ КНЯЗЬЯ.
«БАТЫЕВО НАШЕСТВИЕ»


3.1. РУССКИЕ КНЯЖЕСТВА ПЕРЕД «БАТЫЕВЫМ  РАЗОРЕНИЕМ»

                Скакали взмыленные кони,
                Ордой сменялася орда,
                И в этой бешеной погоне
                Боялись отставать года.
                И чудилось – в палящем зное
                Коней и тел под солнцем медь,
                Не уставала над землею
                В века событьями греметь.
                Н.Майоров
               
Классическая  предыстория Руси в период с начала XIII столетия до татарского вторжения, выглядит в описаниях многих историков прямо-таки «пасторально»: расцвет культуры в условиях феодальной раздробленности, оживленная торговля с крупнейшими странами мира, неоспоримый авторитет русских князей в глазах ближайших соседей: поляков, чехов, венгров, дружеские отношения со старыми врагами – половцами и т.п.
Другие исследователи ударяются  прямо в противоположную крайность, описывая картину чудовищных княжеских междоусобиц, разорения массы городов, убыли населения, истребления  княжеских дружин в бесконечных боях и т.д.
Объективной же картины происходившего в русских землях начала XIII века до сих пор не создано. Никто не интересовался. Между прочим, зря. Потому что все, что случилось позже, в том числе т.н. «Батыев погром» - результат борьбы русских князей за власть и земли.
Во-первых, надо уточнить, что Киевская Русь, при всем ее богатстве и достижениях, была не той идиллической былинной страной, где доблестные богатыри проводили время на пирах за княжеским столом да в ратных подвигах. Где правили мудрые и добрые князья. Это было жестокое время, вспомним, хотя бы насильственное насаждение христианства, постоянные набеги печенегов и половцев, вражду Киева и Новгорода и многое, многое другое. Истоки междоусобиц надо искать именно в этом времени. Приведем несколько примеров:
«В год 6485 (977). Пошел Ярополк на брата своего Олега в Деревскую землю. И вышел против него Олег и исполчились обе стороны. И в начавшейся битве победил Ярополк Олега. Олег же со своими воинами побежал в город, называемый Овруч, а через ров к городским воротам был перекинут мост, и люди, теснясь на нем, сталкивали друг друга вниз. Много людей падало, и кони давили людей, Ярополк, войдя в город Олегов, захватил власть и послал искать своего брата, и искали его, но не нашли. И сказал один древлянин: «Видел я, как вчера спихнули его с моста». И нашли Олега под трупами…»
В год 6488 (980) Владимир вернулся в Новгород с варягами и сказал посадникам Ярополка: «Идите к брату моему и скажите ему: «Владимир идет на тебя, готовься с ним биться». И сел в Новгороде.
И пошел на Ярополка. И пришел Владимир к Киеву с большим войском, а Ярополк не смог выдти к нему навстречу и затворился в Киеве со своими людьми…»  Далее повестуется о том, что Ярополк был предан своим воеводой Блудом и Владимир захватил Киев и начал там княжить. Это, между прочим, тот самый князь Владимир Святославич, который в наших былинах именуется «Красное Солнышко».
После смерти Владимира начался период кровавых междоусобиц между его сыновьями – Святополком, Ярославом и Мстиславом. Длилась она 20 лет и закончилась лишь в 1036 году, когда под властью Ярослава (Мудрого) была объединена вся Русь, кроме захваченных во время межоусобицы венграми – Закарпатья и поляками – части галицких городов.
В этой борьбе принимали участие также поляки, венгры, печенеги, которых призывали на помощь себе участники междоусобиц. Так что традиция приглашения наемников со стороны имеет, как видим, глубокие корни в русской истории.
Ярослав Мудрый умер в 1054 году. Старший его сын Изяслав стал после отца великим князем и некторое время в земле русской царил мир. Между тем вместо разбитых еще в 1036 году печенегов, появился новый враг – торки, а затем половцы. После поражения Ярославичей от половцев в 1068 году на реке Альте между ними вспыхнула новая междоусобная война. За это время на Киевском престоле перебывало много князей, нередко прибегавших в помощи половцев для борьбы со своими соперниками. Постепенно русские князья даже стали родниться с половецкими ханами.
Но Киевская Русь не является предметом подробного обсуждения в данной книге. Мы поговорим о времени, когда это некогда единое и сильное государство теряло свои позиции, а сепаратизм отдельных князей и центробежные тенденции нарастали.
Начавшаяся после смерти Владимира Мономаха – Мстислава (1132 г.) княжеская анархия длилась целое столетие и закончилась поражением русских князей в битве при Калке (1223 г.). За это время на Киевском великокняжеском престоле сменилось 48 князей, которые нередко для захвата Киева опятьже прибегали к помощи иностранцев, в частности, тех же половцев, которые повялялись на Руси в качестве союзников какого либо из князей-претендентов на великокняжеский престол и при этом жестоко грабили население. Кроме того, половцы чуть ли не ежегодно самостоятельно делали нападения и производили опустошения сел и городов Приднепровья. Так, например, летопись сообщает, что большие набеги были в 1150, 1153, 1155, 1159, 1161, 1164, 1167 и 1168 гг. Понятна радость галицко-волынского летописца при описании им поражения половецкого хана Котяна от монголов!
Не хуже половцев расправлялись с населением и князья во время своих междоусобных войн. Например, во время войны Суздаля с Новгородом в 1169 году, суздальцы «села вся взяша и пожгоша и люди по селам иссекоша, а жены и дети, именья и скот поймаша».  Считается, что в те времена брали в плен и продавали на рынке в Константинополе в основном женшин, а мужчин убивали. Под 1149 годом летопись говорит о взятии князем Изяславом Мстиславовичем 7 тысяч пленных, а в 1160 году Изяслав Давыдович, воюя в смоленской земле, взял 10 тысяч пленных. Особенной жестокостью и разрушением сопровождалось взятие в 1169 году князем Андреем Боголюбским Киева. При этом он действовал ни один, а в составе коалиции из 11 князей, действовавших против княжившего в городе Мстислава Изяславовича. После захвата Киева, Андрей Боголюбский провозгласил себя великим князем и уехал в свою вотчину – во Владимир, а за себя оставил княжить брата Глеба.
Между прочим, это тоже свидетельство в пользу того, что отнюдь не «Батыево нашествие» опустошило Киевскую землю. Андрей не остался княжить потому, что Киев уже тогда потерял свое прежнее значение. Княжеская анархия и постоянные набеги половцев сделали жизнь в среднем Приднепровье невыносимой. Население потянулось на северо-восток, где оно было защищено непроходимыми лесами, и жизнь была намного спокойней и безопасней. Ростово-Суздальская земля начала быстро заселяться, а области, прилегающие к Киеву – пустеть. Перестал Киев быть и крупным торговым центром, захирел богатый и оживленный путь «Из Грек в Варяги». Следующие разгромы Киев пережил в 1203 году, когда на него напали Смоленские и Черниговские князья в союзе с половцами; в 1235 году его опять разграбил Черниговский князь и опять в союзе с теми же половцами.
«Усобица Князеъ на поганыя погыбе, рекоста бо братъ брату: се мое, а то моеже; и начаша Князи про малое, се великое млъвити, а сами на себе крамолу ковати: а погани съ всехъ странъ прихождаху съ победами на Землю Русскую. Жены Руския въсплакашась аркучи: уже намъ своих милыхъ ладъ ни мыслию смыслити, ни думою сдумати, ни очима съглядати, а злата и сребра ни мало того потрепати. А въстона бо, братие, Киев тугою, а Черниговъ напастьми; тоска разлияся по русской земли; печаль жирна тече средь земли Рускый; а Князи сами на себе крамолу коваху; а погани сами победами нарищуще на русскую землю, емляху дань по беле отъ двора».
Оставаясь формально одним государством, вся огромная территория Киевской Руси к началу XIII века представляла собой заселенную территорию с множеством соперничающих между собой князей и княжеств, но фактически без центральной государственной власти. Это соперничество осложнялось еще и тем, что все князья были родственниками между собой, не были прочно связаны с одним определенным княжеством и часто меняли их (по завету еще Ярослава Мудрого), то основываясь на праве старшинства, то просто на собственной силе и желании, то на желании населения княжества. Не надо забывать, что в те времена существовало т.н. «вечевое право», то есть народ, не считаясь ни с каким старшинством, приглашал  на княжение желательного ему князя, или изгонял неугодного. Такая практика существовала во всех княжествах Руси, а не только в Новгороде, как хрестоматийно считается. Просто в Новгороде она дожила практически до времени Ивана Грозного, т.е. до XV века, а в других городах объединенного Московского царства исчезла гораздо раньше.
Еще хотелось бы отметить, что феодальная раздробленность, что в Европе, что в русских княжествах - явление абсолютно закономерное, и исторически неизбежное, драматизировать его или восхищаться им не имеет смысла, потому что история не терпит сослагательного наклонения: если бы так случилось, а не вот эта ошибка….
Итак, к концу первой трети XIII века государства Русь не было, были десять крупных княжеств (Галицко-Волынское, Смоленское, Рязанское, Владимирское, Новгородская республика)  и масса мелких независимых друг от друга владений. При этом собственно Русью называлась только северо-восточная часть страны. Еще в конце XII столетия образуются наиболее мощные княжеские кланы, ведущие борьбу за лидерство: князья Галицко-Волынские, князья Владимиро-Суздальские, князья Тверские и Ростовские. Борьба между ними идет за Киевский стол, за преобладание на торговых путях. В самый разгар ее и происходит вторжение с востока многочисленного войска хана Батыя.










3.2. ХАН БАТЫЙ

                О дикое исчадье древней тьмы!
                Не ты ль когда-то было громовержцем?
                Не Бог, не Бог нас создал. Это мы
                Богов творили рабским сердцем.
                И.А.Бунин

До сих пор до конца неизвестна ни сама личность хана Батыя, ни причины его похода на Русь. «Батый, без сомнения – один из выдающихся политических деятелей XIII века, сыгравший огромную роль в исторических судьбах многих стран Востока, Руси, Восточной Европы». Так, во всяком случае, утверждает официальная версия.
Однако до наших дней не дошло ни одного его жизнеописания, что по крайней мере, странно для традиций средневековых хронистов, оставивших сведения о зачастую совсем незначительных деятелях того периода. Не пишут о нем и средневековые историки.
В западноевропейских хрониках и записках путешественников он упоминается в числе одного из представителей огромного количества таких же царевичей-Чингисидов. А известность его имя приобрело лишь благодаря нашествию монголов на Русь и русским летописям. В последующие годы он совершенно теряется в истории Золотой Орды, да и умер он молодым. Так что посмертную славу выдающегося полководца и государственного деятеля он приобрел только благодаря русским летописям и сделанным на их основании выводам историков, а стоило ли так огульно верить источникам, мы увидим дальше.
Но обо всем по порядку. Цитируем энциклопедию: «Батый (Бату) Саин-хан (1207-1255 гг.) - монгольский хан, внук Чингис-хана. Предводитель общемонгольского похода на Русь и Восточную Европу (1236-1243 гг.), хан Золотой Орды».
Попробуем остановиться на его жизни и деятельности подробнее, хотя бы для того, чтобы найти правду в сказаниях русских летописных источников о «погубителе и разорителе земли Русской». Этот горестный плач всегда почитался «истиной в последней инстанции» для классической исторической версии и редко подвергался сомнению, вполне устраивая и русских и, позднее, советских политических деятелей.
Попробуем задуматься, что же было на самом деле? Выше мы уже останавливались на наследниках Чингис-хана. Батый, второй сын Джучи, внук великого хана, был в их числе.
Родился он в год Земли-змеи (1207 г.) во время похода его отца Джучи для покорения «лесных народов» Забайкалья и енисейских киргизов. Место рождения: где-то на территории современной Бурятии или Алтая. Еще при жизни Чингис-хан разделил свои владения между сыновьями. Старшему, Джучи, достался самый большой удел, куда вошли Хорезм, Западная Сибирь и Урал. Также ему были обещаны все земли на западе, куда дойдут копыта монгольских коней. Но, как уже говорилось раньше, Джучи был убит по приказу своего отца в 1227 году.
Вскоре в улусе Джучи состоялся курултай, который был должен выбрать нового правителя в замен умершего, естественно, из его наследников. И тут пришел приказ от самого Чингис-хана: выбрать наследником именно Бату, а не то он сам примет власть над владениями своего сына. Понятно, что нельзя было не подчиниться. Хотя всех нойонов выбор, мягко говоря, удивил: Бату было всего 18 лет, он не был старшим сыном, не обладал ни богатырской силой, ни крепким здоровьем, и тем более еще не успел себя ничем проявить.
Но, видимо, решив, что молодой и неопытный мальчишка все же лучше безжалостного и крутого старого хана, нойоны выбрали его. Как и следовало ожидать, никакой реальной власти Бату не получил. У него не было даже личного удела, так как все земли улуса он роздал своим братьям в благодарность, что они выбрали его. А власть над войсками получил старший сын Джучи – Орду-Ичен.
После смерти в 1227 году Чингис-хана, верховный ханом стал Угэдэй. Вопреки опасениям Бату, дядя подтвердил его ханский статус, хотя он и был фактически только представительским, реальной властью в своем улусе Бату не обладал. Он был, так сказать, «церемониальная фигура». Правда, Угэдэй обещал помочь в завоевании земель на Западе. Но не очень торопился сдержать свое обещание. С 1230 по 1235 год Батый сопровождал своего дядю в походе на китайскую империю Цзинь, что, согласитесь, от Запада очень далеко.
Но, наконец, в 1235 году на курултае было принято решение послать войска на завоевание Запада. Прежде всего, монголов интересовали земли Волжской Булгарии. В состав войск была включена и группа младших царевичей-Чингисидов, у которых не было никакого имущества, и это был шанс разбогатеть и покрыть себя славой для каждого из них. Вроде бы дядя Угэдэй формально сдержал свое обещание, данное Бату, а на деле поход стал общемонгольским делом и Батый понял, что даже в случае успеха ему практически «ничего не светит», придется делиться с остальными одиннадцатью родственниками. Надо было действовать, причем немедленно и решительно.
Фактически походом командовал один из самых опытных полководцев Чингис-хана – Субэдэй-багатур, жестокий и решительный человек, имевший огромный воинский опыт. Но было ясно, что Чингизиды не потерпят над собой менее знатного полководца. Хитрый верховный хан не стал никого назначать, а предложил самим царевичам выбрать главнокомандующего – джехангира. И на этот пост мог претендовать любой из 12 царевичей. Пост этот был скорее номинальный, вся реальная власть в войсках принадлежала Субэдэю, но, конечно, почетный с точки зрения царевичей, да и давал преимущества при дележе добычи.
 И избран на него был именно Бату.
Формальная причина избрания: якобы имевшийся опыт в борьбе с будущим противником – в 1221-1224 годах Батый сопровождал Субэдэй-багатура и Джэбэ-нойона в походе на Хорезм и в участии в битве на р.Калке.
Причем, в описаниях этого похода нет ни слова об участии в нем Бату. Все лавры достались военачальникам. Видимо, Бату находился в войсках в числе довольно большого количества второстепенных царевичей, приданных войску как для солидности (Чингисиды все-таки), так и в силу их желания что-нибудь добыть для себя. Это, кстати, была обычная монгольская практика того времени – царевичей было очень много, а земли и богатства уже были распределены. Вот и оставалось только гордиться знатностью происхождения, да искать счастья в чужих краях.
Так что же собственно произошло на реке Калке, битву на которой официальная историография возвела в ранг первого столкновения русских с монголо-татарами?
История такова: в 1222 году тридцатитысячный отряд монгол под командованием Джэбэ-нойона и Субэдэ-багатура, лучших полководцев Чингис-хана, вторгся через Закавказье в половецкие степи. Половецкий хан Котян Сутоевич обратился к своему зятю, Галицкому князю Мстиславу Мстиславовичу Удалому и другим русским князьям, прося у них помощи. Северные русские князья не откликнулись, а южные собрались на съезд в Киеве под главенством трех великих князей: Киевского Мстислава Романовича, Галицкого Мстислава Удалого и Черниговского Мстислава Святославича. После долгих уговоров Мстислава Удалого и щедрых подарков было решено: «Лучше встретить басурманов на половецкой земле, нежели на своей».
В совместном походе, кроме уже перечисленных, приняли участие: сын Киевского князя Всеволод и сын Черниговского – Василий, Даниил Романович Волынский, Михаил Всеволодович Переяславский, Всеволод Рюрикович Смоленский, Олег Курский, Александр Туровский, Андрей Вяземский и другие со своими дружинами.
Монголы, узнав об этом, прислали послов со словами: «Мы с Русью войны не хотим и на вашу землю не посягаем. Воюем мы с половцами, которые всегда были вашими врагами, а потому, если они сейчас бегут к вам – бейте их и забирайте себе их добро». Здесь, правда, монголы не учли родственных уз, связывавших отдельных князей и половецких ханов. Русские по совету половцев убили монгольских послов, чем, как мы видели ранее, нанесли монголам глубочайшее оскорбление.
Огромное войско выступило вместе, но не имело общего командования. Дружины удельных князей подчинялись лишь своим великим князьям, а оставшиеся после разгрома половцы под руководством Котяна вообще признавали только Галицкого князя Мстислава Удалого, приходящегося Котяну зятем и который, собственно, и созвал это ополчение.
«Половецкий хан Котян, тесть Мстислава Удалого, прибежал в Галич к затю со страшным известием, что идет с востока несметная сила неведомых завоевателей. «Сегодня отняли нашу землю, завтра ваша взята будет», - говорил он.
Мстислав разослал вестников к разным русским князьям и созывал их для совета об общем деле в Киеве. Много князей съехалось туда. Там были Мстислав Романович Киевский, Мстислав Удалой Галицкий, Мстислав Черниговский, Даниил Романович Волынский, Михаил Всеволдович, сыны Всеволода Чермного и многие другие. Хан Котян щедро одарил русски князей: конями, верблюдами, буйволами и невольницами, а другой князь половецкий, Бастый, принял святое крещение. Мстислав Удалой умолял русских князей спешить на помощь половцам. «Если мы им не поможем, - говрил он, - то половцы пристанут к врагам, и сила их станет больше». После долгих совещаний князья решили соединенными силами идти в поход. «Лучше встретить врага на чужой земле, чем на своей», - говорили русские».
Рать собралась огромная, и князья, не без основания, полагали, что одержат победу. Поэтому, когда у Заруба под Киевом к русским князьям пришли татарские послы и сказали: «Слыхали мы, что вы идете против нас, послушавши половцев, а мы вашей земли не трогали, ни городов ваших, ни сел ваших; не на вас пришли, но пришли по воле Божьей на холопов и конюхов своих половцев. Вы возьмите с нами мир; коли побегут к вам, - гоните от себя и забирайте их имение; мы слышали, что и вам они наделали много зла; мы их за это и бьем» - русские не нашли ничего умнее, чем перебить послов по совету все того же хана Котяна. Худшего оскорбления монголам они нанести не могли. Как мы уже знаем, посол по монгольским законам неприкосновенен. Но татары были совершенно не настоены воевать с русскими. Проглотив оскорбление, они еще раз прислали послов, которые опять повторили: «Вы послушали половцев и перебили послов наших; теперь идете на нас, ну так идите; мы вас не трогали: над всеми нами Бог». В этот раз послы ушли живыми.
    Как проходило само сражение на р.Калке, подробно рассказывает русская летопись. Войско у русских действительно было огромным, но междоусобные распри, старые счеты и личные обиды взяли свое, и русско-половецкая рать потерпела поражение в сражении с татарами 31 мая 1223 года.
    «Повесть о битве при Калке» существует в трех русских летописных источниках: Лаврентьевской, 1-ой Новгородской и Ипатьевской летописях, написанных явно позже описываемых событий. Причем, что интересно, более ранний Лаврентьевский список, без сомнения основан на южно-русском сказании, даже из текста видно резко враждебное отношение к половцам и бродникам. Автор явно считает, что половцев наказал господь за все то горе, которые они чинили на протяжении веков русскому народу и не очень-то поддерживает русских князей в их явно непонятном стремлении помочь старым врагам.
     Хорошо, князья поплатились за свое явное недомыслие, жаль только «бояр и остальные вои», которых «побито великое множество»:
« В лето 6731…
Того же лета. Явишеся языци, их же никто же добре ясно не весть кто суть и отколе изидоша, и что язык их и которого племени суть и что вера их. И зовут я Татары, а инии глаголють Таумены, а друзии печенези, ини глаголють яко суть ишли ис пустыня Етриевьскы сущее межю востоком и севером. Такобо Мефодии рече, яко къ скончанию временъ явитися тем же загна Гедеонъ и попленять всю землю от встока до Ефранта, и от Тигръ до Понетьского моря, кроме Ефиопыя. Бог же един ихъ кто суть и отколе изидоша, премудрии мужи ведать я, добре кто книгы разумно уметь. Мы же их неведомы кто суть, но зде вписахом о них памяти ради.
Русскых князии беды яже бысть от них и мы слышахом яко многие страны поплениша. Ясы, Обезы, Касогы и Половець безбожных множество избиша, а инезъ загнаша и тако измроша оубиваеми гневом Божьим и пречитыя его Матерее. Много зла сотвориша ти окаянии Половци Рускои земли и того ради всемилостивыи Бог  хотя погубити и наказати безбожныя сыны Измаиловы Куманы, яко да отмстять кровь хрытиянску, еже и бысть над ними безаконьными. Придоша бот и Таурмению всю страну Куманьску и придоша близь Руси, идеже зовется валъ Половечьсыи и слышавшее я Русстии князи Мстислвъ Кыевскый и Мстиславъ Торопичьскый и Черниговскыи и прочии князи здумаша идти на ня, мнящее яко ти поидуть на них. И прислашася в Володимерь к великому князю Юргю сыну Всеволожю, прося помочи у него. Он же посла к ним благочестиваго князя Василька сыновца своего, Констянтиновича с Ростовци. И не оутяну Василко прити к ним в Русь. А князи Русстии идоша и бишася с ними и побежени быша от них и мало ихъ избы от смерти. Их же остави судъ житии, то ти убежаша, а прочии избьени быша. Мьстиславъ Старыи добрыи князь ту убьен бысть и  другыи Мстиславъ и ихнех князи 7 изьбено бысть, а боляръ и прочих вои много множство. Глаголю бо тако, Кыянъ одниех изгыбло на полку том 10 тысячь и бысть плачь и туга в Руси и по всеи земли, слышавшим сию беду. Се же зло сключи месяца мая въ 30 на память святаго мученика Еремиа».
Галицко-Волынская летопись уточняет: « В год 6732 (1224). Пришло неслыханное войско, безбожные моавитяне, называемые татарами; пришли они на землю Половецкую. Половцы пытались сопротивляться, но даже самый сильный из них Юрий Кончакович не мог им противостоять и бежал, и многие были перебиты – до Днепра реки. Татары же повернули назад и пошли в свои вежи. И вот, когда половцы прибежали в русскую землю, то сказали они русским князьям: «Если вы нам не поможете, то сегодня мы были побиты, а вы завтра побиты будете.
Был совет всех князей в городе Киеве и решили на совете так: «Лучше нам встретить их на чужой земле, чем на своей».
 Как мы уже видели, специально монголо-татары на Русь не шли и если бы их не тронули, спокойно вернулись бы  обратно. Это если кратко. И все последующие горестные вопли о бесчестном нападении монголов на русское войско и беспримерном героизме русских князей явно несколько преувеличены. Да, многие из них действительно проявили в сражении мужество и отвагу. Но им этого не пришлось бы делать, и тысячи простых ратников остались бы живы, если бы эти князья проявили больше дальновидности и политической ответственности, вместо того, чтобы идти на поводу у половцев, которым больше уже нечего было терять. Что ж, за глупость правителей во все века и во всех странах обычно отвечает простой народ.
Между прочим, не последнюю роль в поражении русских князей сыграло поведение как половцев и бродников, так и самого главного организатора похода – Мстислава Удалого.
    Посмотрим на поведение князя Мстислава (искавшего не общей победы, а своей личной воинской славы). Увы, средневековые эпитеты «удалой», «храбрый» зачастую далеки от того смысла, который в них вкладываем мы. Хотя этот перевод древнерусского прозвища Мстислава не верен. В летописях той поры его именуют «Удатным», т.е. «Удачливым», что подразумевает его необыкновенную удачливость в начинаниях, но отнюдь не личную храбрость, которой он, однако, вовсе не был лишен.
     Итак, русское войско переправилось на левый берег реки Калки и расположилось тремя отдельными станами. Едва устроим свой стан, Мстислав Удалой лично выехал на разведку. Доехав до лагеря противника и оглядев его, князь решил, что силы противника малы и он сможет разбить их в одиночку. Вернувшись, он приказал своему войску и половцам готовиться к бою, ничего не сказав другим князьям.
     Битва началась. Мстислав Удалой с галичанами стоял в центре, правое крыло составляли Волынцы, а левое – половцы. Черниговский стан находился слева от Мстислава, киевский – справа. Сначала битва началась удачно для русских. Волынский князь Даниил Романович первым вступил в битву, и ему удалось сбить монгол, они начали отходить. Слева наступал Олег Курский. Монголы же главный удар направили на половцев, которые побежали и в поисках спасения бросились в стан Мстислава Черниговского, смяв и расстроив его полки. Это и решило исход битвы. Выправить положение мог еще киевский князь Мстислав Романович, но он не захотел выручать Мстислава Удалого, начавшего битву без него и просто наблюдал, как бежали другие русские полки. Потеряли русские в этой битве 70 тысяч человек и многие погибли при преследовании, в том числе шестеро князей. Мстислав Удалой и Даниил Романович смогли достичь Днепра и переправились с остатками войска на правый берег, уничтожив за собой ладьи и плоты.
  Так что именно личным амбициям Мстислава Удалого и обязана русская история этими горькими страницами.
Итак, русских летописцев мы выслушали. Что же нам скажут об этой битве другие источники? Например, Ибн ал-Асир, арабский историк, автор гигантского исторического труда «ал-Камиль фи-т-тарих» («Всемирная история»), настроенный, кстати, явно антимонгольски.
«Когда Татары овладели землею Кипчаков и Кипчаки разбрелись, как мы рассказывали выше, то большая толпа из них ушла в землю русских; это страна обширная, длинная и широкая, соседняя с ними, и жители ее исповедуют веру христианскую. По прибытии их к ним, все собрались и единогласно решили биться с Татарами, если они пойдут на них. Татары пробыли некоторое время в земле Кипчацкой, но потом в 620 году (4 февраля 1223 года – 23 января 1224 года) двинулись в страну Русских. Услышав весть о них, Русские и Кипчаки, успевшие приготовиться к бою с ними, вышли на путь Татар, чтобы встретить их прежде, чем они придут на землю их и отразить их от нее. Известие о движении их дошло до Татар и они (Татары) обратились вспять. Тогда у Русских и Кипчаков явилось желание напасть на них; полагая, что они вернулись со страху перед ними и по бессилию сразиться с ними, они усердно стали преследовать их. Татары не переставали отступать, а те гнались по их сладам 12 дней, но потом Татары обратились на Русских и Кипчаков, которые заметили их только тогда, когда они уже наткнулись на них: (для последних это было) совершенно неожиданно, потому что они считали себя безопасными от Татар, будучи уверены в своем превосходстве над ними. Не успели они собраться к бою, как на них напали Татары со значительно превосходящими силами. Обе стороны бились с неслыханным упорством, и бой между ними длился несколько дней. Наконец Татары одолели и одержали победу. Кипчаки и Русские обратились в сильнейшее бегство, после того как Татары жестоко поразили их. Из бегущих убито было множество: спастись удалось лишь немногим из них. Все, что находилось при них, было разграблено».
Насчет превосходящих сил татар явно преувеличено, обьединенное русское войско было значительно больше, поэтому князья и были так уверены в успехе. А о «замечательном» руководстве князей и полной несогласованности действий отдельных дружин говорит даже тот факт, что для русских было полной неожиданностью нападение татар. Позвольте, у них что, даже разведки не было? Но это к слову.
А вот крайне редкий и очень этим ценный для нас китайский источник – Официальная хроника монгольской династии Юань в Китае (1280-1368 гг.) «Юань ши»:
«Из 1-го «жизнеописания Субэдэя» (цзюань 121):
В год гуй-вэй (с 02.02.1223 г. по 21.01.1224 г.) Субэтай представил доклад трону и просил разрешения покарать кыпчаков. Согласие на это было дано. Поэтому Субэтай повел войска кругом Каспийского моря, окольными путями дошел до перевала Тайхэ (Дербентский проход), пробивал камень, открывая дорогу, и вышел там, где его не ожидали. Дошли и встретились с их (кыпчаков) главарями Юрием (половецкий хан Юрий Кончакович) и Татауром (Данила Кобякович), которые как раз собрались вместе у реки Буцзу (р.Кубань). Субэтай пустил воинов в решительную атаку, рассеял и разогнал их людей. Был поражен стрелой сын Юрия, который сбежал в леса. Его рабы явились к монголам с донесением и его (сына Юрия) схватили, остальные целиком покорились монголам, после чего монголы заняли их пределы. Также дошли до реки Калки, встретились и имели одно сражение со старшим и младшим Мстиславами, племени русских, которые сдались. Усмирили земли племени алан и вернулись».
Кочевникам-монголам необходимы были половецкие степи, а вот поросшая лесами южная Русь их совершенно не привлекала.
Как видим, в битве на реке Калке нет ничего эпохального или героического, что стоит ее воспевать как «первое сражение с монголо-татарами».
Между прочим, ни в одном источнике не говориться об участии Батыя в походе Субэдэя, везде главное место отводится именно этому знаменитому монгольскому полководцу. Юный Бату-хан просто присутствовал в этом походе, как один из Чингизидов, но на роль «эксперта по русским землям» явно не годился.
Это сказано,  возвращаясь к изложенному выше формальному поводу занятия Батыем места главнокомандующего монгольским войском в походе на Запад 1235 года. Тем более, что на курултае 1235 года было принято решение идти на Волжскую Булгарию, ни о какой Руси там вообще речи не шло. Монголам были нужны приволжские степи и важные торговые пути, проходившие по Волге. Так что даже якобы «формальный повод» для избрания Бату джухангиром явно придуман позднее и противоречит всякой логике, причем придуман не монголами, а нашими историками, которым всячески хотелось доказать, что русские земли были просто жизненно необходимы монголам. Вопрос только один – зачем скотоводам-кочевникам леса?
На самом же деле, Бату-хан просто воспользовался тем, что сбор войск происходил во владениях улуса Джучи, и при поддержке братьев и войск «убедил» других претендентов избрать именно его, т.е. совершил своего рода военный переворот.
Итак, войско численностью 135000 человек вышло в поход. Источники сообщают, что войско разделилось на три части.
Одна часть под командованием Субэдэя и формальным руководством Бату в 1236 году двинулась на Волжскую Булгарию, когда-то могущественное и богатое государство, развалившееся теперь на объединение полунезависимых княжеств, враждовавших между собой. Некоторые даже встали на сторону монголов. Через год Волжская Булгария перестала существовать, войдя в состав монгольской империи, в улус Джучи.
Но восстания там время от времени продолжали вспыхивать.
«По свершении этих событий (т.е. после смерти Чингис-хана) Оккодай, сын его , наследовал его империю посредством избрания среди других. Ведь Чингис-хан оставил четырех сыновей, а именно: Оккодая, который и наследовал ему; Тоссука, Чагадая, имя четвертого я не узнал ни от братьев, ни от других. Сыновей у Оккодая трое, а именно: Куюк, который с недавнего времени является каном, то есть императором, Коктен и Киренен. У второго сына, а именно Тоссук-кана, сыновья: Бати и Орду. Он (Орду) – старший среди вождей и наиболее уважаем. Двух других сыновей он имел от другой жены, а именно Сибана и Хаута (Тангута), Кадан и Бури. Сыновья четвертого сына Чингис-хана, имени которого я не знаю – Менгу (он был старшим, чья мать Серекта, которая наиболее известна среди татар после матери императора; Менгу является наиболее могущественным после Бати), а другой – Бехак. Имен других сыновей я не узнал. А имена вождей такоы: Орду (он прошел через Польшу и Венгрию), Баты, Бурин, Кадан, Сибан, Бугиек (эти были в Венгрии), Хирбодан (он до сих сражается против султана Дамаска); но в земле татар остались Менгу, Коктен, Сиреней и многие другие, называть которых нет необходимости.
А Оккодай, будучи очень силен множеством людей, подобно тому, как ранее сделал его отец, организовал три войска. Над первым он назначил Бати, сына брата, и послал его на Запад против церкви Божьей и всех областей Запада. Он (Бати), придя, покорил землю Альтисольдана и землю бисерменов. Они были сарацинами, говорящими по-комански. Там же он взял, хотя и после долгой войны, очень укрепленный город по названию Барчин. А другой город, по названию Иакинт, сдался сам, и поэтому он его не разрушил, а, взяв добычу и умертвив наиболее знатных по своему обычаю и заставив переселить жителей, поселил других людей в этом городе. И проследовал по направлению к орнасу, огромному городу, наполненному христианами, то есть газарами и аланами, а также разными сарраценами из различных частей света. И расположен он на реке, занимающей большую часть берега моря, которая протекала через город. Татары, перекрыв реку в верхней части, пустили воду стремительным потоком и потопили город со всем, что в нем было.
Кроме этого Бати в то время подчинил землю Теркомен (Туркмен) и землю Кангитов, а также Великую Команию.
А второе войско, которое возглавлял Гирподан и которое пошло на юг, покорило землю, которая называется Киргиз. Люди этой земли – язычники, и у них нет волос на подбородке. Так же он завоевал Армению, также Георгианию, также Нубию, также Туркию, также Балдак, и земли многих других сарраценских султанов. Говорят, что он доныне сражается с султаном Дамаска.
Третье же войско сражается с какими-то восточными народами, которые до сих пор не полностью подчинились власти татар».
Таким образом, нетрудно подсчитать, сколько человек насчитывало войско Батыя – где-то от 30 до 40 тысяч.
Итак, первым завоеванием Батыя стала Волжская Булгария.
Если верить русским летописям, войска монголов прошли по ней огнем и мечом, истребив большую часть населения, не пожалев ни стариков, ни детей.
«В начале 6744 (1236). Тое же осени придоша от восточные страны в Болгарскую землю безбожные татары и взяли славный Великий город Болгарский и избиша оружьем от старца до унага и до сушаго младенца, и взяша товара множество, а город их пожогша и всю их землю плениша».
 Только вряд ли Бату, уже решивший избрать Булгарию в качестве собственного улуса, действительно подверг такому ужасному разорению свои будущие владения и убил своих будущих данников. Остановимся на Булгарском походе подробнее.
«Когда каан Угетай во второй раз устроил большой курултай и назначил совещание относительно уничтожения и истребления остальных непокорных, то состоялось решение завладеть странами Булгара и асов (нижневолжские булгары), которые находились по соседству становища Бату, не были еще окончательно покорены и гордились своей многочисленностью. Поэтому в помощь и подкрепление Бату он (Угетай) назначил царевичей: (сыновей Тулуя) Менгу-хана и брата его Бучека, из своих сыновей Гуюк-хана и Кадагана, других царевичей: Кулькана, Бури, Байдара, братьев Бату – Хорду и Тангута – и несколько других царевичей, а из знатных эмиров там был Субатай-бахадур. Царевичи для устройства своих войск и ратей отправились каждый в свое становище и местопребывание, а весной выступили из своих местопребываний и поспешили опередить друг друга. В пределах Булгара царевичи соединились: от множества войск земля стонала и гудела, а от многочисленности и шума полчищ столбенели дикие звери и хищные животные. Сначала они (царевичи) силою и штурмом взяли город Булгар, который известен был в мире недоступностью местности и большой населенностью. Для примера подобным им, жителей его частью убили, а частью пленили».
К осени 1237 года, как сообщает Юлиан, монголы «завладели пятью величайшими языческими царствами: Сасцией (Саксином), Фулгарией (Булгарией), напали на Ведин (чувашей), Меровию (марийцев), Пойдовию (буртас), царство Морданов (мордву)».
Некоторые исследователи считают, что монгольские завоевания коренным образом изменили этнический состав населения в Восточной Европе. Другие пишут, что произошло массовое заселение территории Волжской Булгарии монголо-татарами. Ничего подобного не происходило. Хотя многие булгары и погибли в освободительной войне против захватчиков, которая, то утихая, то разгораясь, продолжалась несколько десятилетий, основное население Булгарии осталось на своих местах. Да, был отток части населения из-за миграции в северные районы страны, в правобережье Волги, даже на Русь и в Норвегию. Что ж, где война – там и беженцы. Но это не привело к фатальному изменению состава населения.
В отношении же миграции самих монголов Л.Н.Гумилев писал: «Есть соблазн считать миграциями грандиозные исторические события, например походы монголов в XIII веке. Но походы не были миграциями. Победы одерживали не скопища кочевников, а небольшие, прекрасно организованные мобильные отряды, после компаний возвращающиеся в родные степи. Число выселявшихся ничтожно даже для XIII века. Так, ханы ветви Джучидов: Батый, Орда, Шейбан получили по завещанию Чингиса всего 4 тысячи всадников, т.е. около 20 тысяч человек, которые расселились на территории от Карпат до Алтая».
Как уже говорилось в предыдущей главе, монголы не могли создать единого этноса, так называемого «татарского народа», ибо этого народа не было. Кипчакское царство или Золотая Орда, как называли ее русские летописцы, на взаимоотношениях которой и Руси мы подробнее остановимся чуть ниже, хотя и была конфедерацией в основном тюркских народов, но ко времени монгольского завоевания все они уже вели самостоятельное развитие. Название «татары» - это лишь собирательное наименование всех народов Золотой Орды, независимо от их этнической принадлежности, хотя первоначально в глазах арабов и европейцев «татарами» были только монголы.
Но вернемся к хану Бату и его походу на Русь. Одна из главных загадок этого похода – зачем он вообще понадобился? Бату, покорив Волжскую Булгарию, приобрел себе обширный, богатый улус, в котором мог прекрасно провести всю оставшуюся жизнь. И, тем не менее, двинулся в опасный поход на сильного врага, оставив за спиной все еще тлеющие очаги сопротивления булгар и непокоренные народы Поволжья.
Скорее всего, если бы он один принимал решение, этот поход вообще бы не состоялся или состоялся намного позднее. Но история не знает сослагательного наклонения, и вот, подчинившись воле родственников и соратников по походу, рассчитывавших на богатую добычу и мечтавших о славе полководцев и новых владениях, хан Бату пошел на Русь.
И здесь возникает закономерный вопрос – а все ли было так просто? Как мы уже поняли, поход этот не был выгоден кочевникам-монголам ничем, кроме приобретения эфемерной славы и возможной реальной добычи. Это первое. Второе – это был зимний поход. Монголы никогда до этого не ходили в походы зимой по вполне понятной причине – основу войска составляла конница. А лошадей надо кормить, что в зимних условиях крайне затруднительно, не вести же фураж с собой, да и сколько надо везти для пропитания около 100 тысяч лошадей, а также надо иметь хоть какой-то провиант для армии. И третье – очень странный путь избрал для похода на Русь из Волжской Булгарии хан Бату. «Батыем» его именуют русские летописцы.
 Первым делом он почему-то пошел к южным рубежам Рязанского княжества, на Воронеж. Достаточно взглянуть на карту, чтобы понять всю странность подобного маршрута.
Для захвата территорий этот поход монголам был совершенно не нужен. Им были нужны степи, в крайнем случае, лесостепи, но никак не поросшая густыми, «корабельными» лесами местность у Воронежа и Курска. Да и скитаться в этих лесах коннице в условиях зимы было крайне затруднительно. И вот, бросив прекрасные степи Поволжья с неподавленными очагами сопротивления и еще непокоренные народы, уставшее и поредевшее войско почему-то все-таки отправляется в поход зимой.
Первая заповедь политики гласит – ищите того, кому это было выгодно.
И здесь хотелось бы отметить вот какое немаловажное обстоятельство: вторжение  татар в пределы северо-восточных русских княжеств сыграло на руку князьям Переяславль-Залесским и, в первую очередь, Ярославу Всеволодовичу и его детям. Разгром  Рязани, Коломны, Углича, Дмитрова, Юрьева, Твери, Галича, Владимира не только устранял возможных претендентов в борьбе за власть, но и открывал дорогу к фактической гегемонии  на северо-востоке Руси.
Возникает вопрос: не слишком ли это смелое предположение и есть ли основания для таких масштабных выводов? Все основания для подобного предположения есть.
 Первое: был ли у Переяславль-Залесских князей до татарского вторжения шанс стать гегемоном Северо-Восточной Руси? Ответ: ни малейшего шанса не было. Маленькое княжество в верховье Оки не могло соперничать с мощными соседями: Тверью, Суздалью, Рязанью ни по величине территории, ни по экономическим возможностям.
Второе: имелись ли у князя Ярослава Всеволодовича союзники, на которых можно было бы опереться в борьбе за усиление своей вотчины и продолжение династии? Нет, таких союзников в Северо-Восточных землях, погрязших в бесконечных усобицах, просто не было. Мало этого, ни крупные, ни мелкие князья даже не попытались объединить свои силы для отпора врагам.
Немаловажным было и то, что крупнейший правитель северо-востока князь Юрий находится во враждебных отношениях не только с ближайшими соседями, князьями Рязанскими и Тверскими, но и с вотчинниками из Мурома, Пронска, Ельца.
Таким образом, можно констатировать следующее: момент для подчинения раздробленных княжеств Владимиро-Суздальской Руси был выбран как нельзя более удачно. Время вторжения - поздняя осень - абсолютно нетипично для кочевников, но нормально и привычно для дружин русских князей.
Возникает сразу же вопрос: было ли когда-нибудь что-нибудь подобное зимнему походу Батыя на русские земли? Ответ: не было и не могло быть.
Кочевники не ходили зимой в поход никогда, погодные условия просто не позволяли это сделать. Исключением могут являться лишь: набег царевича Мустафы на Рязань в 1444 году, закончившийся его гибелью со всем своим отрядом; поход детей хана Улу-Мухаммеда зимой 1445 года в пределы Владимирских земель. В обоих случаях причины походов - кровавая резня внутри самого ордынского становища, и падеж скота в Поволжье, (по летописному - «мор»).
Обычным временем набегов кочевников был конец лета - начало осени. То есть тот период, когда еще есть подножный корм для лошадей. Рассичитывать на захваченный фураж не приходится, так как слишком маловероятно, что он уцелеет от пожара во время штурма города. В отличие от кочевников, русские ходили в походы как раз зимой. На это были свои причины: по зимним дорогам очень удобно передвигаться в лесах, продовольствие везли с собой в обозе, значит, проблема еды не стояла, а в случае нехватки всегда можно подвезти из осенних запасов, оставшихся в своих городах. И вдруг татары вторглись на Русь именно зимой.
Мало этого, кочевники и идут еще лесом, что совершенно им не свойственно. От набегов кочевников население обычно пряталось именно в лесах.
 Поход Батыя, несомненно, был тщательно продуман и меньше всего  походил на беспорядочную «изгону»  кочевников с  единственной целью, которой мог быть только грабеж и захват пленников. Плюс к этому: кочевые отряды действовали  на трудно проходимой местности, пересеченной лесными массивами, что само по себе делало крайне затруднительными действия конницы.
До сих пор историки не могут дать внятного ответа на вопрос: что заставило Орду выбрать настолько странный и трудный маршрут похода с верховьев реки  Воронеж по мордовским степям на окраины Рязанских уделов - Пронска и Ельца? Кому на руку было именно такое направление вторжения? Ответ напрашивается сам собой: врагам Владимиро-Суздальского князя Юрия Всеволодовича, главным из которых был его родной брат - Ярослав Всеволодович, князь Переяславль-Залесский.
Татары идут не с юга, как обычно, а с востока. Монах Юлиан, сопровождавший Батыя в этом походе, пишет: «Ныне же, находясь на границах Руси, мы близко узнали действительную правду о том, что все войско, идущее в страны запада, разделено на четыре части. Одна часть на реке Итиль на границах Руси с восточного края подступила к Суздалю. Другая же часть в южном направлении уже напала на границы Рязани, другого русского княжества. Третья часть остановилась против реки Дон, близ замка Воронеж, так же княжества русских». 
Получается, что тайным вдохновителем похода Батыя был князь Ярослав Всеволодович?
Можно рискнуть и выдвинуть следующую гипотезу: Ярослав Всеволодович тайно договорился с великим ханом Угэдэем. Какие дары он ему заслал и что пообщал, мы не знаем. Но хан дал согласие. Посланцы Ярослава предоставили сведения о русских землях, топографию которых монголы не знали и маршрут вторжения. Дорога, которой шел по Руси Батый – это привычный путь междоусобных войн русских князей между собой.
Итак, где-то в начале 1237 года Субэдэй-багатур получает от великого хана тайный приказ о вторжении в пределы русских земель.
Почему именно Субэдэй? Потому что фактическим предводителем войска являлся именно он, а Бату был по-прежнему лишь номинальным главнокомандующим – джухангиром и, как мы отмечали ранее, лично ему этот поход был очень невыгоден со всех точек зрения.
Почему тайный? Это логически вытекает из всех последующих событий. Без Субэдэя Батый просто не знает, что ему делать, войско превращается в неуправляемое стадо, значит, до конца все замыслы своего господина знал лишь настоящий глава похода.
Но обо всем по порядку.
Русские летописи назвали это нашествие – «Батыев погром».







































3.3. «БАТЫЕВО НАШЕСТВИЕ»

                О, Русь моя! Жена моя! До боли
                нам ясен долгий путь.
                Тот путь стрелой татарской древней воли
                пронзил нам грудь.
                А.А.Блок

Маршрут движения основных сил был таков: «восточные страны» - Воронеж – Пронск – Рязань.
Закономерен вопрос – какова была численность войска, приведенного моноголами на Русь? Древние авторы, склонные к преувеличениям, определяют численность монгольской армии в 300-400 тыс. человек. Это значительно больше, чем было вообще мужчин в Монголии в XIII  веке. В.В.Каргалов определял эту цифру в 120-140 тысяч. Но и это очень много. Наиболее правильной представляется точка зрения Н.Веселовского  - 30 тыс. человек и около 100 тыс. лошадей. Но даже это количество было трудно прокормить. Поэтому часть войска, под командованием Мункэ вела войну в Половецкой степи, отбирая у половцев зимовники с запасами сена. Большой проблемой для монголов было также поступление пополнения. Переход из Монголии в 5 тыс.верст занимал от 240 до 300 дней. Монгольская армия нуждалась в пополнении и поэтому монголы часто предлагали захваченным в плен купить свободу ценой вступления в их армию. В хронике Матвея Парижского приведено письмо двух монахов, где сообщается, что в монгольской армии «много куманов и псевдохристиан (т.е. православных).
В традиционной историографии значительно преувеличены размеры разрушений. Войн без убийств и грабежей не бывает, но масштабы таких бедствий различны. Тот же Ярослав Всеволдович, придя весной 1238 года во Владимир, посадил одного своего брата в Суздаль, якобы стертый с лица земли, другого в Стародуб, а мощи убитого Юрия положил в церковь Богородицы во Владимире-на-Клязьме, который, по распространенной версии, была якобы полностью разрушена. При этом Ярослав совершенно не обращает внимания на «татарское нашествие», а, взяв свое войско, к слову сказать, немалое, тут же совершает удачный поход на Литву, а своего сына Александра отправляет с отборной дружиной княжить в Новгород. Кстати, это косвенно подтверждает, что Ярослав Всеволдович был и организатором и вдохновителем «Батыева нашествия».
Г.М.Прохоров  доказал, что в Лаврентьевской летописи три страницы, посвященные походу Батыя, вырезаны и заменены другими – литературными штампами батальных сцен XI-XII вв.
Как и чем вооружены были монголы, мы знаем из предыдущей главы, также, как об их методах ведения осады.
     Итак, первым русским княжеством на пути джехангира  стало княжество Рязанское. Главным источником о взятии монголами Рязанского княжества является «Повесть о разорении Рязани Батыем». Она сохранилась в списках большинства новгородских летописей XV века, и является отнюдь не цельным, единовременным произведением одного автора, а скорее воспроизведением одного и того же рассказа более давнего времени. Естественно, как уже подчеркивалось ранее, нельзя походить к оценке сообщаемых в нем сведений без критического осмысления.
«В год 6745 (1237). В двенадцатый год по перенесении чудотворного образа Николина из Корсуня. Пришел на Русскую землю безбожный царь Батый со множеством воинов татарских и стал на реке на Воронеже близ земли Рязанской. И прислал послов непутевых на Рязань к великому князю Юрию Ингваревичу Рязанскому, требуя у него десятой доли во всем: во князьях, во всяких людях и в остальном».
Послав «жену чародейку и двух мужей с нею к князьям рязанским», монголы потребовали дани, как и говорилось выше. Увы, печальный опыт 1223 года ничему не научил русских. Послы были убиты, возможность мира тоже.
Очень интересна версия В.Н. Татищева.  Он считал, что требование монголов не было столь категоричным, и даже ответ рязанских князей в принципе оставлял возможность мира. Мнение русских князей не было единодушным. Крайне интересным было перед битвой поведение Юрия Муромского, который предлагал перед лицом превосходящих сил противника отказаться от боя и выполнить требования татар. Татищев опирался на независимый источник – «Муромскую летопись-топографию» и ему такое поведение Муромского князя представлялось не трусостью, а благоразумием. Юрий фактически приравнивает монгольское нашествие к русским междоусобицам: «Вы вспомните, как прадед ваш Глеб и дед Ярослав, не хотя покориться чести ради Всеволоду, сами тяжко претерпели и землю вконец разоря, принуждены были сильнейшему себе покориться, а того, что погубили, никогда возвратить не могли».  Значит, понял умный князь настоящую цель похода монголо-татар, считая его лишь очередной междоусобицей.
Причем, «храбрый» Рязанский князь Юрий бежал с поля боя, а «трусливый» Юрий Муромский погиб, но не отступил.
Вот и ответ – не всегда то, что кажется трусостью, ей и является. Это скорее мудрость. Бездумная храбрость и геройство – всего лишь глупость. И в истории несть числа примеров этому.
Вернемся в 1237 год. «И услышал великий князь Юрий Ингваревич Рязанский о нашествии безбожного царя Батыя и тотчас послал в город Владимир к благоверному великому князю Георгию Всеволодовичу Владимирскому, прося у него помощи против безбожного царя Батыя или чтоб он сам на него пошел. Князь великий Георгий Всеволодович Владимирский и сам не пошел, и помощи не послал, задумав один сразиться с Батыем. И услышал великий князь Юрий Ингваревич Рязанский, что нет ему помощи от великого князя Георгия Всеволодовича Владимирского, и тотчас послал за братьями своими: за князем Давыдом Ингваревичем Муромским, и за князем Глебом Ингваревичем Коломенским, и за князем Олегом Красным, и за Всеволодом Пронским, и за другими князьями. И стали совет держать – как утолить нечестивца дарами. И послал сына своего князя Федора Юрьевича Рязанского к безбожному царю Батыю с дарами и мольбами великими, чтобы не ходил войной на Рязанскую землю. И пришел князь Федор Юрьевич на реку Воронеж к царю Батыю, и принес ему дары, и молил царя, чтобы не воевал Рязанскую землю».
Немного поздно опомнился князь, как вы думаете? И интересно, что в «Повести» не сказано о более раннем убийстве татарских послов. Батый предстает каким-то безумным злодеем. И предлог для убийства князя Федора совершенно нелепый – отказ предоставить Батыю жену в качестве наложницы. Смерть послов за смерть послов – это вполне возможно по монгольским законам, но из-за женщины, которую даже не видел – это совсем непонятно и дико. Другой версии, что ли у летописца не было, или для него это было нормально?
      Дальнейшее вполне предсказуемо. Русские все-таки решились воевать с монголами. Рязанские дружины в свое время не участвовали в битве на Калке и не имели представления о военной тактике монголов.
     « О хитростях при столкновении.
Когда они (монголы) желают пойти на войну, они отправляют вперед передовых застрельщиков, у которых нет с собой ничего, кроме войлоков, лошадей и оружия. Они ничего не грабят, не жгут домов, не убивают зверей, и только ранят и умерщвляют людей, а если не могут иного, обращают их в бегство; все же они гораздо охотнее убивают, чем обращают в бегство. За ними следует войско, которое, наоборот, забирает все, что находит; также и людей, если их могут найти, забирают в плен или убивают. Тем не менее, все же стоящие во главе войска посылают после этого глашатаев, которые должны находить людей и укрепления и они очень искусны в розысках.
Когда же они добираются до рек, то переправляются через них даже если они и велики…
     Надо знать, что всякий раз, как они завидят врагов, они идут на них, и каждый бросает в своих противников три или четыре стрелы; и если они видят, что не могут их победить, то отступают вспять к своим; и это они делают ради обмана, чтобы враги преследовали их до тех мест, где они устроили засаду; и если враги преследуют их до вышеупомянутой засады, они окружают их и таким образом ранят и убивают. Точно также, если они видят, что против них имеется большое войско, они иногда отходят от него на один или два дня пути и тайно нападают на другую часть земли и разграбляют ее; при этом они убивают людей и разрушают и опустошают землю. А если они видят, что не могут сделать и этого, то отступают назад на десять или двенадцать дней пути. Иногда также они пребывают в безопасном месте, пока войско их врагов не разделится и тогда они приходят украдкой и опустошают всю землю. Ибо в войнах они весьма хитры, так как сражались с другими народами уже сорок лет и более.
Когда же они желают приступить к сражению, то располагают войска так, как они должны сражаться. Вожди или начальники войска не вступают в бой, но стоят вдали против войска врагов и имеют рядом с собой на конях отроков, а также женщин и лошадей. Иногда они делают изображения людей и помещают на лошадей; это они делают для того, чтобы заставить думать о большем количестве воюющих. Перед лицом врага они посылают отряд пленных и других народов, которые находятся между ними; может быть, с ними идут и какие-нибудь Татары. Другие отряды более храбрых людей они посылают далеко справа и слева, чтобы их не видали их противники, и таким образом окружают противников и замыкают середину; и таким образом они начинают сражаться со всех сторон. И, хотя их иногда мало, противники их, которые окружены, воображают, что их много. А в особенности это бывает тогда, когда они видят тех, которые находятся при вожде или начальнике войска, отроков, женщин, лошадей и изображения людей, как сказано выше, которых они считают за воителей, а вследствие этого приходят в страх и замешательство. А если случайно противники удачно сражаются, то Татары устраивают им дорогу для бегства, и как только те начнут бежать и отделяться друг от друга, они их преследуют и тогда, во время бегства, убивают больше, чем могут убить на войне.
Однако надо знать, что если можно обойтись иначе, они неохотно вступают в бой, но ранят и убивают людей и лошадей стрелами, а когда люди и лошади ослаблены стрелами, тогда они вступают с ними в бой».
     Южная граница Рязанского княжества, порубежье Руси и Великой степи, средневековый Воронеж был первым русским городом, принявшим на себя  первый удар. «… И тако начаша совокупляться и выйдоша противу их на Воронеж, хотяху брань с ними сотворить тамо».   
     Пискаревский летописец  свидетельствует: «В лето 6545. Того же лета на зиму пришедши от восточные страны на Рязанскую землю лесом безбожнии татаровья со царем Батыем. И пришедшее первое, сташа станом ту Онузе и взяша ю».
     В Тверской летописи упоминается некая Нуза: «Окаянные татары зимовали около Черного леса и отсюда пришли лесами на рязанскую землю во главе с царем их Батыем. И сначала пришли и остановились у Нузы и взяли ее, и стали здесь станом».
    Названия «Нуза», «Онуза», «Оноза» встречаются во многих летописях, связанных с татарским нашествием, начиная с Новгородской XIV в. Они, по видимому, имеют в виду одно и то же место – некий древнерусский город, расположенный на границе Рязанского княжества, первым встретивший татарское войско. В настоящее время практически доказано тождество «Онозы» - «Нузы» с современным городом Воронежем.
     В «Повести о разорении Рязани Батыем»  летописец говорит: « … И ста на реке на Воронеже на Онозе и взя ею пленом...»
     Никоновская летопись: «… Той же зимой пришли с восточной стороны на резанскую землю лесом безбожие татары с царем Батыем, и придя, сначала стали станом на Онозе, взяли ее и сожгли». Но это мы уже знаем. Но далее: «И оттуда послали своих послов к резанским князьям, требуя себе десятой части во всем… Князья же резанские … ответили послам Батыевым: «Коли нас не будет, то все ваше будет». И начали собирать силы и выехали против татар в Воронеж, желае там сотворить с ними битву…»
     «…Воронеж был первым местом, где рязанские князи имели несчастнейшее сражение с татарским князем Батыем в 1237 году…»  «Победив наших князей, татары пошли через Воронеж к Рязани и оттуда далее по Оке» 
     «На правом берегу крутом донского древнего притока твой город стал Руси щитом пред кочевой ордой Востока» - так писал воронежский поэт К.Гусев уже в XX веке.
     Первый картографический документ, непосредственно предшествовавший татаро-монгольскому нашествию, обнаружен в работе А.И.Мусина-Пушкина «Историческое исследование о месторасположении древнероссийского Тьмутараканского княжения» . Приложением к данному труду, был издан «Чертеж, изображающий часть древния России с окрестными народами». К чертежу приложено составленное в алфавитном порядке описание городов и урочищ, в нем обозначенных. В этом перечне есть описание Воронежа, как населенного пункта и условным знаком (две скрещенные сабли, обозначавшие сражение) помечено место битвы. Под знаком цифра – 1237 год. Это район приблизительно в десяти километрах южнее Таврова.
     Между прочим, тот же Юлиан, ушедший летом 1237 года из Суздаля, свидетельствует, что русские князья были прекрасно осведомлены о скоплении монголов у «Нузы». «Они (т.е. монголы), как передавали нам словестно сами русские, венгры и булгары, бежавшие перед ними, ждут того, чтобы земля, реки и болота с наступлением зимы замерзли, после чего всему множеству монголов легко будет разграбить всю страну русских».  В.Н.Татищев приводит данные о том, что бояре суздальского князя, получив сведения о татарх от беженцев из Булгара, советовали князю «чтоб городы крепить и со всеми князи согласиться к сопротивлению, ежели оные нечестивые татара придут на землю его».
     Таким образом, внезапного нападения не было. Скорее была надежда на то, что именно в эту зиму (а по некоторым сведениям зима 1237 г. была суровой и началась рано) монголы не рискнут напасть, опасаясь бескормицы для коней. Эти ожидания до некоторой степени притупили бдительность русских князей.
     Рязанский князь Юрий Ингвардович попросил помощи у соседей – Великого князя Владимирского Юрия Всеволодовича и Черниговского князя Михаила. Они ответили отказом. Тогда Юрий призвал своих «вассалов» - князей Пронского, Муромского и Коломенского. Вот это объединное войского и участвовало в первом столкновении.
     Что же представляли собой русские войска того времени? Вооружение русского воина той поры не многим отличается от современного ему европейского. Кольчуга, шлем, щит, меч и копье для конных воинов; меч и лук для пеших. Русские княжеские дружины считались превосходным войском. Их вооружение славилось далеко за пределами Русской земли, но эти дружины были малочисленны, в их состав входило всего несколько сотен человек. Для того, чтобы организовать оборону страны от опытного и хорошо подготовленного врага их было слишком мало. Княжеские дружины были непригодны к действию большими силами под единым командованием и по единому плану. Основную же часть русского войска составляли городские и сельские ополчения, набиравшиеся в момент опасности. Их вооружение и профессиональная подготовка, естественно, оставляли желать лучшего. Русские города со своими укреплениями не могли быть непреодолимым препятствием для мощной осадной техники. Население крупных городов составляло 20-30 тысяч человек и в случае нападения могло выставить 10 тысяч защитников. Но каждый город сопротивлялся врагу в одиночку.
     Мы уже видели, каким богатым арсеналом технических средств и приемов и опытом осады городов обладали монголы. Пришли же они на Русь и в Восточную Европу, имевших совсем другой опыт ведения войны и привыкших, что от кочевников всегда можно отсидеться за крепостными стенами.
     Русские крепости, как и крепости Булгарии, в основном имели деревянно-земляные типы укреплений, каменные сооружения были очень редки. К XIII веку они существовали только в Пскове, Новгороде и во Владимире, а также в южно-русских землях, граничивших с Восточной Европой. Что же представляла собой типично русская крепость? Круглое городище с валом и рвом, имевшее детинец. Ров был глубиной 2,5-4 м., вал – основу из деревянных срубов, забитых землей. На валу сверху был частокол или срубные стены. Боевых башен, в отличие от Западной Европы, русские городища не имели, для стрелков были т.н. «заборола» – боевые площадки с брустверами вверху стены и местом для размещения воинов. Такие крепости были рассчитаны на то, чтобы сдержать первый удар врага, потому что на протяжении столетий главным способом взятия русских городов было внезапное нападение, причем главным было – внезапностью или хитростью взять ворота. Длительные осады были очень редки, а случаи штурмов – единичны.
     Все эти особенности русского военного зодчества и навыков при обороне своих городов оказались роковыми во время нападения на них монголов. Русские не привыкли к «правильной» осаде, а вылазки пресекались монголамы отыниванием частоколов. Кроме того, стрельба с заборол подавлялась монгольскими камнеметами, деревянные стены поджигались огнеметными средствами.
     Главным же врагом русских княжеств была их раздробленность и полное нежелание помогать соседу, с которым находился во враждебных отношениях.
    Войска главных русских княжеств, как правило, сидят по своим местам, что дает в конечном итоге монголам возможность бить их по частям, имея каждый раз подавляющее преимущество. При этом монголы действуют не единым войском, а отрядами, что придает им дополнительную маневренность.
    Как не вспомнить тут горькие строки безымянного автора «Слова о полку Игореве»: «Усобица князем – на поганыя погыбе, рекоста бо брат брату: «се – мое, а то – мое же!» И начаша князи про малое, «се великое» молвити, и сами на себя крамолу ковати, а погни со всех стран прихождаху с победами на землю Русскую».  Из событий на р.Калке не было извлечено уроков.
    Рязанцы были разбиты и укрылись под защитой стен своей столицы. По пути к Рязани татарами был, видимо, взят Пронск. Но, что характерно, существуют летописные данные об осаде и взятии Пронска в ходе княжеских междоусобиц в 1186 и 1207-1208, а в ходе татаро-монгольского нашествия – летописных данных нет.
     16 декабря 1237 года началась осада Рязани, имевшей мощную систему укреплений, включавшую две лини валов до 10 м высотой и рвы глубиной до 8 м. Город был обнесен тыном, и после пяти дней непрерывного штурма все было кончено. Такова общепризнанная официальная версия, опирающаяся все на ту же «Повесть о разорении Рязани Батыем».
     Кстати, не стоит смотреть на эту «Повесть» как на подлинный и единственный исторический источник. Во-первых, одна была написана явно позднее самих описываемых в ней событий (XV век), а во-вторых, она  страдает обилием анахронизмов и неточностей. Приведем только один пример: среди павших в битве под Воронежем названы князь Юрий Игоревич, Давыд Игоревич Муромский и Всеволод Игоревич Пронский. В действительности же князь Юрий Игоревич погиб гораздо позднее, при осаде Рязани, а Давид Игоревич и Всеволод Игоревич – вообще мифические личности. Князем Муромским в 1237 году был Юрий Давыдович. Его отец Давыд Юрьевич умер еще в 1228 году. Князем Пронским был Всеволод Михайлович. Оба они и погибли в той злосчастной битве 1237 года.
     Так же в летописи говорится: «Тогда же иноплеменьници погани оступиша Разань и острогомъ оградиша и. Князь же Рязански Юрьи затворися в граде с людьми. А князь Романъ Ингъворовиць ста битися противу их со своими людьми». 
     Совершенно непонятно, зачем князю Роману выходить из хорошо укрепленного города? Вот если он возглавлял рязанскую дружину, выступившую к Воронежу, то тогда все становиться на свои места. Татары уже обложили Рязань. Как мы уже видели, войско Батыя было разделено на три отряда, действовавшие самостоятельно, следовательно, под Воронежем русские князья столкнулись отнюдь не со всем войском, как считают до сих пор историки, а лишь с отдельным отрядом численностью около 10 тысяч человек. Поэтому-то русские князья и надеялись выграть битву своими превосходящими по численности силами. Так что из-под Воронежа уходил с остатками войск князь Роман. И у Рязани он вынужден был принять битву в поле, а после поражения ушел с остатками дружины к Коломне.
     «И стал воевать царь Батый окаянный Рязанскую землю и пошел ко граду Рязани. И осадил град, и бились пять дней неотступно. Батыево войско переменялось, а горожане бессменно бились. И многих горожан убили, а иных ранили, а иные от великих трудов и ран изнемогли. А в шестой день спозаранку пошли поганые на город – одни с огнями, другие со стенобитными орудиями, а третьи с бесчисленными лестницами – и взяли град Рязань месяца декабря в 21 день». 
      Как мы уже писали выше, монголы все свои осадные приспособления делали на месте, а это требовало определенного времени. Следовательно, количество дней осады города зависело отнюдь не от мужества его защитников, о чем любят писать наши историки, а от мастерства монгольских инженеров и количества подходящего материала.
      Заглянем опять в «Историю» Плано Карпини:
« Об осаде укреплений.
     Укрепления они завоевывают следующим образом. Если встретится какая крепость, они окружают ее; мало того, иногда они так ограждают ее, что никто не может войти или выйти; при этом они весьма храбро сражаются орудиями и стрелами и ни на один день или на ночь не прекращают сражения, так что находящиеся на укреплениях не имеют отдыха; сами же Татары отдыхают, так как они разделяют войска, и одно сменяет в бою другое, так что ни не очень утомляются. И если они не могут овладеть укреплением таким способом, то бросают в него греческий огонь… Если они не одолевают таким способом и этот город или крепость имеет реку, то они преграждают ее или делают другое русло, и, если можно, подтопляют это укрепление. Если это сделать нельзя, то они делают подкоп под укрепление и под землею входят в него в оружии. А когда они уже вошли, одна часть бросает огонь, чтобы сжечь его, а другая часть борется с людьми того укрепления. Если же и так не могут победить его, то ставят против него свой лагерь или укрепление, чтобы не видеть тягости от вражеских копий, и стоят против него долгое время, если войско, которое с ними борется, случайно не получит подмоги и не удалит их силою».
     Интересно, что до сих пор историки следом за В.Н.Татищевым утверждали, что потери монгольских войск во много раз превосходили потери русских, но монголы восполняли свои потери за счет пленных («пленные закрывали погибель их»), которых на тот момент было больше, чем самих монголов. В частости, как утверждается, штурм, например, Владимира был начат после того, как один из монгольских отрядов, взявший Суздаль, вернулся с множеством пленных. Однако восточные источники, многократно упоминающие об использовании пленных во время монгольских завоеваний в Китае и Средней Азии, не упоминают об использовании пленных в военных целях на Руси и в Восточной Европе.
     Так кто же все-таки разрушил Рязань? Был ли это действительно хан Батый?
      В летописи все как положено такому горестному сказанию: « И пришли в церковь соборную пресвятой Богородицы, и великую княгиню Агриппину, мать великого князя, со снохами, и прочими княгинями посекли мечами, а епископа и священников огню предали – во святой церкви все пожгли, а иные многие от оружия пали. И во граде многих людей, и жен, и детей мечами посекли, а других в реке потопили, а священников и иноков без остатка посекли, и весь град пожгли, и всю красоту прославленную, и богатство рязанское, и сродников рязанских князей – князей киевских и черниговских – захватили. А храмы божии разорили и во святых алтарях много крови попили. И не осталось во граде ни одного живого: все равно умерли и чашу смертную испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего – ни отца и матери о детях, ни детей об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мертвые».
     Какая-то бессмысленная жестокость и главное, противоречащая всему тому, что было известно о монголах и их обычаях со времен Чингис-хана.
     Во-первых, зачем убивать княгиню и всех женщин из княжеской семьи, если потом оставлять в живых и брать в заложники уцелевщих членов семьи?
     Нет никакой логики.
     Во-вторых, монголы были известны своей веротерпимостью, тотальное уничтожение церквей и служителей культа у них не приветствовалось, тем более, что среди них самих уже были христиане. «Яса» Чингис-хана прямо определяла неприкосновенность служителей культа.
     В-третьих, как известно из истории покорения земель монголами, они, прежде всего, отделяли от общего населения ремесленников и детей, уводя их в плен. Детей даже усыновляли, как например, делала мать Чингис-хана. Из них впоследствии вырастали будущие воины для войска. Да и рабы всегда требовались: монголы – племена кочевников, кому-то же надо смотреть за скотом.
     Пока достаточно только этих нестыковок. Но уже сейчас понятно, что или описывалось какое-то другое «разорение Рязани», искусственно привязанное потом к монголам, или  разрушение не было столь фатально.
      Что же говорит археология? Безусловно, существует городище «Старая Рязань», в отличие от Рязани нынешней. Но огромного количества незахороненных покойников, как должно было бы быть, если летопись была правдивой, просто не найдено. Если учесть, что археологи работают на городище с 1948 года по настоящее время, то становится понятно, что никакой массовой резни не было. Более того, все находки свидетельствуют об их древнерусском происхождении: ювелирные украшения, костяные монеты, кистень из рога, нательные крестики, наконечники русских стрел и т.д. Следов пребывания татар и массового побоища просто нет. Следы пожара присутствуют, но они могут относиться к любому набегу, благо их было много, включая междоусобные войны.
     Экспедиция 1949 года А.Л.Монгайта в Старой Рязани  обнаружила за валами города фундаменты трех белокаменных церквей (Борисоглебской, Успенской и Спаса), якобы разрушенных в 1237 году. Кстати, та же «Повесть» пишет о соборной церкви, стены которой хотя «погоре и почернеша» все-таки устояли. Более того, церковь Спаса упоминается под 1258 годом, как действующая, в ней был похоронен князь Олег Ингвардович.
     Значит, причина переноса Рязани на новое место вовсе не татарский набег 1237 года. Л.Н.Гумилев, например, напоминал о полном уничтожении города суздальцами и выселении жителей еще за 19 лет до монгольского нашествия. Причем разрушил ее никто иной, как Ярослав Всеволдович, князь Переяславль-Залесский, о котором мы еще не раз поговорим позднее. Очень интересная и своеобразная личность этот «первый объединитель земель русских» и «благочестивый отец» «святого и благоверного» князя Александра Невского!
     Причем, сам автор «Повести» называет главной причиной бедствий, постигших Русь, «ненависть братьи», т.е. междоусобицу.
      Старая Рязань  была окончательно покинута жителями лишь через 80 лет из-за участившихся княжеских междоусобиц и татарских набегов. Причем перенесена столица была не на новое место, а в Переяславль-Рязанский, город, существовавший с XII века. После очередного разорения Рязани в 1288 году город покинул епископ. Но вообще-то перенос столицы княжества на другое место событие довольно распространенное в средневековой Руси. Переносились столицы Смоленского, Новгородского, Переяславльского и Ростовского княжеств, причем старый город спокойно существовал еще несколько столетий.
     Возникает закономерный вопрос: откуда взята информация о разорении ордами Бату-хана княжеств Северо-Восточной Руси? Ответ: из русских летописей:  Софийской, Псковской, Лаврентьевской  и других, и из «Повести о разорении земли рязанской» . Начнем с того, что «Повесть о разорении земли Рязанской» практически ничего не говорит ни о численности татарского войска, ни о самом штурме города. Обе редакции обрываются на летописных строках: «…пришла беда на погибель христианскую…», что само по себе наводит на мысль, что кто-то умышленно уничтожил часть текста,  где шло подробное описание  случившейся беды.
 Необходимо отметить, что первыми на странность сего обстоятельства обратили внимание еще дореволюционные историки и собиратели древних летописей в лице Полевого, Устрялова и Погодина (любой желающий может ознакомиться с их мнением  по поводу того, что большинство русских летописей безжалостно правились и просто подделывались по заказу правящих династий).
Но сам факт вторжения монголо-татар на территорию Руси отрицать ни в коей мере нельзя. Хотя со многими странностями этого вторжения мы будем то и дело сталкиваться. Однако обо всем по порядку.
После разгрома Рязани (а, может быть, еще до того, сразу после Воронежа) остатки войск во главе с племянником Рязанского князя Романом отошли к Коломне, к границе Владимиро-Суздальского княжества. Здесь к ним присоединились дружины из Пронска и Москвы, местные силы и личная дружина Юрия II Всеволодовича, Великого князя Владимирского и Суздальского, которую возглавляли старший сын Юрия Всеволод и княжеский воевода Еремей Глебович.
Кстати, монголы вовсе не стремились к войне с Суздалем. Суздальского князя и хана Батыя связывали некоторые общие интересы. В то время, как войска улуса Джучи совершали первые два похода на Волжскую Булгарию    (в 1229 и 1232 гг.), суздальцы разгромили главного союзника булгар – мордовского князя Пургаса. Кроме того, разорение Рязанской земли было очень выгодно Суздалю – устраняло главного соперника.
Но Суздальского Великого Князя напугало слишком стремительное продвижение монголов к границам его земель, а может, он рассчитывал, что войска Батыя уже ослабли и он их без труда разобьет? Но, так или иначе, Юрий решил поддержать рязанцев.
В январе 1238 года объединенные силы русских встретились с войском Батыя у Коломны.
« Батый же устремился в землю Суздальскую, а Всеволод встретил его на Коломне, и билась они, и пали многие с обеих сторон. Всеволод же был побежден и рассказал отцу о проишедшей битве с быстро устремившимися на землю и города его врагами».
В сражении под Коломной был убит Кулькан – самый младший сын Чингис-хана, один из наиболее влиятельных соперников Батыя, так что он в какой-то мере даже должен был благодарен русским за этот бой. Но подошедшая степная конница монгол взяла верх над менее подвижными пешими войсками русских.
И здесь опять сплошные загадки и вопросы.
В том, что великий князь Владимирский Юрий не пришел на помощь рязанцам, нет ничего странного и удивительного. Летопись четко рисует его позицию: «хоте самъ особе брань сотворити». Но по логике, пока татары громили Рязанское княжество, Юрий должен был собрать полки, призвать вассальных князей и встречать врага на границах своей земли со всеми силами. Что же мы видим? Под Коломну действительно выступает рать во главе с сыном Юрия Всеволодом. Однако состав этой рати не слишком впечатляет. Никто из вассалььных Юрию князей к Коломне не пришел. Причем не потому, что отказались. Их просто не позвали. И даже великокняжеские полки были собраны далеко не все. Это потом, став станом на реке Сити, Юрий «нача совокупляти вои противу татаровъ».
 Почему монголы практически всегда во время Батыева нашествия одерживали победы? Казалось бы, у русских  дружины, войска, часто численное преимущество, укрепленные города-крепости?
Тому есть несколько причин:
Во-первых, за монголами были уже почти 50 лет опыта ведения захватнических войн, а русские князья, в лучшем случае, занимались лишь междоусобной резней – разорением соседа, а зачастую и родственника. Согласитесь, опыт совершенно разный.
Помимо этого необходимо заметить, что в большинстве столкновений участвовали лишь княжеские дружины.
Именно княжеские дружины приняли на себя основной удар. Ополчение городов чаще всего  лишь обороняло крепости.
Во-вторых, отсюда и разная тактика поведения в бою, совершенно незнакомая до тех пор русским. Почему-то опыт столкновения с монголами на Калке их ничему не научил. Мало героизма и храбрости, нужна еще выдержка и хитрость.
В-третьих, понятно, что пешие, закованные в кольчуги отряды в любом случае будут в бою тяжелее и неповоротливее легкой кавалерии степняков. А русское ополчение вообще нельзя рассматривать в качестве достойного соперника опытным в войнах монголам. Конница же у русских князей в это время была малочисленна.
Четвертой причиной поражения русских было превосходство военной тактики монголов, как мы это уже видели из предыдущей глаы. На Руси не было опыта взятия или обороны крепостей, сражения происходили в основном в «чистом поле». Укрываться за стенами укреплений считалось недостойным князя. Рязанцы встретили войско Батыя на границах княжества, Всеволод не усидел за надолбами, москвичей погубила вылазка. Тем более, что русские крепости того времени не имели глухих башен и возможностей фронтального обстрела с крепостных стен и не могли устоять против осадной артиллерии – камнеметов, катапульт и огнеметов. Но в «чистом поле» преимущество монгольской конницы было еще сильнее.
Это уже потом, приобретя опыт и пересмотрев структуру войск, русские князья научились давать достойный ответ татарским набегам. А в 1237 году такого боевого опыта русские дружины не имели.
После битвы Батый взял Коломну и Свирельск. Хотя традиционно утверждается, что города были окружены рвами и валами, а также стенами без башен, археологических свидетельств существования укреплений вокруг Коломны до сих пор не найдено.
После этого перед Батыем стал выбор – куда идти дальше? Всеволод бежал к Владимиру, а москвичи к Москве. Путь до Владимира был более легок и удобен, особенно по льду замерзшей реки Цна, но Батый отправился к Москве. Ранее было принято считать, что роль Москвы в начале XIII века была очень невелика – так, небольшой торговый форпост. Но последние археологические данные и исследования летописных свидетельств говорят об обратном.
Академик М.Н.Тихомиров  обратил внимание на один интересный факт, говорящий о значении Москвы среди других городов Северо-Восточной Руси. После смерти князя Всеволода Большое Гнездо  его сыновья поделили между собой Суздальское княжество. Четвертый сын, Владимир, получил богатые земли Юрьева-Польского. Москва досталась Юрию, ставшему великим князем, впридачу к собственно столице. Владимиру Юрьева показалось мало, и он захватил Москву неожиданным броском.
Если Москва была таким уж заштатным городком, то зачем напрягаться великому князю Юрию, ведь у него и так все есть? Но Юрий осадил Москву и вынудил Владимира поменять Москву на заштатный Переяславль-Русский.
Вряд ли братья затеяли подобные «разборки» из-за какого-то пограничного форпоста. Получается, что Москва находилась в семерке крупных городов Владимиро-Суздальской земли и Батый отлично это знал, поэтому и двинулся на Москву, на время оставив в стороне Владимир. Даже достаточно большой уклон от основного маршрута в условиях зимнего времени его не остановил, значит, ожидалась богатая добыча.
Археологические раскопки последних лет в центре Москвы также говорят, что к середине XIII века город представлял собой значительную по масштабам крепость с развитым ремеслом и торговлей.
Москву Батый взял только через пять дней непрерывных штурмов. «Взяша Москву татарове, и град и церкви святыя гневи предаша, и манастыри все и села пожгоша и много именья вземше отъидоша».
Длительность осады подтверждают, в частности, Рашид ад-Дин , Гербейштейн , А.Лызлов . В Московском Кремле были найдены предметы воинского снаряжения, явно принадлежащие высокопоставленным дружинникам.
Что интересно, опять, как в случае с Рязанью, размеры опустошения города были явно преувеличены. В результате раскопок центрального района современной Москвы – Кремля и Зарядья – была найдена, как, впрочем, и во многих русских городах середины XIII века, прослойка угля – следы пожара. Но непосредственно на ней уже лежит новый культурный слой, т.е. город начал отстраиваться сразу же после нашествия, иначе бы над углем осталась пустая, «стерильная» прослойка. Значит, жители-то уцелели, и в большом количестве. А уже через 10 лет Москва упоминается как столица удельного княжества. В ходе штурма 1237, видимо, были уничтожены лишь деревянные укрепления.
В официальной историографии период истории монголо-татарского нашествия издавна привыкли считать временем упадка. Но на археологических материалах Москвы, Коломны и Рязани видно не только восстановление городов, но и их быстрое и интенсивное развитие.
Но вернемся к Батыю. Он, естественно, двинулся теперь на Владимир. Князь Юрий Всеволодович, понадеясь на мощь крепостных стен и опытный гарнизон, оставил город для защиты своим сыновьям, а сам ушел на север – набирать новое войско и взывать о помощи к своим братьям-князьям. Он считал, что город продержится до похода подкреплений.
Но монголы, овладевшие искусством осады городов еще в войнах с Китаем и Хорезмом, 2 февраля осадили Владимир.
«Батый же осадил город, но горожане сильно боролись за город; тогда татары сказали обманом горожанам: «Где князья рязанские, ваш город и ваш князь великий Юрий? Не наша ли рука схватила их и предала смерти»? И услышав об этом, епископ Митрофан начал со слезами говорить всем: «Дети, не побоимся соблазна от нечестивых, не будем думать о тленной этой и скоро минующей жизни». Услышали эти слова люди, начали крепко сражаться. Татары же разбивали городские стены стенобитными орудиями и стреляли без числа стрелами. Князь же Всеволод увидел, что надвигается еще сильнейший бой, испугался, потому что он был молод, сам вышел из города с небольшой дружиной, неся с собой многие дары, надеясь получить от татар пощады. Батый же, словно дикий зверь, не пощадил юности его, велел перед собою зарезать и весь город разорил. Епископ же с княгиней и детьми убежали в церковь, а нечестивый Батый велел ее зажечь огнем, и так все бежавшие в церковь отдали свои души богу».
Пока шло сопротивление во Владимире, небольшой отряд монголов 5 февраля напал на Суздаль, в котором не было гарнизона, и поджег город. «Взяша Суждаль и святу Богородицю разграбиша, и двор княжь огнемъ пожегша, манастырь св. Дмитрия пожгоша, а прочии разграбиша». Это все, что смогли сделать монголы, так что город не был уничтожен, как привыкли считать ранее.
Стоит прокомментировать вышеизложенный летописный текст, чтобы прояснить некоторые моменты взятия Владимира. В городе не было четкого руководства обороной. Княжата Всеволод и Мстислав и опытный воевода Петр никак не могли придти к согласию. Всеволод и Мстислав попытались с малой дружиной вырваться из осады, а когда это не удалось, попытались спасти свою жизнь (а не жизни горожан и не город, как утверждает летопись), предложив Батыю богатый выкуп. Но «Яса» четко предписывала – перебежчиков казнить, что и было сделано.
Вот он – различный менталитет народов. У монголов были свои правила чести, а у русских – свои. Каждый вел себя естественно для своего народа и своего воспитания. Так что – «Запад есть Запад, Восток есть Восток – им не сойтись никогда».
Но горожане, даже оставшись без князей, отчаянно сопротивлялись. Рашид Ад-дин пишет: «Город Юргия Великого взяли в 8 дней. Менгу-кан лично совершал богатырские подвиги, пока не разбил их».
Трудно судить о масштабах разрушений города. Большинство выводов о полном разрушении Владимира основано на любопытном логическом построении: «После этого, значит, вследствие этого», ведь во второй половине XIII века город приходит в упадок.
Но описания избиения жителей явно взяты из предыдущих статей летописи, и полно позднейших вставок. Особенно это видно при упоминании о разрушении «портов блаженных первых князей», которых в 1238 году во Владимире просто не было. Сожжен город не был, основные церкви уцелели.
Да, позднее Владимир теряет главную роль в экономического центра Северо-Восточной Руси, сохраняя, однако, значение религиозного и политического центра. Но это никак не связано с нашествием Батыя, а обусловлено дальнейшей логикой государственного и экономического развития Руси.
Чуть подробнее хотелось бы остановиться на уже упоминавшемся этническом менталитете монголов, представленных в нашей русской летописной традиции просто безумными дикарями-людоедами, совершающими совершенно дикие поступки. Понятно, что русским не за что было особенно любить захватчиков, но и логика должна присутствовать.
«Вышеупомянутые люди, то есть Татары, более повинуются своим владыкам, чем какие бы ни было люди, живущие в сем мире или духовные, или светские, более всех их уважают и нелегко лгут перед ними. Словопрения между ними бывают редко или никогда, драки же никогда, войн, ссор, ран, человекоубийства между ними не бывает никогда. Там не обретается также разбойников и воров важных предметов; отсюда их ставки и повозки, где они хранят свои сокровища, не замыкаются засовами или замками. Если теряется какой-нибудь скот, то всякий, кто найдет его, или просто отпускает его, или ведет к тем людям, которые для этого приставлены; люди же, которым принадлежит этот скот, отыскивают его у вышеупомянутых лиц и без всякого труда получают обратно. Один достаточно чтит другого, и все они достаточно дружны между собою; и хотя у них мало пищи, однако они вполне охотно делятся ею между собою. И также они довольно выносливы, поэтому голодая один день или два и вовсе ничего не вкушая, они не выражают какого-нибудь нетерпения, но поют и играют, как будто хорошо поели. Во время верховой езды они сносят великую стужу, иногда также терпят и чрезмерный зной. И это люди не изнеженные. Взаимной зависти, кажется, у них нет; среди них нет почти никаких тяжбных ссор; никто не презирает другого, но помогает и поддерживает, насколько можно по средствам. Женщины их целомудренны, и о бесстыдстве их ничего среди них не слышно. Раздоры между ними возникают или редко или никогда, и хотя они доходят до сильного опьянения, однако, несмотря на свое пьянство, никогда не вступают в словопрения или драки». 
Но таковы монголы между собой. С другими же народами, несмотря на честность и внутреннее благородство, тактика поведения другая:
« Описав их хорошие нравы, стоит изложить теперь о дурных. Они весьма горды по сравнению с другими людьми и всех презирают, мало того, считают их, так сказать, ни за что, будь то знатные или незнатные люди. Именно мы видели при дворе императора, как знатный муж Ярослав, великий князь Руссии, а также сын царя и царицы Грузинской, и много великих султанов, а также князь Солангов не получали среди них никакого должного почета, но приставленные к ним татары, какого бы низкого звания они не были, шли всегда впереди их и занимали всегда первое и главное место».
Прервем ненадолго повествование Карпини. Он мыслит с точки зрения западного человека. А с точки зрения монголов – все верно: с чего бы это данники из побежденных государств должны шествовать впереди победителей?
«По сравнению с другими людьми они очень вспыльчивы и раздражительного нрава. И также они гораздо более лживы, чем другие люди, и в них не обретается никакой почти правды; вначале, правда, они льстивы, а под конец жалят, как скорпион. Они коварны и обманщики и, если могут, обходят всех хитростью. Все зло, какое они хотят сделать другим людям, они удивительным образом скрывают, чтобы те не могли позаботиться о себе или найти средство против их хитростей. Пьянство считается у них почетным… Они очень алчны и скупы, огромные мастера выпросить что-нибудь, а вместе с тем весьма крепко удерживают все свое и очень скупы. Убийство других людей считается у них ни за что».
Подобное изображение человеческих пороков можно найти у любого народа, хоть Востока (где вообще обман считается не только в норме вещей, а возведен в некую доблесть), но и Запада. Кроме того, в словах Карпини о жадности монгол чувствуется какое-то раздражение – не иначе, у него что-то выпросили, а ему ничего не дали взамен.
Но от морально-этических вопросов вернемся к продолжающемуся разорению Руси ханом Батыем. Итак, 1238 год. Он начался 1 марта и летописцы отметили: «Того же лета все было мирно».
Но февраль 1238 года воистину стал «злым месяцем» для Руси. В трудах историков это выглядит так: татары разделяют свои силы и начинают грабеж северо-восточной Руси.
Надо было где-то искать пропитание для воинов и фураж для лошадей, а времени было крайне мало – до наступления распутицы.
«И ови идоша к Ростову а инии к Ярославлю а инии на Волгу на Городець и ти плениша ве по Волзе доже до Галича Мерьского а инии идоша на Переяславль и тъ взяша и оттоле всю страну и грады многы все то плениша доже и до Торжку и несть места ни вси ни селе таце редко иже не воеваша на суждальской земли. И взяша городовъ 14 опрочь слобод и погтостов в один месяць фераль 1237».
«Овии же идоша к Ростову а инии же къ Ярославлю а инии на Волгу и на Городець и те плениша все по Волзе доже до Галича Володимирьского а инии идоша к переяславлю и тот град взяша оттоле всю страну ту и город мнози поплениша Юрьевъ Дмитровъ Волокъ Тферь ту же и сына Ярослава убиша и до Торжкя. Не места идеже не повоеваша и на всеи стране Ростовскои и Сужальскои земли».
А теперь рассмотрим, что же не так в сообщаемых летописцами сведениях.
 Во-первых, во Владимиро-Суздальской земле городов было гораздо больше, чем 14. Только по Волге располагалось 12: Нижний Новгород, Городец, Кострома, Ярославль, Молога, Углич, Калязин, Кснятин, Белгород, Дубна, Шоша, Тверь. Четыре города было на Клязьма: Владимир, Стародуб, Ярополчь, Гороховец. А еще были Ростов, Суздаль, Переяславль, Дмитров, Юрьев, Галич Мерьский, Москва, Унжа, Лопасня, Кашин… Общее число городов – около тридцати. И разорение 14 из них никак нельзя считать разорением всей Владимиро-Суздальской земли.
Во-вторых, согласно Суздальской летописи, татары идут от Переяславля к Твери через Юрьев, Дмитров и Волок. Юрьев расположен на восток от переяславля, а Тверь на запад. Очень странный маршрут. А в Новгородской Первой летописи список городов, разоренных татарми после Сицкой битвы, открывает Москва, захваченная еще до осады Владимира.
Таким образом, опираться на летописные свидетельства при реконструкции реальных событий февраля 1237 года просто нельзя.
Итак, что мы видим? Владимир пал 8 февраля, Торжок монголы осадили 22 февраля. То есть путь от Владимира до Торжка были пройден ими за 14 дней. А даже по прямой между этими городами более 300 километров. В те времена кратчайшая дорога шла по Нерли – левому притоку Клязьмы, затем к Переяславлю на Плещеевом озере. Рашид Ад-Дин сообщает, что именно сюда направились татары после взятия Владимира. От Переяславля по другой Нерли – правому притоку Волги, затем по Волге до твери и по Тверце до Торжка. Всего около 500 километров. И все это за 14 дней, попутно захватывая встречные города, да еще в условиях жестокой зимы, вот-вот должной смениться весенней распутицей? Но для чего-то татары двинулись именно от Владимира к Твери, причем очень стремительно. Это был не просто набег с целью пограбить, где придется, а целенаправленный рейд с конкретно поставленной задачей. Если вернуться к нашим рассуждениям, то задача такого рейда – максимальное ослабление сильного Владимиро-Суздальского княжества.
Во время этого рейда на пути татар оказываются: Суздаль, Переяславль, Кснятин, Белгород, Дубна, Шоша и Тверь. С учетом Владимира, всего восемь городов.
Выше мы уже читали сообщение монаха Юлиана. Вспомним, что третье войско татар стоит против Суздальской земли. Почему же вторжение в эту землю производит не отдохнувшее войско, а те силы, что разгромили Рязань? Также непонятно, почему князь Юрий вообще никак не реагирует на урозу с востока, сосредоточившись лишь на защите южных рубежей.
Если согласиться с летописными данными, что именно это третье войско «плениша все по Волге до Галича Мерьского», то опять возникает ряд нестыковок и вопросов. Большая часть маршрута татар пролегает по пограничным и малонаселенным местам. Зачем громить окраины, когда есть прекрасная возможность вторжения в богатые центральные области?
Чтобы попасть к Галичу, нужно пройти мимо Костромы – другой дороги просто нет. Но Кострома нигде не упоминается, как город, захваченный монголами в 1237 году.  Причем ни в ранних, ни в более поздних летописях.
Значит, татары пошли другим маршрутом – по Клязьме к Владимиру. На этом пути и было захвачено четыре города: Нижний Новгород, Гороховец, Ярополчь и Стародуб. С учетом ранее перечисленных восьми – всего двенадцать городов. Тринадцатый – Дмитров. А где же четырнадцатый? Что это за город? Это могли быть Углич или Калязин, лежавшие на пути возвращающегося с Сити войска Бурундая, а мог быть город, имя которого летопись вообще не сохранила.
Главный вывод из всего сказанного: ни о каком повальном разграблении и разорении Руси («не места идеже не повоеваша») речи нет и быть не может. Обширные территории будущих Ростовского, Ярославского и Костромского княжеств, а также Устюга и Белозерска вообще остались вне «зоны боевых действий».
     Что же значит термин - «взял город» применимо к этому временному отрезку? Стародуб, например, был покинут и князем и жителями, жечь и грабить было просто нечего и незачем. Кроме того, как говорилось выше, монголы очень торопились успеть до распутицы, поэтому города не разрушались, да и деревни тоже. Сам же Батый с основными силами двинулся к Торжку, разорил его (это был богатый торговый форпост, там было много зерна и фуража) и простоял там две недели.
Кстати, захвачены были города, стоявшие на важнейшем торговом пути Северо-Востока Руси. Сам же Торжок был узловым пунктом этой торговой дороги. Издавна считалось что тот, кто владеет Торжком – владеет Новгородом. Этот богатый торговый форпост служил как бы воротами на русский север.
    4 марта один из монгольских отрядов совершенно случайно наткнулся на лагерь Юрия II на реке Сить и в жестоком бою разгромил наспех собранные войска, сам Юрий был убит.
Монголам это не давало никакого преимущества, очевидной выгоды от гибели князя они не имели, да и все равно им было, кто князь разоряемых земель.
Но случайная гибель в битве на реке Сить Владимирского князя Юрия Всеволдовича устраняла для Ярослава Всеволодовича последнего реального претендента на Владимирское княжение. Много неясностей таит в себе и сама гибель князя Юрия. Обычно считается, что вторая группировка монголов, возглавляемая Каданом и Бури, поднялась от Владимира или Переяславля к Ростову и Ярославлю и разбила Юрия на реке Сить. Остается совершенно непонятным, как с ними оказался царевич Бурундай (согласно общепринятой версии – предводитель первой группировки монголов) и почему Юрий вдруг бросил свои позиции у Ярославля, а также, где была и что делала в это время третья группировка монголов. Согласно монгольским традициям и правилам ведения войны каждый царевич возглавлял свой, набранный в улусе отца, отряд. Войско делилось на центр и крылья, сочетая племенной и десятичный признаки. Приволжская группа соответствовала правому крылу армии и состояла преимущественно из войск улуса Тулуя. С ним шли его сыновья Мэнгу и Бучек, а общее командование осуществлял Бурундай.
В 1237 году Мэнгу и Бучек действовали против мордвы и марийцев, где благополучно завязли. Оставлять войско в такой ситуации без опытного полководца было нельзя, поэтому, когда Мэнгу отправился на курултай, Бурундай остался на севере. Окончательно мордва была покорена только в 1239 году. Целью похода на мордву и марийцев был набор воинов для изрядно поредевшего монгольского войска. Уже в 1245 году прибывший на Лионский собор архиепископ Петр сообщал о монголах в Европе: «На пути впереди них идут некие племена, именуемые морданами, которые без разбору уничтожают людей, которых повстречают».
Позже, в 1239 году, бросив временно сражаться с мордвой, Приволжская орда монголов взяла в феврале Городец-Радилов и совершила бросок по Волге. Бросок их был направлен на Ярославль, который был взят штурмом и якобы истреблен. Но археология свидетельствует, что наиболее известные храмы Ярославля сохранились. В.В.Каргалов , говоря о разорении Ярославля монголами в 1239 году, ссылается на народную легенду о гибели последних защитников города на Туговой горе («туга» по древнерусски – горесть, слезы). На самом же деле легенда говорит об убийстве Константина, сына князя Всеволода Константиновича, татарской шайкой в 1257 году и не имеет никакого отношения к нашествию хана Батыя.
Таким образом, монголы и появились в тылу у войск Юрия II Владимирского и, видимо, просто вынудили его отступить на реку Сить. Здесь к нему присоединились Святослав Юрьевский и три князя Константиновича с дружинами. Но значительных сил собрать не удалось. Юрий ожидал помощи от брата Ярослава, но тот, занятный борьбой за Киев с Даниилом Галицким, помощи не прислал. Это официальная версия. Не смог или просто не захотел? Скорее второе, как мы увидим ниже.
Как интересно – идет нашествие, по утверждениям официальной истории вся Русь сплотились против монголов,  а тут – обычные междоусобные войны. Значит, не так уж все было страшно, как нас пытаются убедить. Князья рассматривают это «нашествие» как эпизод такой же междоусобной борьбы, не более того, а сами «татарские почища» - как наемников одного из русских князей.
Но вернемся на реку Сить. Место пребывания лагеря надо было сохранить в тайне (вспомним, что татары наткнулись на него случайно), да еще и собрать войска. Оставив воеводу Ярослава Михайловича командующим, Юрий собирал ополчение по окрестным деревням. Поэтому появление Бурундая стало для него полной неожиданностью. Полагаясь на разведку, Юрий стоял «не имеющи сторожи» и был окружен. Он наспех выстроил войска и бросился в атаку. Русские были разбиты, в войсках началась паника. Юрий был убит, спаслись лишь ростовские и суздальские отряды. Согласно «Сказанию о смерти Василька», его обезглавленное тело было найдено ростовским епископом Кириллом в лесу и захоронено вместе с телом василька в церкви Богородицы в Ростове. К этому времени нашли и голову. Существует версия, что Юрий был убит своими же людьми. Косвенно подтверждает это и достаточно туманная фраза из летописи: «Богъ же весть, како скончася: много бо глаголют о нем инии».
 Поход татарского войска на юг, падение сначала Чернигова, а затем  Переяславля и Киева давало династии Ярослава уникальный шанс: во-первых, избавиться от злейшего врага - князей Черниговских; во-вторых, нанести удар по могуществу другого крупнейшего владыки Юго-Западной Руси - Даниила Галицкого, который на тот момент занимал Киев, захваченный в результате очередной междоусобной резни. Но на юг монголы двинутся чуть позднее. А сейчас они отправились на север, на Новгород. 
Следующая загадка «Батыева нашествия» – этот самый «Новгородский поход».
«Оттоле приидоша оканнии Измалтяне, оступиша град Торжекъ на Збореъ по Федорове неделе и баиша пороки по две недели, и знемогша люде в городе, а из Новагорода не бы и помощи. Но уже хтоста себе в недоумении, и в страсе, и тако погани взяша град Торжек, и иссекоша вся мужеска пола и до женьска, а се все изобнажено и поругано бъдною и нужною смертью предаша дша своя Гсви мца марта 5 на срехртье ту убиении быша, Иванко посадник Новоторжскы Яки Влункови, Глеб Борисови, Михаило Моисееви. Тогда гоняша оканнии от Торжку Серегрскы путем нолни до Игначача крста, а все людие секще, аки траву. За сто верст до Новагорода не дошли, Нов же город заступи Богъ и свята Богородица».
Если все было так фатально, жители были пребиты, то каким же образом монголы простояли у Торжка целых две недели? Они что, предварительно захоронили все трупы? Но братской могилы у Торжка, как впрочем, и в других городах, не найдено. И, кстати, до сих пор не найдено массовых монгольских захоронений. А если потери с обеих сторон был столь велики, как считается, так что, монголы вывозили свих убитых на родину?
Опираясь на летописи, историки утверждают, что после взятия Торжка монголы двигались на Новгород Селигерским путем и «все людье секуще, акы траву». Так кого же «секли» монголы? Это не могли быть беженцы или жители окрестных деревень, ведь осада длилась две недели, и они наверняка успели бы или достичь Новгорода или укрыться в окрестных лесах. Это не мог быть отряд, вырвавшийся из Торжка, вряд ли они позволили бы себя сечь, «аки траву». Точно также сложно представить, что защитники Торжка могли отступать более 150 километров зимой, отбивая атаки монгольской конницы и почему-то не напрямик к Новгороду по реке Мста, а по глубокому снегу к Селигеру, к тому же «изнемогша» после двух недель осады. Ведь именно в этом направлении стояли основные силы Батыя, так как с остальных трех сторон город был окружен водой. Летопись, скорее всего, было неправильно прочитана. Сказано: «Тогда же гоняшеся оканиии безбожници от Торжку Серегиръским путемъ». «Тогда же» в летописи, скорее всего, это преследование русских монголами при походе к Торжку, когда конница перекрыла все водные пути и оставалась лишь дорога к Селигеру.
От Торжка до Новгорода по  прямой около 250 километров. Реальная же дорога, с учетом местности, более 300 километров. То есть татары прошли не менее 200 километров и вдруг остановились. Почему? В.Н.Татищев, а за ним более поздние историки, утверждал, что татарам помешала начавшаяся распутица. Но первая половина марта не то время, когда в этом регионе начинается таяние снега. Через четыре года Андрей Ярославич прошел тем же путем с суздальскими полками в конце марта, спеша на помощь брату. Весна 1238 года не была очень ранней, да и вообще, средняя температура в XIII веке была гораздо ниже, чем сейчас. Тем более известно, что зима 1237 года была ранней и холодной.
 Уходя с Руси, татары прошли через леса Верхней Оки, а это гораздо южнее, но они там прекрасно прошли.
Попробуем выдвинуть собственную версию, наряду с уже существуюшими.
Итак, потеряв множество людей и коней, обремененное обозом и склоками вождей, монгольское войско повернуло в степь. В Северо-Восточной Руси пополнить недостаток коней, особенно зимой, было практически невозможно.
Что же касается склок среди монгольских вождей, то можно привести такой пример. Гуюк, сын хана Угэдэя, сам претендовал на верховное руководство походом и постоянно препятствовал действиям Батыя. Угэдэй высказывал племяннику: «По всему видно, что ты возомнил себя единственным и непобедимым победителем русских, раз ты позволяешь себе восставать на старшего брата. Что же ты чванишься и раньше всех дерешь глотку, как единый вершитель, который в первый раз из дому-то вышел, а при покорении русских и кыпчаков не только не взял ни одного русского или кыпчака, но даже козлиного копытца не добыл».  Надо отметить, что эта речь звучит в чисто русском переводе.
Вообщем то и сам Бату был рад закончить поход, но ему не дали это сделать: великий хан Угэдэй потребовал продолжить компанию. Почему? Думается, что обязательство перед союзником и заказчиком (Ярославом Всеволодовичем) не было выполнено полностью. Нужен был еще юг. Но об этом чуть ниже. Дальше Русь покорять войску монголов было ни к чему, но через нее шел путь в Венгрию, куда сбежал половецкий хан Котян, с которым у монголов были давние счеты еще со времен войн Чингис-хана с Хорезмом.
Возвращаться в родные степи было решено «облавой», что было естественно при недостатке фуража и отсутствия организованного сопротивления. Двигаться дальше на север, к  Новгороду, городу-государству, обладавшему значительным военным и экономическим потенциалом ослабевшему войску было просто бессмысленно. Кроме того, это не входило собственно в «задачу» похода.
Кстати, в последнее время выдвигаются версии, что Новгород и Псков просто-напросто откупились от монголов при посредничестве князя Ярослава Всеволдовича. Как мы увидим впоследствии, в самих северных землях Руси разворачивались такие события, что им было не до монголов. А Ярославу Всеволдовичу, как новгородскому князю, знающему реальные размеры богатства города, это было просто выгодно – наверняка он что-то оставил и для себя. Вот и стояли монголы в назначенном месте («у Игнача Креста»), поджидая, когда привезут обещанный выкуп, пока посыльные князя ездили договариваться с правящей верхушкой торговых городов.
А вот еще одна загадка «Батыева погрома» - «Злой город Козельск».
«Так Батый разорил город Владимир, попленил города суздальские и пришел к городу Козельску, а нем был молодой князь, именем Василий. И нечестивые узнали, что у людей в городе крепкий дух, и нельзя обдуманными словами взять города. Козляне же совещались и решили не сдаваться Батыю, сказав: «Хотя наш князь и молод, положив жизнь за него, и здесь примем славу этого мира и там небесные венцы от бога получим». Татары же бились около города, желая захватить его, разбили стену  города и взошли на вал. Козляне же на ножах резались с ними и постановили выйти на полки татарские, и вышли из города, и порубили их стенобитные орудия, напали на полки их, убили у татар четыре тысячи и сами были перебиты. Батый же взял город и не пощадил никого, от подростков до грудных младенцев, а о князе Василии неизвестно, иные говорили, что он в крови утонул, потому что был очень мал. С тех пор татары не смеют называть этот город Козельском, но назвают его «город злой», потому что бились около него семь недель, и убили у татар под ним трех сыновей темниковых. Татары искали их и не могли найти среди множества трупов».
Так говорит летописец. Попробуем проанализировать, что же было на самом деле и для чего, собственно, Батыю так понадобился город Козельск?
Итак, монгольское войско повернуло назад, в степи, чтобы затем, как уже говорилось, отправиться в Европу, в частности, в Венгрию. Войско двигалось двумя группами. Основная часть прошла в 30 километрах восточнее Смоленска. «Слово о Меркурии Смоленском» рассказывает о поражении и бегстве монгольских войск около Долгомостья. Двигаясь дальше на юг, монголы вторглись в пределы Черниговского княжества, а затем почему-то резко повернули на северо-восток, и, обойдя крупные города, Брянск и Карачев, осадили Козельск. Причем совершенно непонятно упорство Батыя в стремлении взять этот город, который в исторической литературе принято считать захолустным.
Есть две версии, которые объясняют такое маниакальное упорство, но обе они очень слабые. Первая гласит, что татары стремились взять любой сопротивляющийся город. Да, в их положении это было очень «умно» и никакой логики в этой версии просто нет. Вторая версия принадлежит Л.Н.Гумилеву, который считал, что татары мстили всем князьям, убившим послов на Калке в 1224 году. В Козельске княжил малолетний сын одного из участников той битвы. Отец его к тому времени умер, и татары, якобы, взыскали с сына вину отца. Но в то же самое время в Смоленске княжил непосредственный участник битвы на Калке, однако монголы не пошли в Смоленск ни тогда, ни позже. И эта версия оказывается ошибочной.
Повернув от Игнача Креста, татары должны были вернуться к Торжку. Оттуда по Тверце до Твери, затем по Волге до устья Гжати; по Гжати и от ее верховьев к Угре; по Угре до Оки, затем вверх по Оке до устья Упы, а оттуда к Красивой Мече и затем по ней до Дона. Вот самый лучший и прямой маршрут возвращения монгольских войск на родину. Но Козельска на этом пути нет. Чтобы к нему попасть, нужно с Оки повернуть на юго-запад и двинуться вверх по Жиздре. То есть вместо того, чтобы уходить с Руси, зачем-то направиться вглубь страны. Историки обычно ссылаются на свидетельство Рашид Ад-Дина, что татары «решили идти облавой и всякий город, область и крепость, которые им встретяться, брать и разрушать», и именно на пути этой «облавы» и оказался Козельск. Но дело в том, что на пути от Торжка к Козельску татары прошли мимо Ржева, Можайска, Вязьмы, Мосальска, Серенска, совершенно не разорив их. Причем территория, по которой шли монголы, была просто сплошными лесными дебрями. Скорее всего, Батый вернулся к Рязани, а уже оттуда пошел на Козельск. Косвенно это подтверждает и Симеоновская летопись: «За сто верстъ толика Новагорода не дошли заступи бо его Бог и святая Богородица отъ поганых Агарянъ. Оттуда же поиде Батыи назадъ въ Рязань и приде к городу Козельску».
Значит, это был целенаправленный поход, а не простое возвращение в родные степи. Что было целью похода? От Козельска дорога идет на Брянск, оттуда на Чернигов, а через Чернигов – на Киев. Судя по всему, именно туда и направлялось объединенное монгольское войско. Козельск был выбран местом соединения отрядов Батыя и Субэдэя. Вопреки распространенному в литературе мнению, Козельск не был маленьким заштатным городком. В XIII веке был самым крупным городом на севере Черниговской земли и являлся центром удельного княжества. В конце XII века здесь сидел сын знаменитого Святослава Всеволодовича Черниговского и Киевского – Мстислав, в 1215-1223 гг. он был князем Чернигова. Возможно, что летописный князь Василий, погибший в Козельске в 1238 году, мог быть внуком Мстислава Святославовича. Именно в Козельске монголы рассчитывали пополнить скудные запасы фуража и продовольствия.
Монголы подошли к Козельску примерно 4-8 апреля. Ока у Калуги вскрывается 6 апреля по старому стилю, но притоки больших рек вскрываются раньше. Значит, монголы подходили к Козельску в период начала половодья на близтекущих реках. Они поэтому не смогли сразу начать штурм города.
Сама Козельская крепость находилась на правом берегу реки Жиздры, на высоком речном мысе. В Жиздру в районе Козельска впадают три реки: Драгусна, Клютома, Орденка. Причем Драгусна была соединена с Жиздрой боковым рукавом. Получился город, расположенный на перешейке речной петли и, фактически, это была островная крепость, так как в условиях половодья Козельск оказываля полностью отрезанным от внешнего мира.
Поэтому и стояли монголы под Козельском так долго – ждали, когда спадет вода. Монголы в районе крепости оказались в ловушке: на многие версты вокруг была вода. Штурмовать крепость невозможно, уйти в степи тоже нельзя. Но и после половодья начать штурм тоже было трудно. После спада воды пойма Жиздры превращается в болото. Это еще затянуло осаду.
Чтобы взять Козельск, который возвышался над округой на 30 метров, были необходимы осадные орудия, которые монголы вряд ли тащили по водоразделам от Селигера. Они должны были строить их на месте, да еще подвезти запасы камней, которые довольно трудно найти в лесу. Значит, если осада города началась 4-6 апреля, то первый штурм состоялся только после 10 мая.
Никаких конкретных данных о штурме Козельска не сохранилось, не ясна дата взятия города. Летописец взял описание на основе уже существовавших известий о взятии татарми городов Северо-Восточной Руси. Жители были поголовно уничтожены. Это самая распространенная версия. Но есть и другие гипотезы относительно судьбы жителей Козельска.
Таким образом, героическая семинедельная оборона Козельска – очередной миф «Батыева вторжения». Монголы просто стояли у города в ожидании окончания половодья и готовились к штурму.
Взятием Козельска закончилась т.н. «облава» монгол, а вместе с ней и весь поход на Северо-Восточную Русь. Отряд, действовавший на Средней Волге, в районе Ярославля и Костромы, уже ушел в степь. Батый и Субэдэй уходили от Козельска по восточной окраине Черниговского княжества. Этот район был густо заселен. На пути монголов  были города: Кром, Спать, Мценск, Домагощ, Девягорск, Дедославль, Курск. Но они совершенно не пострадали. Скорее всего, Батый спешил в степь, и у него уже не было времени штурмовать крепости. Кроме того, осада Козельска должна была неминуемо нанести урон монгольским лошадям, страдавшим от бескормицы. Их нужно было скорее вывести на свежую траву, в степь. И после этого можно было приступать к новому походу, чтобы до осени окончательно разгромить половцев.
Войско Бату уходит весной 1238 года в половецкие степи, где добивает оставшихся половцев Бачмана, а также занимается подавлением восстаний в ранее покоренных землях аланов, черкесов, мордвы и кипчаков. Оно разделяется на части под командованием разных царевичей, о чем мы писали выше. Мэнгу громит половцев и казнит Бачмана, Берке занимается кипчаками. Только зимой 1238 года монголы опять побывали на русских землях в ходе подавления восстания мордвы. Тумены Гуюка, Мэнгу, Кадана и Бури под общим командованием Субэдэя выдвинулись в Муромскую землю, взяли муром, разорили земли по Нижней Клязьме вплоть до Нижнего Новгорода: «На зиму Татарове взяша Мордовьскую землю и Муром пожгоша, и по Клязьме воеваша, и град святой Богородица Гороховець пожгоша, а сами идоша в станы своя».  Как видим, Бату здесь просто нет. В это же время какой–то отряд монголов, видимо, по собственной инициативе, сделал набег на Рязанскую землю.
3 марта 1239 года один из монгольских отрядов армии Берке разгромил Переяславль – один из форпостов южной Руси. «Взятъ град Переяславль копьем, изби весь».  После чего они опять ушли до осени в Дешт-и-Кыпчак и северный Кавказ, готовя новую компанию, уже против Черниговского княжества. Основные силы Мэнгу и Гуюка были заняты на Северном Кавказе, а Шибан (брат Бату) и Бучек осенью 1239 года направились в Крым и дошли до южного побережья - 26 декабря 1239 года они захватили Сурож (Судак), о чем сохранилась запись очевидца – в одной из древних книг сурожского монастыря сохранилась запись на полях, датированная 26 декабря 1239 года: «В тот же день пришли татары».
 Таким образом, для похода на Чернигов остались лишь тумены Бату и Берке. Осенью 1239 года они пришли к городу с юго-востока. «Оступиша град в силе тяжце».  Черниговские князья поступили также, как и суздальские, верные своей привычной тактике: полки Мстислава Глебовича и некоторых других князей пришли на помощь городу и приняли бой в поле. Результат был тот же: «Побежден бысть Мьстиславъ, и множество от вои его избьеным бысть». Дальше было следующее: «Меташе (монголы) бо каменеем полтора перестрела, а камень можаху 4 мужа сильни подняти. И взяша татарове Чернигов, князи их выехаша въ Угры, а градъ пожегша и людей избиша, и манастыре пограбиша».  После этого монголы отнюдь не пошли на север – зачем, ведь цель похода в Северо-Восточную Русь уже достигнута. Вместо этого они разрушают пограничные с Половецкой степью городки – Путивль, Глухов, Вырь и Рыльск.
Среди самих монголов не было согласия. Видимо, еще в 1239 году произошла ссора Бату и Гуюка (эта вражда сохраниться у них очень надолго, вплоть до смерти Гуюка). Гуюка поддержали царевичи Чагатаева дома. Понадобилась переписка с Великим ханом, который приказал своему сыну Гуюку быть в подчинении у Бату. Этот приказ пришел, скорее всего, уже в новом, 1240 году. После этого силы монголов опять сосредоточились под единым командованием – Бату и Субэдэя, главного советника при хане. В биографии  Субэдэя сказано, что Бату просил у Великого хана дать приказ Субэдэю помочь в руководстве армией. Вот и косвенное доказательство того, кто на самом деле командовал и в этом походе. Статус Субэдэя можно понять по словам захваченного осенью 1240 года «языка»-монгола: «Себедяи богатур», который хоть и «не от роду же его», был у Батыя «воевода его перьвыи» , т.е. не будучи Чингизидом по праву рождения, Субэдэй имел права выше других царевичей.
Последняя кампания монголов Бату на Руси началась в конце лета 1240 года. О ней сохранилось очень мало сведений в русских источниках – все они сводятся к статье об осаде Киева в Ипатьевском списке Лаврентьевской летописи, а также к упоминанию даты падения города в других летописях.
В 1240 году, при попытке монголов договориться с Киевом, князь Михаил Черниговский, сидевший тогда на Киевском столе, приказал убить послов джехангира. Затем, видимо припомнив судьбу родичей, разбитых на Калке, он бежал из города, предоставив горожанам расплачиваться за свое легомыслие. Что же делают монголы? Они спокойно уходят. Сил для штурма у них вполне хватало, но целью похода был не сам Киев, а именно князь Михаил. Цель была не в разграблении земли, а в уничтожении военной силы князя. Но князь Даниил Галицкий, собрав свои полки, захватывает Киев и готовится к его обороне против монголов. И пусть у Бату к этому времени остаются только войска его собственного улуса, он берет Киев 6 декабря 1240 года.
Почему то принято считать, что этот разгром послужил причиной длительного запустения Киева. Карпини, в частности, пишет, что город разорен, в «нем едва существует двести домов». Его свидетельство относится к 1243 году. Но монголы ли это сделали? Вот только короткий период истории Киева с 1236 по 1240 годы. В 1235 году произошел конфликт Киевского князя Владимира Рюриковича и Черниговского князя Михаила Всеволодовича. Владимир в союзе с Галицким князем Даниилом Романовичем осаждает Чернигов. Михаил внезапной атакой разбивает союзников, Даниил бежит, а Владимир отступает в Киев. Там его и осаждает Михаил в союзе со Смоленским князем Изяславом Мстиславовичем, приведшим к нему на помощь половцев. Киев был взят штурмом, Владимира увели в плен половцы. Михаил отправлся добивать даниила, а в Киеве остался Изяслав. В начале 1236 года к Киеву подходит с новгородскими и суздальскими полками Ярослав Всеволодович, он выбил из Киева Изяслава, но помирившись с ним, оставил город Изяславу, как своему союзнику. В 1238 году вернулся из Галича Михаил и в 1239 году он уже сидел на Киевском столе. Можно не сомневаться, что просто так, без боя, Изяслав ему престол не уступил. Наконец, в конце 1239 года, Киев захватил Даниил. За четыре года, предшествовавшие осаде Киева татарами, город был взят штурмом четыре раза. И что должно было от него остаться? Как разобраться при раскопках, кто именно сжег этот дом и убил этого киевлянина: галичане, суздальцы, смоляне, черниговцы, половцы или татары?
«И сотворитися велико зло в Рустии земли якого же зла не было с крещенья надъ Кыевомъ, напасти были и взятья не яко ныне зло се стася. Не токмо одно Подолье и пожегоша ино гору взяша и митрополью святую Софью разграбиша и Десятиньную святую Богородицю разграбиша и монастыри вси и иконы одраша а иные поимаша и кресты чтныя и ссуды священныя и книгы и порты блаженных первы князьи еже бяху повешали в церксах святых на памя собе то положиша все. Боже приидша языци в достояние твое положиша Иярусолима яко овощное хранилище положиша трипие рабъ твои брашно птица в небе плоть преподобны твои зверем земным пролиша кровь их яки воду то все стася на Киево за грехи наша. Черньци и черници старыя иссекоша и попы старые и слепыя и хромыя и слоукыя и трудоватыя та вся иссекоша а что черньцо инее и черниць инее и попов и попадеи и Кияны и дщери их и сыны их то все ведоша иноплеменници в вежи к собе».  Это описание захвата Киева в 1203 году полками Рюрика Ростиславовича, приведшего с собой половцев. А вот громят Киев смоляне, суздальцы и черниговцы, посланные Андреем Боголюбским: «Взятъ же бы Киевъ месяца марта 8 въ второе недели поста в середу и грабиша за 3 дни весь градъ, Подолье и гору и монастыри и Софью и Десятиньную Бцю и не бы помилования никомуже ни откудуже церквамъ горящимъ крстыанамъ оубиваемымъ другимъ вяжемымъ жены ведоми быша в пленъ разлучаеми нужей от мужеи свои младенци рыдаху зрящее матери своихъ и взяша именья множьство и церкви обнажиша иконами и книгами и ризами и колоколы изнесоша все».  С этого погрома и начинается собственно упадок Киева. Так что не «проклятые татары», а сами же русские разоряли свою бедную землю, как только могли.
И что мог увидеть Батый в Киеве в 1240 году? Обгорелые остовы домов и кое-как заделанные дыры в ветхой крепостной стене. Да и населения в городе вряд ли было много.
Совершенно справеливо замечает Л.Н.Гумилев: «Банальные версии имеют ту привлекательность, что они позволяют принять без критики решение, над которым трудно и не хочется думать. Так, бесспорно, что Киевская Русь XII века была страной очень богатой, с великолепным ремеслом и блестящей архитектурой, а в XIV веке эта страна запустела настолько, что в XV веке стала заселяться заново выходцами с севера, т.е. из Белоруссии. В промежутке между эпохами расцвета и упадка через эти земли прошла армия Батыя, - значит, она во всем и виновата.
Это как будто безупречное решение при подробном изучении стало вызывать сомнения. М.Н.Покровский  и Б.Д.Греков  весьма обоснованно считали, что упадок Киевской Руси начался во второй половине XII века или даже в XI веке, когда торговый путь «из варяг в греки» утратил значение вследсвие крестовых походов, открывших легкую дорогу к богатствам Востока. А татарское нашествие только способствовало запустению края, начавшемуся 200 лет назад.
Отнюдь не все русские города погибли во время Батыева набега, как «принято считать», принято потому, что «в этом сказалось господствующее представление историков о судьбах края», т.е. предвзятое мнение, самая жестокая язва науки».
Так что все описанное в Ларентьевской летописи, как калька повторяет летописные свидетельства о взятии монголами крепостей Северо-Восточной Руси.
«Пришел Батый к Киеву с великой силой со множеством силы своей и окружил город, и обнес его частоколом, и был город в великом стеснении. И Батый был у города, и воины его окружали город, нельзя было слышать от скрипения множества телег его, от рева верблюдов его, от ржания стад коней его. И была вся Русская земля наполнена ратными людьми.
Поставил же Батый стенобитные орудия у города подле ляшских ворот, потому что здесь находились овраги. Орудия били беспрестанно день и ночь и пробили стены. И взошли горожане на стены, и тут было видно, как ломались копья и щиты разбивались в щепки, и стрелы помрачали свет для побежденных. Тогда же Дмитр был ранен, татары взошли на стены и занимали их в тот день и ту ночь».
На самом деле Дмитрий бежал в Венгрию раньше, чем Батый взял Киев.
     «В то же время ехалъ бяше Данилъ Оугры королеви и бо бяшеть не слышалъ прихода поганых татаръ на Киев».  Даниил Галицкий бежал в Венгрию с целью найти там союзников, но не против татар, а против того же Ярослава. С этой целью он хотел породниться с венгерским королевским домом путем женитьбы на одной из королевен. Но венгерскому королю такой разоренный и бездомный зять не был нужен, переговоры не удались.
  Батый спешил в Венгрию и потому Галицко-Волынская Русь практически не подверглась разорению. Да и цель южного похода была достигнута – Киевский стол свободен для Ярослава и его детей.
Поскольку крепости Галицко-Волынской Руси менее всех пострадали в междоусобицах и были построены по западным технологиям (т.е. в основном каменные), то их взятие было делом трудоемким и длительным (Кременец, Холм, Данилов). Да и такой задачи, видимо, монголы и не имели.
Зачем было утомленной армии Батыя, имевшей целью нападение на половцев с тыла, терять время и людей на разрушение хорошо укрепленных замков, которых в источниках упомянуто 113 (а это далеко не все), а всего на Руси их отмечено 209 ? Даже если бы монголы стремились к поголовному истреблению русских, это было им явно не по силам.
Китайский источник «Юань ши» пишет: «Угэдэй дал указ Гуюку отозвать войска для отдыха и пополнения».  Так же ушел со своим войском Бучи.
Так закончился для Руси «Батыев погром» 1237-1241 годов.
Чтобы развенчать еще один миф, прочно прижившийся в истории – о том, что уйти из Европы войска Батыя заставила «упорная борьба русского народа в тылу его войск», кратко остановимся на походе Батыя в Европу. Дальнейший поход моноголов был на Венгрию, где укрылся старый враг – орда хана Котяна и «Алемению», т.е. Германскую империю. Кстати, чтобы успешно действовать в удаленных от родины местах, монголам был нужен прочный тыл, т.е. союзники. И они их нашли в Южной Руси, в Болховской земле (Южное Побужье). Эти князья традиционно поддерживали бояр в борьбе с Даниилом Романовичем Галицким и быстро наши общий язык с татарми. Они взялись снабжать монгольское войско пшеницей и просом.
Венгерский король Бела IV сам пошел на конфликт с монголами, предоставив убежище половецкому хану Котяну и резко отвергнув требования монголов о выдаче половцев. А затем он совершил вторую ошибку – позволил своим аристократам убить старого хана, в результате чего 40 тысяч половецких воинов, разорив владения Белы, ушли от него в Болгарию. Как всегда, поход монголов на Европу был тщательно продуман Субэдэй-багатуром и блистательно осуществлен. Армия опять была разделена на три части, каждая из которых выполняла свою задачу.
Вот любопытный документ – Письмо венгерского короля Белы IV германскому королю Конраду IV (ок.1240 г.):
«Прославленному повелителю Конраду, божьей милостью сиятельному королю Германии передает Бела, такой же (божьей) милостью король Венгрии, свое приветствие и свое послание и готовность предложить свои услуги.
Мы вынуждены явить горькие стенания, исходящие из глубин сердца, и превратить нашу радость в глубокую печаль. Опасаемся же мы, из-за несчастного исхода нашей судьбы, гибели христианства. Ибо наш Спаситель явил, устав от превосходящей все злобы нашего времени, такую бурю, что кораблик веры, не только бросаем волнами туда и сюда, но и грозит полностью погибнуть, если Господь не услышит вопль стенающих, и наконец не поспешит на помощь стесненному народу.
Ибо Он, по чьему приказанию управляется мир, из-за грехов людских, как мы твердо верим, допустил, что свирепые народы, называющие себя татарами, пришли с востока, как санача из пустыни, и опустошили Великую Венгрию, Булгарию, Куманию и Россию, а также Польшу и Моравию. Лишь немногие замки, оборонявшиеся до сегодняшнего дня, остались невредимы. Множество людей было подло истреблено. Передав (завоеванные) земли новым обитателям, они заняли – о несчастье – все наше королевство по ту сторону Дуная. С великой болью сообщаем мы, что уважаемые арихиепископы, епископы, аббаты, монахи, францисканцы и доминиканцы, равно как и монахини, женщины и девушки, которых перед тем бесчестили, были низким образом умерщвлены. А так как мы сопротивлялись не без больших потерь в людях и имуществе, судь. Тот, кому мы забросили якорь нашей надежды, заставил нас, из-за грехов наших, понести поражение.
Впрочем, они планируют, как я узнал из надежного источника, по наступлении зимы врасплох захватить Германию и как только там будет подавлено всякое сопротивление – занять остальные государства и страны. И так как по опыту прошлого, в настоящее время – ставка в игре не только наша судьба, но судьба всего христианства, наш же защитный вал уже частично прорван, мы просим и призываем Вас настойчиво и с молитвами к Господу, чтобы вы, ради возвеличивания имени Господа, без промедления поспешили на помощь нам и более того – всему христианству, и ваших подданных просьбами и увещеваниями побудили к этому благочестивому делу».  Очень тонко подталкивает венгерский король германского императора к союзу против монголов, намекая, что скоро очередь его земель. Но, как мы знаем, в Германию монголы вторгаться не стали и даже не имели таких намерений, хотя, если бы захотели – наверняка бы завоевали. Среди западноевропейских правителей того времени не нашлось бы ни одного, могущего дать им отпор. Как свидетельствуют источники, они повсемстно впали в уныние и самое большее, к чему они готовились – поспешное бегство.
Итак, первая, северная колонна под командованием Кадана и Байдара, внуков Чингис-хана, двоюродных братьев Батыя, вторглась в Польшу, захватила несколько городов и 9 апреля 1241 года в битве у Легницы разгромила объединенные войска поляков, чехов и немецких рыцарей. После чего монголы, ничего не разоряя, ушли из Польши в Словакию, на соединение с основными силами.
Вторая колонна под командованием Батыя, перевалила через Карпаты и вторглась в Венгрию, где 11 апреля 1241 года в битве на реке Шайо, нанесла венгерскому королю страшное поражение. Там погибло по разным оценкам от 60 до 100 тысяч венгров и немцев.  Интересно, что венгерская рыцарская армия так и не смогла навязать монголам рукопашного боя, и была расстреляна из луков во время шестидневного отступления к Пешту. После чего татары ворвались в Буду и Пешт, а затем двинулись в погоню за сбежавшим венгерским королем на Запад.
Третья колонна под командованием Субэдэя действовала на территории нынешней Румынии, а потом соединилась в Венгрии с основными силами.
Период господства татар в Венгрии (конец 1241 – весна 1242 года) сами венгры назвают «тартарьярас», и считают одним из тяжелейших в своей истории, хотя Батый вовсе не стемился к уничтожению страны. Напротив, он приказал заняться восстановлением хозяйства и привлек к сотрудничеству часть венгерских и немецких феодалов, которым удалось убедить население вернуться обратно в города и деревни.
Весной 1242 года монголы ушли из Европы, заметим, сами ушли, хотя правители европйских государств совершенно не готовы были оказать им сопротивления.
И вот он – миф о героическом сопротивлении русских в тылу монгольских войск, как причина, по которой Батый не смог якобы продолжить свой «крестовый поход» в Европе.(!) Но это совсем не так. Из Руси войска монголов ушли, не оставив после себя ни наместников, ни гарнизонов, так что русским просто не с кем было бороться. Более того, воины из Южной Руси с готовностью приняли участие в походе войск монголов на своих старинных врагов – «уров» и «ляхов».
Причиной же ухода Батыя из Европы было всего-навсего выполнение задач похода – уничтожение хана Котяна и обеспечение безопасности границ своих владений. Поводом же послужила смерть в конце 1241 года Великого хана Угедэя. Получив это известие, трое влиятельных царевичей из армии Бату – Гуюк, сын Угедэя, Бури, внук Джагатая и Мункэ, сын Тулуя, покинули войска и двинулись в Монголию, готовясь к борьбе за освободившийся трон. Наиболее вероятным кандидатом на ханство считался Гуюк, который был злейшим врагом Батыя. Поэтому Бату решил встретить своего недруга не в далекой Венгрии, а в родном улусе Джучи, где у него были и средства, и войска. Так Батый перестал быть главнокомандующим, но стал фактическим правителем правого крыла Монгольской державы, а после смерти в 1242 году Джагатая, последнего сына Чингис-хана, главой всего рода Борджигин, из которого происходил Чингис-хан и его потомки.
Фактически он перестал быть полководцем, сделавшись управителем своих земель и пытаясь добиться автономии своих земель от прочих улусов, особенно от власти великого хана. В последующей главе мы подробно рассмотрим вопрос взаимоотношений между русскими князьями и Золотой Ордой и попытаемся отыскать следы пресловутого татаро-монгольского ига.
Л.Н.Гумилев совершенно верно отмечает и еще одну причину несостоятельности мифа о «героическом сопротивлении русских», закрывших собой Западную Европу.
«И наконец, чтобы покончить с побочной … темой, необходимо развеять еще один миф. В Монголии после смерти Угэдэя создались две партии, крайне враждебные друг другу. Во главе первой стоял царевич, а с 1246 г. – хан Гуюк, вторую возглавляли Батый и дети Тулуя (Толуя), старший из который – Мункэ – был другом Батыя.
У Монголии было два сильных врага: багдадский халиф и папа.
Сила монголов была в мобильности. Они могли выиграть маневренную войну, но не оборонительную. Поэтому остро встал вопрос: на кого идти? На папу, в союзе с русскими и греками, или на халифа, при поддержке армян и персидских шиитов?
Батый обеспечил престол Мункэ, тем самым обратив силы Монголии на Багдад и освободив от угрозы Западную Европу. Он считал, что дружба с Александром Невским надежно защищает его от нападения с Запада, и был прав. Таким образом, ход событий сложился в пользу Христианского мира, но не вследствие «героического сопротивления русских», самим русским ненужного, а из-за его отсутствия».
А сейчас, с учетом уже сказанного, ответим вопрос – кому было выгодно «Батыево нашествие» и кто в первую очередь от него выиграл.
      До середины XIV века татары вторгаются на Русь зимой, хотя кочевники традиционного совершали свои набеги летом. Причем все зимние набеги имеют одну общую черту – татары приходят по просьбе русских князей.  Так, походы 1281-1293 гг. – участие татарских полков в междоусобице сыновей Александра Невского Дмитрия и Андрея; «Федорчукова рать» – поход татар в Тверь на помощь Ивану Калите и другие мелкие вторжения. А все летние вторжения татар происходят как раз без участия русских полков.
     Но поход Батыя тоже зимний. И выходит, как мы уже говорили выше, его тоже «пригласили».
     Косвенно подтверждает эту точку зрения такой эпизод русской истории, как «Неврюева рать» 1252 года. Этот поход как раз исключение из общего правила – он произошел летом. Рассмотрим его поподробнее.
     После смерти Ярослава Всеволдовича в 1246 году произошел раздел его владений между сыновьями. Александру отошел Киев, Андрею – Владимир. Между прочим, Владимир, как стольный град полагался старшему из братьев – Александру. Но Ярослав Всеволдович оставил его младшему и более любимому – Андрею. Личность Андрея совершенно не изучена в советской историографии, хотя бы потому, что Александр Ярославич – это же знаменитый Александр Невский, «защитник земли русской», а, следовательно, если брат был против него – значит он заведомо плохой. Зачем говорить о таком? Но, надо полагать, Ярослав Всеволдович прекрасно осознавал, что он делает.
     В дореволюционной историографии личность Андрея Ярославича также была изучена довольно слабо. Причина – почти полное отсутствие источников. Но все-таки некоторые факты из его биографии установлены и следует их здесь привести для того, чтобы хоть как-то составить себе представление об этом князе.
     Итак, летописи не оставили известий о времени рождения третьего сына Ярослава Всеволдовича, Андрея. В первый раз он упомянут лишь в 1238 году, как один из числа князей «спасшихся от меча татарского».  В 1240 году Александра изгнали новгородцы, и он вернулся к отцу в Переяславль. Когда же новгородцы, в силу причин, на которых мы остановимся ниже, подробно рассказывая об Александре Невском, попросили у Ярослава Всеволдовича одного из сыновей на княжение – он послал им именно Андрея. Но, вероятно, Андрей не сошелся характером с новгородским митрополитом, и последний поехал в Переяславль, просить опять на княжение Александра, а Андрей возвратился к отцу. Но в 1241 году он вновь появляется в Новгороде с суздальской дружиной, посланной Ярославом Всеволдовичем в поддержку Александра, задумавшего поход на Псков. Кстати, его роль в «Ледовом побоище» старательно замалчивается, а именно Андрей командовал суздальской конницей, сыгравшей решающую роль в победе над ливонцами. «Затем, на протяжении пяти лет Андрей как будто скрывается из глаз летописцев: до 1247 года летописи молчат о нем. Судя по действиям братьев – Ярославичей – Михаила, прогнавшего дядю Святослава из Владимира, и страших его братьев, Александра и Андрея, споривших, как увидим о великокняжеском столе при жизни дяди, - Святослав Ярославич подавал какие-то поводы племянникам своим оспаривать у него великокняжеское достоинство. В 1247 году, когда, следовательно, был еще на Владимирском столе Святослав Всеволдович, Андрей и Александр Ярославичи отправились к Батыю, который послал их к великому хану, в Монголию».
      «Александр Ярославич внук Всеволодовъ Московский пойде в Орду къ Сартаку царю татарскому и упроси себе княжение над всею Русскою и Московскую землею и над всеми князи и возвратися с великою честию и прийде ко Володымерю граду стольному московскому. А  князь Андрей Ярославич брат Александровъ побеже и гнаша по нем татаре и не догнаша его». 
     Между прочим, Александр, нанявший татар против своего брата, это ни кто иной, как прославленный Александр Невский, объявленный православной церковью святым. Но о нем позже.
     «Последний (т.е. монгольский хан) с умыслом – как некоторые думают – или без всякой задней мысли дал Александру, умнейшему и энергичнейшему из тогдашних русских князей, разоренный, бедный и теперь непривлекательный Киев, а Андрею (как менее опасному по уму и энергии) – Великое княжение Владимирское».  Так считает дореволюционный историк, оказваясь в заблуждении насчет даровитости Александра Ярославича по сравнению с другими русскими князьями того времени. А, может, Андрей был более даровит, поэтому и получил Великое княжение, о чем, кстати, пекся еще его отец – Ярослав Всеволдович?
     Продолжим далее. Братья возвратились из Монголии в 1249 году. В 1250 году их дядя – Святослав, также ездил в Орду и хлопотал о великом княжении для себя, но безуспешно. В этом же году Андрей женился на дочери Даниила Романовича Галицкого, приобретя в лице тестя сильного союзника. Это подтолкнуло Александра к решительным действиям - он отправился в Орду, к своему названному брату Сартаку, сыну Батыя. Там он нажаловался на Андрея, что он обманом, а не по старшинству, получил великокняжеский стол и несполна платит дань хану. Хан дал Александру войско во главе с Неврюем, Котей и Олабугой для «вразумления» брата. С этим войском Александр и возвратился на Русь.
     Андрей же, получив известие о таких «братских чуствах» сказал в сердцах: «Господи, что есть доколе намъ межь собою бранитися и наводити другъ на друга Татар, лучше ми есть бежати въ чюжюю землю, неже дружитися и служити Татаромъ».  Андрей так и сделал – он бежал вместе с семьей сначала в Новгород, потом в Псков, затем в Ревель и оттуда в Швецию. Лишь в 1256 году он возвратился на Русь, где получил на княжение Городец и Нижний Новгород. В 1257 году он вместе с Александром и Борисом Васильковичем Ростовским едет в Орду для переговоров о том, чтобы на Северную Русь не присылалось татарских переписчиков. Это, как мы знаем, было тщетно – Александр был обязан выплатить те деньги, которые обещал хану за поставку ему войска – «Неврюевой рати». С этой целью были посланы переписчики и в Новгородскую землю в 1258 году. Александр, Андрей и Борис отправились в Новгород вместе с татарами. Сначала их дела шли безуспешно, но в 1259 году среди новгородцев распространился (случайно ли?) слух, о том, что на Новгород собираются огромные полчища татар и поэтому князьям удалось переписать («исчислить») и Новгородскую землю. Из Новгорода Андрей возвратился на княжение уже в Суздаль и далее летописи не говорят о нем ничего до 1264 года, когда он умер и был погребен в Суздале. Это все, что известно об Андрее Ярославиче. Но нас интересует сейчас одно любопытное место в его словах, сказанных при известии о том, что брат идет на него с татарским войском.
      Вот это слово – «доколе» из его речи нас и интересует. Значит, «Неврюева рать» уже не первый случай, когда один князь использовал татар против другого. Но до этого времени были лишь походы Батыя. Так что, вывод № 1: татар на Русь пригласили.
          Кто больше всего приобрел от нашествия? Ярослав Всеволодович, младший брат Юрия Владимирского и отец Александра и Андрея Ярославовичей.
     В результате нашествия он получил сначала (после гибели брата) Владимирский, а потом и Киевский столы. Кроме того, привлекает внимание странная «выборность» татар при истреблении князей в Суздальской земле.
     Судите сами: погибла вся семья Юрия, его сыновья и внуки. Кроме того, погиб Василько Константинович Ростовский. И все. Несколько мелких князей не в счет. Все погибшие князья стоят на феодальной лестнице выше сыновей Ярослава – татары буквально очистили им дорогу к власти. В летописях фигурируют семь сыновей Ярослава: Александр, Андрей, Константин, Ярослав (в крещении Афанасий), Даниил, Михаил, Василий. И все они благополучно пережили зиму 1237-1238 гг. Вот еще один ответ на вопрос, почему татары не пошли на Новгород? В это время там был на княжении сын «заказчика» - Александр Ярославович.
     Интересно, что по всем имеющимся данным Ярослав ушел из Киева в 1236 году именно на Суздальскую землю, и именно в нетронутую впоследствии татарами Кострому. Поэтому так быстро и пришел во Владимир после смерти брата, и именно поэтому, собирая ополчение, Юрий не избрал Кострому в качестве места сбора войск.
     Кстати, и в самом Суздале археологи горелой прослойки не обнаружили.
     Позже, во время южного похода 1239 года татары передают Ярославу Киев.
     И Ярослав объединяет в своих руках оба великих княжения. В 1239 году Ярослав и татары совместно действуют против Михаила Черниговского, хотя летописи и относят первую встречу Ярослава и Батыя к 1243 году. И неспроста летописи молчат о деятельности Ярослава во время нашествия, хотя он точно был в Суздальской земле.
     Если это так, то сразу отпадает ряд вопросов, связанных с вторжением.
     Почему татары пошли на Москву? Потому, что там княжил один из сыновей Юрия. А уничтожение всей семьи Великого князя – одна из целей нашествия.
     Почему Всеволод и Мстислав вышли из осажденного города и надеялись, что смогут договориться с татарами? Они не к татарам вышли, а к своему дяде Ярославу. Чем это закончилось, мы уже знаем.
     Как Бурундай сравнительно небольшими силами смог разбить Юрия и Василько в местности, совершенно непригодной для действий степной конницы? Просто в распоряжении Бурундая были местные русские проводники, предоставленные Ярославом. И может быть, еще и русские полки.
     Почему татары не дошли до Новогорода? Потому что и не собирались. Интересно, что тактика Батыя полностью соответствует привычной тактике походов против Новгорода суздальских князей. Сначала удар по Торжку, торговые пути перекрыты. Если новгородцы не вразумлялись – поход на сам Новгород.
     От южных походов Батыя опять выигрывает только князь Ярослав. Одно из сильнейших на Руси, Черниговское княжество попросту распадается. На его месте возникают Брянское, Карачевское, Тарусское и Новосильское княжества, а Киев переходит под власть Владимирских князей, то есть теперь Ярослава и его потомков.
     Ослаблено Галицко-Волынское княжество и его сохранение как единой земли связано лишь с пограничным положением – оно служит как бы защитой со стороны Венгрии и Польши.
     Если вернуться к началу вторжения, то там есть один любопытный эпизод: когда Рязанский князь попросил о помощи против татар, Юрий Владимирский ему отказал. Летопись приводит довольно странную причину такого поведения – хотел биться один. Не логично и довольно глупо. А если предположить, что Юрий сам ждал татар и весь план разгрома Рязанского княжества был с ним согласован, то все встает на свои места. Рать к Коломне выступила не для того, чтобы громить татар, а чтобы прибрать этот город к рукам – Коломна принадлежала Рязани. Поэтому и выставленные силы были незначительны. Но Юрий не знал и не мог знать, что Ярослав уже сговорился с татарами за его спиной. Поэтому Юрий и не ждал удара с востока, считал, что брат его прикроет. Об измене Ярослава он узнал слишком поздно.
      Так что все прекрасно сходится. Главным заказчиком т.н. «Батыева погрома» был Ярослав Всеволодович. И никакое это не нашествие, а лишь очередной эпизод междоусобных войн русских князей с привлечением наемной силы, в данном случае монголов.
     В результате передела русских земель Ярослав Всеволодович реально становится Великим князем всей Руси.
     Кстати, единственным иностранным свидетельством о вторжении татар и разорении Руси монголами (настоящую цену горестному плачу русских летописей мы уже видели) является постоянно цитируемое сообщение Рашид Ад-Дина. Но он говорит лишь о самом факте вторжения, которое никто и не отрицает. И нигде ни слова о подчинении, дани и прочих атрибутах угнетения. В «Сокровенном сказании монголов» читаем: «Посланные в помощь Субутаю царевичи бату, Бури, Гуюк, Мунке и все другие царевичи, покорив народы Канлин, Кипчаут и Байжигит, разрушили города Эчжил, Чжаях и Мегет, а также совершенно разгромили и полонили Оросутов. Они полностью покорили Арсутов и Сесутов, а также население городов Белерман, Кермен-кива и прочих городов, поставили даргучинов и танмачинов и возвратились на родину».  Где же здесь русские? В оригинале не «Орос» - Россия, а «Ород» - совершенно другая страна. Там, где рассказывается о походе Субэдэя из Ирана на север, действительно есть «Орос» - Русь и город Кивамен, т.е. Киев. А цитированный выше отрывок – просто подлог, призванный убедить о существовании татарской администрации в якобы покоренных городах. Например, тот же Карпини приводит полный список народов, покоренных татарами. Мы его уже цитировали раньше. Так вот, никаких русских там просто нет.
     Прежде, чем перейти к последующей истории взаимоотношений русских князей и ханов Золотой Орды, надо остановиться на том, а что собственно за государственное образование – Золотая Орда и как от нее могли зависеть совершенно неподвластные ей русские князья? Да и разобраться в конце коцов, где оно, это пресловутое «татаро-монгольское иго»?

















ГЛАВА IV. ЗОЛОТАЯ ОРДА

                Мы – Орда, Золотая Орда!
                Сабли – есть, кони – есть,
                Значит, золото будет всегда!
                Мы – Орда, Золотая Орда!
                Стрелы – есть, пики – есть,
                Значит, женщины будут всегда!
                Мы – Орда, Золотая Орда!
                М.Гуськов

     Монгольская империя, как мы уже видели, начала формироваться с 1206 года под властью Чингис-хана, а окончательно оформилась ко времени смерти хана Угэдэя – к 1241 году. Она уже имела свою столицу в Монголии – Каракорум. В течение 35 лет монголы завоевали огромные территории в Азии и Европе, став фактически хозяевами всей ерозийской степной зоны. И хотя монголам еще предстояло совершить захваты еще новых земель в Китае и на Ближнем Востоке, основной период монгольских завоеваний закончился. Теперь от правителей требовалось одно – сплотить завоеванное ими в единое государство. Задача очень трудная. Однако еще в течение приблизительно ста лет со времени смерти Угэдэя государственные институты все-таки функционировали с достаточной эффективностью.
     Монголы, как известно, не имели письменности и не могли управлять обширными завоеванными странами – поэтому после завоевания Северного Китая, Угэдэй вручил дела управления китайскому министру Елюй Чуцаю. Именно он ввел на всей территории Монгольской империи китайскую административную систему и назначил в провинции налоговых уполномоченных «даругачи» («да-лу-хуа-чи»).  В то время, как наместник провинции командовал войсками и поддерживал порядок, даругачи проводил перепись населения, осуществлял раскладку и сбор налогов, набирал рекрутов в войска, а также отвечал за почтовую («ямскую») службу. Некоторые провинции отдавались в улус полководцам, но и в этом случае налоги собирали государственные чиновники; разница состояла в том, что часть собранных даругачи налогов передавалась владельцу улуса. В каждой области была канцелярия, где хранились списки налогоплательщиков и данные о причитающихся с них налогах. Основных налогов было три – поземельный, подушный и подворный, причем размер подворного налога зависел от имущественной состоятельности плательщика. Кроме того существовал рыночный сбор в 3% от стоимости товара. По старинной китайской традиции население городов и деревень было объединено в «десятидворки» и «стодворки», связанные круговой порукой в уплате налогов, выполнении повинностей и поставке рекрутов. Введенные Чуцаем налоги были необременительны для народа и считались легкими.
     Реформа Чуцая подразумевала восстановление китайской административной и налоговой системы и распространение ее на все завоеванные монголами государства. Это была совершенная и уникальная по тем временам государственная система – продукт двухтысячелетнего развития китайской цивилизации. Нигде в мире в те времена не было столь четкой бюрократической организации, способной производить переписи и кадастры и собирать налоги в соответствии с доходами плательщика. Европа в этом отношении не могла сравниться со странами Востока – хорошо известно, что первый кадастр во Франции провел император Наполеон, а до этого налоги собирались «навскидку».
     Подобная система, без сомнения, была использована монголами и для их отношений с русскими князьями, как мы увидим ниже. Между прочим, такая система бюрократии способствовала в дальнейшем объединению Руси и созданию единого государства.
     Смерть Угэдэя повлияла как на международные отношения, так и на события внтури самой Монголии, породив «затяжной политический кризис».
     Преемник Угэдэя – Чагатай - вскоре умер и внуки Чингис-хана оказались в довольно сложном положении. Они были все равны по происхождению, и, естественно, все имели права стать новым великим ханом. Причем ни один не хотел уступать. Тогда вдова Угэдэя, хатун Туракина, стала регентом, чтобы сохранить трон для своего старшего сына – Гуюка. Но у него было много противников из-за вражды его с еще одним внуком Чингис-хана – Бату, который имел более сильные позиции. Таким образом, возникло своего рода «междуцарствование». Оно длилось с 1242 по 1246 гг.
     В конце 1242 и самом начале 1243 года вернувшиеся из Европы монголы во главе с Бату-ханом расположились в причерноморских и прикаспийских степях («Дешт-и-Кыпчак» восточных авторов). «Батый воротился есть изо Оугоръ» , сообщает Ипатьевская летопись под 1243 год. Там же говорится, что великий князь Ярослав впервые и первым из русских князей поехал в ставку монгольского хана, якобы за ярлыком на княжение. Этот момент официально и считается датой возникновения государства «Золотая Орда».
     Но все далеко не так просто. И разобраться в непростых отношениях русских князей и ордынских ханов, надо, прежде всего, иметь ввиду, что весь клубок сложных взаимоотношений состоит из четырех главных моментов. Только рассматривая их все вместе, и можно получить реальную картину происходившего на Руси в XIII-XIV вв. и понять, что представляло собой пресловутое «татаро-монгольское иго».
1. Взаимоотношения Золотой Орды и официальной ставки Великого хана Монголии – Каракорума.
2. Взаимоотношения ханов Золотой Орды и русских князей.
3. Взаимоотношения русских князей между собой в условиях феодальной раздробленности и начала формирования единого государства.
4. Взаимоотношения русских князей и западных соседей – Литвы, ливонцев, шведов, датчан, поляков.
    Даже подготовленному историку сложно, а что уж говорить об обычном читателе. Поэтому начнем по порядку.
     Итак, в конце 1241 года умер великий хан Угэдэй. Между наследниками разгорелся спор о наследовании. Выборы преемника Угэдэя затянулись на пять лет. Только в 1246 году им был назначен Гуюк. Но за это время Батый уже подготовился к возможной войне с ним. До 1246 года положение Бату в монгольской политике было довольно слабым, поскольку от него зависела лишь небольшая часть монгольской армии и родовых вождей. Тогда он заключил политический союз с сыном Тулуя Мункэ, своим близким другом. Кроме того, он основал свое ханство – Кипчакия на землях Южной Руси, которое впоследствии и стало Золотой Ордой. 
    Теперь Бату-хан считался главой рода и пользовался авторитетом в войсках, так что Гуюку невольно приходилось считаться с ним. Тем более, что до 1246 года Батый исполняет обязанности великого хана – назначает вассальных правителей, раздает жалованные грамоты и т.д.
     Как уже говорилось, Великий князь Ярослав Всеволдович впервые прибыл в ставку Батыя в 1243 году. «Великыи князь Ярославъ поеха в татары к Батыеви а сына своего Костянтина посла къ Канови. Батыи же почти Ярослава великого честью и мужи его и отпусти и рекъ ему: Ярославе буди ты стареи всехъ князей в русском языце. Ярославъ же възвратися в свою землю с великою честью». 
     Обратите внимание, никаких свидетельств о выдаче какого-нибудь «ярлыка на княжение». И, между прочим, все преемники Ярослава до 1281 года никаких «ярлыков» в Орде не получали. Зачем же приехал Ярослав к Батыю? Скорее всего, за признанием своего официального статуса, как Великого князя всей Русской земли. Батый не назначал Ярослава, а лишь официально подтвердил главенствующий статус своего союзника.
     Зачем же отправился Константин Ярославич в Каракорум к монгольскому хану? Он ведь не старший сын-наследник, а только третий? Его поездка – своего рода визит вежливости. С одной стороны, статус посланника довольно высок – сын великого князя, а с другой – не наследник, поездка не несет за собой никаких обязательств. Но в тех условиях необходимо было учитывать Монголию, как важный фактор во взаимоотношениях Руси и Орды.
     Кстати, надо сказать, что в русской истории Батый традиционно почитался просто «врагом номер один». А на самом деле дела Руси не интересовали Батыя: он гораздо больше внимания уделял Волжской Булгарии, областям Ирана, Малой Азии, Закавказским государствам. Русскими же землями с конца 1240 года он поручил заниматься своему сыну и наследнику Сартаку. Таким образом, хотя Батый и положил начало связям Руси и Орды, сам он в развитии этих отношениях сыграл очень незначительную роль. Дела Руси его волновали лишь в той степени, в какой они влияли на развитие отношений с другими государствами, которые его непосредственно интересовали. И только после его смерти (1255 год) монгольские ханы начали внимательно присматриваться к развитию ситуации в «Русском улусе».
     На взаимоотношениях русских князей и монгольских ханов мы подробно остановимся в следующей главе. Но для дальнейшего понимания ситуации необходимо кратко остановиться на развитии дел в самой Монголии.
     В 1246 году собирается курултай для выбора Великого хана у истоков реки Орхон близ Каракорума. Бату, сославшись на ревматизм, отказывается в нем участвовать и остается в своей столице – Сарае. Однако он согласился послать в Монголию своего союзника – князя Ярослава Всеволдовича, Великого князя Владимимрского. Кроме Ярослава в Монголию прибыли и другие монгольские вассалы – сельджукский султан Килидж-Арслан IV и царь Грузии Давид V; царь Малой Армении Хетум 1 был представлен своим братом Самбатом. В это время в ставке хана был и Джованни дель Плано Карпини, папский посланник, записки которого и дают сейчас представления о событиях, там произошедших. Сама миссия Карпини была результатом новой политики папского престола. Папа Иннокентий IV хотел достижения взаимопонимания с монголами путем обращения их в христианство. Также Папа мечтал о распространении своей власти на восточные церкви дипломатическим, а не военным путем. Следствием этого и были беседы Карпини с Ярославом Всеволдовичем, и послания самого папы его сыну Александру. Новым ханом был выбран, как и ожидалось, Гуюк.
     Интересно, что при дворе Гуюка было много храстиан, в основном несторианского толка, а также некоторое количество православных – русские ремесленники на службе у монголов.
     Отношения между Гуюком и Бату, и без того весьма напряженные, стали просто враждой после отказа Бату прибыть на курултай. Гуюк же, вполне в духе «Ясы» Чингис-хана, настаивал на прибытии Бату в Каракорум. Летом 1248 года Бату наконец-то отправился в улус Гуюка. Когда он достиг озера Алакул на границе Джунгарии, то получил известие от вдовы Тулуя, что Гуюк движется к нему навстречу, чтобы встретить его на полпути. Причем намерения у него отнюдь не дружеские. Бату остановился у Алакула и принял меры предосторожности. Одним из результатов этих мер стала смерть Гуюка на расстоянии недели пути до лагеря Батыя. Скорее всего, он был отравлен, и именно по приказу Бату.
     В 1251 году Батый инспирирует еще один военный переворот: его брат Берке и сын Сартак привели в Монголию несколько десятков воинов из улуса Джучи и, собрав Чингисидов, заставили их выбрать Великим ханом лучшего друга Бату – Мункэ. Мункэ в благодарность признал Бату своим соправителем. В 1252 году был раскрыт и подавлен заговор сторонников Гуюка, казнены Бури, внук Джагатая и Эльджигитай, племянник Чингис-хана, давние враги Батыя.
     Но надежды Батыя на то, что Мункэ будет ему послушен, не оправдались. Он начал укреплять центральную власть и ограничивать права владетей улусов, самым влиятельным из которых был как раз Батый. И тут Бату оказался бессилен – сам заставил выбрать Мункэ, а если воспротивится воле Великого хана – что скажут остальные Чингисиды? И Батый невольно делает ряд уступок центральной власти: разрешает провести в улусе Джучи перепись населения, направляет часть своих войск на помощь Хулагу, брату Мункэ, который собирал армию для похода на Иран. Мункэ, в свою очередь, признал за правителями улуса Джучи право контролировать политику Волжской Булгарии и Северного Кавказа, а также общаться с русскими князьями по своему усмотрению, не советуясь с Каракорумом. Но земли Ирана и Малой Азии до самой смерти Бату оставались камнем преткновения между Сараем и Каракорумом, а после смерти Бату и Мункэ ханы Золотой Орды и потомки Хулагу начали открытую войну за них.
     Золотая Орда стала полностью независимым от Великого хана государством только в 1270-х годах, при внуке Батыя Менгу-Тимуре.
     Вот с этого времени фактически и начинается история непосредственно Золотой Орды, но никак не ранее.
     Первой столицей Золотой Орды стал самый крупный город нижневолжских булгар – Саксин. Сарай-Берке, новая столица Золотой Мрды был основан позже именно на месте этого города. Арабский путешественник Джувейни пишет: «В своем становище, которое находится в пределах Итиля, бату устроил местопребывание и построил город, который называют Сараем». Брат Батыя, Берке, став ханом Золотой Орды после его смерти, вернул столицу в Саксин, который отстроил заново и назвал Сарай-Берке.
     Как же выглядели географически и топографически границы Золотой Орды, где она собственно располагалась?
     На протяжении всего XIII века территория Золотой Орды имела довольно стабильные границы. Походы монголов ограничивались исключительно грабительскими целями и не имели целью захват новых территорий. Самые ранние сведения о территории Золотой Орды приводят Джованни дель Плано Карпини, посетивший Орду в 1246-1247 гг., и Гильом Рубрук, побывавший там чуть позже – в 1253-1255 гг.
     Рубрук пишет о западных границах Золотой Орды начального периода ее истории, еще до официального отделения земель от Монгольской империи: «От устья Танаида к западу, до Дуная, все принадлежит им; так же и за Дунаем, в направлении к Константинополю, Валахия, земля, принадлежащая Ассану, и малая Булгария до Склавонии, все платят им дань».  То есть, государственная граница Золотой Орды упиралась в Дунай, не переходя на его правый берег. Это, кстати, полностью подтверждается данными археологии. Крым, через который Рубрук въехал, также был одной из провинций Золотой Орды. Но в XIII веке монголы занимали лишь степи. Горная часть и южное побережье им не принадлежали, однако правители Солдайи (совр.Судак) платили им дань. Дальше подвластные Бату территории простирались до современного Южного Казахстана и только в шести днях пути восточнее Джамбула начинались владения Мункэ.
     Карпини упоминает в качестве монгольских владений «страну команов» с четыремя реками: Днепром, Доном, Волгой и Яиком.
     Надо отметить, что преобладающим ландшафтом этих территорий были степи, представлявшие особенный интерес для кочевников с их способом ведения хозяйства.
     Одно из наиболее подробных описаний пределов Золотой Орды оставил арабский историк первой половины XIV века ал-Омари.  Он приводит названия наиболее известных городов и провинций: Хорезм, Сыгнак, Сайрам, Яркенд, Дженд, Сарай, Маджар, Азак, Акчакерман, Кафу, Судак, Саксин, Укек, Булгар, Дербент, а также области Сибирь и Ибирь, Бышкырд и Чулыман. Обратим внимание, что из перечисленных областей нет ни одной, относяшейся к территории тогдашней Руси.
     Перечисленные города разбросаны по всей территории государства – от пределов современного Казахстана и Средней Азии до западного Причерноморья. Самая восточная окраина – область Чулысан, находившаяся в Сибири, самая западная – река Дунай. Северный предел – г.Булгар и область Башкырд, южная граница – «Железные ворота», т.е. Дербент. Размах территории, конечно, впечатляет. По общей площади Золотоая Орда была крупнейшим государственным образованием средневековья. И сохраняла свою мощь, опиравшуюся на военную силу, на протяжении XIII – первой половины XIV века до начала феодальных междоусобиц в 60-70 гг. XIV века.
     Надо отметить, что земли составившие территорию улуса Джучи или Золотой Орды, были однородны с точки зрения топографии. Ядро их образовывали причерноморские, прикаспийские и североказахстанские степи до сибирской реки Чулыман. Непосредственно соприкасавшиеся с монголами северо-восточные и южно-русские княжества никогда не входили в территорию собственно Золотой Орды.
     Очень интересный факт, имеющий большое знечение: все окружавшие Золотую Орду народы старались селиться как можно дальше от мест обитания монголов. Это привело к появлению полосы нейтральных пространств, как правило, относящихся к лесостепной зоне. Границей для самих монголов являлись земли неудобные для ведения кочевого хозяйства, в первую очередь леса и горы. Таким образом, сложились своего рода «буферные зоны». В частности, это было характерным явлением для русско-ордынского пограничья второй половины XIII века, особенно для лесостепей.
     К значению понятия «буферная зона» мы еще вернемся, когда будем рассматривать структуру монгольской администрации, которая существовала на якобы подчиненных ей землях Руси.
     А теперь кратко остановмся на административно-политической структуре Золотой Орды и ее развитии в течение XIII-XIV веков, что тоже очень важно для дальнейшего понимания отношений между монгольскими ханами и русскими князьями.
     Причиной своеобразия и необычности этой структуры было, во-первых, соединение кочевого оседлого укладов жизни, а во-вторых, особенности появления самого государства.
    Начнем с того, что весь период своего существования оно не имело никакого официального названия. В разных странах его называли по-разному. Например, русские летописцы называют его термином «татары» - русские князья ездят «в татары к Батыеви». Привычное теперь название «Золотая Орда» стало употреляться, когда от государства не осталось и следа, то есть со второй половины XVI века. Впервые оно встречается в казанском летописце как «Златая Орда» и «Великая Орда Златая». Такое название связано с ханской ставкой, а точнее, с юртой самого хана. Вот как описывает шатер хана Карпини: « Шатер… называемый у них Золотой Ордой… Шатер же этот был поставлен на столбах, покрытых золотыми листами и прибитых к дереву золотыми гвоздями, и сверху и внутри стен он был крыт балдахином, а снаружи были другие ткани».  Действительно, впечатляет.
     Как же называли свое государство сами монголы? На начальном периоде существования – «Великим монгольским улусом», поскольку государство тогда еще было одним целым. Но с распадом единой империи Чингис-хана в каждой части ее утвердилась своя правящая династия, ведущая свой род от одного из сыновей Чингис-хана. Они рассматривали свою территорию как «улус», то есть территорию и народ, данный в удел, во владение.
     Само понятие – Орда – также имело свое значение. Если русские летописи обозначают им не только ставку хана, но и конкретное государство (например, Золотая Орда), то монголы его вообще не употребляли. Государство у них всегда именовалось – Улус, с добавлением имени хана или родоначальника (например, «Улус Джучи»).
     Во второй главе мы уже говорили о том, что собственно монголов на подвластной им территории было совсем немного. Население Золотой Орды – прямое тому подтверждение. Это была пестрая смесь различных народов: волжские булгары, буртасы, башкиры, ясы, черкесы и прочие. Основную же массу населения составляли жившие на территории Золотой Орды до прихода монголов кипчаки, что и привело к тому, что уже в XIV веке завоеватели просто растворились в кипчакской среде, постепенно забывая свой язык. «В древности это государство было страною кипчаков, но когда им завладели татары, то кипчаки сделались их подданными. Потом они (татары) смешались и породнились с ними (кипчаками) и земля одержала верх над природными и расовыми качествами их (татар), и все они стали точно кипчаки, как будто они одного с ними рода, оттого, что монголы поселились на земле кипчаков, вступали в брак с ними и оставались жить в земле их (кипчаков)».  Это полностью подтверждают и антропологические свидетельства находок из золотоордынских могильников.
     Кстати, сами монголы никогда не именовали себя татарами. Это название пошло с легкой руки китайских хронистов, а позже и русских летописей. В Европу это название принесли, скорее всего, восточные купцы, ходившие с караванами по Великому шелковому пути. Так что сочетание монголо-татары совершенно надуманно и искусственно, представляя собой двойное наименование одного и того же народа. Собственно татар в войске не было уже в войске Чингис-хана, так как он жестоко расправился с этим племенем за убийство своего отца. В «Сокровенном сказании монголов» говорится: «Мы сокрушили ненавистных врагов – татар, этих убийц дедов и отцов наших, когда мы в справедливое возмездие за их злодеяния поголовно истребили татарский народ, примеряя детей их к тележной оси…»
     Общий же принцип административно-государственного устройства Золотой Орды во всех своих основных чертах копировал схему, введенную в Монголии при Чингис-хане, которая базировалась на принятом в монгольской армии десятичном делении».
     Вся территория государства в XIII – начале XIV века делилась на два крыла – левое и правое, как повелось еще при Чингис-хане. В Золотой Орде в начале действовал тот же принцип. Улус Джучи был разделен на два крыла, то есть два самостоятельных «княжества». Правое крыло – владения Бату и Шейбана, от Дуная до Иртыша и Чулыма. Левое крыло – владения старшего сына Джучи – Орды, оно занимало земли на юге современного казахстана вдоль Сырдарьи и к востоку от нее. Название крыльев – правое и левое связано с традиционными привязками монголов по сторонам света. Передней частью считался юг, задней – север. Соответственно, запад – правая сторона, а восток – левая. Так же традиционно каждая из сторон света имела у монголов свой цвет. Юг – красный, север – черный, запад – белый, восток – синий. Это объясняет названия, использовавшиеся для обозначения государств монголов впоследствии: владения Бату и его наследников – Белая Орда, владения преемников хана Орды – Синяя Орда. Так что нельзя считать, что «Улус Джучи» и «Золотая Орда» - это одно и то же, как в государственном, так и в территориальном отношении.
     Улус Джучи после 1242 года разделился на два крыла, два самостоятельных владения ханов Бату и Орду. Следовательно, Золотая Орда – лишь часть улуса Джучи. И у Синей Орды и у Золотой был свой круг экономических и внешнеполитических интересов.
     Во время «Великой замятни» в Золотой Орде в 60-70 годы XIV века ханы Синей орды сделали попытку объединения обоих крыльев улуса Джучи. И только в конце 70-х годов хану Тохтамышу удалось объединить их в единое целое.
     С развитием государственности и изменением экномических условий старое деление на крылья стало тормозить развитие общества, в котором постепенно усложнялась административная система, и шло бурное развитие чиновничества (куда же без него?). В XIV веке упоминание о крыльях сопровождается всегда титулом «оглан», который означает принадлежащего к царствующей фамилии царевича. Эти царевичи-огланы занимали самые разнообразные посты в армии и имели соответствующие своим должностям владения, сохраняя привелении членов царствующего дома. Деление на правое и левое крыло сохраняется только в воинских соединениях. В структуре государства в XIV веке появляется административное деление на четыре основные территориальные единицы, возглавляемые улусбеками.
     Как видно из самого термина, они возглавляли улусы. Раньше уже говрилось, что основой административно-территориального деления Золотой орды была улусная система. Что это такое? Это право феодалов на получение от хана определенного владения – улуса. За это владелец принимает на себя определенные экономические и военные обязательства по отношению к сюзерену. При этом за ханом (правда, только на протяжении XIII века) сохранялось полное право отобрать улус или заменить его другим, по своему выбору. Все государство (Великий Улус) делилось на более мелкие владения, тоже называвшиеся улусами. Они были разными по величине, что зависело от ранга владельца – темник, тысячник, сотник, десятник. Вот что пишет Карпини: «Ехали же мы через всю страну Команов, представляющую собой сплошную равнину и имеющую четыре большие реки: первую – Днепр, возле которой со стороны Руссии кочевал Коренца, с другой стороны по тамошним степям кочевал Мауци, который выше Коренцы; вторую – Дон, у которой кочует некий князь по имени Картан, женатый на сестре Бату; третью – Волгу, эта река очень велика, у нее переходит с места на место Бату, четвертая называется Яик, у нее переходят с места на место два тысячника, один с одной стороны реки, другой с другой стороны. Все они зимою спускаются к морю, а летом по берегу этих самых рек поднимаются в горы».
     Всего в XIII веке на территории Золотой Орды было двенадцать улусов, составлявших владения темников и членов правящей семьи Джучидов. На западе находился первый улус – владения могущественного временщика – темника Ногая. Второй улус к западу от Днепра принадлежал Коренце. Третий, подвластный Мауце, занимал земли вдоль левобережья Днепра. Четвертый улус принадлежал Картану, женатому на сестре Бату и был на запад от правого берега Дона. Пятый улус – Крымский полуостров, имя его владельца неизвестно. Шестой улус, непосредственно граничивший с русскими землями, принадлежал старшему сыну Бату, Сартаку и находился в степях между Волгой и Доном. Седьмым улусом владел брат Бату – Берке. Это были северокавказские степи и по ним проходил торговый караванный путь через Дербентский проход на Средний Восток. Вдоль левого берег Волги располагался личный улус хана Бату – восьмой. Девятый и десятый были соответсвенно вдоль правого и левого берега р.Яик. Одиннадцатым улусом являлся Хорезм. Двенадцатый улус был владением пятого сына Джучи – Шибана. Он занимал территории современного Северного Казахстана и Западной Сибири. Каждый из улусов подразделялся на более мелкие, во главе стояли более мелкие кочевые вожди. При этом улусы не были наследственными владениями, это было пожалование за службу и, за «плохое поведение», а то и просто так, хан был волен их отобрать.
     Итак, в XIII веке административное устройство Золотой Орды было отражением армейского устройства. Крупные и мелкие ханы получали земли соответственно их чину в армейской иерархии и раздавали находившимся у них в подчинении тысячникам. Рядовые же воины довольствовались лишь военной добычей и полностью зависели от своих начальников в мирной жизни так же, как и в военной. Понятно, почему они всегда с готовностью соглашались на приглашение наняться к кому-нибудь в качестве войска.
     С развитием государства стало ясно, что уже нельзя обходиться без собственных городов. Появление же городов и особенно столицы привело к разграничению законодательной и исполнительной ветвей власти между кочевой ставкой хана и оседлой столицей – Сараем, где собственно и сконцентрировалась исполнительная власть. Обычно в государствах кочевников не было  большого числа чиновников. Но в Золотой Орде был большой чиновничий аппарат, как мы уже писали выше. Арабский источник, в частности, сообщает: «Султан Узбек из дел своего государства обращает внимание только на сущность дел, не входя в подробности обстоятельств, и довольствуется тем, что ему доносят, но не доискивается частностей относительно взимания и расходования».  Для непосредственного руководства армией и всеми внутренними делами были созданы две высшие государственные должности: беклярибек (бек над беками) и везир.
     Беклярибек имел в своих руках огромную власть. Во-первых, он являлся главнокомандующим всей армией (формально хан считался главой армии, но командовал ею беклярибек). Во-вторых, он ведал дипломатическими сношениями с другими государствами, фактически исполняя функции министра иностранных дел. В-третьих, играл важную роль в судебно-правовой системе государства. Конечно, с принятием ислама, у монголов также была введена должность кади, т.е. судьи. Но ему были подсудны только дела религиозного характера. Решение же гражданских дел по-прежнему основывалось на «Ясе» Чингис-хана. Кстати, именно сосредоточение в руках беклярибеков такого количества важнейших государственных постов и приводило часто к тому, что именно они становились фактическими правителями Золотой Орды, а не хан, сидевший на престоле. Наиболее яркими примерами такого рода являются Ногай и Мамай.
     Везир возглавлял центральный орган исполнительной власти – диван. Основную сторону деятельности везира составляли сбор налогов и дани с покоренных народов. «Везир – настоящий султан, единовластно распоряжается денежной частью, управлением и смещением, даже в самых важных делах».
     Наконец, в XIV веке перестают созваться курултаи и каждый хан принимает свои решения сам, без созыва общемонгольского «собрания». И наследника себе каждый хан выбирает сам.
     Вот с таким государством и предстояло столкнуться и сотрудничать русским князьям.
     Но прежде чем мы перейдем к интересной и крайне запутанной истории взаимоотношений между Русью и Золотой Ордой, рассмотрим любопытный вопрос о т.н. «буферной зоне». Формально данные о ней как-будто подтверждают наличие золотоордынской администрации в ряде русских городов. Чем же была вызвана такая ситуация, когда русский князь зовет в свой город монгольскую администрацию? Только интересами защиты от более сильных соседей. В это время многие мелкие князья оставляют свои уделы, чтобы служить у более крупных собственников. Например, князь Юрий Поросьский находился на службе сначала у Владимира, затем у Мстислава. Заметим, приглашали к себе на службу монголов только мелкие князья.
    Одна из таких буферных зон существовала, видимо, южнее Киева, в Переяславле.
     Известный летописный рассказ о конфликте между курскими князьями и баскаком Ахматом в 1283-84 гг.  позволяет говорить о попытках откупщика Ахмата создать такую же буферную зону, не подчинявшуюся русской администрации. Для этого он основал «в отчине Олега, князя Рыльского и Ворголского» две слободы, куда довольно быстро стало стекаться окрестное население, привлеченное экономическими выгодами. Ясно, что такое поведение не понравилось местным князьям, и Ахмат был с позором выгнан, а слободы разорены. Причем выгоняли его сами объединившиеся русские князья, которых он лишал части прибыли, а отнюдь не «народ», якобы измученный непомерными поборами, о чем совершенно четко говорит летопись.
     Из рассказа об Ахматовых слободах понятно, что буферные зоны действовали лишь в порубежных районах. Заинтересованность в их создании проявляла отнюдь не ордынская кочевая аристократия, и так владевшая обширными улусами, а чиновничья прослойка, действовавшая в сфере откупов и сбора дани.
     Запомним на будущее один интересный момент: все упомянутые в источниках откупщики и чиновники, находившиеся на русской или буферной территории, были немонгольского происхождения. Карпини сообщает о начальнике селения алане Михее, а Ахмат – «бессерменин», то есть мусульманин, скорее всего уроженец Хорезма.
      Между русскими и монгольскими владениями обычно находилась нейтральная полоса, которую поочередно осваивали обе стороны.
     Говоря о реальных размерах и масштабах т.н. «татаро-монгольского» ига, делая бепристрастный анализ источников, мы еще вернемся к темам баскаков, дани, ярлыков, буферных зон и прочих «атрибутов угнетения».
     Какая же система сбора «дани» существовала на Руси? Фактически она опиралась на уже описанную выше китайскую систему Чуцая. Рассмотрим ее поподробнее.
     Киевщина и Черниговщина были взяты Великим ханом в прямое управление, а северо-восточные княжества отдавалась в «улус» местным князьям. Князья ездили к хану и получали «ярлык» - грамоту на управление своим улусом (только после 1281 г.); этот ярлык в любое время мог быть отнят и передан дугому князю. В 1257 году Великий хан Монкэ назначил верховным даругачи для Руси сына своего зятя по имени Китат («китаец») с задачей провести перепись населения и организовать сбор налогов – до этого на Руси ничего подобного не проводилось. После проведения переписи (о ней чуть ниже) «численники» разделили податное население на «десятки», «сотни», «тысячи» и «тьмы», т.е. десятки тысяч – т.е. ввели китайскую систему круговой поруки – «десятидворки» и «стодворки». Монголы, по сути, пытались создать на Руси административную систему китайского образца.
     Что же представляла собой эта новая система? Здесь не надо забывать, что мы говорим сейчас о XIII веке, когда все только зарождалось, а полное развитие и оформление эта система приобрела лишь в веке XIV, являясь одной из основ будущего объединения русских княжеств в единое государство. Но, тем не менее, следует ее подробно описать.
     Итак, татарские ярлыки, говоря об ордынской администрации, упоминают деревенских, городских и волостных даругачи, которых в летописях чаще всего именуют «баскаками», это тюркский перевод слова «даругачи». Оба эти слова происходят от слова «давить», т.е. прикладывать печать. Позднее эти чиновники превратились в «путников», отсюда и позднейших термин – «путные бояре». Канцелярии (позднее «приказы») также называли «путями». Баскаки и дороги имели свой штат «даньшиков», «битекачи» и «таможенников» (сборщиков рыночной пошлины, т.н. «тамги»). В каждой волости была своя канцелярия, «столец», где хранились налоговые списки. Обычай подачи прошений также китайский – русское «челобитье» является переводом китайского «коу тоу».
     В формировании русской административной системы принимали участие и мусульманские чиновники, арабы и персы, составлявшие костяк ордынской бюрократии. Они принесли с собой порядки Халифата, восходящие к древним бюрократическим традициям Персии. Так, термины «деньги», «печать», «папирус», «папка», «лафа» (жалование) имеют арабское или персидское происхождение. Также, как в Персии, основным правительственным учреждением на Руси была Казна («хазине»). В Казне хранились налоговые росписи. Интересно, что одним из первых упомянутых в русских летописях казначеев был знавший арабскую грамоту татарин Остафий Аракчеев, среди дьяков того времени было вообще много крещеных татар. Часть дани, платимую хану, на Руси называли «выход».
     Основным налогом на Руси была «дань» - в те времена это слово не имело того негативного смысла, которое приобрело теперь «стараниями» многих поколений русских и советских историков. Дань собирали с «сохи», в «соху» входило «два мужа работника» и две-три лошади. Налог исчислялся соответственно имущественному достатку. С ремесленников и торговцев тоже брали дань, например, кузница или лавка шли за одну «соху», а ладья – за две «сохи». И собиралась эта дань преимущественно на военные нужды и содержание войска.
     Таким образом, дань представляла собой объединенный поземельно-подворный поимущественный налог, совмещавший китайские традиции переписей и имущественного учета, а также местные и мусульманские традиции налогообложения. Помимо дани существовала «тамга» - рыночный сбор в 3% с цены товара. Среди повинностей летописи также упоминают «ям» и «подводу» - обязанность поставлять ямщиков, лошадей и подводы для почтовых станций, которые монголы организовали и на Руси. Эта система дожила практически до XIX века – в «цивилизованной» Европе не было ничего подобного.
     В 1273-1275 годах было проведено второе «перечисление», которое оказалось последним; после этого переписи населения больше не проводились. К этому времени огромная империя монголов распалась, Русь стала зависима лишь от Золотой Орды. Золотая Орда не имела китайской бюрократии и сильных монархических традиций. Уже в 1280-х годах в Орде начались смуты и новое ханство разделилось надвое. И как только Орда «забыла» о Руси, в ней все вернулось «на круги своя». Как в прежние времена «киевской старины» князья принялись воевать друг с другом и приводить полоны, призывая при этом на помощь татар то из одной, то из другой Орды. Нашествие монголов опять ничему не научило русских князей: «Вы все еще не переменились!» - говорил епископ Серапион. Усобица закончилась новым татарским набегом – в 1293 году случилось т.е. «Тохтамышево нашествие», в результате которого было сожжено 14 городов и на великокняжеский престол сел Андрей Городецкий.








































ГЛАВА V. ВЗАИМООТНОШЕНИЯ МЕЖДУ РУССКИМИ КНЯЗЬЯМИ И ЗОЛОТОЙ ОРДОЙ В XIII ВЕКЕ
НАЧАЛО «МОНГОЛО-ТАТАРСКОЕ ИГА»

                Что за речи, за герои!
                То – Бог весть какой поры –
                Молодецкие разбои,
                Богатырские пиры.
                А.Апухтин

                А коли верх одерживали орды,
                Прости, Россия, беды сыновей.
                Когда бы не усобицы князей,      
                То как же ордам дали бы по мордам!
                Э.Асадов
               
           В этой главе попробуем подробно обосновать такой тезис:
     Монголо-татарское иго – это лишь отражение очередного этапа междоусобной борьбы русских князей между собой в условиях феодальной раздробленности. При этом татары выступают в качестве наемной военной силы. Дань – плата наемникам, часть денег ханы тратят на поддержание «работоспособности» войска.
    Развитие экономических отношений и социальное развитие общества диктовали необходимость объединения пестрого лоскутного ковра русских княжеств в единое целое.
     Т.н. «Батыев погром» стал первым шагом в объединении государства под началом единого правителя. Все последующие походы татар на Русь, за редким исключением (когда та или иная орда направлялась для грабежа самостоятельно), преследовали, в конечном счете, ту же цель.
     Так что можно с уверенностью говорить о том, что собственно «ига», в значении угнетения одного народа другим, на Руси попросту не было.
    В подтверждение этого утверждения подробнее рассмотрим события XIII века, а также постараемся разобраться в запутанных отношениях русских князей между собой, с Золотой Ордой, с изменениями, произошедшими в ней в XIV веке, в отношениях между Русью и Западными соседями, в первую очередь, Литвой.
    Теперь в качестве исторических источников нам придется пользоваться в основном русскими летописями. Чтобы было понятно, как датируется тот или иной год и почему год события в одной летописи зачастую не совпадает с годом этого же события в другой, дадим краткую справку по исторической российской хронологии.
     В 325 г. на Никейском церковном соборе солнечный, юлианский, счет времени был признан обязательным для всех христиан. В Юлианском календаре средняя продолжительность года равна 365 суток 6 часов. Он больше тропического года на 11 минут 14 секунд. Эта разница ежегодно накапливалась и привела через 128 лет к ошибке в одни сутки, а через 1280 лет уже в 10 суток. Это грозило в будущем перемещением главного христианского праздника – Пасхи – с весны на лето. По церковным правилам Пасха празднуется в первое воскресенье после весеннего полнолуния, приходящегося на период между 21 марта и 18 апреля. Опять возникла необходимость в реформе календаря. В 1528 г. при Папе Григории XIII католическая церковь осуществила новую реформу, по имени которой новый календарь и получил свое название – григорианский. Григорианский календарь принят во всех католических странах – Италии, Испании, Португалии, Франции, Германии, Англии, Швеции и других, где католичество является основной религией. В России же Григорианский календарь был введен в 1918 году. Согласно декрету СНК после 31 января решено было считать сразу 14 февраля. В православном обиходе осталось Юлианское летоисчисление (старый стиль), который сохраняется и до настоящего времени. Этим, кстати, и объясняется различное время празднования религиозных праздников у нас и на Западе.
     В Древней Руси была принята византийская система летосчисления «от сотворения мира». В течение многих веков началом нового года считалось 1 марта. Однако с 1492 года в соответствии с церковной традицией начало нового года официально было перенесено на 1 сентября. Но и в том, и в другом случае летосчисление велось согласно римскому (Юлианскому) календарю. Считалось, что от сотворения мира до Рождества Христова прошло 5508 лет. В большинстве стран Европы именно Рождество Христово и стало началом летосчисления – т.н. новой (нашей) эры. На Руси же счет времени по-прежнему вели «от сотворения мира». Этот порядок, как известно, существовал до 1 января 1700 года, когда Петр 1 своим указом ввел в России летосчисление во времени Рождества Христова (Р.Х.) как в других европейских странах, но сохранил при этом действие Юлианского календаря.
     Поэтому для перевода летописных дат до 1700 года необходимо отнимать от них 5508, и мы получим дату Юлианского календаря – от Р.Х.
     Но сохраняется еще дополнение – в марте или сентябре начинался в нужное нам время новый год? Если дата исчислялась по мартовскому стилю, то январь и февраль попадали на предшествующий год, и необходимо было вычитать не 5508, в 5507 лет. С начала марта масяца вычитать уже следовало 5508 лет. Это нас и интересует – в XIII веке новый год начинался в марте.
     Иногда был известен год, но неизвестен месяц, то получалась двойная дата.
     Для перевода событий после 1492 и 1582 года необходимы и другие поправки, но для нас они сейчас не важны.
     Следует также отметить, что в исторических источниках нередко вместо точной даты имеются указания на тот или иной церковный праздник, приходящийся на событие, о котором идет речь. Чтобы облегчить дальнейшее понимание летописей, приведем краткую справку по этим праздникам.
     Русские церковные праздники делятся на две группы: подвижные (переходящие) и неподвижные (непереходящие). Подвижные праздники не имеют постоянной фиксированной даты и приходятся из года в год на разные числа календаря. Неподвижные праздники отмечаются в одни и те же числа месяца. Из последних в источниках часто можно встретить следующие: Крещение – 6 января, Сретенье – 2 февраля, Благовещение Пресятой Богородицы – 25 марта, Николин день весенний – 9 мая, Ильин день – 20 июдя, Преображение Господне – 6 августа, Успение Пресвятой Богородицы – 15 августа, Рождество Пресятой Богородицы – 8 сентября, Николин день осенний – 6 декабря, Рождество Христово – 25 декабря и другие. Все даты здесь приведены по Юлианскому календарю. Что же касается подвижных праздников, то они все зависят от Пасхи, отделяясь от нее определенными постоянными сроками (до Пасхи и после нее). Например, Вознесение Господне – четверг, через 39 дней после Пасхи, Вербное воскресенье – за 7 дней до Пасхи, Фомино воскресенье – через 7 дней после Пасхи, Вход Господень в Иерусалим – за 7 дней до Пасхи. Руководством по всем вопросам, связанным с определением Пасхи является специальная таблица – «Пасхалии».
     В настоящее время это крайне редко учитывается. К примеру, разработчиками закона о «Днях воинской славы» 18 апреля объявлено днем «победы русских воинов князя Александра Невского над немецкими рыцарями на Чудском озере (Ледовое побоище, 1242 год). Разработчики просто прибавили к известной дате - 5 апреля - 13 дней и у них получилось 18 число. А на самом деле разница в 13 дней наступила лишь с 1 марта 1900 года, а для XIII века пересчет не требуется. Да и с самой датой битвы (как мы увидим далее) есть неточности – разные летописи называют разные числа.
     Итак, с хронологией мы разобрались. Пойдем далее.

     Традиционно считается, что русские князья ездили в Орду за ярлыками на княжение. Обычно себе это представляют так: каждый князь, прежде, чем сесть на княжеский престол, ехал к хану и получал там ярлык на право это княжение занять, а также ездили при смене очередного хана, так сказать представляться и подтверждать свои полномочия. Такое утверждение предполагает просто настоящее паломничество русских князей в Орду, благо ханы менялись часто, а князей было много. Что же на самом деле?
    Хронология поездок русских князей вообще не совпадает с хронологией их вокняжений.
    Например, Святослав Всеволдович, брат Ярослава, был в Орде дважды: в 1246 и 1250 годах. При этом на Суздальское княжение он был посажен братом еще в 1238 году. Великий стол занял в 1247 году. В 1248 году был свергнут племянниками и сел в Юрьеве. С его поездками в Орду это совершенно не согласуется.
     Еще пример: два брата Васильковича – Борис Ростовский и Глеб Белозерский. Борис поехал в Орду в 1244 году, а затем в 1250 году. К кому? Представляться новому хану Сартаку? Так он стал ханом еще в 1247 году. Потом поехал еще два раза – в 1256 и 1257 годах к хану Улугчи. Глеб же поехал в Орду в 1249 году, вообще не имея никакого княжения. Из Орды он направился в Каракорум, откуда вернулся в 1257 году уже с женой. И только после этого сел на княжение в Белозерске.
     Князь Андрей Углицкий впервые поехал в Орду в 1257 году, а на княжение сел в 1249 году. Константин же Ярославльский за восемь лет княжения вообще не почтил хана своим присутствием, также как Михаил Стародубский, который никогда не появлялся в Орде за 34 года своего княжения. О каких ярлыках идет речь? Последняя массовая поездка князей в Орду была в 1258 году, и возобновяться эти поездки только в XIV веке, когда измениться политическая ситуация. Зачем же ездили раньше? Есть версия, что для участия в военных походах татар, но это совершенно недоказуемо.
     И еще о ярлыках. В 1247 году умер Великий князь Ярослав Всеволдович. Умер, кстати, именно во время поездки в Орду, по одной из версий - был отравлен по приказу хана Гуюка.
     Ярослав Всеволдович приехал на курултай, который состоялся в сентябре 1246 года. В каком же статусе? Явно, что его положение было значительно выше, чем у других. Тот же Карпини, бывший в это время в ставке хана на этом самом курултае, именует Ярослава Великим князем, в отличии от всех прочих, которых называет просто князьями. Вот что он пишет: «Нас же позвали внутрь и дали нам пива, так как мы все не пили кобыльего молока, и этим они оказали нам великий почет; но все же они принуждали нас пить, чего мы с непривычки никоим образом не могли выдержать. Поэтому мы указали им, что нас это тяготило, и тогда они перестали нас принуждать. Снаружи ограды был русский князь Ярослав из Суздаля и несколько вождей Китаев и солангов, также два сына царя Грузии, также посол калифа багдадского, который был султаном, и более десяти других султанов сарацин, как мы полагаем и как нам говорили управляющие. Там было более четырех тысяч послов в числе тех, кто приносил дань и тех, кто шел с дарами, султанов, других вождей, которые явились покориться им; тех, за которыми они послали и тех, кто были наместниками земель. Всех их вместа поставли за оградой и им подавали пить вместе; нам же и князю Ярославу они всегда давали высшее место, когда мы были с ними вне ограды».
     Ярослав выше всех по рангу, он стоит на одном уровне с послом самого Папы Римского, следовательно, прибыл для переговоров равного с равным, а не для выражения какой-либо вассальной покорности. Обстоятельства его смерти также наводят на эту мысль: «В то же время умер Ярослав, бывший великим князем в некоей части Руссии, которая называется Суздаль. Он только что был приглашен к матери императора, которая как бы в знак почета дала ему есть и пить из собственной руки; и он вернулся в свое помещение, тотчас же занедужил и умер спустя семь дней, и все тело его удивительным образом посинело. Поэтому все верили, что его там опоили».
     По монгольским традициям вассалов не травят – их казнят. Травят лишь равных, тех, над кем не имеют власти.
     «Того же лета князь Святославъ Всеволдичь по смерти брата своего Ярослава Всеволодича седее на столе великомъ княжении въ Володимери, а Братаничи свои: князя Александра Ярославичя, и князя Андрея, и Констянтина, и Афонасьа, и Даниила, и Михаила, и Ярослава, и Василиа посажа по городомъ, якоже уряди братъ его князь велики Ярославъ Всеволдичь, онъ же не премени слово его».  Вот так. И не требуется никакого ярлыка – есть четкое завещание Великого князя.
     Через год Михаил Ярославич согнал дядю с великого стола. И он не поехал в Орду, выпрашивать ярлык на княжение. Вместо этого ушел в поход на литовцев и там благополучно погиб.
     Александр Ярославич все-таки поехал в Каракорум в 1247 году. Но с какой целью? «Поеха Андрей князь Ярославичь в татары к Батыеви и Олександръ князь поеха по брате же к Батыеви. Батыи же почтивъ ею и посла я с Каневичем».  Попробуем разобраться в сложившейся после смерти Ярослава ситуации.
     Как следует из летописи, Александр поехал в Каракорум не сам по себе, а лишь вслед за братом Андреем. Что хотел получить в ставке верховного хана Андрей? Уже ясно, что никакой не ярлык, за этим он поехал бы в Сарай к Батыю, все ближе. Да и в ярлыках на княжение он явно не нуждался. Ответ на вопрос надо искать в положении, сложившемся на Руси. Андрей надеялся, что, поскольку Гуюк враждует с Батыем, он может заставить его, как Великий хан, не посылать татарскую конницу в помощь претендентам на великокняжеский стол, который явно рассчитывал занять сам. И Андрею удалось договориться с Гуюком, а поездка Александра явно оказалась безуспешной, Батый войска не дал.
     Однако, все эти договоренности ровно ничего не стоили, пока во Владимире прочно сидел Святослав Всеволдович. Но к моменту возвращения Андрея из Монголии Владимирский стол оказался вакантным. Как же это вышло при таком количестве наследников? В 1248 году Святослава согнал с престола младший брат Андрея – Михаил, и в том же году он погиб в походе на литовцев. И вновь вопросы: как удалось Михаилу, владевшему незначительным Московским княжеством, согнать с престола дядю? Почему на его действия никак не отреагировали браться – Константин, Ярослав и Даниил, двое из которых были старше Михаила и, следовательно, имели преимущественное право занятия престола? И почему, когда Михаил погиб, никто из них не предъявил свои права на Великий стол, и тот был вакантен до 1249 года? Дело в том, что оберегателем интересов Андрея выступил его брат Ярослав. А вот и доказательства:
    В Лаврентьевской летописи за 1248 года, уже после гибели Михаила, сказано, что «оу Зупцева победиша Литву Суждальский князь». Суздальским князем часто именовали князя Владимирского. Но в 1248 году во Владимире просто нет князя, нет его и в Суздале. Изгнанный Святослав сидит в Юрьеве, первым же Суздальским князем станет только в 1257 году все тот же Андрей Ярославич. Ярослав Ярославич известен в истории как родоначальник Тверских князей, но это только в 1255 году. А в 1252 году в сообщении о «Неврюевой рати» Ярослав фигурирует как князь Переяславский. Если учесть, что Переяславль в XIII веке – второй по значению, после Владимира, город во владениях Ярослава Всеволдовича и его потомков, то невольно возникает вопрос – за какие заслуги Ярослав получил во владение этот город? Особенно если учесть, что Ярослав – лишь четвертый сын. В 1252 году Александр сидит в Киеве, Андрей – во Владимире, Ярослав – в Переяславле. А третий сын Ярослава, Константин, почему то в захолустном Галиче Мерьском. Скорее всего, особой заслугой Ярослава являлось сохранение Владимирского престола для Андрея.
     Как же могла развиваться интрига? Андрей приходит к соглашению с ханом Гуюком и в 1248 году войска хана выдвигаются на запад, во владения Батыя. Начинается та самая междоусобная война. И в это же время происходит переворот во Владимире. Случайность? Вряд ли. Скорее всего, Андрей перед поездкой обговорил все детали с братьями – Михаилом и Ярославом. Константин в заговоре не участвовал, а Даниил и Василий были еще слишком малы, Василию вообще еще 10 лет не было. Но, успешно осуществив первый этап плана – изгнание дяди, Михаил решил рискнуть и сам уселся на Владимирский престол, не даром он вошел в историю с прозвищем «Хоробит», т.е. храбрый. И непонятна его гибель в столкновении с литовцами. За всю историю столкновений с ними суздальских князей это был единственный случай, когда литовцы победили. Но в том же году были наголову разбиты у Зубцова. Быть может, Ярослав просто избавился от брата чужими руками? Сначала не поддержал Михаила войсками, а когда литовцы, обрадовавшись, двинулись дальше, разбил их у Зубцова. Но сам занимать Владимирский стол Ярослав не стал, оставшись верен своим договоренностям с братом.
     Александр же, вернувшись, сел в Киеве, а Андрей во Владимире. Андрей был просто не в состоянии дотянуться от Владимира до Киева. Так распалась объединенная Ярославом Всеволдовичем Русь.
      Как уже отмечалось, разорение более крупных и сильных соседей открывало Ярославу и его детям дорогу к вершине могущества, чем блестяще воспользовался князь Александр Ярославич Невский, в высшей степени интереснейшая фигура в истории средневековой Руси. Он до сих пор не оценен по достоинству в отечественной истории. И причиной этого являются два обстоятельства: во-первых - слабость источников, наиболее близкая по времени к его жизни «Cофийская летопись»  датируется концом XIII столетия. «Житие Святого Благоверного Князя Александра»  вообще появилось на свет не ранее XV столетия.   
      Другие же источники, рассказывающие о деяниях Александра Ярославича - литературные памятники, историческая достоверность которых явно невысока.
     Второй момент, мимо которого нельзя пройти: в отечественной историографии образ князя Александра сплошь покрыт позолотой и глянцем - герой, защитник земли Русской, дипломат и воин. Невольно за этим славословием скрылся реальный полководец и правитель бурного XIII столетия. Если же взглянуть на вещи трезво и внимательно вчитаться хотя бы в ту же «Софийскую летопись», то мы обретаем массу вопросов, на которые историки до сих пор не дали вразумительного ответа.
     Но об Александре Невском, его месте в отечественной истории и о загадках знаменитых Невской битвы и битвы на Чудском озере, мы подробнее поговорим чуть позже, завершая бурную историю русской земли в XIII  веке. А пока он интересует нас, как наследник отцовского достояния. И в первую очередь интересно, как складывались именно его отношения с Золотой Ордой.
    Мы уже рассказывали выше о поезде Александра Ярославича в Орду в 1247 году и то, какими обстоятельствами оно было продиктовано.
     Но вот что любопытно, он не просто так едет в Орду вслед за братом.
     Первая нестыковка, с которой сталкивается любой почитатель истории, интересующийся жизнью Александра Невского, это то, что его взлет начинается только с 1240 года, то есть с Невской битвы, на момент которой князю было 20 лет - по средневековым меркам возраст зрелости. Чем он занимался до этого и где находился в момент разорения северо-восточных княжеств, летописи скромно умалчивают.
    В 1240 году князь Александр был женат на дочери Полоцкого князя Брячислава, полки которого Александр и повел в битву со шведами. Сам по себе этот факт чрезвычайно любопытен, в первую очередь тем, что в условиях средневековья заключение брака между представителями правящих династий означало создание военно-политического альянса. Как мы увидим в дальнейшем, это обстоятельство сыграло существенную роль в последующей деятельности князя Александра.
     Далее читаем «Софийский летописец»: «Александр собрал вои множество и пошедши на Волгу».  Время этого воинского сбора - 1247 год, момент похорон князя Ярослава; направление похода - ставка Батыя, город Сарай на Волге.
    Представьте, князь-данник собирает огромное войско и ведет его к ставке завоевателя? При этом грозный хан Батый абсолютно на это не реагирует. Далее начинаются еще более интересные вещи. Александр внезапно распускает собранное войско и едет в ставку хана один. По мнению одного историка, князь сообразил, что обречен на поражение в войне с татарами и решил заключить с ними мир. Если откровенно, то подобное предположение ничего кроме улыбки вызвать не может у любого человека, хотя бы немного знакомого с историей.
    Сбор воинов в условиях средневековой Руси дело крайне затратное и идти в поход, а затем распускать дружину - верх легкомыслия. Прибытие Александра в ставку Батыя - еще один набор необъяснимых фактов: мало того, что князь, который только что вел готовое к битве войско, не лишился головы, но он еще и был принят с великим почетом. Цитируем летопись: «Восприя честь татарскую».
    С этого момента начинается тесная дружба князя с золотоордынскими ханами.
    Вскоре Александр вообще становится приемным сыном Батыя и названным братом Сартака. Спрашивается, за какие заслуги? Каким вообще образом расценить столь вызывающее поведение Невского и столь вялое, если не сказать трусливое, поведение татарского хана? Ответ лежит на поверхности: Александр просто устроил демонстрацию силы и друзьям и врагам, наглядно показав, что в случае конфликта он имеет под рукой весомые аргументы для доказательства своей мощи.
     Закономерен вопрос: почему в таком случае он едет в Орду один, взяв с собой лишь небольшую дружину? Ответ   очевиден: он знал, что ему нечего и некого опасаться, что ордынцы нуждаются в нем, а ему союз с ними выгоден для укрепления своей власти. По поводу признания князя сыном Батыя и братом Сартака есть вполне разумное  объяснение: покойный отец Александра был верным другом и союзником Батыя, отравлен он был по приказу злейшего врага Батыя – Гуюка, и хан отчасти чувствовал свою вину перед ним (из-за него, чтобы не пришел к нему на помощь, отравили Ярослава) и захотел таким образом возместить Александру его потерю.
    Русские князья заключили союз с монголами для укрепления своей власти на территории Руси, поддерживая союзнические отношения с помощью ежегодных выплат, именуемых в летописях «дань». Естественно, у такого союза тут же нашлись и друзья и враги. Кто-то в лучших традициях средневековья лишился и княжества и головы, но ход событий вспять повернуть не удалось никому.
     И вот тот самый момент, о котором говрилось выше: выплата дани, ярлыки, баскаки, то есть все страшные и ужасные моменты «монголо-татарского ига».
     Баскаки (т.е. сборщики дани) впервые упомянуты в летописном сообщении под 1262 годом. Это как раз сообщение о разорении «Ахматовых слобод», о нем мы говорили раньше. А вот когда они повились – прямых указаний нет. Только под 1258 годом Никоновская летопись сообщает: «Тое же зимы приехаша численици изъ Татаръ, и изочтоша всю землю Суздалскую, и Рязанскую и Муромскую, и поставиша десятнникы, и сотники, и тысячникы и темникы, и вся урядившее, возвратишася во Орду, точью не чтоша архимандритовъ, и игуменовъ, и иноковъ, и поповъ и диаконовъ, и крылошанъ и всего причта церковнаго». 
     Слова «баскаки» здесь нет, но возможно, что баскаки – собирательное название всех вышеперечисленных представителей татарской администрации. Перепись населения, проведенная татарами необходима для расчета дани. И то, что она проведена только в 1258 году ясно доказывает, что до этого никакой дани просто не было. А ведь между вторжением Батыя и переписью населения прошло уже 20 лет. Значит, эти события никак не связаны между собой.
     С чем же связано это явление? Ответ закономерен: с «Неврюевой ратью» 1252 года, о ней мы говорили уже ранее. Должен был Александр расплатиться за военную помощь? Несомненно. Вот обязательством платить дань и расплатился. Почему не сразу, в 1252 году, а только через 6 лет? И этому есть свое объяснение. В 1252 году, после смерти Батыя в Золотой Орде наступили «смутные времена», как уже отмечалось выше. И только в 1258 году, когда на престоле утвердился Берке, пришло время «платить по счетам».
     «Россия – большая страна на севере. Живут тут христиане греческого исповедания. Тут много царей и свой собственный язык, народ простодушный и красивый, мужчины и женщины белы и белокуры. На границе много трудных проходов и крепостей. Дани они не платят никому, только немного царю Запада, а он татарин и называется Тактактай».
     Как уже говорилось, выгода от отношений русских князей и золотоордынских ханов была взаимной. Как пример - Никоновская летопись под 1269 год о конфликте Новогорода и Ливонии:
     «Князь велики Ярославъ Ярославичъ внукъ Всеволожъ посла къ Володимерю собирати воинства хотя идти на немцы и събрася сила многа и великий баскакъ Володимерьский Иаргаманъ и зять его Айдаръ со многими татары приидоша. И то слышавшее Немцы устрашишася и вострепетавшее прислаша съ великимъ челобитьемъ и со многими дары послы своя и добиша челомъ на всей воли его и всехъ издариша и великаго баскака и всех князей татарскихъ и татаръ зело бо бояхуся и имени Татарского. И тако всю волю сътворише великого князя Ярослава Яраославича».
     Значит, немцы отнюдь не считали Русь частью Орды. Татар они боялись, а с Новгородом привычно воевали, как до этого случая, так и после. И, обратите внимание, все происходит по воле великого князя Ярослава. Татары, в том числе и баскаки, объявленные в исторической литературе чуть ли не наместниками хана, диктующими свою волю русским князьям – никто, просто чиновники.
     И еще, Ярослав собрал много воинства, в том числе и татар, их он не приглашал отдельно. Что же, получается, что участие в военных походах князя – прямая обязанность татар? Князь своей волей приказывает им выступать в поход, не спрашивая согласия у ханов. Наоборот, чтобы не посылать войско, приходится ехать к хану и уговаривать, как, например, поступили в 1270 году Дмитрий Переяславльский и Василий Ярославич, принявшие сторону Новгорода в его очередном конфликте с Ярославом Ярославичем. Получается, что хан посылать полки просто обязан.
     Простая схема – мы вам деньги (дань), а вы – обязательное войско.
     И еще один очень интересный момент: основная тяжесть выплат ударила по главным врагам Владимирских князей: Твери, Суздали, Рязани, Нижнему Новгороду.
     Баскаки продержались на Руси всего лишь пять лет.
     «Княщи же Русстии, согласившиеся межи собою, и изгнаша Татаръ изъ градовъ своих. Бо бе отъ нихъ насилие, откупаху бо богатыя у таоваахуся сами, и мнози люди убози в ростехъ работаху. И тако князи Русстии изгнаша татаръ, а иных избиша, а иные отъ нихъ крестишася во имя отца и Сына и Святаго Духа».
     В нашей историографии этот фрагмент был представлен, как доказательство народного восстания против «проклятого ига». А на самом деле? Баскаков изгнали сами князья, как мы уже отмечали ранее. И никакой реакции со стороны татар. В 1263 году Александр едет в Орду – и все, больше баскаков по русским городам не видели. И дань князья отныне собирали сами. Один баскак все же оставался – в столице, Владимире. Но скорее как «связной» между Великим князем и ханом.
     О ярлыках мы уже говорили. И в том, что они все же появились на Руси в уже привычном для нас значении, виноват только одни человек – младший сын Александра Невского – Андрей Александрович. В 1281 году он отправляется в Орду. «Тое же зимы князь Андрей Александрович внукъ Ярославль правнукъ Всеволожь меншей братъ великого князя Дмитрея Александровичя Володимерскаго идее в Орду ко царю ища себе княжениа великого подъ братомъ своимъ старейшимъ имея споспешника себе и помощника Семена Тонильевичя и иныхъ многихъ. И многы дары царю и великимъ княземъ Ординскимъ и всехъ наполни богатствомъ и уговори и уласка всехъ и изпроси себе княженье великое Владимерское подъ братомъ своимъ старейшимъ Дмитриемъ Александровичемъ. И приде ему весть из Руси яко князь велики слову покоритися и съступитися великого княжения по цареву слову и сказа сие царю. Царь же повеле ити съ нимъ воеводамъ своимъ Кавгадыю и Алчедаю съ силой Татарскою».
     Все предельно ясно, пояснений не требуется. Из-за измены новгородцев Дмитрий уступил престол Андрею. Но через три года при помощи темника Ногая вернул себе великий стол. Андрей же в 1293 году опять поехал в Орду и вернулся с подмогой, полками темника Тудана. Этот поход известен в истории как «Дюденева рать». Татары фактически опять сыграли роль наемного войска в междоусобной борьбе русских князей, в ходе которой было разрушено 14 русских городов.
     «В лето 6801 (1293)… Того же лета би чолом Андреи князь цесареви съ иными князи на Дмитриа князя с жалобами, и отпусти цесарь брата своего Дуденя съ множеством рати на Дмитриа. О, много бяше пакости крестианомъ безвинныя городы поимаша: Володимерь, Москву, Дмитровъ, Волокъ и иныи грады, положиша всю землю пусту; а Дмитрии во Пьсковъ вбежа. Новгородци же Сменомъ Климовичемъ дары послаша цесарю Дюденю на Волокъ: «воспяти рать с Волока»; а по Андрея послаша с поклономъ. Андреи князь рать вспяти, а самъ поиха в Новиъгород и седе на столе, в неделю сыропустную». 
     Но Дмитрий все же удержал за собой великое княжение, оставалось довольствоваться Новгородом. Лишь в 1294 году, после смерти союзника Дмитрия, темника Ногая, Андрей наконец-то занял Владимир. И надо было расплачиваться. Расплатился преемник Андрея, уже в XIV веке, в 1304 году:
     «И сопростася два князя о великомъ княжении: князь велики Михайло Ярославиь Тверьский и князь велики Юрьи Даниловичь Московьский и поидоша во Орду ко царю въ споре и въ брани велици…
     Того же лета князь Михайло Ярославичь Тверьский приде изо Орды отъ царя на великое княжение и сяде на великомъ княжении въ Володимери».
     И теперь почти сто лет судьбу великого Владимирского стола будут решать в Орде. Андрей заплатил хану за великий стол, став вассалом Орды.
     Начал Александр, продолжил Андрей – они, по сути, творцы того, что позже назовут «игом». Но это только одно русское княжество. Жаль только, что все труды Ярослава Всеволдовича по собиранию русских земель пропали втуне.
     Ярослав привел на Русь татар, но это была обычная практика для того времени, привлекать к своим «разборкам» соседей. И никто ничего особенного в этом не видел. Но зато он впервые объединил Русь, прекратил на время княжеские междоусобицы. И при нем, и при его сыне Александре никто лишний раз не решался затевать вражду. А внуки развалили все, что таким трудом создали их дед и отец.
     В ходе своего экскурса в историю, мы подошли к очень важному моменту, разделившему историю страны на Московскую Русь, ставшую сердцем России, и Русь Западную, которая вошла в состав Польши и Литвы.
     Не подлежит сомнению, что ни Ярослав, ни Александр специально не думали о том, какой путь - восточный или западный, выбирать. Сама ситуация в восточной Европе требовала немедленного принятия решения и выбор приоритетов. С одной стороны:  все более усиливающийся натиск крестоносцев на северо-западе;  с другой:  Литовское княжество во главе с Миндовгом, постепенно подбирающимся к русским границам;  с третьей стороны: нескрываемая ориентация на запад Даниила Галицкого;  с четвертой стороны Орда, требовавшая к себе самого пристального внимания.
   Если анализировать  все эти моменты, то деятельность Александра Невского приобретает еще одну краску. Обратимся к фактам и попытаемся реконструировать события следующим образом:
     В 1250 году римский папа Иннокентий предлагает Александру принять католичество в обмен на помощь против татар. Следует отказ, приводящий в восторг исследователей: как же, не бросил веру православную, не отрекся. Молодец, конечно, Александр, но, по всей видимости, собственная голова и власть дороже показались, чем католическая вера.
     Любой князь Северо-Восточной Руси, принявший другую веру, перестал бы быть князем очень быстро. Александр Невский  в помощи Запада не слишком  нуждался. В первую очередь потому, что Александр в своей внешней и внутренней политике не зависел от ордынских ханов. О какой зависимости могла идти речь, когда в течение 5 лет, с 1247 по 1252 годы, Александр даже не подумал появиться в Каракоруме, а у грозных «завоевателей» не нашлось сил и средств, да и желания, чтобы заставить его приехать. Но об этом мы уже подробно рассказывали. Но есть и некоторые интересные моменты.
    Голые факты таковы: в 1251 году брат Александра Невского Андрей организует  мятеж, недовольный отношениями  брата с татарами и собственной ролью во Владимирском княжестве. Александр, немедленно примчавшийся в орду, поднимает на него  татарские  тумены. Происходит так называемая «Неврюева рать».
     Согласно общепринятой версии, татарский царевич Неврюй приводит из Орды 250 тысяч человек и побеждает мятежного брата князя Александра Невского - Андрея. Версия просто фантастична: если в самом улусе было 70 тысяч человек, то откуда взялись 250 тысяч воинов, тем более что собрать такое войско за короткий срок просто нереально.
     Обращаем внимание на временные рамки: Андрей поднял восстание 21 июля, а рать татар подошла из Орды 24 числа того же месяца и с ходу вступила в бой. Возникает вопрос:  сколько километров от Поволжья до Владимира? Ответ: около 1000 верст (около 560 км). Преодолеть такое расстояние за два дня просто невозможно ни для кого угодно.
     Закономерен вопрос: кто такой Неврюй? Ответ: в  летописях его называют «татарским царевичем», хотя имя явно тюркское. На тюркском наречии слово «невря» означает «правдивый». Чем он еще известен? Только тем, что был союзником сыновей Александра Невского, да стал основателем известного ростовского рода Неврюй-Кожановых, занесенных в «Бархатную книгу российского дворянства».
     Результат «Неврюевой рати»: мятеж подавлен, Андрей бежит в Швецию, а Александр остается  единственно реальным претендентом на власть.
     Мятеж в Новгороде против ордынских переписчиков Александр давит в 1257 году без малейшей пощады. Характерная деталь: не смотря на приписываемое Александру Невскому стремление сбросить ненавистное иго, практически все его действия были направлены на укрепление своей власти и на стремление как можно более сильно отгородиться от западных соседей, в первую очередь от Литвы.
     Любопытно то обстоятельство, что в борьбе с Литовским княжеством  огромную услугу ему оказали все те же «ненавистные» татары, и вообщем-то сразу понятно, кто у кого состоял на службе: Александр у татар или татары у князя Невского?
     Чтоб не быть голословным, перейдем к фактам. В 1259 году Даниил Галицкий, принявший католичество, поднимает мятеж на Юго-Западных границах русских княжеств. Явление, в общем-то, заурядное, принимая во внимание реалии страшного XIII столетия, если не брать во внимание целый ряд моментов.
     Следующим проявлением типичного сепаратизма русских князей являются действия все того же неугомонного Даниила Галицкого. Но обо всем по порядку.
    В 1251 году верховным ханом Монголии был избран Мункэ. Об это и его отношениях с Батыем мы уже говорили раньше, нет нужды повторять. Андрей понимает, что теперь его правление во Владимире – лишь вопрос времени. Александр едет в Орду к Батыю, обещая платить дань в обмен на военную помощь. Но об этом позже. Андрей свергнут и теперь Александр Ярославич – фактический правитель Руси. И тут появляется Даниил, который в 1253 году принимает от Папы королевскую корону и объявляет о фактическом отделении своего княжества и преобразовании его в независимое королевство.
     «Присла папа послы честны носящее венецъ и скипетръ и куруну еже наречеться королевьскыи санъ рекый: «Сыну прими от насъ венечь королевьства». Древле бо того прислалъ к нему пискупа Береньского и каменецького река ему: «И прими венець королевьства». Онъ же в то время не приялъ бе река: «Рать татарьская не перестеть зле живущее с нами то како могу приятии венецъ бес помощи твоей». Опиза же приде венецъ нося обещеваяся яко: «Помощь имати ти от папы». Оному же однако не хотящу и убеди его мати его и Болеславъ и семовитъ и бояре лядьскые рекуще дабы приялъ бы венець: «А мы есмь на помощь противу поганымъ».
     Как видим, Даниилу была обещана помощь от папы и поляков. Напомним также, что Галицко-Волынское княжество практически не пострадало в событиях 1240-1241 годов, и Даниил, безусловно, надеялся на свою силу. И все же этого одного было мало, чтобы решиться выступить. Толчком к такому поведению князя явилась ситуация, сложившаяся в то время в Золотой Орде. Кратко напомним основные события.
     В 1252 году умер Батый. Ханом в Орде стал его сын Сартак. Его преемником стал младший брат Улагчи, а зетем младший брат Бату – Берке. Сами даты правления сыновей Бату (Сартак 1252-1254 гг.; Улагчи 1254-1257 гг.) свидетельствуют о развернувшейся борьбе за власть и смуте среди монгольской аристократии, вряд ли они умерли своей смертью. Во всяком случае, большинство историков считает, что Сартак был убит. Кроме того, по настоянию Мункэ Батый отправил еще в 1252 году часть своих войск в поход Хулагу на Китай, а часть - в поход на Иран. Силы Орды были значительно ослаблены. Естественно с 1252 по 1257 год ордынским ханам было вообще не до Руси и ее дел. Этим и воспользовался Даниил.
     В исторической литературе считается, что Даниил боролся за освобождение Руси от татар и выступал в союзе с Андреем Ярославичем. Какие татары на Руси при такой внутренней ситуации в Орде? Да и союза с Андреем быть не могло – выступление Даниила началось после того, как Андрей уже лишился Владимирского княжения. Кроме того, никаких действий, направленных против татар, Даниил вообще не предпринимал. Сразу после коронации он пошел войной на ятвягов. Да и принятие православным князем королевской короны из рук Римского Папы – это не только измена отечеству, это измена вере. Даниил просто решил создать себе персональное королевство.
    Что же касается татар, то распоряжавшийся в Причерноморье темник Куремса осадил в 1254 году город Кременец, но взять его не смог и ушел ни с чем. А Даниил осадил в этом же году Болоховскую землю.
     Летописец, чтобы как-то оправдать этот поход, пишет: «Данил воздвиже рать противу татаром».  Но при этом никаких татар не видно, а цель похода – русские города Побужья: Межибожье, Возвягл, Городок, Семоц. И объяснение этим действиям тоже есть в летописи: «Изяслав же проси у них помощи ити на галичь. Они же рекоша ему: «Како идеши на Галичь а Данило князь лютъ есть. Оже отъиметь ти животъ то кто тя избавить?» Онъ же не послуша ихъ но собрав около себе идее в Галичь». То есть Каменецкий князь Изяслав Мстиславич, сидевший в несохранившемся ныне городе Кременце в Побужье, на Болоховской земле, раскнул напасть на Даниила Галицкого. Сын Даниила Роман разбил полки князя, а его самого пленил. Это все происходило в 1254 году. А в 1255 году Даниил решил нанести ответный удар. Летописец решил облагородить своего князя, мол, это удар по «злым татарам», а Изяслав с ними в союзе.
     В 1255 году тот же Куремса осадил Владимир-Волынский, но опять безуспешно. В 1257 году он же осадил Луцк и опять потерпел поражение. Вот такой невезучий был полководец. Поэтому в 1259 году его сменил Бурундай и снова вторгся в Галицко-Волынское княжество. Почему монголы решили покончить с Даниилом? Ответ прост: сепаратное королевство, да еще в союзе с католическими странами, было совершенно не нужно монгольским ханам у себя под боком. И здесь интересно поведение Даниила, до того вполне успешно противостоящего Куремсе.
     «И приде тогда Данилови князю и к Василкови оже Боуронда идеть окаяныи проклятыи и печална бы брата о том велми прислалъ бо бяше тако река: Оже есте мои мирници сретьтя мя а кто не сретить мене раныи мне. Василко же князь поеха противу Боурандеви со Лвомъ сновцемь своимъ а данило князь не еха с братомъ послалъ бо бяше себе место владыко своего Холмовьского Ивана. И поеха Василко князь со Лвомъ и со владыкою протиоу Боурандаеви поимавъ дары многы и питье и срете и оу Шоумьски. И приде Василко со Лвомъ и со владыкою передо нь с дары ономоу же велиоу оплоу створшоу на Василка князя и на Лва. Владыка стояше во оужасти величе. И потом ре Боуронда Василкови: Оже есте мои мирници розмечите городы свое вси. Левъ розмета Даниловъ и стожекъ оттоле же послав Лвовъ розмета. А Василко пославъ Креманечь розмета и Лоуческъ. Василко же князь ишь Шюмьска посла владыку Ивана напередъ ко брату своемоу Данилоуви. Владычи же приехавшю к Данилови и нача емоу поведати о бывшемъ и опалоу Боурандаевоу сказа емоу. Данилови же оубоявшоуся побеже в Ляхы а из Ляховъ побеже во Оугры».
     И опять убежал Даниил по уже проторенной дороге в Венгрию. Почему же Галицко-Волынские князья фактически капитулировали без боя? А изменилась ситуация в Золотой Орде. В 1257 году ханом стал Берке, фактически разорвавший отношения с Каракорумом и отозвавший войска из Ирана. Бурундай теперь располагал куда большими силами.
     И в этой ситуации опять просматривается несколько интересных моментов.
     Момент первый: в 1255 году князь Галицкий заключил договор с литовским князем Миндовгом, передав ему большую часть Черной Руси, в первую очередь Полоцкие земли, которые были наследственным уделом Александра Невского.
    Момент второй: главной целью князя Галицкого был захват близлежащих русских территорий, но, ни в коем случае, не борьба с татарами. Сам по себе примечателен тот факт, что якобы грозные татары не имели на юго-западе сколько-нибудь серьезных сил, способных подавить мятеж. Войска двигались к землям Даниила через Болхов и Вышгород. Действия татарского полководца Бурундая выглядели так, словно он выполнял распоряжение князя Александра. Даниил Галицкий вынужден был снести укрепления пограничных городов и участвовать в походе против Литвы на протяжении 1258-1260 годов. Интересно, что ни до, ни после этого татары так не поступали ни в одном русском княжестве, а здесь они все делали, словно стремились как можно более сильно ударить по одному из главных оппонентов князей Владимирских - Даниилу Галицкому и его союзнику Миндовгу.
   50-60 годы XIII века – время складывания постепенной системы взаимозависимости русских князей и  ханов Золотой Орды.
   Переломными стали 1252-1253 годы. Сначала следует смерть Батыя и Сартака,  главных союзников Невского, затем новый ордынский хан Берке объявляет о создании собственной державы - Золотой Орды. Ее территория  -в первую очередь Поволжье и предгорья Кавказа.
    Возникает вопрос: что должны предпринять русские князья, и прежде всего Невский, чтобы сбросить ненавистную зависимость? Ответ очевиден: отказаться платить дань, идти войной на восток, тем более что у хана Берке масса проблем, в первую очередь: назревающая война с династией Хулагу. Ничего подобного Невский не делает, главная его цель - поддержание любой ценой хороших отношений с кочевниками и борьба с Литвой.
    Cобытия 1261-1263 годов вообще в рамки классической теории не укладываются. Сначала в городах Северо-Восточной Руси начинаются волнения - в Великом Устюге и Ярославле убивают сборщиков дани и громят татарские отряды. Александр едет в Орду к хану. Согласно мнению ученых, цель поездки - упросить хана не посылать карательную экспедицию на Русь. Далее очень интересная деталь: хан никак не реагирует на русские события. Какие аргументы привел Александр Невский в защиту русских земель, не понятно до сих пор. В городах самой Руси стоят готовые к бою полки: полоцкие, витебские, минские. Кто их  собрал, с какой целью, абсолютно не ясно. Александр едет домой, но по дороге умирает осенью 1263 года. Версия большинства ученых - был отравлен в Орде. Любопытно, что смерть Невского Орде не давала ничего. Умер главный их союзник.
     Почти одновременно с Невским был убит в 1263 году Миндовг, разгромивший в 1260 году Ливонских рыцарей в битве при Дурбенском озере. От смерти Александра Невского и Миндовга, заключивших между собой в 1262 году военный союз, выигрывает только одна сторона, против которой этот союз и был направлен – Ливонский и Тевтонский рыцарские Ордена.
     Смерть  Невского вызывает ожесточенную борьбу между князьями за  земли, за право именоваться старшим. И прежде всего, между его детьми.
     Русские князья, опережая друг друга, едут в Орду, перекупая ярлыки, донося друг на друга с единственной целью - заручиться поддержкой ханов. 
     Именно на этом самом месте мы подходим к главному аргументу защитников классической теории ордынского ига. Якобы русских удельных князей вызывали в Орду, стравливали друг с другом, казнили непокорных, за огромные подарки вручали ярлык то одному, то другому. Однако именно такая трактовка событий окончательно подмывает позиции сторонников идеи татарского ига. Вполне закономерен вопрос: что представляли из себя казненные в Орде русские князья и что нам о них известно?
    Самое интересное, что большую часть информации о них содержат церковные жития, летописи же повествуют о них достаточно скупо.
     Первым, несомненно, в списке «князей–мучеников» стоит Михаил Черниговский, погибший в Орде якобы за отказ пройти очищение по монгольскому обряду. Само по себе это предельно странно, так как веротерпимость монголов была общеизвестна, например, сын Батыя – Сартак, был христианином. И у отца совершенно не возникало желания вернуть его «на путь отцов». В 1244 году в Орде побывало еще три русских князя: Владимир Константинович, Борис Василькович и Владимир Всеволдович. И никого из них Бату в свою веру не обращал.
     Смотрим далее: чем проявил себя князь Михаил до самой своей гибели в 1245 году? Выясняется, что он ни чем особо себя не показал, участвовал в междоусобицах; в момент разорения земель Северо-Востока был союзником  Юрия, князя Владимирского, враждовавшего с Ярославом - отцом Александра Невского; в ходе начала борьбы на Юго-Западе бежал в Венгрию, рассчитывая на помощь западных соседей. Причем из Киева он бежал, предварительно казнив татарских послов, то есть, нанеся монголам смертельное оскорбление. Поход 1240 года лишил его всех владений, а венгерский князь Бела, хоть и выдал свою дочь за его сына Ростислава, в помощи отказал. Остался последний способ поправить дела – ехать в Орду, хотя на что он рассчитывал – совершенно непонятно.
    Уже летописец, составляя «Житие» «святого мученика за веру» понимал, что причина казни выглядит довольно нелепо. Придумана другая причина – оказался пройти сквозь огонь и поклониться идолам. С христианской точки зрения, вполне оправданно, подобные деяния осуждает Библия. Но присмотримся повнимательнее к самой личности Михаила Черниговского, такой ли он «агнец божий», каким его рисуют?
     В 1239 году убил татарских послов, бежал, бросив киевлян на расправу за свое преступление. Летопись между тем четко указывает, зачем Михаил приехал в Орду – просить свое княжество. Вот что пишет о казни Михаила Черниговского очевидец, все тот же вездесущий Карпини:
     «Прежде всего также они делают идол для императора и с почетом ставят его на повозке перед ставкой, как мы видели при дворе настоящего императора, и приносят ему много даров… В полдень они поклоняются ему как Богу и заставляют поклоняться некоторых знатных лиц, которые им подчинены. Отсюда недавно случилось, что Михаил, который был одним из великих князей русских, когда он отправился на поклон к Бату, они заставили пройти между двух огней. После чего сказали ему, чтобы он поклонился на полдень Чингизхану. Тот ответил, что охотно поклонится Бату и даже его рабам, но не поклонится изображению мертвого человека, так как христианам этого делать не подобает. И после неоднократного указания ему поклониться и его нежелания вышеупомянутый князь передал ему через сына Ярослава, что он будет убит, если не поклонится. Тот ответил, что лучше желает умереть, чем сделать то, что не подобает».  Почему же он так поступил? Явно не из-за необыкновенного христианского подвижничества.
    Причина: к 1245 году Михаил Всеволодович уже потерял все. Черниговщина разорена нашествием, Киевом овладел враг – Ярослав. Союзников нет. Что он надеялся получить у Батыя, зная наперед, что убийства своих послов монголы никогда не прощали – совершенно непонятно. Пусть его не казнили, но княжения не вернуть. Лучше уж остаться в памяти мучеником за веру, чем бесцельно и непонятно доживать свой век, причем неизвестно где. Приблизительно так мог рассуждать Михаил.
        А ведь этот князь, объявленный «страдальцем за веру православную», призывал папский престол и католических государей к походу на Русь для борьбы с татарами. Об этом повествуют и церковное «Житие» и Плано дель Карпини. Время обращения  Черниговского князя к католической Европе: 1243 год. Но, как мы увидим в дальнейшем, католической Европе и Папе Римскому вообще не было никакого дела до того, что именно происходит на Руси, особенно в это время – своих дел хватало.
    Если рассматривать этот факт с точки зрения средневековых норм, то иначе, как измена, его охарактеризовать сложно. Мало этого, сам по себе князь Черниговский был опаснейшим врагом Владимирских князей, так как династия Ольговичей, правившая в Чернигове, считалась старейшей и своих претензий на лидерство не скрывала. Таким образом, становится очевидным, что гибель Михаила Черниговского устраняла с пути Владимирских князей опаснейшего врага.
     Продолжая список погибших князей, сталкиваемся со следующей странностью: их имена по большей части ничего не говорят и мало упоминаются в летописях, т.е. их деятельность для современников особого интереса не представляла, за редким исключением.
     Роман Рязанский, князь Стародубский, князь Путивльский, князья Новосильские. Что нам о них известно? Практически ничего. Чем они провинились перед татарами? Неясно. Почему их гибель - дело рук русских князей из враждующих кланов? Полной ясности нет. Великий русский историк С.М.Соловьев в полном недоумении цитировал русские летописи, делая вывод, что «создавалось впечатление, что не ордынские вельможи судили  русских князей, а сами князья  выносили  приговор друг другу» .
     Князь Роман Рязанский известен в основном по церковному «Житию», его вина перед Ордой: «хулил великого хана». Тут же на него донесли  ближайшие соседи - князья Владимирские, и в Орде он лишился жизни.  Время  смерти - 1270 год. Примечательно, что инициаторы доноса - русские князья. Ордынские ханы здесь вообще сторона малоактивная. Князь Иван Стародубский тоже вроде ничем особо себя не проявил, вина его ни чем не мотивирована, лишь смутные намеки: «отказался дать царев выход». Время смерти - 1247 год.
     Идем дальше тропой исследования. Уже упоминавшиеся князья Путивльские и Новосильские – это не игравшие заметной роли мелкие вотчинники. Выражаясь юридическим языком - вина не доказана, обстоятельства смерти не ясны. Причем характерно, что во всех случаях инициаторы расправы русские князья, в первую очередь, Владимиро-Суздальские и Московские.
    Одна из главных заповедей истории гласит: ищи того,  кому выгодно. Ответ однозначный: Стародубское и Путивльское княжества образовались в результате дробления Черниговской земли, и уже в конце XIII века полностью зависят сначала от Владимирского, а затем от Московского князя. Факты вещь упрямая и говорят сами за себя: Владимирские князья убирали, опираясь на кочевую Орду, возможных претендентов на власть.
     Могут резонно возразить: а как же борцы с ненавистным игом князья Тверские, погибшие в Орде в XIV веке - Михаил Тверской, убитый  в 1318 году и Александр Тверской, казненный по приказу хана Узбека в 1337 году? О них разговор особый, в силу того обстоятельства, что свирепое противостояние Москвы и Твери - новая эпоха, время постепенного усиления Московского княжества и собирания под ее рукой большинства русских земель Северо-Востока.
     Продолжая  наше путешествие в век XIII, хотелось бы подвести некоторые итоги:
     «Монголо-татарское иго» - условный термин, под которым понимают систему эксплуатации русских земель с 1237 по 1480 годы. Но до 1479 года никто на Руси даже не догадывался, что это иго существует. Что собой оно представляло в XIII веке, мы уже видели. Кстати, сам термин «иго» ввел в употребление польский хронист Долгуш в 1479 году. А Н.М.Карамзин вообще развил эту теорию до немыслимых высот: «Сень варваров, омрачив горизонт России, сокрыла от нас Европу в то самое время, когда благодетельные сведения и навыки более и более в ней размножались».
     Развивая и углубляя эту «замечательную» мысль русские, а затем советские историки не уставали твердить о подвиге русских, закрывших собой западно-европейские народы от ужасов «татарского нашествия». Хотя как это было на самом деле, мы уже видели.
     Что же касается утверждения, что под «игом ненавистных монголов» Русь якобы лишилась связей с Европой, то это совершенно не так. Эти связи были всегда. Да, у Руси был свой путь развития и свои задачи, да и чему было учиться в бесконечных средневековых европейских войнах? Сами воевать умели.
     Антропологи не могут найти на Руси ни одного монгольского черепа или погребения.
    Генетики не нашли на Руси ни одного монгольского гена.
    Однако нельзя отрицать «отатаривание» части русских князей за время «монголо-татарского ига», т.е. дружбы князей и Орды. Князья ездили на службу в Орду, стремясь сделать военную карьеру и, зачастую, привозили из Орды на Русь жен-татарок. Л.Н.Гумилев делает вывод, что именно эти мелкие князья и образовали впоследствии сословие дворян-однодворцев, селившихся на Юго-Восточной окраине и зачисленных в пограничные отряды. От потомков этих смешанных браков и произошли такие дворянские роды, как Аксаковы, Аракчеевы, Ахматовы, Булгаковы, Бунины, Державины, Карамзины, Татищевы, Кочубеи, Юсуповы и многие другие. Согласитесь, не будь их, русская история и литература были бы намного беднее.

    А сейчас вглядимся попристальней в созданный многими поколениями русских и советских историков сусальный образ «святого и благоверного» князя Александра Ярославича Невского. Рассмотрим его взаимоотношения  с Литвой и северными соседями – Швецией и Ливонией, благо об отношениях с соседями восточными – Золотой Ордой, мы уже рассказали.























ГЛАВА VI. АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ – ПОРТРЕТ НА ФОНЕ ЭПОХИ

                Из миража, из ничего,
                Из сумасбродства моего,
                Вдруг возникает чей-то лик
                И обретает цвет и звук,
                И плоть, и страсть…
                Ю.Михайлов

     Говоря о деятельности Александра Невского, надо всегда помнить, что главной целью его внешней и внутренней политики было продолжение дела его отца – Ярослава Всеволдовича по укреплению и собиранию русских княжеств вокруг собственно Владимиро-Суздальских земель и создания Великого Княжества Владимирского. Естественно, остальные князья-соперники либо подчинялись, либо сопротивлялись ему. Так что войны, которые велись на территории Руси в XIII веке – по сути, продолжение тех же княжеских междоусобиц, только осложненных политикой северных соседей, которые, пользуясь случаем и политической обстановкой, также стремились извлечь для себя максимум политической и экономической выгоды.
     Надо отметить, что сам по себе XIII век был очень бурным в истории русских княжеств (хотя какой век был в нашей истории мирным?). И здесь мы сознательно подчеркиваем термин – «русские княжества», а отнюдь не Русь или Россия. Да, русские земли были, но единого государства – Руси Киевской уже давно не было, а новая Русь – Русь Московская была еще далеко впереди. Поэтому не надо представлять всех князей, не желавших подчиниться диктату отпрысков Всеволода Большое Гнездо, как сепаратистов и предателей. С их точки зрения, они были абсолютно правы, защищая свои земли и свои привилегии от «захватчиков», а что способы выбирали не самые лучшие, то это обычное дело в эпоху Средневековья. Кстати, и сами «святые и благоверные» князья Владимиро-Суздальские вели себя не лучше. О взаимоотношениях с монголами и нашествии Батыя, «Неврюевой рати» мы уже останавливались, как и на роли в них Ярослава Всеволдовича и Александра Ярославича. Но возвращаться к этим событиям нам еще придется, так как события на севере русских земель были тесно связаны и с отношениями русских князей и монголов, римской курии и монголов. Политическую конъюнктуру отношений Золотой Орды и русских князей всегда учитывали и Литва, и Швеция и Ливония.
     Внешняя и внутренняя политика русских княжеств – вот фон деятельности и жизни Александра Невского, а она зачастую так сложна и запутана, что буквально приходится пробираться сквозь дебри многовековых (800 лет – огромный срок) отложений, чтобы отделить зерна от плевел, правду ото лжи и получить не «святой лик» небожителя, а лицо реально существовавшего человека и понять – а в чем же так велика именно его историческая заслуга, почему именно его образ так выделен в нашей историографии, чем он лучше других князей?
     Большинство людей представляют себе образ Александра Ярославича, как защитника всей земли русской, талантливого полководца и администратора, пользовавшегося к тому же огромной любовью народа, в частности жителей Новгорода. Но этот сакраментальный образ существует в общественном сознании не более семидесяти лет и навязан нам советской учебной литературой и фильмом С.М.Эйзенштейна «Александр Невский», а между тем сценарий П.А.Павленко и С.М.Эйзенштейна «Русь», по которому собственно и снят фильм, не имеет ничего даже близкого к реальной истории Ливонской войны 1240-1242 гг. и представляет собой ни что иное, как социально-политический заказ, что вполне в духе сталинского времени, да еще снятый в преддверии Великой Отечественной войны в 1939 году. Поэтому хрестоматийные слова: «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет!», которых, кстати, Александр Ярославич вообще никогда не произносил, стоит отнести к красивому вымыслу сценаристов и гитлеровскому нашествию на Советский Союз. Известный исследователь эпохи Александра Невского академик М.Н.Тихомиров вообще озаглавил свою рецензию на сценарий «Русь» как «Издевка над историей».
     Вообще, чтобы определиться с самого начала, оговоримся, что, не вступая в полемику с официальной историографией и другими авторами (каждый волен иметь свою точку зрения), чтобы правильно расставить акценты в  биографии нашего героя, стоит для начала отказаться от набивших оскомину постулатов:
1. Что государства Северной и Западной Европы только и думали, как бы им напасть на Русь и что-то у нее захватить, для чего и были придуманы поддержанные Римом «крестовые походы» на русские окраинные земли.
2. Что все действия так называемой Ливонской войны 1240-1242 гг. – попытка осуществления плана Римской курии по захвату Северной Руси, и эти действия имели под собой чисто религиозную основу – обращение всех православных и язычников в католичество.
3. Что все действия Ливонского Ордена крестоносцев (непонятно почему прозванных в советской историографии «псами-рыцарями») – опять-таки попытка захвата территорий, принадлежащих, прежде всего Новгороду.
4. Что время было для подобной агрессии выбрано очень удобное – якобы несчастная Русь только что пережила «кровавый удар монголов» и, как следствие ослабла. Заметим только вкратце, что как мы видели из предыдущих глав, Северная Русь вообще не пострадала, да и удар был не из самых сильных. О реальных масштабах разорения русских земель Батыем мы уже писали. Между прочим, масштабы разорения монголами Западной Европы, в частности Венгрии, были не в пример сильнее.
    Все это ни что иное, как устоявшиеся, политически удобные заблуждения, представляющие «ужасных» немцев, шведов, крестоносцев и вообще католиков какими-то монстрами, с одной стороны. «Несчастных», заморенных и покоренных мирных язычников, слабых и бедных, с другой стороны; и наконец «славных и благородных» русских во главе со святым защитником Родины и народа князем Александром – с третьей. Все это, конечно, поэтично и патриотично, только к реальному положению дел не имеет никакого отношения.
     Итак, официальная историческая концепция, ничуть не сомневаясь, рисует нам «благостную картину» событий первой половины XIII века: «свирепые» рыцари-крестоносцы; папская курия, мечтающая о захвате Северо-Западных земель Руси, а с другой стороны – «мужественные новгородцы», самоотверженно отбивающие натиск недобрых европейских соседей. Во главе бесстрашных русских воинов – «рыцарь без страха и упрека» - князь Александр Невский. Внешне все выглядит абсолютно безупречно. Однако, только один непредвзятый взгляд на положение католической церкви и рыцарских Орденов напрочь эту концепцию перечеркивает, о чем и пойдет далее речь.
     На исторических нестыковках и сознательном искажении действительной канвы событий нам предстоит еще не раз останавливаться.
     Итак, начнем с биографии. А полной научной биографии у князя Александра Невского просто нет. И написать ее трудно. Дело том, что прижизненных свидетельств деятельности Александра сохранилось очень мало, а посмертные характеристики страдают неполнотой, неточностями и погрешностями, не говоря уже о политических и конъюнктурных вымыслах.
     Родился князь Александр Ярославич в заштатном городке Переяславле-Залесском, выделенным в удел его отцу Ярославу Всеволдовичу, 30 мая 1221 года, став вторым сыном в семье. Матерью его, как и остальных восьми сыновей и двух дочерей Ярослава стала вторая жена князя, дочь известного в русской истории князя Мстислава Удалого (или Удатного, т.е. Удачливого), Ростислава, крестильным именем которой было Феодосия. У Ярослава был старший сын – Федор, родившийся очевидно где-то около 1220 года. Как историческое лицо он почти неизвестен, так как умер рано, еще в 1233 году в возрасте 13 лет. И Александр, естественно, стал старшим сыном Ярослава Всеволдовича.
   Таким образом, Александр как бы объединил в себе две княжеские линии: по линии отца он был потомком Владимира Мономаха. Сын Мономаха Юрий по прозвищу Долгорукий прославился не только дальновидностью в политике, но и жестокостью способов проведения этой политики. С 1776 и 1212 год Владимирским князем был младший сын Юрия Долгорукого – Всеволод, который получил прозвище Большое Гнездо за множество сыновей, которые и разделили княжество на части и вели лютые усобицы, став главной причиной разорения русских земель. Третьим сыном Всеволода и был отец Александра – Ярослав.
     Прадед Александра – Мстислав Храбрый, был правнуком Владимира Мономаха и сыном могущественного князя Ростислава Смоленского.
     Что же представлял собой Переяславль-Залесский? В отличие от древних городов суздальской земли: Ростова, Суздаля, Ярославля, Владимира, город был молодым и не приносил своему князю больших доходов. В это время в Переяславле был всего лишь один каменный храм, да и тот одноглавый. Количество же глав на храме свидетельствует о его статусе, и, следовательно, статусе города. И Ярослава Всеволодовича ждала не самая лучшая судьба – прозябать до смерти в Переславле, если не прогонят братья.
     Мы уже останавливались кратко на жизни и деятельности этого человеке, говоря о «Батыревом разорении». Рассмотрим его подробнее, тем более что склонности отцов очень часто напрямую влияют на формировании характера детей. Так чему же мог научиться у него сын Александр?
     Русские дореволюционные историки, в частности, С.М.Соловьев, довольно часто останавливались на его биографии, для историков советских сам он был неинтересен. Первый опыт княжения закончился для Ярослава печально. Отец посадил его князем в Южном Переяславле (ныне Переяслав-Хмельницкий под Киевом), откуда его выгнал Черниговский князь Всеволод Чермный, а на его место посадил своего сына. Дальше Ярослав помогал отцу в войне Владимиро-Суздальской земли против Рязанского княжества. В 1208 году, победив Рязань, Всеволод оставил там сына в качестве наместника. Но город восстал, видомо так хорошо правил князь. Восстание жестоко подавил сам Всеволод: «И повеле великий князь всем людям выйти из града с имуществом, и когда они все вышли, повелел поджечь град». И именно в результате этого погрома, а не в результате Батыева нашествия была так разорена и разграблена Старая Рязань. И хотя в 1212 году новый великой князь Владимирский Юрий даровал прощение оставшимся в живых жителям Рязани, город уже так никогда и не вернулся к прежнему уровню процветания и постепенно захирел. Такой вот урок получил Ярослав Всеволдович и навсегда запомнил, как надо обращаться с ослушниками княжеской воли. После смерти отца он, как говорилось выше, получил во владение захудалый Переяславль-Залесский.
     Но вмешался случай. Неожиданно освободилось место новгородского князя. В 1214 году князь Мстислав Удалой оставил Новгород и уехал в Галич. На княжении Мстислава кратко остановимся сейчас, на личности – чуть позже. Именно его связи помогли сначала укрепиться потомкам Всеволода в Новгороде, а затем предопределили отношения с Литовской землей. В 1208/09 г. Мстислав, придя в Торжок, предложил себя в качестве князя Новгороду и был им принят. Предложил – это очень мягко сказано. Вот что пишет, в частности, дореволюционный историк Н.И.Костомаров: «В древних известиях не видно, чтобы его призывал кто-нибудь. Зимою неожиданно напал Мстислав на Торжок, схватил дворян Святослава Всеволодовича (бывшего новгородским князем) и новоторжского посадника, державшегося суздальской стороны, заковал, отправил в Новгород и приказал сказать новгородцам такое слово: «Кланяюсь св.Софии и гробу отца моего, и всем новгородцам: пришел к вам, услыхавши, что князья делают вам насилие; жаль мне своей отчины». Новгородцы воодушевились, умолкли партии, притаились корыстные побуждения. Все волей-неволей стали заодно. Князя Святослава, сына Всеволодова, с его дворянами посадили под стражу на владычнем дворе и послали к Мстиславу с честною речью: «Иди, князь, на стол».  «В се же лета князь великий Всеволод посылал сына своего Констянтина с братиею Мстислава Мстиславовича к Торжьку. Он же слышав, иде на ны рать, иде к Новугороду, а оттуль в Торопець, в свою отчину». 
     Почему же князь Мстислав назвал Новгород своей отчиной и причем здесь его отец? Почему его потомки также полагали, что имеют право на княжение в Новгороде? Обратимся к временам более древним, чем 1209 год. В традициях древней Руси было то, что «сын невольно наследовал в глазах современников честь или бесчестье отца. Каков был отец, таким заранее готовы были считать и сына. Этим определялось нравственное значение князя при вступлении его в деятельность. От него всегда ждали продолжения отцовских дел, и только дальнейшая судьба зависела от его собственных поступков».  Запомним это, кстати. Когда мы будем вглядываться в истоки поступков Александра Ярославича, не стоит забывать и эту истину – он был в полной мере продолжателем дела своего отца, Ярослава Всеволдовича и, видимо, этого от него и ждали.
     Отец же Мстислава Удалого, Мстислав Ростиславич оставил о себе добрую память. Он был сыном Ростислава Мстилавича, князя Смоленского и правнук Владимира Мономаха. Прославился он защитой Вышгорода от Андрея Боголюбского, этого первого объеденителя раздробленных русских земель. Затем он был призван новгородцами, одержал победу над чудью и своим правлением снискал большую любовь и уважение новгородцев. Он умер в 1180 году еще молодым и был единственным из выборных новгородских князей, похороненным в св.Софии. Так что считать Новгород «своим» у Мстислава Удалого были все основания. Торопец же Мстислав рассматривал как свое удельное княжество.
     И главной своей вотчиной сам Мстислав Удалой считал Торопец и Ржевскую землю, как часть Торопецкого княжества, некоторые летописи так и именую его – князем Торопецким. И вообще, вся деятельность князя Мстислава Мстиславовича был связана преимущественно с южными великокняжескими столами. Южные же княжеские столы давно и глубоко враждовали с князями Владимиро-Суздальской земли, что часто проявлялось и в борьбе за влияние в Новгороде. Мстилав Удалой представлял как раз южных князей, в то время как его зять Ярослав Всеволдович был представителем Владимиро-Суздальской земли, что и отразилось в последующих событиях.
     В 1216 году предводительствуемые им новгородцы выступили в поход на Суздаль, что лично им не было нужно, но авторитет князя был так велик, что, когда он собрал вече, они пошли с ним, ответив: «Куда княже посмотришь, там и мы сложим головы». «Мьстислав поиде Серегером, и въниде в свою волость, и рече новгородьцем: идете в зажития, толико голов не емлете». Селигерским же путем из Новгорода на Суздаль можно было войти лишь в Ржевскую землю, которая также принадлежала Мстиславу.
     Но южные дела притягивали Мстислава больше дел северных, в которых тогда царило относительное затишье. В 1217 году князь уходит из Новгорода «поискати Галиця», объявив на вече: «Суть мы орудия в Руси, а вы вольны в князех» и вся его дальнейшая судьба связана с Галицкой землей, где он и умер в 1228 году, намереваясь поручить «дом свой и дети» князю Даниилу Романовичу Галицкому, которого сам и посадил на княжение в Галич. Ведь из Новгорода Мстислав ушел не просто так, а по приглашению краковского князя Лешко, который просил его отнять Галич у венгров. В 1217 году в Галиче от имени несовершеннолетнего венгерского королевича Коломана правили венгерский воевода Бенедикт Лысый и боярин Судислав, глва боярской партии, призвавшей венгров. Мстислав же силой выгнал обоих из города, сел там сам на княжение и обручил свою дочь Анну с Даниилом, княжившем тогда во Владимире-Волынском. Даниил был сыном князя Романа, два раза княжившего в Галиче, да и сам уже не раз был призываем туда на княжение, а затем изгоняем оттуда.
     Русская и советская историография многое сделала для того, чтобы  князь Мстислав остался в истории с хвалебным эпитетом «Удалой», как великий предок Александра Невского. Хотя летописное его прозвище «Удатный», т.е. «Удачливый». Однако не стоит забывать, что это именно ему русские князья обязаны разгромом войска в битве при Калке. Историю этой битвы мы уже излагали ранее, нет нужды останавливаться еще раз.
     К чему это напоминание, вроде бы на первый взгляд не связанное напрямую с жизнью Александра Невского? А вот к чему. Цитата из официальной биографии Александра: «Пример предков обязывал быть героем», и как мы увидим впоследствии, в некоторых своих поступках Александр напрямую руководствовался столь «положительным» примером деда.
     Нет сомнения, что Мстислав Удалой был яркой личностью, особенно если учесть, что вся его деятельность началась, когда ему было довольно много лет и он уже имел взрослую дочь. Интересна характеристика его личности, увязанная непосредственно с эпохой, его породившей, данная Н.И.Костомаровым: «Эта личность может по справедливости назваться образцом характера, какой только мог выработаться условиями жизни дотатарского удельно-вечевого периода. Этот князь приобрел знаменитость не тем, чем другие передовые личности того времени. Он не преследовал новых целей, не дал нового поворота ходу событий, не создавал нового первообраза общественного строя. Это был, наоборот, защитник старины, охранитель существующего, борец за правду, но за ту правду, которой образ сложился уже прежде. Его побуждения и стремления были также неопределенны, как стремления, управлявшие его веком. Его доблести и недостатки носят на себе отпечаток всего, что в совокупности выработала удельная жизнь… Жизнь его выражала современное ему общество».  Главной же чертой этого общества был ярко выраженный индивидуализм. В юности Александр Ярославич этим очень напоминал своего деда.
     Кроме того, Торопец входил в наследство его матери, дочери Мстислава, и с этим напрямую связаны притязания Ярослава Всеволдовича, а затем и Александра на него. Например, «протокол» свадьбы Александра прямо отмечает, что в 1239 году он «венчался в Торопчи, ту кашу чини, а в Новегороде другую». Следовательно, все потомки Мстислава Ростиславича Храброго являлись владельцами Торопца и Ржевской земли. И именно с защитой своих исконных владений будет впредь связано противостояние Литвы и Торопецкого княжества, что надо иметь в виду, рассматривая отношения между Новгородом и Литвой в будущем. Для Александра Невского это княжество было очень важно.
    Но вернемся к Ярославу Всеволдовичу. После ухода Мстислава новгородское вече приняло решение позвать на княжение Ярослава, может быть потому, что он приходился их любимому князю зятем.
    Здесь мы прервемся для рассмотрения вопроса – а что же собственно такое за государственное образование – «Господин Великий Новгород», свободная торговая республика, член европейского Ганзейского союза? Это очень важно, потому что, не поняв взаимоотношений Новгорода и его князей, мы не поймем отношений Александра с Новгородом и новгородцами, князем которых он стал впоследствии и с которыми связана вся его наиболее известная в истории деятельность.

     6.1. ГОСПОДИН ВЕЛИКИЙ НОВГОРОД
     Как справедливо заметил видный исследователь истории Новгорода академик В.Л.Янин: « Наиболее существенные особенности средневековой новгородской государственности хорошо известны исследователям. Они сформулированы в договорных грамотах Новгорода с приглашаемыми в него князьями. Древнейший из сохранившихся до наших дней договоров датируется 1264 годом, однако исследователи склонны относить начало государственности Новгорода к середине еще IX века».
     В историографии «вечевой строй» Новгорода принято именовать «боярской республикой». Но что же это за республика, если в ней имеется княжеский престол и сама система функционирования государственной власти включает в себя князя как непременный атрибут этой системы? В то же время и княжеством Новгородское государство назвать невозможно.
     Вся деятельность приглашенного со стороны князя поставлена под контроль местного боярства. «А бес посадника и ты, княже, волости не роздавати, ни грамотъ даяти»; А волости ти, княже, новгородьскыхъ своими мужи не держати, нъ держати мужи новгородьскыми; а даръ от тех волости имати»; ни селъ ти держати по Новгородьскои волости, ни твоей княгыни, ни бояромъ твоимъ, ни твоим дворяномъ».
     Таким образом, князь связан по рукам и ногам не только традиционными условиями договора, но и гордой формулой «вольности во князьях» - новгородцы вольны как пригласить князя, так и изгнать его, если его действия не заслужат их одобрения. Результаты археологических раскопок в Новгороде позволяют предположить, что такой порядок сложился уже около 1126 года. По крайней мере, к этому периоду относится раскопанная в сезон 1998 и 1999 годов усадьба на территории Людина конца Новгорода, где располагался сместной (совместный) суд князя и посадника, в котором формально князь занимал приоритетное положение, но у него не было права принимать окончательные решения без санкции главы новгородского боярства – посадника. О том, что там располагался именно суд, говорят найденные при раскопках печати и грамоты.
     Князь не имел возможности раздавать волости без посадника и владеть селами на территории Новгородской земли. В землях Северной Руси сложение вотчинного хозяйства относится к XI-XII вв. Не существовало в Новгородской земле и домениальных княжеских владений. И это очень ограничивало финансовые возможности князя, получавшего лишь «дар» от волостей. Например, князь Мстислав Владимирович, передав новгородский стол Всеволоду, вынужден был выделить из состава своего удельного Смоленского княжества сыну значительный состав земель, чтобы обеспечить его и его прямых потомков. Если в Новгород приглашался князь, например. из Чернигова или Суздаля, то доходы от этого домена поступали не в Новгород, а в Смоленск, т.е. «стольный град» княжества Смоленского.
     Если проанализировать состав князей, занимавших новгородский стол с 1136 года, когда Новгород добился независимости от киевских князей и стал республикой и до 1236 года, когда новгородским князем стал Александр Ярославич, то состав этот, как правило, неизменен: на новгородский престол садились только князья из Чернигова, Суздаля, Киева и Смоленска. То есть представители по сути двух сил, борющихся за влияние на русских землях –  южных и северных князей.
     «Великий Новгород давно вошел в тесную связь, но вместе с тем и в столкновение с Суздальско-Ростовской землею и с владимирскими князьями, получившими первенство в этой земле. Со времени Андрея Боголюбского князья эти стремились наложить руку на Новгород, стараясь, чтобы к Новгороде были князья из их дома и оставались их подручниками. Новгород же упорно отстаивал свою свободу, но никак не мог развязаться с Вламирскими князьями, потому что в самом Новгороде была партия, ради выгоды тянувшаяся к Суздальской земле. К этому побуждали новгородцев их торговые интересы. Новгородская земля была до крайности бедна земледельческими произведениями. Благосостояние Новгорода опиралось единственно на торговлю. Поэтому для Новгорода было насущной потребностью находиться в добрых отношениях с такой землей, откуда он мог получать хлеб для собственного продовольствия и разные сырые произведения, служившие предметом вывоза за границу, особенно воск, и куда со своей стороны новгородцы могли бы сбывать заморские товары. Киевская Русь приходила в упадок: она была беспрестанно опустошаема кочевниками и сильно расстроена как княжескими междоусобицами, так и поражением, нанесенным Киеву Андреем Боголюбским; Суздальско-Ростовская земля, напротив, сравнительно с другими землями, более удалена была от нападения иноплеменников, менее страдала от междоусобиц, приходила в цветущее состояние, наполнялась жителями и, естественно, стала удобным краем для торговли. Притом же она была сравнительно ближе к Новгороду других плодородных земель, и сообщение с ней представляло много удобств. Всякая вражда Новгорода с князьями этой земли отзывалось пагубно на хозяйстве Новгорода и его торговых интересах; поэтому-то в Новгороде были всегда богатые и влиятельные люди, хотевшие, во что бы то ни стало, находиться в ладах с этим краем. Суздальские князья хорошо понимали такую зависимость новгородских интересов от их владений и поэтому смело дозволяли себе насильственные поступки по отношению к Новгороду».  Эти слова совершенно справдливы, как мы увидим ниже.
     Главный вывод: коренное отличие новгородской государственности от полумонархической государственности, например, Смоленска или Киева – ограничение власти князя в организации государственных доходов. Это условие и заложило основы своеобразного новгородского социального устройства. Но не стоит рассматривать Новгород и как «вольную, демократическую республику». Это был один из крупнейших торговых городов, где вся власть в городе по существу принадлежала купцам и торговцам, составляющим правящий класс, элиту общества. Приглашенный князь был им нужен для защиты как рубежей внешних, охраны торговых путей и налаженных связей, так и для охраны от собственной городской бедноты. Собственно, первым шагом организации этой системы и было приглашение Рюрика с наемной дружиной, когда он, воспользовавшись ситуацией, просто напросто захватил власть в городе.
     К тому же Новгород был активным и очень важным звеном Ганзейского союза – реальной силы Западной Европы, которая объединяла на экономической основе все мелкие и раздробленные германские княжества, погрязшие в бесконечных феодальных конфликтах, но носившие гордое название «Священной Римской Империи». Ганза была кровно заинтересована в новогородской торговле с Западом и всегда готова была поддержать своих союзников словом и делом.
     Зажиточные горожане Новгорода образовывали как бы две партии: «прозападников» и союзников «Низовой», т.е. Владимиро-Суздальской Руси. С теми, кто ориентировался на Запад, все понятно. Большинство их торговало именно с Западной Европой и было кровно заинтересовано в сохранении своих, прежде всего, экономических связей. Они и ратовали обычно за приглашение князей из Южной Руси – Галицких, Черниговских, Смоленских, которые были также тесно связаны со своими западными соседями.
     Просуздальскую группировку поддерживали бояре с т.н. «Прусской улицы», то есть те, которые были связаны с Балтийской торговлей. И Рига – стремительно развивающийся торговый центр и порт с выгодным географическим положением, чем Новогород или Псков, угрожала их экономическому благополучию. Кроме того, появление среди язычников христианских миссионеров, а затем и торговцев нарушило их монополию на торговлю с местным населением, лишив возможности наживаться на посредничестве в снабжении последних западными товарами. Экономические и политические связи с Владимиро-Суздальской землей представлялись им более прочной основой для процветания торговли.
     Но могущество Новгорода покоилось не только на торговле с Западом или собиранием дани с вассальных племен. Одна из статей дохода – разбой и работорговля. Их разбойничьи шайки – новгородские ушкуйники – ходили грабить даже города далекой Золотой Орды, не говоря уже о ближайших соседях. Рига и Орден Меченосцев, окатоличивая язычников, тем самым брали их под свою защиту, и становились препятствием для привычных набегов, которым до той поры никто не мог противостоять.
     И эта партия была заинтересована в князях из «Низовой», Владимиро-Суздальской земли, как альтернативе партии «прозападников». Благодаря своим широким родственным связям Владимирские князья всегда могли рассчитывать на помощь других русских князей, и, таким образом, иметь большое войско. Кроме того, в силу установившейся «провосточной» ориентации, их земли были хорошим рынком сбыта товара как в самой Руси, так и в Орде.
     И еще – Новогород всегда сильно зависил от снабжения продовольствием, который везли, как правило из «Низов», о чем уже писаось выше.
     Таким мы застаем «Господин Великий Новгород» в начале XIII века.
     И вот в этот город был приглашен князем Ярослав Всеволдович.

6.2. ЯРОСЛАВ ВСЕВОЛДОВИЧ
     Надо сказать, что в Новгороде совершенно не пользовался популярностью его отец – суздальский князь Всеволод Юрьевич. В Новгороде в разное время княжили его сыновья – Константин Всеволдович и Святослав Всеволдович. Последний, как мы уже писали, был изгнан Мстиславом Удалым.
    Прибыв в Новгород, Ярослав, помня свое неудачное княжение в Рязани, занялся укреплением своей власти. Для этого он попытался уничтожить оппозицию в лице сторонников своего тестя – наиболее авторитетных граждан Новгорода. Жестокость Ярослава и попрание им исконных новгородских свобод вызвало естественное недовольство в городе. И Ярослав покинул Новгород. Что именно случилось, понять полностью невозможно, сохранились лишь крайне туманные сведения в Новгородской Первой летописи. Это связано с тем, что писалась она уже во времена сильной власти Ярослава в русских землях, и писать правду было довольно опасно. С.М.Соловьев попытался реконструировать канву событий. По его мнению, Ярослав схватил двух важных бояр и отправил их, сковав, в Тверь. Затем был оклеветан тысяцкий Якун Намнежич. А тысяцкий – это выборный глава городского ополчения, т.е. второе после посадника по значимости лицо в городе, человек, в чьих руках, по сути, было сосредоточено все управление «силовыми структурами». Князь Ярослав созвал вече, народ бросился к дому Якуна, разграбил его, жену Ярослав взял в заложницы, как позже и сына. Т.е. по сути, спровоцировал народные волнения. Ему бы этого хватило, но толпа стала неуправляемой – жители Прусской улицы убили боярина Овстрата с сыном. Такое своеволие, якобы не понравилась Ярославу, он «обиделся» на новгородцев и добровольно покинул город. На самом деле, князь, скорее всего, вынужден был бежать из города, опасаясь за свою жизнь, так как убитые бояре были вождями как раз его, «просуздальской» партии.
     Для Ярослава это стало тяжелым ударом, означавшее конец его княжеского величия. Княжение в богатейшем городе Руси того времени означало для него реальную возможность обойти своих братьев Юрия и Константина, а также отомстить черниговским князьям, изгнавшим его в свое время из Южного Переяславля.
     Что же он решил предпринять? Не располагая достаточной силой, чтобы подчинить Новгород, «кроткий» и «благочестивый» Ярослав решил уморить новгородцев голодом. «Скоро представился ему благоприятный случай стеснить Новгород и привести его окончательно в свою волю: мороз побил осенью весь хлеб в Новгородской волости; Ярослав не велел пропускать в Новгород ни одного воза с хлебом из Низовой земли». 
     Как уже отмечалось, Новгород всегда зависел от подвоза продовольствия из Владимиро-Суздальского княжества, т.е. «низовой земли». Кстати,  Ярослав не был первым, кто додумался так поступить так с жителями Новгорода – путем приведения их к покорности под угрозой голодной смерти. Он лишь шел по стопам своего отца, который в отместку за изгнание своего сына Святослава из Новгорода в 1210 году приказал задерживать новгородских купцов, ездивших по его волости, отбирать у них товары и не пускать из своей земли хлеб в Новгород. Как и тогда, так и сейчас, в городе начался голод. Н.М.Карамзин пишет: «Бедные ели сосновую кору, липовый лист и мох, отдавали детей всякому, кто хотел их взять, - томились, умирали. Трупы лежали на улицах, оставленные на съедение псам, и люди толпами бежали в соседние земли, чтобы избавиться от ужасной смерти». 
     Но этот голод имел в истории еще более неприятные последствия. Общее поветрие распространилось на обитавшие рядом с Новгородом соседние народы. Например, почти полностью вымер чухонский народ вожан, а оставшиеся в живых бежали в Нарву, к своим соплеменникам – эстам. Языческие же эстонские племена как раз в это время стояли перед выбором, чью сторону принять: немцев (ливанцев) или русских. Ярослав продемонстрировал все приятности «русского княжения». Следствием этого можно считать тот факт, что в 1214 году эстонцы, уже принявшие православие, перешли в католичество, а спустя несколько лет католичество было принято в массовом порядке на всей территории современной Эстонии. Эсты, населяющие приграничные с Новгородом и Псковом районы, окончательно признали власть Риги, а их земли вошли в состав Ливонии, а не Новгорода, как это могло бы произойти, если бы ни голод, вызванный действиями и личными амбициями Ярослава Всеволодовича. «Любовь» прибалтийских племен к Ярославу был такова, что узнав о том, что он стал Великим князем Владимирским, все оставшиеся в живых вожане попросили ливонцев взять их под свою защиту.(!)
    Естественно, что в исторической литературе этот факт стараются не упоминать. Наоборот, всячески подчеркивается «неблагодарность» и «перевертничество» эстов, вдруг предпочетших «ужасную власть немецких феодалов и католической церкви» в противоположность «доброте и ласке» русских князей – Ярослава, а затем его сына Александра.
     Еще один неоцененный и замалчиваемый в литературе исторический факт, говорящий о «жестокости немцев»: в 1231 году в Новгороде случился страшный пожар. Спасаясь от огня, горожане прыгали в Волхов, где многие потонули. Этот пожар уничтожил не только множество городских строений и имущества, но и запасы продовольствия. На город вновь обрушился голод. Узнав о таком бедственном положении новгородцев, немецкие купцы доставили в город хлеб и, думая больше о жителях, чем о корысти и прибыли, остановили голод. Конечно, Новгород был дорог Ганзе, как один из важнейших пунктов торговли с Русью и Востоком. Но возникает закономерный вопрос – где же был князь?
     Но даже голод не сломил новгородцев. Вместо того чтобы покорно склониться перед Ярославом, он послали в Галич за своим любимым старым князем Мстиславом Удалым. Он принял их приглашение и согласился вернуться в Новгород. Ярослав же начал против Новгорода военные действия, призвав на помощь брата Юрия (с которым, как мы уже знаем, поступит в свое время также просто с «братской сердечностью»). Мстислав же, как более опытный полководец, войны не желал, тем более с собственным зятем, и предложил решить дело мирно. Единственное условие, которое Мстислав выставил – освобождение захваченного Ярославом пограничного Торжка, крайне важного для новгородской торговли и освобождение захваченных новгородских купцов. Но Ярослав отклонил предложения тестя. Он рассчитывал, что с помощью дружин князя Владимирского Юрия он легко одолеет Мстислава и ослабевших от голода новгородцев. Но значительная часть князей Владимирской земли выступила в этой войне на стороне Новгорода, так как война против Новгорода совпала по времени с междоусобной войной между сыновьями Всеволода Большое Гнездо, а причиной ее стало недовольство старшего сына Всеволода – Константина тем, как отец распределил наследство между братьями. История, старая как мир. При жизни отца только Константин получил свой удел, в который вошли Ростов и еще пять городов. По традиции Всеволод должен был передать Константину и Великокняжеский престол, а Ростовский удел Константина отойти второму из братьев – Юрию. Но Константин не захотел отдавать Ростов младшему брату. Всеволод разгневался и завещал столицу своего княжества – Владимр и старшинство в роду именно Юрию, лишив Константина всего. И Константин решил восстановить свои права на великокняжеский престол силой. В войне старших братьев за наследство Ярослав выступил на стороне Юрия, а Мстислав Удалой и новгородцы, естественно, на стороне Константина.
     В 1216 году противники сошлись на реке Липица в окрестностях города Юрьева-Польского. Здесь Мстислав еще раз внес предложение о мире на тех же условиях, обращаясь на этот раз уже к Юрию. Но тот ответил, что враги брата – враги его собственные, а Ярослав не желал ничего слушать, расценив миролюбие Мстислава, как признак слабости.
     Они так были уверены в своей победе, что еще перед битвой договорились о будущем разделе русских земель. Ярослав должен был получить Новгород, а Галицкую землю Мстислава они хотели поделить между собой. Собрав бояр, князья отдают им неслыханный доселе приказ: под страхом смерти не брать пленных, а убивать всех, пусть на тех и будут расшитые золотом дорогие одежды. Почему этот приказ стал таким шокирующим с точки зрения  людей того времени?
     Дело в том, что в средние века войны велись, прежде всего, с целью захвата пленных для продажи их в рабство или получения выкупа. Таким образом, простой ратник, взяв в плен, например, богатого новгородского купца, мог получить за него такой выкуп, что хватило бы ему и его детям на всю оставшуюся жизнь. Так что убивать пленных для них казалось верхом нелепости и расточительства, не говоря уже о морально-этической стороне вопроса. Но в Липицкой битве войска Юрия и Ярослава были полностью разбиты и кровожадные планы не успели воплотиться наяву.
     Ярослав – главный виновник этой войны, бросив на произвол судьбы войско, бежал с поля боя. Причем бежал так быстро, что загнал четырех коней и лишь на пятом добрался до Переяславля. В город он приехал в одном белье, бросив по дороге оружие, дорогие доспехи и верхнюю одежду. Интересно, что эти самые доспехи нашла в 1808 году в кустах недалеко от Юрьева-Польского крестьянка, собиравшая в лесу орехи. Но новгородцы и не думали преследовать Ярослава. Как же он поступил?
     Мстительный и жестокий, он первым делом приказал схватить ни в чем неповинных новгородских и суздальских купцов, оказавшихся в это время на свою беду в Суздальской земле. Сто пятьдесят новгородцев заперли по приказу князя в тесной избе, где они и скончались в страшных муках. Пятнадцать человек смолян держали в другом месте, и им удалось выжить. Когда же войска Мстислава подошли к Переяславлю, он обратился за помощью к своему брату Константину, просто умоляя не выдавать его тестю, и, осыпав богатыми дарами князей-победителей и их воевод, Ярослав вымолил таки себе прощение. Он вернул оставшихся в живых купцов и был вынужден вернуть Мстиславу его дочь – свою жену. После этого ему разрешили остаться княжить в Переяславле, но жену Мстислав ему долго не возвращал, несмотря на все просьбы.
     С мыслью вернуть Новгород, а также, если возможно, исправить свое бедственное положение Ярослав Всеволдович не расстался. Итогом этого и было то самое «Батыево разорение», о котором мы уже говорили выше.
     Он прошел к своей цели буквально по трупам русских людей, князей-братьев и по пепелищам разоренных земель. Так какой же характеристики заслуживает в глазах истории этот человек? Жадный, трусливый, коварный, мстительный властолюбец и безжалостный убийца. Человек, для которого хороши все средства в достижении своей цели – вот действительная характеристика отца Александра Невского, которого «Житие святого Александра Невского» и панегирики русской литературы выставляют «добрым, сердечным и благочестивым». Так какие уроки политической стратегии мог вынести из опыта отца молодой княжич, который, конечно, родился позже, но о сложных отношениях отца и деда наверняка был наслышан? Ответ вполне закономерен. Александр отнюдь не был противоположностью своего отца по взглядам и устремлениям, как мы увидим далее, он вынес из опыта отца и деда все уроки правления.
     Ярослав Всеволдович все же добился своего – стал новгородским князем. В этом ему поспособствовала сама политическая ситуация вокруг Новгородских земель. В 1217-1219 годах в Северной Руси возникает так называемый «прибалтийский вопрос».
     Именно в эти годы князья Владимир Мстиславович Псковский и Всеволод Мстиславович в качестве князя Новгородского провели два похода против Ордена меченосцев, но в 1221 году Всеволод был новгородцами выслан к своему отцу, Мстиславу Романовичу Киевскому. В 1222 году новгородцы провели первый совместный поход под Венден во главе с младшим братом Ярослава Святославом и сыном Юрия Всеволодовича Владимирского Всеволодом. После него они послали к князю Юрию за Ярославом и в начале 1223 года Ярослав возглавил 20-тысячное новгородско-владимирское войско в походе против Ордена меченосцев. Таким образом, Ярослав опять получил новгородское княжение и провел там около года. А затем ушел назад в Переяславль.
     Так подробно останавливаясь на деятельности и личности Ярослава Всеволдовича, мы хотим, прежде всего, показать, какое наследство и какие проблемы получил сын от отца по праву преемственности власти.

6.3. ЛИТВА И НОВГОРОД
     Например, сложные и запутанные отношения между Литвой и Новгородом.
     Экспансия Литвы на родовые земли князя Мстислава Удалого началась после ухода его из Новгорода в 1217 году. В 1223 году литовскому отряду удалось безвредно уйти от князя Ярослава, гнавшегося за ними до Усвята.
     В 1224 году Литва напала на Руссу.
     В 1225 году вновь активизировались напряженные отношения между Литвой и Новгородом. В этом году литовцы опустошили деревни около Торжка, перебили купцов и захватили Торопецкую волость. Ярослав Всеволдович, рассматривавшие эти земли, как приданное жены и наследство детей, разбил их возле Усвята и отнял добычу.
     В 1231 году военные действия ведутся у Лобны (т.е. у торопецко-новгородской границы), в Мореве и на Селигере, проникнуть куда можно только из Торопца. Очевидно, что речь идет пока лишь о литовских набегах на границы новгородских земель, сил для завоевания пока у Литвы нет. Во всяком случае, когда Александр Невский венчался в Торопце в 1239 году, тот еще не был завоеван Литвой. Этот год в русско-литовских отношениях был благоприятен для Руси: «Того же лета князь велики Ярослав Всеволодам, внук Юрья Долгорукаго, ходи на Литву и победи их, Смолян бороня, и посади у них в Смоленсце на столе великаго княжениа князя Всеволода Мстиславича, внука Романа Мстиславича, шурина же брата своего Констянтина Всеволодичя».
     Но в следующем десятилетии картина резко меняется. Упоминание под 1239 годом Брячислава, на дочери которого женился Александр Невский, является последним упоминанием полоцкого князя из числа потомков Всеслава. В 1262 году на Полоцком престоле сидит литовский князь Товтивил, но уже в 1258 году принадлежность Полоцка к военному союзу с Литвой очевидна. Последнее свидетельство о независимости Витебска от Литвы относится к 1245 году, когда там находился сын Александра Невского.
     Уже в 1245 году году Литва нападает на Торжок и на Бежицы. Но тут уже терпит поражение от Александра Невского под Торопцом и Жижецом. Но, несмотря на успехи Александра, позиции литовцев в его «родовом уезде» остаются очень прочными. Об этом гласит летописное сообщение от 1248 года: «Того же лета князь велики Владимерский Михайло Ярославич Хоробит ходи ратью на Литву, и убиша Литва великого князя Михаила Ярославича Владимерскаго, внука Всеволжа, правнука Юрья Долгорукаго, праправнука Владимера Мономаха… Братиа же его князи Суздалстии идоша на Литву, и биша их у Зубцова». Поскольку Зубцов расположен в непосредственной близости от Ржева, то видно, что место военных действий 1248 года – все тот же родовой удел потомков Мстислава Удалого.
     Этого всего лишь одна страница из истории взаимоотношений Руси и Литвы в XIII веке, только одна сторона необходимой деятельности Александра Невского в качестве наследника своей семьи. Отметим, правда, что его действия не увенчались успехом и бывшая новгородско-смоленская граница превратилась в новгородско-литовскую уже на рубеже XIII –XIV веков.
     Что же касается Ярослава Всеволдовича, то в третий раз новгородцы позвали его на княжение в 1226 году, и пробыл он там до 1228 года. Ярослав тогда привел с собой полки из Владимиро-Суздальского княжества, собираясь идти на Ригу.  План его расстроился, поскольку псковичи заключили мир с Орденом и опасались того, что Ярослав их обманывает, а на самом деле собирается напасть на Псков, а новгородцы же отказывались идти без псковичей.
     Как считает официальная историческая наука, в 1233 году Папа Римский Григорий IX призвал рыцарей Ордена меченосцев на борьбу с православием (чем это было вызвано и правда ли это, поговорим подробнее позднее).
     В 1234 году князь Ярослав со своими полками и новгородцами вторгся в земли Ордена под Дерптом и на р.Эмайыги одержал победу. В итоге был подписан мирный договор между Новгородом и Орденом, по которому восточная и и южная часть Дерптского епископства отошла к Пскову.
     Наконец около 1236 года Ярославу Всеволдовичу удалось осуществить свою давнюю мечту – стать великим князем, пусть Киевским. Но удержать престол он не сумел и уехал в Северо-Восточную Русь. Все дальнейшее, что с ним происходило, уже описано нами выше в главе о взаимоотношениях русских князей и Золотой Орды и роли Ярослава в «Батыевом нашествии».
     Итак, в наследство сыну Ярослав оставил главные нерешенные проблемы:
1. Борьба за объединение русских княжеств вокруг Владимиро-Суздальской земли;
2. Взаимоотношения между Русью и Золотой ордой;
3. Взаимоотношения Литвы и русских княжеств (Галицко-Волынского) и Литвы и Новгорода (в местах соприкосновения границ);
4. Отношения между Новгородом и Швецией на месте выхода к Балтийскому морю и тесно связанный с этой проблемой вопрос интеграции языческих финских и прибалтийских племен в систему государственной интеграции – к кому они присоединяться – к Руси или Ливонии;
5. Взаимоотношения Новгорода и Пскова, тесно связанные с политикой Римской церкви и Ордена меченосцев.
     Вот на эти вопросы и должен был найти ответ Александр Ярославич.

6.4. ИСТОЧНИКИ О ЖИЗНИ АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО
     Прежде, чем перейти непосредственно к характеристике источников, освещающих жизнь Александра Невского, отметим два факта из его ранней биографии.
     Первое косвенное летописное  известие об Александре относится к  1223 году. Под этим годом новгородская летопись сообщает: «Поиде князь Ярослав съ княгынею и съ детми Переяславлю». Среди этих детей был, конечно, и малолетний княжич.
     Первое же прямое упоминание Александра относится к 1228 году. Продолжавший княжить в Новгороде князь Ярослав Всеволдович в конце лета 1228 года выехал в свой Переяславль, оставив в Новгороде «два сына своя, Феодора и Альксандра, съ Федоромь Даниловцемь, съ тиуном Якимом». 8-летний Федор и 7-летний Александр были оставлены отцом в качестве наместников, однако под присмотром и по советам ближних бояр Ярослава. Правление их было недолгим. Уже 20 февраля 1229 года Ярославичи бежали из Новгорода, опасаясь начавшихся в городе волнений.
     «В летописях Александр Ярославич начинает упоминаться с 1228 года. В этом году отец его, Ярослав Всеволдович, после похода на Емь, отправился с женой своей в Переяславль Залесский, оставив в Новгороде сыновей своих, Федороа и Александра. Ярослав оставил при них, - конечно, потому, что княжичи были еще очень молоды, - Федора Днаниловича и тиуна Якима. В том же году в Новгороде, по случаю долго стоявшей дурной погоды, цены на предметы потребления сильно повысились, так как ожидали неурожая и голода. Народ волновался: искали виновника несчастья и нашли его в неповинном ни в чем владыке Арсентии, который будто бы коварно заключил своего предшественника Антония (надобно заметить – совершенно дряхлого и не владевшего уже языком) в Хутынском монастыре и сам сделался владыкой, подкупив князя; Арсений едва избег насильственной смерти. Антоний опять занял святительский престол; но народ не успокоился; начались грабежи. При таком положении дел дети Ярослава не могли считать себя безопасными, почему помянутые Федор Данилович и тиун Яким бежали с юными княжичами к отцу их, а новгородцы, пославшие перед тем послов к Ярославу – звать его в Новгород на всей воле новгородской, не дождавшись возвращения этих послов, послали других, звать к себе Михаила Черниговского. Послы эти, впрочем, задержаны были союзником Ярослава, князем Смоленским. Но у Михаила пока связаны были руки борьбой с Даниилом Галицким; а как только между южными князьями был заключен мир, он отправился в Новгород, где принят был с восторгом. Уладив дела новгородские, Михаил поспешил (1229 г.) в Чернигов, оставив в Новгороде юного сына своего, Ростислава. Ярослав не упускал случая к притеснению Новгорода. В самом Новгороде происходили волнения и беспорядки из-за вражды посадника Водовика с сыном известного посадника же Твердислава; к тому же цены на хлеб еще более поднялись из-за бывших в сентябре 1230 г. морозов, побивших озими. Михаил, во второй раз бывший перед тем в Новгороде и обещавшийся опять приехать в сентябре, не являлся; Ярослав, злобившийся на него из-за Новгорода, сдерживал его; к тому же Водовик, поднявший сильную междоусобную бурю в Новгороде, ушел с юным Ростиславом в Торжок. Новгородцы послали объявить Михайлову сыну, что отец его изменил, что они найдут себе другого князя; выбрали нового посадника и тысяцкого, разграбили дома прежних сановников и позвали к себе Ярослава. 30 декабря 1230 года Ярослав целовал к новгородцам крест «на всех грамотах Ярослава (Владимировича). Пробывши здесь две недели, он уехал в Переяславль, а в Новгороде опять оставил детей своих, Федора и Александра».
     Итак, в январе 1231 года Ярослав вновь оставил в Новгороде в качестве наместников двух старших сыновей. Они и замещали отца во время его отлучек из Новгорода в Переяславль. Ярослав в этих отлучках, видимо, готовил почву для завоевания великокняжеского стола и получения реальной власти в Северо-Западной Руси. Весь описанный выше период известен в русской исторической традиции как  «Великая замятня», то есть ситуация, когда нет ни постоянных союзников, ни постоянных врагов.   
    Когда в 1236 году Ярослав наконец добыл великокняжеский престол в Киеве, то и терять власти над Новгородом он тоже не захотел. Вместо себя он оставил своего теперь уже старшего сына Александра (как говорилось выше, Федор умер в 1233 году). Александру на этот момент исполнилось 15 лет и, по меркам своего времени, он стал уже самостоятельным и взрослым человеком и мог княжить самостоятельно, без боярской опеки.
     Самое время перейти теперь к источникам, по которым и судят о жизни Александра Невского, его победах и поражениях. Это, прежде всего рассказы русских летописей о Ледовом побоище, Невской битве и «Житие Александра Невского». На основании их и пытались выстроить свои доказательства великих деяний князя русские дореволюционные, а затем и советские историки.
     Основным источником является апокрифичное литературное произведение «Житие святого и благоверного князя Александра Невского» . Первая редакция его, (не дошедшая до нас), вероятно, написана около 1264 года во Владимире-на-Клязьме младшим современником князя Александра. Но сам летописец, однако, не был хорошо осведомлен о событиях, которые пытался осветить, тем более, что содержание «Жития» совершенно не соответствует Новгородским и Псковским летописям.
     «Первоначальное житие св.кн.Александра Невского составляет большую редкость в уцелевших древнерусских рукописях, по-видимому, отдельные списки его попадались редко и старинным нашим переписчикам. Единственный нам известный отдельный список жития в рук. Московской духовной академии XVI в. № 576, л.1-9, и тот, кажется, выписан из летописного сборника, судя по началу: «Преставися великий князь Александр Ярославич в лето 6771. Скажем мужество и житие егда». Другие списки летописных сборниках: во 2-ой Псковской летописи с пропусками, в Лаврентьевской – без конца, в 1-ой Софийской и воскресной: здесь Житие поновлено и разбито на отдельные статьи с летописными известиями; точно также и в Тверской. Это можно отчасти объяснить тем, что в позднейшей письменности, наиболее сохранившейся, древнее Житие, было вытеснено из обращения несколькими редакциями его, составленными в XVI в. в духе позднейшего житийного стиля. При такой редкости списков, первое сличение их может возбудить некоторые сомнения относительно первоначального состава жития. В списке, дополненной летописными известиями, есть подробности, не встречающиеся в других. Сличая этот список с древней Новгородской летописью, легко видеть, что эти подробности не принадлежат автору Жития: почти все они относятся к невскому и ледовому побоищу и заимствованы почти дословно из Новгородской летописи, а автор Жития – не новгородец и опускал многое, касавшееся собственно Новгорода. Эти вставки – описание нашествия шведов в 1240 г., перечень павших в бою новгородцев, начало рассказа о ледовом побоище и другие, более мелкие. С другой стороны, есть черты, опущенные в списке Псковской летописи и удержанные другими; самая крупная из них – рассказ о 6 русских удальцах, отличившихся в невском бою. Он в списке Леврентьевской летописи. Вслед за этим рассказом следует здесь другой, так же опущенный в списке Псковской летописи – об избиении множества шведов на другом берегу Ижеры, где не дрались русские. Ни того ни другого известия нет в Древней Новгородской летописи и они принадлежат, очевидно, автору Жития».
     «Автор – не новгородец: у него нет обычных выражений новгородца о родном городе, даже есть, напротив, некоторое разногласие с новгородским летописцем в рассказе о невском бое. Автор и не пскович: последнее трудно предположить в жестких словах, с какими житие заставляет Александра обратиться к псковичам после ледового боя: «О невегласи псковичи!»… Эти слова, образ выражения о ливонских немцах и шведах и другие черты обличают в авторе жителя низовой земли, владимирца; на это указывает и обилие подробностей в рассказе о погребении Александра во Владимире, которых нет в Новгородской летописи. Но трудно определить общественное положение автора; из его рассказа видно только, что он был лицо, стоявшее близко к Александру. По его признанию, он слышал о князе от отцов своих и был «самовидец возраста его»; о невском бое ему рассказывали сам Александр и другие участвовавшие в деле, очевидно, дружинники князя; о ледовом бое он также слышал от «самовидца». В списках псковской летописи сохранилась, по-видимому, официальная форма выражения о хоронившем Александра митрополите Кирилле, могущая навести на мысль, что житие писано еще при нем «се же слышано бысть всем от господина митрополита».
     Рассматриваемое Житие далеко не составляет полной, обстоятельной биографии Александра; в нем не находим многого, что известно о князе из других источников. В нем нет даже связного рассказа: содержание его представляет недлинный ряд отрывочных воспоминаний, отдельных эпизодов из жизни Александра. Не трудно заметить мысль, руководившую автором при выборе этих эпизодов: в его записке соединены именно такие черты, которые рисуют не историческую деятельность знаменитого князя со всех сторон, а его личность и глубокое впечатление, произведенное им на современников».
     Сам автор повести признается в начале: «Азъ худый и многогрешниый, малосъмысл, покушаюся писати житие святаго князя Александра, сына Ярославля, а внука Всеволжа. Понеже слышах от отець своихъ и самовидець есмь възраста его, радъ бых исповедалъ святое и честное и славное житие его».  Автор был, безусловно начитан в церковной и светской литературе, образцам которой он подражает и цитирует.
     «Литературная сторона жития делает его явлением не менее любопытным. Изложение его не чуждо книжной искусственности, хотя очень далеко от изысканного до невразумительности «добрословия» позднейших книжников. Автор знаком и с божественным и с человеческим писанием: он умеет, кстати, привести текст из ветхозаветного пророка. Далее он знает, что пишет житие святого, которого и сам так называет. Несмотря на все это, он не выдерживает элементарных приемов жития, не хочет ни начинать его приличным описанием благочестивого детства святого князя, ни закончить молитвенным обращением к новому ходатаю на небе. Вместо этого он набрасывает вначале повести краткую характеристику взрослого князя. Описание кончины святого автор начинает обращением к себе, которое по наивной изобразительности земной скорби столь же чуждо духо житий последующего времени».
   Таким образом, первоначальный вариант «Жития» представлял собой хвалебный панегирик в честь князя. Чего стоит одно описание внешности: «И красив он был, как никто другой, и голос его – как труба в народе, лицо его – как лицо Иосифа, которого египетский царь поставил вторым царем в Египте, сила же его была частью силы Самсона, и дал ему Бог премудрость Соломона, храбрость же его – как у царя римского Веспасиана, который покорил всю землю Иудейскую. Однажды приготовился он к осаде города Иоатапаты, и вышли горожане, и разгромили войско его. И остался один Веспасиан, и повернул выступивших против него к городу, к городским воротам, и посмеялся над дружиною своею, и укорил ее, сказав: «Оставили меня одного». Так же и князь Александр – побеждал, но был непобедим».
     Рассматривать «Житие» как реальный исторический источник о жизни и деятельности князя просто неразумно. Задача автора подобного апогрифического (т.е. прославления с точки зрения православия) произведения была совсем другой, чем представляют многие поздние и современные исследователи. Задача была одна – прославление именно святого и непорочного защитника веры православной от католиков, а не полководческих и иных талантов Александра, и уж тем более ни его роли «защитника земли Русской». Ведь не древнему летописцу, ни свидетелю подвигов Александра (который якобы имелся у автора «Жития»), не мифическому сказанию «О велицем князе Александре» все описания подвигов не принадлежат. Они только литературные домыслы монаха Рождественского монастыря во Владимире, составлявшего в 80-е годы XIII века вторую (дошедшую до нас) редакцию «Жития» и сделавшего много литературных вставок в первоначальный текст, часто не заботясь о логике и смысле. Например, битвы описаны в традиционной литературной манере описания сражений того времени (своего рода «клише»), а не на впечатлении очевидцев. Если верить автору, то «самовидец» не только слышал пламенную речь дружинников Александра и горячую молитву князя на поле боя (имеется ввиду почти неизвестная в истории Невская битва, но об этом позже подробнее),  но и видел «полк божий на воздухе», пришедший на помощь великому князю, что даже отражено в исторической миниатюре из «Жития». Чудеса – непременная принадлежность доказательства «святости» любого литературного героя апогрифических сказаний. Также надо иметь в виду, что в XV и XVI веках «Житие» неоднократно перерабатывалось, при этом его непременно либо хотели привести в соответствие канонам, либо расширяли его содержание путем вставок из летописей. Таким образом, различных версий «Жития» существует довольно много.
    Если брать во внимание текстологический анализ позднейших списков
 «Жития», то создавалось оно в эпоху Василия III или Ивана Грозного.
     В.О.Ключевский, говоря об исторической ценности вообще всех «Житий», составленных в Северной Руси, отмечал, в частности:
     «Из форм исторического изложения в севернорусской литературе XII-XIV веков хорошо известна самая простая – летопись. Ясные следы указывают на существование в ней и другой, более сложной и искусственной формы – биографии. Но если северный летописец этого времени является довольно ясным литературным типом, то образ северного биографа остается подернут тенью элементов, чуждых историческому изложению. Во-первых, авторы этих жизнеописаний остаются для читателя лицами совершенно незнакомыми: как их понятия и литературные средства, так и имена, общественные они писали жития, исчезли в последних почти бесследно. Далее, на всех разобранных редакциях, за исключением трех, лежит сильный отпечаток позднейших литературных целей и понятий, которые определили не только их исторический взгляд и отчасти фактическое содержание, но и литературную форму, внося в биографию поучительно-риторические элементы. Наконец, все редакции без исключения времением своего происхождения слишком удалены от описываемых ими лиц, и ни одна не основала своего рассказа о жизни святого на современных или близких к нему по времени источниках. Не книжный списатель составил эти жития; до него их сложила местная народная легенда, у которой своя память, свои особые источники и приемы; поздний списатель только записал готовую основу, прибавив к ней свои книжные рассуждения, ничего фактического не дающие историку».  Так писал крупный дореволюционный исследователь.
     Вот как о ценности «Жития Александра Невского», как исторического источника высказался уже в наши дни академик М.Н.Тихомиров: «Составитель упомянутой биографии Александра сравнивает его с различными историческим лицами: по красоте – с Иосифом Прекрасным; по силе – с библейским Самсоном; по храбрости – с римским императором Веспасианом, взявшим и разорившим Иерусалим. Тот же биограф добавляет, что Александр имел «возраст (т.е. рост), паче иных человек, глас его, яко труба в народе». На этом основании некоторые историки довольно наивно представляли себе Александра Ярославича человеком громадного роста, с зычным, трубоподобным голосом. На самом деле эти сравнения дают очень мало материала для суждения о внешности героя-князя, т.е. они заимствованы из книжных источников, хотя и говорят о том, что Александр производил на современников незаурядное впечатление».  Но все это относится к области литературы, чем к истории.
     Говоря о сомнительной исторической ценности таких литературных источников, как «Жития» разнообразных святых, В.О.Ключевский вполне справедливо отмечал: «Житие не биография, а назидательный панегирик в рамках биографии, как и образ святого в житии не портрет, а икона.  Не все биографические черты в житии суть исторические факты. Жития … сообщают очень мало конкретных данных».
     Таким образом, «Житие Александра Невского» - это типичное литературное жизнеописание героя с общей тенденцией усиления церковной окраски его подвигов различными чудесами и знамениями, а исторические события для автора – лишь литературный фон. Например, в описании Ледового побоища князь Александр одерживает победу с помощью бога и небесных сил, патрональных святых Пскова, Новгорода и Русской земли. Рассказ о самой битве состоит из устойчивых «клише», взятых из библейских книг, из чтения в честь святых Бориса и Глеба, из «Истории Иудейской войны» Иосифа Флавия, из кусков южнорусских летописей (той же Галицко-Волынской).
     Это предупреждение выдающегося историка было просто проигнорировано в последующей историографии Александра Невского. Причем не только оно. Сам автор «Жития», как мы уже отмечали в начале, предупреждает, что он всего лишь скромный монах, не блещущий особым умом. Однако именно его вымысел и стал главным источником обширной литературы об Александре Невском, фильмов и книг, прославлявших его, как национального героя и защитника русских земель. Удивительно, но факт, что именно «Житие» стало главным источником сведений о князе и в советское время. Правда, советские партийные историки стыдливо замалчивали  главный источник своих познаний, так как при официальной политике властей по борьбе с религией сослаться на него открыто было невозможно.
     Но факты – упрямая вещь. Главным источником всех сведений о князе Александре, прозванном Невским, является именно его церковное «Житие».  Между тем, в связи с последующими искажениями и позднейшими вставками возникла даже путаница в именах и датах, что дало основания сомневаться в принадлежности самого титула Невский именно князю Александру Ярославичу, а не его сыну Андрею Александровичу, разгромившему в 1301 году крепость шведов Ландскрону в устье реки Охты, за что он и удостоился прозвища «Невский» (р.Охта – исток Невы). Но Андрей прожил недолго, он умер в 1304 году, и возможно, именно его титулом начали именовать отца, когда начали превозносить его «ратные подвиги». Титул этот появляется в литературе приминительно к князю Александру не ранее XV века. С этим же прозвищем в повести «О зачале царствующего града Москвы» из «Хронографа Дорофея Монемвасийского, сохранившегося в списке конца XVII века в собрании Государственного исторического музея упоминаются и сыновья Александра, как мы отмечали выше.: «Лето 6889 октября в 29 день в Володимире граде по державе князя Владимира державствовал князь Андрей Александровичь Невский, а во граде Суздале державствовал князь Данил Александровичь Невский».
     Следующими источниками о жизни и деятельности Александра Ярославича считаются русские летописи: Новгородская Первая летопись старшего извода, Псковские летописи, в частности Тихоновский список, и другие, более поздние русские летописи, в большинстве своем повторявшие самые ранние сведения Новгородских и Псковских летописей.
     Владимиро-Суздальские летописи – Лаврентьевская и Ипатьевская вообще помещают сообщения о подвигах Александра Невского без всякого хронологического порядка и смысловой нагрузки, пользуясь для этого цитатами из все того же пресловутого «Жития».
     Существует также группа западных источников: «Ливонская Рифмованная хроника», считающаяся наиболее полным отражением сведений о Ливонской войне 1240-1242 года, а также «Хроника Тевтонского Ордена», история Ливонии» различных поздних авторов. Шведских же источников, относящихся к периоду 1240-1242 гг. просто нет.
     Но на характеристике этих источников и доли исторической правды в них остановимся ниже, когда поведем подробный рассказ о собственно «героических подвигах» Александра Невского, воспетых у нас Невской битве и Ледовом побоище.
    А сейчас попробуем ответить на крайне интересный вопрос: почему так востребованной оказалась фигура пусть удачливого, но всего лишь одного из многих князей земли русской? Кому это понадобилось, зачем и когда?

6.5. ИСТОРИЯ «ПРЕВРАЩЕНИЯ» АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО
     Первые попытки оценить личность и деяния князя Александра Ярославича встречаются, как уже говорилось выше, уже в XIII веке. В массовое сознание русского народа образ «святого и благоверного князя» начал внедряться со времени его кончины, и прежде всего во Владимире, где он держал Великокняжеский престол, и было просто неприлично не прославить его.
     В других русских землях, в частности, Пскове и Новгороде, подобных панегириков в честь князя не звучало. Скорее наоборот, новгородцы были о «князе - герое» далеко не лучшего мнения.
     В «Житии» защита православной Руси от врагов-иноверцев рассматривалась как религиозный долг князя. Успехи на этом поприще в сочетании с праведной жизнью оценивались как доказательства святости князя, как свидетельство особого Божьего расположения. Неизвестно, как там было у Александра Невского с праведной жизнью, наверное, не очень – воин, возглавлявший набеги ради грабежа и собирания дани с соседей, мстящий целому городу в силу семейной вражды и просто убивающий в бою, явно не тянет в праведники. Что же касается защиты православной Руси от иноверцев, то только факт непринятия Александром католичества в силу явно политических причин – это еще не повод делать из него ярого защитника православия. Да и не православие защищал князь Александр Ярославич в Ливонских войнах, даже не Русь, которой тогда еще не было, а всего лишь свои земли и свои вотчины, свои богатства.
     Тем не менее, задолго до официальной канонизации князя в 1547 году его «Житие», прославляющее князя, как святого прокровителя воинства было известно и в Москве, и в Новгороде и Пскове. Однако новгородцы, признавая заслуги Александра Невского, долго вспоминали и о нарушении им новгородских прав, что отразилось в договорных грамотах конца XIII - начала  XIV в. В Московских же летописных сводах во всех конфликтах Александра с новгородцами виновными выставлялись последние.
     Во время объединения русских земель интерес к личности Александра Невского был связан с тем, что он был князем Владимирским, Киевским и Новгородским. Московские князья, а позднее и цари, являвшиеся его потомками, опирались на авторитет его личности для обоснования своего права на власть над всеми русскими землями. Составители московских летописей изображали Александра как князя всей Русской земли, прямого предшественника князей московских, совершенно не считаясь с особенностями великокняжеской власти в Новгороде и рассуждая о ней в соответствии со своими понятиями о великокняжеской власти. Но Новгородские летописные своды, отдавая дань Александру, проводили свою мысль: именно Новгород сохранил для Руси княжескую династию, от Александра пошло великое княжение Московское, поэтому Новгород имеет все преимущества перед Москвой. Прославление Александра Ярославича в XVI веке как героя царствующего дома, таким образом, полностью отразила политическую борьбы Москвы и Новгорода в период объединения Руси.
     В первой четверти XVIII века исторические знания были полностью поставлены на службу начинающему формироваться абсолютизму государственной власти. Главной задачей авторы того времени считали историческое описание и прославление деятельности Петра 1, а также ее историческое обоснование. Основная деятельность Петра 1, как известно, Северная война за выход России к берегам Балтики. Вот здесь опять понадобился князь Александр – для подтверждения исконных русских прав на Прибалтику. Он был объявлен святым покровителем вновь отвоеванных невских берегов. В 1710 году в Петербурге, столице Российской империи, был основан Александро-Невский монастырь, куда и были перенесены из Владимира-на-Клязьме мощи «страдальца за землю Русскую». В 1725 году Екатерина 1 учреждает высшую военную награду – Орден св.Александра Невского, а императрица Елизавета в 1753 году приказала поместить мощи Александра в серебряную раку. Затем начали ежегодно проводить специальный крестный ход из петербургского Казанского собора в Александро-Невскую лавру. В начале XX века именем Александра Невского назвали одну из московских улиц. Происходит существенная трансформация образа князя из «защитника православия» в бескомпромиссного борца за независимость Руси. Одним из поводов послужило почти точное топографическое совпадение поля Невской битвы с местом, которое Петр 1 избрал для строительства Петербурга – новой российской столицы.
     23 ноября 1718 года видный историк петровского времени и главный идеолог абсолютизма Феофан Прокопович произнес в монастыре «Слово в день святого благоверного князя Александра Невского», в которой сравнил его с кормчим, держащим корму своего отечества. Это сравнение создало впечатление, что Александр был общерусским князем. Прокопович прямо именует его «государем российским». В прославлении Александра за битву со шведами на реке Неве прямо проявилась политическая направленность речи. Феофан Прокопович остановился лишь на тех сторонах деятельности Невского, которые перекликались с потребностями его времени. Он даже не упоминал о борьбе с немецкими рыцарями и Ледовом побоище, о политике Александра по отношению к Золотой Орде, глухо и невнятно сказал о монголо-татарском иге. Об этом же Феофан Прокопович писал позднее в «Родословии великих князей и царей российских».
     Позднейшие дореволюционные историки старались быть объективнее в отражении этой фигуры, но опять-таки, каждый приспосабливал сведения о нем к тому моменту в русской истории, который его интересовал. В.Н.Татищев, например, довольно много сведений сообщил для осмысления истинной природы монголо-татарского ига. Но опять-таки, материал его был ограничен и очень многое в его «Истории Российской» - плод его домыслов. Не будем подробно останавливаться на всех дореволюционных историках, их трудах и оценках, о некоторых из них мы подробнее поговорим далее.
     Во-первых, уже с середины XIX века деятельность князя Александра Ярославича рассматривалась в связи с общим ходом отечественной истории. Были ясно выделены факты, показывающие, что Невский княжил в годы, во многом переломные на историческом пути России – надвигалась угроза католического Запада, были сложные отношения с восточными соседями – Золотой Ордой, менялись привычные формы взаимоотношений власти. Деятельность Александра Ярославича оценивалась историками в зависимости от того, насколько серьезным моментом в русской истории они считали монголо-татарское иго, как относились к самому факту усиления великокняжеской власти. Многие считали, что именно политика Александра Невского определила направление дальнейшего развития русских земель: закрыв страну от влияний Запада, он обратился, прежде всего, к союзу с Востоком. Это не совсем верно, как мы увидим ниже.
     Во-вторых, мы ясно видим, что обращение к образу Александра Невского всегда происходила в рамках политической конъюнктуры власти, потребностей времени, нужности для престола такой удобной и значимой фигуры. Так что прославление «славных и героических деяний» князя явно преувеличено.
     Традиция почитания Александра Невского как выдающегося защитника Руси была возрождена в советский период, начиная с конца 1930-х гг. Один из важнейших моментов создания образа князя – фильм С.Эйзенштейна «Александр Невский». Он оказался очень актуальным накануне Великой Отечественной войны, а его создатели удостоились Сталинской премии. В июле 1942 года был учрежден уже советский орден Александра Невского. Естественно, что 1940-1950-х гг. военные заслуги Александра Невского стали сильно преувеличиваться, а его тесное сотрудничество с монголами просто замалчивалось. Дошли даже до того, что сам факт использования князем татарского наемного войска для укрепления личной власти, в борьбе против своих же братьев и покорения Новгорода и Пскова, стали рассматривать, как положительный момент. Для оправдания его поступков современные историки приписывают зачастую Александру свои знания и взгляды, свои заблуждения. Приведем один пример – том, что князь был настолько прозорлив, что выбрал для Руси восточный путь развия, основанный на союзе с Ордой. В этом случае Александру приписывают необыкновенную прозорливость – мол, в его время Орда была слишком сильна, чтобы с ней бороться, но он знал, что позже это непременно случиться. То, что произошел разгром Орды, знают современные историки, но вряд ли об этом подозревал князь Александр и его современники, воспринимавшие (по многим летописным свидетельствам) свое время, как последнее перед концом света. Так что никакого «потом» для них не существовало. Вот как писал, например Серапион Владимирский, современник Александра Невского:
     «Слышасте, братье, самого Господа, глаголяще въ Евангелии: «И въ последняя лета будет знаменья въ солнци, и в луне, и въ звездах, и труси по местомъ, и глади». Тогда сеченное Господомь нашимь ныня збыться – при насъ, при последнихъ людех».
     Большим преувеличением выглядят и официальные характеристики двух побед Александра Невского, например, в «Очерках истории СССР», ставшие на многие годы образцом для характеристики этих событий в учебной, научной и научно-популярной литературе. Например, Ледовое побоище называется «крупнейшей битвой раннего средневековья», в ходе которой «впервые в международной истории был положен предел немецкому грабительскому продвижению на восток, которое немецкие правители непрерывно осуществляли в течение нескольких столетий». Причем «победа на Чудском озере – Ледовое побоище – имела огромное значение для всей Руси, для всего русского и связанных с ним народов, так как эта победа спасала их от немецкого рабства. Значение этой победы, однико еще шире: она имеет международный характер». Как мы увидим позднее, ни сам Алексадр Невский, ни его современники, ни летописцы той поры даже не подозревали об этом. Такая память об Александре Ярославиче соответствовала официальной идеологии Совеского Союза и России, и долгие годы преподносилась как истина в последней инстанции. Она до сих пор существует в умах большей части наших сограждан.
     Вообще то, образ Александра Невского получился из слияния как-бы четырех ипостасей фигуры князя: великого князя Александра Ярославича, получавшего не самые лестные характеристики от своих современников; «святого благоверного» князя Александра, защитника православия в «последние времена»; Александра Невского – борца за выход в Балтийское море; Александра Невского – защитники земли русской. Каждый из этих образов формировался в разное время и выполнял свои социальные, политические и идеологические функции.
     Все эти образы слились воедино не только в массовом сознании, но и в умах некоторых историков, не отличающих уже реального князя, жившего в смутном XIII веке от придуманного светлого образа. Если же кто-то пытается докопаться до истины, то сразу же поднимается крик о том, что «порочат священное для россиян имя». Но человек судится по его делам и поступкам. С этой точки зрения и будем рассматривать биографию князя Александра Ярославича.

     Подвиг первый:

    6.6. НЕВСКАЯ БИТВА.
           РУСЬ И ШВЕЦИЯ.
     Для начала изложим всем известные и набившие оскомину сухие исторические факты, как нам их предоставляет официальная наука.
     В рамках «великого крестового похода на Русь», провозглашенного папой Римским первым этапом явилась «агрессия шведов» с целью захвата Новгорода, подчинение себе его земель, отрезание русских от «единственного морского пути на Запад» и полное окатоличивание всех православных и язычников на Севере Руси. Разумеется, не забыта и пресловутая слабость русских княжеств в рамках ужасных последствий монголо-татарского нашествия. И действуя в рамках этой схемы, намереваясь взять под контроль устье Невы, шведские войска под командованием ярла Биргера Магнуссона (зятя короля Эйрика V Эйрикссона) приплыли на кораблях по реке и стали лагерем при впадении в нее левого притока – Ижоры. XV июля 1240 года, воспользовавшись утренним туманом, русские войска под командованием 19-летнего князя Александра Ярославича, внезапно напали на шведов и разгромили их. Есть даже хрестоматийный эпизод поединка князя Александра и ярла Биргера, отраженный на многих исторических полотнах художников XVIII-XIX веков. За эту выдающуюся победу князь якобы и получил прозвище «Невский».
     Откуда такие сведения? Самое краткое сообщение о битве на Неве дает Псковская летопись: «В лето 6748 (1240). Приидоша Свеа въ Неву, и победи Александр Ярославич с Новгородци, июля XV. И паде Новгородевъ: Констянтинъ Лукиничъ, Гюрята Пинешкиничъ, Наместь, Дрочила, а всех 20, в Немцы накладоша две ямны, а добрых повезоша два корабля; а заутра побегоша».  Что это вообще было? Да и зачем? Ясности никакой.
     Новгородская Первая летопись более подробна: « В лето 6728 (1240). Придоша свеи в силе велице, и Мурмане, и Сумь, и Емь в кораблихъ множество много зело; Свеи с княземъ и съ пискупы своими; и сташа в неве устье Ижеры, хочяте восприятии Ладогу, просто же реку и Новъгород и всю область Новгородьскую. Но еще преблагыи, премилостивыи человеколюбец богъ ублюде ны и защити от иноплеменниковъ, яко всуе трудишася без божия повеления: приде бо весть в Новъгород, яко свеи идуть къ Ладозе. Князь же Олександръ не умедли ни мало с новгородци и с ладожаны приде на ня, и победи я силою святыя Софья и молитвами владичица нашея богородица и приснодевица Мария, месяца июля въ XV, на память святого Кюрика и Улиты, в неделю на Сборъ святыхъ отець 630, иже в Халкидоне; и ту бысть велика сеча Свеемъ. И ту убиенъ бысть воевода ихъ, именем Спиридонъ; а инии товаряху, яко и пискупъ убиенъ бысть ту же; и множество много ихъ паде; и накладше корабля два вятшихъ мужъ, преже себе пустиша и морю; а прокъ ихъ, ископавшее яму, вметаша в ню бещисла; а инии мнози язвьни быша; и в ту нощь, не дождавше света понедельника, посрамлен отъидоша. Новгородець же ту паде: Констянтинъ Луготиницьь, Гюрята Пинещиничь, Наместь, Дрочило Незыдловъ сынъ кожевника, а всехъ 20 муж съ ладожаны, или мне (менши), бог весть. Князь же Олександр съ новгородци и с ладожаны придоша вси здравии въ своя си, схранени богом и святою Софьею и молитвами всехъ святыхъ».
      И, наконец, перевод на современный русский язык цитаты из «исторического» «Жития». Она, естественно, самая пространная – литература все-таки.
     «Услышав о такой доблести князя Александра…» - так начинается цитата. Задумаемся – о какой такой доблести девятнадцатилетнего никогда не воевавшего новгородского князя мог услышать шведский король и папа Римский? Он ничем себя не прославил и не выделил.
     Но, однако, в списке Жития Александра из Второй Псковской летописи, написанной около 1486 года, есть разъяснение, чем так прославился князь: «Ради князя Александра и пришел некто знатный из Западной страны, от тех, что зовут себя «слуги божии», желая повидать его в расцвете сил так же, как в древности царица Ужская приходила к Соломону, желая наслушаться мудрых речей его. Так и этот, по имени Андреяш, увидел князя Александра, возвратился к своим и сказал: «Прошел я много стран и видел многие народы, но не встретил такого царя среди царей, ни князя среди князей».
       Что же было в действительности? Современник Александра Ярославича рыцарь Андреяш существовал в действительности. Речь, по видимому, идет об Андреасе фон Вельвене, в 1241 году занимавшем высокий пост ливонского вице-магистра, скорее всего, он был рыцарем Ордена меченосцев. Напомним, что в это время действовал заключенный в 1234 году Ярославом Всеволдовичем договор о мире немцев и Новгорода. Встреча Александра и фон Вельвена имела место между 1236 годом, когда Александр стал новгородским князем и 1240 годом, когда началась Вторая русско-ливонская война. Это было единственное время, когда Орден Меченосцев мог вести переговоры с новгородским князем. Зачем же приезжал Андреас фон Вельвен в Новгород? Но точно не для того, чтобы насладиться красноречием Александра Невского и подивиться на его невероятный ум. Дело в том, что в 1236 году Орден меченосцев готовил большой поход против литовцев и искал союзников. Приезд его никаких результатов не принес. И меченосец всего лишь удивился возрасту князя, отметив, что тот очень юн – всего 16 лет. Немецкие источники также подтверждают, что в походе на литовцев новгородцы участия не принимали. Александр не поддержал Орден по причине того, что Новгород был занят проблемой покорения финского племени емь, но, однако, не помешал тому, чтобы силам Ордена помогли псковичи.
     «Услышав о такой доблести князя Александра, король страны римской из северной земли подумал про себя: «Пойду и завоюю землю Александрову». Странная логика – если Александр так силен и доблестен, то не завоевывать надо, а наоборот, держаться подальше. Но в описании автора «Жития» король шведов выглядит просто безумцем.
     Кстати, в русских летописях шведов обычно назвают «свеями» или «свеонами», но никак не жителями «полунощной римской области». Почему же все так уверены, что автор «Жития» ведет разговор именно о шведах? Логичнее предположить, что он указывает на мифиологический характер происхождения вражеского войска. Таким образом, сразу падает достоверность описания самого сражения и сам факт того, что оно было. Получается уже что-то близкое к сказочному жанру.
     «И собрал силу великую, и наполнил многие корабли полками своими, двинулся с огромным войском, пылая духом ратным. И пришел в Неву, опьяненный безумием, и отправил послов своих, возгордившись, в Новгород к князю Александру, говоря: «Если можешь, защищайся, ибо я уже здесь и разоряю землю твою». И о какой внезапности нападения на шведов твердят русские историки, если «Житие» ясно говорит – шведы ждали Александра. Вот только с какой целью – непонятно.
     «Александр же, услышав такие слова, разгорелся сердцем и вошел в церковь святой Софии, и, упав на колени перед алтарем, начал молиться со слезами: «Боже славный, праведный, Боже великий, сильный, Боже предвечный, сотворивший небо и землю и установивший переделы народам. Ты повеле жить, не приступая чужих границ». И, припомнив слова пророка, сказал: «Суди, Господи, обидевших меня и огради от борющихся со мною, возьми оружие и приди на помощь мне. И, окончив молитву, он встал, поклонился архиепископу. Архиепископ же был тогда Спиридон, он благословил его и отпустил. Князь же, выйдя из церкви, осушил слезы и начал ободрять дружину свою, говоря: «Не в силе Бог, но в правде. Он сказал: «Одни с оружием, а другие на конях, мы же имя Господа Бога нашего призовем; они, поверженные, пали, мы же устояли и стоим прямо». Сказав это, он пошел на врагов с малою дружиною, не дожидаясь своего большого войска, но уповая на святую Троицу». Что сказать? Типичное литературное клише о святости героя, чистая фантазия начитанного в церковных списках автора. Да и вывод какой-то странный – так все плохо, врагов много, но князь не ждет своего войска, набирает народ с бору по сосенке (что видно даже из списка погибших по летописи), отказывается от помощи отца и идет на врага, уповая едино на Святую Троицу. Отличная защита от оружия и помощь в битве!
     «Скорбно же было слышать, что отец его, великий князь Ярослав не знал о нашествии на сына своего, милого Александра, и ему некогда было послать весть отцу своему, ибо уже приближались враги. Поэтому и многие новгородцы не успели присоединиться, так как поспешил князь выступить. И выступил против них в воскресенье пятнадцатого июля, имея веру великую к святым мученикам Борису и Глебу». Так что же получается? Если Александр только выступил из Новгорода 15 июля в воскресенье, то, как могла произойти в этот же день битва, причем на рассвете? Как и с какой скоростью надо было бежать к устью Невы с малой дружиной и сколько это дней могло вообще занять, учитывая климатические и топографические особенности новгородских и приневских земель? Даже не будем делать расчеты, и так понятно – очередной полет фантазии автора. Куда же так спешил князь – ведь ему ясно дали понять, что шведы его ждут? Кстати, шведы разбили свой лагерь на берегу Ижоры и стояли там совершенно спокойно целую неделю, и еще бы постояли – у них были свои дела, как мы увидим впоследствии. А что касается Ярослава Всеводовича, то о выступлении сына он был прекрасно осведомлен, как доказывают источники, даже предлагал помощь, но Александр отказался. Если судить по летописи – в воскресенье рано утром Александр нападает на шведский лагерь, а в понедельник шведы отплывают, предварительно похоронив павших (кстати, никаких следов битвы и захоронений археологи в указанном месте не нашли).
     Очень странная битва – целый день? Причем, в какой именно день?
     «И был один муж, старейшина земли Ижорской, именем Пелугий, ему поручена была ночная стража на море. Был он крещен и жил среди народа своего, язычников, наречено же имя ему было святом крещении Филипп, и жил он богоугодно, соблюдая пост в среду и пятницу, потому и удостоил его Бог видеть видение чудное в тот день. Расскажем вкратце». Вполне разумно, что опасаясь за целостность границ новгородских земель князья держали отряды охраны морских и речных границ, привлекая для этого дружески настроенные живущие на этой территории языческие племена. Вождем одного из них вполне мог быть Пелугий, который и выполнил свою миссию предупредил о высадке шведов. Однако, автор «Жития» находит иное объяснение: вместо того, чтобы выполнять свои прямые обязанности – разведку и доклад, Пелугий сидит и поститься и от такого полуголодного «святого жития» у него начинаются видения. Что же, вполне закономерно. Что же он узрел? Ведь в каждом приличном «Житие святого» обязательно нужны чудеса и знамения – без этого просто нет апокрифа.
     «Узнав о силе неприятеля, он вышел навстречу князю Александру, чтобы рассказать ему о станах врага. Стоял он на берегу моря, наблюдая за обоими путями, и провел всю ночь без сна. Когда же начало всходить солнце, он услышал шум сильный на море и увидел один насад, плывущий по морю, и стоящих посреди насада святых мучеников Бориса и Глеба в красных одеждах, держащих руки на плечах друг друга. Гребцы же сидели, словно мглою одетые. Произнес Борис: «Брат Глеб, вели грести, до поможем сроднику своему, князю Александру». Увидев такое видение и услышав эти слова мучеников, Пелугий стоял, трепетен, пока насад не скрылся с глаз его. Вскоре после этого пришел Александр, и Пелугий, радостно встретив князя Александра, поведал ему о видении. Князь же сказал ему: «Не рассказывай это никому». Какая скромность!
     Кстати, несколько вопросов по поводу более чем странного поведения Пелусгия (Пелугия – по летописи). Как это он сразу определил, что прибыли враги и агрессоры, тем более в полной темноте – «узнав о силе неприятеля»? И еще более странно поведение Александра. Вместо того, чтобы использовать его рассказ, как средство для воодушевления войска – «с нами святые покровители», Александр потребовал молчания. Зачем такая скрытность?
     «После этого Александр поспешил напасть на врагов в шестом часу дня (!), и была сеча великая с римлянами, и перебил их князь бесчисленное множество, а на лице самого короля оставил след острого копья своего». Типичное клише для описания любой битвы, не имеющее ничего общего с действительностью.
     «Проявили себя здесь шесть храбрых, как он, мужей из полка Александра. Первый – по имени Гаврило Олексич. Он напал на шнек и, увидев королевича (?), влекомого под руки, въехал до самого корабля по сходням, по которым бежали с королевичем, преследуемые им. Тогда схватили Гаврилу Олексича и сбросили его со сходен вместе с конем. Но по Божьей милости он вышел из воды невредим, и снова напал на них, и бился с самим воеводою посреди их войска». Где взял летописец этого Гаврилу – непонятно. Откуда мог взяться в войске королевич, когда у тогдашнего шведского короля вообще не было детей, да если и были бы, то им не место в небольшом отряде шведской разведки. И с каким воеводой шведов мог биться этот пресловутый Гаврила, если там был всего один военачальник, с которым на абзац ранее якобы бился князь Алекандр? Причем, отметим, имени ни короля, ни ярла (противника князя), ни якобы присутствовавших в войске священников-епископов старательно не называется. Хотя, если бы эпизод ратного поединка князя с противником действительно имел место, то имя его назвали бы обязательно – такова была летописная традиция и она четко соблюдалась даже в отношении малозаметных в истории эпизодов.
     «Второй, по имени Сбыслав Якунович, новгородец. Этот много раз нападал на войско их и бился одним топором, не имея страха в душе своей; и пали многие от руки его, и дивились силе и храбрости его. Третий – Яков, родом полочанин, был ловчим у князя. Этот напал на полк с мечом и похвалил его князь. Четвертый – новгородец по имени Меша. Этот пеший в дружиною своей напал на корабли и потопил три корабля. Пятый – из младшей дружины по имени Сава. Этот ворвался в большой королевский златоверхий шатер и посек столб шатерный. Полки Александровы, видевши падение шатра, возрадовались. Шестой – из слуг Александра, по имени Ратмир. Этот бился пешим, и обступили его враги многие. Он же от многих ран пал и так и скончался». Странно, летописи в числе погибших никакого Ратмира не числят. И дальше идет уже откровенное вранье: «Все это я слышал от господина своего великого князя Александра и от иных, участвовавших в то время в этой битве». Это заявлено, чтобы придать «Житию» вид историчности, хотя на самом деле автор вряд ли был знаком с Александром, не числил себя в его придворных летописцах да и свидетелей той битвы наверняка в глава не видел. Считается, что автор принадлежал к окружению митрополита Кирилла, но это не доказано. Не пришли же участники Невской битвы к автору «Жития» через 20 с лишим лет (если считать верной первою дату написания «Жития» как 1264 год) во Владимир из Новгорода, чтобы поведать подобные небылицы, да еще в мельчайших подробностях. Вообщем, что-то в духе рассказов барона Мюнхгаузена. Но чудес все же маловато – решает автор, и добавляет:
     «Было в то время чудо дивное, как в прежние дни при Езекии-царе. Когда пришел Сеннахирим, царь ассирийский, на Иерусалим, желая покорить святой град Иерусалим, внезапно явился ангел Господень и перебил сто восемьдесят пять тысяч из войска ассирийского, и, встав утром, нашли только мертвые трупы. Так было и после победы Александровой: когда победил он короля, на противоположной стороне реки Ижоры, где не могли пройти полки Александровы, здесь нашли несметное количество убитых ангелом Господним. Оставшиеся же обратились в бегство, и трупы мертвых воинов своих побросали в корабли и потопили их в море. Князь же Александр возвратился с победою, хваля и славя своего творца».
     Такой вот важнейший исторический источник о Невской битве, которая, по словам советских историков, «была важным этапом борьбы за сохранение выхода в Балтийское море. Победа русского народа, предводимого нашим великим предком Александром Невским, уже в XIII веке, предотвратила потерю Русью берегов Финского залива и полную экономическую блокаду Руси». Запомним эту цитату на будущее.
     И еще одна цитата: «В 1240 году произошло организованное римской курией наступление на русские земли всех основных сил феодального рыцарства Северной Европы – Швеции, немецкого рыцарства в Прибалтике и Дании. По своим масштабам это наступление было самым крупным за весь период феодальной раздробленности на Руси. Для наступления был выбран момент крайнего ослабления нашей страны, только что перенесшей ужасы татарского нашествия. Но даже в таких исключительно неблагоприятных условиях русский народ, руководимый Александром Невским, нашел в себе силы отразить вражеское наступление с Запада и нанести страшное поражение агрессорам на берегах Невы и на льду Чудского озера. Разгром шведско-немецко-датского наступления в 1240-1242 гг. был вместе с тем и поражением многолетней политики папства, главного организатора крестоносной агрессии против Руси».  Прекрасная цитата – в ней смешались все нужные для пропаганды агрессии Запада на несчастную Русь политически нужные в эпоху «холодной войны» выдумки, начиная с того, что русский народ в XIII веке и не знал о своем существовании, как единой нации, да еще под единоначалием такого правителя, как Александр Невский, до роли и значения нескольких незначительных эпизодов т.н. Второй Ливонской войны в истории.
     При этом как-то упускается из вида, что кроме Ливонии и Швеции, никакие другие страны участия в событиях 1240-1242 года в новогородских землях не принимали.
     Священная Римская империя, объединяющая германоязычные народы Европы, с русскими княжествами никогда не воевала. Наоборот, император Фридрих II (правил в 1220 – 1250 гг.) был против войны с русскими и в ходе беседы с архиепископом рижским Альбертом настоятельно советовал ему дружить с русскими. Да и сама Священная Римкая империя была понятием чисто умозрительным. В реальности это был пестрый ковер мелких немецких княжеств и вольных городов, каждый из которых боролся за свой суверенитет, причем ситуацию усугублял конфликт между властями – духовной и светской.
     Что же касается католической церкви и Римской курии, якобы крайне заинтересованных в «крестовом походе на Русь», то надо отметить следующее: была ли выгода Римскому Папе оттого, что немцы захватят новогородскую землю. Никакой. Наоборот, это могло привести к усилению власти германского императора, с которым у Папы и так шла ожесточенная война еще со времени Фридриха Барбароссы. Самый большой накал страстей в этой войне выпал как раз на конец 30-х – начало 40-х годов XIII века, когда германским императором был Фридрих II. Все началось еще в 1215 году, когда на церковном соборе было принято решение, что Фридрих должен был отправиться в поход на Святую землю, но тот это решение просто проигнорировал. Затем в 1220 году Фридрих был официально коронован Папой Иннокентием III и дал обет обязательно быть в Малой Азии в 1221 году. И опять этого не сделал. В 1227 году Папой стал Григорий, который пригрозил отлучить Фридриха от церкви, если он не исполнит своих обетов. Сделав вид, что он подчинился, Фридрих даже собрал войско, посадил его на суда, но через три дня вернулся обратно, обьяснив это тем, что они все не выдержали морской болезни. Григорий же разгневался и сдержал свое обещание – отлучил императора от церкви и запретил ему собирать налоги и нести повинности. В ответ Фридрих подкупил противников Папы и они подняли в Риме бунт. Когда Папа служил обедню в Соборе святого Петра, вооруженная толпа ворвалась в него и Григорий едва успел спастись бегством. Фридрих издал грамоту, в которой церковь в Риме называлась жестокой мачехой, а Папы – ненасытными пиявками.
     Но, узнав о смерти дамасского султана, Фридрих решил все же отправиться на Восток и пограбить там, поскольку на этот раз он решил, что уже не подвержен морской болезни. Папа же воспользовался отъездом императора и поднял против него мятеж, который возглавил тесть Фридриха. Но Фридрих, узнав об этом, быстро заключил мирный союз с Египетским султаном и вернулся в Европу, где и разгромил папские войска. Пришлось заключать мир. В 1239 году Папа снова отлучил императора от церкви, предав его анафеме. Фридрих тоже не остался в долгу – вражда продолжалась. Но в этот раз император решил нанести удар по экономике папского двора и запретил паломничество в Рим, а это был один из главных источников дохода Пап. Но деньги Папе выделил король Франции Людовик Святой и он, конечно, тут же собрал армию. Фридрих, одержав ряд побед, осадил Рим. В разгар осады 20 августа 1241 года Папа Григорий внезапно скончался. Его преемник через две недели был отравлен. После этого больше года папский престол оставался вакантным. Фридрих снова осадил Рим и в городе начался голод. И только после этого в июне 1243 года последовали выборы нового Папы – Иннокентия IV.
     И в такой обстановке, когда немецкие рыцари осадили саму резиденцию Римского Папы, говорить о том, что «папская курия» думала исключительно о «Крестовом походе на Русь»?
     Разве официальным историкам не была известна ситуация в Западной Европе того времени? Была. И источников множество, и описана она и в исторической и в художественной литературе Западной Европы. Но это полностью игнорируется, когда выдвигается официальная версия. Причина проста – обычным людям, на которых и рассчитана простая и понятная байка о «вечных происках немецких и шведских феодалов с рыцарями-крестоносцами против бедной Руси» совершенно неизвестна и неинтересна история отношений Римских Пап и германских императоров, интересуются ею только специалисты. Люди не знают – и знать им не надо. И все хорошо и привычно укладывается в схему.
      Цитаты «официальных версий» мы приводим для того, чтобы впоследствии не повторяться, но всегда иметь в виду ту точку зрения, которую и попытаемся оспорить, старательно отделяя зерна реальных событий от наносов времени и политики.
     Необходимо сказать, что XIII век был для рыцарских Орденов эпохой сплошных поражений, поставивших их на грань полного разгрома.
     В первую очередь, 1236 год. Орден меченосцев был полностью уничтожен литовцами в битве при Шауляе. При этом любопытно, что в битве пало около 400 воинов Ордена и их союзников, из них 200 псковичей.
     1240 год – мощнейшее восстание на острое Эзель, в результате которого были уничтожены все укрепления крестоносцев и убит епископ Герман.
     1242 год – битва на Чудском озере, о которой чуть ниже будем говорить подробно.
     1261 год – разгром крестоносцев литовским князем Миндовгом при Дурбинском озере, в ходе которого погибла вся верхушка Ордена.
     1268 год – Ракворское сражение, рядом с которым меркнут все предыдущие стычки и битвы. Полный разгром рыцарского Тевтонского Ордена, после которого он практически перестал играть существенную роль до середины XIV века.
     Мало этого, практически ни в одном из этих сражений крестоносцы не являются активной наступательной силой. Они пытаются удержаться на занятых ими территориях. Крепости крестоносцев больше всего напоминают островки в бурном океане чуждых им народов, готовых в любой момент их уничтожить, что в конечном итоге и произошло. О каком «крестоносном вторжении» может идти речь, если после слияния остатков Ордена меченосцев и Тевтонского Ордена, в самом Ордене было всего 27 рыцарей? Остальное воинство составляло кое-как навербованное ополчение из местных племен и отрядов союзников, например, псковичей, готовых в любую минуту повернуть оружение в обратную сторону.
     Итак, только одно это соображение напрочь опровергает один из самых устоявшихся мифов о «крестоносцах-захватчиках», мечтавших поживиться на «обломках рухнувшей Киевской Руси».
      Любопытно, что о Невской битве оставили свои записи только русские летописцы, да и то, как мы уже видели, очень слабые и невнятные, не считая конечно увлекательного, но мало похожего на правду развлекательного чтива. Шведские же источники не упоминают о ней не единой фразой, из чего складывается впечатление, что речь шла для них об очень незначительном событии, эпизоде, никак не повлиявшем на историю Швеции. Молчат об этом и датские хроники и записи Римской курии, что уж совсем невероятно, если представить, что именно Рим организовал такой огромный «крестовый поход». А между тем имеются многочисленные документы по истории Ордена Меченосцев, по истории Тевтонского Ордена, есть переписка Пап с Орденом, с прибалтийскими епископами, с папскими легатами в Прибалтике, с русскими князьями (с тем же Александром Невским), но нет ни одного упоминания о совместном шведско-датско-немецком Крестовом походе против Новгорода и Пскова, нет ни единого упоминания о Невской битве.   Может быть, ее вовсе не было? Но какой-то эпизод все же был – не зря о нем упоминают русские летописи, только вот какой? Погибшие все же были – 20 человек или меньше - «бог весть». Только глупо полагать, что Невская битва была действительно важным этапом в борьбе за выход Руси в Балтийское море, который она и без того имела до начала XVII века и что она предотвратила экономическую блокаду Руси. И до 1240 года и после шведы неоднократно высаживались на побережье юго-восточной Прибалтики и даже строили здесь крепости. Новгородцы же и подстрекаемые ими карелы совершали опустошительные набеги на шведские земли. И до Невской битвы, и после заключались мирные договоры, нарушение не приводило ни к какой «экономической блокаде».
     Теперь постараемся по возможности восстановить реальный исторический фон, на котором происходят все описанные выше действия и понять действительную подоплеку многих событий  начавшихся задолго до 1240 года и имевших еще более отдаленные последствия в будущем.

6.7. НОВГОРОД И ШВЕЦИЯ В XII- XIII ВЕКАХ
     Отношения Руси и Швеции имели многовековую историю, начиная прихода на Русь викингов в качестве купцов, торговцев, предводителей наемных дружин.  В это время викинги – будущие датчане, норвежцы, шведы безраздельно господствовали на побережье Прибалтики. Славянские же племена на побережье Балтийского моря не селились, а осваивали  реки и заболоченные леса Прибалтики стали для них естественной границей расселения.
     Но к началу XI века шведы утратили контроль над этими территориями. Это произошло из-за того, что в Швеции разразилась гражданская война между христианами и язычниками, которая продлилась целое столетие. И воспользовавшись тем, что шведы заняты своим склоками, прибалтийские племена перестали платить им дань. Наоборот, языческие племена сами стали промышлять морским разбоем, нападая при этом на прибрежные поселения Дании и Швеции. Особенно выделяются в таких набегах данники Новгорода – карелы, совершившие в середине XII века несколько крупных набегов на владения шведов в Финляндии и на остров Готланд.
     В 1156 году шведский престол занял Эрик Святой, что ознаменовало конечную победу христианства над язычеством на территории Швеции, но мир в стране так и не наступил. На смену войне религиозной пришла жуткая междоусобная резня. Эрик был убит датским принцем в 1160 году, и после его смерти разгорелась борьба между претендентами на власть. В ходе этих войн была практически уничтожена вся шведская знать, за столетие в стране сменилось 9 королей. И никому не удалось передать свою власть по наследству. И только в 1250 году в Швеции воцарилась первая в стране династия Фолькунгов. Ее основателем стал сын ярла Биргера (того самого, которому приписывают единоборство с Александром Невским) Вальдемар.
     В ходе этих войн случались передышки, и тогда Швеция делала попытки вернуть свои прибалтийские владения. И первой их целью еще в 1161-1167 годах стала Ладога. Этот новгородский форпост имел ключевое значение. Ладога, построенная на месте впадения Волхова в Ладожское озеро, после постройки на Неве крепости Орешек была единственной преградой на пути из Балтийского моря в Новгород и контролировалась,  и естественно, последним. О значении Ладоги говорит тот факт, что она была выстроена из камня почти на двести лет раньше, чем был обнесен каменными стенами сам Господин Великий Новгород. Но Ладога не была нужна шведам как форпост для нападения на Новгород или для того, чтобы перекрыть морскую торговлю города и Западной Европы. Их целью было оградить себя и свое побережье от набегов карел – новгородских данников, к которым зачастую присоединялись и сами новгородцы. Они то, как раз беспрепятственно проходили мимо этих охранных крепостей.
     Приведем только один пример. В 1188 году, воспользовавшись очередным витком междоусобной войны, русские совместно с карелами и эстонцами напали на столицу королевства Сигтуну. Они пришли на судах, убили архиепископа Упсальского, взяли город и опустошили его так, что не смог больше никогда оправиться и столицей Швеции впоследствии стал Стокгольм. Погибла не только столица страны, но важнейший торговый центр, в котором была даже русская каменная православная церковь и русский торговый двор, где постоянно проживали купцы, а немцы называли Сигтуну «великий город». Интересна легенда, что при взятии Сигтуны новгородцы похитили серебряные церковные врата, которые впоследствии установили на Новгородской соборной церкви. Сами новгородцы были заинтересованы в походах карел на Швецию – карелы платили им дань, а богатели за счет грабежа.
     Погибшая Сигтуна находилась на берегу озера Меларен. Побережье этого озера – исторический центр Швеции, наиболее развитой и густозаселенный район. И именно поэтому побережье озера и было главной целью набегов – там было чем поживиться, взять богатую добычу. Обычно враги приходили по проливу, соединяющему Меларен с Балтийским морем. Для защиты от нападений шведы и основали на острове в этом проливе крепость Стокгольм. Но это мало помогло, шведская хроника Эрика Олая пишет: «Карелы и русские тревожили тайными и беспрерывными нападениями королевство Швецию, днем и ночью скрываясь в засаде на пиратских судах между приморских скал и принося нестерпимый вред подданным короля». Сама же Швеция была настолько слаба, что с 1166 по 1240 год, шведы практически не нападали на русские владения. Итак, военный потенциал Швеции к 1240 году был несравним с новгородским.
     Чтобы обезопасить свои владения у Швеции было всего два пути.
     Первый – отгородиться от врага, перекрыв выходы из Ладоги в Балтийское море. Но приступить к этому вопросу они смогли вплотную лишь только после 1250 года, когда в стране прекратилась междоусобица, и воцарился относительный мир. Последний крупный поход карелов против шведов отмечен в 1256 году. А к 1293 году они основали в устье реки Вуоксы крепость Выборг, обезопасив один путь набегов. В XIII00 году у истоков Невы они закладывают крепость Ландскрону, которую, однако, уже на следующий год взял и разрушил князь Андрей Александрович.
     Таким образом, до 1250 года шведы так не могли справиться с новгородско-карельской угрозой, что свидетельствует о том, что Швеция никак не могла угрожать чем-то серьезным Новгороду, не говоря о том, что шведы никогда и не пытались захватить русские земли либо какие-то города.
     Может быть, шведы хотели отрезать единственный морской путь из Руси в Западную Европу? А зачем русскому народу путь в Западную Европу? Для торговли. Но торговля, как известно, вещь обоюдная, и Западная Европа была заинтересована в торговле с Новгородом не меньше русских. Сама Западная Европа не позволила бы шведам «отрезать» путь на Новгород. Интересы ганзейских купцов требовали безопасного и свободного прохода по Неве из Балтийского моря в Новгород. Торговля с Русью – главная причина конфликта Ганзы с ливонскими городами и Швецией. Торговая контора Ганзы в Новгороде была крупнейшей и служила фундаментом всех остальных контор этого купеческого союза городов Европы. Прекращение торговли с Новгородом означала, по сути, конец Ганзы. На берегах Невы и Финского залива русские никогда не жили и не строили укрепленных крепостей и поселений. Единственное исключение – крепость Орешек, построенная только в 1323 году.
     Строительство каменных укреплений в условиях новгородской прибрежной зоны – занятие дорогостоящее и проблематичное. Кроме того, там надо было бы содержать гарнизон, что тоже довольно дорого. И поэтому Новгород вел строительство укреплений в первую очередь там, где опасность была наиболее очевидна – на границах с Литвой. Со стороны же Балтийского моря угрозы Новгороду не было – Ладога надежно перекрывала все пути возможной агрессии. Кроме того, в сохранении режима свободной торговли была кровно заинтересована Ганза, и именно ее флот и финансовые возможности и были гарантом того, что путь в Европу всегда будет свободен. И это условие соблюдалось довольно четко и долго. Например, когда германский император Альбрехт узнал, что шведы хотели перегородить путь в Неву, построив Ландскрону, он категорически потребовал от шведского короля прекратить строительство и обеспечить прежнюю беспрепятственную торговлю с Новгородом. И шведский король был вынужден подчиниться, несмотря на то, что торговля усиливала его противников – новгородцев, которые покупали у немцев и оружие, и сырье для его производства. Так что «перекрыть выход» к Балтийскому морю Новгороду Швеция не могла. Но обезопасить себя от разбойничьих набегов все, же было надо.
     Для этого был еще один путь – крестить язычников, вовлекая их тем самым в культурную и экономическую общность западно-европейских стран, приобщить к цивилизации. И начали они с финских племен, которые даже чаще, чем шведы оказывались объектом нападений со стороны своих соседей-новгородцев и их союзников – карел, и, естественно, отнюдь не пылали пламенной любовью к Новгороду. И, между прочим, русские никогда не старались вовлечь язычников в круг своих интересов, их лишь интересовал сбор дани. И крестить в православие они тоже никого не желали, православная церковь после разгрома Константинополя, была вообще вялой и безынициативной, особенно на Руси, чего никак нельзя сказать о католиках. Поэтому подвигов миссионерства среди русских священников той поры не встречается.
     Русские вообще давно воевали с финскими племенами. Возьмем только XIII век: в летописях зафиксировано пять крупных походов в Финляндию.
    В 1122 году новгородский князь Всеволод Мстиславич ходил на финское племя ямь. В 1143 году на финнов напали карелы. В 1178 году карелы напали на ямь, захватили шведского епископа Родульфа, которого увезли с собой, очевидно с целью получения выкупа. В 1188 году ходили на ямь новгородцы во главе с Вышатой Васильевичем и «пришли домой поздорову, набравши полона». В 1191 году состоялся совместный поход карелов и новгородцев на ямь. И опять – « воевали их землю, и пожгли, и скот побили».
     В 1227 году князь Ярослав Всеволдович пошел с новгородцами опять на ямь. Поскольку в тех местах, где обычно грабили новгородцы, брать уже было нечего, он повел свое войско в ту часть Финляндии, где они еще не бывали. Но на их несчастье аборигены оказались бедными, и чтобы утешиться, они набрали столько пленников, сколько смогли увести с собой, некоторых убили, а лишних просто отпустили. В 1228 году финны попытались отомстить за это нападение и, придя на лодках на Ладожское озеро, разорили русские поселения, лежащие на его берегах. Разозленные потерями отцов, матерей, детей и братьев они пожгли селения вокруг Олонца. Но сами же лодожане догнали их и почти полностью истребили, не дожидаясь подмоги из Новгорода. Оставшихся в живых финнов добили карелы.
     И, конечно, финские племена видели одну надежду на спасение от новгородцев – шведов. Если шведы и финны и вторгались в русские земли, то делали это с одной целью – защититься от русской агрессии. Так что агрессор и жертва при более пристальном рассмотрении меняются местами. Во времена же Александра Ярославича Швеция была просто неспособна вести завоевательные войны, как мы уже видели, из-за своей слабости. И она их не вела.
     Но отношения между Швецией и самими финским племенами также складывались очень интересно. Раз надо было вести язычников к «слову Божию», сам Бог велел найти подходящего «пастыря».
     Подходящий кандидат на пост финляндского епископа нашелся лишь к концу второго десятилетия XIII века. Им стал англичанин Томас, бывший каноник Упсальского собора. Он сразу же проявил себя способным организатором. Одновременно с укреплением шведской власти над финским племенем сумь, Томас начал вести широкую католическую пропаганду среди племени емь. И правящая верхушка этого племени склонилась к католичеству. Результатом было то, что в 1220-х годах емь выходит из повиновения Новгороду. И это и вызвало тот самый поход Ярослава Всеволдовича, где были взяты пленные. Но этого ему показалось мало, и, чтобы обезопасить от шведского влияния прилегающие к земли еми западные области Карелии, Ярослав в 1227 году провел массовое крещение карел в православие. Но установить былую зависимость еми от Новгорода ему не удалось. Ответный поход еми и его бесславный конец очень обеспокоил епископа Томаса и он списался с папским престолом.
     Получив письмо епископа, в котором тот жаловался на русских и просил помощи, Папа Григорий IX решил подвергнуть Новгород торговой блокаде.
     В своей булле от 23 января 1229 года, адресованной рижскому епископу, папа потребовал принять меры, чтобы купцы под угрозой предания анафеме прервали торговлю с русскими «до тех пор, пока последние не прекратят все враждебные действия против новокрещенных финнов». Такие же требования были отправлены епископу Любекскому и шведскому епископу Линчепинскому, аббату римского цистерианского аббатства в Готланде и пробсту соборной церкви в Висбю. Вот что писал Папа: «…русские, которые живут с ними (финнами) по соседству, питают к ним огромную ненависть, потому что они приняли католическую веру, часто в ярости нападают на них и принимают все, какие могут, меры к их упадку и гибели…» Таким образом, Папа рассчитывал прекратить европейскую торговлю с Новгородом и Северной Русью, шедшую по морю через Любек и Готланд, через Финский и рижский заливы. Запрет распространялся на торговлю оружием, железом, медью, свинцом, лошадьми и продовольствием.
    Но, несмотря на угрожающие меры и грозные буллы, предписывающие прекратить всякую торговлю с Новгородом, эта мера на практике не была реализована – слишком важны для Ганзейского союза были торговые связи с русским купечеством.
     Заметим, что все буллы Папы Григория, на которые обычно ссылаются в качестве источников, по которым якобы и был организован пресловутый «крестовый поход» касаются только отношений между шведами и финскими племенами и имеют целью защитить как самих новокрещенных язычников, так и шведских миссионеров от русских нападений. Нигде и никогда нет ни слова по борьбе с русскими по религиозному принципу!
     А что означает в сущности термин «Крестовый поход»? Это война против инаковерующих, аналог «Газавата» у мусульман. Также нет в буллах Папы призывов к завоеванию каких-либо территорий, достаточно, по его мнению, лишь проповедовать среди язычников, нести слово божие, попутно защищая их как от соседей, так и от них самих.
     Что же качается дружбы между шведами и еми, то она была очень недолгой. Пока шведы только ограничивались распространением идей христианства – все было хорошо. Однако, как только от пропаганды они перешли к установлению реальной власти, все круто изменилось. Местная племенная знать приняла католичество только что бы избавиться от власти Новгорода. Но получилось, что они сменяли «шило на мыло». Население стали облагать повинностями, принуждать к уплате церковной десятины и поборов в пользу священников и епископов, заставляли строить церкви. И в ответ вспыхнуло массовое восстание. О том, что при этом творилось, можно судить из текста буллы Григория IX от 9 декабря 1237 года, адресованной главе шведской церкви архиепископу Упсальскому Ярлеру: «Как сообщают до нас ваши письма, народ, называемый тавастами (шведское имя еми), который когда-то трудом и заботами вашими и ваших предшественников был обращен в католическую веру, ныне стараниями врагов креста, своих близких соседей, и  вместе с некоторыми варварами, и с помощью дьявола с корнем уничтожает молодое насаждение церкви божией в Тавастии. Малолетних, коим при крещении засиял свет Христа, они, насильно лишая этого света, умерщвляют; некоторых взрослых, предварительно вынув из них внутренности, приносят в жертву демонам, а других заставляют до потери сознания кружиться между деревьев; некоторых священников ослепляют, а у других из их числа жесточайшим способом перебивают руки и прочие члены, остальных, обернув в солому, предают сожжению; таким образом, яростью этих язычников владычество шведское ниспровергается, отчего легко может наступать совершеннейшее падение христианства, если не будет прибегнуто к помощи Бога и его апостолического престола».
     Вот что вызвало тревогу и заботу Римского престола. И, кстати, здесь ничего вообще не говориться о роли русских в этом восстании. Термин «близкие соседи», который почему-то отождествляют с новгородцами, может быть с таким же успехом отнесен к любому соседнему языческому племени, живущему рядом с еми. В самом деле: посмотрела емь, как живут свободные от крещения соседи-язычники – без повинностей и обязанностей, да и решила переиграть ситуацию в обратную сторону. Местная знать своего тоже упускать не желала. Заметим, кстати, что добровольно крестилась лишь верхушка племени, большинство же народа так и оставлись язычниками. Чтобы идея проникла в сознение людей, требуются столетия, а не годы. К тому же ломался привычный тысячелетний уклад всей жизни.
      И вот здесь стоит сделать небольшое отступление. Какова же была основная причина военных конфликтов между русскими княжествами и западными христианами, имели ли они только религиозные мотивы (как позднее утверждала православная церковь, возведшая Александра Невского в ряд святых борцов с чужой верой)?
     Скорее всего, основной причиной столкновений между западными и восточными христианами в Прибалтике был разный подход по отношению к язычникам. Западная церковь развивалась в борьбе с язычеством, истоки которой выходят еще из глубин зарождения христианской веры, из Западной Римской империи. Позже весь Западный мир содрогался перед варварскими ордами гуннов, германцев, викингов, славян, безжалостно грабивших и сжигавших города и церкви. Поэтому, неся «свет христианства» язычникам, западные миссионеры никогда их не идеализировали.
     Многие современные исследователи склонны представлять язычников просто невинными «овечками», которых безжалостно терроризировали «христианские волки», которые только и думали, как бы им захватить земли язычников. Но не стоит забывать о бесконечных набегах языческих племен на богатые христианские земли. И именно для них развитые и богатые города и села являлись «лакомым куском», гораздо более привлекательным, чем для христиан их лесные дебри. Кстати, среди язычников были не только слабые и малочисленные племена, как это часто представляют, а очень могущественные племенные союзы, как, например, литовцы. Литовские племена всегда были очень опасным противником. Не раз они вторгались в пограничные земли русских княжеств, доходя временами до Новгорода. Так, например в 1225 году литовцы подвергли опустошительному набегу смоленские, полоцкие и новгородские земли; в 1236 году в битве при Шауляе наголову разбили Орден меченосцев и его союзников – псковичей. С 1245 года набеги литовцев на русские земли становятся чуть ли не ежегодными. В 1248 году в битве с ними погиб князь Михаил Хоробит.
     Поэтому собственно и была создана в Прибалтике система военных Орденов, о которых мы поговорим чуть ниже. Ведь проблема охраны христианских рубежей стояла очень остро. Например, король Венгрии пожаловал Ордену владения с тем, чтобы Орден защищал Венгрию от язычников-половцев, Кондрад Мазовецкий обратился с просьбой защиты от пруссов. К тому же через Прибалтику шла оживленная торговля между Западной Европой и русскими княжествами, так что в охране купцов равно были заинтересованы и те и другие. К тому же все купцы были христианами, также как и миссионеры, которые тоже нуждались в охране. Вообще же отношения с  язычниками были более активными, чем церкви восточной. Это было вызвано в первую очередь тем, что западная церковь всегда боролась за независимость от светских властей и обладала большей свободой в проведении своих миссионерских планов. Восточная же, греческая церковь, очень рано попала в зависимость от светской власти, став одним из институтов государства. И поэтому ее миссионерство было, целиком подчинено его интересам.
     К XIII веку Византия переживала тяжелые времена. Большая часть империи находилась в руках мусульман. И греческие императоры не нашли ничего лучшего, как вести политику стравливания мусульман и западных христиан друг с другом. К тому же в самой Византии было неспокойно – там шла непрерывная борьба за власть, а это – бесконечные интриги, заговоры, перевороты, подковерная борьба группировок, и, как печальный итог – падение Константинополя в 1204 году. Ясно, что при таком положении дел в империи Греческой церкви было совсем ни до Руси, а уж тем более до миссии миссионерства среди далеких северных язычников. Связь между Константинопольским патриархом и его Киевской митрополией ограничивалась утверждением там митрополита.
     А у русских были свои отношения с языческим племенами-соседями. На Руси христиане никогда не подвергались преследованиям языческих властей, скорее наоборот (вспомним, как именно крестилась Русь – по высочайшему повелению, «огнем и мечом»). Славяне стали христианами из язычников много позднее, чем народы Западной Римской империи, да и христианство православное тесно перемешано в народной глубине с язычеством, даже теперь, в XXI веке. Поэтому отношения их с соседями ограничивались в основном, сбором дани и набегами и грабежами, как когда-то при князе Игоре или Святославе. Православным, в отличие от католиков, было совершенно не нужно включать соседей в свою экономическую «инфраструктуру», т.е. строить дороги, храмы, города, заставлять платить налоги. И западным христианам было трудно понять такое пассивное поведение православных. «Ибо русские короли, покоряя оружием какой-либо народ, обыкновенно заботятся не об обращении его в христианскую веру, а о покорности в смысле уплаты податей и денег», как пишет, например, «Хроника Ливонии».
     Да и сами язычники были хороши. Они постоянно лавировали между Западом и Русью, стравливая их и провоцируя столкновения, чтобы сохранить свою независимость или избавиться от чрезмерно тяжелой дани, а также решить за их счет старые межплеменные разногласия и споры.
     Но конфликты между католиками и православными в Прибалтике никогда не носили характера религиозной вражды. Достаточно сказать о множестве примеров заключения браков между католиками и православными. Например, Владимир Мстиславич Псковский выдал замуж одну из своих дочерей за крестоносца Теодориха, брата Рижского епископа Альберта. Первая жена его сына, Ярослава Владимировича, была ливонской немкой. Висвалдис (Всеволод), православный князь Ерсики, отдал дочь за рыцаря Конрада фон Мейендорфа. Это не говоря уже о родственных связях Галицких и Черниговских князей. И, наконец, сам князь Александр Невский посылал в 1251 году сватов к норвежскому королю Хакону, намереваясь женить своего сына на дочери Хакона Кристине.
     Были еще и другие связи, тоже вполне мирные. Священник Мейнард обратился к Полоцкому князю Владимиру за разрешением заниматься миссионерством среди подвластных ему ливов и это разрешение получил. В 1212 году на встрече Владимира Полоцкого с рижским епископом Альбертом был заключен «вечный мир против литовцев и прочих язычников». Вспомним также уже приведенный пример о спасении голодающих новгородцев немецкими купцами.
     И все это отнюдь не подтверждает теорию единого «Великого Крестового похода на Русь» католиков против православных. Каждый преследовал свои интересы, защищая их, насколько можно. Стычки, конечно были. Но подобные столкновения между соседями были нормой во времена средневековья и эти «всплески агрессии», как мы видели, были взаимны.
     Но вернемся к развитию отношений между Швецией и финскими языческими племенами. Видя такие зверства, папа призвал к походу против отступников-финнов, но отнюдь не православных. И поэтому т.н. «Крестовый поход» касался только враждебно настроенных язычников. Финские племена разделились – кто стоял за Новгород, кто за Швецию, поэтому то среди участников «Невской битвы» наряду с другими, Новгородская Первая летопись называет и финские племена. Ошибается она в другом – норвежцы никак не могли быть среди участников этого похода. Именно в 1240 году Швеция и Норвегия переживают затяжной период межгосударственной вражды. Если и был небольшой отряд, то исключительно по личной инициативе, но никак не в рамках «государственной политики» и «объединения всех сил Запада для агрессии на Русь».
     Прежде, чем перейти непосредственно к анализу самого хода «Невской битвы» и вообще к вопросу – что же это такое было, надо обязательно рассмотреть еще одну деталь «исторического пейзажа» 1240 года:

6.8. НОВГОРОД И ПСКОВ
    Важно напомнить, что наиболее прославляемые военные победы князя Александра – Невская битва и Ледовое побоище произошли в рамках так называемой Второй Ливонской войны 1240-1242 годов и их нельзя рассматривать, вырывая отдельно из исторического контекста эпохи, как это часто у нас делается.
     Но какая же Ливонская война была первой? Этим термином часто обозначают события 1233-1234 годов, приведшие к конфликту между Ливонским Орденом Крестоносцев и Псковом с одной стороны и Новгородом и Суздальскими князьями с другой.
     Новгород и Псков были извечными соперниками в борьбе за власть и влияние в Северной Руси и оба города отличались своим государственным устройством от всех русских княжеств. О Новгороде мы уже писали. Напомним вкратце:
1. Князь не был единоличным правителем. И как бы ни хотелось сделать из Александра Невского «царя всея Руси» он, по сути, не был даже «хозяином» земли Новгородской.
2. Основные вопросы решало вече и избранный им посадник, а князь был лишь приглашенным военным вождем, основной функцией которого была защита границ от соседей и сбор дани с подвластных племен.
3. Так как князь прибывал в город со своей дружиной, это позволяло горожан от необходимости держать постоянное войско, лишь на случай военных действий созывалось ополчение. Причем у ополчения был также свой командующий из числа горожан – тиун, и при конфликтах ополчение набиралось, а не все жители становились «грудью на защиту родной земли», как нас упорно пытаются убедить фильмы и книги.
4. Город получал союзника в лице того княжества, откуда родом был приглашенный князь. 
Таким же образом было построено и управление Псковом. Но приглашенный князь не всегда хотел проводить ту политику, которую от него ожидали горожане, вспомним хотя бы, Ярослава Всеволдовича и его отношения с Новгородом. Часто князья по собственному почину затевали распри с соседями или пытались расширить свои властные полномочия. Между князьями и городским самоуправлением постоянно шла глухая борьба за власть, которая оканчивалась, как правило, изгнанием того или другого неугодного князя.
Да и сами горожане не были едины. В Новгороде сложились две основные группировки бояр, ожесточенно боровшиеся друг с другом. Первую условно назовем «прозападной». Ее члены вели торговлю в основном с европейскими странами, и, естественно, ратовали за более тесные отношения с западными христианами. Соответственно, придя к власти, эта группировка предпочитала приглашать князей из западных и южных русских земель, таких как Черниговские Ольговичи или смоленские Ростиславичи, уже имеющие опыт общения с Западом, а часто и родственные связи. Например, приглашение на новгородский стол Мстислава Удалого было связано напрямую с победой такой группировки. Вторая же партия ориентировалась на Восток, на Владимиро-Суздальских князей. Ей был обязан своим приглашением Ярослав Всеволдович. Подобная ситуация была характерна для Новгорода на всем протяжении средневековья. К чему это привело, мы уже знаем.
Такие же партии существовали и в Пскове. Надо отметить, что к XIII веку он превратился в крупный торгово-ремесленный центр, стремящийся к самостоятельности, отделению от власти Новгорода. Территория, контролировавшаяся псковским князьями охватывала Нижнее Повеличье с прилегающим побережьем Псковского озера, а также округу Изборска, второго по величине города в Псковской земле.
Правда, княжеский стол там чаще всего занимал Новгородский князь, но эта вассальная зависимость уже многих не устраивала. «Прозападные» настроения в Пскове были сильнее, чем в Новгороде. С 1208 по 1221 год в Пскове правили представители семьи Ростиславичей, имевших родственные связи с ливонцами и Рижским епископом. Псков неоднократно заключал сепаратные мирные договоры с Ригой и Ливонским Орденом (1210, 1217, 1221 гг.). В 1228 году, когда Ярослав Всеволдович предпринял поход на Ригу, псковичи его не поддержали. Более того, Псков обратился за военной помощью к Риге (летопись пишет: немцы, чудь, латгалы и ливы).
Запомним, кстати, нам это пригодиться в дальнейшем для понимания летописных свидетельств, значение понятия «немцы» для известий, относящихся к XIII веку. В русских летописях при описании военных событий XIV – XV веков словом «немцы» часто стали называть всех ливонцев, или, по крайней мере, их воинов, а страну называли «Немецкой землей». Исчезают и редко используются названия отдельных прибалтийских народов и регионов («Чудь», «Чудская земля» и другие). Это понятно – все свидетельства переписаны гораздо позже произошедших событий, и авторы действовали в контексте понятий своего времени. Поэтому сведения, например, о потерях рыцарей на Чудском озере нельзя рассматривать буквально. Так что применительно к веку XIII словом «немцы» обозначалась лишь ливонская социальная верхушка, правящая элита.
В ситуации 1228 года Новгород присоединился к Пскову в своем нежелании идти на Ригу. Тогда и Ярославу пришлось распустить полки. В свою очередь и Псков распустил своих наемников. В 1236 году Псков поддержал Орден в борьбе против литовцев.
«Того же лета 1645 (1236) придоша в силе велице Немци из замория в Ригу, и ту совокупишееся вси, и рижане и вся Чюдьская земля, и пльсковичи от себе послаша помощь мужей 200, идоша на безбожную Литву; и тако, грехъ ради наших, безбожными погаными побежени быша, придоша каждо десятыи в домы своя».
Итак, «немцы» в летописях – это ливонцы.
Что же такое собственно Ливония? Это территория современных Латвии и Эстонии, отдельное государственное образование со своей столицей в Риге. Как же создавалось это государство, а вернее сказать, объединение земель епископств и рыцарских владений?

6.9. РОЖДЕНИЕ ЛИВОНИИ
С середины XII в. народы католической Европы – немцы, шведы, датчане – под лозунгом крестовых походов развернули свою экспансию в Прибалтике. Шведы подчинили юго-западную Финляндию и около 1220 г. начали наступление на ее центральную часть. Немцы покоряют земли полабских славян, а датчане – о.Рюген. Во второй половине XII века в устье Даугавы, в землях собственно племени ливов появляются немецкие купцы из Бремена, а затем и миссионеры, посланные бременским архиепископом. В устье р.Даугавы и основан город Рига.
Первые свои крепости немцы возвели якобы для защиты ливов от литовских набегов. Ливы же ожесточенно сопротивлялись пришельцам, не желая добровольно принимать католичество и немецкую экспансию возглавили епископы, со временем получившие название рижских.
Третий рижский епископ – Альберт был бывшим бременским каноником. В Прибалтику он пришел с огромным количеством своих родственников. Посадив их на ключевые посты, Альберт мечтал о создании независимого церковного княжества. Надо сказать, что римские папы совершенно не разделяли его стремлений. Кроме крестоносцев и епископских дружин в завоевании Ливонии участвует и созданный в 1202 году духовно-рыцарский Орден меченосцев. Орден считался вассальным к рижскому епископу, но постепенно становился все более самостоятельной силой.
В результате ряда походов немцы подчинили ливов низовий рек Даугавы и гауя (1198-1206 гг.). В 1206 г. были мирно крещены на северо-востоке ливская область Метсеполэ, ливо-латгальская Идумея и небольшой народ вендов, в земле которых и был построен Венден (Цесис), один из главных замков меченосцев.
Затем немцы двинулись вверх по Даугаве в земли южных латгалов, зависивших от русских князей, вассалов Полоцка. Эти области были покорены в 1207-1215 г. Затем их путь лежал на восток и северо-восток. С помощью дипломатии и религиозной пропаганды немцы распространяют свое влияние на северных и восточных латгалов из Толовы и соседних областей (1208-1214 гг.) В войнах 1208-1227 гг. завоевывается Эстония. На ее территории создаются епископство Дерптское (1224г.) и Эзельское (1227 г.)
Попытка шведов закрепиться в западной Эстонии провалилась, зато север Эстонии оказался в руках датчан. С 1228 г. начинается экспансия в земли земгалов и куршей. Образуется  в 1218 г. Земгальское епископство. Северная курляндия и большая часть Земгалии были окончательно покорены в 1228-1231 гг. Юридически немецкие владения считались частью Священной Римской империи (Германии в нашем понимании), хотя дания долго претендовала на всю Эстонию, а часть эстонских областей и курсы некоторое время считались прямым владением Папы Римского.
Территориальные споры в Ливонии между епископами и меченосцами, немцами и датчанами, папскими легатами и ливонскими немцами были крайне ожесточенными. При первом разделе ливских и латгальских земель епископ получил 2/3, а Орден меченосцев – 1/3 земель (1207 г.). Однако при завоевании новых земель усиливающийся Орден стал нарушать это соотношение в свою пользу. Однако Орденские владения в Эстонии были признаны вссальными по отношению к Дерптскому епископу.
В 1227 г. отношения между епископством и Орденом вновь обострились. Папаская область в Эстонии была упразднена, а земли переданы Ордену меченосцев. После этого Орден захватил датские владения в Северной Эстонии, Эзельский епископ Годфрид покинул свою епархию.
Выяснение отношений между Орденом и папским легатом Балдуином в 1230-1233 гг. закончилось вооруженным столкновением. В 1233 году в бою на территории Таллиннского замка меченосцы перебили всех папских сторонников, Балдуин же покинул Ливонию.
В 1234-35гг. новый папский легат Вильгельм, епископ Моденский, урегулировал отношения с Орденом. На юго-западе Ливонии было создано Курляндское епископство. В это же время окончательно сформировалось Эзель-Викское епископство в Западной Эстонии, епископом которого стал Генрих. Подобные уступки вызвали внутренние распри в Ордене между сторонниками и противниками компромисса с епископатом. Меченосцы оказались на грани раскола. Не было единства и в направлении дальнейших территориальных завоеваний. Одни ратовали за продвижение на северо-восток, другие выступали за южное направление.
Прямым следствием этого является появление на сцене   еще одного активно действующего исторического лица того времени – Ливонского рыцарского Ордена. Те самые рыцари, которые стали у нас в литературе синонимом безжалостных захватчиков. Кто же они такие?
Ливонский рыцарский Орден был образован немецкими рыцарями в первой половине XIII века в Ливонии и являлся филиалом Тевтонского Ордена крестоносцев в Прибалтике. Точнее говоря, Ливонский духовно-рыцарский Орден – это новое название все того же Ордена Меченосцев. Духовно-рыцарский Орден Меченосцев был основан в 1202 году по инициативе цистерианца Дитриха и при содействии Папы Римского Иннокентия III. Орден был создан для того, чтобы нести христианскую веру языческим прибалтийским народам ливов, эстов и земгалов. В основу устава Ордена Меченосцев был положен устав рыцарей тамплиеров, а отличительным знаком являлся меч на белом фоне. Орден Меченосцев подчинялся Папе Римскому и рижскому епископу Альберту. Меченосцы являлись военной силой епископа, с помощью которых можно было поддерживать порядок в завоеванных землях. Первым магистром Ордена меченосцев стал в 1202 году Фон Рорбах, который основал город Венден (современный Цесис в Латвии). По договору между Рижским епископом и магистром Ордена 2/3 всей земли, которая будет покорена, должны были принадлежать церкви, то есть епископу и Ордену, который признал себя вассалом церкви. Когда в начале XIII века меченосцы захватили обширные земли в Восточной Прибалтике, третья часть их была закреплена за Орденом Папой Римским.
Первые столкновения русских князей с меченосцами начались в 1214 году. В 1217 году датский король Вальдемар II высадился на берегах Эстонии, захватил землю, жителей обратил в христианство, основал крепость Ревель (современный Таллин) и по договору в 1230 году часть земель уступил Эстонии Ордену. В 1236 году войско литовского князя Миндовга вместе с земгалами наносит сокрушительное поражение войску Ордена Меченосцев в битве при Шауляе и это поражение сильно ослабило силы Ордена и послужило отправным толчком для объединения Ордена меченосцев с Тевтонским Орденом, набирающим силу. В 1237 году Великий магистр Тевтонского Ордена Герман фон Зальц осуществил объединение этих Орденов в один. После этого события объединенный Орден стал именоваться Ливонским и управляться местными магистрами.
К концу XIII века Ливонский Орден вошел в состав конфедерации пяти государств вместе с рижским архиепископством, курляндским, Дерптским и эзельским епископствами. С тех пор и начались распри между магистрами Ордена и епископами. Конфедерация государств находилась на территории Ливонии, где наиболее обширные владения были у Ордена. Его земли глубоко вклинивались во владения других государств, изолируя их друг от друга. Такое расположение владений и военное превосходство и привели к главенствующему положению Ордена над остальными соседями.
Поскольку рыцарей его мы будем встречать часто, то надо знать, что он из себя представлял, и, следовательно, какие цели преследовал.
 Объединение разгромленных Меченосцев с Тевтонским Орденом наши историки обычно представляют как свидетельство подготовки вторжения на Русь. Даже такой уважаемый ученый, как Л.Н.Гумилев пишет: «В 1237 году рыцари-монахи двух Орденов – Тевтонского и Меченосцев, объединившись, создали мощный (?) Ливонский Орден. Фактически образовалось «военно-духовное» государство, целью существования которого стал захват Прибалтики, продвижение на Русь и насильственное окатоличивание покоряемого населения». Честно сказать, в вопросах монгольских племен и Востока Гумилев – авторитет незыблимый, а что касается дел Западных – отдает дань все тем же заржавевшим клише.
Но объединение Орденов было как раз от слабости и произошло по причине разгрома немецко-русского войска литовцами и необходимости защищать от них Ливонию, а не для продвижения на Русь. К тому же не было никакой необходимости «захватывать» Прибалтику – Латвия и Эстония уже были в составе Ливонии, и борьба велась против пруссов и литовцев.
Против Руси Ливонский Орден не мог воевать потому, что его главный враг находился в совершенно противоположном направлении от границ с Русью, а вести войну на два фронта такими силами, которые были у Ордена, просто невозможно, да и зачем?
Кроме того, объединение Тевтонцев с Меченосцами не привело к созданию очень мощного Ливонского Ордена. Кстати, Меченосцам очень долго пришлось уговаривать магистра Тевтонского Ордена о таком слиянии, пока его не заставил сам Папа. И объединения, как такового не было – Тевтонский Орден просто расширил свои владения за счет владений бывшего Ордена Меченосцев. Понять магистра Тевтонцев можно – это ослабило Орден, вынудив их ввязаться в междоусобную борьбу в Ливонии. Основным мотивом слияния стала лишь возможность расширить свои земли и пополнить Тевтонский Орден за счет остатков меченосных рыцарей. Зато проблемы появились сразу: возникли обязательства по защите Ливонской церкви и волей-неволей пришлось втянуться в пограничный конфликт с Новгородом. Ливонские же рыцари, после того, как стали вассалами Тевтонского Ордена стали еще беднее – Тевтонцы забирали большую часть их сил и средств для борьбы с пруссами.
Кроме того, по Уставу Тевтонского Ордена, его целью было крещение язычников, а не насильственное «окатоличивание» населения, то есть обращения православных в западное христианство.
Кстати, сегодняшних представлений об отношении Руси и Запада отнюдь не разделяли более еще в XVI веке. Например, когда Иван Грозный начал войну с Ливонией (по существу, совершенно несправедливую и захватническую со стороны русских), его духовник, уроженец Новгорода Сильвестр настаивал на том, чтобы «вместо того, чтоб воевать с христианами, слабыми, безвредными, лучше воевать с неверными, беспрестанно опустощающими границы государства». То есть представитель православной церкви не считал католическую Европу врагом Руси. И это образованнейший человек своего времени, а кроме того представитель того самого города, который якобы спас Александр Невский от нашествия «ливонских рыцарей».

6.10. ПСКОВ И НОВГОРОД
Но вернемся к Новгороду и Пскову.
Такое чрезмерное сближение с немцами не вызвало энтузиазма в Новгороде, да и сами псковичи сначала прохладно отнеслись к действиям своей верхушки. В 1215 году немцы подчинили Уганди, провинцию в юго-восточной Эстонии. На севере этой области находился город Тарту (Дерпт), который некогда принадлежал Руси под названием Юрьев. В 1216 году рижский епископ и меченосцы совместными усилиями основали замок в самом центре провинции, в Одепне. В 1214 году православная часть знати Толовы перешла в католичество и подчинилась рижскому епископу. Попытки русских продолжить сбор дани с латгалов Толовы привели к открытому конфликту с немцами. В 1217-1221 году новгородцы предприняли несколько походов на Эстонию и северную Латгалию, поддерживая тех эстов, которые сопротивлялись католичеству. В свою очередь, зависимые от немцев латгалы и эстонцы совершали набеги на земли Пскова и зависимые от Новгорода народы водь и ижора.
В 1223-1224 гг. Новгород активно поддержал эстонское восстание против немцев и датчан. Новгородским князем, как мы знаем, был в то время Ярослав Всеволдович.
Поход Ярослава на Ригу в 1228 году, как мы уже писали выше, не состоялся, в основном по вине Пскова. Мало этого, псковичи, враждуя с Ярославом, заключили с рижанами отдельный договор, дали им 40 человек в заложники с условием предоставления помощи в случае войны с новгородцами. Суть конфликта в данном случае – «прозападные» отношения Псковских князей и «восточные» - выразителя интересов Владимиро-Суздальских князей Ярослава Всеволдовича. В Псков был введен отряд Ордена, состоящий из немцев, ливов, латгалов и эстов («чудь» Новгородских летописей). Дело в том, что псковичи считали для себя войну с немцами бесперспективной и вредной. Они заявили Ярославу, что во время походов к Колывани (Таллину), Кеси (Вендену) и медвежьей Голове (Одепне) Ярослав и новгородцы только брали добычу, но не могли взять городов и закрепиться. После этого войска уходили, а раздраженные немцы мстили псковичам.
Таким образом возникли все предпосылки для Первой Ливонской войны 1233-1234 годов.
Дерптское епископство возникло в 1224 году на территории, платившей дань Новгороду, и уже этим справоцировало потенциальный конфликт. Первым Дерптским епископом стал Герман, брат знаменитого Рижского епископа Альберта, фактического создателя Ливонии. Он сразу же обеспечил своим родственникам самые лучшие и важные места в епископстве. Для нас важно, что одним из четырех крупнейших вассалов стал Теодорих, женатый на дочери бывшего псковского князя Владимира Мстиславича. Сын последнего, Ярослав, был, таким образом, близок к верхушке Дерптского епископства. В 1230-х годах он даже покинул русские земли и поселился в Одепне.
После утверждения Ярослава Всеволдовича в Новгороде в 1230 году представители антисуздальской партии покинули город и в 1232 году оказались в Пскове, где были приняты из-за враждебного отношения к Ярославу. Наместник Ярослава в городе был схвачен. В ответ Ярослав ввел экономическую блокаду Пскова (шаг, как мы знаем уже проверенный им и, видимо, излюбленный). Псков смирился, принял князем Юрия, брата Ярослава, а изгнанники вынуждены были уйти все в тот же Одепне, на земли Дерптского епископства.
В 1233 году новгородские изгнанники, Ярослав Владимирович и немцы из Одепне вторглись в псковские земли и захватили Изборск. Псковское войско, однако, отбило город и пленило Ярослава Владимировича. Его отдали Ярославу Всеволдовичу, который и заточил его в Переяславле-Залесском, где он и пробыл практически до 1240 года. Вот он – первый и главный кровный враг Ярослава Всеволдовича и Александра, Псковский князь. О его роли в событиях 1240-1242 годов мы еще будем говорить.
Немцы же ответили тем, что совершили набег на новгородские земли, дойдя до верховий реки Луга. Ярослав Всеволдович прибыл в Новгород из Переяславля-Залесского с крупными силами, присоединил войска, собранные со всей новгородской земли и вторгся во владения Дерпта. Русские опустошили окрестности Дерпта, сожгли цистерианский монастырь. Немецкие войска выступили из Дерпта и Одепне и дали сражение русским на р.Эмайыге, где однако потерпели поражение. Интересная деталь, что при отступлении  лед на реке под немецкими воинами проломился, и часть из них утонула. Не этот ли эпизод был позднее использован летописцем XV века при описании Ледового побоища, когда впервые в Софийской первой летописи появилось утверждение, что побежденные тонули в воде? Естественно, после сражения русские завершили начатое разграбление и благополучно вернулись с добычей домой. Ярослав же заключил мир с немцами «по правде своя», об условиях этого договора ничего не известно.
Переходя к событиям 1240-1242 годов, то есть Второй Ливонской войне и роли в ней Александра Невского всегда надо помнить, что Орденское государство, то есть Ливония, никогда не было серьезным соперником власти Владимиро-Суздальских князей на территории Северной Руси. Александр Невский, как известно, ориентировался в своей внешней политике традиционно на союз с Востоком (Золотая Орда) против Запада. Политика же Пскова, традиционно предпочитавшая другое направление, расценивалась князем как измена. Но не «измена Руси», а «измена великокняжескому столу», что для Александра было синонимами. Летописец, передавая речь Александра, обращенную к псковичам после захвата их города в 1240 году не случайно подчеркивает, что псковичи в глазах князя изменили, прежде всего, его и его роду: «Аще кто и напоследи моих племенникъ прибежить кто в печали или так приедет к вамъ пожити, а не примете, ни почьстете его акы князя, то будете окаанни, и наречетася вторая Жидова, распеншеи Христа».
Таким образом, военные действия, которые Александру пришлось вести в 1240 году, относились в основном к противостоянию с Псковом и Орденом. И об этом почему то мало пишут, вообще не превознеся эти события, как подвиг, хотя военные действия в этом случае не имеют не малейшего сомнения.
Нет, «знаменем ратного подвига» Александра избрана малозаметная и какая-то совсем непонятная Невская битва. На источниках ее описания и возможной причине такого заострения внимания к ней со стороны церковных летописцев, целиком зависящих от светских властей, мы уже говорили. Рассмотрим же сам ход этой битвы и все возможные неточности, нелепости и домыслы в ее описании.

6.11. ХОД НЕВСКОЙ БИТВЫ

1. Место сражения
     Вслед за «Житием» и Новгородской Первой летописью большинство историков делают вывод о том, что целью шведского похода была Ладога, а уж после нее шведы намеревались покорить Новгород и взять под контроль ни много ни мало всю новгородскую землю. Из чего сделан такой вывод – совершенно непонятно. Утверждать, что целью похода шведов был Новгород, совершенно абсурдно. Такой поход, как мы видели раньше, был бы для них просто самоубийством, они просто не смогли бы собрать армию.
     Ведь шведы, по сути, не совершили никаких враждебных действий: их корабли входят в Неву, подплывают к впадению в нее река Ижоры и там останавливаются. Кстати, по данным археологии, именно на этом месте обнаружены остатки небольшого поселения, скорее всего торговой фактории, где происходила торговля и обмен между местными племенами и более цивилизованными соседями. Русские здесь никогда не жили, здесь жили их данники – карелы. Может быть, и шведы приехали поторговать? Место, где они остановились, Новгороду не принадлежало, это была так называемая «нейтральная зона», где все торгующие стороны должны были обеспечить мирное сосуществование. Если иметь это ввиду, то как можно расценить морально-этическую сторону нападения русских на мирный шведский лагерь? Это подвиг?
     Итак, шведы мирно разбили лагерь и стояли на берегу реки целую неделю.
     Если же целью шведов было взятие Ладоги, то такое их поведение также совершенно нелогично. Они уже пытались захватить эту укрепленную крепость в 1164 году и прекрасно знали, что овладеть ею можно либо с помощью специальных осадных орудий, которых у них не было, либо с помощью долгой многомесячной осады. Но Новгород не позволил бы долго осаждать Ладогу, просто князь собрал бы большое войско и выгнал бы шведов домой.
     Допустим, что целью шведов всем же была именно эта крепость. Тогда им оставался один способ взять ее – внезапное нападение. Но тогда зачем стоять в лагере неделю, да еще совершенно в другом месте. У Ладоги шведы даже не появились.
     Летопись дает свидетельство о том, что шведы даже предупредили Александра о своем присутствии, послав к нему вестников. «Житие» же пишет, что Александр получил информацию об их присутствии от крещеного ижорского старосты Пелгусия, возглавлявшего «морскую стражу», что, как мы уже отмечали выше, вполне понятно и разумно. Видимо, она представляла собой что-то вроде конной эстафеты. При расстоянии от устья Ижоры до Новгорода около 150 км, Александр должен был получить известие о приходе шведов через несколько часов. День у Александра ушел на сбор войска, которое он двинул почему-то на Ладогу, несмотря на сообщение о фактическом местопребывании шведского лагеря. Достигнуть ее русские полки, при условии, что они были конными, могли лишь через 3-4 дня. Вспомним даты – 15 и 16 июля 1240 года. Огромная нестыковка в цифрах и датах от получения известия до самого факта битвы. А учитывая сложные условия местности, достигнуть непосредственно шведского лагеря Александр мог дней через пять. А шведы все это время спокойно стояли на месте.
     Значит, Ладога не была целью шведов. Что же тогда их привело на берег Невы? Первую версию мы уже рассмотрели – банальная торговля, осуществлявшаяся уже не впервые. Тогда что было целью Александра – такой же банальный грабеж потенциальных противников, с которыми его отец заключил к тому же мирный договор? Очень красиво, ничего не скажешь. Такой версии, в частности, придерживается А.Нестеренко в своей книге «Александр Невский. Кто победил в Ледовом побоище?».
     Торговля же была, как известно, основой процветания Новгорода, члена Ганзейского союза городов (о чем также стараются не упоминать отечественные историки, скованные трафаретом о Западе, как о исключительно о враге русского народа, вынашивающего страшные планы захвата территорий, кстати, в XIII веке малонаселенных и полупустых, да еще без всякого русского населения). Такое действие, как нападение на мирных купцов, новгородцы князю вряд ли бы простили, и подобное поведение нанесло бы страшный удар по престижу города. А может быть, именно это и произошло, когда новгородцы выгнали почти сразу после этой битвы своего «святого защитника и покровителя»? И дело, вопреки утверждению отечественных историков вовсе не в том, что, имея огромные потери своей дружины (кстати, откуда эти сведения – летописи не говорят об этом совершенно), он не мог достойно защищать город от врагов, а в том, что он грубо нарушил условия договора с городом и предал его интересы в ущерб своим личным амбициям. Хотя, оспаривая эту гипотезу, часто ссылаются на то, что Новгород не позволил бы шведам торговать со своими данниками, нарушая собственную монополию на торговлю. Но это тоже чисто умозрительно. Во-первых, это не была территория, подвластная Новгороду. Во-вторых, кроме карел, там проживали и другие языческие племена, отнюдь любовью к новгородцам не пылавшие. В-третьих, не зря же в летописи упомянуты некие «послы от шведов», прибывшие в Новгород. Они, может быть, вовсе не к князю шли. Князь для Новгорода и его верхушки – всего лишь наемник, об этом никогда не надо забывать, чтобы представить себе реальное место, которое занимал Александр Ярославич в управлении городом. Скорее всего, шведы шли именно к новгородскому посаднику с целью договориться о взаимной выгоде и обезопасить себя от нападения тех же карел, которые причинили им столько неприятностей. Кстати, это объясняет состав «доблестного войска» Александра Невского – его собственная дружина и случайные искатели удачи – ополчения, как в случае борьбы с внешним врагом, собрано не было. Поэтому-то и не торопился юный князь с просьбой о помощи к своему отцу – более опытному и дальновидному политику, который прекрасно понимал всю опасность подобных выходок. Тем более в такой неподходящий момент  - напомним, что в 1240 году Ярослав Всеволдович был озабочен поддержанием «Батыева разорения» и упрочения собственной власти во Владимиро-Суздальской земле. И в такой ситуации ему был очень важен надежный тыл в лице богатой Новгородской земли. И конфликт с Новгородом ему совершенно не был нужен. Поэтому-то и требует Александр от Пелусгия молчания, стараясь раньше времени не выдавать свои планы.
     И вообще, для чего приглашали новгородцы себе князя? Чтобы он защищал город. Но князь самовольно свой пост оставил. Это, кстати, характеризует Александра как человека, думающего не об интересах своей земли, а лишь о личной славе и выгоде. Как тут не вспомнить его деда – Мстислав Удалого и его роль в позорно проигранной битве при Калке.
     Существует и другая точка зрения на причины появления шведов в устье Ижоры – основание там своей укрепленной крепости, которая защищала бы Швецию на землях ее противника – карелов. Не говоря о тактическом положении этого места, совершенно не дававшем никаких преимуществ, шведы прибыли в лагерь явно налегке (всего три корабля) и без всякого инструмента, что было бы просто необходимо. Более того, они даже не озаботились охраной лагеря – не стали рыть рвы и строитель палисады, размечать план крепости и вообще, делать все необходимые приготовления. Эта гипотеза основана, на наш взгляд, лишь на глухой обмолвке «Жития» о видении того же Пелусгия – якобы шведы копают «обрытья», а между тем ясно сказано, что шведский лагерь укреплен не был, да и стоял в стратегически невыгодном месте – вплотную к лесу. Шведы даже не думали о возможном нападении, что обязательно бы сделали, если бы пришли всерьез и надолго, намереваясь расположиться на этих до того нейтральных землях.
     Третья, также почти бездоказательная точка зрения на причины Невской битвы гласит – что ее просто-напросто не было в действительности. Было совсем иное событие. Шведы действительно приходили на трех кораблях, было их 150-180 человек – обычный отряд владетельного синьора, каковым на этот момент являлся, кстати, вовсе не ярл Биргер, а его двоюродный брат Ульф Фаси. Биргер (личность вполне историческая) стал ярлом только в 1248 году. К их лагерю, разбитому на берегу Ижоры, подошли и русские – князь Александр с «малой дружиной», заранее, как мы уже видели, предупрежденный о встрече. Он мог представлять здесь своего отца – князя Ярослава, которому вовсе невыгоден был конфликт со Швецией в свете своих дел в Северо-Западной Руси и он мог таким образом подстраховаться от нападений со стороны западных соседей. Договорились они вполне эффективно – на протяжении следующих трех веков Русь со Швецией не воевала, если не считать мелких приграничных стычек, неизбежных в любое время.
     Таким образом, если и произошло нападение на мирный шведский лагерь, то агрессоры – русские. И был ли это каприз самолюбивого юноши, его выходка и жажда славы, что бы им не двигало – это что угодно, но только не подвиг «во имя защиты интересов русского народа». С современной точки зрения это, скорее, позор, который надо было скрыть, а не превозносить. Тем более, что результаты этой «великой битвы» также поражают своей неясностью. Вообще непонятно, кто там победил и победил ли?
    
2. Численность войск
     Отечественные историки особенно упираются в «огромную численность вражеского войска». Так ли это?
     Если верить Новгородской Первой летописи, то в 1240 году на Неве оказалось соединенное войско шведов, норвежцев и финских племен. Но норвежцев там точно не было – в это время между Швецией и Норвегией велась очередная затяжная война, и маловероятно, что для такого мелкого дела, как торговая экспедиция или дипломатическая миссия, или пусть даже закладка крепости, шведы могли бы привлечь своих врагов. Тем более, совершенно непонятно, как именно авторы летописи отличили шведов от норвежцев, по какому антропологическому признаку? Если принять версию, что шведы решили основать крепость, то зачем это их врагам – норвежцам, а тем более финнам – не думается, что постройка крепостей – их самое любимое занятие. Так что национальный состав известен – в походе принимали участие только шведы, никакого соединенного войска не было и к «крестовому походу на Русь», якобы обьявленнному Папой Римским данный эпизод не имеет ни малейшего отношения.
    Что же качается сведений о том, сколько их было, то ответа в русских летописях просто нет. Число замалчивается – «много», вот и весь ответ. А шведские источники просто не упоминают ни о какой «Невской битве», по одному этому можно судить о реальных масштабах «страшного вторжения». Если бы шведы действительно предприняли в 1240 году крупный поход (например, с участием 5000 воинов, как говорит, в частности советский историк Пашуто), да еще потерпели разгром, то это непременно нашло бы свое отражение в шведских хрониках. Средневековые западные хронисты отличались крайней скрупулезностью в отметках любого события, даже самого незначительного, а для маленькой и разоренной Швеции того периода собрать войско из 5000 человек задача просто грандиозная и почти непосильная, она бы обязательно не прошла мимо внимания летописцев.
Хотя, на наш взгляд, цифра в 2000 и в 2500 человек также явно завышена. Судите сами – у шведов было всего три (!) корабля. Сколько человек может нести один корабль? Поскольку совершенно неизвестно на каких именно кораблях приплыли шведы, рискнем предположить, что это были наиболее распространенные типы судов для хождения, прежде всего по рекам – струги или ладьи, а может и то и другое вместе. Средняя вместительность струга – от 25 до 33 человек команды и если есть пассажиры – несет около 80 человек. Ладья же насчитывает около 40 человек команды, добавим пассажиров – всего около 100 человек. Что же получается – всего численность «огромного войска» шведов насчитывала около 400 или 500 человек, это если представить, что они загрузились «под самые борта»?
     А сколько было русских? Новгородская первая летопись указывает, что Александр воевал со шведами вместе с новгородцами и ладожанами. «Житие», правда, говорит только о «малой дружине» самого князя. Если рассмотреть численность русского войска получается так: 200-400 княжеских дружинников, около 1000 новгородцев и ладожцев, может быть, примкнувшие к ним ижорцы.  В данном случае, мы склонны доверять больше «Житию», так как ополчения в Новгороде созвано не было и цифра в 1000 случайных искателей удачи явно завышена. Таким образом, силы были примерно равны, даже, возможно у Александра было некоторое численное преимущество, если он сознательно готовился к нападению. Так что миф о том, что шведы в несколько раз превосходили русских по численности – остается просто мифом.
     Но почему же князь так спешил со сбором войск для нападения на шведов и совершенно не хотел дождаться подкреплений, даже не хлопотал о них? Если признать, что причиной нападения был банальный грабеж, то все понятно – меньше народа – больше доля каждого в предполагаемой добыче.
Или князь был полностью уверен в своем превосходстве?

     3. Командный состав шведов
     Новгородская Первая летопись указывает, что среди шведов был князь, воевода с «исконно шведским именем» - Спиридон и епископы. «Житие» же говорит об участии в бою короля, королевича и воеводы, не называя при этом имен. С воеводой, правда, почему то безымянным, все понятно – у любого отряда должен быть военный руководитель. А что же остальные?
     Во-первых, совершенно непонятно, откуда летопись и «Житие» знают, что в войске были король, королевич, князь и епископ. Как они их отличали? Так же непонятно, каким образом новгородцы разобрались в церковных санах участников похода и с чего вообще взяли, что представитель церкви был именно епископом, а не простым священником, который вполне мог участником похода, в этом не было ничего необычного. В летописи вообще говориться, что один из епископов был в бою убит, но все семь шведских епископов вполне благополучно пережили 1240 год. Да и само участие епископов представляется маловероятным. Это шведское предприятие не было «крестовым походом» и не имело никакого религиозного значения. Таким образом, можно сделать вывод – никаких епископов в походе просто не участвовало. Обычно духовные лица принимали участие лишь в самых крупных военных предприятиях (например, Альбигойские войны или взятие Арконы), дабы поход имел еще и религиозный оттенок.
     То же самое можно сказать о короле с королевичем. Шведский король Эрик XI Эрикссон сам никогда ни в каких походах не участвовал (у него был серьезный физический недостаток – он был хромым), а детей у него вообще не было. Автор «Жития» решил заставить короля принять участие в битве для того, чтобы придать большую значимость шведскому походу, а следовательно, и победе Александра.
      Что же касается руководителя похода, то благодаря Н.М.Карамзину в нашей историографии утвердилось мнение, что это был ярл Биргер. Но Биргер стал ярлом только в 1248 году, а в 1240 году ярлом был его двоюродный брат – Ульф Фаси.
     Жизнь Биргера довольно хорошо известна, кстати, также как его прижизненные изображения. Ярлом и правителем Швеции он стал, как уже говорилось, в 1248 году. Единственный его поход на Восток состоялся в 1249 году. Это был поход в финские земли и окончился вполне успешно. Кроме того, реально известно описание внешности этой исторической личности – ни о каких шрамах, тем более на лице, даже говорить не приходится. Да ни не мог он быть на месте Невской битвы ни в каком качестве. Более чем сомнительно, что там присутствовал даже Ульф Фаси. О местопребывании столь знатной личности шведский хронист непременно бы упомянул. Но отечественные историки, свято тянущиеся за Карамзиным, теперь с натугой признают – пусть не Биргер, но какая-то значительная фигура обязательно должна быть. Иначе все эти описания поединка и вообще подвига Александра Невского – чистой воды вымысел. А так оно, кстати, и есть. Откуда же Н.М.Карамзин взял имя Биргера в качесте предводителя шведов на Неве? Он обнаружил его в тексте нелетописного источника начала XV века – «Рукописания Магнуса, короля Свейского». Это апокрифическое завещание шведского короля Магнуса, будто бы написанное им перед смертью в 70-е годы XIV века. В общем, документ по исторической правде равный «Житию Александра Невского». В нем Магнус перечисляет завершившиеся поражениями шведские походы на Русь XIII-XIV веков (походы на Неву 1240, 1300 гг. и его собственный поход 1348 г.), считает попытки нападать на русские земли обреченными на неудачи и завещает «своим детям и своей братье и всей земле Свейской» никогда больше не нападать на Русь. «Рукописание Магнуша» - не историческое сочинение, а созданный анонимным новгородским книжником начала XV века памятник литературы и его анализ должен производиться совсем по иным канонам, чем анализ летописи(!). Оттуда Н.М.Карамзин и взял это имя – Биргер, да еще и приукрасил его своими домыслами, хотя факты жизни реального Биргера были ему хорошо известны. Вот что бывает, когда не очень добросовестный историк спешит подогнать реальные факты под полет своей фантазии, нисколько не озаботясь их проверкой. Найти факт, отличить правду от вымысла – вот реальная задача добросовестного исследователя.
     А все последующие историки ссылались на авторитет Карамзина, также не думая поставить под сомнение его данные. А между тем «Рукописание» - единственный во всей древнерусской литературе памятник, содержащий конкретные сведения, которые могли быть получены только из Швеции, причем источник этих сведений был явно устным. Характер же изложенных в нем сведений по внутренней истории Швеции свидетельствует, что они отражают уровень представлений простых горожан и крестьян о главных событиях своей страны. Понятно, сколь верны исторически и ценны хронологически подобные сведения.
     Текст «Жития» вообще не упоминает каких-либо имен. Ни шведского короля, ни ярла, никого, кроме епископа шведов с загадочным именем Спиридон. Он вообще писался спустя столетия, когда имена шведских королей XIII века давно забылись (что не удивительно при том положении дел, которое творилось в Швеции), а сам эпизод поединка был явно заимствован из такого же «Жития» Псковского князя Довмонта.



3. Время Невской битвы
Автор «Жития» указывает совершенно определенное время Невской битвы – в шестом часу дня (то есть в шесть утра), но отечественные историки дают множество противоречивых сведений, во сколько именно начался бой. А все дело в том, что главным фактором победы большинство историков считают внезапность появления русского войска.
Но, во-первых, шесть часов утра в условиях июльской ночи на невских берегах  – это не темно. Так что проделать ночью в «кромешной» тьме пеший переход совсем не трудно. Другое дело, что скрыть свое появление русским вряд ли бы удалось. Шум-то все равно был, тем более, как утверждают все авторы, в рядах русских войск находилась в основном конница. И откуда пришли русские? Со стороны леса, по реке они этого сделать просто не смогли, а значит, им надо было скрытно переплавляться на другой берег Ижоры к шведскому лагерю.
Может быть, в шесть часов утра часовые у шведов блаженно спали, как всегда это утверждается. Но вряд ли. Пусть и не ждали нападения, но до такой степени беспечны точно не были. И потом не стоит забывать разницу в восприятии времени во времена средневековья и в современности. Это для нас шесть часов – рано, да и то не для всех. А люди средневековья жили не по часам, а по движению природы. И шесть часов для них вполне нормальное время пробуждения – обычно вставали часа в четыре – это и был «первый час дня», т.е. то время, когда рассветало, выходило солнце. То есть считать «шесть часов» утра современными мерками никак не стоит. Когда именно взошло солнце, допустим, 15 июля 1240 года – никто не знает. Тем более, что есть основания сомневаться в самой дате битвы – мы уже об этом писали.
Об этом очень часто забывают, а то и вовсе не учитывают, считая, что современному читателю об этом знать просто незачем. А между тем есть масса литературы, посвященной, например, восприятию времени в сознании именно средневековых людей. Почему то считается, что они во всем были подобны нам, а ведь с тех пор прошло восемь веков и мир очень изменился.
Поэтому многие исследователи приняли точку зрения, в частности, Костомарова, считавшего, что нападение произошло в одиннадцать часов утра. Он рассуждал, видимо, приблизительно так: разгар дня, идет обычная лагерная жизнь, шум и гам. И русских не слышно. Видимо, подошедшие ночью русские сидели пять часов и кормили невских комаров, выжидая удобного момента для нападения. Тогда зачем ломать коням ноги о буреломы и идти ночью?
Но главный аргумент в том, что Александру не удалось реализовать фактор внезапности дает, как ни странно, само «Житие». Оно сообщает, что битва длилась весь день. Если бы нападение случилось действительно внезапно, то целого дня не потребовалось бы. Все было бы кончено очень быстро.
Представим на минуту такую картину: мирно спящий неохраняемый шведский лагерь. Подкрадываются храбрые русские воины числом 2500 (как утверждают многие) человек. И пробужденные шведы в тот же миг хватаются за оружие и вступают в бой. Они что, в доспехах спали? Вряд ли. В таком случае бой неминуемо должен был разбиться на просто неопределенные поединки, где все смешалось в одну большую кучу и ни о каком построении войск и тактике не могло быть и речи. Кстати, большинство битв средневековья и происходило именно в форме множественных отдельных поединков воинов между собой – такая была практика. В условиях средневековья, когда опасность могла подстерегать на каждом шагу, шведы имели только два варианта действий, либо отбиваясь, отступать на корабли, либо, спешно сгруппировавшись, принять бой. Из описания картина получается крайне смазанная… И «историческая схватка» предводителя шведов и Александра Невского выглядела бы так: швед в дезабилье и вооруженный дрекольем против воина на коне и с мечом. Замечательная картина!
Но судя по тому, что дрались весь день (хотя это маловероятно), шведы очень быстро оправились. Кроме того, многие ночевали на судах и, увидя нападение, спустились и вступили в битву. Здесь особенно интересен вопрос о якобы отдельном войске шведов, стоящих на другом берегу Ижоры неизвестно зачем, которых, как пишет «Житие» убил ангел Божий, причем убил ночью, уже после дня битвы. Они что спали? Или просто наблюдали? Скорее всего, их там и не было.
И еще. Может быть, Александр и напал внезапно. Тогда что сделали бы по логике вещей шведы? Постарались отступить к свои кораблям, чтобы уплыть и избежать угрозы. Но они этого не делают. Более того, если русские также приплыли на ладьях, то почему они их не используют в бою, чтобы отрезать противника от средств спасения? Где их ладьи?
Битва может длиться долго, может и целый день – хрестоматийный пример тому битва при Бородино. Но при одном условии. Если войск много и есть возможность постоянно отводить уставших и бросать свежие силы в бой. А это возможно при большом количестве людей. Ни Александр, пришедший с «малой дружиной», ни шведы этим преимуществом явно не располагали. И если шведы покинули поле боя только вечером, предварительно похоронив павших (которых, кстати, так никто и не нашем), то вывод всего один – шведы не побежали. Тогда после некоторого замешательства шведы взяли себя в руки и вступили в бой. И тогда русские должны были либо сами побежать, либо все погибнуть. И тогда бой должен был закончиться либо бегством, либо гибелью новгородцев.
Косвенно о том, что бой был скоротечным и быстрым свидетельствует и число погибших русских – всего 20 человек. И это за целый день непрерывных поединков?




4. Как же проходил бой?
Источник один – «Житие Александра Невского». Его мы уже цитировали, и, думается нет нужды повторяться. Каждый сам может сделать свои выводы.
«Великие подвиги» героев этого сражения не требуют даже комментариев. Сплошная выдумка,
 
5. Чем же закончилась Невская битва и кто одержал в ней победу?
Вопрос, пожалуй, самый важный во всей этой запутанной истории. Что пытались скрыть летописи и «Житие»?
Летопись сообщает, что шведы «в ту же ночь, не дожидаясь рассвета, посрамленные ушли», а «Житие» вообще говорит о том, что шведы обратились в бегство, вместо того, чтобы закрепить свое преимущество и нанести контрудар, как поступил бы на их месте любой разумный человек. Но, по автору «Жития» шведы таковыми не признаются – вообще они выведены в роли каких-то дурачков. Непонятно в связи с этим и то, почему русские не стали в таком случае преследовать отступающих шведов, а спокойно дали им уйти, вернувшись на место сражения лишь следующим утром? Им также, если следовать логике, надо было закрепить свою победу. Незначительные потери русских не могут быть причиной этого. Скорее всего, русские воспользовались вечерней темнотой, чтобы скрыться от преследования шведов и спастись от окончательного разгрома. Так кто же победил?
Шведы, естественно, не стали гоняться за русскими по лесам, а похоронив погибших (или погрузив их на корабли, (кстати, зачем?) они спокойно отплыли на родину.
И вот, придя утром в опустевший шведский лагерь, русские узрели очередное чудо. Не будем повторяться, мы об этом писали, цитируя «Житие».
Если чудо было – то есть было «великое множество» побитых Ангелом шведов – то кто тогда их хоронил? Русские? И где вообще эти могилы? Их просто нет. Нет Ангела – нет никакого чуда Божия – нет побитых шведов. Ничего нет.
Так было ли вообще шведское войско, да еще разделенное на два лагеря? И почему оно носит такое странное название – «римляне из полунощной страны»? Судя по всему, такой фразеологический оборот был заимствован из более поздних хроник XV-XVI веков (например, «Хроника Литовская и Жмойтская»). Сам же автор не имел  словарного запаса, характерного для описания сражений соответствующей эпохи. Обычно  при описании количества погибших, в XIII столетии употребляли термин - «костью полегшие». Так что, этот эпизод целиком на совести безымянного автора «Жития».
Вот и все, что можно сказать о Невской битве, анализируя источники. Почему же в изображении наших историков она превратилась в событие, имеющее большое историческое значение? Ответ один – так было надо. Мы уже подробно писали о «политических задачах момента» и зависимости как дореволюционных, так и советских историков от «приказа сверху».
Посмотрим, что же по окончании «грандиозной и эпохальной битвы» делают шведы. Они сначала вырыли ямы, в которые «набросали» трупы павших воинов, а потом, погрузив оставшихся на корабли, уплыли. Снова вопрос – зачем грузили, что ям нельзя было вырыть больше? Тем более, что «Житие» говорит – погрузили, чтобы сбросить в море. Зачем? Да и не было у шведов такого погребального обряда, они не викинги и не пираты Карибского моря. Но ясно, что не во время боя шведы приступили к погребению погибших, а только после его окончания. И здесь есть только три варианта собственно исхода Невской битвы: победа Александра – разгром русских – ничья.
Если шведы спокойно всю ночь хоронили своих павших, следовательно, поле боя осталось за ними. Где же были русские? Победители «благородно позволили» врагу такую милость? Вряд ли.
«Победившие» русские прячутся в лесу и наблюдают за передвижениями шведов, даже не пытаясь вновь напасть на них. Скорее ждут момента их ухода, чтобы добраться до своих кораблей и уплыть обратно. Но куда же делись павшие русские, все 20 человек? Их тоже похоронили шведы? «Житие» об этом не говорит.
И еще один интересный момент. При внезапном нападении пленных всегда бывает больше, чем убитых. Но о пленных шведах источники вообще умалчивают. Хотя обычай брать знатных пленников для выкупа был повсеместно распространен. Следовательно, их просто не было. Как мы видели, среди шведов и не было никакой знати, и тем более пленных не было. Выдумка из фильма «Александр Невский» не стоит даже того, чтобы о ней вспоминать.

Итак, попробуем суммировать все, что уже знаем и подвести итоги «Невской битвы».
1. Дружина князя Александра Невского неожиданно напала на мирный лагерь шведских купцов. И сделано это было не для защиты своих земель, а в предвкушении захвата богатой добычи.
2. В результате нападения русские понесли большие потери и вынуждены были покинуть поле боя.
3. Потери шведов были настолько незначительны, что этот рядовой эпизод не был совершенно зафиксирован в шведских хрониках.
4. Современники князя, кроме новгородцев (которые собственно и погибли, и именно это отмечается в летописи) ни о какой победе Александра на Неве совершенно не слышали.
5. Ужасная неблагодарность со стороны «спасенных от ужасного порабощения новгородцев» по отношению к князю: они через несколько месяцев после этого «эпохального события» просто изгоняют его из города.
6. «Разбитые» же Александром шведы через несколько лет после Невской битвы» присоединяют к своим владениям финское племя емь, которое раньше было данником Новгорода и в результате этого надолго обосновываются на побережье Финского залива, кстати, совершенно не нужного русским и ими не освоенного. Экспедицию в финские земли возглавил ярл Биргер…

     Так что пресловутая «Невская битва» есть событие надуманное, которое не было нужно ни Новгороду, ни вообще формирующейся Владимиро-Суздальской Руси. Так в чем же историческая заслуга Александра Ярославича?
     Скорее всего, это была ненужная и глупая блажь молодого и дорвавшегося впервые до самостоятельной власти неопытного юнца, впервые оставленного без отца и многоопытных советников. Можно представить, сколь «доброго» сказал ему Ярослав Всеволдович, когда он вернулся в Переяславль-Залесский!
     Так была ли это победа Руси над «крестовым походом Запада»? Судите сами, дорогой читатель. И сколь велико историческое значение такой «великой победы» для исторической судьбы России? Так что прозвище «Невский» Александр должен был воспринимать не как знак чести, а как знак своего позора, если, конечно, если его этим именем действительно называли. Но скорее, это прозвище – выдумка позднейших времен, и причиной тому все тоже пресловутое «Житие». Ко всему надо добавить, что все русские княжеские прозвища навсегда остались в анналах истории и давались навека. В летописях же это прозвище князя нигде и никогда не упоминается. Там его всегда именуют только по имени. Русская же и советская историография просто подхватило выдумку православного автора, и внесла свою лепту в раздувание совершенно дутой славы. И надо сказать, вполне в этом преуспела. Чего стоит один только совершенно дикий по сюжету фильм Эйзенштейна! Чем же престарелый актер Черкасов напоминает юного мальчишку?

      Но время перейти к дальнейшим событиям Второй Русско-Ливонской войны. Вот они по праву должны быть отражены в русской исторической науке, как характеризующие как взаимоотношения Новгорода и Пскова, Новгорода и Ливонии и плавно переходящие в события, предшествующие следующему «эпохальному подвигу» князя Александра – Чудской битве, именуемой еще «Ледовым побоищем», а также служащие прекрасной характеристикой личности этого «святого и благоверного правителя».

6.12. ПОСЛЕ НЕВСКОЙ БИТВЫ
Прежде чем перейти к непосредственному изложению событий, последовавших за «Невской битвой», надо особенно обратить внимание на следующие моменты:
1. Русские летописные источники остаются все теми же: Новгородская Первая летопись, Псковская первая летопись, Житие Александра Невского. Более поздние, составленные и переписанные уже во Владимире летописи, такие, например, как Софийская, ничего нового прибавить к уже сказанному не могут.
2. Относительно событий 1240 и последующих лет, существуют и западаные историчники: «Ливонская Рифмованная Хроника», Хроника Генриха, Хроника Вартберга и другие. Так что есть материал для сравнения.
3. Большинство соверменных историков, обращаясь к событиям тех лет, не утруждают себя общением с источниками напрямую, предпочитая излагать события в видинии двух дореволюционных историков – Карамзина и Костомарова. Но кто сказал, что они объективны? Наоборот, анализ их книг выявляет глубокую пристрастность в тех или иных вопросах.
4. Следом за Костомаровым, например, в исторической науке XIX века утвердилась теория, согласно которой война ливонцев и новгородцев в Прибалтике носила религиозный характер. У Костомарова вообще было какая-то нездоровая пристрастность в вопросе религиозного соперничества католичества и православия, и, где только можно, он видел происки врагов. Может быть, это было что-то личное? Но оставим его. Главное вот что – никакого именно религиозного противостояния не было. Обратимся к первоисточникам. Ливонские Хроники осуждают русских как своих врагов, которые оказывают поддержку язычникам. Единственное, в чем упрекает православную церковь, например Генрих Латыш, так это в том, что она не прилагает стараний для обращения язычников в христианство. Но тому, как мы уже видели, были свои причины. Но такое же обвинение Генрих высказывает в адрес католиков-датчан. Новгородская же Первая летопись вообще не говорит ни о каком религиозном противостоянии, в наших летописях они никогда не упоминаются, как желающие навязать русскому народу чужую веру.
5. Н.М.Карамзин был настолько ослеплен желанием создать блестящий образ святого Александра Невского и вообще всех Великих князей Владимирских, что очень часто просто искажал исторические факты. И потом, зачем вдумчивому исследователю читать чужой пересказ – и сейчас, и тогда существовали одни и те же источники. Желающие всегда могут их найти и изучить.
6. И последнее. Все события, произошедшие в Новгородской земле и Северной Руси, которые начались в 1240 году, можно объяснить и понять только в тесной связи с событиями, происходящими в этой время и в Золотой Орде, и в русских «Низовых» княжествах и на границах с Литвой. Также придется учитывать расстановку сил в Западной Европе и быстро крепнущие связи между Золотой Ордой и Ватиканом. Вот такой запутанный клубок. Но без этого нет политики, а если не понять, откуда у того или иного события «растут ноги» - непонятно, зачем оно вообще произошло.
     Итак, есть промежуток времени между второй половиной 1240 года и по 5 апреля 1242 года, когда произошли следующие события:
• а) изгнание Александра Невского из Новогорода;
• б) захват ливонцами Изборска и Пскова;
• в) княжение в Новгороде Андрея Ярославича;
• г) просьба новгородцев к Ярославу вернуть на княжение Александра;
• д) приезд Александра в Новгород и сбор им войск;
• е) взятие и разрушение новгородскими войсками крепости Копорье, якобы построенной ливонцами;
• ж) взятие Александром Пскова;
• з) разорение новгородцами ливонских земель;
• и) битва на Чудском озере, прозванная «Ледовым побоищем».
          Заметим пока только первую странность. На все эти события, по мнению историков, ушло всего полтора года. При этом и сегодня, например, между Новгородом и Копорьем существует всего одна дорога, расстоянием около 250 км. Нужно было пройти, повоевать и с пленными вернуться обратно в Новгород. От Новгорода до Пскова около 200 км. Причем ни на одном пути, ни на втором нет замерзающих речных путей, соединяющих эти точки, а в те времена в зимнее время (как мы уже видели на примере «Батыева разорения») это были единственно возможные для передвижения войск дороги в зимнее время.
     Если допустить рассматриваемую нами концепцию, что Александр Невский и Ярослав Всеволдович были союзниками монголов и Орды, то в эту гипотезу краеугольным каменеем ложаться события 1241 года. Они произошли уже после «Невской битвы», но отметить их просто необходимо.
     Летом 1241 года европейское рыцарское ополчение, костяк которого составляли рыцари Тевтонского Ордена, был разгромлен монголами в битве при Легнице. Почти одновременно во владениях Ордена начинаются мощнейшие восстания языческих племен, а уже зимой этого же года Александр Невский занимает Псков, Копорье и Изборск, тем самым отрезая рыцарям не только важнейшие торговые артерии, но и по существу ставя их на грань полного уничтожения.
     Можно предположить, что Невский решил воспользоваться ситуацией и захватить практически никем не защищаемые территории, к тому же имеющие важнейшее торговое и военное значение.

     Теперь обратимся непосредственно к тексту источников.
     Новогородская Первая летопись Старшего Извода Синодальный список
      Сообщение о Невской битвы мы уже цинитровали, идем дальше.
     «В лето 6748 (1240) Того же лета взяша Немцы, медвежане, юрьевцы, елядци с княземъ Ярославомъ Володимировичемъ Изборьско. И приде весть въ Пльсковъ, яко взяша Немци Изборьскъ; и выидоша пльсковичи вси, и бишася с ними, и победиша я Немци. Ту же убиша Гаврила Горислалича воеводу; а пльсковичь гоняче, много побиша, а инехъ руками изъимаша. И прогонивше подъ город, и зажогоша посадъ всь; и много зла бысть: и погореша церкы и честныя иконы и книгы и еуангелия; и много селъ попустиша около Пльскова. И стояша подъ городом неделю, но города не взяша; но дети поимаша у добрыхъ мужь в тали, и отъидоша прочее; и тако быша безъ мира: бяху бо переветъ держаче с Немци пльсковичи, и подъвели ихъ Твердило Иванковичь съ инеми, и самъ поча владети Пльсковом и немци, воюя сла новгородьская; а инии пльсковичи вбежаша в Новъгородь с женами и детьми.
     В то же лето, тои же зимы выиде князь Олександръ из Новагорода къ отцю в Переяславль съ матерью и с женой и со всемъ дворомъ своимь, роспревъся с новгородци.
     Тои же зимы придошла Немци на Водь с Чюдью, и повоеваша и дань на них възложиша, а город учиниша в Копорьи погосте. И не бысть зло, но и Тесовъ взяша, и за 30 верстъ до Новагорода ганяшася, гость биюче; а семо Лугу и до Сабля.
     Новгородци же послаша къ Ярославу по князя и дасть имъ сына своего Андрея. Тогда же сдумавше новгородци, послаша владыку с мужи опять по Олександра; а на волость Новгородьскую наидоша Литва, Немци, Чюдь, и поимаша по Лугу вси кони и скотъ, и нелзе бяше орати по селомъ и нечимь, олна вда Ярослав сына своего Александра опять.»

     Псковская первая летопись
     «В лето 6748 (1240) Избиша Немци пскович под Изборском 600 муж, месяца сеньтября въ 16 день. И по семъ пришедшее Немци и взяша град Псковъ, и седоша Немци въ Пскове два лета».

     Житие Александра Невского
    «На второй же год (!) после возвращения с победой князя Александра» (т.е. после Невской битвы – где он был два года – Житие умалчивает) «вновь пришли из Западной страны и построили город на земле Александровой. Князь же Александр вскоре пошел и разрушил их город до основания, а их самих – одних повесил, других с собою увел, а иных, помиловав, отпустил, ибо безмерно был милостив».
     К этому пассажу мы еще обратимся, рассказывая о реальных событиях 1242 года. А пока нас интересует вот что:
     «А ими уже взят город Псков и наместники немецкие посажены». Вот и все, что известно о событиях 1240 года «Житию».

     Выслушаем противоположную сторону.
     Старшая Ливонская Рифмованная хроника
«Прервем теперь это повествование и поговорим опять (о том)
Как дела Тевтонского Ордена первоначально шли в Ливонии.
Дерптский епископ Герман в это время начали враждовать с русскими.
Те хотели подняться против христианства, как прежде».
     Похоже, перевод этой единственной строки и дал возможность создать целый пласт литературы, посвященнй якобы религиозной вражде православных и католиков. А между тем, дальше есть пояснение таких действий Дерптского епископа:
« Их кощунство принесло им много горя, они причиниля ему достаточно зла. Долго он терпел, пока не попросил помощи у братьев-рыцарей.
Магистр прибыл к нему немедленно и привел много отважных героев, смелых и отменных.
Мужи короля (датские вассалы) прибыли туда со значительным отрядом; Епископ Герман возрадовался этому.
С этим войском двинулись они тогда радостно на Русь.
Их дела пошли там очень хорошо. Там они подошли к замку,
В замке не возрадовались их приходу.
Пошли на них (русских) приступом, захватили у них замок.
Этот замок назывался Изборск.
Ни одному русскому не дали уйти невредимым.
Кто защищался, тот был взят в плен или убит.
Слышны были крики и причитания, на той земле повсюду
Начался великий плач».
     Масштабы победы явны преувеличины, также как описание реальной осады Изборска и судьба ее гарнизона. Но ведь должны быть «рыцарские подвиги»? Так что по степени выдумки в описаниях героических действий «своих» хороши как русские, так и немцы.
«Жители Пскова тогда не возрадовались этому известию. (еще бы!)
Так называется город, который расположен на Руси.
Там люди очень крутого нрава, они были соседями этого
(захваченного замка – Изборска).
Они не медлили, они собрались в поход и грозно поскакали туда.
Многие были в блестящей броне; их шлемы сияли, как стекло;
С ними было много стрелков.
Они встретили войско братьев-рыцарей, те оказали им сопротивление.
Братья-рыцари и мужи короля смело атаковали
В конном строю русских. Епископ Герман был там как герой со своим отрядом.
Начался жестокий бой: немцы наносили глубокие раны, русские терпели большой урон:
Их было убито восемьсот (человек), они пали на поле брани.
Под Изборском они потерпели поражение.
Остальные тогда обратились в бегство, их беспорядочно преследовали
По пятам их направления к дому.
Русские сильно понукали своих коней плетьми и шпорами; они думали, что все они погибли:
Путь казался им очень долгим, лес звенел от горестных криков. Они все спешили только домой, войско братьев-рыцарей следовало за ними».
     Отдадим должное литературному и художественному таланту хрониста – очень поэтическая картина!
«Великой называется река: за ними на другой берег переправились братья-рыцари с большой силой.
Они вели за собой много смелых воинов.
Псковичи тогда не рады были гостям.
Братья-рыцари разбили свои палатки перед Псковом в красивом поле.
Епископ и мужи короля также очень удобно расположились лагерем.
Многие рыцари кнехты хорошо заслужили щдесь свое право на лен.
По войску дали приказ готовиться к бою,
При этом дали понять (участникам похода),
Что пойдут также на приступ.
Русские заметили то, что многие отряды намереваются штурмовать как замок, так и посад.
Русские изнемогли от боя под Изборском, они сдались Ордену, так как опасались большего несчастья.
Тогда повели переговоры о мире.
Мир был заключен тогда на следующих условиях, что Герпольт, который был их князем по своей доброй воле оставил замки
И хорошие земли в руках братьев-тевтонцев,
Чтобы ими управлял магистр».
     По-видимому, Герпольт «Рифмованной Хроники» - никто иной, как псковский князь Ярослав Владимирович. Такая версия имеет под собой вполне реальную основу, на ней мы еще остановимся ниже.
«Тогда штурм Пскова не состоялся.
После того, как произошло это примирение, долго не ждали,
Войско собралось в обратный путь.
Все они были исполнены божьей благодати и восхваляли бога;
Они были благодарны ему за очень многое.
Когда войско стало готово для обратного похода,
Оно радостно ушло оттуда.
Там оставили двух (!) братьев-рыцарей, которым поручили охранять землю и небольшой отряд немцев.
Это обернулось позже им во вред: их господство продлилось недолго».

     Остановимся пока здесь.
     Так что же на самом деле происходит осенью 1240 года и в начале 1241?
     Александр Невский вообще не играет никакой роли в этих событиях. Как известно из летописи, он был изгнан новгородцами и отправился вместе с семьей к отцу, в Переяславль. Кстати, очень интересный момент – в «сложное и трудное время угрозы нашествия со стороны немцев» город изгоняет «князя-героя», а не цепляется за последнего «защитника и покровителя». Да уж, что-то явно не так с результатами «Невской битвы».
Чтобы всячески скрыть это, было придумано, что Александр, мол, потерял много войск, и дружина его стала очень маленькой, чтобы защищать город. Но он и ходил на шведов с «малой дружиной». И потом, а на что ополчение? Да и если мало войск, всегда можно послать за подмогой к отцу, даст войска, как, впрочем, и сделает позже Александр в другой ситуации. Допустим, Александр обиделся на новогородцев за то, что не оценили по достоинству его «ратный труд» и гордо ушел. Так нет, лотопись четко говорит – выгнали. Так что версия о том, что самовольно оставивший город без защиты, чтобы заняться банальным грабежом, князь нанес огромный урон престижу Новгорода, кажется наиболее правдоподобной. Да еще должен был ведь быть дележ добычи. А Александр, скорее всего, делиться не захотел. Так что ушел «святой защитник Отечества» из Новгорода от «неблагодарных подданных».
     Так вот, на новгородские земли ливонцев привели русские во главе с изгнанным псковским князем Ярославом Владимировичем. Мы уже говорили кратко об этой исторической личности, остановимся по-подробнее. Заметим только, что русские, который привели с собой ливонцев – это в основном новгородцы-изгнаннники, т.н. «Борисова челядь», то есть те люди, которые бежали из города после торжества в ней Владимиро-Суздальской партии Ярослава и осевшие, подобно Ярославу Владимировичу и таким же псковичам-изгнанникам в Одемпе.
     Кто такой князь Ярослав Владимирович? Его личность мало освещается в русской и советской историографии. Большинство историков довольствуются тем, что, нацепив на него ярлык «изменника и ренегата», «предателя интересов Отечества» просто вскользь упоминают. А между тем он личность очень важная для понимания всей ситуации.
     Оговоримся сразу – никаких интересов никакого Отечества Ярослав Владимирович не предавал. Все, что происходит в это время на Новгородской земле – лишь продолжение обычных междоусобных склок между двумя ветвями  русских князей – потомков Мономаха. Поскольку «стараниями» Ярослава Всеволдовича их количество в Северо-Западных землях значительно уменьшилось (вспомним – он просто уничтожил всех реальных сопреников на свою власть), то «освободились» княжеские места. Ярослав Владимирович был один из потомков Рюрика, который уцелел. Поэтому он возвращал себе свое наследство – Псков и прилегающие земли. И он был прав в своих притязаниях. Но и дореволюционные и советские историки так преданно и самозабвенно превозносят династию Московских князей, ведущих свой род от Ярослава Всеволдовича, что просто игнорируют эти факты. Ведь каждому положительному герою должен противостоять герой отрицательный. Александр Невский – святой, а все остальные, кто против него – предатели. Почему тот же Александр Невский, приводивший на Русь монгол для сведения счетов с братом («Неврюева рать») – герой, а Ярослав Владимирович – нет? Согласитесь, это звучит как-то несерьезно и по-детски. А, кроме того, не было в XIII веке никакого единого Отечества, не было и все. И ничего не поделаешь. Нельзя лепить ярлыки и штампы на все подряд, каждое время дает свои понятия и свои правила игры.
     Князь Ярослав Владимирович, сын псковского князя Владимира Мстиславовича, из рода Смоленских князей (Ростиславовичей). Его сестра была замужем за Теодорихом, младшим братом рижского епископа Альбрехта, сам он был женат первым браком на ливонской немке и имел от нее сына. Таким образом, Ярослав Владимирович находился непосредственно в родственных отношениях с верхушкой Ливонского Ордена.
     Его сторонники: «Борисова чадь» - это сторонники новгородского тысяцкого Бориса Негоевича, занимавшего антисуздальскую позицию, и поддерживавшего черниговских Ольговичей.
     В ходе борьбы между Ростиславичами и Суздальскими князями, Ростиславичи потерпели поражение и вынуждены были покинуть Псков. Напомним, что в 1228 году, после смерти отца, Ярослав уже пыталя вернуть себе свое наследство, но потерпел поражение и вынужден был бежать к родственникам в Ливонию. С 1231 года он жил в Орденском замке Одемпе, где к нему и присоединились «Борисовы чада».
     Реконструкция событий выглядит следующим образом:
     В сентябре 1240 года сводные отряды ливонцев и русских-изгнанников берут Изборск. Инициаторами этого похода были именно Ярослав Владимирович и новгородцы. Этот поход – очередное «семейное дело». князей Ростиславичей и их немецких родственников, которым удалось привлечь на свою сторону некоторых рыцарей Тевтонского Ордена.
     Кстати, заметим еще одно. Не первый год сидит Ярослав Владимирович в Ливонии и, думается, ищет возможность вновь вернуть свое. Но войск ему никто не дает. И тут вдруг в 1240 году Орден вздумал оказать ему поддержку. Почему? Вспомним ситуацию в русских землях. 1240 год – окончание «Батыева разорения», максимальное укрепление Ярослава Всеволдовича и его союзников-ордынцев. Вполне возможна угроза того, что на татарских клинках Ярослав захватывает новгородские земли и устанавливает, по сути, новые границы и новые правила игры. Зная нрав Ярослава, это нетрудно было предположить. Тогда – бесконечная война на два фронта, ведь главный враг Ливонии – это Литва. Если же в Пскове и на новгородской земле утвердиться Ярослав Владимирович – союзник и, отчасти, родственник, то можно надеяться, по крайней мере, на мир с этой стороны. Правда, Ярослав Владимирович отнюдь не был ангелом по отношению к своим «западным родственникам», на границы которых совершал неоднократные набеги. Но лучше меньшее зло.
     Кроме того, принять активное участие в судьбе Ярослава Владимировича и поддрежать его возвращение в Псков заставило ливонцев известие о том, что новогородцы и псковичи готовят очередной поход на Дерптское епископство, что поддвержается «Рифмованной хроникой»: «Магистр Герман Балк вел войну с русскими и язычниками. Он должен был от них постоянно обороняться».
      И здесь существует интересная версия. Мы уже писали, что войско монголо-татар не дошло до Новгорода, излагая версии этого. Если предположить, что Батыю был дан откуп, то, естественно, новгородцам и псковичам очень хотелось теперь окупить истраченное. Для этого был верный способ – грабеж своих соседей в Ливонии.
     Все это, вместе взятое, и привело к тому, что, на время отложив свои распри, ливонская церковь в лице Дерптского епископства, Орден и датчане из Ревеля объединились по призыву Дерптского епископа Германа и все сделали для того, чтобы к власти в Пскове пришел Ярослав Владимирович.
     Это была единственная возможность избежать очередного нападения русских и избежать войны на два фронта: главные силы ливонских рыцарей во главе с магистром в это время воевали против куршей, пытаясь соединить Ливонию и Пруссию. Затем началось восстание язычников на острое Эзель, которое приняло такие масштабы, что сам эзельский епископ только чудом избежал гибели. Ливонские рыцари бросили все силы на подавление восстания. Так что говорить о каком-либо вторжении «псов-рыцарей» просто нелепо. Их не могло быть много, с учетом того, что их и вообще-то было небольшое количество в Ливонских землях. Не забудем, что Ливония – заштатное в глазах Тевтонского Ордена владение, служащее лишь для поддержания финсовых нужд. Отсюда же и «небывало грозный» гарнизон, оставленный рыцарями в Пскове – целых два (!) человека. Огромная мощь, ничего не скажешь!
     Какой же реальной силой могли располагать войска Ярослава Владимировича? Дружина Дерптского епископа – около 200 человек. Датский отряд такой же численности. Несколько рыцарей Ордена и небольшое ополчение союзных эстов. Все. Поэтому одержать победу Ярослав Владимирович мог только в том случае, если его поддерживали сторонники в Пскове и Новгороде. А такие у него, безусловно, были. Думается, работа по вербовке сторонников в этих землях велась давно и тщательно. И, судя по тому, как легко он занял Изборск, как недолго сопротивлялся Псков, как не поддержал псковичей Новгород – она дала свои плоды.
     И опять – «воду на мельницу» Ярослава Владимировича невольно подлил Ярослав Всеволдович. Слухи о происходящем в «Низовой земле» уже давно дошли до северной Руси. И многие знали реальное положение дел: Ярослав Всеволдович и Орда – по сути, одно и то же. А Ярослав Всеволдович более чем хорошо был извествен в Новгороде своими прошлыми «подвигами», и, зная его мстительность и жестокость, можно было предположить что угодно. Например, что он захочет отомстить новогородцам за свое поражение в Липицкой битве, или за то, что они осмелились выгнать его сына. И когда новгородцы узнали о «вокняжении» Ярослава Всеволдовича в «Низовой земле», то поняли, что шанса противостоять Ярославу Всеволдовичу в одиночку, «буде он захочет воевать Новгород», у них просто нет. Поэтому Новгород и занял выжидательную позицию. Пусть два Ярослава померяться силами, а потом Новгород выберет, на чью сторону встать, чтобы в любом случае не упустить своей выгоды.
     Итак, осенью 1240 года вместе с ливонскими союзниками Ярослав Владимирович занимает Изборск. От Пскова до Изборска всего 30 км – один дневной переход. Но когда псковское ополчение подоспело на помощь, Изборск был уже взят. Это свидетельствует в первую очередь о том, что ожесточенное сопротивление Изборска, описанное в ливонской Рифмованной хронике – не более, чем миф. Тем более что Изборск был одной из самых сильных крепостей на Северо-Западе, огражденном самой природой от внезапного нападения.  Если бы изборцы захотели сопротивляться, то они просто закрылись бы в крепости до прихода псковичей, а войскам пришлось бы становиться в осаду. На это при любом раскладе ушло бы несколько дней и на помощь могли придти не только псковичи, но и новгородцы. Но этого не было. Объяснение только одно – никакого штурма Изборска просто не было, он сдался без боя.
     Наши историки откровенно лукавят, описывая Изборск в виде малоукрепленной деревянной крепости. Изборск – каменная крепость, известная как «Труворово городище», основательно изучена еще 70-е годы XX века. Она располагалась на широком мысу, который омывает река Смолка. Еще в XI веке тыловая часть крепости была обнесена каменной стеной шириной более трех метров. На стрелке мыса была каменная башня. К  XIII веку Изборск со всех сторон был обнесен каменными стенами, а башен было уже три. Таким образом, данные археологии и реконструкция Изборска, сделанная, опираясь на них, говорят одно – взять эту крепость приступом было практически невозможно, тем более, такими силами, которыми располагало объединенное войско и без применения осадной техники.
     Даже если бы ливонцы располагали большим количеством войск и техники (о чем нигде ничего не сказано), то история средневековья дает массу примеров тому, как именно велась осада крепостей в то время. Только подготовительные работы заняли бы несколько недель. За этот срок можно было получить подкрепления и из Пскова, и из Новгорода. Но крепость, повторяем, заняли сразу.
     Дальше события развиваются следующим образом. Псковичи приближаются к Изборску, ливонцы выходят из крепости и дают им бой. Гибнет псковский воевода Гаврила Гориславич, псковичи разбиты. Зачем ливонцы вышли из крепости, могли бы и отсидеться там? Думается, они опасались, что союзники из Новгорода все-таки поддержат Псков, и решили разбить противника по одиночке. Кроме того, Ярослав Владимирович не мог ни учитывать свою популярность среди псковичей и рассчитывал на добровольное присоединение к нему. Так и получилось. Сражались лишь несколько сотен, остальные частью убежали обратно в Псков, частью присоединились к объединенному войску Ярослава. Так что, «подвиги рыцарей» описанные в «Ливонской Рифмованной хронике» – вымысел хрониста.
      Некоторые наши историки, в частности Ю.Бегунов , говорят о том, что псковичей, пришедших к Изборску было пять тысяч, а рыцарей, которые им противостояли – в два раза больше. Вы только вдумайтесь в эти цифры! Откуда пять тысяч в отряде Пскова? Сколько жителей вообще-то в Пскове было? А десять тысяч рыцарей, якобы закованных в броню? Во всей Западной Европе в XIII веке не было такого количества рыцарей. И еще  - рыцарское войско никогда не состаяло из одних тяжеловооруженных всадников. Обычно это было пешее войско наемников, которым для координации действий были преданы несколько братьев. Псковский воевода и повел свое малочисленное войско к Изборску, не дожидаясь помощи от «старшего брата» Новгорода именно потому, что знал о малочисленности ливонцев.
     Из всего вышеизложенного напрашивается вывод – не новгородцы и не жители Пскова оказались перед угрозой полного порабощения, а сам Ливонский Орден очутился «между молотом и наковальней», между воинственными новгородцами и Литвой. Главной задачей Ордена в этот момент был не захват чужих земель, не крещение язычников, а стремление выжить во враждебном окружении. Сама собой напрашивается анология с государствами крестоносцев на Ближнем Востоке, где последние оплоты рыцарей пали в конце XII века. И папской курии было не до объявления «крестового похода», о чем мы уже говорили.
     Мало этого – в 1245 году войска Даниила Галицкого громят крестоносцев в битве при Дорогичине, захватив территории, жизненно важные для снабжения Ордена.
     Но вернемся к псковским событиям.
     Далее события развиваются так: остатки псковского войска бегут в Псков, и затворяются там. Преследуя их, ливонцы подходят к Пскову и стновятся в осаду. И вопрос – а в осаду ли? Хотя «Рифмованная хроника» и утверждает, что ливонцы готовятся к штурму, думается, что прчина ожидания несколько иная. Глупо надеятся взять штурмом хорошо укрепленный Псков, и Ярослав Владимирович наверняка ждет, когда псковичи сдадутся. И основания для этого у него, скорее всего были. В ожидании сдачи города ливонцы разорили посад и окрестные села. Псковичи, дав залолжников, предложили перемирие. А затем последовали собственно мирные переговоры, закончившиеся союзом с ливонцами.
     Итак, в результате всех этих событий, власть в городе перешла к «посаднику, немцам и иным». Под иными следует понимать псковских бояр, противников Великого князя Владимирского Ярослава Всеволдовича и сторонников мира с Ливонией. Летописец назвает имя посадника, к которому перешла власть – Твердило Иванкович, но не называет напрямую имя князя Ярослава Владимировича.
     Противники князя покинули Псков со своими семьями и никто им в этом не препятствовал, а, следовательно, никаких гонений на сторонников Владимирского князя в Пскове не было, и никто не пытался обратить псковичей в католичество. После победы Ярослав Владимирович отблагодарил своих союников. Правда, не так, как этого бы хотелось немецкому хронисту. Никаких замков и земель он никому не раздавал по банальной причине – у него их не было. Возможно, было денежное вознаграждение, а кроме того, «Рифмованная хроника» упоминает, что, еще подойдя к Пскову, войска радуются тому, что «многие получили лен». Лен – земельный участок от Дерптского епископа, возможно, что и датчание получили свое. Выходит, за то, что они приняли участие в этом походе, им заранее было обещано вознаграждение и отнюдь не за счет захвата русских земель – земли им выделяли на родине.
     Оставив «грозный гарнизон» в лице двух рыцарей и небольшого приданного им отряда стражи, ливонцы отправились по домам к заслуженным наградам. Власть князя держалась в Пскове не на «мечах захватчиков», как утверждают наши историки. У нее была более прочная основа – поддержка местных жителей.
     Интересно, что Новгородская летопись обходит молчанием факт самого присутствия князя Ярослава Владимировича в Пскове и его участие в этих событиях. Скорее всего, это связано с тем, что до нас дошел текст, уже купированный после того, как Ярослав перешел на сторону Александра Ярославича в 1242 году и получил «полное прощение», а раз так, то лучше не упоминать о его участии в этих событиях. А вот «Рифмованная хроника» говорит о псковском князе по имени Гельпольт. Как же можно соотнести эти две личности и тождественны ли они? Попробуем разобраться.
     Псковский князь с таким именем известен только из «Рифмованной хроники». Все более поздние хронисты заимствуют его оттуда. Судя по всему, Герпольт – искаженное и переделанное на немецкий лад русское имя. Обычно его переводили, как Ярополк, что наиболее близко по звучанию. Но никаких Ярополков в это время и в этом месте не известно и в помине. Также нельзя, как это сделал, например, С.М.Соловьев, соотнести Герпольта и псковского воеводу Гаврилу Гориславича. Хотя бы потому, что он погиб под Изборском. А остальные возражения даже неуместны. И хотя в исторической литературе идут споры о этой загадочной личности с применением различных филологических тонкостей, думается, нет нужды подробно обсуждать этот вопрос. Главные выводы уже сделаны, понятно, кто и зачем пришел в 1240 году к Изборску и Пскову, и каким образом произошел переход этих городов на сторону Ярослава Владимировича. Причем именно на сторону князя Ярослава, а отнюдь не Ливонского Ордена или Дерптского епископства, как бы не хотелось этого историкам, обвиняющим Ярослава Владимировича во всех смертных грехах, вплоть до перехода в католичество. Вдумайтесь, как можно голословно утверждать, например, такое: «Князь Ярослав – Герпольт Владимирович два раза за свою жизнь изменника предал и продал свою «отчизну» - Псковскую землю».  Даже обидно становится за князя, честное слово. Кому он ее предал, кому он ее продал? Прежде чем вешать ярлыки, надо иметь веские доказательства.
     Посмотрим, что было дальше, почему не реагирует на такие события Новгород? С момента сдачи Изборска до сдачи Пскова прошло около двух недель, обычно за это время Новгород всегда успевал среагировать и прислать войска, как-никак обычно князем Пскова являлся новгородский ставленник. Но происходят такие события и никто – ни новогородцы, ни Великий князь Владимирский Ярослав попросту их не замечают.
     Историки обычно утверждают, что Псков пал потому, что бояре изменили и сдали город врагам. Мы уже видели, что это не так. Но что побудило их, в первую очередь, отдать предпочтение Ярославу Владимировичу, ведь не сразу же они сдались, чего-то ждали целую неделю, пока ливонцы разоряли окрестности. А ждали они помощи из Новгорода, но ее не было и у псковичей не осталось выхода.
     Новгородцы в это время были заняты тем, что изгоняли Александра Невского и, видимо, этот вопрос занимал их сильнее, чем захват Ярославом Владимировичем Изборска и Пскова. Причем, в сентябре, в момент захвата Изборска Александр еще находился в Новгороде. Почему же наш национальный герой не пришел на помощь? Неизвестно, вероятно, просто не захотел. Так что ответственность за неоказание помощи союзникам и последующий захват новгородских земель лежит на Александре. Еще автор поздней «Жития», заметив такой вопиющий пробел в «светлом образе», решил объяснить такое поведение князя: Александр должен был уехать из Новгорода в Переяславль по очень важному делу. Он там «хотел утешить народ и помочь ему». Что же там такое случилось, что, бросив свой пост, князь несется «утешать народ в Переяславле», без него, что ли это некому было сделать? Слабенькая какая-то аргументация. Но автор не задумаывается о логике.
     И «утешает народ» князь каким-то станным способом: «На следующий год после возвращения князя Александра с победой (т.е. 1241 год) пришли опять те же от Западной стороны и построили город на земле Александровой – Копорье. Когда Александр уехал в Суздальскую землю, в Переяславль, то там он хотел утешить народ и помочь ему, но вынужденный приехать в Новгород, вышел немедля на немцев с новгородцами, срыл их город до основаня, а самих избил, а других с собою повел, а иных, помиловав, отпустил, ибо был он милостив свыше всякой меры. А вожан и чудинов, изменников, перевешал и отъехал на Русь».
     Ничего непонятно – кто, зачем, когда и что сделал.
     Вообще же поведение князя Александра в данной ситуации, по меньшей мере не логично. В условиях средневековья спокойно глядеть на нависшую угрозу не было принято.
     Тем более, что князь оказался без удела и без реальных союзников.
     Но это говориться о событиях более позднего времени. И автор «Жития» сознательно идет на искажение фактов: он пишет, что Александр в это время захватил Копорье. Но из летописи четко известно, что это произошло уже после захвата Пскова. Все события, которые летописец смешал в одну кучу, на самом деле произошли в разное время и по разным причинам.
     Ясно одно – в сложившейся ситуации, выгнав Александра Невского, как представителя дома Владимиро-Суздальского, новгородцы решили для себя вопрос о поддержке Ярослава Владимировича.
     Тем временем, несколько закрепившись на псковских землях, ливонцы закладывают деревянную крепость Копорье, как укрепление для защиты своих земель от постоянной угрозы со стороны новгородцев.
     И тут происходит абсолютно новый виток развития событий. Через несколько месяцев после изгнания Александра новгородцы посылают к Ярославу Всеволдовичу с просьбой дать им князя.
     «Тои же зимы придоша немци на Водь с Чюдью, и повоеваша и дань на них възложиша, а городъ учиниша в Копорьи погосте. И не то бысть зло, но и Тесовъ взяша, за 30 верстъ до Новагорода ганяшася, гость биюче; а семо Лугу и до Сабля.
     Новгородци же послаша къ Ярославу по князя, и дасть имъ сына своего Андрея. Тогда же сдумавше новгородци, послаша владыку с мужи опять по Олександра; а на волость Новгородьскую наидоша Литва, Немци, Чюдь, и поимша по Лугу вси кони и скотъ, и нелзе бяше орати по селомъ и нечим, олна вда Ярослав сына своего Александра опять.
     В лето 6749 (1241) Приде Олександръ князь в Новъгород, и ради быша новгородци. Того же лета поиде князь Олександръ на Немци на городъ Копорью, с новгородци и с ладожаны и с Корелою и съ Ижеряны, и взя городъ, а Немци приведе в Новъгород, а иныхъ пусти по своеи воли; а Вожанъ и Чюдцю переветники извеша».
     «В лето 6749 (1241) Взя князь Александръ городокъ Копорию, а Немець изби».
     Как видим из текста летописи, в новгородской земле события развивались стремительно. Восстали вожане, до этого исправно платившие дань Новгороду. Трудно сказать, что было причиной. По крайней мере, можно выдвинуть два предположения.
     Как мы уже знаем, вожане или водь – племя, ныне не существующее. И виной этому, прежде всего, были действия Ярослава Всеволдовича, организовавшего голод в Новгороде и окрестностях в 1228 году. Тогда вожане большей частью умерли, остальные бежали в Ливонию, под защиту родственных эстов. Так что Ярослава Всеволдовича они совершенно справедливо опасались. Позиция Новгорода, невольно вступившего в конфликт с князем, ставшим теперь Великим, могла привести к подобной же реакции со стороны Ярослава. Сил, чтобы справиться с «Низовой землей» в случае конфликта у Новгорода не было. И вожане решили просить защиты у ливонцев.
     Если бы Новгород решил открыть военные действия против Ливонии, то опять вожане оказывались в проигрыше. У вожан, в отличие от тех же псковичей, крепостей не было. И когда эсты совершали набеги на псковские и новгородские земли, они, естественно, предпочитали неукрепленные поселения вожан укрепленным крепостям и посадам Пскова и Новгорода. Новгородцы же особенно в защите вожан не усердствовали. Так что ситуация обычно выглядела так: русские совершают набеги на ливонские земли, захватывают добычу и возвращаются домой, под зашиту крепких стен. А ответный удар принимают на себя все те же вожане. И это тоже толкало водь к союзу с ливонцами.
     Ливонский Орден в этих военных действиях участия не принимал, в это время Орден заняли город Тесов, новгородский пригород. Значит, обвинения немецких рыцарей в агрессии против Новгорода безосновательны, вся военная сила их на тот момент насчитывала псковский гарнизон – два рыцаря. Кстати, такой «тяжелый момент», как разорение Тесова, особенно не напугал новгородцев – не в первый раз. Да и силы большой за ливонцами они не чувствовали, как следует из данных археологии в 1240 году новгородцы свой город не укрепляли, оборонительных сооружений не возводили, что обязательно сделали бы, если бы им грозила реальная опасность.
     Что из этого следует? Не постройка якобы крепости в Копорье и не угроза иноземного вторжения так напугала новгородцев, что они бросились к Ярославу с просьбой о помощи, а именно восстание данников – води. И, как видно из текста летописи, Александр это прекрасно понимал – расправился только с ними.
     В свете вышеизложенного, попробуем предположить причины, по которым новгородцы все же обратились к князю Ярославу.
     Во-первых, новгородцы поняли, что Ливония совершенно не расположена воевать с Ярославом и защищать их земли. Исполнив союзнические обязательства перед Ярославом Владимировичем, ливонские войска ушли по домам. Нельзя же, в самом деле, назвать «военной силой» Ордена оставленный ими в Пскове гарнизон? Если бы Орден действительно начал захват русских земель, как это у нас принято представлять, то вряд ли бы они ограничились только этим. Как минимум, стали строить бы крепости – обычная практика поведения на завоеванных землях.
     Во-вторых, по-видимому, изменилось соотношение сил внутри самого города. Мы видели, что все сторонники Ярослава Всеволдовича имели возможность беспрепятственно покинуть Псков. Куда они пошли? Естественно, в Новгород, дополнив число сторонников Владимирского князя в городе. Прибавить к этому разбои на новогородских землях, восстание и отделение води, получение Псковом независимости – и сторонники власти «твердой руки» получают большинство в городском самоуправлении. А «твердая рука» одна – только Великий князь Владимирский.
     Между прочим, складывается впечатление, что Ярослав Всеволдович и дожидался такой именно реакции со стороны новгородцев, не даром он никак не прореагировал ни на изгнание сына, ни на захват Пскова. Вероятно, он сделал все, чтобы подогреть такие настроения, но и сама ситуация работала «на него».
     До этих событий новгородцы привыкли безнаказанно разбойничать, не отвечая фактически за свои поступки. Новгород и его окрестности были надежно прикрыты. Со стороны Ливонии и литвы Новгород защищали Псков и вожане. Со стороны финнов и шведов – Ладога и данники-карелы. Со стороны «Низовой Руси» - Торжок. Но после отпадения Пскова и вожан у враждебных племен впервые появилась возможность отплатить новгородцам той же монетой – и они ринулись грабить богатые новгородские пригороды.
     Но почему же выбор пал именно на семью Ярослава, отношения с которой были не самыми лучшими? А об этом лучше всех позаботился сам Великий князь. Его стараниями в результате «Батыева разорения» на Руси почти не осталось князей, могущих составить ему конкуренцию.
     Князь Михаил Черниговский, как мы уже писали, бежал в Венгрию, а со Смоленскими князьями у новгородцев были довольно конфликтные отношения, основанные, прежде всего на том, что Смоленск установил тесные торговые связи с Ригой и стал главных конкурентом новгородцев в торговле в этой области. Кроме того, смоленские князья уже не первое десятилетие вели войну с Литвой, и это было главное направление их деятельности. Пригласи к себе смоленского князя – и придется поддерживать его экономически и людскими ресурсами для ведения этой войны. Новгороду было это совершенно невыгодно. Богатств в литовских болотах не наживешь, а безопасности города Литва в это время еще не угрожала.
     К тому же князь Ярослав Всеволдович, при видимом «попустительстве», совершенно не оставил мысли о подчинении себе Новгорода. И если бы новгородцы пригласили какого-либо другого князя, не из его рода, это могло вызвать войну, а воевать новгородцы не умели. Грабить соседей-язычников, нападать на мирные поселения на границах, разбойничать на ушкуях – это пожалуста. А как защитить себя и свои границы – сразу нужен приглашенный князь. Если взглянуть непредвзято, то хорошо устроились новгородцы. Так что знаменитое «вече», выдаваемое за «власть народа», ни что иное как прикрытие истинной сущности источника богатства Господина Великого Новгорода.
     Как видим, причины просить на новгородский стол именно сына Ярослава Всеволдовича, у новгородцев были и очень веские.
     Ярослав шлет им своего сына Андрея. Но новгородцы просят Александра. Обычно этот трактуют в пользу Невского, мол, вот какой герой, только его и подайте, забыв при этом, с каким позором «героя» недавно выгнали оттуда, куда опять пригласили.
     Чем же не устроил Андрей новгородцев? Совершенно непонятно. Кроме того, в таком случае лишено логики поведение новгородцев. Сначала они просят кого-нибудь, а потом именно Александра. Почему же сразу не просить, кого надо, тем более что у Ярослава на тот момент было всего два взрослых сына – Александр и Андрей. То, что «Житие» толкует этот эпизод в смысле возвеличивания Александра над братом – вполне понятно. Но почему об этом же говорит летопись? И вот тут возникает один момент – «послаша владыку с мужи». Значит, получается, Андрей пришел в Новгород, но по какой-то причине его кандидатура не устроила «владыку», то есть архиепископа новгородского.
     Разобраться в причинах такого неприятия сложно, не говоря уже о том, что неприязнь могла быть чисто личной, человеческой. Да и русская историография постаралась всячески замазать образ Андрея Ярославича, если не черной краской, то, по крайней мере, серой, если невозможно было не упоминать о нем. Даже в связи со знаменитым «Ледовым побоищем» князя Андрея крайне редко упоминают, хотя это именно он привел суздальскую дружину и командовал суздальской конницей – наиболее боеспособной частью русского войска. Опорочить Андрея было необходимо, так как отношения между сыновьями Ярослава Всеволдовича явно не вписываются в тщательно лелеямый образ «святого защитника Русских земель».
     Без фигуры Андрея Ярославича было трудно обходиться еще и потому, что именно междоусобные распри между ним и Александром после смерти отца и стали причиной очередного разорения Северо-Западаной Руси – «Неврюевой рати», на которой мы уже останавливались. Именно для того, чтобы скрыть истинную причину этого похода, а, как известно, монгол привел на свои земли именно Александр Невский, и стараются всячески очернить образ Андрея.
     Между тем не все так просто. Видимо, именно Андрея отец считал более достойным наследником, чем Александра. Полководческим талантом его тоже бог не обидел – именно ему Ярослав доверил суздальскую дружину, которую спустя два года послал на помощь Александру. В Новгороде к князю тоже хорошо относились, ведь после разгрома Александром в 1252 году он нашел убежище именно в Новгороде. Мало того, именно Андрею по своей смерти завещал Ярослав Всеволдович Владимирское княжение. Не стоит разбираться, кто из братьев был прав, а кто виноват, за давностью веков это не имеет принципиального значения. Ясно только, что не за героизм и любовь народа был призван Александр на новгородский стол, не для победы над «захватчиками-инородцами», а для подавления восстания бывших подданных – вожан и приведения Пскова вновь под руку Новгорода.
     Что происходило в Новгороде, после того, как туда вернулся Александр, можно судить лишь по косвенным данным. Летопись и «Житие» уже привычно дают умилительную картину всенародного ликования. Но жалобы новгородцев князю Ярославу (брату Александра) позволяют увидеть не столь радужную картину: «А что, княже, брат твой Александр делал насилие в Новгороде, от того, княже, отступи». Это писалось, в 1264 году, когда новгородцы пригласили к себе на княжение Ярослава Ярославича. Долго, видно, помнился «святой, благоверный и кроткий» князь своим подданным.
     Собрав ополчение, Алексадр двинулся подавлять восстание и приводить к покорности. Начал он, как уже мы писали, с разорения Копорья. Кто именно построил Копорье – «Житие» не уточняет – «пришельцы с западной стороны». И кто именно это был – неизвестно. Но в советской исторической науке утвердилась мысль о том, что его построили именно ливонские рыцари.
     Только вот не нужно было строительство крепости Ордену. Не имела она никакого стратегического значения. Расположена она была на землях вожан, а не на новгородских. Ливония готовилась отражать атаки со стороны «Низовой Руси», коль скоро Владимирские князья решили оставить Новгород в своих руках, а Копорье находилось в совершенно другой стороне от рубежей на путях из Новгорода и Владимиро-Суздальской земли. Для себя ливонцы уже решили проблему безопасности – они помогли придти к власти в Пскове Ярославу Владимировичу, обезопасив этим себя от возможных набегов.
     Да и были ли вообще немцы в Копорье или это очередной миф? И что собой это Копорье представляло?
     Конечно, это не была «сильнейшая крепость» , как бы ни хотелось этого почитателям Александра Невского, иначе его войска не смогли бы снести ее до основания. Это был небольшой деревянный острожек, только что заложенный и с малочисленным гарнизоном из местных жителей – вожан. Каменной эта крепость стала лишь в 1280 году, когда уже принадлежала новгородцам.
     «Строительная биография Копорья в XIII веке тесно связана не только с князем Александром Невским, но и с двумя его сыновьями – Дмитрием и Андрее Александровичами.
   По-видимому, после взятия в 1241 году новгородской ратью во главе с князем Александром деревянного немецкого замка, сооруженного крестоносцами в Копорском погосте в 1240 году, новгородцы построили здесь небольшую деревянную крепость, которая существовала более четверти века. Эта крепость, расположенная недалеко от берега Финского залива, имела для новгорода важное стратегическое значение. Копорье уже тогда играло роль порубежной крепости, являясь в то же время центром племенного объединения водского насления. О стратегической роли Копорья свидетельствуют события начала второй половины XIII столетия».
         Если бы это действительно было какое-то сильное укрепление, то его  просто не стали бы сносить и разрушать. Разумнее было использовать ее по прямому назначению – сделать из нее «оплот против немцев», тем более при ее важном для новгородской земли стратегическом положении. Позже ее действительно превратили в укрепленную каменную крепость, остатки которой можно видеть до сих пор. В 1256 году в Копорье снова побывал князь Александр: здесь собиралась новгородская рать для похода на землю финского племени емь, жившего на северном побережье Финского залива. Поход был направлен против шведов, которые завоевали земли еми в 1249 году. В 1256 году шведы предприняли попытку укрепиться на реке Нарове: шведский отряд во главе с Дитрихом фон Кивелем хотел построить на Нарове укрепленный пункт, но, узнав о приближении новгородского войска, бежал. Во второй половине XIII века новгородцы несколько раз приглашали на княжение сына Александра Невского – князя Дмитрия. В 1279 году князь Дмитрий просил у Новгорода согласия на постройку деревянного замка в Копорье: «Испроси князь Дмитрий у Новгорода поставити сбе город Копорию и шед сам сруби». Деревянная крепость просуществовала год и в 1280 году была заменена каменной: «Князь великий Дмитрий, с посадником Михаилом и с большими сужи, ехавши обложи город камен Копорию».  Но это было уже позже и путать деревянный замок, построенный немцами и водью в центре водских земель, и грозную каменную крепость, принадлежавшую Новгороду, совершенно не следует.
     Маловероятно, что при взятии Копорья велись какие-либо военные действия. Гарнизон, если он был, скорее всего, просто сдался. Практически невозможно присутствие в крепости каких-либо «немцев» по двум причинам: во-первых, как уже говорилось, им там совершенно нечего было делать; во-вторых, если в таком укрепленном форпосте, как Псков, ливонцы оставили целых двух человек, то сколько их могло быть в Копорье? Нисколько, не было их там. Дело обстояло также, как в Пскове – ливонцы оказали союзникам-вожанам помощь, построив укрепление, и спокойно ушли, выполнив свои обязательства. Защищать и обороняться от новгородской угрозы вожане должны были сами. Но войско Александра, как следует из летописи, было довольного большим, и вожане сочли за благо сдаться. Александр сурово расправился с «перебежчиками» - казнил. Но кого именно? Не тех, кто грабил новгородские посады, нет. Они давно ушли по своим домам с награбленным имуществом. Остались те, кто жил в этих землях, кому некуда было идти. Может быть, было еще какое-то количество немецких купцов, которых и захватил Александр, а «Житие» и летопись представили их под видом «немцев-завоевателей».
     Новгородская летопись, кстати, нигде не говорит о том, что «немцы» - это захватчики, лишь отмечает их национальность, в отличие от, например, чуди и других. Вывод о том, что это был грозный враг, делается историками на основании голословных утверждений «Жития». А что стоят домыслы автора этого произведения, мы уже видели на примере Невской битвы и увидим в дальнейшем.
     Итак, казнив захваченных вожан, «немцев» Александр «привел в Новгород». Об этом говорит только «Житие», летопись вообще не упоминает ни о каких пленных.
     И вот здесь интересный пассаж. Повторим его: «Князь же Александр вскоре пошел и разрушил город их (тех, кто пришел из Западной страны) до основания, а их самих – одних повесил, других с собою увел, а иных, помиловав, отпустил, ибо был безмерно милостив». Интересно, а где мера «княжеской милости»? Ведь повесил же он вожан. Кого же тогда отпустил? Никого – некого отпускать было, поскольку никого он не захватил. Это первое. А если и попали в плен несколько купцов, то они заплатили выкуп – дело вполне распространенное. Таким образом, Александр и деньги заработал, и престиж свой поднял. Зачем говорить, что отпустил за деньги, если это можно представить как «милость победителя».
     Представить победу под Копорьем как выдающееся событие было просто необходимо для поддержания престижа всей семьи Ярослава Всеволдовича. Русские никогда не захватывали оборонительных крепостей ливонцев ни до этого, ни на протяжении 300 лет после этого.
     Значит, крепости просто необходимо было придать выдающееся значение. Неужели этого не знали наши, советские исследователи?    Думается, знали, но предпочли закрыть глаза на этот факт – политический заказ стал важнее исторической правды.
     Итак, Александр разрушил Копорье. Но не для этого же собиралось такое войско. Скорее, стоит предположить, что такое количество людей было собрано для возвращения Пскова под «руку» Новгорода.
     По логике, Александр должен был тотчас выдвинуться к Пскову, тем более, что ливонцы не предпринимали совершенно никаких действий против него. С теми силами, которыми располагал Александр, вполне возможно было сразу осадить и взять Псков. Александр, однако, опять покинул Новгород и уехал в Переяславль. Возвращается Александр от отца, из «Низовой земли», с подкреплениями в виде суздальских полков, которые возглавляет его брат Андрей. Полки, которые привел брат, нужны были не для освобождения Пскова, а для похода на Ливонию.         
     Дальнейшие события приводят к еще одному «великому подвигу Александра Невского» – битве на Чудском озере.
     «В лето 6750 (1242). Поиде князь Олександръ с Новгородци и с братомъ Андреем и с Низовцы на Чюдьскую землю на Немци и зая вси пути и до Пльскова; и изгони князь Пльсковъ, изъима Немци и Чюдь, и сковавъ поточи в Новъгород, а самъ поиде на Чюдь».
     « В лето 6750 (1242). Пришед князь Александръ и изби Немемць во граде Пскове, и градъ Псковъ избави от безбожных Немець, помощи святыя Троица».
     «На Руси есть город, он назвается Новгород.
До новогородского князя дошло это известие,
Он собрался со многими отрядами против Пскова, это истина.
Туда он прибыл с большой силой; он привел много русских,
Чтобы освободить псковичей.
Этому они от всего сердца обрадовались.
Когда он увидел немцев, он после этого долго не медлил,
Он изгнал обоих братьев-рыцарей, положив конец их фогству
И все их кнехты были прогнаны.
Никого из немцев там не осталось: русским они оставили землю.
Так шли дела братьев-рыцарей: если бы Псков был тогда убережен,
То это приносило бы сейчас пользу христианству
До самого конца света.
Это – неудача.
Кто покорил хорошие земли и их плохо занял военной силой,
Тот заплачет, когда он будет иметь убыток,
Когда он, очень вероятно, потерпит неудачу».
      Между прочим, этот вывод относится не к немцам, как любят толковать наши историки, а именно к Александру. Немцы не захватывали земли военной силой, а Александр поступил именно так, и «Хроника» предупреждает о последствиях.
     Пристальный взгляд на концовку этого отрывка «Рифмованной Хроники» приводит нас к совершенно парадоксальному, но логичному выводу: битва на Чудском озере нанесла удар не столько по Ордену, сколько по торговому конкуренту Новгорода – Пскову и Дерптскому епископству.
     Псков Александр занял совершенно спокойно, никаких боевых действий не велось. Это понятно и из летописей, и из его отношения к псковскому князю Ярославу Владимировичу. Александр не покарал князя, как следовало бы ожидать, а простил и дал ему на княжение Торжок. Скорее всего, Ярослав сам сдал город и получил за это награду.
    Невский не только получил большой земельный выигрыш, но и приобрел вассала, держащего под контролем главный перевалочный путь на торговом пути в Новгород из «Низовой земли» - Торжок, за который щла впоследствии борьба в течение двух столетий.
     «Житие», конечно, всячески превозносит очередной «подвиг» князя. Вообще, складывается впечатление, что автор склонен из каждой маленькой и незначительной детали, каждого поступка Александра, делать глобальные выводы, естественно, в пользу последнего:
     «Он же вскоре изгнал их (немцев) из Пскова и немцев перебил, а иных связал и город освободил от безбожных немцев, а землю их разорил и пожег и пленных взял бесчисленное множество, а других перебил».
     Немецкий гарнизон Пскова состоял из двух человек. Кого победил князь, бесчисленное множество каких немцев? Где он их вообще взял? Не разорял Александр псковские земли. Зачем, если Псков опять перешел «под руку» Новгорода и город просто открыл ворота?
      Почему то по сию пору общепризнанно, что Александр освободил псковичей от «иноземного ига», за что они были ему благодарны. Об этом совсем недавно говорил в своей речи патриарх Кирилл. А между тем  «Житие» приводит такие слова Александра, обращенные к псковичам: « О невежественные псковичи! Если забудете это до правнуков Александровых, то уподобитесь иудеям, которых питал Господь в пустыне манною небесною и перепелами печеными, но забыли все это они и Бога своего, избавившего их от плена египетского». Конечно, вряд ли Александр Ярославич говорил именно эти слова, если вообще что-либо произносил. Но главное здесь  – это напоминание о послушании Александру и всем членам его семьи.
     Но «неблагодарные псковичи» очень быстро забыли о своем «защитнике и покровителе», а может быть даже и не подозревали, что он именно «освободил их из немецкого рабства». Между прочим, своими покровителями псковичи издавна считали святых князей Всеволода Мстиславовича, князя Новгородского, умершего, кстати, в 1138 году, и Тимофея (Довмонта). «Невежество» псковичей состояло как раз в том, что они считали власть иноземцев-ливонцев меньшим злом, чем власть Ярославичей.
      Так что, по сути, не было никакого «освобождения», не за что было псковичам благодарить Александра Ярославича ни тогда, ни сейчас.
     О судьбе Изборска ни русские, ни ливонские источники вообще ничего не сообщают. Скорее всего, он также как Псков, подчинился власти новгородского князя без боя.
     Однако войска Александр Невский собрал немалые. И отнюдь не для освобождения родной земли. Готовится князь к походу на Ливонию, на захват чужих земель.
     Как мы увидим в дальнейшем, знаменитая Чудская битва – отнюдь не акт по защите Родины от вооруженного врага, а следствие именно набега на ливонские земли. Так что об оборонительном характере сражения не стоит рассуждать. Но обо всем по-порядку.
     «Новгородский князь (после Пскова) опять ушел в свою землю.
Есть город большой и широкий, который также расположен на Руси:
Он называется Суздаль.
Александр звали того, кто в то время был его князем:
Он приказал своему войску готовиться к походу.
Русским был обидны их неудачи; быстро они приготовились.
Тогда выступил князь Александр и с ним многие другие русские из Суздаля.
Они имели бесчисленное количество луков.
Очень много красивейших доспехов,
Их знамена были богаты, их шлемы излучали свет.
Так направились они в землю братьев-рыцарей».
     Что же делает там «святой и благочестивый защитник русских земель»?
     «Тогда братья-рыцари, бытро вооружившись, оказали им сопротивление; но их было немного.
В Дерпте узнали, что пришел князь Александр с войском на землю братьев-рыцарей, чиня грабежи и пожары.
Епископ не оставил это без внимания
Быстро велел мужам епископства
Поспешить в войско братьев-рыцарей для борьбы против русских.
Что он приказал, то и произошло.
Они после этого долго не медлили,
Они присоединились к силам братьев-рыцарей.
Они привели слишком мало народа, войско братьев-рыцарей
Также было слишком маленьким
Однако они пришли к единому мнению атаковать русских».
     «Житие» же конечно приписывает немцам самые плохие намерения, а Александру самые благородные: «немцы же, гордые, собрались и сказали: «Пойдем, и победим Александра, и захватим его».
     Показательно, кстати, что ливонские источники вообще не отмечают роли Александра как именно новгородского князя в этот период, а упоминают его, как князя суздальского и отождествляют, прежде всего, с этим. Поэтому захват малозначительного с точки зрения «немцев» князя-захватчика не имеет ни малейшего смысла.
     Парадоксально, что именно в этот момент рыцари Ордена оказались в положении безвыходном. Для них поход Александра Невского мог стать роковым.
     Как развивались события вплоть до 5 апреля 1242 года, до знаменитой Чудской битвы?
     «И яко быша на земли, пусти полкъ всь в зажития; а Домашь Твердиславичь и Кербетъ быша в разгоне, и усретоша я немци и чюдь у моста и бишася ту; и убиша ту Домаша, брата посаднича, мужа честна, и иныхъ с нимъ избиша, а иныхъ руками изъимаша, а иниии къ князю прибигоша в полкъ; князь же въспятися на озеро, Немци и Чюдь поидоша на нихъ».
     Итак, краткие выводы:
Во-первых, не русские отбивали нападение ливонцев, а сами ливонцы взялись за оружие в ответ на действия Александра.
Во-вторых, не было никакого огромного «войска псов-рыцарей». Наскоро собранные отряды: как следует из «Рифмованной хроники» – немного рыцарей, небольшая дружина Дерптского епископа, ополчение из местных жителей. И все же они смогли обратить русских в бегство. Когда грабители в панике (а это видно из Новгородской летописи) побежали, ливонцы пустились в погоню.
В-третьих, удача им сопутствовала, они разгромили отряд брата новгородского посадника Домаша и Кербета. Думается, вопреки утверждению историков, они были посланы в разведку ни с целью узнать местоположение «противника», а где еще можно чем-нибудь поживиться. Остальные отряды «были заняты сбором фуража и провианта», как стыдливо пишет русская историография, а попросту – мародерствовали, так как что за «сбор фуража» на чужой территории?
В-четвертых, никакого похода на Новгород ливонцы, естественно, не планировали. Это видно из соотношения их сил. Они лишь хотели выгнать захватчиков. И оказались на льду Чудского озера, преследуя нагруженных награбленным добром русских.
    Ниже мы подробно остановимся на Чудской битве, и рассмотрим вопрос – где же она произошла и как это было.
     Главный вывод: в 1242 году не было никакого вторжения на русские земли, не было никакого «крестового похода» на Русь.  Так что заслуги Александра Невского и в этом случае, мягко говоря, преувеличены.

Подвиг второй:

6.13. «ЛЕДОВОЕ ПОБОИЩЕ»
   Прежде чем перейти непосредственно к анализу битвы на Чудском озере, получившем название «Ледовое побоище», давайте рассмотрим такой интересный вопрос – когда и почему она вдруг стала таким эпохальным событием в русской истории? Почему локальный эпизод Второй Ливонской войны вдруг превратился в битву, которая по своему значению для русской истории стала чуть ли не равна Сталинградской битве или Курской дуге?
     Дореволюционные историки не исследовали специально именно Ледовое побоище, а если и упоминали о нем в контексте деяний Александра Невского, то ссылались при этом либо на Новгородскую Первую летопись, либо цитировали «Житие». Достоверность сведений ими не проверялась и, естественно, не ставилась под сомнение.
          Во многом дальнейшие представления историков советского периода, а следовательно, и всего народа (преподносимые в школе знания) о Невской битве и Ледовом побоище были основаны на постулатах Н.И.Костомарова, известного своей просто какой-то патологической ненавистью к немцам. Именно ему последующие историки обязаны постулатом, что война Новгорода и Швеции, Новгорода и Ливонии носила религиозный характер. «Дело шло о защите православия, на которое разом посягали враги, возбужденные благословением папы».  Выше мы уже не раз подчеркивали, что это было совсем не так.
     Костомаров просто изложил в своей книге пересказ «Жития», не дав себе труда критически оценить его, а последующие поколения историков радостно ухватились за его теорию. Тем более, что в советское время назвать в качестве исторического источника религиозное «Житие» было невозможно, а вот книга уважаемого историка Костомарова в качестве источника вполне подходила. Чтобы не быть голословными, процитируем Н.И.Костомарова – и все встанет на свои места, тем более, что непосредственно к тексту «Жития» мы обращались выше, и будем обращаться далее, говоря о Ледовом побоище и последующих годах жизни и деятельности Александра Невского.
     «Немцы и покоренные ими латыши и эсты бросились на новгородские земли, предавали их опустошению, взяли пригород Лугу, Тесово, построили укрепление в погосте Копорье. Вожане поневоле приставали к ним; те, которые не хотели – разбежались в леса и умирали с голода. Неприятельские шайки метались в разные стороны, достигали тридцати верст от Новгорода, и убивали новгородских гостей, ездивших за товарами». Как видим, это почти дословный пересказ сведений Новгородской Первой летописи, дополненный, правда, своими домыслами насчет поведения вожан. Читаем далее:
     «В таких обстоятельствах новогородцы послали к Ярославу просить князя. Ярослав послал им сына Андрея. Немцы причиняли им все более и более зла: у поселян по луге отобрали всех коней и скот, и не на чем было пахать поселянам. Новгородцы рассудали, что один Александр может их выручить, и отправили к нему владыку Спиридона. Дело качалось не одного Новгорода, а всей Руси, - Александр не противился». Вот оно – представление об Александре Невском, как защитнике всей Русской земли, рожденное церковными летописцами XV века, когда даже представление о том, что представляла из себя Русь XIII века и каково было место князя в Новгороде в то время, было утрачено. И Костомаров покорно следует за общепринятой официальной церковной и светской версией, даже не дав себе труда сделать анализ. В этом, как говорилось выше, он не одинок – так поступали почти все дореволюционные историки.
    «Немедленно отправился он с новгородцами очищать Новгородскую землю от врагов, разогнал их отряды, взял Копорье, милостиво обращаясь с пленниками, перевешал, однако, изменивших Новгороду вожан и чудь. Затем он достиг Пскова, освободил его от немцев, отправил в оковах в Новгород двух немецких наместников Пскова». Как освободил, сколько было немцев – непонятно. Кстати, нигде - не в летописях, ни в «Житие», ни в «Рифмованной Хронике» не говориться, что именно два немецких рыцаря, составлявших весь немецкий гарнизон Пскова, попали в плен, а тем более были отправлены в оковах в Новгород. Этот выдуманный эпизод впоследствии разрастется в фильме Эйзенштейна до гигантских размеров: огромное количество плененных рыцарей, столько, наверное, не было во всей Прибалтике того времени.
     А вот и Ледовое побоище:
     «Оставаясь в Пскове, (на самом деле Александр практически сразу покинул его, отправясь разорять Ливонию) Александр ждал против себя новой неприятельской силы и вскоре услышал, что она идет на него. В первых числах апреля 1242 года Александр двинулся навстречу врагам, и у скалы, называемой Вороний камень на Узмени, произошла другая битва, не менее знаменитая Невской, известная в истории под названием: «Ледовое побоище». Пересказывая цитату из Новгородской Первой летописи, Костомаров делает несколько фактических ошибок: не двигался Александр навстречу врагам из Новгорода, ливонцы, как мы увидим ниже, гнались за нагруженными награбленным добром новгородцами до самой Узмени. Узмень и Вороний камень – два совершенно разных места, даже в летописи они упомянуты через запятую и нигде не сказано, что битва произошла именно около Вороньего Камня – там и места то нет.  Но на этом мы остановимся ниже. А вот ход битвы по Костомарову (читай – по «Житию»):
     «Враги встретились в субботу 5 апреля при солнечном восходе. Увидя приближающихся врагов, Александр поднял руки вверх и громко сказал: «Рассуди, Боже, спор мой с этим высокомерным народом!» Битва была упорная и жетокая. С треском ломались копья. Лед побагровел от крови и трескался местами. Многие потонули. Потерявшие строй немцы бежали; русские с торжеством гнались за ними семь верст до Суболического берега.
     С торжеством возвращался Александр в освобожденный Псков. Близ коня его вели знатных рыцарей; за наи гнали толпу простых пленных. Навстречу ему вышло духовенство. Народ приветствовал победителя радостными криками».
     Прекрасная, идиллическая картина! Что самое интересное в ней – ничего этого не было. И это мы увидим далее, при анализе исторических источников и археологического материала.
     В непосредственно послереволюционный период жизнь и деятельность Александра Невского никого не интересовала, тем более, что объявленный православной церковью «святым и благоверным», он не вписывался в рамки борьбы с религией, ведшейся в то время в Советском Союзе.
  Но позднее советской литературе целые монографии и даже поэмы были посвящены «бессмертному подвигу князя» на льду Чудского озера.
     Всплеск интереса к фигуре Александра Ярославича начался в конце 30-х годов, что было вполне закономерно для внешней и внутренней политики тех лет. В предверии надвигающейся войны с нацистской Германией нужен был национальный герой, успешно боровшийся с врагами России. А тут такая удача – не просто враги, а немцы! И неважно, что немцами летописцы назвали совершенно другой народ – ливонцев, главное – с немцами боролись и их били. И начался новый виток прославления Александра Ярославича. Конечно, совершенно не упоминалось, что он канонизирован православной церковью, как святой. Он предстает, как выдающийся военачальник, как князь «всея Руси», защитник земли русской. Оба локальных эпизода Второй Ливонской войны  - Невская битва и Ледовое побоище - превращаются в эпохальные по своей значимости сражения, которые имели выдающееся значение не толко в истории Руси, но всей Европы, а обычные пограничные стычки между Новгородом и Ливонией – в агрессию немцев против всей Руси. Правда, пропадает религиозный аспект, уже не пишут об агрессии католичества против православия. Совершенно игнорируется тот факт, что «опытному военачальнику и едиственной надежде русской земли» был всего лишь 21 год и воинского опыта он практически не имел и что состоявшее в основном из суздальцев войско возглавлял его брат Андрей. Да и вообще – все последующие описания, как обстоятельств, так и хода битвы, в частности, на Чудском озере – плод фантазии авторов, причем каждый писал, что хотел, совершенно не соотносясь не с исторической обстановкой, ни с географической картой местности битвы. Но социальный заказ партии и правительства был выполнен блестяще. На многие поколения прочно утвердился героический образ Александра Невского, таким он продолжает оставаться и сейчас в сознании миллионов. Как удивился бы должно быть сам Александр Ярославич, узнав о себе то, что про него написано! Прежде всего, он узнал бы, что он – Невский. При жизни его так никто не называл. Это прозвище относится к целому ряду князей из династии Ярославичей и появляется в летописях только с XV века. Но это так, к слову.
     Главной задачей советских историков, начиная с 30-х годов было доказать, что русские воины во главе с Александром Невским остановили немецкую агрессию. Факты используются все те же, взятые из дореволюционных источников, опять без анализа, зато с ярко выраженной идеологической окраской. Причем, например, битва на Чудском озере описывается без всякого применения западных источников и на основании вольного пересказа того же Костомарова. При этом совершенно игнорируется тот факт, что о ходе сражения в источниках ничего не говориться. Следовательно, надо было придумать сам ход битвы, построение войск, их количество и другие детали сражения. И придумали, и стали включать в учебники по воинской тактике, и в школьные учебники - описание и даже схему битвы.
     Чтобы не быть голословными, приведем далеко неполный перечень литературы, написанной в 30-е – 40-е гг. об Александре Невского. Из названий книг и статей, из названий журналов, в которых эти статьи опубликованы станет сразу понятно их содержание. Отметим при этом, что основная масса литературы об Александре Ярославиче как раз и относится к периоду, предшествующему Великой Отечественной войне. Позднейшие историки лишь переписывали и приукрашивали на свой лад написанное первым поколением. Вот, например, какие книги и статьи увидели свет:
Грацианский Н.П. немецкий «Drang nach Osten» в фашистской историографии. Сб.: Против фашистской фальсификации истории, М.-Л., 1939
Данилевский В.В. Александр Невский, М., 1942 (Великие борцы за русскую землю)
Богусевич В.А. Уничтожение Александром Невским немецко-рыцарского войска в Копроье // Новгородская история, вып.III-IV, Новгород, 1938
Коробков Н.М. Важнейшие черты полководческого искусства Александра Невского, Суворова и кутузова // Пропагандист, 1942 № 11-12
Коробков Н.М. Как русские били немецких захватчиков в Прибалтике (от «Ледового побоища» до зятия Берлина) //Военно-исторический журнал, 1941, № 6-7
Строков А.А. Разгром «немецких псов-рыцарей» на льду Чудского озера в 1243 г./ Новгородский исторический сборник, вып.III-IV, Новгород, 1938
     Последняя статья прелестна даже самим названием – фактические ошибки и раз и навсегда приклеенный к ливонским рыцарям ярлык, ставший впоследствии идеологическим штампом.
     А вот еще две статьи, напечатанные в журналах с многообещающими названиями:
Берхин И. Борьба русского народа против немецких и шведских интервентов в XIII в. // Молодой большевик, 1939, № 8
Галкин В. Ледовое побоище. К 700-летию // Спутник агитатора, 1942, № 5
     Не надо даже никаких дополнительных пояснений – авторы этих работ все сказали за себя сами.
     Но пальма первенства в вопросе прославления деяний Александра Невского, как великого полководца, по праву принадлежит А.И.Козаченко, написавшем в 1938 году небольшую книгу «Ледовое побоище».  Эта брошюра изобилует ошибками, неточностями и дает простор фантазии автора. Все приводить здесь нет нужды, отметим лишь главные выдумки, которые по сию пору кочуют из книги в книгу.
     Козаченко, в частности, утверждает, что во главе ливонцев «выступил со всеми рыцарями Ордена магистр Валк» , то есть магистр Тевтонского Ордена Герман Балк. В действительности же Балк умер в 1239 году и в собыитиях 1240-1242 гг. не мог принять участия чисто физически, а рыцари Тевтонского Ордена никогда не принимали участия в делах Ливонии. Для этого вполне хватало местных рыцарей, ведь, как мы уже писали выше, Ливония для Тевтонского Ордена была лишь малозначительным «филиалом». Ливонские хроники ничего не сообщают об участии кого-либо из руководителей Тевтонского Ордена в войне с новогородцами, магистр Ордена всегда находился в Пруссии, а командующий вассалами Тевтонского Ордена в Ливонии имел титул ландмейстера. Кроме того, в апреле 1242 года большинство даже ливонских рыцарей во главе с ландмейстером Дитрихом фон Грюнингеном сражалось в Курляндии. Что самое интересное, мысль об участии в бою магистра и его пленении подчерпнута, несомненно, из одной из редакций «Жития Александра Невского», где летописец в свою очередь дал волю фантазии. Правда, в «Житие» говорилось об участии в бою не магистра рыцарского Ордена, а католического епископа, что тоже является выдумкой – Дерптскому епископу Герману было в это время около 70 лет и он не мог принять участе в битве хотя бы по этой причине. Кроме того, Ливонские хроники ничего не говорят о нахождении его в плену.
     Теперь о ходе битвы: именно Казаченко придумал, что перед сражением часть дружины была поставлена в засаду за возвышенностями берега и в разгар боя ударила с тыла, закупорив окончательно щель, пробитую «германской свиньей». «Германская свинья» здесь не ругательство, а способ построения конных рыцарей.
     Пикантность ситуации в том, что практически  в описании ни одной битвы средневековья нет упоминания о рыцарском строе, именуемом  «кабанья голова». Единственное построение, сходное с  этим было применено Ричардом Львиное Сердце в битве с арабами Саладина при Арсуфе в 1191 гг. И то для обороны.
     Где и как можно было построиться таким образом при той топографии местности, которая существует – совершенно непонятно. Также абсолютной выдумкой является т.н. «засадный полк», там негде спрятаться, там нет возвышенностей, это пойма реки, делящаяся на озера и рукава. «Засадный полк», видимо, был подчерпнут Козаченко и его последователями из описания Куликовской битвы, после чего эта фантастическая история вошла во все учебники. Но на анализе ошибок описания построения войск и вообще хода битвы мы остановимся ниже.
     Таким образом, социальный заказ партии и правительства был выполнен. Очень интересна с точки зрения выполнения этого политического заказа поэма К.М.Симонова «Ледовое побоище».  В ней поэт, не имеющий ни малейшего представления о действительном положении дел, о реальном историческом материале, а пользовавшийся, по видимому, книгами, подобными брошюре Казаченко, отразил все возможные ошибки. И, кстати, четко изложил, почему и для чего понадобился герой, подобный Александру Невскому. Стоит процитировать некоторые фрагменты этой поэмы, относящейся к 1937 году. Поэма была явно заказная, но поэт был талантливый. Это, кстати, и плохо – чем ярче талант, поставленный на службу власти, тем убедительнее выглядит написанная им ложь.
«На голубом и мокроватом
Чудском потресковавшем льду
В шесть тыщ семьсот пятидесятом
От сотворения году.
В субботу, пятого апреля,
Сырой рассветною порой
Передовые рассмотрели
Идущих немцев темный строй».
     Ошибка первая – битвы именно на льду Чудского озера не было. Но большиство считает именно так до сих пор. Далее следует великолепное описание немецкого войска, порожденное фантазией автора:
«На шапках – перья птиц веселых,
На шлемах – конские хвосты.
Над ними на древках тяжелых
Качались черные кресты.
Оруженосцы сзади гордо
Везли фамильные щиты,
На них гербов медвежьи морды,
Оружье, башни и цветы.
Все было дьявольски красиво,
Как будто эти господа,
Уже сломивши нашу силу,
Гулять отправились сюда.
Ну что ж, сведем полки с полками,
Довольно с нас посольств, измен,
Ошую нас Вороний Камень
И одесную нас Узмень».
     По мнению поэта, именно так выглядел небольшой отряд ливонцев, уставших, загнавших коней, разбивших отряд Домаша и Кербета, гнавшихся за мародерами-новгородцами от самых границ Ливонии. Но мы забегаем вперед. Очень интересна также топография местности в поэтическом изложении – все ясно и понятно: ошую и одесную. Просто отлично. До сих пор историки, археологи, географы и топографы не выяснили точно, где именно был этот Вороний камень и как выглядела в XIII веке местность, называемая Узмень.
«Углом вперед, от всех особо,
Одеты в шубы, в армяки,
Стояли темные от злобы
Псковские пешие полки.
Их немцы доняли железом,
Угнали их детей и жен,
Их двор пограблен, скот порезан,
Посев потоптан, дом сожжен».
     Об отношениях между Псковом и ливонцами мы уже говорили выше, так что этот пассаж остается целиком на совести К.Симонова. Но поэт на то и поэт – он обязан давать волю своей фантазии.
     И вот само описание битвы со всеми уже официально признанными выдумками, в которые до сих пор свято верит основная масса народа:
«Князь перед русскими полками
Коня с разлета повернул,
Закованными в сталь руками
Под облака сердито ткнул.
«Пусть с немцами нас бог рассудит,
Без проволочек тут, на льду,
При нас мечи, и, будь что будет,
Поможем божьему суду!»
Князь поскакал к прибрежным скалам,
На них вскарабкавшись с трудом, (в кольчуге и латах?!)
Высокий выступ отыскал он,
Откуда видно все кругом.
И оглянулся. Где-то сзади,
Среди деревьев и камней,
Его полки стоят в засаде,
Держа на привязи коней.
А впереди, по звонким льдинам,
Гремя тяжелой чешуей,
Ливонцы едут грозным клином –
Свиной железной головой».
     Если судить по этому описанию, то свое войско ливонцы набирали не иначе как по признаку безумия – ни один рыцарь в здравом уме не станет наступать по тающему апрельскому льду через озеро. Пластинчатый доспех, а именно такие преобладали в XII-XIII веках, весил 25 кг. Прибавим к этому пластины, закрывающие коня – около 20 кг. Кольчуги, в которые было одето большинство ливонского войска, весили около 12 кг. А еще вооружение – мечи, копья, возможно, алебарды. Так что лезть на лед в таком вооружении мог лишь сумашедший. Хотя большинство ливонского войска составляли легковооруженные, скорее всего, пешие воины. Конных рыцарей, как мы увидим ниже, в составе ливонцев было очень мало. Здесь надо отметить, что привычный нам по книгам и фильмам облик рыцаря в сверкающих цельных доспехах появляется лишь к XVI веку, да и тогда такие доспехи – редкость, предназначенная в основном для царственных особ. И весят такие доспехи 33 кг.
     Прелестно дальнейшее описание битвы, заставляющее вспомнить сразу и «Полтаву» Пушкина, и «Бородино» Лермонтова:
«Уже смешались люди, кони
Мечи, секиры, топоры,
А князь по-прежнему спокойно
Следил за битвою с горы.
Его дружинники скучали,
Топтались кони, тлел костер.
Бояре старые ворчали:
«Иль меч у князя не остер?
Не так дрались отцы и деды
За свой удел, за город свой.
Бросались в бой, ища победы,
Рискуя княжьей головой!»
Князь молча слушал разговоры,
Насупясь на коне сидел,
Сегодня он спасал не город,
Не вотчину, не свой удел.
Сегодня силой всенародной
Он путь ливонцам закрывал,
И тот, кто рисковал сегодня –
Тот всею Русью рисковал».
     Красиво, ничего не скажешь. А главное, отчасти правда – князь действительно ничего не спасал. Может быть, только свою жизнь и свое добро. Но уж, конечно, не всю Русь, и даже не ее часть.
«Подняв мечи из русской стали,
Нагнув копейные древки,
Из леса с криком вылетали
Новогородские полки. (на самом деле – суздальцы)
По льду летели с лязгом, с громом,
К мохнатым гривам наклоняясь;
И первым на коне огромном
В немецкий строй врубился князь.
И отступая перед князем,
Бросая копья и щиты,
С коней валились немцы наземь,
Воздев железные персты ».
     Но под «новогородскими полками» (кстати, это были суздальцы) и под князем на огромном коне лед почему-то не треснул. Видимо, это был патриотически настроенный лед – трещал только под немцами:
«Под ними лошади тонули,
Под ними дыбом лед вставал,
Их стремена на дно тянули,
Им панцирь выплыть не давал».
     Кстати, ни на дне Чудского озера, ни в его окрестностях до сих пор не найдено ничего даже отдаленно похожего на доспех.
     Но К.Симонов, выполняя социальный заказ, был честен. Он четко ответил на вопрос, для чего была написана данная прекрасная поэма.
«Заключение. 1937 год.
Сейчас, когда за школьной партой
«Майн Кампф» зубрят ученики
И наци пальцами по картам
Россию делят на куски,
Мы им напомним по порядку –
Сначала грозный день, когда
Семь верст ливонцы без оглядки
Бежали прочь с чудского льда.
Потом напомним день паденья
Последних Орденских знамен,
Когда отдавший все владенья
Был Русью Орден упразднен. (?!) …

Мы верим в это, так и будет,
Не нынче-завтра грохнет бой,
Не нынче-завтра нас разбудит
Горнист военною трубой.

И если гром великий грянет
Над сворой псов и палачей,
Для нас все так же солнце станет
Сиять огнем своих лучей».

     Итак, в преддверии Второй мировой войны, снова потребовался образ русского князя-воина. Дмитрий Донской не годился, он воевал с монголо-татарми, а вот Александр Невский, конфликтовавший с немцами, оказался полностью востребованным новой властью. И был создан новый образ – уже не «святого и благоверного князя», а князя-воина, князя-борца за свободу Родины. Был создан миф об Александре Невском, был создан миф о Ледовом побоище.
     Если судить о событиях 1240-1242 гг. по популярной литературе о Ледовом побоище и фильму Эйзенштейна, то представление получается совершенно искаженное. Выходит, что немецкие рыцари, выступив в «крестовый поход на Русь», захватили Псков, и, двигаясь на Новгород, оказались на Чудском озере, где были остановлены войском Александра Невского и разбиты. В фильме, правда, говориться, что сражение происходит на «чужой земле». Но откуда взялась «чужая земля» между Новгородом и Псковом? И вообще, создается впечателние, что эти события произошли в достаточно короткий срок, как бы следуя друг за другом. Однако со времени захвата Ярославом Владимировичем Пскова и до битвы на Чудском озере прошло около полутора лет. А если взглянуть на карту, то можно легко убедиться, что место сражения лежит вовсе не на пути из Пскова в Новгород. И вообще, если немецкие рыцари направлялись из Пскова в Новгород, то почему они шли полтора года? Новгородцы проделывали тот же путь за неделю.
    А что же было на самом деле? Обратимся для начала к источникам и свидетельствам современников Александра Ярославича.
     Весной 1242 года не немцы шли на Новгород, а Александр Ярославич «ходил на Немци». О характере похода достаточно четко сказано в Новгородской Первой летописи.
     Итак, Новгородская Первая летопись:
     «В лето 6750. Поиде князь Олександръ с новгородци и с братомъ Андреемъ и с низовци на Чюдьскую землю на Немци и зая вси пути и до Пльскова; и изгони князь Пльсковъ, изъима Немци и Чюдь, и сковавъ поточи в Новгородъ, а самъ поиде на Чюдь. И яко быша на земли, пусти покъ всь в зажития; а Домашь Твердиславичь и Кербетъ быша в розгонъ, и усретоша я немци и Чюдь у моста, и бишася ту; и убиша ту Домаша, брата посаднича, мужа честна, и инехъ с нимъ избиша, а инехъ руками изымаша, а инии къ князю прибегоша в полкъ; князь же въспятися на озеро, Немци же и Чюдь поидоша по нихъ. Узревъ же князь Олександръ и новгороци, поставиша полкъ на Чюдьском озере, на Узмени, у Воронея камени; и наехаша на полкъ Немци и Чюдь и прошибошася свиньею сквозь полкъ, и бысть сеча ту велика Немцемь и Чюди. Богъ же и святая Софья и святою мученику Бориса и Глеба, еюже ради новгороци кровь свою прольяша, техъ святыхъ великыми молитвами пособи богъ князю Александру; а немци ту падоша, а Чюдь даша плеща; и, гоняче, биша ихъ на 7-ми верстъ по леду до Суболичьскаго берега; и паде Чюди бещисла, а Немецъ 400, а 50 руками яша и приведоша в Новъгородъ. А бишася месяца априля въ 5, на память святого мученика Клавдия, на похвалу святыя Богородица, в суботу».
     Это все собственно о битве. Ни о количестве войск, ни о ходе сражения, ни об участии в нем непосредственно князя не говориться ничего. Упоминается лишь способ построения ливонцев – «свинья». Причем, если внимательно вчитаться в строки становиться ясно: Александр с войсками отступал и район Чудского озера был крайней точкой – оттуда было некуда идти, если только не одержать победу над ливонцам и их союзниками. Так что не героический натиск проявили русские, в скорее отчаянное сопротивление обреченных на смерть.
     И еще: обратим внимание – «немцы падоша», т.е. погибли, а «Чюдь даша плеща» - т.е. отступает. Следовательно, именно Чюди, т.е. союзников ливонцев из прибалтийских племен было большинство. Нет никакого упоминания ни о магистре Ордена, ни о самом Ордене. Немцы – это ливонцы, но нигде нет ни слова о рыцарях, тем более о названиях их Орденов. Всего 50 человек пленных, взятых, очевидно, для последующего выкупа их противной стороной, что соответствует обычаям того времени.   И, естественно, следует продолжение этого эпизода:
«Того же лета Немци прислаша с поклоном: «безъ князя что есмы зашли Водь, Лугу, Пльсковъ, Лотыголу мечемъ, того ся всего отступаемъ; а что есмы изъимали мужии вашихъ, а теми ся розменем: мы ваши пустимъ, а вы наши пустите»; и таль пльсковскую пустиша и умиришися».
     То есть происходит обмен пленными и обещаниями впредь не нарушать границ с обоих сторон, что вполне ествественно. Вопрос – откуда у немцев пленные псковичи? Значит, не бежали они в панике 7 верст, как бы не хотелось этого нашим историкам, а отступали организованно, да еще вели за собой достаточное количество пленных русских для последующего выкупа и обмена, точно также, как князь Александр. «Эпохальное для всей Руси» событие оборачивается обычной пограничной стычкой. О том, что событие было рядовым для современников, говорит продолжение этого отрывка летописи: «Того же лета князь Ярославъ Всеволодичь позванъ цесаремь татарьским Батыемъ, иде к нему въ Орду». Обыкновенные, рядовые события.
     Отметим еще один эпизод из летописи, связанный с Чудской битвой – поражение отряда Домаша и Кербета. Домаш Твердиславович – брат новгородского посадника был убит. Под следующим, 1243 годом летописец напишет о смерти новгородского посадника Степана Твердиславовича, бывшего таковым «13 лет без 3 месяцев». Кто же такой Кребет? Если судить по последующим записям Новгородской Первой летописи, Кербет («Ербетъ») был около 1245 года великокняжеским посадником в Дмитрове, следовательно, он остался жив. Был ли он посадником еще в 1242 году или получил эту должность позже за свои заслуги – неясно. Понятно лишь, что он был из «низовцев», т.е. пришел с войсками князя Андрея. Кстати, здесь же говориться и о дальнейшей судьбе Ярослава Владимировича, князя Псковского. Во всяком случае, в 1245 году он был еще верным союзником Ярослава Всеволдовича.
     «В лето 6753. Воеваша Литва около Торжку и бежици; и гнашася по нихъ новоторжци съ княземъ Ярославомъ Володимировичемъ и бишася с ними; и отъяша у новоторжцевъ кони, и самихъ биша, и поидоша с полономь проче. Погониша по нихъ Явидъ и Ербетъ со тферичи и дмитровци, и Ярославъ с новорожьци; и биша я подъ Торопчемь и княжици ихъ въбегоша в Торопечь». 
     Но о последующих походах Александра Ярославича против Литвы мы еще поговорим ниже. А теперь вернемся к источникам.
     Какие основные выводы о событиях тех лет можно сделать из текста Новгородской Первой летописи? В оценке  событий мы опираемся в основном на нее, так как это наиболее ранний и еще не искаженный фантазией переписчиков текст.
     Вот как оценивает достоверность летописи, в частности, академик М.Н.Тихомиров: «Ниболее древним летописным свидетельством надо считать запись о битве на Чудском озере в Синодальном хартейном списке XIV века. Заметка Новгородской летописи самая древняя по происхождению и сделана каким-либо новгородцем, судя по термину «Низовци», которым в Новгороде обозначали жителей Владимиро-Суздальской земли. Об этом же говорит и характерная фраза: «Узревь же… Олександр и новгородци», а также отсутствие упоминания о псковичах».
     Выводы из текста:
     Во-первых, в «освобождении» Пскова участвовали не только новгородцы, но и суздальцы, приведенные князем Андреем. Во-вторых, заняв Псков, Александр перенес военные действия на ливонскую территорию. В-третьих, Домаш Твердиславович, брат новгородского посадника и Кербет были отправлены в «розгон», т.е. грабительский набег, в то время, как основные силы были заняты «в зажитии», т.е. военной операции по сбору продовольствия и фуража у населения вражеской стороны. Отряд Домаша и Кербета встретил немцев «у моста». До сих пор неясно, что это был за мост, высказывается даже мнение, что «мост» - это эстонское селение Моосте.  Локализация места сражения этого отряда очень важна для понимания маршрута Александра Невского и для определения точного места Чудской битвы, как мы увидим в дальнейшем.
     Четвертое: узнав от остатков разгромленного отряда Домаша и Кербета о движении немцев, Александр повернул свои войска к Чудскому озеру. Немцы и чудь стали его преследовать. Дойдя до Узмени, князь поставил свои войска у Вороньего камня.
     Пятое: немцы и чудь имени построение «свиньей», они пробили строй русского войска, но были разгромлены. Русские преследовали убегающих врагов 7 верст в направлении Суболичского берега.
     Шестое: потери немцев составили 400 человек убитыми, 50 – пленными, потери чуди были огромны – «бесщисла».
     Седьмое: названа дата битвы – суббота, 5 апреля.
   Три записи из псковских летописей:
Псковская первая летопись (по Тихановскому списку)
«В лето 6750. Пришед князь Александръ и изби Немецъ во граде Псковъ, и град Псковъ избави отбезбожных немец, помощию святыя троица. И бишася с ними на леду; и пособи богъ князю Александру и мужемъ Новогородцемъ и Псковичамъ; овы изби и овы связавъ босы поведе по леду. Сий бой  бысть месяца апреля в 1 день; и бысть во граде Пскове радость велия. И рече князь Александра: «О муже Псковичи, се же вам глаголю; аще кто и напоследъ моих племенникъ(а) или прибежит кто в печали или тако придет житии во град Псков, а вы его не примете и не почтет его, и наречетеся вторая Жидова».

Псковская Вторая летопись
«В лето 6750. Князь Александръ, помощию святыя троица, изби Немецъ во пскове, и тако избави град псковъ от иноплеменных немец; и бися с ними на леду и одоле, месяца апреля 1, овы изби, овы извязавъ поведе босы по леду. И тако клятвою извтеща Псковичемъ, глаголя: «Аще кто и напоследи моих племеинник прибежить кто и печали или так приедет к вамъ пожити, а не примете, ни почьстете его акы князя, то будете окааннии и наречетеся вторая жидова, распнеши Христа».

Псковская Третья летопись
 «В лето 750. Александр князь изби немецъ въ Пскове и град Псковъ избави от безбожныхъ иноплеменник Немецъ помощью святыа троица. И бися с ними на леду; и пособи богъ князю Александру и мужемъ Новогородцем и Псковичемъ, овии изби, ови извяза, руками поймав, и поведе босы по леду, априля 1, и бысть во пскове радость велика. И рече Александръ Псковичемъ: «Се же вамъ глаголю: аще напоследокъ моих кто соплеменникъ или кто прибежит в печали или такъ приедет житии к вамъ во Псковъ, а не примете его, а не почтете его, и наречетеся втора Жидова».
     Как видим, они практически идентичны. Из анализа их следует, что:
     Во-первых, налицо расхождение с датой битвы из Новгородской Первой летописи. Во-вторых, из текста следует, что Александр вернулся после битвы в Псков, в то время, как в действительности он пошел в Новгород. В-третьих, речь Александра, скорее всего, придумана летописцем. Посколько записи относятся ко второй половине  XIII века, можно предположить, что летописец руководствовался каким-то устным преданием о речи, произнесенной князем после «освобождения» Пскова и относился к числу сочуствующих Владимиро-Суздальской династии. Речь князя отнюдь не говорит о том, что псковичи должны помнить, что он для них сделал – «избавил от проклятых немцев». Наоборот, он грозит: попробуйте опять не примите моего родственника и ставленника, или обидьте кого-либо из сочуствующих нашей семье. Если кто-нибудь прибежит жаловаться, то я приду и накажу вас. Речь эта произносилась раньше, чем было Ледовое побоище, которое к освобождению Пскова не имело ни малейшего отношения, как бы этого не хотелось некоторым историкам. Летописцам надо было обосновать битву, придать ей хоть малейший смысл – ведь погибло столько людей и во имя чего? Вот и стали искусственно привязывать события вокруг Пскова и битву на Чудском озере. На самом деле они связаны лишь хронологически – одно следует за другим, да фигурой самого князя Александра.

     Обратимся к «Житию Александра Невского», куда же без него. Ведь именно красочные описания автора «Жития» по сию пору служат основой для изображения Ледового побоища и роли в нем князя.
     Говоря об исторической ценности «Жития» всегда следует помнить, что это тиичное литературное произведение в жанре княжеского жизнеописания. Оно создано для прославления князя Александра Ярославича как непобедимого воина, подобного Веспасиану, Самсону, Давиду, заступника земли русской и местнопочитаемого святого. В центре повествования гротескно преувеличенный в своей добродетели образ князя, а исторические события в нем – всего лишь второстепенный фон. Общая тенденция авторов всех «Житий» святых – усиление церковной окраски их действий. Не столо исключением и «Житие Александра Невского»: князь одерживает победу в Чудской битве с помощью бога и «небесных сил». Рассказ «Жития» о Ледовом побоище содержит массу известных в церковной литературе устойчивых формул и сравнений, взятых из библейских книг, из паремийного чтения в честь Бориса и Глеба, из «Истории иудейской войны» Иосифа Флавия и южно-русских летописей. И, как уже говорилось ранее, использовать «Житие» как полноценный исторический источник, а тем более строить на нем научную базу, просто бессмысленно.
     «А был ими (т.е. немцами) уже взят город Псков и наместники немецкие посажены. Он же вскоре изгнал их из Пскова и немцев перебил, а иных связал и город освободил от безбожных немцев, а землю их разорил и пожег и пленных взял бесчисленное множество, а других перебил».
     Великолепный подвиг – разорить чужую землю и пребить множество ни в чем неповинных людей! Значит, даже автор «Жития» был осведомлен о грабительском походе Александра Ярославича на земли Дерптского епископства и пограничные районы Ливонии, но возвел это в ранг подвига. А где же защита родной земли?
     «Немцы же, гордые, собрались и сказали: «Пойдем, и победим Александра, и захватим его». Интересно, а что еще они могли сказать, если рассуждать логически? Спокойно смотреть, как он с войском бесчинствует на их землях? Может быть, еще и радоваться, что их почтил своим присутствием такой великий воин?
     «Когда же приблизились немцы, то проведали о них стражи».
     Стражи – отряд Домаша и Кербета, посланный князем Александром «в разгону». «И яко быша на земли, пусти полкъ всь в зажитие; а Домашь Твердславчь и Кербетъ быша в розгоне…» «Зажитие» означает – «место заготовления съестных припасов и фуража для войск», а «быть в разгоне» - совершать грабительский набег с целью прибретения добычи. 
Этим термином и тогда и в последующие века обозначались, в частности, набеги монголо-татар на русские земли. Это официально признано исторической наукой. Но в случае с Александром Невским историки стыдливо закрывают глаза на эту фразу из Новгородской Первой летописи и дружно обходят сей факт молчанием. Если об этом говорить, то где же подвиг, где защита земли русской и православной веры? Ливонцы, как следует из летописи, разбили этот отряд, но части русских во главе с Кербетом удалось уйти и добраться до своих полков. И, как опять же следует из летописи, Александр начал отступать в район Чудского озера. Почему именно туда? На этом мы остановимся ниже. А пока дело обстоит так – Александр отсупает, ливонцы и их союзники движутся за ним.
     «Князь же Александр приготовился к бою, и пошли они друг против друга, и покрылось озеро Чудское множеством тех и других воинов. Отец же Александра Ярослав прислал ему на помощь младшего брата Андрея с большою дружиною. И у князя Александра тоже было много храбрых воинов, как в древности у Давида-царя, сильных и крепких. Так и мужи Александра исполнились духа ратного, ведь были сердца их как сердца львов, и воскликнули: «О княже наш славный! Нвне пришло нам время положить головы свои за тебя». Князь же Александр воздел руки к небу и сказал: «Суди меня, Боже, рассуди распрю мою с народом неправедным и помоги мне, Господи, как в древности помог Моисею одолеть Амалика и прадеду нашему Ярославу окаянного Святополка». Была же тогла суббота, и когда взошло солнце, сошлись противники. И был сеча жестокая, и стоял треск от ломающихся копий и звон от ударов мечей, и казалось, что двинулось замерзшее озеро, и не было видно льда, ибо покрылось оно кровью.
     А это слышал я от очевидца, который поведал мне, что видел воинство Божие в воздухе, пришедшее на помощь Александру. И так он победил врагов помощью Божьей, и обратились они в бегство, Александр же рубил их, гоня, как по воздуху, и некуда было им скрыться. Здесь прославил Бог Александра пред всеми полками, как Ииисуса Навина у Иерихона. А того, кто сказал: «Захватим Александра» - отдал Бог в руки Александра. И никогда не было противника, достойного его вбою. И возвратился князь Александр с победою славною, и было много пленных в войске его, и вели босыми подле коней тех, кто называет себя «Божьими рыцарями».
     И когда приблизился князь к городу Пскову, то игумены, и священники, и весь народ встретили князя его пред городом с крестами, воздавая хвалу Богу и прославляя господина князя Александра, поюще песнь: «Ты, Господи, помог кроткому Давиду победить иноплеменников и верному князю нашему оружем крестным освободить город Псков от иноязычников рукою Александровою».
     И сказал Александр: «О невежественные псковичи! Если забудете это до правнуков Александровых, то уподобитесь иудеям, кторых питал Господь в пустные манною небесною и перепелами печеными, но забыли все это они и Бога своего, избавившего их от плена египетского».
      Все смешалось в этом отрывке, все смешалось в голове у автора «Жития». Какое отношение имели жители Пскова к битве на Чудском озере? Хронология событий такова – сначала Александр «освобождает» Псков, берет часть псковичей в свое войско, отправляется в грабительский поход на Ливонию, затем происходит битва на Чудском озере, после чего Александр возвращается в Новгород.
     Но интересный момент, который отражен и в Новгородской Первой летописи, и частично просматривается в «Житии»: суббота, 5 апреля – отнюдь не первый и единственный день сражения. Ему предшествовал по крайней мере еще один день битвы, в котором, вероятно, немцы одерживали победу. Именно по этому практически обреченный на поражение князь взывает к Богу, а войско готовится к смерти. Героизм русского войска – это отчаяние обреченных. А оно иногда поистине творит чудеса. И не надо никакого «воинства Божия», решимость перед лицом неминуемой гибели – это поистине чудо.
     Автор «Жития» приводит, по крайней мере, 6 фактов, совершенно не отраженных в летописях, не считая обязательного вмешательства «воинсства Божия»:
1. Немцы объединяются с целью пленения Александра.
2. Русский дозор замечает врага (Домаш и Кребет).
3. Битва происходит на восходе солнца.
4. Андрей присоединятеся к брату перед битвой, хотя фактически он присоединился перед походом на Псков.
5. В плен попадает человек (кстати, кто он?), который настаивал на пленении князя.
6. Появляется рассказ о возвращении в Псков в сопровождении босых рыцарей, о встрече победителей и укоризне псковичам.
     Обратим внимание, что даже «Житие», прославляя князя, ничего не говорит о защите «родной земли», а уж тем более всей Руси. За князя готовятся умереть дружинники, а отнюдь не за Русь. Дореволюционные историки, сознательно искажая картину, говорили о борьбе православия и католицизма. Советские историки придумали борьбу за Родину.
     Но факты – упрямая вещь. Было совсем иное.
     Теперь дадим слово противникам Александра, обратимся к «Ливонской Рифмованной хронике».
 «Русским были обидны их неудачи;
  Быстро они приготовились.
  Тогда выступил князь Александр
  И с ним многие другие
  Русские из Суздаля.
  Они имели бесчисленное количество луков,
  Очень много красивейших доспехов.
  Их знамена был богаты,
  Их шлемы излучали свет.
  Так направились они в землю братьев-рыцарей,
  Сильные войском.
 Тогда братья-рыцари, бытро вооружившись,
 Оказали им споротивление;
 Но их (рыцарей) было немного.
 В Дерпте узнали,
 Что пришел князь Александр
 С войском на землю братьев-рыцарей,
 Чиня грабежи и пожары.
 Епископ не оставли это без внимания
 Быстро велел мужам епископства
 Поспешить в войско братьев-рыцарей
Для борьбы против русских.
Что он приказал, то и произошло.
Они после этого долго не медлили,
Они присоединились к силам братьев-рыцарей.
Они привели слишком мало народа,
Войско братьев-рыцарей было также слишком маленьким.
Однако они пришли к единому мнению
Атаковать русских.
Немцы начали с ними бой.
Русские имели много стрелков,
Которые мужественно приняли первый натиск,
Находясь перед дружиной князя.
Видно было, как отряд братьев-рыцарей
Одолел стелков;
Там был слышен звон мечей,
И видно было, как рассекались шлемы.
С обеих сторон убитые
Падали на траву.
Те, которые находились в войске братьев-рыцарей
Были окружены.
Русские имели такую рать,
Что каждого немца атаковало,
Пожалуй, шестьдесят человек.
Братья-рыцари достаточно упорно сопротивлялись,
Но их там одолели.
Часть дерптцев вышла
Из боя, это было их спасением,
Они вынужденно отступили.
Там было убито двадцать братьев-рыцарей,
А шесть было взято в плен.
Таков был ход боя.
Князь Александр был рад,
Что одержал победу.
Он возвратился в свои земли.
Однако эта победа ему стоила
Многих убитых храбрых мужей,
Которым больше никогда не ходить в поход.
Что касается братьев-рыцарей, которые в этом бою были
Убиты, о чем я только что читал,
То они тоже должным образом оплакивались
Со многими бесстрашными героями,
Которые по призыву бога
Посвятили себя жизни среди братьев-тевтонцев;
Очень многие с тех пор
Были убиты на службе богу.
Они также вооруженной рукой
С тех пор покорили хорошие земли,
Как вам станет дальше известно.
На этом кончается повестование».
   
     Надо отметить, что летописец, составлявший «Ливонскую Рифмованную хронику» совершил одну большую ошибку – он приписал события, происходившие в 1240-1242 гг., как происходившие во время «правления Германа Балка», умершего, как уже говорилось, в 1239 году. Хронист обнаруживает свою полную неосведомленность во внутренней жизни Ордена, (видимо, в его распоряжении не было письменных источников по истории Ордена за период 1238-1246 гг.) Понятно, откуда вышла фантазия о пристутствии магистра Балка на Чудском озере. Но летописец волен в своих фантазиях и заблуждениях, а историк обязан проверять любой исторический факт, а не выдумывать. Если побеждает фантазия, то это уже не историческое исследование, а фантастическая литература жанра «что было бы, если бы…»
     Герман Балке был ливонским ландмейстером не более двух лет (1237-1238 гг.) В начале марта 1239 года он умер. Его преемником в Ливонии стал в 1238 году Дитрих фон Грюнинген, кторый и был главой Ордена два срока: 1238-1242 гг. и 1244-1246гг. Но в событиях на ливоно-псковской и ливоно-новгродской границах он непосредственного участия на принимал, так как руководил в это время Орденскими войсками, действовавшими в Курляндии против литовцев и курушей.
     Магистром Ордена в описываемый период был Андреас фон Вельвен, выведенный в «Житии Александра Невского» под именем Андреяша, когда описывается, что он прибыл из Западных стран, чтобы лично узнать князя. Но об этом мы писали ранее.
     Кстати, единственным источником, упоминающим о том, что некий немецкий «местерь» (гроссмейстер Ливонского Ордена?) «съ всеми бискупы (епископы) своими и съ всемъ множеством языка ихъ» вышел против князя Александра, «с помочью королевою», т.е. с военной помощью датского короля, во владениях которого до 1346 года находилась Эстляндия, является Софийская первая летопись, составленная не ранее XV века. Она повторяет текст Новгородской Первой летописи младшего извода с небольшим добавлением текста из первой редакции «Жития Александра Невского».
     Источник, из которого летописец заимствовал сведения о магистре и епископах, совершенно не известен. Вероятно, просто выдумка автора.
     Еще один любопытный кусок содержится в начале летописи. Именно из него были сделаны глобальные выводы о том, что был «крестовый поход против Руси» за уничтожение православной веры и русского языка.
     «В лето 6750. Пойде великий князь Александръ Ярославич с братомъ своимъ Андреем и с Новогородьци и с Низовци на Немецькую землю в силе велице, да не хвалится, ркуще: «Укорим Словеньскый язык, нежели себя».
      Налицо просто безудержный полет фантазии последующих историков в рамках четко сделанного социального заказа – до 1917 года – церковного, после 1917 года – идеологического.
     А теперь, когда мы в полной мере ознакомились с текстами источников, постараемся сделать краткий анализ битвы и узнать ее истинные масштабы и значение, опираясь при этом также на сведения геологов, гидрологов, топографов и археологов.

1. Цели похода Александра на Ливонию
     Можно предположить, что Александр Ярославич преследовал сразу несколько целей. Во-первых, конечно, он действовал в рамках обычного грабительского набега. Во-вторых, он старался показать немцам свою силу, так сказать, произвести демонстрацию, а заодно продемонстрировать «неверным и невежественным псковичам», что хозяином положения является именно он, так что нечего впредь бунтовать. Вряд ли князь рассчитывал дойти до Дерпта и захватить его – на это у него не хватило бы сил, хотя войско он собрал достаточное. Но на большую войну Александр вряд ли замахнулся бы, имея лишь силы новгородского ополчения, мобилизованных псковичей и суздальскую дружину. Конечно, надо иметь ввиду, что своим походом Александр наносил урон Дерптскому епископству – давнему торговому конкуренту Новгорода, что было, естественно, в интересах новгородской торговой элиты.
    Совершенно неизвестно, насколько Александр был осведомлен о положении в Ливонском Ордене, он мог и не знать, что основные его силы воевали в это время в Курляндии, а, значит, он мог ожидать, что силы, брошенные против него, будут довольно большими. Но, как мы видели из «Рифмованной хроники», этого не было, воевать с Александром было по-просту некому. Александр, с той же долей вероятности, мог быть осведомлен о малых силах Ливонского Ордена и Дерптского ополчения. Тогда понятно, почему он был совершенно уверен в своей безнаказанности, разоряя ливонские земли и совершенно не ождал какого-либо сопротивления своим войскам.
    Но положение во Владимиро-Суздальской земле было еще не таково, чтобы ввязываться в войну на Прибалтийских землях, а без поддержки отца – Великого Князя Ярослава Всеволдовича, Александру нечего было даже рассчитывать на победу. Естественно, он вряд ли предполагал, что его обычный поход по ливонским землям закончится «крупнейшей битвой», и сомнительно, чтобы он сам так ее оценивал в дальнейшем.

2. Место «Ледового побоища»
     Летописец указывает место очень приблизительно: на Узмени, у Вороньего камня.
     Исследователи приложили много усилий, чтобы уточнить маршрут войска Александра Невского с целью установить место решающей битвы. Первыми еще в XIX веке детально исследовали этот вопрос Ю.Ю.Трусман  и А.И.Бунин.  Затем следует отметить работы Э.К.Паклара и В.Пашуто. Также много писал об этом академик М.Н.Тихомиров . Наибольший вклад в вопрос установления реального места Чудской битвы внесла комплексная экспедиция 1955-1962 гг., проведшая геологические и археологические исследования, а также опросы местного населения.
     Все исследователи однозначно пришли к выводу, что сведения источников о маршруте движения армий в конце марта - начале апреля 1242 года очень неопределенны, поэтому все реконструкции их движения носят лишь умозрительный характер. Так, например, Трусман бездоказательно полагал, что русские двигались к устью р.Эмайыга по льду вдоль западного побережься Теплого озера и юго-западного побережья Чудского озера. Затем Александр двинулся вверх по реке в сторону Дерпта, а после поражения отряда Домаша и Кербета он отступил к деревне Варнья, которую русские назвали Воронья. Там и произошло генеральное сражение. Соболицкий берег он отождествил с областью Соболиц, а ее поместил на основании анализа ливонских актов между южным берегом Эмайыги и юго-западным побережьем Чудского озера. М.Н.Тихомиров поместил место сражения в северной части Теплого озера, у деревни Чудская Рудница. Паклар и Пашуто помещали место битвы у о.Вороний. А вот Г.Н.Караев на основе данных экспедиции (на них мы подробно остановимся позже) считает, что князь не вел масштабных операций в ливонских владениях и сразу расположился на русском берегу северо-восточной части Теплого озера. Он не уточняет, какой именно дорогой войска достигли этгго места, но считает, что основные силы русских не переходили на немецкий берег. Часть воинов была отправлена в набег, а после того, как отряд Домаша был разбит у Хамаста, немцы перешли через северную часть Теплого озера к м.Сиговец, где и встретились с основными силами Александра. Как бы не были интересны те или иные гипотезы, всегда надо помнить, что летописец мог иметь в виду, говоря о «мосте» просто мост через какую-нибудь эстонскую реку. Река же могла быть не названа из-за того, что он или его источники просто забыли ее название за 20-25 лет, прошедшие после битвы, тем более, что для русских эти названия были неудобопроизносимы. Причем все исследователи дружно полагают, что русские войска бесчинствовали только на территории Дерптского епископства. Но «Ливонская Рифмованная хроника» прямо указывает, что русские опустошили владения Ордена, что совсем ни одно и то же.
      О месте генеральной битвы летопись дает, как мы видели, довольно четкие указания. Но их невозможно сейчас четко интерпретировать, так как исчезли упоминаемые в летописи географические названия. Из-за этого  произошла локализация места Ледового побоища в различных местах,  на юге Чудского озера, а также на Теплом и Псковском озерах, как у русского, так и у эстонского берега.  Расхождения в этом вопросе вызваны следующими причинами: разные взглды на движение армии, отождествление упоминаемых в летописи топонимов: Узмень, Вороний камень и Суболичьский (Соболичьский) берег, а, кроме того, география прибрежной полосы сильно изменилась с XIII века.
     Посмотрим же, что из себя представляет местность, где и происходили указанные события.
     Чудско-Псковское озеро состоит из трех частей: Чудского озера (Пейпси), Псковского озера и соединяющего их пролива шириной 2-4 км и длиной 25 км, носящего название Теплого озера. Питание этих озер осуществляется в основном за счет рек и придонных источников, чуть меньше – за счет осадков. Из примерно 30 впадающих в эти озера рек наиболее крупными являются Великая и Эмайыги. На первой расположен Псков, она впадает в южную часть Псковского озера. Вторая течет по Эстонии и впадает в юго-западную часть Чудского озера. Сток осуществляется на севере через реку Нарову (Нарву). Берега Псковского и Теплого озер, а также южной, юго-западной и западной частей Чудского озера низкие, болотистые, заливаемые в половодье. В средней части западного побережья Чудского озера попадаются возвышенные места, иногда с обрывами. Обратим внимание – нигде нет леса, того леса, в котором, по мнению большинства советских историков, «укрывался засадный полк». На севере и востоке побережье песчаное с дюнами до 8-10 м высотой. В юго-восточной части Чудского озера расположены крупнейшие заливы, Раскопельский и Желчский.
     Псковское озеро мелководное, далеко от берега тянутся глубины 3-4 м, местами увеличиваясь до 6-8 м. Максимальная глубина – 12 м. В Чудском озере уже недалеко от берега начинаются глубины 8-10 м, максимальная глубина 14,6 м находится в северной части. Глубина теплого озера в среднем составляет 3,3 м, но в самой узкой его части, у Мехикормы и Пнево, она увеличивается до 13 м. Из островов, разбросанных вдоль побережья Псковского озера, самым крупным является Колпино на северо-западе. На Чудском озере ряд островов находится на границе с теплым озером и в расположенном рядом Желчском заливе: Пириссар (Порка), Лежница, Станок, Вороний, Городец и другие. Самый крупный из них – Пириссар. Пролив между Вороньим-Городцом и Лежницей-Станком назвается Большими воротами, между Лежницей-Станком и Пириссаром – Малыми воротами.
     Первыми замерзают Псковское и Теплое озера, затем Чудское. В 1950-х годах (время экспедиции) Теплое озеро в среднем замерзало 25 ноября, Чудское – 18 декабря. Возможны отклонения до 1,5 месяцев. Время ледостава – около 120 дней. Зимой лед Псковского и Теплого озер широко использовался для передвижения местным населением. В то же время, по данным тихомирова, около 1940 года на Чудском озере прослеживались лишь береговые тропы к рыбным местам. Издавна вдоль северо-западного берега Теплого озера и юго-западного берега Чудского озера шел зимний путь по льду из Мехикормы к устью р.Эмайыги и далее по льду вверх по течению реки к Дерпту (Тарту). По данным 1930-1950 гг. самая поздняя дата вскрытия озер колеблется от конца марта до начала мая. Озера вскрываются примерно в одно время, но из-за притока талых вод р.Великая на Псковском и Теплом озерах это происходит немного раньше. Характерным явлением, по данным 1950-х годов, является образование задолго до вскрытия льда «сиговицы», т.е. области тонкого и пористого льда, к юго-западу, югу и юго-востоку от островов Лежница и Станок вплоть до о.Вороний. Немного южнее начинается зона прочного льда, тянущаяся на юг вдоль северо-восточного берега Теплого озера до Пнево. Из-за малой глубины здесь вода замерзает до дна на расстоянии до 400-500 м от берега и лед держится долго. Движение псковского отряда в 1463 году позволяет предположить, что это явление сиговицы у проливов существовало и в средние века.
     Теперь рассмотрим по порядку все ориентиры Чудской битвы, упомянутые в летописи.
• Узмень
     Слово «Узмень» означает «узкое место, пролив, залив». Вариантом произношения было – «Измень». Так называли русские старожилы еще в прошлом веке эстонский поселок Мехикоорма на западном берегу самого узкого места Теплого озера. Псковские летописи именуют Мехикоорму «Изменкой» еще в 1473 году. М.Н.Тихомиров в 1950 г. предполжил, что Узмень – самая узкая часть Теплого озера. Но есть гипотеза, что в средние века Узменем называлось все Теплое озеро, которое тогда было намного уже современного и совершенно неясно, где именно проводили границу Теплого озера в те времена. Сейчас границей считается цепь островов от Пириссара до Городца. В XIII веке Подборовский мыс на русском берегу выступал дальше в озеро, чем сейчас, а Пириссар простирался далеко на восток и юго-восток, и, возможно, был полуостровом. Между древними пириссаром и Подборовским мысом был лишь узкий пролив ширикой 1 км. Поэтому, скорее всего, в средние века именно этот пролив считался границей Узмени, частью которого являлся Желчский залив. Упоминание же Вороньего камня должно было служить указанием на то, в какой части обширного Узменя произошла битва.
• Вороний камень
     Делались попытки связать топоним Вороний Камень с различными заметными скалами на побережье и топонимами со схожим названием. Так, Трусман, со ссылкой на известия 1860-х годов Платона, епископа Рижского и Митавского, сообщал о существовании на Чудском озере близ деревни Варнья (Воронья), в 7 версах к северу от устья Эмайыги, в 60 саженях от берега, безымянного камня, который, по его мнению, и был летописным Вороньим камнем. Тихомиров в 1950 г. отождествил Вороний камень с валуном у д.Чудская Рудница, о котором услышал в пскове. Проверки более позних исследователей показали, что этот валун не существует. На карте 1781 года деревня Пнево на восточном берегу Теплого озера называлась Киеви. Этот топоним Ангарский вывел от эстонского «киви», т.е. «камень» и отождествил с Вороньим камнем. К северу от о.Городец на дне озера был валун размером 6 на 9 м. Его взорвали в 1920-х годах, но он был невысоким и не мог служить сколько-нибудь заметным ориентиром. Многие исследователи придерживаются версии А.И.Бунина, что стоит отождествлять Вороний камень и о.Вороний на юго-востоке Чудского озера. Геологические и археологическские исследования показали, что в средние века этот остров образовывал один с соседним о.Городец. На северо-западном мысу о.Вороний находится высокий холм из бурого песчаника, с которого виден западный берег озера. Это был последний заметный ориентир до эстонского берега. На дне озера у о.Вороний обнаружены остатки затопленных укреплений. Возможно, именно от этой крепости произошло название острова – Городец в те времена, когда он был единым целым с о.Вороний. В центральной части южного побережья о.Городец в XII-XIII вв. находилось еще одно неукрепленное славянское поселение. Вороний камень упоминается в летописях еще один раз, в XV веке. В 1463 году псковичи из крепости Кобылья близ устья р.Желчи собрались идти в погоню за немцами, которые разграбили пристани к северу от Желчи. Они вышли на лед озера, к Вороньему камню, затем вернулись на берег. Из этого следует, что Вороний камень находился на маленьком острове посреди озера. Вероятно, это были остатки культового сооружения еще языческих времен, служившие заметным ориентиром на местности.

• Соболичьский берег
    Соболичьский берег часто соотносят с местностью Соболиц, упомянутой в ряде ливонских актов, связанных с земельными разделами между немецкими колонистами. Эта область осталась во владениях Дерптского епископства, в то время как она отсутствует в списке земель, перешедших в качестве лена к Ордену меченосцев по акту от 23 августа 1224 года. Русские старожилы «собольком» называли одну из рыб, водящихся у северо-западного берега Теплого озера. Возможно, поэтому и такое название. Тогда Соболицу – Соболичьский берег надо помещать на западном побережье Теплого озера или на юго-западе Чудского.
Летописец пишет, что русские преследовали бегущих 7 верст до Соболичьского берега. Но вряд ли стоит принимать это букально. В древнерусском, а позднее и в русском языке слово «семь» неоднократно использовалось в значении «много». Например, в том же «Житии Александра Невского» сообщается об избиении им семи полков (армий) литовских за один поход 1245-46 гг., в то время как Новгородская Первая летопись сообщает о его победа над тремя литовскими отрядами: под Торопцом, Зижичем и Въсвятом. Такое же образное выражение использует летописец при описании битвы при Раковоре в 1268 году, когда «русские гнали немцев семь верст по трем дорогам». Так что, с уверенностью можно говорить лишь о том, что Чудская битва происходила далеко от Соболичьского берега и, скорее всего, на русском берегу Чудского озера.
     Даже такой патриотически настроенный историк, как Ю.Зверев, признает, что Ледовое побоище состоялось на суше. Вот что они пишет:
 «Мы видим, что запись (имеется ввиду Новгородская Первая летопись) состоит как бы из трех частей.
     Первая – «на Чудском озере» - дает общую ориентировку. В те дни к Чудскому озеру относилось и Псковское озеро, не имевшее своего названия; потом его стали назвать Малым Чудским, или Талабским, а еще позднее – Псковским озером.
 Вторая – «на Узмени» - указывается на узкость, носящую в наши дни название Теплого озера. В те времена она считалась составной частью Чудского озера.
 И, наконец, третья часть летописного определения заключает в себе точное указание места на Узмени, где произошла битва: «у Воронея Камени».
 Совершенно очевидно, что Вороний Камень находился к западу от деревни Кобылье Городище, при этом в таком месте, миновав которое оказываешься на берегу озера.
  Что касается названия Камня, то оно может исходить от одного из двух преданий: высок был, над лесом выдавался, вороны на нем собираться любили. Особенно по вечерам целые стаи над наим летали».
  Оставим последний пассаж на совести автора. Это выдумка, откуда он взял это, если известно, что последний ориентир в этой местности, подходящий под определение «Вороний Камень» взорвали немцы в 1942 году? Как и что было в XIII веке, вообще говорить крайне сложно,  тем более, что Вороний Камень, как остаток языческого святиляща, был расположен на острове среди озера. И леса там никакого нет, природный ландшафт не позволяет. Почему говорим о остатках языческого святилища? Общеизвестно, что Новгородская земля была одной из последних, которая покорилась нововводимой релгии – христианству. Не даром Новгород крестили, по свидетельству хроник, «огнем и мечом». Остатки языческих верований были еще очень сильны в этих местах даже в XVIII веке. Ворон – любимая птица Перуна, грозного бога войны. Так что название «Вороний» могло сохраниться в людской памяти на долгие века.
 Но еще раз послушаем Ю.Зверева:
     «Заметим, что в отечественных летописях – Новгородской, Псковской, Львовской, Лаврентьевской, Никоновской и в Ливонской рифмованной хронике также были указаны ориентиры битвы: «на Чудском озере, на Узмени, у Вороньего Камня». Внимание историков привлекло именно это название. Исследование показало, что Ледовое побоище произошло вовсе не на льду, а в полукилометре севернее деревни Таборы, на окраине которой было определено местополжение бывшего Вороньего Камня и примерно двумя километрами восточнее Самолвы».
     Итак, совокупность данных позволяет предполжить, что Ледовое побоище произошло у русского берега древнего Теплого озера (Узмень), не очень далеко от современного о.Вороний. При этом граница Узменя могла проводится несколько севернее современной границы Теплого озера и включать в себя Желчский залив. Г.Н.Караев, на основе данных археологической экспедиции, локализовал место сражения у м.Сиговец, в 1 ,5 км к юго-западу от о.Вороний. Мыс в средние века выдавался дальше в озеро, чем в настоящее время, а лед был толще и надежнее, чем в проливах.
 Один интересный момент – поскольку невозможно установить точный маршрут войск Александра Ярославича, то непонятно, откуда собственно двигались русские. Если они шли из района Моосте («мост», как считает большинство исследователей), то непосредственно пройти из Теплого озера на север Желчского залива было бы затруднительно из-за сиговиц на озере и покрытой болотами и кустарниками прибрежной полосы. В таком случае, надо было отсупить вглубь территории, обогнуть болота с востока и выйти снова на лед где-нибудь близ устья р.Желчи. Можно было бы сделать сначала круг на север, обойти сиговицы через перешеек, связывающий Пириссар с материком (а если он был полуостровом – еще проще), а затем идти на юго-восток к Городцу. Но зачем нарезать такие круги, тем более, что времени крайне мало. Логичнее было остановиться у м.Сиговец. Если же русские отходили от устья Эмайыги, то им проще было отступить в серенную часть Желчского залива и там принять бой. Тем более, что этим они перекрывали два возможных пути для отхода немцев: по торговому пути вверх по Желче и дорогу на Псков на юг от устья Желчи. Кроме того, они могли перехватить ливонцев, если бы те попытались напасть на селения на юго-востоке Чудского озера, находящиеся в юрисдикции Новгорода.
 Летописец, говоря о движении войска князя Александра, употребляет термин «въспятися», то есть «вернуться назад». Из этого можно сделать такой вывод: в набеге на ливонские земли участвовало не все войско, а отдельные отряды. Основная же часть находилась в районе Узменя, что было очень удобно по ряду причин, как мы увидим ниже.
  Что же нам говорят данные комплексной экспедиции, предпринятой для точного определения места Ледового побоища и нахождения материального подтверждения этой битвы?
Для начала полностью процитируем заключение геолого-археологической комиссии, которое, по нашему мнению, не требует особых пояснений для грамотного читателя:
«Археологическое и геологическое обследование района деревень Чудская рудница, Заходы, Пнево и Путьково, проведенное 25-28 июля с.г отдела истории русской культуры Государственного Эрмитажа, во главе с В.Д.Белецким, с участием инженера-геолога В.С.Кузнецовой, установило следующее:
1. Старые Могилы у дер.Заходы представляют из себя несколько продолговатый холм ествественного происхождения, на вершине которого имеются четыре поздних захоронения, не ранее конца XVII века.
2. Находящаяся между деревнями Пнево и Путьково небольшая песчаная возвышенность, именуемая населением Старая Застава, является не курганом, а холмом естественного происхождения.
3. Вблизи этого холма, на песчаных выдувах, обнаружены культурные остатки XIV-XV вв. (обломки сосудо, куски обожженной глины, обломки железных предметов). Близ дер.Путьково, слева от дороги из дер.Пнево, на аналогичных выдувах были обнаружены обломки глиняных сосудов XIV-XV вв. Среди керамических остатков были встречены обломки вылепленных вручную сосудов IX-X  вв.
4. Небольшой могильник из жальников у дер.Пнево, судя по вскрытым захоронениям, должен быить отнесен к XIV-XV вв. В 100-XV0 м к юго-западу от могильника на выдувах песчаных всхолмлений обнаружены выходы культурных остатков (керамика, обломки железных предметов, обломки кирпичей), указывающие на существовавшее в этом месте в XIV-XV вв. небольшое поселение.
5. Береговая полоса к северу от Пнева имеет низменный характер с заболоченной поймой. Она обильно поросла тростником. Место существовавшей тут еще в конце XVIII в. дер.Черемша в настоящее время затоплено водами Теплого озера, и эта деревня перестала существовать (подобно тому, как это произошло в прошлом и с первоначальным местом дер.Чудская Рудница).
6. В обследованной местности отсутствуют сколько-нибудь значительные, с геологической точки зрения, по своей величине валуны или выходы коренных пород, которые могли бы по этой причине играть в прошлом роль ориентира для летописца или послужить населению основанием назвать по ним те или иные находившиеся поблизости участки местности (острова, урочища и т.п.)

  Руководитель группы научных работников Государственного Эрмитажа

                В.Д.Белецкий
                Инженер-геолог В.С.Кузнецова

28 июля 1963 г.
Дер.Пнево

     Итак, никаких свидетельств проишедшей «грандиозной и эпохальной битвы» обнаружено не было, несмотря на все усилия археологов. А между тем, если битва была настоящей, то ее свидетельства должна была сохранить земля. Да и воды Чудского озера тоже – если верить тому факту, что рыцари в доспехах тонули. Даже если потонул хотя бы один рыцарь – металоискатель должен был его определить. Но увы… Для примера: почти через два века, 15 июля 1410 года состоялась битва при Грюнвальде, где объединное польско-литовско-русское войско под командованием короля Владислава Ягайло нанесло Тевтонскому Ордену сокрушительное поражение. С обеих сторон в этом сражении участвовало до 80000 человек. Вот на этом поле по сию пору во время весенней пахоты находят клинки, наконечники срел и копий, а также иные свидетельства грандиозного кровопролития. А вот на месте Ледового побоища ничего найти не удалось. Нет, никто не утверждает, что сражения не было. Было. Но в разы преувеличены его масштабы и значение. 
     Кстати, мы не одиноки в своей оценке деятельности Александра Невского в целом и Ледового побоища в частности. Вот, например, что пишет в своем докладе на V международной конференции сообщества «ДелоРус» и Александро-Невского Братства «Александр Невский – знамя наших побед», посвященной 770-летию победы в Невской битве 1240 года Семикопов Д.В., зав.кафедрой церковной истории Нижегородской духовной семинарии: «Ледовое побоище в современном историческом самосознании ассоциируется с западной интервенцией против средневековой Руси. Об этом сражении повествуют на только Житие Александра Невского и Новгородская Первая летопись, но и Псковская летопись, а также Ливонская Рифмованная хроника. Хотя все эти источники, кроме последнего, говорят о битве вскользь, а «Ливонская хроника» полна преувеличений.
     На наше восприятие этого события наслаиваются те интерпретации образа святого благоверного князя Александра Невского, которые созданы на протяжении веков в русской культуре московского и синодального периодов, и, в особенности, советской идеологией, начиная с 1937 г. (самый яркий пример – фильм Сергея Эйзенштейна «Александр Невский», вышедший в 1938 г.) Каждый из этих периодов выделял те аспекты многогранной личности князя, которые оказвались востребованы на тот момент. Вот неполный смысловой ряд: святой князь – основатель рода московских государей; святой полководец, победивший шведов у устья Невы; военачальник и политический деятель, противостоявший западной интервенции. Отдельно стоит упомянуть и об интерпретации личности князя в евразийстве, где он выступает сторонником союза с монголами, предопределившим развитие русской цивилизации именно в евразийском направлении. В связи со столь серьезными культурными напластованиями ряд историков считает, что реальный исторический облик князя далек от принятого в русском историческом самосознании, настаивая на достоверной реконструкции ряда исторических событий и, в частности, событий 1242 года и подвергая сложившиеся исторические представления критике.
     Приведем аргументы contra только относительно того, что произошло в 1242 г. на Чудском озере. Ледовое побоище – раздутое событие. И в летописи, и в Житии князя о нем всего насколько предложений. Да и русские историки, например Н.М.Карамзин и С.М.Соловьев, говорят об этой битве только вскользь. Очевидно, что результаты ее были скромными, Так, Ливонская хроника говорит всего о 20 погибших рыцарях и 6 плененных. Выходит, это была мелкая стычка, не более.
     Довольно-таки часто предлагается следующуя схема: немцы-крестоносцы – агрессоры, князь Александр – защитник. Но немцы вовсе не были теми, кого, например, изображает Сергей Эйзенштейн в своем фильме. Они вовсе не придерживались практики геноцида по отношению к русским. Были случаи, когда они им помогали, Известно, что немецкие купцы спасли в 30-х годах XIII века новгородцев от голодной смерти. А жители Пскова вообще часто выступали как их союзники и, когда немцы якобы захватилиыцарей охранять город в силу поддержки со стороны самих жителей. Боевые же действия начал князь Александр, который не мог позволить Пскову выйти из-под контроля Новгорода.
     Сама битва вовсе не носила такого героического характера, как это преподносится в школьных учебниках. У князя Александра было абсолютное преимущество в силе, так как с ним шли не только новгородцы, но и суздальские дружины. Ливонская хроника говорит о том, что на каждого рыцаря приходилось 60 русских воинов. Да и сама битва была уже после освобождения Пскова и на землях Ливонского Ордена».
     Итак, на деле «Ледовое побоище» - всего лишь заурядная стычка двух отрядов, по тем временам, правда, довольно значительных: гибель 20 рыцарей и пленение еще 6 представляло для Ливонского Ордена ощутимую потерю, если учитывать, что в его составе было на тот момент всего 150 братьев. Но о размерах потерь чуть ниже, а пока дадим слово участнику той самой комплексной экспедиции, Г.Н.Караеву. Рассматривая его анализ, мы поймем, чем руководствовался Александр Ярославич, отступая со своим войском именно в район Чудского озера, хотя, вероятно, у него просто не было выбора – его гнали, он отступал. Но место неминуемого сражения он все же выбрал с умом.
     «Произведенное в течение пяти лет комплексное исследование южной части Чудского озера и озера Теплого в той его половине, которая лежит к северу от линии деревень Мехикорма-Пнево, позволило с возможной на сегодняшний день точностью определить место древней Узмени, на котором к 5 апреля 1242 года сосредоточилось войско новгородского князя Александра Ярославича и произошла битва, вошедшая в историю под названием Ледового побоища. Коротко, результаты экспедиционных изысканий, в этой их части, могут быть сведены к следующему: Под летописной Узменью следует понимать сравнительно узкий проток, соединявший Псковское и Чудское озера носящий в настоящее время название Теплого озера…. Берега Узмени были покрыты вековым лесом (преимущественно дуб, сосна, ель) и густым кустарником (ивняк), исключавшими возможность, особенно в условиях глубокого снежного покрова, движения значительного войска с обозом без дорог. Многочисленные остатки этого леса обнаружены экспедицией на дне Теплого озера при подводных изысканиях. Ледовый режим заставлял к началу апреля прекращать движение через Узмень в наиболее ее узких местах, т.е. между деревнями Мехикорма и Пнево, и особенно в той части ее, которая находится настоящее время между северной оконечностью мыса Сиговец, о.Станок и западной оконечностью о.Городец. В теплые зимы здесь оставались незамерзающие полыньи. Этот участок озера с давних пор получил название «сиговица». Наоборот, состояние льда между мысом Сиговец на севере и дер.Пнево (исключительно) на юге позволяло в начале апреля еще совершенно уверенно переплавляться через Узмень. Непосредственно у восточного берега Узмени находилась широкая полоса мелководья, на которой вода промерзала зимой до дна. Как показали гидрологические изыскания, на этой полосе образовались едва покрытые водой мели. Подобные мели, обычно поросшие камышом, - частое явление и в настоящее время. Зимой, при замерзании воды, на ледяной поверхности остаются торчать из-под снега, подобно островкам, поросшим травой, заросли камыша».  Итак, как видим, тонуть рыцарям в вооружении было просто негде – мелководье, а кроме того, становится понятна фраза «Ливонской Рифмованной хроники» о том, что с «обоих сторон убитые падали на траву».
     Почему же князь Александр выбрал для битвы район Узмени? Экспедиция постаралась ответить и на этот вопрос. Дело в том, что район юго-восточной части побережья Чудского озера и северо-восточной части Узмени не был в XIII веке глухим. Он находился на пересечении водных и сухопутных торговых путей, связывавших Новгород и Псков с Дерптом, Ригой и побережьев Финского залива. Этот район, как показывают археологические исследования, был заселен значительно гуще, чем остальное побережье. Летописный текст приводит под 1459 г. такие данные об этих местах, которые позволяют предполагать, что эти места исстари занимали видное место к экономике Пскова. «Князь Александр Чероризьский с посадники и псковичи, ехавшее на землю и воду святые троица на Озолицю и на Жалочко … и сено покосиша и ловцем своим повелеша рыбы ловити на старине». Это говорит о том, что в указанном районе находились обширные угодья, на которых со стародавних времен производились заготовки рыбы, сена и других сельскохозяйственных продуктов. Все это делало район северной части Узмени с устьем р.Желчи и островами Озолица (сейчас от нее остались небольшие острова Станок и Лежница), Жалочко (затопленная юго-восточная часть о.Пириссар) и Городецкий очень удобным местом для сосредоточения большого войска. Этот район имел большое стратегическое и экономическое значение как для псковичей и новгородцев, так и для немецких рыцарей и был постоянным предметом споров и вооруженной борьбы между ними. И поэтому он был укреплен по всем правилам военного искусства XIII века.
     «Согласно данным, полученным в результате археологической разведки, можно считать, что к середине XIII века единой системы обороны восточных берегов Чудского озера и Узмени еще не существовало. Она состояла в основном из возникших разновременно, и притом значительно раньше, укрепленных городищ, расположенных в труднодоступных местах, отступя на несколько километнов от берега озера. Городища эти сооружались на возвышенностях в непосредственной близости от воды. На них отчетливо видны остатки валов, следы экскарпирования склонов и т.п.»  Такие городища не были постоянным местом проживания местных жителей, а использовались как городища-убежища в случае нападения врагов. В качестве примера можно привести выявленные в результате археологических работ поселения такого типа у дер.Городище, дер.Кола, на возвышенности Старые Гривки.
     Естественно, много времени экспедиция посвятила выявлению места локализации упомянутого в летописи Вороньего Камня. По результатам геологических и подводных археологических исследований оно было определено экспедицией на западной оконечности  о.Городецкий. У его подножья были обнаружены остатки искусственного вала, ограждавшего находившееся здесь укрепление. Скорее всего, это укрепление исполняло две функции - играла пограничной заставы и перегораживало вход в устье р.Желчи. «Возвышаясь над окружающей местностью, Вороний Камень обеспечивал ее широкий обзор и был очень удобным местом для сторожевого поста, наблюдающего за скрещивавшимися в этом районе озерными путями сообщения и за противоположным берегом Узмени, где начинались владения Ливонского Ордена».  Здесь надо иметь ввиду, что Караев говорит не о непосредственно Вороньем Камне, как каком-либо валуне или каменной глыбе, а о поселении, существовавшем в данной местности. Поскольку его название история не сохранила, то его начали условно обозначать, как «Вороний Камень». Наличие многочисленных укрепленных поселений и «городца» у Вороньего Камня в районе низовья и устья р.Желчи объясняется особым значением, которое эта река имела в XIII веке. Она была единственной судоходной рекой, которая впадала в Узмень с востоки и представляла собой удобный путь (летом – на судах, зимой – по льду) во внутренние области новгородских владений. По рекам Желчь, Плюсса, Луга, Шелонь и их притокам проходила в древности сеть водных торговых путей, соединенных между собой волоками, которая к XIII веку были полностью освоены населением и связывали южную часть Чудского озера с Новгородом.
     Все это вместе взятое еще раз подтверждает наш вывод о том, что место для сражения с ливонцами - «На Узмени, у Вороньего Камня», было выбрано Александром Ярославичем отнюдь не случайно.
     «Произведенные за время работ экспедиции изыскания показывают, что место битвы не могло непосредственно примыкать к Вороньему Камню, как таковому, лед Сиговицы был недостаточно прочен, чтобы выдержать тяжесть сражавшихся. Указание летописца в этом случае на Вороний Камень следует понимать как на ближайший к месту битвы широко известный ориентир».
     Т.о. перед экспедицией стояла задача найти такое место, которое подходило бы одновременно под все ориентиры, данные в летописи и было бы удобно с военной точки зрения. Кроме того, следовало учитывать изменения в очертаниях береговой линии Узменя с XIII по XX веках. Экспедиция пришла к следующим выводам:
1. Непосредственно на льду у городища, известного как Вороний Камень, битва произойти не могла, ввиду слабости льда на Сиговице.
2. К северу от Вороньего Камня это тоже было невозможно, так как в летописи сказано, что русские гнали немцев 7 верст «по леду» до Соболичьского берега, а к западу от этих мест были обширные поросшие лесом острова.
3. К юго-западу от Воронеьего Камня находился полуостров, который в настоящее время почти затоплен и носит теперь название мыс Сиговец. Этот участок Узмени находился в XIII веке напротив самой широкой ее части – до противоположного берега сейчас больше 6 км, а до мыса Ухтинка, куда и могли отступать остатки разбитого ливонского войска – около 8 км.
     «Таким образом, в этом отношении участок у западного берега мыса Сиговец очень близко подходит к указаниям летописи. Он находится неподалеку от Вороньего Камня – менее 1,5 км; это вполне объясняет то обстоятельство, что летописец при указании  места битвы назвал именно этот широко известный в данном районе ориентир. Необходимо, кроме того, надо иметь ввиду, что расстояние между берегами в те времена никто не измерял и оно могло быть названо очень приблизительно теми участниками победоносного похода, которые потом, по памяти, рассказали о нем летописцу. Кроме того, в связи с тем, что описание битвы, помещенное в летописи, приукрашено религиозными размышлениями летописца, закономерно предположить, что и цифра «семь» названа им в данном случае как апокрифическая с тем, чтобы выразить полноту одержанной над врагом победы». 
     Обращают на себя внимание слова Новгородской Первой летописи: «а иных вода потопи». Обратим внимание - это говорится уже о том, как немцы отступали, да и вставка эта позднейшая – она относится к XV веку.   Естественно, они отступали той же дорогой, которой и пришли. В этом направлении лед был крепким и маловероятно, что они стали под него проваливаться. Это могло иметь место лишь в одном случае – если русские намеренно теснили их к участку «сиговицы».
     И вот здесь происходит определенная путаница в локализации места Чудской битвы. Большинство историков все-таки придерживаются той точки зрения, что она произошла на ливонском берегу. Караев же, по результатам экспедиции, считает ее произошедшей на русском берегу, на Теплом озере, у мыса Сиговец, с учетом того, что береговая линия отодвинулась сейчас на 300-400 м к востоку. И хотя экспедиция имела целью именно выявление места Ледового побоища и обнаружение доказательств эпохальности этого события, приходится признать – арехеологических свидетельств, которые подтвердили бы масштабность битвы, не найдено. Именно с этим и связаны трудности в установлении реального места сражения. Найти спустя почти семь веков точное место небольшой пограничной стычки совершенно нереально.
     Итак, стоит предположить, что сражение развернулось на замерзшем мелководье Узменя (нынешнего Теплого озера), где было достаточно поросших камышом островков, имевших из-за глубокого снега вид травы. Ледяная поверхность там прекрасно выдерживает тяжесть не только пешего воина, но и всадника. Погодные условия 1242 года были более суровы, чем сейчас. Это доказано анализом изменения климата на протяжении веков и, следовательно, лед еще не таял, а единственное место, где могли тонуть воины (кстати, в равной степени как нецы и чудь, так и русские) был именно участок «сиговицы».
     Еще одно соображение, позволяющее преположить, что сражение произошло именно там: местность в XIII веке была более лесистой, чем сейчас и могла скрывать истинную численность войска. Но, думается, в этом не было особой нужды, так как ливонцы должны были уже прекрасно представлять себе истинное число русских воинов.
     Итак, с правого фланга у русских была «сиговица», через котору невозможно было наступать, слева лед Узмени, просматривавшийся довольно далеко. Значит, обход неприятелем с этой стороны был невозможен. В случае же поражения русские могли уйти вверх по р.Желче во внутренние области новгородских земель.
     Еще плюсы выбора этого места для битвы: наличие укрепленных «городцов»; возможность снабжения войска продовольствием и фуражом, чему способствовало торговое и экономическое развитие района; возможность расположения войск за водной преградой – Узменью, что делало невозможным внезапное нападение врага; возможность прямого сообщения с Новгородом.
      
3. Численность и состав войск; потери с обоих сторон.
     Весьма любопытен для критического осмысления реальных масштабов Ледового побоища такой момент: до 5 апреля 1242 года военные действия не представляли из себя ничего особенного, лишь несколько пограничных стычек. И вдруг, если верить историкам, с обеих сторон оказывается вдруг огромное количество войск. Называются такие цифры – с русской стороны участвовало 15-17 тысяч человек, с немецкой – 10-12 тысяч человек. Между тем, о количестве русских воинов ни русские летописи, ни западные хроники ничего не сообщают. И о количестве немецких воинов ничего не сказано. Откуда же взялись эти цифры, может быть вывод сделан на основе анализа количества потерь? Но о русских потерях совершенно ничего не сказано в источниках, а о потерях немцев Новгородская Первая летопись говорит, что погибли 500 рыцарей, 50 были взяты в плен, а чуди «без числа». Но «Ливонская Рифмованная хроника» называет другие цифры – в сражении пали 20 рыцарей, 6 были взяты в плен.
     Данные «Рифмованной хроники» ближе к истине – Ордену неоткуда было взять мниогие сотни рыцарей. Уже в 1241 году по Восточной Европе прокатилась монгольская орда хана Кайду. Она прошла через Польшу и Силезию, разгромив под Краковом армию польского короля Болеслава V. Силезский король Генрих Благочестивый собрал армию из немцев, поляков и тевтонских рыцарей общей численностью до 40 тысяч человек и встал на пути хана Кайду у города Легницы. Европейцы сражались храбро и упорно, но подкрепление в лице армии богемского короля Венцеслава опоздало на два дня и, соответственно, войско Генриха было разбито. В этом сражении Тевтонский Орден был полностью обескровлен и, естественно, выставить против Александра Невского уже в 1242 году многотысячного войска просто не мог. Да и «Рифмованная хроника» говорит о малом числе «братьев-рыцарей» и набранном в спешке ополчении Дерптского епископства.
     Казалось бы, налицо противоречие в источниках. Но если внимательно вчитаться в текст летописей и хроник, оно легко устраняется. В русских летописях говориться о павших и пленных «немцах», которые превратились в «рыцарей» в воображении советских историков. Т.е. летописи называют общее число убитых и пленных, «Рифмованная хроника» - лишь число убитых и пленных полноправных братьев-рыцарей. Конечно, 500 рыцарей погибнуть на Чудском озере никак не могли, так как в это время оба Ордена – Ливонский и Тевтонский насчитывали чуть более ста рыцарей (общепринятая цифра – 150 человек).
     Ливонское войско было меньше русского. Это не удивительно, так как Александр Невский набирал свое войско заранее, приведя подкрепления из Суздаля, а немцам пришлось собирать свое войско в спешке.
     Итак, приходится признать – сражение на Чудском озере совершенно не подходит под определение «крупнейшей и масштабнейшей битвы средневековья». Но все же, приводя эти соображения, большинство историков не уточняет реальной цифры сражавшихся в Ледовом побоище. Неожиданные аргументы для определения численности войск приводит А.Н.Кирпичников , исходя из известий Новгородской Первой хроники о построении немецких войск «свиньей», т.е. клином. Клин представляет  собой глубокую колонну с треугольным увенчанием. Особенности этого построения и его военно-тактические характеристики мы рассмотрим ниже.
     «У нас имеется возможность более конкретно определить численность ливонского боевого отряда XIII века. В 1268 году в битве у Раковора, как упоминает летопись, выступал немецкий «железный полк великая свинья». Согласно «Рифмованной хронике», в битве участвовало 34 рыцаря и ополчение. Это число рыцарей, если дополнить его командиром, составит 35 человек, что точно соответствует составу рыцарского клина одного из отрядов (т.н. хоругви). В «Приготовлении к походу» 1477 г. приводится число кнехтов такой хоругви – 365 человек.
     Что же касается немецкого отряда в битве 1242 года, то он по своему составу вряд ли превосходил раковорскую «великую свинью». Итак, общее число собственно немецкого отряда должно было составить 440 человек. Русских было больше, но вряд ли намного. Так что данные и Новгородской первой летописи о количестве убитых и пленных, и данные «Рифмованной хроники» о том, что каждому рыцарю противостояло 60 русских, явно преувеличены. Советскими же историками явно раздуты масштабы и значение Ледового побоища на фоне других битв того времени. Например, в Шауляйской битве погибло 40 рыцарей против 20 на Чудском озере, не говоря уже о таких масштабных сражениях как битвы при Калке, Легнице, при Шайо, при Пуатье, Грюнвальдская битва. Кроме того, утверждение, что Ледовое побоище привело к разгрому Ливонского и Тевтонского Орденов, мягко говоря, не соответствует действительности. Спустя 300 лет Иван Грозный все еще продолжал бороться с Ливонским Орденом, а в 1410 году польско-литовские войска все еще нанимали рыцарей Тевтонского Ордена в свои ряды. Этот Орден существует и в настоящее время, правда, уже не как военная организация.

4.Вооружение и состав войск
     В состав русского войска входили новгородцы (черные люди – состоятельные горожане, а также бояре и городская старшина), княжеская дружина самого Александра, «низовцы» - отряд из Владимиро-Суздальской земли под командованием Андрея Ярославича, а также псковичи, рекрутированные Александром.
     Силы ливонцев были представлены отрядом рыцарей Ливонского Ордена, а также сопровождающих их кнехтов, набранных из жителей Дерптского епископства, «чуди» по выражению Новгородской летописи.
      Что же касается вооружения, то сведения о нем можно составить на основе данных «Рифмованной хроники» и описания вооружения того времени в других источниках, не относящихся напрямую к Чудской битве.
     Когда немецкий хронист сообщает о русском войске, он подчеркивает блестящую броню всадников, сияющие шлемы, богатые знамена. Такими же словами он описывает и вооружение войск эстов, литовцев, самих орденских рыцарей. Такими же словами он описывает вооружение псковичей под Изборском и вооружение суздальцев. Вывод из этого только один: броня, шлемы и знамена русского войска совершенно не отличались от вооружения других войск XIII века, что и позволило хронисту применять литературные штампы немецкого эпоса. Доспехи того времени были кольчужные или пластинчатые (что почти одно и то же). Более тяжелые латы и доспехи для лошадей появились гораздо позже, с возникновением огнестрельного оружения – в XV-XVI вв. Весили кольчужные доспехи около 25 кг и были одинаковы как для немцев, так и для русских.
     Советские же историки старались сей факт не замечать, потому что он в корне подрывал знаменитую версию о массовом утоплении тяжелых, но глупых рыцарей в Чудском озере. Причем выходит, что рыцари никогда не видели льда, что уже звучит как совершеннейшая глупость. Надо полагать, что поскольку один берег Чудского озера и Узмени был ливонским, они прекрасно знали все особенности местного ландшафта и прекрасно представляли, что такое лед. Шансы же утонуть в «сиговице» были совершенно равны как у русских, так и у ливонцев.
     Единственное отличие в вооружении двух войск – вооружение пеших стрелков. Орденские стрелки пользовались арбалетами, а новгородские пешие полки – луками. Раскопки археологической экспедиции в Новгороде дали обилие материала, полностью подтверждающего это сообщение «Рифмованной хроники». На разных горизонтах культурного слоя в Новгороде найдено много деталей боевых луков и даже детский учебный лук. Эти находки позволили установить, что новгородские луки были длинными, не менее 190 см, но отличались от английских и вообще западноевропейских тем, что принадлежали к сложному (не в виде дуги, а в виде буквы М типу), более распространенному на Востоке. Русский лук был в 3-4 раза скорострельнее арбалета.
     Это разбивает еще одну любимую теория ряда советских историков – о плохом вооружении новгородского ополчения. Как мы уже писали раньше, для большинства новгородцев-мужчин основным источником дохода были набеги на соседние народы. Они не были профессиональными воинами, но их жизнь и достаток напрямую зависили от качества оружия и умения им пользоваться. Так что, если они и уступали кое в чем профессиональным воинам-рыцарям, то превосходили в вооружении и умении драться чухонское ополчение, составлявшее основную часть ливонского войска.
     А.Н.Кирпичников в своей книге «Древнерусское оружие» подчеркивает, что вооружение русского воина не только не уступало, но и по ряду характеристик превосходило западноевропейские аналоги. Например, конусообразный русский шлем имел ряд преимуществ перед похожим на ведро шлемом европейского рыцаря. С русского шлема меч соскальзывал, но плечи оставались целыми из-за того, что под кольчугой прикреплялась широкая наплечная стальная пластина. Археологические данные свидетельствуют, что во всех странах Европы, вместе взятых было найдено в слоях IX-XIII вв. значительно меньше кольчуг и шлемов, чем в землях одной только Новгородской земли за эти же столетия, хотя Европа была несравнимо больше и плотнее заселена.
     Русское ополчение было одето в т.н. «дощатые доспехи», состоявшие из толстых металлических пластин. Заметим, что большинство ливонского ополчения было именно в «дощатых» доспехах в прямом смысле этого слова.
     Так что слабость вооружения русского войска – очередной миф. Видимо, он понадобился для того, чтобы очередной раз подчеркнуть «значимость подвига защитников русской земли».

5. Ход битвы
О ходе битвы собственно из источников мы знаем мало. Новгородская Первая летопись ничего не сообщает, что довольно необычно, ни о расстановке полков, ни о подвигах единоборцев, ни о поведении самого князя. Не упоминаются и начальники немецкого войска. Нет имен погибших новгородцев, что всегда обязательно отмечалось. «Житие Александра Невского» лишь украшает рассказ летописи выдуманными подробностями, ничего не меняя по сути. «Рифмованная хроника» дает описание, которое в равной мере можно отнести к любой битве, но некоторые подробности важны.
Поскольку исходного материала крайне мало, пришлось историкам выдумывать и додумывать ход битвы и тактику русского войска самим. Простор для фантазии был просто огромен, как мы увидим ниже.
Первое, из чего исходили советские историки – это своего рода аксиома о необыкновенных и выдающихся полководческих талантах Александра Невского.  Все его планы, естественно, были великими и гениальными, будь то выбор места битвы или тактика ведения боя.
Но в апреле 1242 года Александру Ярославичу был всего 21 год и все, что к этому времени совершил – выграл небольшую стычку со шведами на Неве, превращенную позднее в «великую» Невскую битву. Взятие же Копорья и Пскова было мирным, как мы уже видели.
Александр не принял бой после гибели отряда Домаша и Кербета, а предпочел отступить. Нам неизвестно, как он рассуждал. Возможно, он хотел перейти на новгородский берег, рассчитывая, что рыцари его не будут там преследовать. Но оторваться от погони не удалось и пришлось принять бой на Узмени. Может быть, выдти на берег ему помешал сам характер местности. Как мы уже видели, берег зарос ивняком, а мелководье – камышом, торчащим из-под снега. Кроме того, снеговой покров должен был быть весьма значительным, что затрудняло передвижение войска. Но надо отметить, место для боя было весьма удачным, как мы уже писали выше.
Скорее всего, Александр исходил из преположения о возможной тактике немцев, которую они практически не меняли – клиновидное построение, т.н. «свинья». Как выглядел клин? Можно привести его более или менее точное описание, созданное на основе уникального документа, воинского наставления «Приготовление к походу», написанного в 1477 году. «В нем перечислены три подразделения-хоругви». … Хоругви насчитывали 400, 500 и 700 конных воинов. Во главе каждого отряда концентрировались знаменосец и отборные рыцари, располагавшиеся в 5 шеренг. В первой шеренге в зависимости от численности хоргви выстраивалось от 3 до 7-9 конных рыцарей, в последней – от 11 до 17. Общее число воинов клина составляло от 35 до 65 человек. Шеренги выстраивались с таким расчетом, чтобы каждая последующая на своих флангах увеличивалась  на два рыцаря. Таким образом, крайние воины по отношению друг к другу помещались как бы уступом и охраняли едущего впереди с одного из боков. В этом и заключалась тактическая особенность клина – он был приспособлен для собранного лобового удара и одновременно был трудно уязвим с флангов.
 Вторая, колоннообразная часть хоругви, согласно «Приготовлению к походу», состояла из четырехугольного построения, включавшего кнехтов. Число кнехтов в каждом из отрядов равнялось соответственно 365, 442 и 629 (или 645). Они располагались в глубину от 33 до 43 шеренг, в каждой из которых находилось от 11 до 17 конных. Среди кнехтов находились слуги, входившие в состав боевой свиты рыцаря: обычно лучник или арбалетчик и оруженосец. Все вместе они образовывали низшую войсковую единицу – «копье» - численностью 35 человек, редко более. Во время боя эти воины, экипированные не хуже рыцаря, приходили на помощь своему господину, меняли ему коня. К достоинствам колонно-клиновидной хоругви относится ее сплоченность, фланговая прикрытость клина, таранная сила первого удара, четкая управляемость. Строй такой хоругви был удобен и для передвижения, и для завя Плотно сомкнутым шеренгам головной части отряда при соприкосновении с противником не надо было разворачиваться для защиты своих флангов. Клин-отряд был предназанчен для разрыва строя противостоящей стороны и скорой победы».  Но это построение имело и недостатки. Если бой затягивался, то лучшие силы – рыцари – первыми могли быть выведены из строя. Кнехты же во время схватки рыцарей находились, как правило, в выжидательном и пассивном состоянии и слабо влияли на исход боя.
Такое построение сохранялось на протяжении долгих лет и практически во всех сражениях, где принимали участие рыцари. Из этого и мог исходить Александр Невский. Но не надо думать, что рыцарское войско было неворотливым и не меняло тактики, не надо считать полководцев Ордена глупее, чем они были. Насколько непредсказуемой и гибкой была тактика рыцарского войска, свидетельствует, например Грюнвальдская битва, которая дает пример совсем другого построения.
Итак, мы определились в построении ливонского войска. Как же были построены русские войска и в чем проявился «гениальный полководческий талант» Александра Невского? Поскольку источники дают только одно описание  - «Рифмованная хроника» сообщает, что впереди русских стояли стрелки – то понятно, какой простор для фантазии был открыт. Начало, как мы видели, было положено советскими историками еще в 30-40-е годы XX века. Но и наши современники не отстают от предшественников. Вот что пишет, например, к.и.н. Соколов: «Учитывая особенности тактики рыцарей, которые обычно вели фронтальную атаку против пехотинцев бронированным клином, названным на Руси «свиньей», Александр Невский решил ослабить центр («чело») и усилить полки правой и левой руки. Конницу, разделенную на два отряда, он распололжил на флангах позади пехоты. За «челом» князь встал со своей тяжеловооруженной дружиной. Подобное построение позволяло не только с успехом парировать прорыв центра, но и осуществить двусторонний охват неприятеля с целью нанесения ударов по флангам и тылу, и полностью окружить его». Откуда он это знает, если источников нет. А все очень просто – подобное построение известно на Руси еще со времен киевского князя Святослава и дошло почти до изменений до Куликовской битвы: головной полк, полк правой и левой руки, засадный полк. Об этом писал еще русский дореволюционный историк С.М.Соловьев.
Значит, такая тактика издавна была известна на Руси. Где же «полководческий гений» Александра Невского, что нового он внес в построение полков?
Кроме того, сама местность битвы противоречила такому построению. Поскольку на самом деле мы ничего не знаем о построении русского войска, то с большей долей вероятности можно предположить, что русские были просто построены во фронт, прижавшись тылом к берегу. Если бы княжеская дружина была за «челом», то ей пришлось бы идти в атаку по трупам своих же лучников, что, согласитесь, не очень удобно. Обойти пеших воинов конные не могли – как видно из анализа местности, с одной стороны у русских была «сиговица», с другой – прочный, но очень гладкий лед. Кроме того надо учитывать поросший кустарником берег. Не самое подходящее место для конных атак в духе лихих кавалеристов времен Гражданской войны. Конница – основная ударная сила войска тех времен. Ставить ее в заведомо проигрышную оборонительную позицию просто глупо. Или именно в этом советские историки усмотрели «полководческий гений» князя Александра?  Располагая таким образом княжескую дружину, историки пытаются совместить несовместимое: сообщение летописи о прорыве ливонцев через русские пешие войска и выдумку 30-х годов о том, что Александр Невский якобы окружил немцев.
Но если и было такое построение – княжеская дружина за «челом», то получается следующая картина: всю тяжесть вражеского удара принимают на себя «чело» и фланги. Александр же спокойно стоит в тылу и ждет, чем закончится битва. В случае поражения он легко покинет поле боя, а в случае победы – кинется добивать противника. Но и в этом нет ничего нового – такую тактику применяли все русские князья. Если Александр именно так расположил свою дружину, то в первую очередь он поставил под вражеский удар новгородцев, а свою дружину сохранил. Это было бы ему выгодно – чем больше погибло бы новгородцев, тем более ослаблен был бы Новгород, и, значит, ему было бы легче диктовать городу свою волю.
Все без исключения историки строят свои предположения о тактике Александра на том основании, что он якобы знал заранее о том, что немцы будут атаковать именно «свиньей». Зададимся вопросом – откуда он мог это знать, если до этого совершенно не сталкивался с рыцарями в бою? Кроме того, если построение русского войска было «по Святославу», то это косвенное доказательство выдумки историков. Князь Святослав, воевавший с печенегами, понятия не имел о самом существовании рыцарских Орденов, а уж тем более об особенностях их построения. До Ледового побоища в русских летописях вообще нет упоминаний о сражении с рыцарями, где бы они атаковали свиньей. И вообще до этого времени у русских вообще не было опыта крупных полевых сражений с рыцарским войском, т.к. ливонцы вообще предпочитали избегать открытых сражений. Кроме того, как уже отмечалось выше, арсенал тактических приемов рыцарских орденов гораздо богаче одной лишь «свиньи».
Получается, что весь «гениальный» план Александра по разгрому войска противника основывался на трех постулатах: первый: немцы непременно будут атаковать; второй – атаковать они будут именно «клином»; третий – атаковать они будут непременно в центр русского войска. А что, если бы хоть одно из этих условий изменилось?
Из летописей средневековья известно, что рыцари идущие колоннами, перед сражением разворчивались цепью, дабы не мешать друг другу в рукопашном бою.
Скорее всего, рыцари шли в нескольких колоннах, готовясь развернуть свои боевые порядки.
Думается, что такой план сражения сложился отнюдь не в голове Александра Ярославича и его военачальников, а в головах самих историков, уже знающих (в отличие от Александра) как протекала битва и чем она закончилась. Ему же оставалось действовать в условиях местности, исходя из ее особенностей и складывающейся расстановки сил. Говоря о битве, никогда не надо забывать о такой особенности всех сражений средневековья: в отличие от сражений нашего времени они представляли собой скорее ряд поединков, как отряда с отрядом, так и одного человека с другим.
Остается только предположитьь, что гений князя Александра предусмотрел все. Прорыв  немцев в центре, их окружение. Бегство эстов и чуди, и удар «засадного полка», атака по льду(!).
Жанр фэнтези!!!
Так что, как именно развивалось сражение, в деталях сказать крайне сложно. Но можно говорить о следующем развитии событий:
Первый удар немецкого войска приняли на себя стрелки-лучники, которые широко использовались в войнах средневековья для того, чтобы заранее наносить удар противника. Для рукопашной схватки они не годились. И на этой стадии немцы были сильнее. Они рассекли русское построение, и началась рукопашная схватка в основном конных копейщиков.
Переломный момент боя наступил, скорее всего, когда клин немецких рыцарей столкнулся с русской конницей. Многие историки утверждают, что немцы «уткнулись» в покрытый кустами и лесом берег и остановились. Вряд ли это возможно, если подобный ландшафт был позади русского войска, и это именно русским некуда было отступать. Сопротивление русских было ожесточенным и в какой-то момент, видимо, ряды немецких рыцарей дрогнули. Их и так было мало, да еще уже были убитые. Они могли решить отступить, но сзади на них напирала их же собственная пехота. Видя замешательство рыцарей, часть ливонского ополчения дрогнула и пустилась в бегство, оставив, таким образом, рыцарей совершенно беззащитными. Кто-то из бегущих в панике мог оказаться на участке озера, где была «сиговица» и действительно утонуть. Но фраза «а инех вода потопи» появляется лишь в поздних редакциях летописей, в 30-40-х годах XV века. Эта фраза, совместившись в головах иных ученых с фрагментом «Жития», описывающим битву: «И была сеча жестокая, и стоял треск от ломающихся копий и звон от ударов мечей, и казалось, что двинулось замерзшее озеро, и не было видно льда, ибо покрылось оно кровью», породила миф о почти поголовной гибели орденского войска подо льдом Чудского озера.
Надо отметить, что эта фраза - определенное фразеологическое клише. Его можно встретить и в описании Ракворской битвы и в летописи, описывающей Грюнвальд.
Оставшиеся без поддержки пехоты, рыцари были разбиты. Вот, собственно, и все о ходе этого столкновения.
Интересна фраза летописца об окончании сражения – «гнали семь верст». Выше мы уже отмечали чисто умозрительное и сакраментальное значение циры 7 в русской  устной и письменной традиции. Но если это и было действительно так, то гордиться здесь совершенно нечем. Наоборот, это наводит на интересные размышления. Средняя скорость продвижения пехоты по льду – 5 км/ч, тогда русские преследовали ливонцев полтора часа, прежде чем повернуть назад. Зачем? Если это делала конница – тогда они гнались за врагом полчаса, а потом опять повернули. Вопрос – зачем они гнались, если вернулись назад? Враг разбит, враг отступает, зачем за ним гнаться? Не логично. Если уж пускаться в погоню, то для того, чтобы окончательно добить врага на его территории. По логике князь Александр должен был идти в Ливонию, на Дерпт, если у него было такое масштабное и сильное войско, как считается. Ведь силы врага были ничтожны. Но он возвращается домой. Так было ли преследование «панически убегающего врага» вообще? Опять, как в случае в Невской битвой, мы видим совершенно неубедительное с исторической точки зрения поведение Александра Невского. Для примера представим, что Наполеон после Бородинского сражения спешно повернул обратно в Париж. В случае с Бородино все ясно – это действительно было масштабное и грандиозное сражение, положившее, по сути, конец наполеоновскому господству в Европе. А в случае с «Ледовым побоищем» ясности нет совершенно.
Советские историки позиционируют и «Ледовое побоище» с точки зрения грандиозности и масштабности. Однако поведение князя Александра говорит об обратном. Не было у него сил преследовать противника, ему хотелось побыстрее вернуться домой со всем награбленным имуществом.
Историки, пытясь ответить на вопрос о странном поведении князя после битвы, выдвигают несколько версий. Первая – потери русских были очень велики. Но нигде в летописях даже не упомянуты погибшие, что крайне странно, ибо новгородские летописи всегда перечисляли погибших сограждан, зачастую поименно. Значит, потери были очень малы, чего не могло быть при таком масштабном сражении, как нам пытаются представить.
Вторая версия вообще ниже всякой критики. Она основывается на небывалом благородстве Александра Невского и взята, скорее всего, из «Жития». Ю.Бегунов пишет: «Потрясенный разгромом всего рыцарского войска, магистр Дитрих фон Грюнинген с трепетом ожидал рать Александра Невского под стенами Риги. Поэтому он отправил посольство в Данию, к королю Эрику Святому, с просьбой спасти Рижскую Богоматерь от жестокости русских».  Как он мог его там ожидать, когда в это время был в Курляндии, совершенно неясно. Кроме того, магистр был обязан защищать владения Ордена, а Рига была торговым конкурентом и врагом Дерптского епископства и никакого отношения к Ордену не имела. И вот блестящий пассаж: «Судя по себе, наши враги не могли предполагать, что их благородный победитель считает своим нравственным долгом жить, «не преступая в чужая части». Для него довольно было и того, что он навел страх на врагов, от которого они долгое время не могли придти в себя, и заставил их уважать русское имя».  Просто хочется рыдать от умиления! А как же быть с тем фактом, что именно вторжение и грабительские набеги Александра Невского на территорию Ливонии, т.е. «в чужая части» и стали причиной самой Чудской битвы?
Чтобы окончательно прояснить ситуацию вокруг «Ледового побоища» и мифов о нем, остановимся на мифе о т.н. «засадном полке», который и сыграл решающую роль в сражении. Выдумал его, как мы уже видели, А.И.Козаченко, его поддержал Е.А.Разин. Эта же выдумка была талантливо поддержана в фильме С.Эйзенштейна «Александр Невский». Только в работах историков этот «засадный полк» выведен, как лучшая дружина князя, а в фильме – это мужицкое ополчение. Но суть от этого не меняется. Не было никакого засадного полка. Наиболее здравомыслящие современные историки также склоняются в сторону того, что «засадный полк» - не более, чем миф. Вот, например, как отзываются о брошюре Козаченко Бегунов Ю.К., Клейненберг И.Э., Шаскольский И.П. в своей статье «Письменные источники о Ледовом побоище»: «Еще больший резонанс имела другая ошибка (точнее – вольное обращение с фактами) Козаченко, касающаяся хода самого сражения. По словам Козаченко, при подготовке к сражению Александром Невским «часть дружины была поставлена в засаду за возвышенностями берега» и в разгар боя зачада ударила «с тыла…, окончательно закупорив щель, пробитую германской свиньей», т.е. решила окончательно исход битвы. Эта дружина, поставленная в засаде – чистейшей воды домысел автора, не основанный ни на каких данных источников (и явно придуманный по аналогии с действиями засадного полка во время Куликовской битвы). С легкой руки Козаченко эта фантастическая «засадная дружина», или «засадный полк», прочно вошла в военно-историческую литературу, в том числе – в учебные пособия, по которым изучалось Ледовое побоище в военно-учебных заведениях».  От себя добавим, что выше мы видели, что из себя представляла местность, на которой собственно битва и происходила. Лес, по данным гидрологов и топографов комплексной научной экспедиции действительно существовал, но ему предшествовал участок берега, полностью покрытый ивняком и кустарником. Кроме того, весь этот кустарник был в глубоком снегу. Как можно представить в таких условиях лихую конную атаку? Никак.
Другой военный историк, Е.А.Разин, вообще составил себе представление о Ледовом побоище на основе средневековых миниатюр, изображающих последнее. Он пишет: «Судя по летописным миниатюрам, боевой порядок был обращен тылом к обрывистому берегу (?!) озера, а лучшая дружина Александра укрылась в засаде за одним из флангов». Как мы видели, с одного фланга у русской дружины была «сиговица», с другой – гладкий лед, просматривавшийся на много километров, до противоположного берега. Где можно было укрыться? Разин, видимо, пишет о миниатюрах из Лаптевского тома Лицевого летописного свода третьей четверти XVI века. Однако такой видный исследователь средневекой миниатюры, как А.В.Арциховский предупреждает: «Средневековые миниатюры являются не столько зарисовками средневековых городов и войск, сколько условными схемами, живущими своей книжной жизнью… Миниатюристы вообще верно следовали тексту, тем не менее, сведения, сообщаемые текстом рукописей, в рисунках иногда существенно дополнены, иногда своеобразно истолкованы.»
Итак, какие же выводы относительно действительного места «Ледового побоища» в русской истории можно сделать?
1. «Ледовое побоище» в том виде, как его принято представлять в отечественной историографии, никогда не происходило. Не было «грандиозной и масштабной битвы, оказавшей влияние на историю Руси и Европы и положившей конец «немецкой агрессии». Была лишь небольшая стычка двух отрядов.
2. Виновником сражения был Александр Невский, осуществивший очередной грабительский поход на земли Ливонии.
3. «Ледовое побоище» не нанесло никакого фактического урона Ливонскому Ордену – рыцари фактически в битве не участвовали. Основная часть орденцев находилась в Курляндии. В Ливонии на момент битвы было всего 27 рыцарей. 20 из них погибло, 6 попали в плен. Орден же полностью сохранил свой военный потенциал и продолжал войну с Литвой, которую и считал своим главным и серьезным противником и которая таковым и являлась. Если цифры в 12 тысяч человек верны для русского войска, то Александр Невский действительно «великий полководец» - 12 тысяч против 27 человек. «Чуди», т.е. пеших воинов было больше, но о них почему-то стараются не упоминать, так же как и о том, что они фактически справоцировали своим бегством разгром ливонского войска. Нечего сказать – воистину «великая победа»!
4. Не Александр Невский остановил немецкую экспансию в русские земли, а наоборот, немцы остановили русскую экспансию на земли  Дерптского эпископства. Итогом Второй Ливонской войны явился мир между Новгородом и Тевтонским Орденом: немцы отказались от завоеваний на русской территории, признали условия договора 1234 года и произвели обмен пленными и заложниками. Это косвенно подтверждает – пленные были и с той и с другой стороны. Условия этого мирного договора оставались действительными даже в XV веке. Но это было достигнуто в ходе всей военной компании, а отнюдь не незначительной пограничной стычки, которой и являлось на самом деле «Ледовое побоище».
5. Возьмем на себя смелость предположить, что ни магистр Тевтонского Ордена, ни Дерптский еписком даже не знали имени князя, командовавшего русским отрядом, и уж тем более не подозревали о «грандиозности и масштабности битвы». «Рифмованная хроника» вообще называет Александра Суздальским князем, т.е. даже не знает о его принадлежности к Новгороду. Для Ливонцев он – один из сыновей Ярослава Всеволдовича, не более того.
6. Так что оценка деятельности князя Александра Невского на этом этапе его жизни – не отражал он никакой угрозы с Запада, да ее попросту не было, как не было никакого «крестового похода» против Руси. Ни о какой защите всей русской земли и говорить не приходится.    
    
          Не будем забывать, что в 1242 году князю Александру Ярославичу был всего лишь 21 год. Как мы уже видели, ничем особенным он себя не проявил. Все его заслуги до этого времени являются надуманными и приписанными ему позднейшими историками и летописцами. Но у него впереди еще была целая жизнь, в которой он проявил себя совсем в ином качестве.
    Не надо также представлять, что вся жизнь Александра Ярославича была связана с Новгородом, отнюдь нет. Вот список его княжений:
1228-1229 гг. – ребенком был оставлен вместе с братом в Новгороде.
1236-1240 гг. – княжил в Новгороде, пока не изгнали.
1241-1252 гг. – номинально считался Новгородским князем, проживая фактически в Переяславле-Залесском (1241-1249 гг.) и Киеве (1249-1263 гг.)
1257-1259 гг. – также считался номинально Новгородским князем. Имел великое княжение сначала в Киеве (1249-1263 гг.), затем во Владимире.
1249-1263 гг. – Великий князь Владимирский.
    Как видим, Новгород князь держал в сфере своих интересов исключительно в силу его богатства и значения на Северо-Западе Руси, но фактически сажал там наместников из своих сыновей.

6.14. ПОСЛЕ ЛИВОНСКОЙ ВОЙНЫ
    Не великим военачальником был князь Александр Невский, а великолепным дипломатом. Вся его последующая деятельность была связана с отношениями русских княжеств и, прежде всего, Владимиро-Суздальского, с Золотой Ордой. Кроме того, не стоит забывать, что его родовые земли непосредственно граничили с княжеством Литовским, что также прибавляло забот. Он пытался идти по стопам отца – Ярослава Всеволдовича – в деле объединения русских земель. Каким образом он этого пытался достигнуть, вопрос другой. С высоты нашего века трудно представить себе реалии кровавого XIII столетия. Но, наряду с предрассудительными с нашей точки зрения поступками (например, «Неврюева рать»), которые, впрочем, оставались в рамках существовавших в средневековье норм поведения, у него есть действительные, а не мнимые заслуги перед русской историей. Вот, что должно быть предметом пристального изучения специалистов, а не раздутые факты из биографии, такие, как  Невская битва или Ледовое побоище. Вероятно, сам Александр Ярославич очень бы удивился, узнав, что он: а) «Невский»; б) великий герой и полководец; в) святой и благоверный.

     Как уже отмечалось ранее, самым сильным врагом Северо-Западной Руси в середине и конце XIII века была Литва. Кроме того,  наследственный удел князя Александра, доставшийся ему от деда – Мстислава Удалого Торопец – непосредственно граничил с княжеством Литовским и регулярно подвергался набегам. Литовцы доходили даже до Торжка, который был единственным торговым пунктом, связывающим Новгород и «Низовую землю».
     В 1245 году Литва вновь напала на русские земли.
     «В лето 6753. Воеваша Литва около Торжку и Бежици; и гнашася по них новоторжци съ князем Ярославом Володимиричемь и бишася с ними; и отъяша у новоторжцевъ кони, и самехъ биша, и поидоша с полоном прочее. Погониша по нихъ Явидъ и Ербетъ со тферичи и дмитровци, и Ярославъ с новоторжци; и биша я подъ Торопчемь, и княжици ихъ въбегоша в Торопечь. Заутра приспе Александръ с новгородци, и отяша полонъ всь, а княжиць исече или боле 8. И оттоле новгородци въспятиша; а князь погонися по нихъ съ своимь дворомь, и би я подъ Зижьчемь, и не упусти ихъ ни мужа, и ту изби избытокъ княжичь; в самъ поима сына своего из Витебьска, поеха в мале дружине, и срете иную рать у Въсвята; и ту ему богъ поможе, и техъ изби, а сам приде сдравъ и дружина его».
    Обычно историки пишут об этом событии так: «Александр Невский разбил литовцев под Торопцом». И все. Между тем, если читать текст внимательно, получается следующее: сначала литовцы нападают на Торжок и Бежицы, разбивают ополчение Торжка во главе с Ярославом Владимировичем, берут добычу и уходят прочь. Ярослав Владимирович вместе с тверичами и дмитровцами, возглавляемых Явидом и Кербетом, гонится за ними и снова терпит поражение. Остатки русских войск уходят в Торопец. Допустить такое безобразие на своих родовых землях Александр Ярославич не мог. Видимо, извещенный ранее, он подходит с новгородским ополчением к Торопцу, разбивает литовцев и отбирает захваченную добычу. И вот зесь начинается самое интересное. Новгородцы, по своему обыкновению, отберя «полон весь», поворачивают домой, бросив князя с «двором», т.е. его личной дружиной. Александр бросается за ними в погоню и разбивает своих же подданных под Зижчем («и би я») и забирает добычу. Потом по отправляется в Витебск, где в это время, видимо, княжил его сын (скорее всего Василий) и «поима», т.е. заставляет силой того оставить Витебск и идти с новгородцами в Новгород. Почему именно заставляет? Очень просто – русские летописцы обычно очень четко подбирали слова для обозначения тех или иных поступков своих героев. «Поима» обычно значило – забрать силой. Этот термин встречается в летописях и раньше и позднее, на протяжении всей русской истории. Так что княжеский сын не очень-то рвался в Новгород, но отец заставил. Сам же Александр направляется в погоню за остатками разбитых им литовцев. Догоняет и добивает у Всвята. И только после этого приходит в Новгород.
    Так что, если внимательно вчитаться в текст летописи, то картина получается просто  фантасмогоричная…  Всех участников событий в первую очередь интересует собственная выгода, а не общие интересы.
     Кстати, указанные летописцем населенные пункты  никак не могли подвергнуться нападению одновременно, поскольку расположены достаточно далеко друг от друга – не менее 120 км – в районах абсолютного бездорожья. Торжок и Торопец и сегодня не имеют прямой дорожной связи друг с другом, точно так же как и с Бежецком. Торжок напрямую с Литвой не граничит. Следовательно, чтобы попасть в эти земли, литовцы должны быть беспрепятственно пропущены князьями Полоцким и Смоленским. Эти князья издавна находились в напряженных отношениях с Ярославом Всеволдовичем, тяготея к союзу с Западом. Только гораздо позже Александр Ярославич обезопасит свои владения от литовских набегов, и то не военной силой, а именно силой дипломатии. Здесь сыграло не последнюю роль родство Александра с одним из претендентов на литовский престол – Товтивилом, который был мужем сестры жены Александра, т.е. свояком. Кроме того, Александр заключил с литовским князем Миндовгом антиорденский договор. Было это, правда, уже в 1262 году, незадолго до смерти обоих и нес этот договор чисто военные обязательства.
     С другой стороны, поход Бурундая на Литву и Менщину,  на чем мы подробнее остановимся позднее),  мог быть организован с подачи того же Александра, у которого были прекрасные связи в Орде, когда эти территории начали выпадать из-под влияния союзного Александру Полоцка и тяготеть к Волыни. Целью этих походов было главным образом проучить вассалов Владимиро-Суздальских князей. Как мы уже видели на примере Пскова, подобные «вразумительные» походы не были для Александра чем-то новым.
     Почему-то эпизод 1245 года довольно мало отражен в русской историографии и не считается великим подвигом Александра Невского, а ведь в этом случае он действительно защищал свои владения от сильного врага, и защищал своих вассалов – бывшего псковского князя Ярослава Владимировича, посаженного им в Торжке, князей Дмитровского и Тверского.
     Рискнем предположить – поскольку почти вся историография опиралась на «Житие», то историки просто зашли в тупик. Но как прикажете обосновать с научной точки зрения следующий пассаж:
    « В то же время набрал силу народ литовский и начал грабить владения Александровы. Он же выезжал и избивал их. Однажды случилось ему выехать на врагов, и победил он семь полков за один выезд и многих князей их перебил, а иных взял в плен, слуги же его, насмехаясь, привязывали их к хвостам коней своих. И начали с того времени бояться имени его».
     Какой же можно сделать вывод из этого абзаца? Только один – о жестокости даже слуг «кроткого и благоверного князя». Кроме того, опять всплывает то же сакраментальное число – семь. Кого, когда и в каком количестве победил князь – не ясно. Победил литовцев, отнял у них награбленное добро, и все.
    И еще на наш взгляд важное обстоятельство. На тот момент литовцы были язычниками и воевали с Тевтонским орденом. В нашей историографии было положено изображать всех язычников невинными овцами, а рыцарей-крестоносцев свирепыми волками. Тем более, что дореволюционные историки имели заказ отражать борьбу православия с католичеством, в которой якобы участвовал Александр Невский, а историки советского периода – борьбу с Западом, который «стремился захватить Русь». Так что места объективному освещению взаимоотношений Александра Невского и прочих Владимиро-Суздальских князей с одной стороны и Княжества Литовского с другой, в большинстве сочинений просто не нашлось.
     Практически вся дальнейшая деятельность Александра Невского напрямую связана с взаимоотношениями русских князей и Золотой Орды. На этом вопросе мы подробно останавливались выше. Но иногда нам придется возвращаться к тем или иным событиям, чтобы понять реальную ценность деятельности Александра и развенчать еще несколько мифов о нем.



     Подвиг третий:

6.15. ЗАЩИТА ПРАВОСЛАВНОЙ ВЕРЫ ОТ «ПОРУГАНИЯ»
     Начать надо с уже известного нам факта – смерть Ярослава Всеволдовича в 1246 году в Орде, где он был отравлен по приказу хана Гуюка, как союзник его соперника за власть в Орде – Батыя. В это время в ставке хана Гуюка находился посланник Папы Римского – Плано Карпини. Дело в том, что именно в силу сложившихся в Восточной и Западной Европе политических причин, и Папа и Византия начали искать дружбы с Ордой, причем (на всякий случай) дружно пугали свою паству повторным нашествием «безбожных татар». Между прочим, эти обстоятельства дали ряду историков возможность предположить, что не совсем просто обстояло дело и с Ярославом Всеволдовичем. Вполне вероятно, что он оказался в ставке Великого Хана одновременно с папским эмиссаром не случайно, как проницательный политик он мог рассматривать и возможность сближения княжеств Северо-Восточной Руси с Западом. Возможно, он имел ряд бесед с Карпини, который и доложил о них своему руководству. Об этом косвенно свидетельствует то, что Иннокентий IV посылает своих послов к старшему сыну умершего князя практически сразу (по меркам XIII века).
     Вообще о контактах между Александром Невским и  Иннокентием IV свидетельствуют три источника – две буллы Папы Иннокентия и «Житие Александра Невского».
     Процитируем сначала «Житие», истинную цену которому, как историческому источнику, мы уже знаем.
     «Однажды пришли к нему послы от папы из великого Рима с такими словами: «Папа наш так говорит: «Слышали мы, что ты князь достойный и славный и земля твоя велика. Поэтому и прислали к тебе из двенадцати кардиналов двух умнейших – Агалдада и Ремонта, чтобы послушал ты речи их о законе Божьем».
    Князь же Александр, подумав с мудрецами своими, написал ему такой ответ: «От Адама до потопа, от потопа до разделения народов, от смешения народов до начала Авраама, от авраама до прохождения израильтян сквозь море, от исхода сынов Израилевых до смерти Давида-царя, от начала царствования Соломона до августа и до Христова рождества, от рождества Христова и до распятия его и воскресения, от воскресения же его и вознесения на небеса и до царствования Константинова, от начала царствования Константинова до первого собора и седьмого знаем, а от вас учения не примем». Они же возвратились восвояси.
     И умножились дни жизни его в великой славе, ибо любил священников, и монахов, и нищих, митрополитов же и епископов почитал и внимал им, как самому Христу».
     Такой прекрасный и пространный ответ, вложенный автором в уста князя, свидетельствует скорее о его собственной глубокой начитанности в церковной литературе, чем о действительном положении дел.
     Рассмотрим же буллы, они более ценны, потому что документальны.
     В своем первом послании от 22 января 1248 года папа предлагал Александру присоединиться, ссылаясь на пример его покойного отца, Ярослава Всеволдовича, к римской церкви, и просил в случае татарского наступления извещать о нем «братьев Тевтонского ордена, в Ливонии пребывающих, дабы как только это (известие) через братьев оных дойдет до нашего сведения, мы смогли бы безотлагательно поразмыслить, каким образом, с помощью Божией сим татарам мужественное сопротивление оказать».  Здесь весьма интересна ссылка на пример Ярослава Всеволдовича. Но нигде нет подтверждения, что Ярослав Всеволдович действительно принял католичество. Видимо, Папа поторопился с выводами, основываясь лишь на донесениях Карпини.
     Следующая булла от 15 сентября 1248 г. Из ее текста следует, что Папа получил на свое первое послание благоприятный ответ. Он пишет: «Ты со всяким рвением испросил, чтобы тебя приобщили как члена к единой главе церкви через истинное послушание, в знак коего ты предложил воздвигнуть в граде твоем Плескове соборный храм для латинян». Затем папа просит принять его посла – архиепископа Прусского.
     Как же так, «непримиримый противник католичества, защитник истинной веры» - и вдруг положительный ответ на предложение Папы? Явно не вписывается в устоявшийся и веками навязанный образ. Естественно, историки кинулись искать другого адресата для этих посланий, ссылаясь на то, что Александра Невского не было в 1248 году в Новгороде, он ездил в Орду. Но в Лионе, где находилась на тот момент папская резиденция, этого могли и не знать, учитывая расстояния и быстроту передачи информации в XIII веке. Причем в качестве адресата чаще всего рассматривают именно свояка Александра – Товтивила Полоцкого. А между тем Папа ясно обращается к князю Александру. В первой булле как к князю Суздальскому, что вполне понятно. Он знает, что Александр – старший сын, а раз отец умер, то он (по обычаям того времени) должен наследовать его княжество. К моменту написания следующего послания Иннокентий IV извещается о действительном положении дел и обращается к Александру, как князю Новгородскому. Причем предложение построить именно в Пскове собор для католической паствы говорит об осведомленности Папы о подчинении Пскова Новгороду. Можно предположить, что в Новгороде уже был какой-то католический храм, вероятно небольшой, т.к. Новгород был членом Ганзейского союза и туда стекалось множество торговцев-католиков из Европы.
     Понять и мотивировать действия Иннокентия IV совершенно несложно. Еще в середине 40-х годов XIII века он проявил большую инициативу в налаживании связей с сильнейшими князьями Руси, рассматривая ситуацию после «Батыева нашествия» как хорошую почву для распространения католичества. Впрочем, как мы уже писали ранее, католичество всегда было инициативным и упорным в том, что касалось распространения своей веры, будь то Запад или Восток, в отличие от довольно вялого православия.
     Как отмечалось выше, наиболее тесные связи у Иннокентия IV сложились с Галицким князем Даниилом Романовичем и его братом Васильком, княжившем во Владимире-Волынском. В 1246-1247 гг. Папа направил к Даниилу и Васильку несколько булл, которыми оформлалось принятие их и их земель под покровительство римской церкви. Папа даже сделал уступку, соглашаясь на неприкосновенность церковной службы по православному обряду. Конечно, он рассчитывал на реальное подчинение Галицко-Волынской Руси, а ней и православной церкви на этой территории. Но, как мы уже писали, для Даниила Галицкого этот переход был лишь формальностью, он преследовал свои цели и никакой реальной власти папству на своей территории предоставлять не собирался. Но выгода для него была очевидна: Папа закрепил за Даниилом и Васильком все земли, на которые они имели права, чем совершенно обезопасил от притязаний венгров на Галич. Тем более что в 1245 году князь Даниил показал свою мощь, разгромив ополчение венгерских рыцарей. Исконно считается, что князь Даниил Галицкий боролся с Ордой, он выставляется даже одним из главных борцов против монголо-татарского ига. Но мы уже подробно писали о нем и считаем этот тезис бездоказательным. Татары ему совсем не мешали, как, впрочем, и многим русским князьям. Все его стремления были связаны с Восточной Европой, к которой он тяготел и в силу пограничного расположения своих земель, и в силу родственных отношений. Следующий этапа в развитии отношений Даниила Галицкого и Иннокентия IV наступил в 1252-54 гг., когда он был коронован, что, естественно, привело к конфронтации с Владимиро-Суздальскими князьями. Но его судьба нас сейчас не интересует, тем более, что мы о ней уже писали. Здесь интересен лишь момент того, что Иннокентий IV живо и деятельно интересовался русским делами и пытался оказывать на них влияние.
     Естественно, получив известие от Карпини о том, что Ярослав Всеволдович дал согласие перейти под покровительство римской церкви, он обрадовался. Ведь Галицко-Волынское княжество, нетронутое Батыем, было уже его (как он считал), а тут такая возможность – самый сильный князь из оставшихся в русских землях, да еще союзник Орды! Узнав о смерти князя, он, естественно, адресовался его наследнику. Но когда первая булла дошла до Руси, Александр уже уехал в Орду.
      «В лето 6754 (1246) Поеха князь Олександръ в Татары».
      « В то же время был в Восточной стране сильный царь, которому покорил Бог народы многие, от востока до запада. Тот царь, прослышав о такой славе и храбрости Александра, отправил к нему послов и сказал: «Александр, знаешь ли ты, что Бог покорил мне многие народы? Что же – один ты не хочешь мне покориться? Но если хочешь сохранить землю свою, то приезжай скорее ко мне и увидишь славу царства моего».
     Как вы уже поняли, это цитата из «Жития Александра Невского». С логикой у автора явно что-то не в порядке. Если Александр так силен и смел, то он должен был бы послать такого владыку «куда подальше» и никак не ехать к нему на поклон. Он же поступает иначе. Где, спрашивается, его хваленая сила и смелость?
     «По смерти отца своего пришел князь Александр во Владимир в силе великой. И был грозен приезд его, и промчалась весть о нем до устья Волги. И жены моавитские начали стращать детей своих, говоря: «Александр едет!»
     Кого хотел напугать князь Александр, придя с такой «страшной силой» во Владимир? Свой народ, брата Андрея? Очень странный поступок.
     «Решил князь Александр пойти к царю в орду и благословил его епископ Кирилл. И увидел его царь Батый, и поразился, и сказал вельможам своим: «Истину мне сказали, что нет князя, подобного ему». Почтив же его достойно, он отпустил Александра». Чему так поразился Батый, божественной красоте Александра Невского? Но с ориентацией, судя по историческим хроникам, у Батыя все было в порядке. Чем мог поразить могучего владыку зашатный русский князек?
     Как же протекала поездка Александра в Орду на самом деле?
     Во-первых, как уже писалось ранее, говоря о «Неврюевой рати», Александр едет в Орду не один, а с братом своим, Андреем. Между прочим, именно Андрею Ярослав Всеволдович завещал по своей смерти Владимирское княжение, на что, естественно, Александр, как старший, имел полное право обидеться. Но по факту Владимирский престол занял их дядя – Святослав Всеволдович.
     «Того же лета князь Святославъ Всеволдичь по смерти брата своего Ярослава Всеволодича седее на столе великомъ княжении въ Володимери, а Братаничи свои: князя Александра Ярославичя, и князя Андрея, и Констянтина, и Афонасьа, и Даниила, и Михаила, и Ярослава, и Василиа посажа по городомъ, якоже уряди братъ его князь велики Ярославъ Всеволдичь, онъ же не премени слово его».
     О том, как развивалась интрига далее, мы уже писали подробно выше, нет нужды останавливаться еще раз. Отметим лишь следующее.
     В Орде, Александр пробыл до 1249 года. Что же он там делал так долго, просто договаривался? Есть версия, что воевал на стороне Батыя в его междоусобном столкновении с Гуюком. Но это лишь догадки.
     1248 год для Орды, как мы уже видели, год великого перелома, год фактического разделения единого некогда государственного образования, а на Руси обостряется борьба за Владимирский престол…
     Когда же папская булла попала к князю Александру Ярославичу? Вероятно, в тот момент, когда он еще находился в Орде, ему привезли ее из Руси. Находясь в условиях, когда совершенно непонятно, кто победит в Орде и на Руси, он и дал нейтрально-дружелюбный ответ Иннокентию IV, чтобы сохранить возможность выбора. Иннокентий же со свойственной ему горячностью (что следует из ряда его поступков), решил, что дело сделано – князь присоединяется к римской церкви. А между тем, Александр еще ничего не решил. Вторую буллу он получил, скорее всего, уже возвратясь в Новгород, в 1250 году. И тут же отверг возможность перехода в католичество.
     Чем же было обусловлено такое его решение?
      Вряд ли это было связано с его личным неприязненным отношением к католичеству в целом. Вспомним хотя бы о ряде его личных контактов с представителями этой религиозной концессии. Те, кто пытается представить, что Александр якобы пылал ненавистью к католикам за «разорение русских земель», кривят душой. Почему то он не воспылал ненавистью к монголам за гораздо большее разорение этой земли.
     Можно предположить, что отказу Александра было несколько причин.
     Во-первых, общее негативное отношение русского народа к любой чужой вере, уже много веков насаждаемое православной церковью и добившейся в этом большого успеха. Почему то считается среди историков хорошим тоном осуждать православную церковь за это. Но ведь такое положение дел естественно. Утвердившись на территории сначала Киевской Руси, а потом и в других русских землях, византийская ветвь христанства, к которой и относится православие, исконно считала ее своей вотчиной. Следовательно, пускать чужих туда не следовало. И это совершенно не стоит осуждения. Думается, что если бы православные священники и патриарх  с той же настойчивостью, как Папа Римский и иезуиты, лезли в католические и протестанские земли, их тоже вряд ли бы  тепло приветствовали.
     Во-вторых, проведя довольно долгое время в монгольских степях, Александр понял, что собственно территории русских княжеств монголам не нужны, им все равно, кто там правит и как делит между собой земли.
    Вполне вероятно, что татар он рассматривал как основных союзников в борьбе с набирающей силу Литвой.
     Войско же, привыкшее жить в основном за счет грабежа и набегов, у монголов было. Так вот он – источник наемной воинской силы. Надо только платить.
     Кроме того, как уже отмечалось, монолы отличались крайней веротерпимостью. Даже среди них самих было можно найти представителей различных религиозных культов, в том числе и христианских. Значит, на православие в русских землях они не покусятся.
     В-третьих, как показывал пример того же Даниила Галицкого, реальной помощи от Запада ждать не приходилось. Рыцари не служили в качестве наемного войска, во всяком случае, у русских князей XIII века. Александр же четко представлял, какая борьба за главенство среди русских князей, прежде всего своих же родственников и братьев, ему предстояла. И Рим в этом отношении ему помочь совершенно не мог. Иное дело - монголы.
     В-четвертых, отказать Папе ему наверняка посоветовал митрополит Кирилл, имевший большое духовное влияние на князя. Он, кстати, больше всего горевал о смерти Александра. Что же это за историческая фигура?
     Митрополит Кирилл (1242-1281 гг. служения митрополитом) сначала прибыл на Русь из Византии с целью сближения двух ветвей христиантва: католичества и православия против татар. Первоначально он был канцлером у князя Даниила Галицкого и им был возведен на митрополичью кафедру в Киеве. Будучи, как мы уже видели, «прозападником» по своим устремлениям, Даниил поощряет союз католической и православной церквей. Казалось бы, Кириллу стоит только радоваться, но по каким-то причинам такое поведение князя Галицкого его не устраивает. Может быть, были личные мотивы, сейчас трудно об этом судить. Кроме того, он прибыл из Византии, где обязательно должен был получить четкие инструкции против католиков. Греки еще до захвата Константинополя в 1204 году относились к «латинянам» крайне отрицательно, а теперь, когда возвращение своей древней столицы стало для них главной задачей, патриарх, несомненно, внушал Кириллу о недопустимости союза с католиками, от которых Византия в XIII веке имела бед больше, чем от завоевателей-турок.
    И он делает все, чтобы разрушить намечавшийся союз между Галицкой и Владимиро-Суздальской Русью.
     В 1250 году Кирилл пребывает во Владимир для заключения брака между дочерью Даниила Галицкого и Великим князем Владимирским Андреем Ярославичем. Судя по всему, там он и знакомится с Александром Ярославичем. Вообще, судя по летописям, в 1250 году во Владимире происходят довольно бурные события.
     Зимой 1249/50 гг. во Владимире умер Углицкий князь Владимир Константинович. Его оплакивал и провожал до Золотых ворот «Олександръ князь и с братьею». Тогда же во Владимире умирает Владимир Всеволдович Ярославский. Направлявшуюся из Владимира в Ярославль похоронную процессию провожали Александр Ярославич, Ростовский князь Борис, его брат Белозерский князь Глеб и их мать. Такое количество русских князей, собранное в одном месте, наводит на мысль о своего рода «съезде». Видимо, после приезда из Орды Александра и Андрея обсуждался вопрос о «старшинстве» в князьях. Судя по мирному развитию событий, у Александра еще не было достаточно сил, чтобы вырвать власть у Андрея. Может быть, на этом этапе, они выступали единым фронтом против своего дяди, Святослава Всеволдовича, который, как известно, в том же 1250 году ездил в Золотую Орду жаловаться на племянников, но вернулся ни с чем. В 1250 году Александр возвращается в Новгород.
     Что же митрополит Кирилл? Он сближается с князем Александром, во всем поддерживает его во время злосчастной «Неврюевой рати». Может быть, здесь сыграло роль и то обстоятельство, что Андрей Ярославич стал зятем ненавистного Кириллу по какой-то причине Даниила Галицкого. Не всегда поступки исторических деятелей определяются только политической выгодой, не надо забывать, что они тоже живые люди и им присущи как симпатии, так и антипатии. После того, как в результате этой междоусобицы Александр Невский стал Великим князем Владимирским (1252 г.) Кирилл остался во Владимире. На посту митрополита он все силы положил на создание тесного альянса между Северо-Восточной Русью и Ордой. В 1261 г. его стараниями в столице Орды Сарае была открыта православная епархия. Он вообще мечтал о союзе Руси, Орды и Византии против католического Запада. Но ничего не получилось. Византия не присоединилась к планам Кирилла и Мэнгу-хана.
     Так что у Александра Невского были все основания слушать и уважать своего «духовного наставника», так сочувственно отнесшегося к его политике.
     Какой же вывод следует из всего этого:
     Отказаться от принятия католичества и союза с Папой Римским Александра Ярославича заставила отнюдь не горячая вера в православие. Нет, это диктовалось насущной политикой самого времени и его личными планами и амбициями, в которых союз с Ордой был явно выгоднее союза с Римом. Так что представлять его «бескорыстным защитником првавославной веры» вряд ли возможно.

     Однако князь был объявлен православной церковью святым. За какие заслуги? Попытаемся ответить на этот вопрос.
     Здесь надо сделать небольшое замечание – сам Александр Ярославич отнюдь не рвался в ревнители веры и святые, вряд ли он даже об этом даже помышлял. Все началось уже после его смерти.
     И первым, кто начал говорить о святости Великого князя, был все тот же митрополит Кирилл.
     «Житие» рисует трогательную картину всеобщего горя: «Митрополит же Кирилл говорил: «Дети мои, знайте, что уже зашло солнце земли Суздальской!» Иереи и диаконы, черноризцы, нищие и богатые, и все люди восклицали: «Уже погибаем!» Конечно, смерть Великого князя – событие далеко не рядовое. Но не до такой же степени, чтобы всем умереть тоже. Естественно, Александр Ярославич перед смертью принял монашеский постриг, чтобы быть ближе к Богу. Но так поступали и до него и после все князья, затем цари, да и просто богатые и знатные люди, если обстоятельства, при которых они умирали, позволяли им это. Так что это отнюдь не является доказательством святости.
     Народ Владимиро-Суздальского княжества вполне мог горевать о Великом князе по совершенно банальной причине: Александр был все-таки заметной фигурой, ему удалось на время прекратить родовые междоусобные распри. Но после его смерти можно было ждать возобновления родственной резни и дележа земель, что, собственно, и произошло. Все это отражалось в первую очередь на простом народе.
    Некоторые историки, ссылаясь на Новгородскую Первую летопись, считают, что смерть Александра была рядовым событием, совершенно не запомнившимся современникам.
    «В лето 6771 (1263). Приде князь Олександръ ис Татар велми не здравя, в осенине, и приде на Городець, и пострижеся въ 14 месяца ноября, на память святого апостола Филиппа. Тои же ночи и преставиша; и везоша и въ Володимирь, и положиша и въ манастыри у святои Богородици Рождества; и снемшеся епископи и игумени съ митрополитомь Кюриломь и со всем ереискым чтомъ и с черноризци и со всеми суждалци, погребоша и честно месяца того же въ 23, на святого Амфилохия, в пяток; даи, господи милостивыи, видети ему лице твое в будущии векъ, иже потрудися за Новгородъ и за всю Русьскую землю».
     Сообщение предельно краткое, и ярко выраженной скорби не ощущается… А вот то, что смерть Александра, как и смерть Литовского князя Миндовга в том же году, изменили все расчеты папской курии - это очевидно.
     Но, между прочим, при всей не любви новгородцев к князю Александру, летописец все же признает его заслуги, и довольно ясно выражает сочуствие его смерти. Конечно, он не назван в летописи Великим князем. Из этого почему-то и делается вывод о незначительности такого события, как его смерть. Но это не показатель, летопись то новгородская, а для Новгорода Александр Ярославич никогда Великим князем и не был.
     Вывод из вышесказанного такой: по своей смерти князь святым объявлен не был. И хотя картина всенародного горя в «Житии» явно преувеличена (на самом деле горюют лишь жители Владимира и Суздаля на похоронах), все же нельзя отрицать, что умер отнюдь не рядовой человек.
     Официальным православным святым Александр был объявлен, как мы уже отмечали ранее, лишь в 1547 году, что было связано с государственной политикой Ивана Грозного. До этого почитание его было ограничено Рождественским монастырем во Владимире, имевшим тогда значение своего рода столицы русских земель. Находясь под личным покровительством Великого князя, монахи ни в чем не нуждались. Им совершенно не надо было заманивать к себе паству с помощью каких-нибудь чудес и святынь, как их менее удачливым «коллегам». Поэтому и почитание Алексадра Ярославича носило характер почитания одного из многих Великих князей Владимиро-Суздальских.
     Однако с возвышением Москвы и переездом княжеского двора из Владимира в новую столицу, монастырь, формально оставаясь главным в Северо-Восточной Руси, фактически теряет свое значение. Да и вообще, как мы говорили в предыдущих главах, Владимир постепенно теряет свое значение светского центра, оставаясь лишь центром духовности, а затем и вовсе становится заштатным городом, после того, как его покидает митрополит.
     Во второй половине XIV века начинает стремительно возвышаться над всеми прочими обителями Троице-Сергиева Лавра. Особенно ее значение возрастает при княжении Дмитрия Донского.
     Троице-Сергиева Лавра была основана святым Сергием Радонежским, что делало ее в глазах прихожан неизмеримо ценнее любого другого монастыря, основанного «светской» властью, т.е. по приказу Великого князя. Кроме того, Лавра находилась значительно ближе к Москве, чем Рождественский монастырь. Как знак утраты своего прежнего статуса восприняли игумен и монахи Рождественского монастыря то, что за церковным благословением в канун своего похода на Мамая Великий князь Дмитрий Иванович отправился именно в Троице-Сергиев. В случае удачного исхода похода Троице-Сергиева Лавра могла быть объявлена главной русской обителью – и прощай беззаботная жизнь, тем более, что было известно особое отношение Дмитрия к святому Сергию Радонежскому. Нужно было какое-то чудо. В Рождественском же монастыре не было ни чудотворных икон, ни исцеляющих мощей, но была могила Александра Невского – прямого предка Дмитрия Ивановича. И вот в 1380 году монахи объявляют, что «обрели нетленные мощи» Александра Ярославича. До этого обретать их, в силу указанных выше причин, особой нужды не было. Этот эпизод не содержал в себе ничего из ряда вон выходящего. Мощи и реликвии обретали и крестоносцы и Орлеанская дева и все кому необходимо было заручиться поддержкой церкви. Как же произошло это чудо, да еще в канун Куликовской битвы? Легенда гласит, что пономарь, спавший в церкви, проснулся от яркого света и увидел, как при зажегшихся сами по себе свечах два старца (якобы Борис и Глеб – как только он узнал, что это были именно они, знаком что ли был?) обращаются к Александру Невскому со словами, призывая оказать помощь правнуку Дмитрию. Наутро же монахи и обнаружили нетленные мощи.
     Вот здесь интересный момент, на который не обращают обычно внимания, говоря о «нахождении» святых мощей. Чтобы увидеть останки, надо вскрыть могилу, а это ни один час и ни один день. К этому готовятся заранее, сами по себе кости из склепа не поднимутся. Значит, все эти якобы «неожиданные обретения» ни что иное как заранее подготовленный и срежессированный спектакль, сделанный по социальному или политическому или церковному заказу. У католиков вообще существует такая практика – сначала Папа «заказывает», кого именно будут канонизировать, потом создается специальная комиссия, ищущая доказательства святости. В случае положительного вывода и происходит приобщение «к лику святых». Есть и забавные факты. Однажды французские ученые подсчитали, сколько частиц мощей Людовика Святого находится в различных монастырях и церквях Франции. Выходит, что скелет его должен быть равен скелету динозавра, не говоря уже о количестве рук, ног и  голов. Апостол же Петр должен был иметь, по крайней мере, две головы. Но это так, к слову.
     Вернемся к Александру Невскому. Мощи, это, конечно, прекрасно. Но около них по традиции обязательно должны происходить чудеса, и чем больше, тем лучше.
     Первое чудо уже произошло – обретение.
     Где же взять еще? И появляется позднейшая вставка в «Житие», последний абзац этого замечательного произведения:
     «Было же тогда чудо дивное и памяти достойное. Когда было положено святое тело его в горобницу, тогда Севастьян-эконом и Кирилл-митрополит хотели разжать его руку, чтобы вложить грамоту духовную. Он же, будто живой, простер руку свою и взял грамоту из руки митрополита. И смятение охватило их, и слегка отступили они от гробницы его. Об этом возвестили всем митрополит и эконом Севастьян. Кто не удивится тому чуду, ведь тело его душа покинула и везли его из дальних краев в зимнее время!»
     Доказательством того, что это позднейшая вставка является хотя бы то, что если бы это было в действительности, митрополит Кирилл обязательно воспользовался этим фактом, чтобы уже тогда «освятить» обожаемого им при жизни князя. Однако он этого не сделал. Это первое. Второе – русские летописцы всегда скурпулезно отражали любое проявление подобного рода необычных явлений, даже исходящих от малозаметных и ничего не значащих при жизни людей (как пример можно привести отражение в Новгородской Первой летописи событий, произошедших у гробницы мачехи Ярослава Владимировича Псковского, после чего она была канонизирована). Но о чудесах при погребении такой заметной фигуры, как Великий князь Владимирский ничего нет, молчат летописи. Вывод – этого просто не было, а эконом Севастьян вообще приплетен в качестве свидетеля ни к селу, ни к городу.
    Вполне возможно, что для князя Дмитрия это был еще один довод, могущий повлиять на колеблющихся, с целью убедить их в святости своего похода.
     Трудно сказать, насколько сам Дмитрий Донской поверил в святость своего предка, но факт остается фактом – обретение мощей Александра Невского помогло Рождественскому монастырю еще двести лет сохранять за собой статус самого главного на Руси.
     В 1491 году в монастыре случился пожар. Воскресенская летопись и Степенная книга сообщают, что в огне погибла и рака с мощами Александра Невского. Но она чудесным образом опять оказывается на месте. Петр 1 перевозит ее в Петербург. Отличавшийся крайней любознательностью царь сам лично вскрывает ее, чтобы взглянуть на мощи. После чего ключ от раки выбрасывает в Неву. В объяснение своего поступка он заявил, что сделал это, чтобы никто больше не мог ее открыть и потревожить мощи. Так что же он там увидел? Может быть, совсем ничего? Интересная деталь – в 30-40-е годы XX века  по прямому указанию Сталина происходит вскрытие ряда гробниц русских князей, царей и цариц, а также грозного воителя Тамерлана. Прежде всего, вождя интересовали лица, оставившие заметный след в русской истории. Мы уже писали о возникновении в эти годы нового витка в всхвалении и возвеличивании Александра Невского. Мог ли Сталин пройти мимо него, забыть? Вряд ли. Но раку не вскрывают. Причем, как вполне понятно, почтение к православной святыне здесь совершенно ни при чем, не такие святыни вскрывали, выбрасывали, сжигали. Скорее всего, Сталин точно знал, что ничего в этой раке он не найдет и, следовательно, не потревожит очередной раз чувства верующих.
     Но, несмотря на все усилия монахов Рождественского монастыря, широкого хождения культ Александра Невского так и не получил. Своим покровителем и заступником Великие князья Московские, а затем и русские цари, издавна считали святого князя Андрея Боголюбского, жившего в XII веке и погибшего мученической смертью. С его именем связано обретение иконы Владимирской Божьей матери, до сих пор считающейся покровительницей Москвы и заступницей за нее перед Богом. Этой иконой венчались на царство все Великие князья и русские цари. С именем же Андрея Боголюбского связано и введение культа Пресвятой Богородицы на Руси. До сих пор нежным посвящением ей от князя служит замечательная церковь Покрова-на-Нерли.
     А что же Александр Невский? Долгое время он не был востребован – главным врагом для Московской Руси были татары, с которыми Александр Невский, как известно, нежно дружил. И только в 1502 году, с окончательным развалом Золотой Орды, главными противниками Московского княжества стали католический Запад в лице Польско-Литовского царства и Новгород. Тем более, что именно в этот момент борьба с Литвой обостряется до предела. Вот тут то и вспомнили об Александре Невском.
     Поворотным моментом в появлении культа Александра Невского стало царствование Ивана Грозного, который всячески укреплял самодержавную власть и, кроме того, воевал именно с Ливонией. Вот тогда-то и получил князь Александр Ярославич прозвище «Невский» и был даже учрежден в память его ежегодный церковный праздник.
     Именно общенациональные культы святых вводились в это время в рамках церковной реформы, проводимой митрополитом Макарием. Государство становилось централизованным, а в каждом городе и районе почитали своих, местных святых. Нужны были святые общенародные, призванные объединить людей в рамках единого царства. Поэтому и состоялся в 1547 году церковный Стоглавый Собор, где и были определены двенадцать святых Русской Православной Церкви. Одним из них и был Александр Невский. Но, любивший во всем точность, царь Иван Васильевич приказал собрать все сведения о чудесах, совершенных святым. За Александром Невским таковых монахи Рождественского монастыря насчитали тринадцать. Два из них мы уже видели. Но целых сто лет, вплоть до решения Ивана Грозного собрать Собор, святой ничем не проявил себя. И вот теперь, как по заказу, совершились остальные чудеса. Они описаны в поздних редакциях «Жития» и подробно останавливаться на них нет нужды, так как понятно, какова на самом деле цена этим заказным чудесам.
     Но, чтобы стать святым, мало совершать чудеса после смерти. Надо проявить себя при жизни. А при жизни Александр Ярославич ничем себя не проявил, праведником не был, подвигов не совершал. И вот тут-то и пригодились две мелкие пограничные стычки с западными соседями (что было очень актуально на тот момент). Впоследствии они и превратились в эпохальные события – «Невскую битву» и «Ледовое побоище».
     Как развивались события вокруг персоны святого Александра Невского в более поздние времена, мы уже подробно писали выше.
     Так что, чтобы стать святым и прослыть доблестным военачальником, не сделав ничего для этого, в нашей стране во все эпохи достаточно было только политического заказа.

 6.16. АЛЕКСАНДР  НЕВСКИЙ (1249-1263 гг.)
     Чем же жил реальный человек Александр Ярославич после возвращения из Орды, какие задачи перед собой ставил, как их решал?
     Главным направлением его деятельности стало налаживание отношений с ханами и желание добыть себе «старшинство» над всеми русскими князьями.
Почему же именно монголы показались ему выгодными союзниками именно в этом вопросе? На наш взгляд, во многом был прав Н.И.Костомаров, утверждая, что «посещение монголов должно было многому научить Александра и во многом изменить его взгляды. Он познакомился близко с завоевателями руси и понял, с какой стороны с ними ужиться возможно. Свирепые ко всему, что сопротивлялось им, монголы требовали лишь одного – раболепного поклонения. Это было в их нравах и понятиях, как вообще у всех азиатских народов». Монголы были очень сплочены, чего нельзя было сказать о русских князьях. Кроме того, «требуя покорности и дани, монголы … не думали насиловать ни веры, ни народности».
     Александр, по видимому, понял еще одну вещь – князья могут получить такие выгоды от дружбы с монголами, каких еще не было. «До тех пор князья наши волею-неволею должны были разделять власть свою с народною властью веча или подбирать себе сторонников в рядах народа. Собственно, они были только правителями, а не владельцами, не вотчинниками, не государями» . Монголам же, по их традициям, удобнее было иметь дело с одними князьями, чем с выборными от народа. Тем более, что традиции веча они не понимали. Лучше же всего, чтобы над всеми князьями стоял один – старейший, как у них хан. Поэтому-то они и приветствовали Ярослава Всеволдовича, как равного себе. И Александр, как наследник отца, решил примерить эту роль на себя. Однако, как мы видели, из-за несогласий в самой Орде получилось иначе – на Владимирский престол сел его брат Андрей.
     Интересна сама ситуация – Андрею, явно тяготеющему к «прозападной ориентации» достается княжеский стол в Северо-Восточной Руси, «русском улусе», а Александру, склонному идти на соглашение с Ордой – в Киеве, одном из центров Галицко-Волынской земли, с традиционно «западной» направленностью политики. Видимо, хан Гуюк руководствовался в выборе столов своими личными интересами и счетами с Батыем, стремясь удалить от него подальше потенциального союзника – Александра.
    Итак, Александру достался Киев. В это время он лишь чисто формально соответствовал понятию «княжеского стола». Совершенно разбитый и являющий печальное зрелище (о чем мы писали ранее) город совершенно не соответствовал амбициям и запросам Алесандра Ярославича. Поэтому-то он туда и не поехал, а вернулся в Новгород.
     «В лето 6758 (1250) Приеха князь Олександръ изъ Орды, и бысть радость велика в Новегороде».
     «В лето 6759 (1251) Приеха Кюрилъ митрополитъ в Новегороъ и ростовскыи епископъ, Кюрилъ же именемъ, и поставиша архиепископа новгородьского Далмата».
     Итак, мы видим, что в 1251 году в Новгород приезжает митрополит Кирилл. Приехал он, как мы знаем из Киева, куда должен был ехать князь Александр. Какие вести он привез с собой, можно только догадываться. К этому времени Литовский князь Миндовг и его княжество официально сменили свою веру на католичество, а Даниил Галицкий всерьез стал задумываться о королевской короне, глядя на своего родственника (дочь Миндовга была замужем за его сыном). Кроме того, Андрей Ярославич, брат Александра, был женат на дочери Даниила Галицкого. Получалась такая «прозападная коалиция», что никак не могло устроить Александра Ярославича. Надо было во что бы то ни стало отобрать у брата Владимирское княжение. Этому способствовало еще и то обстоятельство, что на курултае 1251 года великим ханом был избран друг Батыя – Мункэ. Значит, теперь, можно было смело договариваться о помощи монголов в решительных действиях.
     Поэтому после отъезда митрополита князь Александр счел за благо заболеть, но не ехать в Киев. Затем поводом для задержки отъезда стал неурожай в новгородской земле и угроза возможного голода.
     В 1252 году Александр Невский едет в Орду. Кстати, когда летописи говорят, что тот или иной князь «пошел в Орду», это не значит, что он пошел туда один. Обычно любого князя сопровождала его дружина. Численность дружины историки оцениваеют как 250-300 человек. Прибавить еще обозы с провиантом, фуражом и подарками. Да и дорог в XIII веке практически не было, лишь несколько десятков наезженных трактов. Так что скорость движения была невысока. Поэтому зачастую у историков возникает расхождение в датировке тех или иных событий, приблизительно на год. Это зависит еще и от того, в какое время года происходит действие летописного рассказа, ведь, как известно, до Петра 1 Новый Год на Руси считался с 1 сентября, в описываемое нами время – с 1 марта, а позднейшие историки пытались перевести датировку «от сотворения мира» с 1 января. Но об исторической хронологии мы уже говорили.
     Итак, Александр отправляется в Орду. Зачем? Жаловаться на брата, как довольно бездоказательно утверждает Татищев? Нет, он едет к своему побратиму Сартаку (в 1251 Александр Невский уже ездил в Орду, где и побратался с Сартаком), фактически отвечающему за русские земли (Батый был уже болен, да и вообще не очень интересовался русскими делами). Едет просить войско. И это войско под командованием нойона Неврюя идет на Северо-Восточную Русь. Нет нужды подробно останавливаться на всех деталях этого похода, о нем мы уже писали в предыдущих главах. Процитируем лишь источники:
     «В лето 6760 (1252) прииде Неврюй и Котиа и Олабоуга храбры на землю Соуздалскоую со многими вой на великаго князя Андрея Ярославича. И бродиша Клязмоу каноунъ Боришю дни подъ Володимиремъ. Князь же Андрей срете ихъ съ своими полкы. И бысть сеча велика. И победита погани, а нязь Андрей и съ княиинею бежа въ Свежскую землю. Татрове же плениша градъ Переаславль, княииню Ярославлю яша и дети изымаша и оубиша ту воеводу Жидислава и княиню оубиша, а дети Ярославли в полонъ поведоша и людей много полониша и, много зла створивъ, отъидоша».
     Любопытно, что делала жена Ярослава Всеволдовича Тверского в Переяславле? Одна, без мужа, она туда попасть не могла. Летопись также называет в числе убитых и воеводу князя Ярослава – Жидислава. Похоже на то, что младшие братья решились объединиться перед угрозой захвата княжеского стола старшим, но проиграли. Участвовал ли сам Александр в походе Неврюя лично – неизвестно. Да это не так уж и важно. Важно то, что в результате этой интриги он довольно прочно закрепился на Владимирском княжении и в своем старшинстве среди русских князей.
     Интересна в этой связи оценка дореволюционных историков, в частности Костомарова, подоплеки действий Андрея и Александра Ярославичей. Он считал, что Андрей, в отличие от Александр, «не был согласен принять рабство». Но о каком рабстве идет речь, если татары просто нанимались на службу к русским князьям и, как мы уже видели, до 1256 года нет никакого следа просто поборов с «завоеванной страны», равно как и «завоевателей» на ее территории, кроме приведенных самим Александром? В этой связи довольно показательна булла Иннокентия IV, направленная в 1253 году епископам и духовенству Ливонии, где он прямо говорит о тождестве русских с татарами и могущей быть от этого опасности для Западной Европы. Папа Римский безусловно знал, что татары – это просто войско Орды, и поскольку оно воевало вместе с дружинами удельных князей Руси и собранных по городам ополченцев, то и не делил их на две части. «Идут Татары» - это значит для жителей Западной Европы – «Идет Русь».
     Так что никакого «рабства» князя Александра перед татарами не было, он использовал их в своих целях. За «Неврюеву рать» ему еще предстояло расплатиться, потому что грабеж на захваченных временно территориях был для татар чем-то само собой разумеющимся. А плата за найм – это совершенно отдельная статья.
     «Житие Александра Невского» говорит о «Неврюевой рати» очень скромно и совсем неясно.
     «После этого (посещения Александром Орды) разгневался царь Батый на меньшего брата его Андрея и послал воеводу своего Неврюя разорить землю Суздальскую». За что разгневался? Не ясно. Но сразу после посещения Орды Александром. Не из этих строк ли был сделан вывод о том, что Александр нажаловался на брата? Но на что ему жаловаться? Что он сидит на Владимирском престоле – так это сами татары ему помогли.
     «После разорения Неврюем земли Суздальской князь великий Александр воздвиг церкви, города отстроил, людей разогнанных собрал в дома их. О таких сказал Исайя-пророк: «Князь хороший в странах – тих, приветлив, кроток, смиренен – и тем подобен Богу». Не прельщаясь богатством, не забывая о крови праведников, сирот и вдов по правде судит, милостив, добр для домочадцев своих и радушен к приходящим из чужих стран. Таким и Бог помогает, ибо Бог не ангелов любит, но людей в щедрости своей щедро одаривает и являет в мире милосердие свое». Просто хочется плакать от умиления! А между тем, не приведи Александр войска Неврюя на Суздальскую землю – и не пришлось бы отстраивать заново города и собирать бежавших людей. Но совсем не «о кротости, смиренности и не стремлении к богатству» князя Александра свидетельствуют все его предыдущие и последующие поступки.
     Почувствовав свою силу и опираясь на поддержку Сартака, Александр Ярославич начал вести себя как настоящий Великий князь по отношению к другим удельным князьям и Новгороду.
     Сидя во Владимире, в Новгород он отправил княжить своего сына Василия. Новгородская Первая летопись (кстати, совершенно не заметившая нашествия Неврюя) говорит:
     « В лето 6761 (1253) Воеваша Литва волость Новгородьскую и поимаша с полномъ, и угониша ихъ новгородци с княземь Васильемь у Торопча; и тако мьсти имъ кровь христьянская, и победиша я, и полноъ отъимаша и проидоша в Новъгородъ здрави. Того же лета придоша Немци подъ Пльсковъ и пожогша посадъ, но самихъ много ихъ пльсковичи биша. И поидоша новгородци полкомъ к нимъ из Новагорода, и они побегоша проче.  И пришедше новгородци в Новъгород и покрутившееся идоша за Нарову, и сотвориша волость ихъ пусту; и Корела такоже много зла сотвориша волости ихъ. Того же лета идоша съ пльсковичи воевать ихъ, и они противу ихъ поставиша полкъ, и победиша я пльсковичи силою креста честнаго: сами бо на себе почали оканьнии преступници правды; и прислаша въ Пльсковъ и в Новъгородъ, хотяще мира на всеи воли новгородьскои и на пльсковьскои; и тако умиришася. Того же лета, на зиму, выбеже князь Ярославъ Ярославичь из Низовское земли, и посадиша его въ Пльскове».
    Итак, что мы видим: князь Василий отражает литовский набег, дело привычное. Однако интересно, что Литва напала вобщем-то на княжество Смоленское, новгородские земли были просто «зацеплены боком». Но Василий совершенно не собирается защищать смоленские земли, несмотря на то, что полоцкие и смоленские земли были тесно связаны родственными узами с домом Ярославичей. Татарам тоже было все равно, что Литва захватывает русские земли, хотя, если признать верной теорию «монголо-татарского ига», они должны были просто кинуться защищасть «свои» земли. Но эти княжества никогда (вспомним «Батыево нашествие») не входили в зону интересов Орды, никогда ею не завоевывались. Но почему тогда бездействовал князь Александр, женатый на княжне Полоцкой и сын княжны Смоленской? Есть вероятность, что переход этих земель под власть Литвы был чисто номинальным: они сохраняли полную самостоятельность. Если в землях Владимиро-Суздальского княжества наемные войска были татарскими, то в землях Полоцкого и Смоленского княжеств – литовскими, что просто устраивало всех. В таком случае это вполне устраивало и Александра Невского, связанного с Литвой родственными узами.
     Затем ливонцы нападают на окрестности Пскова, Новгород оказывет Пскову поддержку - тоже совершенно обычно. Псковичи и новгородцы, а также дружественные им карелы в свою очередь совершают набег на ливонские земли – вековая практика. Дело заканчивается миром. В этом же году в Пскове появляется новый князь – сын Ярослава Всеволдовича, тоже Ярослав, племянник Александра. Пока все достаточно мирно и обыденно. Но в 1255 году все меняется, впервые новгородцам приходится взять себе князя не ими выбранного, а навязанного силой.
     «В лето 6763 (1255). Выведоша новгородьци изъ Пльскова Ярослава Ярославича и посадиша его на столе, а Василья выгнаша вонъ».
     Здесь все ясно – Новгород опять решил поменять князя. Василий бежит в Торжок.
    «И то слышав Олександръ, отецъ Васильевъ, поиде ратью к Новугороду. Идущю Олександру съ многыми полкы и с новоторжьци, срете и Ратишка с переворотомь: «Поступаи, княже, брат твои Ярославъ побеглъ». То есть Александр, не стерпев такого поведения новгородцев и прекрасно зная о важности Новгорода для Низовой земли, а также помня, что отец Ярослава Ярославича, его брат, поддержал в свое время Андрея, решил идти с войсками на Новгород. Такая практика до него не была развита. Обычно, чтобы напугать новгородцев, хватало просто дойти с войском до Торжка и все – город сдавался. Потому, что перекрывались традиционные пути подвоза продовольствия. Не так было на этот раз.
    В самом городе было неспокойно. Князь Ярослав, узнав об идущем к городу войске Александра и Василия, бежал. Новгород остался без князя и переветчик Ратишка дал знать об этом Александру.
    В Новгороде между тем началась не раз возникавшая борьба между лучшими «вящими» людьми и «меньшми» - боярами и чернью. Посадником на этот момент в городе был Анания, представитель «меньших» людей, ревнитель и защитник старинных новгородских традиций и вольностей. Ожидая войска Александра, новгородцы вооружились и выставили полки за церковью Рождества и от Св.Ильи против Городища, ограждая Торговую сторону, которая и была главным местом жительства «меньших» людей. Из «вящих» же составилась партия во главе с Михалкой Степановичем, который быстро понял, на чьей стороне сила и  выступал за сдачу города и подчинению Александру. Собралось вече. «Меньшие» стояли на том, чтобы умереть за «правду и честь новгородскую», т.е. за сопротивление князю, потому что боялись, что Александр, придя в город, велит казнить всех, кто выступал против него, как это уже было. «Вящие» остались в меньшинстве и убежали во главе с Михалкою в Юрьев монастырь. По городу разнесся слух, что «вящие» хотят идти бить «меньших». Горячие головы хотели идти убивать Михалку и грабить его двор. Но за него вступился Анания, не догадываясь, вероятно, что Михалка сам хотел занять посадничество, а его выдать князю на верную смерть.
    «И поставиша новгородьци полкъ за Рождествомъ  христовомь в конци; а что пешца, а ти сташа от святого Ильи противу Городища. И рекоша меншии у святого Николы на вечи: «Братье, ци како речеть князь: выдаите мои ворогы»; и целоваша святую Богородицю меншии, како стати всемъ, любо животъ, любо смерть за правду новгородьскую, за свою отчину. И бысть въ вятшихъ светъ золъ, како побитии меншии, а князя въвести на своеи воли. И побежа Михалко из города къ святому Георгию, како было ему своимъ полкомъ уразити нашю сторону и измясти люди. Увидавъ Онанья, хотя ему добра, посла по нем втаине Якуна; и уведавше черныи люди, погнаша по немъ, и хотяша на дворъ его, и не да Онанья: «Братье, аже того убиете, убиите мене переже»; не видяше бо, аже о немь мысль злу свешаша самого яти, а посадничество дати Михалку».
     Далее события развиваются следующим образом: в Новгород прибывает посол от Александра. Послание князя звучит так: «Выдайте мне Ананию-посадника, а не выдадите, я вам не князь: иду на город ратью!» Новгородцы посылают к Александру владыку Далмата и тысяцкого Клима: «Князь, иди на свой стол, а злодеев не слушай; не гневайся на Ананию и на всех мужей новгородских». Но Александр отказал, владыка и тысяцкий возратились ни с чем. Видимо на такой ответ князь и рассчитывал. Выдавать своих для новгородцев было делом немыслимым и бесчестным. Они вооружились и приготовились к сопротивлению: «Если князь такое задумал с нашими клятвопреступниками, пусть их судит Бог и св.София, а на князя мы не кладем греха». Три дня новгородцы стояли наготове. Но Александр решил, что не стоит доводить дело до вооруженного столкновения и еще больше злить народ, как-никак его сыну зедсь еще княжить и неизвестно, что может случиться завтра, когда он с войсками уйдет. И он поставил новое условие – снять Ананию с посадничества. Ананию сняли с посадничества, Александр вошел в Новгород. Посадником ему в угоду поставили Михалка, Василий был восстановлен на княжении.
     «И присла князь Бориса на вече: «Выдаите ми Онанью посадника; или не выдадите, язь вамъ не князь, иду на город ратью». И послаша новгородци къ князю владыку и Клима тысяцького: «Поиде, княже, на свои столъ, а злодеевъ не слушаи, а Онаньи гнева отдаи и всемъ мужемъ новгородьскымъ». И не послуша князь молбы владычни и Климовы. И рекоша новгородци: «Аже, братье, князь нашь тако сдумалъ с нашими крестопреступникы, оно имъ богъ и святая Софья, а князь безь греха». И стоя всь полкъ по 3 дни за свою правду; и въ 4-и день присла князь, река тако: «Аже Онанья лишится посадничества, язь вамъ гнева отдам». И лишися посадничьства Онанья, и взяша миръ на всеи воли новгородскои. И поиде князь в город, и срете и архепископъ Далматъ со всеми иереискымь чином, съ кресты, у Прикуповичь двора; и вси радости исполнишася, а злодеи омрачишася: зане христьяномъ радость, а дьяволу пагуба, яко не бысть христьяномъ кровопролития велика. И седе князь Олександръ на своем столе. В лето то же даша посадничество Михалку Степановичю».
     Вот так в первый раз почувствоали на себе новгородцы тяжелую руку Великого князя Владимирского и отступили от своих вольностей. Дальше, как увидим, было еще хуже. Стоило один раз проявить слабость – и все. Можно считать этот эпизод началом краха вольностей «Господина Великого Новгорода»,  окончательную точку на которых поставит Иван Грозный.
    В недалеком будущем подобным же образом поступят и Дмитрий Донской, и Василий Темный и Иван III.
     В 1256 состоялся последний воинский поход князя Александра Ярославича и был он связан опять со шведами и финнами.
     Дело в том, что еще в 1249 году ярл Биргер, фактический правитель шведского государства, предпринял новый завоевательный поход против все той же непокорной еми. Достойного сопротивления войску Биргера это финское племя не смогло оказать, и к зиме 1250 года оно было покорено. Одновременно с военной операцией происходило и массовое крещение местного населения в католичество:
« Всякому, кто подчинялся им,
Становился христианином и принимал крещение,
Они оставляли жизнь и добро
И позволяли жить мирно,
А тех, язычников, которые этого не хотели,
Предавали смерти».
     Для закрепления завоеванной территории Биргер основал на ней сильную крепость – замок Тавастхуст. Одновременно на лучших землях началось расселение шведских колонистов и строительство церквей. Таким образом и началась фактическая шведская экспансия в Прибалтику, правда пока только на финскую территорию. Естественно, этого было им мало, хотелось иметь Водскую, Ижорску и Карельскую земли, земли исконных данников Новгорода.
     « В лето 6764 (1256) Придоша Свеи, и Емь, и Сумь, и Дидманъ съ своею волостью и множество и начаша чинити городъ на Нарове. Тогда же не бяша князя в Новгороде, и послаша новгородци в Низъ къ князю по полкы, а сами по своеи волости рослаша. Они же оканьнии, услышавшее, побегоша за море».
     Т.е. шведы, собрав ополчение из покоренных народов и рыцарский отряд Дитриха фон Кивеля, рискнули создать себе укрепленный пункт в водских землях, на реке Нарове. Видимо, они знали об отсутствии князя в Новгороде и происходивших там беспорядках. Но когда в начале зимы Александр с войском прибыл в Новгород, и к нему примкнуло новгородское ополчение, шведы решили не рисковать, бросили строительство и вернулись домой.
     Александр, узнав о бегстве противника, решил воспользоваться ситуацией, зря что ли набиралось войско и шло из «Низовой земли»? Пунктом сбора он выбрал Копорье. Там князь объявил о своем решении идти в землю еми. Однако решение князя не встретило поддержки со стороны большиства новгородского ополчения, которые сочли за благо вернуться в Новгород. Остальные продолжили путь вместе с войсками Александра. Перейдя замерзший Финский залив, русские полки вместе с присоединившимися к ним карелами вступили в землю еми. Поход был очень тяжелый, многие погибли. Некоторое время пограбив в землях еми, чему способствовало и вспыхнувшее восстание местного населения, Александр вернулся обратно в Новгород.
     «В то же лето, на зиму, приеха князь Олександръ, и митрополитъ с нимъ; и поиде князь на путь, и митрополитъ с нимъ; и новгородци не видяь; друзии творяху, яко на Чюдь идеть. Идоша до Копорьи, и поиде Александръ на Емь, а митрополит поиде в Новгородъ, а инии мнози новгородци въспяти шася от Копорьи. И поиде съ своими полкы князь и с новгородци; и бысть золъ путь, акыже не видали ни дни, ни ночи; и многымъ шестникомъ бысть пагуба, а новгородцевъ богъ сблюде. И приде на землю Емьскую, овых избиша, а другихъ изымаша; и придоша новгородци с княземъ Олександромъ вси здорови. Тогда же князь поиде в Низъ, поима послы новгородскыи Елуферья и Михаила Пинищанича, а сына своего Василья посади на столе».
     Интересно, почему сторонники теории «крестового похода на Русь» так мало внимания уделяют этому эпизоду жизни князя Александра Ярославича, а прославляют совершенно безвестный эпизод – «Невскую битву»? Здесь ведь и повод значительнее – шведы действительно строили крепость на Водских землях, и поход тяжелый – зимний, и погибли многие. Может быть дело в том, что традиционно считается, что Александр Невский в этом походе решил продолжить дело своего отца – присоединить территорию еми к Новгородской земле. Но в таком случае это не защита своих рубежей, это завоевание чужих земель, так как емь никогда не была данниками Новгорода. В таком случае русские захватчики ничуть не лучше шведских. Кроме того, сам состав войск Александра говорит скорее о направленности на привычный издавна грабительский набег, чем на захват территории. Для полноценной войны войск было явно мало (напомним, ополчение ушло).
     Кроме того, «Житие» ничего не говорит об этом походе, а поскольку, напомним, именно «Житие» главенствующий источник об Александре Невском на протяжении уже 500 лет – вот и нет очередного «эпохального для России события». Жаль, жаль… Какой простор для фантазии!
      Так и жил Александр Невский без особенных хлопот. В Орде сидел его побратим Сартак, удельные князья на Руси были лояльны к его старшинству, мятежный Новгород признал его своим правителем. Но пришла беда, откуда не ждали.
     В 1256 году в Орде происходит переворот. Сартак был убит своим дядей Берке, который сделал главой «Русского Улуса» своего вельможу Улавчия. В отличие от Сартака Берке не имел с Александром Ярославичем ни личной связи, ни личных отношений. Зато он четко знал – князь задолжал Орде за поход Неврюя. Конечно, «численники» от татар уже побывали в 1255 году на землях Северо-Восточной Руси.
     «В лето 6763 приехаша численицы ис Татар и съчтоша всю землю Роускоую и поставиша десятникы и сотникы и тысячникы, тоико не чтоша игоуменовъ, поповъ и черньцовъ, хто слоужить святымъ церквемъ. Се же все бысть  на Роуской земли грехъ ради нашихъ».  Обратим внимание, церковное имущество и церковные служители налогом не облагались. Видимо, это была плата князя за поддержку православной церковью его действий. В большинстве своем налогом в пользу Орды облагались жители земель, князья которых были неугодны Александру, а также его собственного княжества – деваться некуда. Данью были обложены княжества Суздальское, Рязанское и Муромское.
     Но в 1256 году, во время визита в Орду, Александру, а с ним и татарам пришла замечательная мысль – обложить налогом, «сосчитать» и Новгородскую землю, доселе не видевшую ни одного татарина. И здесь разыгралась подлинная драма, показавшая в истинном свете характер «кроткого и милостивого князя».
     «В лето 6765 (1257). Приде весть изъ Руси зла, яко хотять Татарове тамгы и десятины на Новегороде; и смятошася люди чересь все лето. И къ госпожину дни умре Онанья посадник, а на зиму убиша  Михалка посадника новгородци. Аще бе кто добро другу чинилъ, то добро бы было; а копая подъ другимъ яму, сам ся в ню въвалить. Тои же зимы приехаша послы татарскыи съ Олександром, а Василии побеже въ Пльсков». Василий не разделял политики отца в отношении Новгорода, всецело перейдя на сторону новгородцев. Но боясь возмездия, он бежал, узнав, что вместе с татарами в Новгород идет и его отец.
     «И почаша просити послы десятины, тамгы, и не яшася новгородьци по то, даша дары цесареви, и отпустиша с миромъ». То есть новгородцы не дали татарм ни тамги, ни десятины, а только дары для хана и отпустили «с миром». Не спасло даже присутствие Александра, хотя он наверняка заверил хана в том, что ему-то новгородцы отдадут все требуемое. А тут взбунтовался даже собственный сын.
     «Князь Олександръ выгна сына своего изъ Пльскова и посла в Низъ, а Александра и дружину его казни: овому носа урезаша, а иному очи выимаша, кто Василья на зло повелъ; всякъ бо злыи зле до погибнеть». Но даже эта жестокая мера не привела новгородцев к повиновению, волнения продолжались, налог татарам не выплачивался. Кстати, разные историки по разному объясняют эту жестокость Александра Невского. Карамзин, например, считал, что он боялся гнева хана и решил казнить мятежников, чтобы потом заявить – мол, виновные наказаны. Но Карамзин, как мы уже знаем, слишком преувеличивал значение «татарского фактора» в нашей истории. Представить же, что князь Александр Ярославич боялся гнева своего союзника и вовсе невозможно. Скорее всего, он мстил им за разрушение своих планов и за то, что настроили сына против него.
     «Тои же зимы убиша Мишю. Тои же зимы даша посадничество Михаилу Федоровичю, выведшее из Ладогы, а тысячьское Жироху даша». В Орде же назначили на княжение Новгородское Ярослава Ярославича Тверского, надеясь, что он будет подчиняться Ордынской политике. Ни Александра, ни Василия Новгород не принял.
     Можно только догадаться, что должен был чувствовать князь Александр Ярославич. По сути это был удар по всей его тщательно проводимой многолетней политике. Мало того, что тяжесть выплат опять ложиться наего Суздальскую землю, так еще и сам богатый Новгород, который привык считать своей вотчиной, уходит из рук. Тем более, что на границах  усиливается натиск Литвы.
    И кому отдать Новгород – тому самому племяннику, которого он незадолго до этого выгнал. Осталось одно – опять ехать в Орду, убеждать, искать союзников, переманивать на свою сторону.
     В 1258 году Александр с братьями Андреем и Ярославом и Борис Ростовский «ходили в Орду и чтили Улавчея». Скорее всего, Берке, как и Батый в свое время, не уделял много внимания русским землям, по причинам уже изложенным выше. Надо было получить деньги – на это есть назначенный «чиновник» - Улавчи. А что больше всего любят чиновники, как в XIII веке, так и сейчас? Правильно, взятки. Вот решили наши князья «почтить» Улавчи. После отъезда их из Орды, зимой 1259 года, в Суздаль приехали татарские послы Беркай и Касачик, с женами и многочисленной свитой. С ними Александр, Андрей и Борис Ростовский отправились вновь в Новгород. Но еще осенью туда пришел из Суздальской земли Михаил Пинищинич, новгородский посадник, видимо взятый Александром в поездку в Орду. Он напугал новгородцев, говоря, что если они не дадут «числа», т.е. дани, то в Низовой земле стоят уже татарские полки, готовые двинуться против них. Новгородцы испугались и согласились на дань. Но когда послы прибыли, в Новгороде начался мятеж.
     « В лето 6767 (1259). Бысть знамение в луне, яко ни знамения не бысть. Тои же зимы приеха Михаило Пинещеничь из Низу со лживым посольством, река тако: «Аже не имеется по число, то уже полкы на Низовскои земли»; и яшася новгородцы по число. Тои же зимы приехаша оканьнии татарове сыроядци Беркаи и Касачик с женами своими, и инех много; и бысть мятеж великъ в Новегороде, и по волости много зла учиниша, беруче туску оканьнымъ Татаромъ. И нача оканьнии боятися смерти, рече Олександру: «Даи намъ сторожи, ать не избьюь нас». И повеле князь стеречи их сыну посадничю и всемъ детемъ боярьскымъ по ночемъ. И реша Татарове: «Даите намъ число, или бежимъ прочее»; и чернь не хотеша дати числа, но реша: «умремъ честно за святую Софью и за домы ангельскыя». Тогда издвоишася люди: кто добрыхъ, тотъ по святои Софьи и по правои вере;  и створиша супоръ, вятшии велятся яти меншимъ по числу. И хоть оканьнии побежати, гонимъ святымъ духомъ; и умыслиша свет золъ, како ударити на городъ на ону сторону, а друзии озеромъ на сю сторону; и възъбрани имъ видимо сила христова, и не смеша. И убоявшееся, почаша ся возити на одну сторону къ святои Софьи, рекуще: «Положим главы своя у святои Софьи». И бысть заутра, съеха князь с Городища, и оканьнии Татарове с нимъ; и злыхъ светом яшася по число: творяху бо бояре собе легко, а меншим зло. И почаша ездити оканьнии по улицамъ пишюче домы христьянскыя: зане навелъ богъ за грехи наша ис пустыня звери дивияя ясти силныхъ плети и питии кровь боярьскую; и отъехаша оканьнии, вземше число, а князь Олександръ поеха после, посадив сына своего Дмитрия на столе».
     Как видим, грозные татары потребовали у князя защиты, они не чувствовали себя в безопасности. Иначе грозили «уйти прочь». Это может значить, что они грозили уйти в Орду, нажаловаться хану и тогда дело жизни Александра вновь ставится под угрозу. Этого он допустить не мог. Ни Александр, ни послы не могли знать, что Орде не до них. В Монгольском улусе с 1259 года шла гражданская война узурпатора Хубилая с ревнителями традиций кочевой старины – западными монголами, которых поддерживал хан Золотой Орды Берке. Улагчи погиб.
     Чернь в Новгороде между тем продолжала волноваться. Произошло «раздвоение» населения – «вящие», поддерживая Александра, были согласны заплатить дань, «меньшие» и бояре – нет. В результате победили «вящие», Александр выехал с Городища, татары «взяли число». Александр, оставив на княжении малолетнего сына Дмитрия (9 лет) поехал во Владимир через Ростов, «куда прибыл в среду средокрестной недели. Здесь его чествовали: епископ Кирилл, князья Борис и Глеб с матерью их, княгиней Марией».
     Совсем немного осталось жить Александру Ярославичу и последние годы его жизни были весьма бурными для Руси, Восточной Европы и Орды.
     В 1261 году Александру удалось открыть в Орде Православную епархию, причем в самой ханской столице – Сарае. Причем это было вызвано необходимостью самой Орды – число православных церквей на ее территории было так велико, что потребовало выделения в самостоятельную епархию. Очевидно, число православных в руководящей верхушке и войсках татар было очень велико, что косвенно свидетельствует о присутствии довольно большого числа русских, причем не пленников – о религиозных нуждах пленных вряд ли заботились. А с религиозным фактором ордынские валадыки считались всегда.
     Дело в том, что на Руси сложилась своеобразная система отношений власти и населения. Так, князья держали свои вотчины, а люди пользовались правом «отъезда» и меняли свое место жительства и князей. Этим «пользовались не только смерды, купцы и бояре, но и князья, а точнее – младшие братья великих князей. Рост пассионарности сделал подчинение делом добровольным, а понятие измены – абсурдным, так как люди считали себя свободными, а правители не имели сил для обуздания вольнолюбивых русичей. Однако была сила, которая цементировала складывающуюся систему -  православная церковь. Вероотступничество рассматривалось как выход из системы, как измена. Князья были вассалами «бессерменского» султана, следовательно, не могли котироваться как высший авторитет. Зато митрополит пользовался всеобщим признанием, в том числе и хана Золотой Орды».  Здесь следует добавить, что часть этих русичей была воинами и служила в Орде временно или постоянно. И именно это послужило тому, что мусульманин Берке разрешил создать Сарайскую епархию православному князю Александру Невскому, чтобы обеспечить себе крепкий тыл, который бы давал Орде не только деньги, но и людей. Это ему было особенно нужно в условиях гражданской войны между Хубилаем и Ариг-буги, которая началась после смерти хана Мунке на территории Великой Монголии. Берке необходимо было укрепить свое положение в Золотой (Волжской) Орде.
     Вот еще одно подтверждение тому, что «ига» как такового Русь никогда не знала. Русские были нужны монголам, они были кровно заинтересованы не в разорении русских земель, а в процветании их. Исторические свидетельства говорят об экономическом росте в русских землях в XIII веке, о появлении новых городов и расширении старых, укреплении вотчинного хозяйства.
     В самой же Орде было неладно. Со смертью хана Мунке, Орда вступила в длительный процесс саморазрушения. Борьба за власть стала целью и одним из главных проявлений этой борьбы стала борьба религий. Принадлежность к той или иной религии становится решающим фактором. Вот почему открытие Сарайской епархии следует считать бесспорно выдающейся заслугой князя Александра Ярославича. Причем заслугой истинной, а не мнимой.
     Причем надо говорить не только единственно об открытии Сарайской епархии, а о сохранении Православия, как источника будущего объединения русского народа в единое государство, в целом.
     По каким причинам сам князь не принял католичество, мы уже видели выше.
     Однако в  Православной традиции исконно считается, что одним из главных подвигов Александра Невского, за что он собственно и был причислен к лику святых, является смирение. Т.е. Александр смирил свою гордость и свой дух перед «проклятыми татарми», а Русь спас. Думается, что это не так. Даже такой религиозно настоенный историк, как Г.В.Вернадский отмечал: «Вся политика подчинения монгольскому Востоку была у Александра не случайным политическим ходом, как у Даниила Галицкого, а осуществлением глубоко продуманной и прочуствованной политической системы».   Факты говорят, что это был ловкий политический и дипломатический ход, а чисто религиозное «смирение гордыни» здесь не при чем. Александр четко понял – опора на Православие – вот залог основы его будущих побед. Кто мог лучше помочь сохранить ему эту опору – Запад или Восток? Ответ, думается, вполне очевиден.
     Интересен такой факт: если посмотреть справочники по древним русским храмам, то мы увидим, что там, где было «иго» сохранились многие древние памятники – Софийский собор, Золотые ворота и Выдубецкий монастырь в Киеве – XI  века, храм Покрова-на-Нерли, Спасо-Преображенский Собор в переяславле-Залесском, собор Рождества Богородицы в Суздале и Успенский Собор во Владимире – XII века и многие другие памятники архитектуры Киевской и Северо-Восточной Руси. В западных же областях Руси, там, где побывали крестоносцы, нет ни одного православного храма старше XVII века. А между тем, в эпоху Галицко-Волынского княжества они там без сомнения были. Все было разрушено.
     Надо отметить, что большинство историков советского и постсоветского периода, говоря о средневековье вообще, и на Руси в частности, обычно забывают, что религиозный фактор имел большое значение для людей той эпохи. Религия не была для них пустым набором фраз, она пронизывала всю их повседневную жизнь, диктовала правила этой жизни, учила ее смыслу. Поэтому зачастую истоки и исход того или иного исторического события стоит искать именно в религиозных устоях людей, их осуществлявших. В последнее время благодаря реабилитации Православной церкви это осмысление можно видеть в некоторых работах, прежде всего, конечно, самих священнослужителей. Это и понятно – в семинарию идут весьма неглупые люди и получают там достойное образование.
     К чему это сказано? Для того, чтобы яснее представить себе значение действий Александра Невского в отношении открытия Сарайской епархии. Ведь как было принято думать – едет в Орду, значит, едет кланяться и унижаться, платить дань, отрекаться от своей веры. Татар рисовали чуть ли не дикарями-каннибалами. Оказывается, не было этого. В Орду можно было ехать и с чисто дипломатической миссией. И это у русских князей – в первую очередь «старейшего» – татары зачастую просили помощи. Так что существовавший союз «Русь-Орда» был равно выгоден обоим партнерам.
     1262 год был отмечен в жизни Александра Невского двумя значимыми событиями. Начнем с первого.
      Приблизительно полвека шло наступление крестоносцев на прибалтийские народы. В 1250 году оно казалось бы увенчалось большим успехом – литовский князь Миндовг принял католичество и в том же году принял от Папы королевскую корону Даниил Галицкий. Александр Невский, как мы уже знаем, отказался. Но успех оказался эфемерным. Даниил Галицкий лишь формально принял крещение по латинскому обряду, а Миндовг в 1260 году после победы над рыцарями около озера Дурбе отрекся от католичества и вырезал всех католиков, находившихся при его дворе. В 1262 году Миндовг и Александр Ярославич заключают между собой союз, направленный против Ливонских рыцарей и Тевтонского Ордена. Есть предположение, что к ним должен был впоследствии присоединиться и Даниил Галицкий. Папа Урбан IV испугался подобной переспективы и призвал католиков к войне против монголов, литовцев, русских схизматиков. Александр Ярославич – союзник и друг монголов, которые к этому времени полностью отказались от всех связей с Западом. Монголы же – это грозная сила, это прекрасно помнили еще в Западной Европе. Вероятно, за этим союзом стоял намечавшийся совместный поход Восточной Руси с татарами и литовцами на земли Тевтонского и Ливонского Орденов, с тем, чтобы очистить Прибалтику от немцев. Перед такой силой Ордена безусловно не устояли бы. Александр в 1262 году едет Орду и договаривается о союзе с ханом Берке и его наследником.
     Что помешало такому развитию событий, мы рассмотрим позже, равно как и версию о отнюдь не случайном совпадении практически одновременных смертей двух главных союзников – Миндовга и Александра Невского. А пока Александр решил воспользоваться ситуацией и захватить город Юрьев, стоявший на ливонской земле. Сам он не принял участия в походе, направив туда сына и близких родственников. Но идея была безусловно его.
     «В лето 6770 (1262). Срубиша новгородци городъ новъ, а с Литвою миръ взяша. … Того же лета, въ осенинъ, идоша новгородци съ княземь Дмитриемъ Александровичемъ великымъ полкомъ подъ Юрьевъ; бяше тогда и Костянтинъ князь, зять Александровъ, и Ярославъ, братъ Александровъ, съ своими мужи, и Полотьскыи князь Товтивилъ, с ним полочанъ и Литвы 500, а новгородьского полку бещисла, толко бог весть. И бяше град твердъ Юрьевъ, въ 3 стены, и множество люди в немъ всякыхъ, и бяху пристороили собе брань на граде крепку; но честкнаго креста сила и святои Софьи всегда назлагаетъ неправду имеющихъ: тако и сии град, ни во чтоже твердость та бысть, но помощью божию однимь приступлениемь взять бысть, и люди пожени, и жены ихъ и дети; и взяша товара бещисла и полона; а мужа  добра застрелиша с города, и Петра убиша Мясниковича. И приде князь Дмитрии в Новъгород со всеми новгородци съ многымъ товаромь.»
    «В лето 6770 (1262) Того же лета князь Ярославъ Ярославичь и князь Дмитрей Александровичь и инии князи шедъ в Немецкоую землю и взяша великый градъ Юрьевъ немецкий и возвратаяшася в землю свою съ множеством полона и с великою честью».
     «Житие», как ни странно, отмечает этот поход: «А сына своего Дмитрия послал в Западные страны, и все полки свои послал с ним, и близких своих домочадцев, сказав им: «Служите сыну моему, как самому мне, всей жизнью своей». И пошел князь Дмитрий в силе великой, и завоевал землю Немецкую, и взял город Юрьев, и возвратился в Новгород со множеством пленных и большой добычею».
     Следствием этого похода, так сказать, первой пробы объединенных сил, был очень выгодный для русских мирный договор с немцами.
     В 1262 году произошли восстания против баскаков в ряде русских городов: Владимире, Суздале, Ростове, Ярославле, Переяславле.
     « В лето 6770. Избави Богъ отъ лютаго томлениа бесерменскаго и вложи ярость хрестьяномъ во сердце, не можаху оубо тръпети насилиа поганыхъ, и созвонивше вечие и выгнаша изъ градовъ: из Ростова, изъ Володимеря, исъ Соуздаля, изъ Яраславля, ис Переславля, откоупахоу бо ти оканнии бесермена дани отъ татаръ и оттого великоу пагубоу творяхоу людемъ, работяше люди хрестьанскиа в резехъ, и многы душа разведении быша. Человеколюбець же Богъ нашь милосердиемъ своимъ избави люди своя отъ великиа беды».
     «Княщи же Русстии, согласившиеся межи собою, и изгнаша Татаръ изъ градовъ своих. Бо бе отъ нихъ насилие, откупаху бо богатыя у таоваахуся сами, и мнози люди убози в ростехъ работаху. И тако князи Русстии изгнаша татаръ, а иных избиша, а иные отъ нихъ крестишася во имя отца и Сына и Святаго Духа».
     В нашей историографии этот фрагмент представлен, как доказательство народного восстания против «проклятого ига». На самом же деле баскаков изгнали сами князья. Интересно, что все «народные восстания» происходят в одно и то же время, синхронно. Для достижения такой точности была необходима как минимум координация действий, кто-то должен был стоять во главе. И не исключено, что это был именно князь Александр Ярославич, не даром летопись упоминает о его грамотах с призывом «бить проклятых татар». Причем восстания эти произошли в необыкновенно благоприятное время – во время смуты в Орде. Для того, чтобы правильно «угадать» время выступления нужно было обладать необходимой информацией заранее, напомним, это – XIII век, и «средства связи» весьма ограничены. Кто мог обладать такой информацией? Только Великий князь Александр Ярославич.
     И никакой реакции со стороны татар. В 1262 году Александр едет в Орду – и все, больше баскаков по русским городам не видели. И дань князья отныне собирали сами. Один баскак все же оставался – в столице, Владимире. Но скорее как «связной» между Великим князем и ханом.
      Почему же никакой реакции со стороны татар? Дело в том, что именно в это время Волжская (Золотая) Орда отделилась от Великой Монгольской Орды, став самостоятельным государством. И этим разладом между каракорумской и сарайской ставками немедленно и воспользовались на Руси. Вполне вероятно, что изгнание баскаков князьями происходило с молчаливого согласия и даже по соглашению с Золотой Ордой. Баскаки то представляли каракорумскую власть, до которой Золотой Орде больше не было дела. А вот в сотрудничестве с Русью, как мы уже говорили, они был кровно заинтересованы. Прежде всего потому, что испытывали крайний недостаток в людях для войска и притоке денежных средств.
     Именно просьбой Берке о наборе дополнительных людей в войско, поскольку возникла угроза его владениям со стороны иранского правителя Хулагу и была вызвана поездка Александра Ярославича в Орду. Даже в «Житие Александра Невского» просочился отголосок этой цели поезки князя, видимо, много было тогда людей, представлявших действительную цель поездки: «Было в те времена насилие великое от иноверных, гнали они христиан, заставляя их воевать на своей стороне. Князь же великий Александр пошел к царю, чтобы отмолить людей своих от беды».
    В таком случае совершенно необоснована самая распространенная среди советских историков версия – мол, поехал просить хана не карать русских за выступление против баскаков. Александр сам принимал активное участие в изгнании ханских представителей, рассылая грамоты с призывом «татар побивати».  Он то прекрасно знал, какая игра ведется. Даже вероятней всего сам приложил руку к организации этого дела, будучи в прекрасных отношениях с ханом Берке. Русским князьям было несомненно выгоднее самим собирать «дань» с населения, при этом ничего удивительного что «некая толика» оставалась в их казне, а не доставалась хану.
     Итак, в 1262 году Александр Ярославич отправляется в Орду. Мы уже видели, что целей у этого великолепного дипломата было несколько. Первая – учреждение Сарайской епархии, вторая – отмена института баскаков, третья, вероятно, обговор условий, на которых русские войска готовы поддержать хана Берке. Причем сама поездка была весьма интересно обставлена, о чем мы уже писали выше.
    Александр едет не один, с многочисленной дружиной.
    Однако за несколько дней пути до ставки Берке он распускает войско и дальше движется лишь в сопровождении своей охраны.
    Татары на это реагируют абсолютно нейтрально. Берке явно хватает проблем помимо Русского улуса.
«В лето 6770 (1262). Того же лета поиде князь Олександръ в татары, и удержа и Берка, не пустя в Русь; и зимова в Татарахъ, и разболеся».  Как видим, князю пришлось задержаться в Орде. Видимо, решение всех вопросов требовало длительного времени, затем ехать по зимнему пути он не решился – путь неблизкий и выехал из Орды лишь в 1263 году.
О смерти Александра Невского мы уже писали, приведем лишь одну цитату, причем обратим внимание, что Новгородская Первая летопись объединяет в одном сообщении смерти Александра Невского и литовского князя Миндовга.
«В лето 6771 (1263) Приде князь Олександръ ис Татаръ велми не здравя, въ осенине, и приде на Городець, и пострижеся въ 14 месяца ноября на память святого аеставися; и везоша и въ Володимирь, и положиша и въ манастыри у святои Богородици Рожества; и снемшеся епископи и игумени съ митрополитомъ Кюриломъ и со всемь ереискымь чиномь и с черноризци и со всеми суждалци, погребоша и честно месяца того же въ 23, на святого Амфилохия, в пяток; даи, господи милостивыи, видети ему лице твое в будущии векъ, иже потрудися за Новъгородъ и за всю Русьскую землю.
Того же лета в Литве бысть мятежь, богу попущьшю на них гневъ свои: въсташа сами на ся, и убиша князя велика Миндовга свои родици, свещашеся отаи всехъ. Того же лета роспревшеся убоици Миндовгови о товаръ его, убиша добра князя Полотьского Товтивила, а бояры полотьскыя исковаша, и просиша у полочанъ сына Товтивилова убути же; и онъ вбежа в Новъгородъ с мужи своими. Тогда Литва посадиша свои князь в Полотьске; а полочанъ пустиша, которыхъ изъимали с княземь ихъ, а мир взяша».
На момент смерти Александра в Полоцких, Витебских и Минских землях стоят готовые к выступлению полки, готовые ринуться на Запад.
Посмотрите, что происходит. Сразу после смерти Александра Невского убивают Миндовга, затем Товтивила, родственника князя Александра. Его сын спасается бегством в Новгород, который, конечно, принимает родственника. Полоцкое княжество отходит к Литве, к новому правителю, который, вероятно, не так ревностно настороен против немецких Орденов. О прежнем союзном договоре можно забыть, владения Ливонского и Тевтонского Орденов в Прибалтике вне опасности. Так отравили ли Александра в Орде (любимая версия наших историков)? Нет. Орде это было совсем не выгодно. Умер их лучший друг и союзник, да еще в такой крайне тяжелый момент. Может быть, Александр, предполагая покушение на себя, намеренно задержался в гостях у Берке, где его никто не мог отравить? Решив, что опасность миновала, он выехал на Русь, но его все таки достали. Не даром летописи говорят: «разболелся в дороге». Так что не ордынскую руку надо искать в смерти Александра Невского, если он действительно был отравлен, а не умер от естественных причин. Хотя таких совпадений не бывает случайно, прямо какой-то мор, причем на потенциально сильных и опасных противников католичества. Как-то видится за всем этим рука Ордена иезуитов. Но это только предположения. А факты таковы:
а) бунт против откупщиков должен был обеспокоить хана Берке, внушить ему недоверие к Александру, нарушить заключенный союз. Как видим, этого не случилось.
б) хан Хулагу перешел Терек и вошел во владения Берке. Если это было подстроено, то войска, которые обещал Берке Александру против Ливонского Ордена, по замыслу, должны были пойти против Хулагу.
в) поскольку два первых варианта не прошли то кульминаципй стали: 1263 год – зарезан Миндовг, 1263 год – умирает (возможно, от отравления) Александр, 1264 год – умирает Даниил Галицкий, 1264 год – умирает хан Берке. Можно ли все это назвать случайностью?
     Существует также версия, что Александр Невский был отравлен своими же родственниками. То есть, его год не было во Владимире, но кто то же там управлял? Скорее всего это был или Василий Александрович один, либо вместе с дядей Ярославом Ярославичем. Им Александр не был нужен живой, а вот мертвого они его приняли. Но эта версия не выдерживает критики. Во Владимире был митрополит Кирилл, а он не допустил был подобных умонастроений. Тем более, к смерти Миндовга и Товтивила, Даниила Галицкого и Берке русские князья никакого отношения иметь не могли. А вот Римскому папе и западноевропейским рыцарским Орденам союз этих людей был крайне невыгоден.
     Все эти факты вызывают серьезные размышления. Но как бы там не было, Великий князь Владимирский Александр Ярославич скончался на 43 году жизни. Итоги его жизни были вполне плодотворны, он по праву  вошел в историю, как один из первых объединителей Русской земли.
     Говоря об этом, не стоит, впрочем, забывать, что действовал он, прежде всего, имея в виду свою и своего рода выгоду, продолжая дело отца и не брезгуя никакими средствами.
Например, союз с Ордой. То, что никакого «татаро-монгольского ига» не было, думается, уже понятно. Русские и монгольские князья составили одну военную касту, поскольку они и образовали эту военную организацию – Орду и в ней господствовали в ней совместно. Между прочим, этот путь на создание военного, объединного образования – Орды был избран потомками Юрия Долгорукого не случайно, а вполне осознанно, так как от владений бывшей Киевской Руси им практически ничего не досталось. И поэтому именно потомки этого рода получили право на власть во Владимире, объединившись с монгольскими ханами.
Повторим еще несколько фактов о «грозном иге» - Ярослав Всеволдович предложил русским князьям признать Батыя «царем» лишь в 1246 году, то есть спусть шесть лет после «Батыева нашествия», а «дань» русские вообще начали платить только через 20 лет. Причем, выплаты начались именно тогда, когда Папа Урбан IV объявил крестовый поход против схизматиков и татар. Так что эту пресловутую дань можно считать и просто сбором для ведения общей войны против католиков.
Н.М.Карамзин писал: «Московские князья приняли смиренный титул ханских слуг и поэтому сделались могущественными монархами». Само по себе это утверждение более, чем странно. Какой смысл завоевателю усиливать и взращивать «покоренного»? Чтобы он выступил против него? История таких примеров не знает. В нашем случае «поработитель» оказывает всемерную помощь якобы «покоренному», более того, зависит от него.
Как уже говорилось выше, многие историки и до Л.Н.Гумилева и в настоящее время прямо отождествляют Русь и монголов, как одно этногосударственное образование.
Кроме того, в эпоху якобы «татаро-монгольского ига» кроме экономического расцвета происходит увеличение влияния и богатств русской Православной церкви. Большое количество монастырей появилось в это время стараниями русских князей. Князья много жертвовали на церковь, а церковь, в свою очередь, оказывала власти всяческую помощь, стремясь поддержать единение Руси и сохранение православия.
Одной из главных заслуг Александра Невского следует считать, что он нашел правильный путь развития для Руси. Пусть союз с Ордой был для него выгоден по причинам не только политическим, но и религиозным. Об этом мы уже писали. Но все-таки его заслуга в том, что он выбрал правильное направление развития – осознанно или нет, это уже не важно. Большинство историков полагают, что его выбор был вполне осознанным.
У Александра был выбор союзников - Литва, католический Запад или Орда.
Время показало, что те кто, сделал ставку на католиков,  в исторической перспективе потеряли все.
И главный пример тому – бесспорно блестящий и умный человек – князь Даниил Галицкий. На его деятельности мы уже останавливались выше. Интересно сравнение в исторической перспективе этих двух деятелей одной эпохи – Александра Невского и Даниила Галицкого. Кстати их совершенно справедливо нередко ставят рядом как пример разного решения пути развития своих земель.
Итак, «предстояло выбирать между Востоком и Западом. Двое сильнейших русских князей этого времени сделали выбор по разному. Даниил Галицкий выбрал Запад и с его помощью попытался вести борьбу против Востока. Александр Невский выбрал Восток – и под его защитою решил отбиваться от Запада».
Как мы видели, политика Даниила Галицкого не была последовательной. В поисках своей выгоды он лавировал между Римским Папой, странами Восточной Европы (Венгрией, Чехией, Польшей), Литвой, Ордой, собственными боярами и родственниками-князьями. В 1250 году он даже заключил союз с Ордой, но, добившись своих выгод, вновь отпал от него. Честолюбивому и блестящему князю казалось, что его место по праву среди монархов Европы, а не среди «данников» татар. «О, злее зла честь татарская: Данилови Романовичу князю бывшу велику, обладавшу Русскою землею, Киевом и Володимирем и Галичем… ныне седит на колену и холопом называется… О злая честь Татарская – его отей бе царь в Русской земле, иже покори Половецкую землю и воева на иные страны все».
Как мы знаем, его политика привела к тому, что спустя 100 лет после его смерти (1264 г.) не осталось Галицко-Волынской земли. Она была поделена между Венгрией, Литвой и Польшей.
«С гораздо меньшими историческими данными Александр добился гораздо больших и несравненно более прочных политических результатов.
Даниил имел в своем распоряжении исключительно благоприятные историко-географические силы: несравненный плацдарм в сердце средней Европы.
Александр, наоборот, имел данные историко-географические из рук вон плохие. Северо-западный угол Европейской России не открывал перед ним широких международных перспектив. Если Александр мало мог приобрести, он мог очень много – если не все - потерять».
Вот так. Видимо, осознание этого факта и толкнуло в первую очередь Александра Ярославича на  вполне осознанное решение – заключение союза с Ордой. Как мы уже отмечали выше, Орда являлась реальной силой, с которой приходилось считаться даже гордым рыцарям Западной Европы. Кроме того, об этом мы тоже говорили, религия играла основополагающую роль в жизни русского народа, а татары, требуя внешней покорности в силу своих традиций и менталитета, совершенно не задевали быт и религию народов, живущих на «их территории». Совсем другое дело – воинствующий католицизм, стремившийся проникнуть во все стороны жизни и быта населения. Достаточно сказать, что Русь никогода не знала инквизиции и ужасных костров, на которых сжигали любых инакомыслящих. Дошло до того, что в некоторых городах Германии вообще не было женщин – всех сожгли, а генофонд был настолько истощен, что и сейчас встретить красивую немку – большая редкость. Думается, что именно благодаря тому, что на границе с Западной Европой стоял своеобразный «заслон», не дававший массового проникновения европейцев на Русь, страна избежала страшных эпидемий «черной оспы» и чумы, практически опустошивших в XV- начале  XVI века Европу.
Кроме того, экономическое развитие русских княжеств не прекрашалось. Любопытно, что историки, признающие «страшное татаро-монгольское иго», пишут весьма любопытные пассажи. Звучит это приблизительно так – «нашествие Батыя разрушило экономику русских земель». И следующий абзац – « в это время активно начинают развиваться ремесла, сельское хозяйство переходит на трехпольную культуру земледелия, увеличивается производство в кузнечном ремесле, активно развиваются градостроительство и архитектура». Так где же страшные последствия ига?
Мы уже писали, что впервые в это время на территориях Владимиро-Суздальского, Тверского и Рязанского княжеств были созданы зачатки государственной системы. Они позволили не только содержать постоянное войско за счет дани, но и систематически пополнять его ряды за счет принудительного призыва на службу каждого десятого мужчины. Организовывалась и стройная система власти на местах – «назначение». Находившиеся на «государственной службе»  князья уже не захватывали власть вооруженной силой, разграбляя и опустошая свою собственную землю, а получали как бы верительную грамоту – «ярлык на княжение». Это не было разрешением более сильного более слабому. Это было подтверждение полномочий, не более того. С такого угла зрения все поездки князей в Орду, жалобы друг на друга выглядят как склоки мелких клерков в офисе. Возможно, так оно и было. Но было это после Александра Невского. Его время кончилось.
Что ж, мы рассмотрели эпоху и личность князя Александра Ярославича, названного впоследствии «Невским» со всех сторон, наксколько позволили нам исторические источники. И из под толщи веков, из груды красивых слов и вранья, думается, начал проступать настоящий лик давно умершего князя. Нет, не великого героя и военачальника, заступника «Всея Руси». Он бы сам удивился, если бы ему об этом сказали. Ни мало значащие пограничные стычки должны были его прославить в веках.
Проступает за скупыми строчками летописей лицо великолепного дипломата, тонкого и умного политика, человека, озабоченного укреплением своей власти и своего рода. Жестокого, порой бескомпромиссного, такого, как сама эпоха, породившая его.
Александр Невский достоин того, чтобы его помнили. Но помнили его настоящий вклад в историю России, а не сусальное золото иконописного лика и не мнимые победы.



   

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

                Время эти понятья не стерло,
                Нужно только поднять верхний пласт –
                И дымящейся кровью из горла
                Чувства вечные хлынут на нас.
                В.С.Высоцкий

     Закончен рассказ, поставлена точка, хотя вернее было бы поставить не точку, а многоточие. Век XIII еще не закончился. Но со смертью главных игроков на исторической арене этого века – Александра Невского, Даниила Галицкого, Миндовга и Берке начинается период повсеместной смуты, междоусобиц и борьбы за власть между их наследниками. Снова льется кровь, заключаются и тут же распадаются союзы, горят пашни, гибнут люди. Вновь орды наемников опустошают русские земли, только-только окрепшие после постоянных княжеских междоусобиц.
     Невольно задумаешься, как все таки много зависит от личности в историческом процессе.
     Чем было интересно время, которое промелькнуло на страницах нашей книги – прежде всего людьми. Величие и духовная нищета, благородство и подлость, низкие поступки во имя благородных целей. Какие сильные характеры, какие цельные и в то же время противоречивые натуры!
     Со страниц летописных хроник, читающихся порой увлекательнее, чем  взлеты самой  вычурной фантазии, звучат живые голоса, смотрят на нас, на потомков, глаза тех, кто творил нашу и мировую историю. И как бы не хотелось нам наделить их своими чертами, своим пониманием этого мира, своей эстетикой и своими понятиями о благородстве, чести и гуманности – давайте не будем этого делать. Каждое время вызывает к жизни определенные характеры. Внутренний мир человека XIII и XXI веков далеки настолько же, насколько отстоят во времени эти две разные эпохи.
     Даже в те времена понятия подвига и чести были различными у разных народов. Например, «подвиг» в системе ценностей викинга – набег за западноевропейский город или монастырь, разрушение, резня, насилие. Только такие подвиги ценил жестокий бог Один. Но вряд ли такие «доблести» викингов были подвигом в глазах тех европейцев, которых они грабили и убивали. Да и мы, сегодняшние, вряд ли поймем их «геройство».
Также вряд ли найдет понимание у современного человека «подвиг» тех же русских князей – набег на соседа, разорение его земель, захват добычи, хотя русские летописцы всегда с одобрением отзываются о таком времяпровождении. Вся экономическая основа того же Новгорода, кроме торговли, покоилась на грабежах соседей, основное занятие мужского населения – традиционные походы за добычей.
     Как известно, издавна в истории и литературе человечества существуют лишь несколько главных тем – война, подвиги, героизм, любовь, ненависть, зависть. Все остальное – лишь их производные. Эти чувства во все времена двигали человеком, будь он одет в древнегреческую тунику, рыцарские латы или фрак. И только понимание этих чувств дает нам шанс разглядеть в глубинах веков подлинных людей из плоти и крови, только поняв мотивацию их поступков, мы сможем понять, почему наша история сложилась так, а не иначе.
     Великий воин и по-своему благородный правитель Темучин – Чингисхан не был бы, возможно, столь безжалостен, если бы его детство и юность были  другими.
     Ярослав Всеволдович, избравший для осуществления своей заветной мечты – объединения русских княжеств – путь интриг, войны и коварства наверняка считал, что руководствуется благородными целями и не видел ничего бесчестного в своих поступках.
     Мстислав Удалой, по своей легкомысленности и беспечности заставивший заплатить русское войско кровавую дань на р.Калке, тоже ничего особенного в своих поступках не видел. Каждый за себя – так гласил принцип русских удельных князей, и Мстислав мыслил именно этими категориями.
     Выбравший путь не столько воина, сколько дипломата Александр Ярославич также не видел ничего особенного, чтобы использовать в борьбе с родным братом за власть наемные войска. Определив на долгие годы политику Руси, он даже не мог представить последствий своих поступков, вызванных к жизни потребностями тогдашней русской жизни и сиюминутной политики.
     Это только сейчас, зная, что он невольно изменил всю русскую историю своим сближением с монгольскими князьями и определил этим на века самобытность России, которая до сих пор так удивляет весь мир, мы можем говорить о его роли в истории и называть его действительно выдающейся личностью. Но это не дает нам права приписывать ему несуществующих подвигов, чтобы сделать из него просто «исполина духа и великого героя». Надо здраво оценивать Александра – живого человека, со всеми его плюсами и минусами. В этом и состоит, пожалуй, главное, что должен уметь видеть историк, как бы симпатичен или  неприятен не был ему подчас какой-либо исторический персонаж.
     Если нам удалось хотя бы отчасти показать этих людей, если за эмоциональными или сухими описаниями их поступков проступили реальные черты, одеваясь плотью и кровью – значит, мы выполнили свою задачу.
     Но мы не прощаемся. Ведь XIII век еще не кончился, да и мы постараемся пройти до конца тропою русской истории и выйдем по ней на Куликово Поле, посмотрим в глаза великому воину Дмитрию Донскому, окунемся в источник мудрости Сергия Радонежского, посмотрим, а была ли Русь века XIV той самой идиллической и пасторальной страной, которую так любовно и патриархально отразил художиник Нестеров.
     Итак, до встречи, дорогой читатель.




СОКРАЩЕНИЯ

Полное собрание русских летописей - ПСРЛ

ИСТОЧНИКИ

1. Адальберт  Продолжение хроники Регинона Прюмского (907-951 гг.)
2. Аннинский С.А. Известия венгерских миссионеров XIII-XVI вв. о татарах и Восточной Европе, М.-Л.., 1946
3. Полное собрание русских летописей, СПб, 1908
4. Воскресенский список Никоновской летописи, ПСРЛ, СПб., 1876
5. Книга странствий, СПб, 2006
6. Мункуев Н.Ц. Китайский источник о первых монгольских ханах. М., 1965
7. Духовные и договорныу грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв., М.-Л., 1959
8. Приселков М.Д. Ханские ярлыки русским митрополитам // Записки историко-филологического факультета Императорского Петроградского Университета, Петроград, 1916
9. Повесть временных лет // Бибилиотека литературы Древней Руси, т.1, СПб., 1997
10. Слово о полку Игореве. Л., Советский писатель, 1985
11. Матфей Парижский Великая хроника // Матузова В.И. Английские средневековые источники IX-XIII вв., М., 1979
12. Шихаб ал-Дин Махаммад ибн Ахмад ан-Насави Сират ас-султан Джалал ад-Дин Манкбурны (Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны). М., 1996
13. Памятники литературы Древней Руси. XIII век. М., 1981
14. Юань ши (История династии Юань). Пекин, 1976
15. Великая хроника о Польше, Руси и их соседях. XI-XIII вв.,  Издательство Московского университета, 1987
16. Послания Гедимина, Вильнюс, 1960
17. Перевод Феофаном Прокоповичем  труда «Славянское царство», написанного архиепископом г. Рагузы (ныне Дубровник) Мауро Орбини и изданного в 1606 г. В России издана в 1722 г. по указу   Петра 1. Сейчас хранится в отделе редких книг Исторической библиотеки г. Москвы.
18. Хроника Мауро Орбини, архиепископа Рагузского, фотопечать с издания 1722 года, Изд-во «Белые Альвы», 2010
19. Свод древнейших письменных известий о славянах, т.1 (1-VI вв.) Восточная литература РАН, М., 1994
20. Рашид ад-Дин Тарих-и-Газани//Сборник летописей. История монголов, в 3-х т., перевод с персидского профессора Н.И.Бердина, СПб., 1888
21. Рашид ад-Дин Сборник летописей, М.-Л., 1960
22. Летопис попа Дуклянина, Титоград, 1967 (сербск.)
23. Даль В.И. Жизнь Джингиз-хана. Татарская сказка, Казань, 1822
24. Фрагменты Ясы Чингис-хана, реконструированные на основании разных источников, Википедия
25. Джованни дель Плано Карпини История моноголов, которых мы зовем татарами / Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука, М., Географгиз, 1957
26. История Монголов / Путешествие в восточные страны. СПб., 1911
27. Марко Поло Путешествия в восточные страны, М., 1997
28. Сокровенное сказание монголов / Mongolika: К 750-летию «Сокровенного сказания», М., Наука, 1993
29. Славяно-молдавские летописи XV-16 вв., М., 1976
30. Памятники литературы Древней Руси. XIII век. М., 1981
31. Гугон Орлеанский Стих о татарском нашествии, перевод М.Л.Гаспарова / Гаспаров М.Л. Поэзия вагантов, М., 1975
32. Поспеловский Д. Христианский мир и великая монгольская империя. История татар (Сочинение монаха-францисканца брата Бердиана), СПб., 2002
33. Книга странствий, СПб, 2006
34. Повесть о разорении Рязани Батыем; Памятники литературы Древней Руси. XIII век / Пер. Д.С.Лихачева, М, 1981
35. Слово Даниила Заточника по редакциям XII и XIII в. и их переделкам// Памятники древнерусской литературы, вып.3, Л., 1932
36. Лурье Я.С. Общерусские летописи XIV – XV вв., Л., 1976
37. Задонщина. Летописная повесть о побоище на Дону. Сказание о Мамаевом побоище // Сборник «Задонщина», М., 1982
38. Григорий Турский Деяния франков, М., Наука, 1987
39. Грузинская легенда о Чингисхане // Советская этнография, № 5, 1973
40. Киракос Гандзакеци История Армении, М., Наука, 1976
41. Повесть о разорении Рязани Батыем; Памятники литературы Древней Руси. XIII век / Пер. Д.С.Лихачева, М, 1981
42. Мансикка В. Житие Александра Невского: Разбор редакций и текст. СПб., 1913
43. Житие Александра Невского. Первая редакция 1280-е годы. Составитель Ю.К.Бегунов // Князь Александр Невский и его эпоха, СПб., 1995
44. Новгородская 1-ая летопись старшего и младшего изводов, М.; Л., 1950
45. Галицко-Волынская летопись // Памятники литературы Древней Руси. XIII век, М., 1981
46. Гельмольд Славянская хроника, М., 1963
47. Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской, М., 1997
48. Ливонская Рифмованная хроника // Труды комплексной экспедиции по  уточнению места Ледового побоища, М., 1966
49. Труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища, М., 1966
50. Серебрянский А.А. Древнерусские княжеские жития. Обзор редакций и тексты // Чтения в имп. Обществе истории и древностей российских при Моск. Ун-тет, 1915, книга III.
51. Хроника Литовская и Жмойтская, М., 1975
52. Герберштейн С. Записки о московских делах // Россия XV-XVII вв. глазами иностранцев, Л., 1986
53.   Повесть о Тохтамышевом нашествии / Малоизвестные летописные     памятники // Исторический архив, т.7, М.-Л., 1951
54. Хроники Карла Великого; Жизнь Карла Великого
55. Хроника Эрика, М., РГГУ, 1999

ЛИТЕРАТУРА

1. Лихачев Д.С. Великое наследие «Повесть временных лет», Избранное, т.2, М., 1987
2. Погодин М.П. Древняя русская история до многольского ига. М., 1999
3. Соловьев С.М. История отношений между князьями Рюрикова дома, АСТ, Астрель, М., 2003
4. Романов Б.А. Люди и нарвы Древней Руси, Л., 1966
5. Горский А.А. «Всего еси исполнена земля Русская…» Личности и ментальность русского средневековья: Очерки. М., 2001
6. Горелик М.В. Армии монголо-татар X-XIV вв. военное искусство, оружие, снаряжение. М., 2002
7. Бартольд В.В. Образование империи Чингиз-хана // Сочинения, т.5. М., 1968
8. Вернадский Г.В. О составе Великой Ясы Чингис Хана, Bruxelles, 1939
9. Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. М.-Л., 1950
10. Кирпичников А.Н. Военное дело на Руси. Л., 1976
11. Рапов О.М. Княжеские владения на Руси в X- первой половине XIII в., М., 1977
12. Раппопорт П.Я. Очерки по истории русского военного зодчества. М.-Л., 1956
13. Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М., 1973
14. Юдин В.П. Орды: Белая, Синяя, Серая, Золотая…// Утемиш-хаджи Чингиз-наме, Издательсов «Гылым», Алма-Ата, 1992
15. Янин В.Л. К хронологии и топографии ордынского похода на Новгород в 1238 г. // Исследования по истории и историографии феодализма. К 100-летию рождения академика Б.Д.Грекова. М., 1982
16. Тихомиров М.Н. Древняя Москва XII-XV вв., М, 1947
17. Арциховский В.Н. Древнерусская миниатюра как исторический источник. М., 1944
18. Советская историческая энциклопедия, т.16, С., 1976
19. Юридический словарь, М., 1953
20. Кучкин В.А. Первый московский князь Даниил Александрович// Отечественная история / РАН. Ин-т рос.истории, М.: Наука, 1995, № 1
21. Назарова Е.Л. Крестовый поход на Русь в 1240 г. Организация и планы // Восточная Европа в исторической ретроспективе, М., 1999
22. Пашуто В.Т. О политике папской курии на Руси (XIII век) // Вопросы истории, 1949. № 5
23. Пашуто В.Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950
24. Пашуто В.Т. Образование Литовского государства. М., 1959
25. Пашуто В.Т. Монгольский поход в глубь Европы / Татаро-монголы в Азии и Европе М., 1977
26. Полубояринова М.Д. Русские люди в Золотой Орде. М., 1978
27. Монгайт А.Л. Рязанская земля. Источники по истории Рязанской земли и исориография. М., 1961
28. Трепавлов В.В. Государственный строй Монгольской империи XIII в., М., 1993
29. Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М., 1973
30. Симонов К.М. Собрание сочинений в 6-ти томах, М., 1966
31. Козаченко А.И. Ледовое побоище, М., 1938
32. Янин В.Л. Новгород и Литва. Пограничные ситуации XIII-XV веков, М., 1998
33. Бегунов Ю.К., Клейненберг И.Э., Шаскольский И.П. Письменные источники о Ледовом побоище, Эл.ресурс
34. Флоря Б.Н. У истоков религиозного раскола славянского мира (XIII век), М., 2007
35. Янин В.Л. У истоков новгородской государственности, Новгород, 2001
36. Горский А.А. Москва и Орда, М., 2003
37. Карамзин Н.М. История Государства Российского, М., 1989
38. Лощиц Ю.М. Дмитрий Донской, М., 1980
39. Эренджен Хара-Даван Чингисхан как полководец и его наследие, М., 2008
40. Шпаковский В., Николе Д. Русская армия 1250-1500 гг., М., АСТ, 2004
41. Крадин Н.Н., Скрынникова Т.Д. Империя Чингис-хана, М., 2006
42. Храпачевский Р. Великий западный поход чингизидов на Булгар, Русь и Центральную Европу // Военная держава Чингис-хана, М., АСТ, 2005
43. Храпачевский Р. Осадные технологии монголов. М., 2008
44. Вернадский Г.В. Монголы и Русь, Тверь-М., 1997
45. Древняя Русь – Город, замок, село. М., 1985
46. Шкрабо Д. Русско-Ливонская война 1240-1242 гг. Эл.ресурс
47. Бартольд В.В. Сочинения, М., 1968
48. Веселовский Н.И. Хан из темников Золотой Орды Ногай и его время,   Петроград, 1922
49. Веселовский Н.И. Золотоая Орда // Энициклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, СПб., 1894
50. Прохоров Г.М. Кодикологический анализ Лаврентьевской летописи // Вспомогательные исторические дисциплины, Л., 1972
51. Прохоров Г.М. Повесть о Батыевом нашествии в Лаврентьевской летописи, Л., 1972
52. Греков Б.Д. Киевская Русь, М.-Л., 1944
53. Феннел Д. Кризис средневековой Руси 1200-1304, М., 1980
54. Клюг Э. Княжество Тверское (1247-1485 гг.) Тверь, 1994
55. Покровский М.Н. История России с древнейших времен до смутного времени, М., 1896-1899
56. Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-14 вв., М., Наука, 1985
57. Мункуев Н.Ц. Заметки о древних монголах // Татаро-монголы, М., 1970
58. Почекаев Р.Ю. Три жизни хана Батыя, Всемирная литература, 2007
59. Мазуров А.Б. Археологическое изучение Коломны: основные итоги и  перспективы // Труды VI международного Конгресса славянской археологии. Т.2. Славянский средневековый город. М., 1997
60. Тихомиров М.Н. Древняя Москва. М., 1992   
61. Ведешин Н. Козельск не был взят. Батый побежден. Эл. ресурс
62. Риза Бариев Философские аспекты этногенеза волжских булгар, СПб., 1997
63. Экземплярский А.В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период, СПб., 1889, 1891, в 2-х томах.
64. Воинские повести Древней Руси. М.-Л., 1949
65. Бегунов Ю.К. Александр Невский. Жизнь и деяния святого и благоверного великого князя, М., 2003
66. Хитров М. Великий князь Александр Невский, Лениздат, 1992
67. Лопарев Х.М. «Слово о погибели русской земли»: Вновь найденный памятник литературы XIII века, СПб., 1892
68. Мусин-Пушкин А.И. Историческое исследование о местоположении древнероссийского Тьмутараканского княжения, СПб., 1794
69. Балашов Д.М. Отречение,  М., АСТ, Астрель, 2006
70. Приселков М.Д. История русского летописания XI-XV вв., М., 1963
71. Бережков Н.Г. Хронология русского летописания, М., 1963
72. Насонов Н.А. Монголы и Русь, М., Л., 1940
73. Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы развития феодальной
74. Руси. М., 1967
75. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, сост.
76. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой орды, СПб., 1884
77. Песков Д.Н. Железный век. Северо-Восточная Русь и монголы в 1237- 1238 гг. Эл. ресурс
78. Тихомиров И.А. Обозрение состава московских летописных сводов, СПб, 1895
79. Шахматов А.А. Общерусские летописные своды XIV и XV вв., ЖМНП, 1900
80. Салмина М.А. Летописная повесть о Куликовской битве и «Задонщина» / «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла, М.-Л., 1966
81. История войн и военного искусства, М., 2007
82. Каргалов В.В. Полководцы X-XVI вв., М., 1989
83. Фоменко А.Т., Носовский Г.В. Русь и Рим
84. Татищев В.Н. История российская, М., 1962
85. Лызлов А. Скифийская история, М., 1990
86. Соловьев С.М. История России с древнейших времен; Сочинения, М., 1988
87. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера земли, АСТ, Астрель, 2005
88. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь, АСТ, Астрель, 2004
89. Гумилев Л.Н. От Руси к России, АСТ, 2007
90. Гумилев Л.Н. Черная легенда, М., 2008
91. Бушков А. Россия, которой не было, М., 2006
92. Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-14 вв., М., Наука, 1985
93. Вернадский Г.В. Два подвига св.Александра Невского, Прага, 1925
94. Князь Александр Невский и его эпоха, СПб., 1995
95. Кирпичников А.Н. Каменные крепости Новгородской земли, Л., 1984
96. Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие
97. Овсянников О.В. Копорье. Историко-архитектурный очерк, Л., 1976
98. Бунин А.И. О месте битвы русских с немцами, бывшей 5 апреля 1242 г. на льду Чудского озера/ Труды X археологического съезда в риге 1896. т.1. М., 1899
99. Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник, М, 2003
100. Костомаров Н.И. Князь Александр Ярославич Невский / Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей, М., 2010
101. Костомаров Н.И. начало единодержавия в Древней Руси // Исторические монографии и исследования Н.Костомарова, СПб., 1872
102. Пашуто В.Т. Александр Невский // Ученые записки Ленинградского университета, вып.36. Серия исторических наук, 1939, выпуск 3.
103. Пашуто В.Т. Рифмованная хроника как источник по русской истории // Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран. М., 1963
104. Пашуто В.Т. Образование Литовского государства. М., 1959
105. Шабульдо Ф.М. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого Княжества Литовского, Киев, 1987
106. Тихомиров М.Н. Борьба русского народа с немецкими интервентами в XII-XV вв. М., 1942
107. Шаскольский И. Борьба Новгорода со Швецией перед Невской битвой // Военно-исторический журнал, 1940, № 7.
108. Белецкий С.В., Сатырева Д.Н. Псков и Орден в первой трети XIII века // Князь Александр Невский и его эпоха, СПб., 1995
109. Горский А.А. Два «неудобных» факта из биографии Александра Невского // Князь Александр Невский и его эпоха, СПб., 1995
110. Караев Г.Н. Ледовое побоище и его трактовка на основе работ экспедиции // Ледовое побоище 1242 года, М.; Л., 1966
111. Пресняков А.Е. Лекции по русской истории: Западная Русь и Литовско-Русское государство, М., 1939
112. Беляев И.Д. Рассказы из русской истории, т.3, История г.Пскова и Псковской земли. М., 1867
113. Черепнин Л.В. Образование Русского централизованного государства в XIV-XV вв.: очерки социально-экономической и политической истории Руси, М., 1960



Приложение № 1

РУССКИЕ КНЯЖЕСТВА ПО АЛФАВИТУ
• Андожское княжество (ок. 1385—1430). Столица неизвестна.
• Барятинское княжество (ок. 1450—1504/9). Столица Барятин (ныне Барятино в Калужской области).
• Белгородское княжество (ок. 1149—1205). Столица Белгород-Рязанский.
• Белгородское княжество. Столица Белгород (ныне село Белогородка в Киевской области Украины). + Категория:Князья белгородские
• Белёвское княжество (1468—1558). Столица Белёв. 1487 ; ВКМ (удел до XV58 г).
• Белозерское княжество (1238—1486). Столица Белоозеро (ныне Белозерск), с 1432 Верея. + Категория:Князья белозерские
• Белосельское княжество (ок. 1385—1470). Столица Белое Село.
• Бельзское княжество (1170—1269). Червонная Русь (Галиция). Столица Бельз (Белз).
• Богуславль княжество. Столица Богуславль.
• Болоховская земля (Болховские княжества) (?— ?1240-е). Столица Каменец.
• Борисовское княжество (ок. 1101—1245). Столица Борисов.
• Бохтюжское княжество (1364—1434).
• Брестское княжество (ок. 1087—1444). Берестейская земля (Подляшье, изначально область Киевского княжества). Столица Брест (Берестье).
• Брянское княжество (ок. 1240—1430). Столица Брянск (Дебрянск).
• Вадбольское княжество (ок. 1410—50). Столица неизвестна.
• Васильевское княжество. Столица Васильев.
• Верейское княжество (1432—86).
• Верховские княжества — восток Черниговской земли.
• Витебское княжество (1101—1320/1392). Столица Видбеск (Витебск).
• Владимиро-Волынское княжество (ок. 990—1452). Столица Владимир-Волынский. + Категория:Князья волынские
• Владимиро-Суздальское княжество (1125—1362). Столицы Ростов, Суздаль, с 1XV7 Владимир на Клязьме. С 1169 великое княжество.
• Волковыйское княжество (ок. 1245—1260-е). Столица Волковыйск (Волковыск).
• Волконское княжество (ок. 1270—1470). Столица Волкона (Волхона, Волконск).
• Вологодское княжество (1433—81). Столица Вологда.
• Волоцкое княжество (1408—10)(1462—1513). Столица Волок Ламский (ныне Волоколамск).
• Воргольское княжество. Столица Воргол.
• Воротынское княжество (ок. 1455—1573). Столица Воротынск (Воротынеск). 1493 ; ВКМ (на правах удела до 1573 г).
• Вщижское княжество (1156—1240). Столица Вщиж.
• Вышгородское княжество (1077—1210). Столица Вышгород.
• Вышгородское княжество. Столица Вышгород.
• Вяземское княжество (1190—1403/1494). Столица Вязьма..
• Галицко-Волынское княжество
• Галицкое княжество (1084—1352). Столица Галич Южный, с 1290 Львов. + Категория:Князья галицкие
• Галицкое княжество (1246—1453). Столица Галич Мерский.
• Глуховское княжество (ок. 1246—1407). Столица Глухов.
• Голибесовское княжество (ок. 1410—1510). Столица село Троицкое.
• Гомельское княжество (? — ?). Столица Гомий (Гомель).
• Городенское княжество (1425—35).
• Городенское (Гродненское) княжество (1127—1260-е /1365). Столица Городно (Гродно, Городень).
• Городецкое княжество (1264—1403). Столица Городец.
• Городец-Остёрское княжество. Столица Городец-Остёрский (Остёр).
• Дмитровское княжество (1238—1569). Столица Дмитров.
• Дорогобужское княжество (Тверь) (1318—1486). Столица Дорогобуж. + Категория:Князья дорогобужские
• Дорогобужское княжество (Волынь) (ок. 1085—1227). Столица Дорогобуж.
• Дорогобужское княжество (Смоленск) (ок. 1343—1505). Столица Дорогобуж. 1403 ; ВКЛ.
• Друцкое княжество (ок. 1150—1326/1508). Столица Дрютеск (Друцк).
• Друцко-Подберезское княжество (ок. 1320—1460). Столица неизвестна.
• Дубровецкое княжество (? (не позднее 1236) — ?). Столица Дубровица.
• Елецкое княжество (ок. 1370—1483). Столица Елец (Карасу).
• Ерсицкое княжество (? — ?). Столица Ерсика (Герцике).
• Заозерское княжество (ок. 1420—52). Столица неизвестна.
• Звенигородское княжество (1331—1492). Столица Звенигород.
• Звенигородское княжество (ок. 1340—1504). Столица Звенигород-на-Оке. + Категория:Князья звенигородские
• Зубцовское княжество (1318—1460).
• Изяславское княжество (? — ?). Столица Изяславль (Волынский).
• Изяславское княжество (ок. 1101—1245). Столица Изяславль (Минский).
• Калужское княжество (1505—18). Столица Калуга.
• Карачёвское княжество (ок. 1246—1360). Столица Карачёв.
• Карголомское княжество (ок. 1375—1430). Столица неизвестна.
• Кашинское княжество (1318—1426). Столица Кашин.
• Кемское княжество (ок. 1375—1430). Столица село Кемь.
• Киевская земля.
• Киевское княжество (1132—1471). Столица Киев.
• Клецкое княжество (ок. 1250—1521). Столица Клецк (Клеческ).
• Кобринское княжество (1366—1529). Столица Кобрин. Литовский удел в XIII66—1490, польский удел в 1490—1529.
• Козельское княжество (ок. 1235—1445). Столица Козельск.
• Кокнесское княжество (? — ?). Столица Кокнесе (Кукенойс, Кокенгаузен).
• Коломенское княжество (ок. 1165—13I01). Столица Коломна.
• Конинское княжество (? — ?). Столица Конин (Канинь).
• Корсунское княжество. Столица Корсунь.
• Костромское княжество (1246—1303). Столица Кострома.
• Котельническое княжество.
• Красненское княжество. Столица Красн.
• Кременецкое княжество (? — ?). Столица Кременец.
• Кривоборское княжество (ок. 1440—70). Столица неизвестна.
• Кубенское княжество
• Курбское княжество (ок. 1425—55). Столица село Курбы.
• Курское княжество (ок. 1095—1270). Столица Курск (Куреск). + Категория:Князья курские
• Липецкое княжество(ок. 1283-??). Столица Липецк
• Логожское княжество (ок. 1150—1245). Столица Логожск (Логойск).
• Лукомское княжество (1178—XVI век). Столица Лукомль.
• Луцкое княжество (1099, 1125—1320). Столица Луцк (Луческ). + Категория:Князья луцкие
• Льяловское княжество (ок. 1440—60).
• Любутское княжество (ок. 1235—1445). Столица Любутск (Любутеск).
• Мезецкое княжество (ок. 1360—1504). Столица Мезецк (Мезческ, ныне Мещевск). 1493 ; ВКМ.
• Микулинское княжество (1339—1485). Столица Микулин.
• Минское княжество (ок. 1101—1326/1407). Столица Меньск (Минск).
• Можайское княжество (1279—1303). Столица Можайск. ; ВКМ (удельное княжество XIII89—1492).
• Можайское княжество (1389—1492) — см. Смоленская земля.
• Моложское княжество (ок. 1325—1450). Столица Молога.
• Мосальское княжество (ок. 1350—1494). Столица Мосальск (Масальск). XV00 ; ВКМ.
• Московское великое княжество (1276—1547). Столица Москва.
• Мстиславское княжество (ок. 1370—1529). Столица Мстиславль.
• Муромо-Рязанская земля
• Муромское княжество (989—1393). Столица Муром. ; ВКМ
• Мценское княжество (? — ?). Столица Мценск. 1500 ; ВКМ.
• Мышегодское княжество (ок. 1270—1488). Столица Мышегда (Мышаха).
• Нижегородское княжество.
• Новгород-Северское княжество (ок. 1096—1494). Столица Новгород-Северский. + Категория:Князья новгород-северские
• Новгородская земля (Х в.—1478). Столица Новгород (Господин Великий Новгород).
• Новленское княжество (ок. 1400—70). Столица село Новлено.
• Новогрудское княжество (ок. 1245—1260-е /1431). Столица Новгородок (Новогрудок). — Изначальное владение Миндовга, вокруг которого он стал собирать ВКЛ.
• Новосильское княжество (сер. XIII в. — 1425). Столица Новосиль. ; ВКМ (не позже 1494).
• Оболенское княжество (ок. 1270—1494). Столица Оболенск (Оболенеск). ; ВКМ XIII62-89.
• Овручское княжество. Столица Вручий (Овруч).
• Одоевское княжество (1376—1407). Столица Одоев. ; ВКМ 1474 (на правах удела до 1547 г).
• Палицкое княжество (ок. XIII90—1470).
• Перемышльское княжество (? — ?) — центр Перемышль (Калужская область) (на Оке). ; ВКМ 1487.
• Перемышльское княжество (1085—1269). Столица Перемышль (Польша) (ныне Пшемысль в Польше).
• Пересопницкое княжество (1146—1238). Столица Пересопница.
• Переяславское княжество (1054—1239). Столица Переяславль Южный (Русский) (ныне Переяслав-Хмельницкий).
• Переяславско-залесское княжество (1175—1302). Столица Переяславль (ныне Переяславль-Залесский). + Категория:Князья переяславские
• Пинское княжество (ок. 1168—1521). Столица Пинск (Пинеск).
• Пожарское княжество (ок. 1390—1470).
• Полоцкое княжество (ок. 960—1307/1399). Столица Полоцк (Полотеск). 1307 ; ВКЛ. +Категория:Князья полоцкие
• Понизье («Выгонцы Галицкие») (? — 1240-е) — между Днестром и Карпатами (территория будущей Молдавии). Столица (?) Берладь (Бырлад). Вошло в состав Золотой Орды.
• Поросьское (Торческое) княжество (? — ?). Столица Торческ.
• Порховское княжество (1386—1442). Столица Порхов. 1404 ; ВКЛ.
• Прозоровское княжество (ок. 1408—60). Столица Прозоров (ныне село Прозорово).
• Пронское княжество (1129—1465). Столица Пронск. С середины XIV в. великое княжество. +Категория:Князья пронские
• Псковская феодальная республика (XI в.—1510). Столица Псков (Плесков).
• Путивльское княжество (ок. 1150—1500). Столица Путивль.
• Репейское княжество (? — ?). Столица Ропеск (Репейск).
• Ржевское княжество (1408—10, 1462—XV26). Столица Ржев.
• Романовское княжество (? — ?).
• Ромодановское княжество (ок. 1410—40).
• Ростово-Суздальская земля (Северо-Восточная Русь)
• Ростовское княжество (ок. 989—1474). Столица Ростов Великий. +Категория:Князья ростовские
• Рузское княжество (1494—1503). Столица Руза.
• Рыльское княжество (ок. 1152—1523). Столица Рыльск. + Категория:Князья рыльские
• Рязанское княжество (1129—1510). Столица (Старая) Рязань, с 1237 Переяславль-Рязанский (Новая Рязань). С конца XIII в. великое княжество. + Категория:Князья рязанские
• Ряполовское княжество (ок. 1390—1440).
• Северская земля
• Серпуховское княжество (1341—1472). +Категория:Князья серпуховские
• Сицкое княжество (ок. 1408—60). Столица неизвестна. По реке Сить (приток Мологи)
• Слонимское княжество (ок. 1245—1260-е). Столица Услоним (Слоним, Вслоним).
• Слуцкое княжество (ок. 1240—1587). Столица Слуцк (Случеск).
• Смоленское княжество (ок. 990—1404). Столица Смоленск. ; ВКЛ. +Категория:Князья смоленские
• Сновское княжество (? — ?). Столица Сновск.
• Спажское княжество (? — ?). Столица Спашь (Испаш). ; ВКМ (Новосильский удел).
• Старицкое княжество (1519—63). Столица Старица. +Категория:Князья старицкие
• Стародубское княжество (1238—1460). Столица Стародуб. +Категория:Князья стародубские
• Стародубское княжество (литовский удел около 1406—1503). Столица Стародуб Черниговский.
• Сугорское княжество (ок. 1345—75).
• Суздальское княжество.
• Суздальско-Нижегородское великое княжество (1238—1424). Столица Суздаль, с ок. 1350 Нижний Новгород
• Тарусское княжество (1246—1392). Столица Таруса. ; ВКМ 1392.
• Тверское великое княжество (1242—1490). Столица Тверь. +Категория:Князья тверские
• Телятевский удел (1397—1437).
• Теребовльское княжество (ок. 1085—1141). Столица Теребовль (ныне село Зеленче Тернопольской области).
• Торопецкое княжество (1167—1320). Столица Торопец (Торопеч). 1355/62 ; ВКЛ.
• Трепольское княжество. Столица Треполь.
• Трипольское княжество (1162—1180). Столица Триполь.
• Тростенское княжество (ок. 1460—90). Столица в волости Тростена. ; ВКМ 1490.
• Трубчевское княжество (ок. 1392—XV00). Столица Трубчевск (Трубец).
• Турово-Пинское княжество (ок. 998—1168). Столица Туров.
• Туровское княжество (ок. 1168—1540). Столица Туров. +Категория:Князья туровские
• Тмутараканское княжество (ок. 988—1100). Столица Тьмутаракань (Теми-Таркан, Таматарха).
• Углицкое княжество (1216—1591). Столица Углич. +Категория:Князья угличские
• Устюжское княжество (1364—1474). Столица Великий Устюг.
• Ухорское княжество ((Угорское)) (ок. 1420—70). Столица неизвестна.
• Ухтомское княжество (ок. 1410—50). Столица неизвестна.
• Фоминско-Березуйское княжество (ок. 1206—1404). Столица Фоминское (Фомин городок). ; ВКМ.
• Холмское княжество (1263—1366). Столица Холм (ныне Хелм в Польше).
• Холмское княжество (1319—XV08). Столица Холм. +Категория:Князья холмские
• Червенское княжество (? — ?) — Червенская земля (Червенские города). Столица Червень.
• Черниговское княжество (1024—1330). Столица Чернигов. +Категория:Князья черниговские
• Чернятинский удел (1406—90). Столица Чернятин (ныне село Чернятино).
• Черторыйское княжество. Столица Черторыйск.
• Шекснинское княжество (ок. 1350—1480). Столица неизвестна.
• Шелешпанское княжество (ок. 1375—1410).
• Шехонское княжество (Пошехонское) (ок. 1410—60). Столица Княжич Городок.
• Шуйское княжество (1387—1420). Столица Шуя.
• Шуморовское княжество (ок. 1365—1420). Столица село Шуморово.
• Шумское княжество. Столица Шумск.
• Юрьевское княжество (ок. 1212—1345). Столица Юрьев-Польский.
• Юрьевское княжество. Столица Юрьев.
• Ярославское княжество (? — ?). Часть Смоленского княжества.
• Ярославское княжество (1218—1463). Столица Ярославль.

Приложение № 2
РУССКИЕ КНЯЖЕСТВА И ИХ ЗЕМЛИ
КИЕВСКОЕ КНЯЖЕСТВО (882-1471)
Запад Киевской, северо-запад Черкасской, восток Житомирской областей Украины.
Столица Киев. Категория: Великие князья Киевские
• Пороськое (Торческое) княжество. Столица Торческ.
• Овручское княжество. Столица Вручий (Овруч)
• Вышегородское княжество. Столица вышгород
• Белгородское княжество. Столица Белгород (ныне Белогородка)
• Юрьевское княжество. Столица Юрьев
• Богуславльское княжество. Столица Богуславль.
• Корсунское княжество. Столица Корсунь.
• Трепольское княжество. Столица Треполь (ныне Триполье)
• Котельническое княжество

 ПЕРЕЯСЛАВСКОЕ КНЯЖЕСТВО (1054-1239)
Юг Черниговской, север Донецкой, восток Киевской, восток Черкасской, восток Днепропетровской, Полтавская и Харьковская области Украины.
Столица Переяславль Южный (Русский) (ныне Переяславль-Хмельницкий)
• Городец-Остерское княжество. Столица Городец-Остерский (Остер)

ГАЛИЦКО-ВОЛЫНСКОЕ КНЯЖЕСТВО (1198-1392)
• Волынская земля: Волынская, Тернопольская, Хмельницкая, Винницкая области Украины и район Перемышля в Польше
• Галицкая земля: Черновицкая, Львовская, Ивано-Франковская области Украины
Столицы – Владимир-Волынский и галич Южный (Русский)
Галицко-Волынское княжество + Князья Галицко-Волынские
Уделы:
• Волынское княжество. Столица Владимир-Волынский. Категория: Князья Волынские
• Брестское княжество. Берестейская земля (Подляшье, изначально область Киевского княжества). Столица Брест (Берестье)
• Кобринское княжество. Столица Кобрин. Литовский удел в 1366-1490 гг., польский удел в 1490-1529 гг.
• Городенское (Гродненское) княжество. Столица Городно (Гродно, Городень)
• Волковыйское княжество. Столица Волковыйск (Волковыск)
• Слонимское княжество. Столица Услоним (Слоним, Вслоним)
• Новогрудское княжество. Столица Новгородок (Новогрудок). Изначальное владение Миндовга, вокруг которого он стал собирать Великое Княжество Литовское.
• Червенское княжество – Червенская земля. Столица Червень
• Холмское княжество. Столица Холм (ныне Хелм в Польше)
• Бельзское княжество. Червонная Русь (Галиция). Столица Бельз (Белз)
• Луцкое княжество. Столица Луцк (Луческ). Катогория: Князья Луцкие
• Пересопницкое княжество. Столица Пересопница
• Кременецкое княжество. Столица Кременец
• Изяславское княжество Столица Изяславль (Волынский)
• Дорогобужское княжество. Столица Дорогобуж
• Черторыйское княжество. Столица Черторыйск
• Шумское княжество. Столица Шумск
Галицкое княжество. Столица Галич, с 1290 г. Львов. Катогория: Князья Галицкие.
• Перемышльское княжество. Столица Перемышль (ныне Пшемысль в Польше)
• Теребовльское княжество. Столица Теребовль (ныне Теребовля в Тернопольской области Украины)
• Болоховская земля (Болховские княжества). Столица Каменец
• Понизье («Выгонцы Галицкие») – между Днестром и Карпатами (территория будущей Молдавии). Столица Берладь (Бырлад). Вошло в состав Золотой Орды.
ТУРОВО-ПИНСКОЕ КНЯЖЕСТВО (ок.998-1168)
Запад Гомельской, восток Брестской областей Белоруссии, север Житомирской и Ровенской областей Украины.
Столица Туров.
В 1167/1174 гг. разделилось на Туровское, Пинское и Дубровицкое княжества.
• Туровское княжество. Столица туров. Категория: Князья Туровские
• Пинское княжество. Столица Пинск (Пинеск)
• Дубровицкое княжество. Столица Дубровица
• Степаньское княжество. Столица Степань

ПОЛОЦКОЕ КНЯЖЕСТВО (ок. 998-1307/1399)
Витебская, Минская, Гродненская области Белоруссии.
На Полоцкой земле зародилось Великое Княжество Литовское, в состав которого вся она вошла к 1326 г.
Столица Полоцк (Полотеск). С 1307 г. – Великое Княжество Литовское
Категория: Князья Полоцкие
Уделы:
• Полоцкое княжество. Столица Полотеск (Полоцк)
• Герцикское княжество. Столица Герцике (Ерсика)
• Кукенойское княжество. Столица Кукенойс (Кокнесе, Кокенгаузен)
• Минское княжество. Столица Меньск (Минск)
• Свислочское княжство. Столица Свислочь (ныне – предположительно д.Свислочь, Осиповичский район, Минская область)
• Борисовское княжество. Столица Борисов
• Изяславское княжество. Столица Изяславль. С 1180/1186 гг. относится к Минскому княжеству
• Логожское княжество. Столица Логожск (Логойск) – с 1180/1186 относится к Минскому княжеству
• Виленское княжество. Столица Вильно (Вильнюс)
• Витебское княжество. Столица Видбеск (Витебск)
• Усвятское княжество. Столица Усвят
НОВГОРОДСКАЯ РЕСПУБЛИКА (IX в. – 1478)
Новгородская, Ленинградская, Архангельская, север Тверской областей, республики Коми и Карелия.
Столица Новгород (Госполин Великий Новгород)
ПСКОВСКАЯ РЕСПУБЛИКА (1348-1510)
Часть Псковской области. Столица – Псков.
СМОЛЕНСКОЕ КНЯЖЕСТВО (ок.990-1404)
Смоленская, запад Тверской, юг Псковской областей России, восток Могилевской области Белоруссии.
Столица Смоленск. Частью вошло в состав Великого княжества Литовского.
Категория: Князья Смоленские
Уделы:
• Торопецкое княжество. Столица Торопец (Торопечь). С 1355/62 г. – ВКЛ
• Мстиславльское княжество. Столица Мстиславль
• Вяземское княжество. Столица Вязьма – ВКЛ
• Фоминско-Березуйское княжество. Столица Фоминское (Фомин городок)
• Красненское княжество. Столица Красное
• Васильевское княжество. Столица Васильев
• Дорогобужское княжество. Столица Дорогобуж. С 1403 – ВКЛ
• Катеория: Князья Дорогобужские
• Порховское княжество. Столица Порхов. С 1404 г. – ВКЛ
• Можайское княжество. Столица Можайск. 1389-1492 гг. – удельное княжество. Вошло в состав Великого княжества Московского.
ЧЕРНИГОВСКОЕ КНЯЖЕСТВО (1024-1330)
Север Черниговской области Украины, восток Гомельской области Белоруссии, Калужская, Брянская, Липецкая, Ороловская области России
Столица Чернигов
Категория: Князья Черниговские
После разорения монголами княжество пришло в сильное запустение и основным центром стал Брянск. Впоследствии процесс дробления княжеств продолжился, большая часть территории бывшего Черниговского княжества была поглощена ВКЛ. При этом часть Верховских княжеств, будучи в составе ВКЛ, получили полную внутреннюю автономию.
• Клецкое княжество. Столица Клецк (Клеческ)
• Слуцкое княжество. Столица Слуцк (Случеск)
• Вщижское княжество. Столица Вщиж
• Брянское княжество. Столица Брянск (Дебрянск)
• Стародубское княжество (литовский удел около 1400-1503 гг.). Столица Стародуб
• Гомельское княжество. Столица Гомий (Гомель)
• Сновское княжество. Столица Сновск
• Репейское княжество. Столица Ропеск (Репейск)
Верховские княжества – восток Черниговской земли
• Звенигородское княжество. Столица Звенигород-на-Оке. Категория: Князья звенигородские
• Карачевское княжество. Столица Карачев
• Козельское княжество. Столица Козельск
• Любутское княжество. Столица Любутск (Любутес)
• Мезецкое княжество. Столица Мезецк (Мезческ, ныне Мещевск). С 1493г. – Великое княжество Московское (ВКМ)
• Барятинское княжество. Столица барятин (ныне Барятино в Калужской области)
• Мосальское княжество. Столица Мосальск (Масальск). С 1500 г. – ВКМ
• Мценское княжество. Столица мценск. С 1500 – ВКМ
• Мышегодское княжество. Столица Мышегда (Мышаха)Новосильское княжество. Столица Новосиль. Распалось на:
; Белевское княжество. Столица Белев. 1487 – ВКМ (удел до 1558 г.)
; Воротынское княжество. Столица Воротынск (Воротынеск) 1493 – ВКМ (на правах удела до 1573 г.) Категория: Князья Воротынские
; Одоевское княжество. Столица Одоев. 1474 – ВКМ (на правах удела до 1547 г.)

Еще уделы:
; Оболенское княжество. Столица Оболенск – ВКМ 1362-1389 гг.
; Перемышльское княжество. Центр Перемышль (на Оке) ВКМ 1487
; Тарусское княжество. Столица Таруса. ВКМ 1392
; Спажское княжество. Столица Спашь (Испаш) ВКМ (Новосильский удел)
; Волконское княжество. Столица Волкона (Волхона, Волконск)
; Конинское княжество. Столица Конин (Канинь)
; Тростенское княжество. Столица волости Тростена. ВКМ 1490

НОВГОРОД-СЕВЕРСКОЕ КНЯЖЕСТВО (ок.1096-1494)
Сумская область Украины, курская и юг Брянской области России.
Столица Новгород-Северский + Категория: Князья Новгород-Северские
Выделилось из Черниговского княжества
Уделы:
• Курское княжество. Столица Курск (Куреск). Категория: Князья курские
• Рыльское княжество. Столица Рыльск. Категория: Князья Рыльские
• Путивльское княжество. Столица Путивль
• Глуховское княжество. Столица Глухов
• Воргольское княжество. Столица Воргол
• Трубчевское княжество. Столица Трубчевск (Трубец)
МУРОМСКО-РЯЗАНСКОЕ КНЯЖЕСТВО
Центр Рязенской области. Юг Рязанской области. Юг Владимирской, север Рязанской, юго-запад нижегородской области
В 1054-1127 годах восточная периферия Черниговского княжества
• Муромское княжество. Столица Муром. ВКМ
• Великое княжество Рязанское. Столица Старая Рязань, с 1237 Перевславль-Рязанский (Новая Рязань). С конца XIII в. Великое княжество. Категория: Князья Рязанские
В его состав входили:
• Пронское княжество. Столица Пронск. С середины XIV в. Великое  княжество. Категория: Князья Пронские
• Белгородское княжество. Столица Белгород-Рязанский
• Коломенское княжество. Столица Коломна
• Елецкое княжество. Столица Елец (Карасу) – ВКМ. До монгольского нашествия Елец входил в состав черниговского княжества, позднее – непосредственно в состав Золотой Орды. В начале XIV в. перешел к Рязанскому княжеству, от которого вскоре отделился
• Липецкое княжество. Столица липецк. До 1202 г. Липецк входил в состав Черниговского княжества, позднее – присоединен к Рязанскому княжеству. Разрушен во время монгольского нашестваия
• Воргольское княжество. Столица Воргол. До 1202 входил в состав Черниговского княжества, позднее – присоединен к Рязанскому княжеству. Разрушен во время монгольского нашествия
Елецкое, Липецкое и Воргольское удельные княжества в составе Рязанского княжества именовались «Рязанской украиной».
ТМУТАРАКАНСКОЕ КНЯЖЕСТВО (ок.988-1100)
Тамень и восточный Крым. Категория: Князья Тмутараканские.
Первоначально южная периферия Черниговского княжества
Столица Тмутаракань (Теми-Таркан, Таматарха)
РОСТОВО-СУЗДАЛЬСКАЯ ЗЕМЛЯ
Суздальско-Нижегородское великое княжество (1328-1424)
Столица Суздаль, с ок.1350 г. Нижний Новгород
• Суздальское княжество
• Нижегородское княжество
Уделы:
• Городецкое княжество. Столица Городец
• Шуйское княжество. Столица Шуя
Переяславско-Залесское княжество (1175-1302)
Столица Переяславль (ныне Переяславль-Залесский)
Категория: Князья переяславские
Ростовское княжество (ок.989-1474)
Столица Ростов Великий. Категория: Князья Ростовские
В 1328 году распалось на части:
• Старшая линия (Сретенская (Усретенская) сторона Ростова)
• Младшая линия (Борисоглебская сторона Ростова)
Уделы:
• Устюжское княжество. Столица Великий Устюг
• Бохтюжское княжество
Ярославское княжество (1218-1463)
Столица Ярославль. Категория: Князья Ярославские
Уделы:
- Моложское княжество. Столица Молога
• Шуморовское княжество. Столица Шуморово
• Прозоровское княжество. Столица Прозоров
• Сицкое княжество. Столица Некоуз
- Романовское княжество. Столица Романов
• Кубенское княжество. Столица неизвестна.
• Шехонское княжество (Пошехонское). Столица Княжич Городок
• Ухорское княжество (Угорское) Столица неизвестна
- Шекснинское княжество. Столица неизвестна
- Новленское княжество. Столица неизвестна
- Заозерское княжество. Столица село Устье
- Курбское княжество. Столица село Курба
Углицкое княжество (1216-1591)
Столица Углич. Категория: Князья Угличские
Белозерское княжество (1238-1486)
Столица Белоозеро (ныне Белозерск), с 1432 Верея. Категория: Князья Белозерские
Уделы:
• Согожское княжество (Сугорское)
• Шелешпанское княжество
• Кемское княжество. Столица село Кемь
• Карголомское княжество. Столица неизвестна
• Ухтомское княжество. Столица неизвестна
• Дерябинское княжество. Столица неизвестна
• Андожское княжество. Столица неизвестна
• Вадбольское княжество. Столица неизвестна
• Белосельское княжество. Столица Белое Село

Стародубское княжество (1238-1460)
Столица Стародуб. Категория: Князья Стародубские
Уделы:
• Пожарское княжество
• Ряполовское княжество. Столица Ряполовский стан
• Палецкое княжество. Столица Палех
• Кривоборское княжество. Столица неизвестна
• Льяловское княжество
• Голибесовское княжество. Столица село Троицкое
• Ромодановское княжество
Галицкое княжество (1246-1453)
Столица Галич Мерский
Юрьевское княжество (ок.1212-1345)
Столица Юрьев-Польский
Костромское княжество (1246-1303)
Столица Кострома.
Дмитровское княжество (1238-1569)
Столица Дмитров
Тверское княжество (1242-1490)
Столица Тверь
Уделы:
• Кашинское княжество. Столица Кашин
• Холмское княжество. Столица Холм. Категория: Князья Холмские
• Дорогобужское княжество. Столица Дорогобуж
• Зубцовское княжество. Столица Зубцов
• Микулинское княжество. Столица Микулин
• Городенское княжество
• Телятевский удел
• Чернятинский удел. Столица Чернятин (ныне село Чернятино)
Московское княжество (1276-1547)
Столица Москва

Уделы:
• Серпуховское княжество. Категория: Князья Серпуховские
• Звенигородское княжество. Столица звенигород
• Вологодское княжество. Столица Вологда
• Верейское княжество
• Волоцкое княжество. Столица Волок Ламский (ныне Волоколамск)
• Рузское княжество. Столица руза
• Старицкое княжество. Столица Старица. Кагория: Князья Старицкие
• Ржевское княжество. Столица Ржев
• Калужское княжество. Столица калуга
• Можайское княжество – см. Смоленское княжество
ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕСТВО ЛИТОВСКОЕ (1236-1569)



Приложение № 3
РОДОСЛОВНАЯ РУССКИХ КНЯЗЕЙ IX – XIII ВЕКА
• Рюрик — согласно летописной легенде, начальник варяжского военного отряда, призванный ильменскими славянами княжить вместе с братьями Синеусом и Трувором в Новгород. Основатель династии Рюриковичей.
• Олег (?—912) — родственник Рюрика, князь Новгородский (с 879) и Киевский (с 882). В 907 совершил поход в Византию, в 907 и 911 заключил с ней договоры.
• Игорь (?—945) — сын Рюрика, великий князь Киевский с 912. В 941 и 944 совершил походы В Византию, с которой заключил договор. Убит древлянами, Восставшими во время сбора дани.
• Дети: Святослав — см. ниже
• Ольга (?-969) — жена князя Игоря, великая княгиня Киевская. Правила в малолетство сына Святослава и во время его походов. Подавила восстание древлян. Около 957 приняла христианство.
• Святослав (?—972)— сын князя Игоря, великий князь Киевский. Совершал походы с 964 из Киева на Оку, в Поволжье, на Северный Кавказ и Балканы; освободил вятичей от власти хазар, воевал с Волжской Болгарией, разгромил (965) Хазарский каганат, в 967 воевал с Болгарией на Подунавье. В союзе с венграми, болгарами и другими вел русско-византийскую войну 970—971. Укрепил внешнеполитическое положение Киевского государства. Убит печенегами у днепровских порогов.
• Дети: Владимир (см. ниже)
• Олег (?-977), князь Древлянский
• Ярополк (?-980), князь Киевский (с 972). Пытался подчинить себе территории на севере и северо-востоке Руси, но был побежден младшим братом Владимиром.
• Владимир (?-10XV) — сын князя Святослава, князь Новгородский (с 969), великий князь Киевский (с 980). Покорил вятичей, радимичей и ятвягов; воевал с печенегами, Волжской Болгарией, Византией и Польшей. При нем сооружены оборонительные рубежи по рекам Десна, Осётр, Трубеж, Сула и другим, заново укреплен И застроен каменными зданиями Киев. В 988—989 ввел в качестве государственной религии христианство. При Владимире древнерусское государство вступило в период своего расцвета, усилился международный авторитет Руси. В русских былинах назван Красное Солнышко. Канонизирован Русской православной церковью.
• Дети: Борис (?—10XV), князь Ростовский. Убит сторонниками Святополка. Канонизирован Русской православной церковью.
• Всеволод, князь Владимиро-Волынский
• Вышеслав, князь Новгородский
• Глеб (7- I 0 I 5), князь Муромский. Убит по приказу Святополка. Канонизирован Русской православной церковью
• Изяслав (см. ниже)
• Мстислав (?-1О36), князь Тмутараканский (с 988) и Черниговский (с 1026). Покорил ряд кавказских племен. Борьба с князем Ярославом Мудрым завершилась разделом государства по реке Днепр, сохранявшимся до смерти Мстислава.
• Позвизд
• Святослав (?—10XV), князь Древлянский. Убит по приказу Святополка
• Святополк Окаянный (ок. 980-1019), князь Туровский (с 988) и Киевский (10XV-1019). Убил трех своих братьев и завладел их уделами. Изгнан Ярославом Мудрым. В 1018 с помощью польских и печенежских войск захватил Киев, но был разбит.
• Станислав
• Судислав (?-1063)
• Ярослав Мудрый (см. ниже)
• Изяслав (?-1001) —сын князя Владимира, князь Полоцкий
• Дети: Брячислав (?-1044), князь Полоцкий
• Внуки: Всеслав (?-1101), князь Полоцкий
• Правнуки: Глеб (?-1119), князь Минский
• Праправнуки: Владимир, князь Минский
• Прапраправнуки: Василий, князь Логовский
• Праправнуки: Всеволод, князь Изяславльский
• Ростислав, князь Полоцкий
• Правнуки: Давид, князь Полоцкий
• Рогволод (Борис), князь Полоцкий
• Праправнуки: Василий (Рогволод), князь Полоцкий
• Прапраправнуки: Глеб, князь Друцкий
• Правнуки: Роман (?-1116), князь Полоцкий
• Ростислав (Георгий)
• Святослав, князь Полоцкий
• Праправнуки: Василько, князь Полоцкий
• Прапраправнуки: Брячислав, князь Витебский
• Всеслав, князь Полоцкий
• Ярослав Мудрый (ок. 978-1054) — сын князя Владимира, великий князь Киевский (1019). Изгнал Святополка Окаянного, боролся с братом Мстиславом, разделил с ним государство (1026), в 1036 вновь объединил его. Рядом побед обезопасил южные и западные границы Руси. Установил династические связи со многими странами Европы. При нем составлена «Русская правда».
• Дети: Анастасия, королева Венгерская
• Анна (ок. 1024 —не ранее 1075), жена (1049-1060) французского короля Генриха I . Правительница Франции в малолетство сына — Филиппа I
• Владимир (?-1052), князь Новгородский
• Внуки: Ростислав, князь Тмутараканский
• Правнуки: Василько (?-1124), князь Теребовльский
• Володарь (?—1124), князь Перемышльский. Добивался независимости Галицкой земли от Киева. Используя союз с половцами и Византией, вместе с братом Васильком успешно боролся с венгерскими и польскими феодалами. Воевал с князьями Святополком Изяславичем и Давидом Игоревичем. Утвердился вместе с Васильком в Теребовле.
• Праправнуки: Владимир (?-1XV2)
• Прапраправнуки: Ярослав Осмомысл (? - 1187), князь Галицкий. Участник многочисленных феодальных войн, походов на половцев и венгров. Многими международными связями усилил Галицкое княжество. Боролся против сепаратизма бояр.
• Праправнуки: Ростислав
• Прапраправнуки: Иван Берладник (?-1162)
• Правнуки: Рюрик (?—1092), князь Перемышльский
• Дети: Всеволод (1030-1093), князь Переяславский (с 1054), Черниговский (с 1077), великий князь Киевский (с 1078). Вместе с братьями Изяславом и Святославом вел борьбу с половцами.
• Внуки: Владимир Мономах (см. ниже)
• Евпраксия (?-1109)
• Ростислав (?—1093), князь Переяславский
• Дети: Вячеслав (?—1057), князь Смоленский
• Внуки: Борис (?—1078), князь Тмутараканский
• Дети: Елизавета, королева Норвежская
• Игорь (?—1060), князь Владимирский
• Внуки: Давид (?-1112), князь Владимиро-Волынский
• Дети: Изяслав (1024-1078), великий князь Киевский (1054-1068,1069-1073,1077-1078). Изгонялся из Киева (народным восстанием в 1068 и братьями в 1073), возвращал власть с помощью иностранных войск.
• Внуки: Евпраксия, королева Польская
• Мстислав (?-1068)
• Святополк (1050-11XIII), князь Полоцкий в 1069-1071, Новгородский в 1078-1088, Туровский в 1088-1093, великий князь Киевский с 1093. Лицемерный и жестокий, разжигал княжеские междоусобия; угнетением народа подготовил вспыхнувшее после его смерти восстание в Киеве.
• Правнуки: Брячислав (?-1127)
• Изяслав (?-1127)
• Мстислав (?-1099)
• Ярослав (?— 1123), князь Владимирский
• Праправнуки: Юрий (?-1162)
• Внуки: Ярополк (?—1086), князь Туровский
• Правнуки: Вячеслав (?-1105)
• Ярослав (?-1102), князь Брестский
• Дети: Илья (?-1020)
• Святослав (1027—1076), князь Черниговский с 1054, великий князь Киевский с 1073. Вместе с братом Всеволодом оборонял южные границы Руси от половцев и турков
• Внуки: Глеб (?-1078), князь Новгородский и Тмутараканский
• Давид (см. ниже)
• Олег Гориславич (см. ниже)
• Роман (?—1079), князь Тмутараканский
• Ярослав (?-1129), князь Муромский и Черниговский
• Давил Святославич (?—1123), внук князя Ярослава Мудрого, князь Черниговский
• Дети: Владимир (?-1XV1), князь Черниговский
• Внуки: Святослав(?—1166), князь Вщижский
• Дети: Всеволод (?-1124), князь Муромский
• Изяслав (?—1161), великий князь Киевский
• Ростислав (?-1120)
• Святослав (Святоша) (?-1142), князь Черниговский
• Олег Святославич (Гориславич) (?—11XV) — внук Ярослава Мудрого. Княжил в Ростово-Суздальской земле, на Волыни; потеряв владения, бежал в Тмутаракань, дважды при поддержке половцев захватывал Чернигов, был в плену у хазар, затем в Византии в ссылке на о. Родос. В «Слове о полку Игореве» прозван Гориславичем.
• Дети: Всеволод (?—1146), князь Черниговский (1127—1XIII9), великий князь Киевский (с 1XIII9). Участник междоусобий; жестоко угнетал народ, что вызвало после его смерти восстание в Киеве.
• Внуки: Святослав (?—1194), великий князь Киевский
• Правнуки: Владимир (?—1201), князь Новгородский
• Всеволод Чермный (?-1212)
• Праправнуки: Михаил (1179—1246), князь Черниговский. В 20-х гг. несколько раз был князем в Новгороде. С 1238 великий князь Киевский. При наступлении монголо-татарских войск бежал в Венгрию. Вернулся на Русь; убит в Золотой Орде.
• Прапраправнуки: Ростислав (?-1249)
• Правнуки: Глеб(?-1214)
• Праправнуки: Мстислав, князь Туровский
• Правнуки: Мстислав (?—1223), князь Черниговский
• Олег (?—1204), князь Черниговский
• Праправнуки: Давид
• Внуки: Ярослав (?—1198), князь Черниговский
• Правнуки: Ростислав (?—1214), князь Сновский
• Ярополк
• Дети: Всеволод Большое Гнездо (1XV4—1212), великий князь Владимирский. Успешно боролся с феодальной знатью; подчинил Киев, Чернигов, Рязань, Новгород. В его правление Владимиро-Суздальская Русь достигла наивысшего расцвета. Имел 12 детей (отсюда прозвище).
• Внуки: Иван (?-1239), князь Стародубский
• Константин (1186—1219), великий князь Владимирский (с 1216). В 1206-1207 княжил в Новгороде. При поддержке князя Мстислава Мстиславича Удалого и новгородско-псковско-смоленско-ростовского общего войска победил своих братьев Ярослава и Юрия в Липицкой битве (1216). Отобрал у Юрия великокняжеский стол.
• Правнуки: Василий (?—1238), князь Ростовский
• Владимир (?— 1249), князь Углицкий
• Всеволод (7—1238), князь Ярославский
• Внуки: Святослав (?—1252)
• Юрий (Георгий) (1188— 1238), великий князь Владимирский (1212—1216 и с 1218). Потерпел поражение в Липицкой битве (1216) и уступил великое княжение брату Константину. В 1221 заложил Нижний Новгород; разгромлен и погиб в бою с монголо-татарами на реке Сить.
• Правнуки: Владимир (?-1238)
• Всеволод (?—1238), князь Новгородский
• Мстислав (?-1238)
• Внуки: Ярослав(1191—1246). Княжил в Переяславле, Галиче, Рязани, несколько раз приглашался и изгонялся новгородцами; участник феодальных войн, потерпел поражение в Липицкой битве (1216). В 1236—1238 княжил в Киеве, с 1238 великий князь Владимирский. Дважды ездил в Золотую Орду, а также в Монголию.
• Правнуки: Александр Невский (см. ниже)
• Андрей (?—1264)
• Дети: Глеб (?—1171), князь Переяславский
• Иван (?-1147), князь Курский
• Михаил (?-1176), князь Владимирский
• Мстислав, князь Новгородский
• Внуки: Ярослав(7—1199), князь Волоколамский
• Дети: Ростислав (7—1XV1), князь Переяславский
Приложение № 4
ПЕРЕЧЕНЬ ПОХОДОВ МОНГОЛО-ТАТАР НА РУССКИЕ КНЯЖЕСТВА
• 1237, декабрь: Рязань Старая разрушена монголо-татарами, все население уничтожено; разорено Пронское княжество.
• 1238, 1 января: разорение города Коломны Бату-ханом, гибель княза Романа, воеводы Иеремея Глебовича и военачальника Кюльхана — младшего сына Чингисхана.
• 1238, январь-март: монголо-татары опустошают Владимирское, Переяславское (Залесское), Юрьевское, Ростовское, Ярославское, Углицкое и Козельское княжества.
• 1239: монголо-татары сжигают Муром.
• 1239: монголо-татары разоряют Переяславское и Черниговское княжества.
• 1240: монголо-татары разрушают Киев.
• 1241: монголо-татары разоряют Галицко-Волынское княжество.
• 1252: «Неврюева рать»: большой отряд татарской конницы под командой Неврюя разбивает княжескую дружину, разрушает Переславль-Залесский и Суздаль. «Татарове же рассунушася по земли… и люди бещисла поведоша до конь и скота, и много зла створиша.»
• 1254: победа Даниила Галицкого Галицко-Волынского княжества над ратью Куремсы.
• 1258: на границах Галицкого княжества появляется большое войско во главе с Бурундаем, который вынуждает Даниила Галицкого разрушить крепости.
• 1273: два нападения монголов на новгородские земли. Разорение Вологды и Бежицы.
• 1274: первое разорение Смоленского княжества.
• 1275: разгром юго-восточной окраины Руси, разорение Курска: «татарове велико зло и велику пакость и досаду створиша христианом, по волостем, по селам дворы грабише, кони и скоты и имение отъемлюще, и где кого стретили, и облупившие нагого пустят.»
• 1278: «того же лета приходша татарове на Рязань, и много зла створиша, и отъидоща в свояси».
• 1281: большая рать Ковдыгая и Алчидая разрушила Муром и Переславль, разорила окрестности Суздаля, Ростова, Владимира, Юрьева-Польского, Твери, Торжка.
• 1282: монголо-татарский набег на владимирские и переяславские земли.
• 1283: разорение Воргольского, Рыльского и Липовечского княжеств, монголами взяты Курск и Воргол.
• 1285: «князь Елторай Ординский, Темирев сын, приходи ратию на Рязань, и воева Рязань, Муром, мордву, и много зла створиша».
• 1287: набег на Владимир.
• 1288: набег на Рязань.
• 1293: «в лето 6801 Дюден приходил на Русь и плени градов 14 и пожьже», в том числе Муром, Москву, Коломну, Владимир, Суздаль, Юрьев, Переславль, Можайск, Волок, Дмитров, Угличе поле. «Того же лета царевич татарский Тахтамир приеде из Орды на Тверь, и многу тяжесть учини людем». По пути через владимирские земли этот отряд «овех посече, а овех в полон поведе». От Мурома до Твери татары «положиша всю землю пусту».
• 1307: поход на Рязанское княжество
• 1315: разорение Торжка (Новгородская земля) и Ростова
• 1317: разграбление Костромы, вторжение в Тверское княжество
• 1319: поход на Кострому и Ростов
• 1320: набег на Ростов и Владимир
• 1321: набег на Кашин
• 1322: разорение Ярославля
• 1327: после антиордынского восстания монголо-татары разоряют Тверь и города Тверского княжества
• 1347: набег на Алексин
• 1358, 1365, 1370, 1373: походы на Рязанское княжество
• 1367: набег на Нижегородское княжество
• 1375: набег на юго-восточную окраину Нижегородского княжества
• 1375: набег на Кашин
• 1377 и 1378: набеги на Нижегородское княжество, поход в Рязанское княжество
• 1382: хан Тохтамыш сжигает Москву, погибли десятки тысяч москвичей
• 1391: поход на Вятку
• 1395: разорение Ельца отрядами Тамерлана
• 1399: набег на Нижегородское княжество
• 1408: татары под предводительством Едигея разоряют Серпухов, окрестности Москвы, Переславль, Ростов, Юрьев, Дмитров, Нижний Новгород, галицкие и белозерские земли
• 1410: разорение Владимира
• 1429: монголо-татары разоряют окрестности Галича Костромского, Кострому, Лух, Плесо
• 1439: монголо-татары разоряют окрестности Москвы и Коломну
• 1443: татары разоряют окрестности Рязани, но отражены от города
• 1445: набег войск Улу-Мухаммеда на Нижний Новгород и Суздаль
• 1449: разорение южных окраин Московского княжества
• 1451: разорение окрестностей Москвы ханом Мазовшей
• 1455 и 1459: разорение южных окраин Московского княжества
• 1468: разорение окрестностей Галича
• 1472: разграбление Алексина армией Ахмата

Приложение № 5
ПЕРЕЧЕНЬ РУССКИХ КНЯЗЕЙ, ПОСЕЩАВШИХ ОРДУ
Хронологический и именной перечень русских князей, посещавших Орду с 1242 по 1430 год.
• 1243 — Ярослав Всеволодович Владимирский, Константин Ярославич (в Каракорум).
• 1244—1245 — Владимир Константинович Углицкий, Борис Василькович Ростовский, Глеб Василькович Белозёрский, Василий Всеволодович, Святослав Всеволодович Суздальский, Иван Всеволодович Стародубский.
• 1245—1246 — Даниил Галицкий.
• 1246 — Михаил Черниговский (убит в Орде).
• 1246 — Ярослав Всеволодович (в Каракорум на интронизацию Гуюка) (отравлен).
• 1247—1249 Андрей Ярославич, Александр Ярославич Невский в Золотую Орду, оттуда в Каракорум (наследство).
• 1252 — Александр Ярославич Невский.
• 1256 — Борис Василькович Ростовский, Александр Невский.
• 1257 — Александр Невский, Борис Василькович Ростовский, Ярослав Ярославич Тверской, Глеб Василькович Белозёрский (интронизация Берке).
• 1258 — Андрей Ярославич Суздальский.
• 1263 — Даниил Галицкий, его брат Василько и его сын Лев Данилович[источник не указан 187 дней], Александр Невский (умер по возвращению из Орды) и его брат Ярослав Ярославич Тверской, Владимир Рязанский, Иван Стародубский.
• 1268 — Глеб Василькович Белозёрский.
• 1270 — Роман Ольгович Рязанский (убит в Орде).
• 1271 — Ярослав Ярославич Тверской, Василий Ярославич Костромской, Дмитрий Александрович Переяславский.
• 1274 — Василий Ярославич Костромской.
• 1277—1278 — Борис Василькович Ростовский с сыном Константином, Глеб Василькович Белозёрский с сыновьями, Михаил и Фёдор Ростиславовичи Ярославские, Андрей Александрович Городецкий.
• 1281 — Андрей Александрович Городецкий.
• 1282 — Дмитрий Александрович Переяславский, Андрей Александрович Городецкий.
• 1288 — Дмитрий Борисович Ростовский, Константин Борисович Углицкий.
• 1292 — Александр Дмитриевич, сын вел кн. Владимирского.
• 1293 — Андрей Александрович Городецкий, Дмитрий Борисович Ростовский, Константин Борисович Углицкий, Михаил Глебович Белозёрский, Фёдор Ростиславович Ярославский, Иван Дмитриевич Ростовский, Михаил Ярославич Тверской.
• 1295 — Андрей Александрович с женой, Иван Дмитриевич Переяславский.
• 1302 — Вел. кн. Андрей Александрович, Михаил Ярославич Тверской, Юрий Данилович Московский и его младший брат.
• 1305 — Михаил Андреевич Нижегородский.
• 1307 — Василий Константинович Рязанский (убит в Орде).
• 1309 — Василий Брянский.
• 1310 — сын Константина Борисовича Углицкого.
• 1314 — Михаил Ярославич Тверской, Юрий Данилович Московский.
• 1317 — Юрий Данилович Московский, Михаил Ярославич Тверской и его сын Константин.
• 1318 — Михаил Ярославич Тверской (убит в Орде).
• 1320 — Иван I Калита, Юрий Александрович, Дмитрий Михайлович Грозные Очи Тверской.
• 1322 — Дмитрий Михайлович Грозные Очи, Юрий Данилович.
• 1324 — Юрий Данилович, Дмитрий Михайлович Грозные Очи, Александр Михайлович Тверской, Иван I Калита, Константин Михайлович.
• 1326 — Дмитрий Михайлович Грозные Очи, Александр Новосильский (оба убиты в Орде).
• 1327 — Иван Ярославич Рязанский (убит в Орде).
• 1328 — Иван I Калита, Константин Михайлович Тверской.
• 1330 — Фёдор Иванович Стародубский (убит в Орде).
• 1331 — Иван I Калита, Константин Михайлович Тверской.
• 1333 — Борис Дмитриевич.
• 1334 — Фёдор Александрович Тверской.
• 1335 — Иван I Калита, Александр Михайлович.
• 1337 — Сын Александра Михайловича Тверского Фёдор послан заложником, Иван I Калита, Симеон Иванович Гордый.
• 1338 — Василий Дмитриевич Ярославский, Роман Белозёрский.
• 1339 — Александр Михайлович Тверской, его сын Фёдор (убиты в Орде), Иван Иванович Рязанский (Коротопол) и его братья Семён Иванович, Андрей Иванович.
• 1342 — Симеон Иванович Гордый, Ярослав Александрович Пронский, Константин Васильевич Суздальский, Константин Тверской, Константин Ростовский.
• 1344 — Иван II Красный, Симеон Иванович Гордый, Андрей Иванович.
• 1345 — Константин Михайлович Тверской, Всеволод Александрович Холмский, Василий Михайлович Кашинский.
• 1347 — Симеон Иванович Гордый и Иван II Красный.
• 1348 — Всеволод Александрович Холмский, Василий Михайлович Кашинский.
• 1350 — Симеон Иванович Гордый, его брат Андрей Иванович Московский, Иван и Константин Суздальские.
• 1353 — Иван II Красный, Константин Васильевич Суздальский.
• 1355 — Андрей Константинович Суздальский, Иван Фёдорович Стародубский, Фёдор Глебович и Юрий Ярославич (спор о Муроме), Василий Александрович Пронский.
• 1357 — Василий Михайлович Тверской, Всеволод Александрович Холмский.
• 1359 — Василий Михайлович Тверской с племянником, князья Рязанские, князья Ростовские, Андрей Константинович Нижегородский.
• 1360 — Андрей Константинович Нижегородский, Дмитрий Константинович Суздальский, Дмитрий Борисович Галицкий.
• 1361 — Дмитрий Иванович (Донской), Дмитрий Константинович Суздальский и Андрей Константинович Нижегородский, Константин Ростовский, Михаил Ярославский.
• 1362 — Иван Белозёрский (отнято княжество).
• 1364 — Василий Кирдяпа, сын Дмитрия Суздальского.
• 1366 — Михаил Александрович Тверской.
• 1371 — Дмитрий Иванович Донской (выкупил сына Михаила Тверского).
• 1372 — Михаил Васильевич Кашинский.
• 1382 — Михаил Александрович Тверской с сыном Александром, Дмитрий Константинович Суздальский прислал двух сыновей — Василия и Симеона — заложниками, Олег Иванович Рязанский (ищет союза с Тохтамышем).
• 1385 — Василий I Дмитриевич (в заложники), Василий Дмитриевич Кирдяпа, Родослав Олегович Рязанский отпущены домой, Борис Константинович Суздальский.
• 1390 — Симеон Дмитриевич и Василий Дмитриевич Суздальские, ранее державшиеся в заложниках в Орде семь лет, вновь вызваны.
• 1393 — Симеон и Василий Дмитриевич Суздальские вновь вызваны в Орду.
• 1402 — Симеон Дмитриевич Суздальский, Фёдор Олегович Рязанский.
• 1406 — Иван Владимирович Пронский, Иван Михайлович Тверской.
• 1407 — Иван Михайлович Тверской, Юрий Всеволодович.
• 1410 — Иван Михайлович Тверской.
• 1412 — Василий I Дмитриевич, Василий Михайлович Кашинский, Иван Михайлович Тверской, Иван Васильевич Ярославский.
            1430 — Василий II Тёмный, Юрий Дмитриевич
 


Приложение № 6

ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ СПИСОК ВЕЛИКИХ КНЯЗЕЙ В ПРЕЕМСТВЕННОМ ПОРЯДКЕ НАСЛЕДОВАНИЯ ИМИ ВЕЛИКОКНЯЖЕСКОГО СТОЛА

Ярослав Всеволдович 1238 + 1246
Святослав Всеволдович 1246 - 1248
Михаил Ярославич Храбрый + 1248
Андрей Ярославич 1248 - 1252
Александр Ярославич Невский 1252 + 1263
Ярослав Ярославич Тверской 1263 + 1272
Василий Ярославич Костромской 1272 + 1276
Дмитрий Александрович Переяславский 1276 - 1281
Андрей Александрович Городецкий 1281 – 1283
Дмитрий Александрович (во второй раз) 1283 + 1294
Андрей Александрович (во второй раз) 1294 + 1304
Михаил Ярославич Тверской 1304 + 1318
Юрий Данилович Московский 1319 – 1322
Дмитрий Михайлович Тверской 1322 – 1326
Александр Михайлович Тверской 1326 - 1327
Иван Данилович Калита Московский 1328 + 1341
Семен Иванович Гордый 1341 + 1353
Иван Иванович (Кроткий) 1353 + 1359
Дмитрий Константинович Суздальско-Нижегородский 1359 – 1363
Дмитрий Иванович Донской 1363 + 1389
Василий Дмитриевич 1389 + 1425
Василий Васильвич Темный 1425 - 1433
Юрий Дмитриевич Галицкий 1433 + 1434
Василий Темный (во второй раз) 1434 + 1462
Иван III Васильевич 1462 + 1506

Из Ростово-Суздальской земли образовалось самостоятельное княжество в XII в. и первым самостоятельным, но пока еще только удельным князем этого княжества был сын Владимира Всеволдовича Мономаха, Юрий, по прозванию Долгорукий, умерший Великим князем в Киеве в 1157 г.; первым же великим князем (Владимирским) Ростовско-Суздальской области был сын и преемник Юрия Долгорукого, Андрей Юрьевич Боголюбский (убит в 1174 г.), за которым, до Ярослава Всеволдовича, следовали его братья: Михаил (Михалко) Юрьевич (ум.1176 г.) и Всеволод Юрьевич Большое Гнездо (ум.1212 г.) . Дети Всеволода – Юрий (занимавший великокняжеский стол два раза – с 1212 по 1216 г. и с 1219 по 1238 г.) и Константин ( 1216 по 1219 г. – до своей смерти). Как мы видим, после смерти Константина, Юрий второй раз занял великокняжеский престол. Только после его смерти в 1238 г. Владимирское княжение досталось Ярославу Всеволдовичу.





Приложение № 7
ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
ПРАВЛЕНИЯ ХАНОВ ЗОЛОТОЙ ОРДЫ
1236-1359 годы


Годы правления Ханы Примечания
1. Династия Джучидов рода Бату (Батыя)
1236-1255 1. Бату (Батый) 2-ой сын Джучи
1255 (неск.недель) 2. Сартак Сын Бату
1255 (неск.дней) 3. Улагджи (Улагчи) Сын Сартака или сын Бату от 4-ой жены
1256-1266 4. Берке (Беркай) 3-й сын Джучи, брат Бату;
При Берке-хане государственной религией Орды становится ислам.
1266-1282 5. Менгу-Тимур Племянник Берке.
В период 1266-1300 гг. Орда фактически управлялась темником (военачальником) Ногаем, при котором ханы являлись только номинальными правителями. Ногай (внук Бумала, 7-го сына Джучи) выдвинулся военными способностями при хане берке, совершал успешные походы в Закавказье, Иар. После смерти берке его влияние в Орде быстро выросло. Он стал наместником и фактическим правителем Западной Орды (от Нижнего Дуня и днестра до Дона), граничившей с севера с русскими землями. В 1273 году Ногай женился на дочери византийского императора Михаила Палеолога – Ефросинии и тем саамы получил «международное признание» как владетельный государь, а не «чиновник» хана. Ногай держал под контролем соседние государства – Венгрию, Польшу, Сербию, Болгарию, все южно-русские княжества – курское, Рыльское, Липецкое.
1282-1287 6. Туда-Менгу (Тудай) Внук Бату
1287-1291 7. Талабуга (Телебуга) Правил вместе со своим братом (Кичик) и двумя сыновтями Менгу-Тимура (Алгуи и Торгул). В этот период темник Ногай всецело контролировал ханов в Сарае. Он сверг хана Талабугу и посадил на престол Тохту.
1291-1313 8. Тохта (Токтай, Токтагу) Сын Иенгу-Тимура.
Пытаясь освободиться от зависимости, в 1299 году Тохта начал войну с Ногаем и разбил его войско в 1300 году. Тохта взял Ногая в плен и убил его.
1313- 7.04.1342 9. Узбек Сын Тогрула, внук Менгу-Тимура
1342 10. Тинибек (Исанбек) Сын Узбека, убит братом
1343-1357 11. Джанибек (Чанибек) Сын Узбека, убит мыном.
В правление Джанибека Орде был нанесен сильный удар распростанившейся в 1346 году по всей ее территории чумой. Ущерб от потери населения и скота был столь велик, что в течение 2-3 лет невозможно было произвести даже захоронения умерших, ибо в живых осталось меньше, чем погибло от мора.
1357-1359 12. Бердибек Сын Джанибека.
Со смертью Бердибека род Батыя пресекся, а в Орде начался период 20-летней смуты – «Великая Замятня»


Приложение № 8

Слово о погибели Русской земли после смерти великого князя Ярослава

     О светло светлая и красно украшенная земля Русская! Многими красотами дивишь ты: озерами многими, дивишь ты реками и источниками местночтимыми, горами крутыми, холмами высокими, дубравами частыми, полями дивными, зверьми различными, птицами бесчисленными, городами великими, селами дивными, боярами честными, вельможами многими,  -  всего ты исполнена, земля Русская, правоверная вера христианская!
     Отсюда до венгров, и до поляков, и до чехов до ятвягов, от ятвягов до литовцев и до немцев, от немцев до корелы, от корелы до Устюга, где живут тоймичи поганые, и за Дышащим морем, от моря до болгар, от болгар до буртасов, от буртасов до черемисов, от черемисов до мордвы – то все покорил бог народу христианскому поганые страны: великому князю Всеволоду, отцу его Юрию, князю Киевскому, и деду его Владимиру Мономаху, которым половцы детей своих пугали в колыбели. А литва из болота на свет не показывалась. А венгры каменные города укрепляли железными воротами, чтобы на них великий Владимир не ходил войной. А немцы радовались, что они далеко за синим морем. Буртасы, черемисы, веда и мордва бортничали на князя великого Владимира. И сам господин Мануил Цареградский, страх имея, затем и великие дары посылал к нему, чтобы великий князь Владимир Царьграда не взял.
     А в те годы – беда христианам от великого Ярослава и до Владимира, и до нынешнего Ярослава, и до брата его Юрия, князя Владимирского.

© Copyright: Светлана Сухорукова, 2012
Свидетельство о публикации №212012200482

http://www.proza.ru/2012/01/22/482